Текст книги "Хренодерский переполох"

Как и положено верным подругам, жены с милой, многообещающей улыбкой предложили мужьям последовать домой, дабы насладиться домашней пищей в кругу домочадцев. Возражения мужчин вперемешку с попытками выяснить ответ на извечные вопросы: «Кто в доме хозяин?», «Я мужчина или не мужчина?», «Имею право выпить и посидеть с друзьями!» – наткнулись на стену непонимания. Железный аргумент в виде увесистых скалок в женских руках перевесил чашу весов в сторону правильного решения – рассредоточиться по домам. Иногда уступить хрупкой женщине – самое верное решение. Благоверные резко прекратили бузить и отправились за своими женами, как телята за мамками. На этом разногласия между женским и мужским населением Хренодерок временно были устранены.

Вечер спустился над Хренодерками. По-хозяйски обнял избы, просочился сквозь изгороди, накрыл землю своим темным покрывалом. На небосклон величаво выплыла все еще полная луна в окружении многочисленной свиты из звезд. Сельские жители рассредоточились по домам. Коты причесали шерсть и отправились на свидания или на драку с очередным претендентом на хвост и лапу очаровательной мурлыки – кому как повезет. Собаки честно бдели, мирно посапывая в своих будках. Один кобель забрался на свой домик (благо цепь позволяла) и, не отрываясь, смотрел на луну влюбленными глазами. Выть или не выть? Вот в чем вопрос.

Вот в эту темную пору, когда на первый взгляд в деревне царила тишь да благодать, тихо, чтобы, не дай всевышний, не потревожить своих супруг, осторожно, через заднюю дверь во двор, а потом огородами пробирались мужички на свое собрание. Сход назначили в храме, точно зная, что грозные половины ни за что не догадаются искать их в доме Всевышнего. Удивленный таким поздним нашествием прихожан отец Гонорий хоть и не поверил во внезапный приступ благочестия, поразивший мужское население Хренодерок в единый миг, но храмовину открыл и даже запалил свечи. Правда, сам тоже остался внутри, ибо точно знал, что народ в порыве снискать благодать божью способен своротить многое.

Первым слово взял Панас Залесский. Как голова поселения, он имел на это полное право. И поведал он притихшим и задумчивым односельчанам (пиво в храм не пронесешь, и брагу Всевышний точно не одобрит, а без них какое уж тут веселье) о коварстве женского рода вообще и их жен в частности. Замыслили женщины недоброе… Сосватали Светлолику двуипостасным, аки горлицу светлую темным воронам на растерзание. А те и рады стараться. Звери, они звери и есть, нигде своей выгоды не упустят. Сидят теперь в своей слободе да жребий кидают, кому девица в жены достанется.

– Ну и что? – осторожно поинтересовался Тарам, пытавший свое счастье в жениховстве и насилу счастливо унесший ноги. – Выйдет замуж за кого-то из двуипостасных, небось до наших парней охота пропадет.

– Точно! – радостно загалдели в толпе. – Мужем у нее волк будет, а волчьи семьи – на всю жизнь, это всякий знает.

В спор вмешался дед Налим. Он выступил вперед и сразу перетянул клюкой поперек спины особо ретивых, чтобы дали вставить слово более старшему.

– Дурачье вы неотесанное и к тому же недальновидное! – прищурившись, начал он. – Волки звери умные, даже капканы чуют и за версту обходят. И тут своей выгоды не упустят. Закогтят девицу и в слободу свою за высокий забор уведут. Будет она у них как сыр в масле кататься, а мы-то как будем? Вы об этом подумали?

– А что тут думать? – дружно почесали затылки селяне. – Раньше жили, надо полагать, и сейчас не помрем.

– Да ну? – сурово сдвинул брови дедок. – А кто нам на урожай огороды заговорит? Кто скотину заболевшую лечить станет? Кто, ежели жинка решит дитя произвести на свет божий, придет и поможет ей травками своими и заговорами разными? В слободу далеко, не набегаешься. Да и пустит ли волк свою жену на ночь глядя помогать кому-то? Любой из них наших мужчин сильнее, спустит с лестницы да пинок вслед отвесит – для скорости, значит.

– И то правда, – растерянно загудели сельчане.

Все знали суровость нрава двуипостасных и как они могут сражаться. Проверить их доблесть на практике самоубийц не было. К тому же в народе бытовало стойкое поверье, что укус оборотня грозит покусанному роскошной меховой шубой в полнолуние. И хоть шуба была многим нужна, никто не желал обзавестись нарядом столь экстремальным способом, тем более что в придачу прилагался внушительный комплект зубов, когти и сама звериная ипостась.

– И что теперь делать? – заволновались вокруг.

– А вот что! – с вдохновенным видом, словно на него только что снизошло озарение, поднял к потолку указующий перст хитроумный дедок. – Давайте искать по дальним селениям неженатых родственников. Многие молодые, пригожие парни всего лишь младшие сыновья в семье, и шансов на земельный надел у них нет. Они, должно быть, обрадуются предложению переехать куда-то еще. А землю молодым мы дадим. Предъявим их Светлолике – глядишь, справимся своими силами.

Идея нашла живейший отклик в сердцах собравшихся. С одной стороны, самим мужчинам ничего не грозило (ведьму в глубине души побаивались все, ибо она с нечистой силой связь наверняка имеет), с другой – мало ли на свете отчаянных парней. Есть деревни, где девки из-за суровости быта плохо приживаются. Мужики там проживают воинственные, суровые, зато хорошие охотники и оборонить могут, если что.

– Давайте это… писать список ентих… – Налим глубоко задумался, подыскивая слово не обидное, но могущее описать группу если не явных самоубийц, то искателей острых ощущений точно.

– Претендентов, – услужливо подсказал со своего места жрец Гонорий, с удивлением наблюдавший очередной виток сватовства к Светлолике.

«Этак девица и вовсе в мужском роде разочароваться может, – с тоской подумал служитель Всевышнего. – Или сделает неутешительный вывод, что окружают ее сплошь одни придурки». О своей роли в процессе наделения одинокой девушки женихом жрец старался не думать.

Откуда-то достали пергамент, чернильницу и гусиное перо. Перо оказалось плохо очиненным, щеголяло на конце знатными махрами и щедро усеивало драгоценную бумагу многочисленными кляксами, но это никого не смущало. В конце концов, это всего лишь список женихов, а не царский указ. Перечень имен получился весомым, если всех разом позвать на смотр в Хренодерки, придется в каждый дом расселять по несколько человек разом. Но на какие жертвы не пойдешь ради родимой ведьмы!

Валсидал Алукард спокойно проспал остаток дня. Стремительная пробежка по лесу в компании мага-полуэльфа окончательно измотала вампира. Ему срочно требовалась очередная порция крови. Но он отчетливо понимал, что поесть днем в такой нервной обстановке практически нереально, поэтому пришлось вампиру ложиться спать на голодный желудок. Казалось бы, за сколько лет, проведенных в Сартакле на весьма скромном пайке, любой привыкнет к долгому воздержанию. Но на деле, едва вкусив свежей крови, трудно было остановиться и не искать ее вновь, наплевав на инстинкт самосохранения. Валсидал с чувством потянулся, смачно зевнул с риском вывихнуть себе челюсть и клацнул зубами. Нужно было отправляться на охоту. Но куда? В деревню? Озверевшие селяне уж точно не упустят шанс вздеть супостата на вилы, а получив удар четырьмя колами разом, он вряд ли сможет выжить.

Вампир пригорюнился. И было отчего. Суровое заточение в Сартакле опустило его с уровня урожденного вампира практически до упыря. Только постоянной, нестерпимой жажды человеческой крови ему не хватает. Но если дело пойдет так и дальше, до этого недалеко. Нужно было уходить. Исчезнуть, раствориться в безграничном Безымянном лесу, в котором стаю оборотней не обнаружишь, если они сами не захотят этого, а уж одинокого вампира тем более. Но как решить животрепещущий вопрос с питанием? Есть нежить? Так ее еще догнать надо. А из него бегун… не очень.

Внезапный приступ головной боли скрутил задумчивого вампира, заставив его стиснуть руками грозящую лопнуть черепную коробку.

– Чтоб тебя! – злобно зашипел он сквозь зубы. – Этого еще не хватало.

Боль усиливалась. Глаза Валсидала налились кровью, к горлу подступила тошнота, и он даже порадовался, что ничего не успел поесть.

«Зе-э-эркало», – протянул загробный голос в голове.

– Что? – удивленно простонал вампир.

«Зе-э-эркало», – услужливо повторил глас.

– Да на кой мне ваше зеркало? Я в Безымянном лесу! Плевать, как выгляжу! – возмутился он.

«Найди зеркало… нам поговорить надо».

– Мерб! Ты, что ли? – разозлился вампир.

«Я», – весьма довольный собой, откликнулся домашний демон, добавив многострадальной голове хозяина новые неприятные ощущения.

Голос шуршал в черепной коробке, словно туда запустили сотню тараканов разом.

– Убью гаденыша, – твердо решил Алукард, чем вызвал ехидный смешок зловредного демона.

«Сперва доберитесь до меня, хозяин. А для начала найдите-таки зеркало», – настоятельно посоветовал он.

– Да где ж я его найду в лесу? – закручинился вампир.

«Не тупите, милорд. В прошлый раз как вы со мной связывались?»

Валсидал чуть не сел на землю. Как он мог позабыть о Ведьмином озере! Впрочем, он тут же обелил себя в собственных глазах, списав некоторую тугость мышления на слишком сильную головную боль. В такой ситуации кто хочешь растеряется. Вампир ринулся в сторону озера с энтузиазмом молодого оленя, удирающего от стаи волков.

Флоднег и Т только расположились вокруг костра на поздний ужин, как на полянку стремительно выскочил вампир. Он с дикими воплями потоптался в костре, пинком запулил котелок с кулешом в ближайшее дерево, и помчался дальше, оглашая округу невыносимыми завываниями, услышав которые, баньши со слезами зависти уйдут на покой. Маги тоже не просто сидели, наблюдая за вконец распоясавшейся нежитью, они дружно запустили в вампира магические фаерболы. Заряды детонировали и рванули так, что всю поляну засыпало золой вперемешку с землей, на месте костра образовалась глубокая воронка, звери на расстоянии километра дружно рассредоточились по норам, а птицы выпали из гнезд и подняли возмущенный гвалт.

– Что это было? – почесал затылок Флоднег, с тоской во взоре рассматривая почившую надежду на сытный ужин. – Успел разглядеть?

С готовкой новой порции можно уже не возиться. Где ночью найти дрова и новую поляну, когда по лесу круглосуточно шастают все кому ни лень?

– Это вампир. Мстит, зараза, – мрачно откликнулся полуэльф. – Надо было их сразу всех ликвидировать, а не в Сартакль сажать. Сидели бы сейчас за ужином и грелись у очага в теплом трактире.

«М-да… И Лютого я не потерял бы. Да и вервольфиц тоже», – закручинился маг.

Валсидал возник из тумана на берегу озера эффектно, как призрак на месте своего убиения, протянул руку с удлинившимися ногтями к водной глади и зычным голосом воззвал:

– Мерб!

В ответ вода забурлила, вспенилась, как при стирке в тазу с хорошим мылом, и в прояснившемся круге возникла всклокоченная голова домашнего демона.

– И незачем так орать. Я и мысли ваши замечательно слышал.

– Надеюсь, ты устроил мне приступ головной боли не для того, чтобы раскритиковать мой метод общения? – Многозначительный взгляд медовых глаз обещал самые изощренные муки Бездны.

– Разумеется, нет, – мило улыбнулся Мерб, хотя его оппонент вовсе не видел причин для радости. – Я честно выполнил ваше задание, хотя, должен заметить, при таких разрушениях в замке это занятие сложное, если не невыполнимое.

– Меньше лирики. Что-то нашел?

Взгляд трехцветного янтаря демонских глаз стал хитрым, как у цыгана с конем на торжище.

– Кое-что, – неопределенно молвил Мерб. – Только прежде чем утверждать что-либо, сначала мне надо знать – обращенная в упырицу случайно не была ведьмой до своего обращения?

Валсидал задумался. Селянка проживала на отшибе, но даже при этом тропа к ее дому не зарастала. Явно к ней постоянно наведывались. Знаки в его сторону девушка делала угрожающие и явно рассчитывала на немедленный испуг.

– Думаю, да.

– То есть вы не уверены?

– Не на сто процентов, но признаки есть.

– А спросить не пробовали?

– Слушай, ты наградил меня головной болью только затем, чтобы упрекнуть в недостатке общения с упырицей до ее превращения?! – вызверился вампир.

– Не сочтите за грубость. – Мерб умудрился изобразить куртуазный поклон и при этом все равно выглядеть наглым и независимым. – Но если бы взяли на себя труд пообщаться с девицей, то сильно упростили бы себе жизнь. Вот! – Демон шлепнул увесистым томом со своей стороны зеркала, будто всерьез рассчитывал передать книгу хозяину сквозь стекло. Разумеется, стеклянная поверхность не позволила проникнуть через себя постороннему предмету, но вампир получил возможность полюбоваться черным кожаным переплетом с золотым тиснением. – В этой книге ясно написано, что обращать в упырей людей, обладающих магическим даром, чревато разнообразными сюрпризами. Например, некто Майерс, еще до знаменитой войны вампиров против людей, проводил множество экспериментов как с магами, так и с ведьмами. В результате получил новый вид нежити и был разорван и пожран собственными подопечными. Есть также легенды о том, что в древние времена люди с магическим даром, укушенные сотворенными вампирами, проходили через особый ритуал и восставали, получив в дар бессмертие и прочную связь со своим создателем. Так как сотворенные вампиры являются низшей ступеней вампиров и практически не переносят дневного света, люди, прошедшие ритуал и разделившие бессмертие со своими хозяевами, охраняли дневной покой покровителей. Оттого и назывались они хранителями дневного покоя. Обычные же люди называли их слугами. Но это, на мой взгляд, неточное определение.

Вампир задумался и молчал так долго, что Мерб уже начал сомневаться, не подкрался ли к нему незаметно василиск и не превратил ли хозяина в статую.

– Что ж, надо признать, твои изыскания весьма интересны. Продолжай дальше в том же духе, – молвил наконец Валсидал, сделал пасс в сторону озера, и связь прервалась.

– Ну вот, – обиженно протянул Мерб. – Ни спасибо тебе, ни до свидания. И это называется культурный вампир!

В это время Светлолика и Вяз Дубрович пробирались тайными тропами, ведомыми лишь лешему да еще, может, паре кикимор. Такие дорожки пронизывали весь лес сетью, словно множество прожилок на кленовом листе. Следом деловито топали две вервольфицы. Вокруг стояли вроде бы обычные деревья, но видимость обманчива. Девушка точно знала, чуть ступишь с тропы – и неизвестно, куда тебя выбросит. Можно запросто в самый центр трясины угодить или попасть на разборку вурдалаков. Положим, Вяз Дубрович не даст обидеть девушку ни одному монстру, но, пока разберутся, наверняка успеют если не съесть, то хотя бы надкусить в некоторых местах.

На одной из полян Безымянного леса встретились Лютый и Олек. Оба были в зверином обличье, оба не очень обрадовались встрече. Лютый получил свою кличку не за красивые глаза, а за буйство нрава и склонность к выяснениям отношений с самцами стаи. Неожиданная встреча с крупным черным двуипостасным вызвала в нем мгновенную реакцию агрессии. Лютый ощерился на незнакомца двумя рядами внушительных острых зубов, вздыбил серую шерсть; шрамы на рваном ухе покраснели, а янтарные глаза налились кровью.

«Дожили, – с тоской подумал вожак двуипостасных. – В собственном лесу все кому не лень наезжают».

Делать нечего. Олек оскалил не менее опасный набор клыков и приготовился к драке. О позорном отступлении не было и речи. Титул вожака стаи завоевывался раз и навсегда и передавался более достойному только после кончины. Новый вожак становился таковым только после смерти предыдущего. Так было всегда.

Некоторое время пара зверей с горловым рычанием, способным заставить отступить медведя, кружила по поляне. Они принюхивались друг к другу, примерялись, оценивали силу противника и возможные уязвимые места. Таковых было немного. Оба крупные, величиной с годовалого бычка, зубастые, закаленные в многочисленных схватках. Единственным уязвимым местом являлось горло, но нежить – она нежить и есть, ей вполне по силам не дышать несколько минут и прихватить с собой на тот свет заодно и противника. Охотникам на нежить проще, им можно расстрелять оборотня из арбалета серебряными болтами или стрелами со взрывающимися наконечниками. И в том и в другом случае оборотень получал не совместимые с жизнью травмы на расстоянии и околевал раньше, чем успевал добраться до убийцы. Еще вервольфа можно разрубить на части, но это опасно, потому что с первого удара обездвижить зверя изловчится не каждый.

Вервольфы дружно, словно всю жизнь репетировали именно этот момент, зарычали, кинулись друг на друга, сшиблись грудью, заработали когтями и челюстями, стараясь нанести противнику как можно больший урон. Целью, конечно, было горло, но многочисленные раны способны заставить ретироваться даже матерого вервольфа. Оборотни вообще в схватках гибли редко, если бились не за вожделенное место вожака, просто таким образом выяснялось положение в обществе каждого члена стаи.

Как бы ни были тайные тропы изолированы от окружающего леса, все же шум схватки двух оборотней донесся и сюда. Вяз Дубрович на посторонние звуки обращал внимания ровно столько, сколько умудренный опытом семейной жизни муж на постоянное ворчание жены. Светлолика же насторожилась и рванулась в сторону шума.

– Куда? – попытался было сцапать излишне шуструю девицу леший, но ухватил только пустоту. – Вот шальная девка! Куда ее к демонам понесло? – в сердцах махнул рукой он и шагнул с тропы следом за ведьмой.

За ним скользнули две молчаливые четвероногие тени.

Светлолика приземлилась прямо на муравейник. Настроение ее испортилось быстрее, чем лапки потревоженных насекомых забрались под штаны, поэтому девушка вышла к месту драки уже обозленная, как только что разбуженный медведь-шатун. Обозрев беспорядочно катающийся, рычащий серо-черный ком из мохнатых тел вервольфов, она крепко пожалела, что не владеет чудесным стилем боя «летающая скалка», знакомым большинству женщин. Да и скалки у нее с собой не было. Но унывать не торопилась, хотя радоваться тоже было нечему. Светлолика нашарила под ногами палку потолще и от души отходила ею драчунов, преимущественно по носам. Оборотни завизжали, как обычные дворовые шавки, отпрянули друг от друга и оскалились было на хулиганку, но тут на поляну вышел Вяз Дубрович в сопровождении Луны и Пантеры.

– Но-но! Не балуйте! – строго рявкнул он. – Я вам покажу, как ведьм обижать, – за хвосты раскручу да об елку башками стукну.

Вервольфы разом осадили назад. Поняли, что погорячились. Пока Олек раздумывал, принимать ли человеческий облик или подождать, Лютый принял самый заискивающий и влюбленный вид, какой только смог изобразить, и подполз к девушке, усиленно виляя хвостом.

– То-то же, – одобрил леший. – А то повадились на беззащитных девушек рявкать…

Вожак смерил взъерошенную девушку с толстой палкой наперевес удивленным взглядом. Хрупкую на вид Светлолику беззащитной мог назвать только человек, видящий ее впервые, и то первые пять минут. Вспомнив, как эта блондинка ловко огрела вампира лопатой, а потом пыталась проделать то же самое с ним, Олек скептически хмыкнул. То, что девица при каждой встрече пытается его побить, внушало некоторый оптимизм – значит, он ей точно не безразличен. Хотя в народе и бытовала пословица «бьет – значит любит», обольщаться пока все же не стоило. Судя по униженному виду серого человека-волка, конкурент на руку ведьмы и все части тела, к ней прилагающиеся, у него уже имелся в наличии. Это, конечно, несомненный минус, но то, что девушка не шарахается в сторону, не пытается бежать со всех ног, а спокойно треплет лобастую голову явно млеющего оборотня – большой плюс. Обычно человеческие женщины сильно нервничают, встречаясь с клыкастым монстром ночью в лесу. Исключением стала только Красная Шапочка, но она видела волка днем, да и в авторстве ее младенцев так никто и не признался. Может, и не двуипостасный это вовсе. А девушка и солгать могла.

Светлолика спокойно запустила пальцы в густую шерсть оборотня. Лютый умильно закатил глаза, словно был обычной собакой, жаждущей ласки хозяйки, и с чувством лизнул нежную девичью руку розовым языком.

«Подлизывается, гад», – мрачно подумал Олек.

Такое явное подобострастие ему претило. Он нехотя, словно невзначай махнул хвостом – смотри, какой я дружелюбный, – и спокойно, чтобы не напугать, потрусил к Светлолике. Ведьма ощутимо напряглась, но с места не двинулась. Двуипостасный счел это хорошим знаком и завершил свой маневр, усевшись и откинув хвост на расстоянии вытянутой руки.

– Еще один? – ни к кому, собственно, не обращаясь, вопросила Светлолика. – И откуда вы только беретесь? Размножаетесь, что ли? Вяз Дубрович, может, и его попробуем пристроить?

Леший смерил двуипостасного насмешливым взглядом зеленых глаз и, конечно, узнал Олека.

– Этого, пожалуй, пристроишь, – скептически хмыкнул он. – Ладно, забирай всех и пошли. Немного идти уже осталось.

И действительно, не прошло и десяти минут, как они вышли на залитую серебряным светом поляну, в центре которой возвышались поросшие зеленым мхом дольмены, образуя большой круг с плоским камнем посередине. Вокруг самозабвенно кружились в замысловатом танце многочисленные светлячки. Образуя сложные фигуры, они затем рассыпались в разные стороны, чтобы вновь соединиться в точно выверенный круг, звезду или неизвестный символ. Древние камни выглядели так, словно при сотворении мира Всевышним были одним из первых его творений. Яркий лунный свет придавал камням особо мягкое свечение, будто каждый из них был лунной дорожкой, уходящей в темные небеса. В таких местах невольно чувствуешь себя неуютно, словно незваным гостем пришел туда, где тебя быть не должно, и следы ботинок нарушают что-то важное, вторгаясь в здешнюю гармонию.

– Какая красота! – восхищенно ахнула Светлолика.

– Да-а-а. Место особенное, – подтвердил леший.

Олек подошел поближе к одному из камней и попробовал луч лунного света, будто он был чем-то осязаемым, что можно ухватить лапой и потянуть вниз, как пряжу. Вервольфы уселись на землю, задрали клыкастые морды к лунному небу и издали слаженный певучий вой с такими переливами, что тронули за душу даже Вяза Дубровича. Он смахнул непрошеную слезу рукой-веткой, шмыгнул носом, подошел к ведьме и опустил руки ей на плечи.

– Приглядись-ка, – громко шепнул он.

На поляне любой громкий разговор был неуместен, как ругань в храме.

Светлолика послушно вгляделась в круг.

– Что ты видишь?

На плоском камне девушка отчетливо разглядела поразительной красоты серебряную волчицу. Ее словно сотканная из лунного света шерсть была настолько густа, что хотелось запустить в нее руки, ощутить, такая ли она мягкая на ощупь, как кажется.

– Она прекрасна! – потрясенно прошептала ведьма.

Ее распахнутые глаза сияли восторгом, а лицо приобрело настолько одухотворенный вид, что казалось, будто светится изнутри каким-то особым мягким сиянием. Олек, оглянувшись, так и замер с поднятой лапой.

«Женюсь, – решил он. – Видит Всевышний – женюсь!»

– Тогда иди. – Вяз Дубрович ласково подтолкнул замершую ведьму. – Поговори с ней насчет своих питомцев. Может, присоветует что дельное.

Светлолика медленно, словно боялась излишней торопливостью нарушить торжественную гармонию этого места, тронулась по направлению к кругу. Казалось, она не идет, а плавно парит над землей, не приминая прошлогодней травы. Светлячки расступились перед девушкой, закружили вокруг, образовав нечто вроде сияющего нимба. Как только она поравнялась с кругом камней и сделала шаг внутрь, полыхнуло серебряным светом, который заставил присутствующих зажмуриться на несколько секунд. Потрясенный до глубины души вожак двуипостасных уселся на землю и завороженно, словно одинокая собака на полную луну, уставился на светящуюся девичью фигуру внутри круга. Возле нее тут же соткалась из лунного света большая серебристая волчица с пронзительным взглядом светящихся в темноте голубых глаз. Остальные вервольфы тремя размытыми тенями скользнули вслед за девушкой. Еще одна вспышка – и три оборотня деловито расселись вокруг ведьмы с волчицей.

Олек пришел в себя; расслабляться было некогда, так невесту из-под самого носа увести могут. Вожак рванулся было следом, но непреодолимый барьер ощутимо приложил его по чувствительному волчьему носу и отбросил воющего от боли оборотня шагов на десять назад. Двуипостасный яростно тявкнул и кинулся на повторный штурм, но рука лешего крепко ухватила за хвост, добавив еще толику непередаваемых ощущений. Вообще Вяз Дубрович планировал сгрести человека-волка за шкирку, но оборотень – тварь быстрая, поэтому леший промазал. Олек жалобно взвизгнул, бессильно клацнул зубами на обидчика и зажал пострадавшую часть мохнатого тела меж задних ног. Расставаться даже с такой, казалось бы, мелочью решительно не хотелось. Враждовать с лешим себе дороже. Убивать не станет, а жизнь попортит так, что лучше бы пришиб сразу.

– Куда летишь? – ничуть не раскаялся в нанесении физического ущерба Вяз Дубрович. – Не видишь, что ли, она – из меняющих облик? Тебе там делать нечего.

– Меняющие облик? – искренне удивился оборотень, тут же позабыв про боль. – Так их же уничтожили всех.

– Вампиров тоже уничтожили, но это вовсе не мешает им запросто по лесу расхаживать, – хмыкнул леший. – Что же мешало уцелеть хотя бы одной из меняющих облик? Давно это было… всякое могло произойти.

Олек смущенно потер лапой нос.

– А почему этим… – он долго подыскивал подходящий эпитет, не нашел, чихнул и продолжил, – с ней можно, а мне нет?

– Откуда мне знать? – скрипнул плечами Вяз. – Древняя магия. Старое место. Связаны с ней звери – это я вижу. К добру или к злу…

– Простите великодушно… – С толстой ветки, расположенной над ними, свесилось любопытное лицо вампира. – Не подскажете ли, для самообразования, а кто такие эти «меняющие облик»?

Вместо ответа Олек злобно клацнул зубами в прыжке, но поймал лишь воздух. У вампиров не менее хорошая реакция, чем у оборотней.

«Дикие они тут все какие-то, – тяжело вздохнул Валсидал. – Ну, да ничего, будет чем озадачить Мерба».

– А я что говорил? – тяжело вздохнул леший. – Кого только не встретишь в Безымянном лесу. Даже вампир свой имеется. Ты вот что… Раз уж внутрь попасть не можешь, ты снаружи покарауль, а то шляются тут некоторые. Мало ли что.