Текст книги "Марь"

Глава 19

Несмотря на ночные приключения, проснулись они на утренней зорьке. Стэф вышел из дома первый. Арес еще немного полежал, пялясь в потолок, а потом выбрался из-под одеяла. После вчерашнего в голове шумело. Он включил кофемашину, а потом с двумя чашками крепкого кофе вышел во двор.

Стэф сидел на крыльце. В руках он вертел выкупленную у Ареса клюку.

– Какие планы? – спросил Арес, усаживаясь рядом и протягивая Стэфу чашку. – Есть мысли, что за детишечки-мутанты нас сегодня посетили?

– Нечисть какая-то. – Стэф равнодушно пожал плечами, и Арес в очередной раз восхитился его невозмутимостью. – Думаю, нужно навести справки.

– Насчет экологов-копателей?

– И насчет прежних хозяев дома тоже. Уж больно странный дом. Прежние хозяева наверняка знали и о существовании детишек-мутантов, и о способах защиты от них.

– Если верить клинописи на пороге, хозяин дома не только от детишек защищался. Тут поблизости должны шастать еще всякие разные твари. Может быть, даже пострашнее детишек. А Михалыч, добрый человек, о них ни словом не обмолвился. Заливал мне про трясину, про торфяные ловушки, а про то, что есть кое-что пострашнее, не сказал.

– Может, он и сам не знал? – Стэф сделал большой глоток кофе, блаженно прищурился. – Или не верил? В такое не поверишь, пока собственными глазами не увидишь.

Он говорил, а сам задумчиво чертил что-то клюкой на земле. Арес вытянул шею, присмотрелся. Стэф рисовал приземистый домишко с покатой крышей, нижние края которой почти доставали до земли. Над домишком нависало какое-то лохматое дерево. Скособочившееся и перекрутившееся вокруг своей оси как штопор.

– Что за арт? – спросил Арес. – Не дают покоя лавры Феникса сизокрылого?

– Это не арт, а мой сегодняшний сон, – ответил Стэф задумчиво.

– Страдаешь вещими снами?

– Вообще никогда. – Стэф усмехнулся. – Мне сны почти не снятся. А сегодня вот приснился. Яркий такой, реалистичный.

– И что это за домик?

– Не знаю. Может, охотничий.

– Береза приметная.

– Это не береза, а ель. А за домом болото. Хотя… – Стэф задумался. – Нет, не за домом. Там кругом болото. И еще старая лодка на берегу.

– И что ты делал в этом домике?

– Лежал.

– Лежал и все? Как Илья Муромец на печи? Не лазил там, в этом своем вещем сне? Не расследовал ничего?

– Да как-то не додумался.

– Так ты в следующий раз не тормози! Вдруг узнаешь что-то интересное.

– Если он будет этот следующий раз, – сказал Стэф задумчиво.

– А детишек ты там не видел?

– Детишек не видел.

– А что видел? – Арес шкурой чувствовал, что Стэф рассказал ему далеко не все.

– Рыбу.

– Рыбу? Рыбачил, что ли? И что за рыба?

– Не знаю. Очень большая. Целиком я ее не видел, только спину.

– И насколько она большая? Вот такая? – Арес развел в стороны руки, чуть не задев при этом Стэфа.

– Намного больше. Если бы я был склонен к драматизму, то сказал бы, что она гигантская.

– А так что скажешь?

– По ощущениям, метров пять-семь в длину.

Арес присвистнул.

– Нехилая такая рыбешка! И при каких обстоятельствах ты с ней повстречался?

– Там кругом болото.

– Это ты уже говорил.

– Земли как таковой нет. Вместо нее толстая подушка из сфагнума. Это такой мох.

– Я знаю. Был на таком болоте в Беларуси. Идешь по болоту, как по батуту, под тобой несколько метров этой самой прослойки из сфагнума, а под ней еще метра три-четыре воды. И озера посреди мха. Иногда реально большие, а иногда всего пару метров в диаметре.

– Серьезно? – Стэф смотрел на него с настороженным интересом.

– Серьезнее не бывает! Я там пару видосов снял. Показать?

Стэф кивнул. А потом минут десять изучал видео в телефоне Ареса.

– Похоже на твое болото? – спросил Арес, не выдержав.

– Очень. В моем сне оно было точно таким же.

– Ага, все такое, кроме рыбы. В белорусском болоте не было рыбы. А где ты ее увидел? И вообще, как оценил ее размер?

– Увидел вот в таком озере. – Стэф постучал ногтем по экрану.

– Маленькое озерцо-то. Тут метра три всего диаметр.

– Спину увидел в озере, а остальное… почувствовал.

– Это как?

– Подушка из мха под ногами выгнулась.

– Качнулась?

– Выгнулась, Арес. Вот представь: ты плывешь на огромном надувном бублике с дыркой в центре, а под тобой проплывает гигантская рыбина. И ты видишь часть ее спины в этой дырке, а бублик под тобой ходит ходуном.

– Надо запомнить марку вчерашнего вискаря, – сказал Арес задумчиво. – Знатный от него получился приход.

Стэф ничего не ответил. Концом клюки стер рисунок, поднялся на ноги.

– Я попробую узнать что-нибудь про прежних хозяев дома и заодно тряхну Митрофаныча, – сказал он, допив остатки кофе. – А ты еще раз пообщайся с фермером. Вдруг он расскажет еще что-нибудь интересное из здешнего фольклора. Или посоветует проводника из местных. Предложи денег за информацию. Короче, действуй по обстоятельствам.

– Про здешний фольклор я и в сети могу инфу поискать, – ответил Арес. Что-то подсказывало ему, что повторному визиту фермер Михалыч будет не особо рад.

– Я уже искал. – Стэф смотрел на Ареса сверху вниз. – В открытых источниках ничего нет.

– Так то в открытых. А я поищу в закрытых. Поспрашиваю у знающих ребят в нашем комьюнити, вдруг что-то интересное подкинут. Этим тоже можно деньги за инфу предлагать?

– Предлагай!

Стэф уехал сразу после завтрака. Арес слишком поздно сообразил, что мог сесть ему на хвост. А теперь до фермерского хозяйства придется топать пешком. Но для начала и в самом деле стоило переговорить со старожилами форума копателей. Арес кинул клич в закрытом чате и приготовился ждать. Ждать пришлось недолго. Почти сразу отозвался чувак под ником Командор. Командор был не просто старожилом, он был модератором, легендой форума и крайне редко снисходил до общения с простыми смертными. Наверное, сегодня утром ему было очень скучно или просто захотелось по-быстрому срубить бабла. Скорее всё-таки второе, потому что ценник за инфу он выставил грабительский. Но Стэф разрешил не скупиться, и Арес даже не стал торговаться. Какое-то время ушло на перевод аванса, а дальше начался конструктивный диалог.

Оказалось, что Командор не просто владеет информацией, а однажды лично побывал на «этом чертовом болоте».

– Пару лет назад попалась мне в руки старая карта той местности. Карта на русском языке, а пометки на немецком. На современных картах болото безымянное, а на той карте у него имелось название. Оно обозначалось как Марь. Или не оно само, я толком тогда не разобрался, потому что рядом с этим топонимом от руки был нарисован жирный знак вопроса.

Арес слушал очень внимательно, не перебивал. У него и у самого была похожая карта, но без пометок и названий. Собственно, из-за той карты он и сунулся в Змеиную заводь.

– Тамошняя деревня называется Марьино. Название красивое и распространенное. Но, как ты, надеюсь, понимаешь, это не в честь какой-то бабы, а в честь вот этой самой Мари.

Арес буркнул, что понимает.

– В Марьино во времена Великой Отечественной стояла рота СС под командованием штурмбанфюрера Эрвина Бартманна.

Это Арес и сам знал. Пока Командор не рассказал ему ничего интересного.

– Действовали эти черти так же жестко, как и все остальные эсэсовцы, но проявляли повышенный интерес именно к болоту и его окрестностям. Насколько мне известно, вглубь болота даже была организована экспедиция.

– Карательная? Против партизан? – уточнил Арес.

– Не было в тех краях активного партизанского движения. На свой страх и риск действовали разрозненные неорганизованные группы. Но ничего по-настоящему масштабного там не было. Экспедиция была не карательная, а исследовательская.

– Исследовательская? – Вот и наступила пора Аресу удивиться. – Ботаническая, что ли?

– Ага, эсэсовцы-ботаники… – хмыкнул Командор.

– Тогда что они там изучали?

– Вот мы и подошли к самому интересному. Формально ротой командовал Бартманн, а фактически некий профессор Герхард фон Лангер. И вот на него мне почти ничего не удалось нарыть.

Арес разочарованно вздохнул, а Командор удовлетворенно хмыкнул и продолжил:

– Почти ничего, кроме того, что фон Лангер под видом ученого-историка приезжал в Марьино за несколько лет до войны. Якобы для обмена опытом. Представляешь?

Арес представлял. Более того, читал статьи о таких вот «ученых». Под видом историков, филологов и этнографов они собирали поверья, вели учет предметов искусства и археологических находок, каталогизировали библиотеки со старинными рукописями. И все это прямо под носом у НКВД!

– Ты хочешь сказать, что Герхард фон Лангер был из Аненербе? – спросил он.

– Прямых доказательств я не нашел, но вывод напрашивается сам собой.

– И что они могли искать в этом болоте?

– Да что угодно! Хоть бы даже вход в Шамбалу!

– Вход в Шамбалу искали на Алтае, – сказал Арес задумчиво.

– И как? Нашли? – ехидно поинтересовался Командор.

Крыть Аресу было нечем. Немцы и в самом деле могли искать в болоте что угодно: хоть вход в Шамбалу, хоть четвертое измерение, хоть тайную базу инопланетян. Версий могло быть до бесконечности много, и все они были бы до крайности нереалистичны. Но это не помешало Аненербе снарядить в здешнее болото целую экспедицию.

– Интересно другое. – Командор выдержал драматическую паузу, а потом продолжил: – Все члены экспедиции пропали без вести.

– Потонули? – предположил Арес очевидное.

– Могли и потонуть. Особенно если сунулись не одни, а с каким-нибудь тамошним Сусаниным. Но с той экспедицией дело явно было нечисто.

– Что именно было нечисто? – воодушевился Арес.

– Остался там один… очевидец.

– Из местных?

– Из пришлых. Немчик, годков семнадцати. Служил при фон Лангере то ли секретарем, то ли писарчуком. Так вот, когда фрицы собрались в экспедицию, немчик не пошел. Сказался больным. Вроде как живот у него скрутило.

– И ты знаешь, как звали этого немчика? – с надеждой спросил Арес.

– Я-то знаю, но дальше разговаривать буду не с тобой, а с твоим нанимателем. И не надо мне лить в уши, что ты занимаешься расследованием в одиночку.

– Чего ты хочешь? – Арес был готов к такому повороту событий и предполагал, что Стэф готов раскошелиться за такую инфу. – Сколько?

– Финансовую сторону мы непременно обсудим, – ласково ответил Командор. – На данном этапе меня интересует кое-что другое: я хочу участвовать.

– В чем? – растерянно спросил Арес.

– В том, что вы там затеваете. Я хочу участвовать и хочу долю.

– Долю от чего? От Шамбалы? – Арес начал терять терпение.

– Долю от каждого артефакта, который вы… – он осекся, а потом продолжил: – который мы найдем в болоте.

– А если мы ничего там не найдем?

– А если мы ничего там не найдем, я буду участвовать из любви к искусству. И прежде чем ты побежишь с докладом к своему боссу, я хочу ему кое-что передать. – Голос Командора сделался вкрадчивым. – У меня есть не только имя и фамилия очевидца. Я с ним побеседовал. Несмотря на свой более чем преклонный возраст, дедок был в здравом уме и трезвой памяти. И то, что он мне рассказал, может показаться твоему боссу весьма любопытным.

– Ты говоришь по-немецки? – спросил Арес с сомнением.

– Я не говорю по-немецки, а вот он прекрасно говорит по-русски. После войны и лагеря для военнопленных он остался жить в СССР. И на случай, если вам с боссом захочется срезать угол, предупреждаю: дед уже помер. Можно сказать: я последний, с кем он общался перед смертью. И у меня есть видеозапись этого разговора. Так что без меня вам никак. Так ему и передай, этому своему боссу!

Арес хотел сказать, что Стэф ему никакой не босс, а деловой партнер, но вместо этого сказал:

– Я с ним переговорю.

– Переговори, – буркнул Командор. – Только побыстрее. А лучше дай ему мой номер телефона, пусть наберет. Хочу все лично обсудить, без посредников.

Прозвучало оскорбительно. Арес и оскорбился. Даже связь обрубил, не прощаясь. По сути, за уплаченное бабло Командор не рассказал ему ничего. Ну, или почти ничего. О связи роты СС с Аненербе они и сами рано или поздно додумались бы.

Какое-то время Арес размышлял, стоит ли вообще рассказывать Стэфу о поступившем предложении, а потом решил, что все-таки стоит. Организатором и финансовым вдохновителем их авантюры был именно Стэф. Значит, ему и решать, нужно ли брать в команду кого-то еще.

Докладывая Стэфу о своем разговоре с Командором, Арес очень старался, чтобы в его голосе не было ничего, кроме деловой отстраненности. Наверное, получилось, потому что, дослушав, Стэф спросил:

– Ты его знаешь?

– Командора? Лично нет. Пересекались пару раз на форуме. У нас же, сам понимаешь, какая специфика. Личные данные никто не светит. Но если ты хочешь знать мое мнение…

– Да, я хочу знать твое мнение. Насколько он компетентен?

– В нашем деле он настоящий профи, – сказал Арес после небольшой паузы. – Историю знает лучше любого доктора наук. Форум модерирует строго, но справедливо. А про человеческие качества я могу сказать только одно: походу он тот еще жучара.

Как Арес ни старался, а последняя фраза выдала-таки степень уязвлённости его самолюбия. Стэф, кажется, все понял.

– Я поговорю с ним, – сказал он, – сбрось мне его номер. И спасибо тебе.

– За что? – удивился Арес.

– За честность, – сказал Стэф и отключил связь.

Глава 20

Какое-то время Арес еще ждал, что Стэф или Командор ему перезвонят. Но телефон молчал. Похоже, они решили договариваться без него.

Несмотря на жаркий день, от болота наползал туман. У Ареса появилось ощущение, что над домом и заводью установили гигантский колпак из матового стекла. Цвета тут были приглушенные, а очертания предметов – акварельно-размытые. Но вся эта приглушенность и акварельность исчезли, стоило Аресу свернуть от заводи к лесу. Перейдя невидимую, но физически осязаемую границу, он зажмурился от яркости красок, звуков и запахов. Здесь, вдали от болота, жизнь била ключом.

Аресу вдруг подумалось, что вся эта яркость снова забудется и потеряет актуальность, стоит ему только вернуться в дом у заводи. По его подсчетам и подсказкам навигатора, до фермерского дома было шесть километров пути, одна часть которого пролегала по лесу, а другая – по лугу вдоль реки. По лесной дороге идти было легко, а на лугу Ареса одолела жара. Он все еще бодро шагал по пыльному проселку, но раз десять пожалел, что не взял с собой воды.

Арес был уже в нескольких километрах от цели, когда сзади послышался рев мотора, а потом в клубах пыли появился мотоцикл. Добрый человек непременно остановился бы, чтобы поинтересоваться у усталого путника, не нужна ли ему помощь, не подкинуть ли его из пункта А в пункт Б. Но за рулем мотоцикла сидел какой-то черт! Он не только не остановился, но и промчался в такой близости от Ареса, что едва не сбил его с ног, обдав при этом душным облаком пыли и выхлопных газов. Арес с воплем отскочил в сторону, посылая проклятья в спину стремительно удаляющегося мотоциклиста.

Как ни крути, а день у Ареса не задался с самого утра. Сначала его сбросили со счетов Стэф и Командор, а теперь едва не сбросил с дороги какой-то борзый деревенский мажор. В том, что это был мажор, Арес не сомневался. Не всякий крестьянин может позволить себе «Хонду» за десять кусков. Вот он, Арес, не может, хоть и очень хочет!

В глотке чувствовался вкус пыли. На зубах скрипел песок. Арес чертыхнулся и направился к реке. На берегу он сбросил одежду и с головой нырнул в прохладную воду. Сразу стало хорошо. В голову закралась крамольная мысль – напиться прямо из речки. Арес мужественно отринул эту затею и почти сразу был вознагражден за терпение: поблизости обнаружился родник, заботливо забранный в бетонное колодезное кольцо. Вода в роднике была до такой степени холодная, что у Ареса сводило зубы, но он мог поклясться, что никогда в жизни не пил ничего вкуснее. Похоже, фортуна снова повернулась к нему лицом.

Напившись, он вернулся на проселочную дорогу. Оставшийся путь больше не казался ему таким уж мучительным. Арес бодро шагал по обочине, поднимая в воздух легкие облачка дорожной пыли, и от нечего делать раздумывал, что сделал бы с мотоциклистом-мажором, попадись тот снова на его пути, но уже не конный, а пеший.

И встреча с обидчиком состоялась! Как интересно, как неожиданно!

Ярко-синяя «Хонда» была припаркована перед домом фермера Михалыча.

– Какие удивительные превратности судьбы, – пробормотал Арес себе под нос, проходя мимо мотоцикла и разглядывая в зеркальце заднего вида свое мрачное отражение.

Входная дверь была гостеприимно открыта, поэтому стучаться он не стал, а сразу направился на кухню, из которой доносился задорный рев Макса Кавалеро. Предположение, что «Сепультуру» может слушать Александра Васильевна или Михалыч, Арес сразу же откинул как несостоятельное. Вывод напрашивался сам собой: на фермерской кухне завелся мажор-мотоциклист!

Предположение подтвердилось в тот самый момент, когда Арес переступил порог. За дубовым столом, спиной к нему сидел щуплый пацаненок. Рядом с его правой рукой стояла дымящаяся чашка, а пальцами левой он отбивал ритм. Когда того требовали обстоятельства, Арес умел двигаться почти бесшумно. А обстоятельства и пережитое на проселочной дороге унижение требовали сатисфакции. Он подкрался к пацаненку бесшумно, как ниндзя, положил руки на худосочные плечи и ласково шепнул на ухо:

– Ай, как некрасиво сбивать с ног усталого путника, мальчик.

Нервы у мальчика оказались железные, потому что он не взвизгнул и даже не вздрогнул от неожиданности. Плечи его напряглись, ухо чуть порозовело. А потом он сказал почти так же ласково:

– Руки убери, путник.

Голос у мальчика оказался совсем не мальчишеский. Голос у мальчика оказался даже чем-то знакомый. Арес замер. Пальцы его инстинктивно сжали тощие плечи еще сильнее.

– А если не уберешь, я заору. Прибежит папа с ружьем и сделает в тебе лишнюю дырку. Папа у меня такой: сначала стреляет, а потом разбирается.

Можно было сделать проще: можно было разжать пальцы и обойти стол, чтобы заглянуть этому… этой в лицо. Но пальцы сжимались все сильнее. Как и зубы.

– Начинать орать? – спросила эта язвительно. – Или выпьем кофею?

– Кофею!

Наконец здравый смысл возобладал над злостью. По всему выходило, что мажор – это не мальчик, а девочка. И девочка не простая, а находящаяся в самом близком родстве с Михалычем. Портить отношения с Михалычем из-за какой-то малолетней дуры не хотелось. Было и еще что-то, какая-то не до конца додуманная мысль, которая надоедливо зудела в черепной коробке.

– Хороший мальчик! – сказала мажорка, обернувшись и с вызовом глядя на Ареса снизу вверх.

– Хотел бы я сказать, что и ты тоже хорошая девочка. Но не поворачивается язык.

Она разглядывала его нагло и совершенно бесцеремонно своими большими небесно-синими глазюками. А если ей можно, то и ему не грех!

Девица была мелкая, худая, пацанистая. В том смысле, что и спереди мало чем отличалась от мальчишки. Не было у нее ни приятных мужскому глазу округлостей, ни еще более приятных выпуклостей в нужных местах. Так… намеки на округлости и выпуклости. Если бы не лицо, глазастое, скуластое и злое, девица запросто сошла бы за пацана. Вот лицо, что ни говори, было вполне симпатичное, хоть и совершенно не накрашенное. Впрочем, отсутствие косметики Арес считал достоинством, а не недостатком. Должно же у этой выдры быть хоть какое-то достоинство!

– Насмотрелся? – спросила выдра, ловко соскользнула со стула и, вихляя тощими бедрами, направилась к кофемашине.

– Было бы на что, – пробормотал Арес себе под нос, но выдра его услышала, обернулась и иронично приподняла бровь.

– Ты тоже не мужчина мечты, – сказала она с наглой ухмылкой, а потом добавила: – Еще и на ногах плохо держишься. Чуть что, сразу валишься на землю.

И вот тут все сложилось у Ареса в голове. Встали на место недостающие детали картинки. И знакомый голос, и рев мотоцикла, и зубодробительное раздражение от общения.

– Бабулечка, ты ли это? – спросил он радостно.

– Я, внучок, я! – ответила она так же радостно. – Не чаяла свидеться. А ты сам… приперся.

– Так я не к тебе, бабулечка!

– Так и слава богу, внучок! Какой тебе кофей: эспрессо, латте, капучино?

– Мне черный. Большую чашку.

– Хочешь сказать, кофемашина тебя не прельщает?

– Хочешь сказать, ты не умеешь варить нормальный кофе?

Выдра возмущенно фыркнула и сняла с полки медную турку.

– А чего приперся? – спросила, щедро насыпая в турку кофе.

– К папеньке твоему. Который с ружьем.

– Зачем?

– Обсудить странности поведения его дочурки.

– Становись в очередь, внучок! – Выдра снова фыркнула, налила в турку воды и поставила на плиту.

– Феня, да выруби ты этот свой рок! Куры от него перестают нестись!

Они оба обернулись и уставились на вошедшего в кухню Михалыча.

– О, Паша! – сказал он вполне приветливо. – А что опять? Мясо уже все поели?

– Еще не все, но было очень вкусно. – Арес вежливо улыбнулся.

– Ну, ясное дело, вкусно. – Михалыч пожал плечами, а потом сказал: – Вижу, с Феней ты уже познакомился!

– С Феней? – У Ареса не получилось сдержать злорадное изумление.

– Аграфена я. – Выдра помахала ему рукой, а потом с ехидством посмотрела на папеньку. – Видишь, папа, юноша тоже не разделяет твоих взглядов на прекрасное.

– Нормальное имя, – проворчал Михалыч с явным смущением.

– Согласно семейной легенде: папенька был так опечален, что первенцем у него родилась девочка, что выпил лишнего и регистрировать ребенка отправился в ЗАГС без предварительного инструктажа, – усмехнулась выдра Феня. – Папа, почему Аграфена? Кто тебя надоумил?

– Да угомонись ты! – Михалыч беззлобно махнул рукой. – Сколько можно извиняться? Слабость у меня была… минутная.

– Вот! У него минутная слабость, а мне теперь с этим жить!

На самом деле несчастной она не выглядела. И имечко, как ни странно, ей даже шло.

– Зато у тебя натура получилась творческая! – Словно в поисках поддержки Михалыч посмотрел на Ареса. – Очень творческая у меня дочь!

Арес молча покивал. Он пока видел одни только странности. Но творчество наверняка тоже где-то завалялось.

– В театральной студии она на первых ролях! – А теперь в голосе Михалыча слышалась настоящая гордость. – На днях вот премьера состоялась.

– А кого играла звезда подмостков? – вежливо осведомился Арес.

Чувствовал он себя сейчас полным идиотом, потому что умудрился принять молодую девчонку за столетнюю бабку. Видать, и в самом деле у выдры Аграфены талант.

– Главную роль, – сказал Михалыч уклончиво. – Ведущую.

– Папа, не нужно стесняться чужих странностей, – усмехнулась Аграфена. – Дочь твоя играла не прекрасную фею, а вредную старушенцию.

– В роль вживаться не пришлось, – проворчал Арес, а Аграфена ему подмигнула.

– Представляешь, папа, бегу я после спектакля к мотоциклу, памятуя про комендантский час…

– Так и нечего шастать одной по ночам, – проворчал Михалыч. – Мама волнуется за ребенка.

– Так ребенку, на минуточку, уже двадцать одни годик! – Оказывается, двадцать один годик, а выглядит на тринадцать. – Но не суть! Бегу я, значит, с премьеры! Вся такая восторженная, обласканная критиками, одаренная цветами! – Не было никаких цветов! Брешет Аграфена! – И, поскольку помнила про комендантский час, решила не переодеваться. А что такого? Бабкам же никто не запрещает на мотоциклах кататься!

– Так и бежала, не переодевшись?! – одновременно ужаснулся и умилился Михалыч.

– Так и бежала! Даже грим не сняла. – Аграфена кивнула. – А навстречу мне Федька Силюков со своими придурками. Разумеется, все придурки пьяные, а Федька еще и обдолбанный.

– Вот говнюк, – сказал Михалыч неодобрительно, но как-то слишком легкомысленно. – И не побоялся же сунуться!

– Он не понял, что это была я, – усмехнулась Аграфена. – Помним про грим и бабушкин наряд! Он решил, что я беспомощная старушка, у которой можно отжать сумочку с кошельком.

– Это еще хуже, дочь! – Михалыч покачал головой. – Беспомощная старушка…

– Ты подожди, ты послушай, что было дальше! Значит, наскакивают эти дебилы на беззащитную старушку, – продолжила Аграфена. Она явно переигрывала, из чего Арес сделал вывод, что актриса она все-таки не слишком хорошая. – Я уже собираюсь сбросить маску и надавать им всем по щам!

Арес не удержался, скептически хмыкнул. Аграфена посмотрела на него ласково-ласково и продолжила:

– И тут подлетает он!

– Кто он? – спросил Михалыч.

В отличие от Ареса, он свою ненормальную дочурку слушал с большим интересом.

– Рыцарь, папа! Настоящий рыцарь! Только без коня!

– Кто-то из этих ваших театральных? – спросил Михалыч простодушно.

– Не в буквальном смысле рыцарь, а в фигуральном! – Аграфена взмахнула рукой, словно отгоняя от себя невидимую свору рыцарей. – Спасать старушку решил добрый человек!

– Не перевелись, значит, благородные сердца! – Михалыч кивнул. – Выходит, рыцарь спасал бабушку – божьего одуванчика, а спас принцессу?

– Ну, не то чтобы спас, – сказала Аграфена.

– Ну, не то чтобы принцессу, – буркнул Арес.

И вот тут Михалыч насторожился.

– А старушка, как мы помним, не промах! – продолжила Аграфена как ни в чем не бывало. – Она бы и сама отбилась от Федькиных идиотов. – Арес не застонал, но глаза к потолку воздел. – Но раз уж тут такой залетный рыцарь…

– Ты орала на всю площадь, бабушка, – сказал Арес вкрадчиво. – Это от избытка чувств после премьеры?

– Погодите-ка, погодите! – Михалыч перевел взгляд с дочурки на Ареса, сощурился. – Это ты, что ли, рыцарь?

– Ага, – он мрачно кивнул. – Неравнодушный гражданин.

– За Феню мою, значит, вступился?

– За беспомощную бабульку я вступился!

– Это, считай, одно и то же. Уважаю! – Михалыч одобрительно похлопал Ареса по плечу, а потом добавил: – Три кило отборного мяса в качестве благодарности за спасение… – он запнулся, а потом продолжил: – беспомощной бабульки. И пук зелени в придачу!

– Гулять, так гулять! – подвела итог Аграфена. – Оценил дочернюю честь в три кг мяса и пук зелени!

– Так никто ж не посягал, – сказал Арес не без ехидства.

– Папа, не нужно даров! Никто ж не посягал! – отозвалась Аграфена.

– Ох, молодежь пошла, – проворчал Михалыч, но беззлобно, а потом уже совсем другим деловым тоном спросил: – Так ты чего к нам опять, Паша?

– Я поговорить. – Арес бросил мрачный взгляд на Аграфену и добавил: – Конфиденциально.

– Папа, откуда он взялся? – спросила Аграфена совершенно бесцеремонно, словно не расслышала слово «конфиденциально».

– Он вообще-то до сих пор тут, – сказал Арес. – А ты, бабушка, шла бы погулять.

Вот это он, наверное, зря. Видно же, как Михалыч любит свою непутевую дочь. Еще, не ровен час, обидится и откажется разговаривать. Но опасения оказались напрасными. Михалыч неожиданно встал на его сторону:

– Феня, пойди прогуляйся. Мама, кстати, в мастерской. Можешь поздороваться.

Как ни странно, Аграфена не стала спорить. Молча перелила кофе в чашку, поставила на стол перед Аресом и вышла из кухни.

– Своенравная, – сказал Михалыч, когда стихли звуки ее шагов. – Вся в Сашку, то есть в Александру Васильевну.

– Я заметил. – Арес вежливо улыбнулся.

– Так за каким делом ты ко мне?

– Я спросить. – Арес решил начать издалека.

– Ну, спрашивай. – В голосе Михалыча появились настороженные нотки. Все его недавнее благодушие куда-то испарилось.

– Вы же местный, да?

– А то по мне не видно! Не юли, парень! Что тебе нужно?

– Нам бы проводника. – Арес решил не юлить.

– Какого проводника?

– Проводника на болото. Не бесплатно, разумеется, а за деньги. Мы слышали, на болоте есть старый охотничий домик. Или был.

– От кого слышали?

Значит, и в самом деле есть домик. Как говорится, сон в руку. Сейчас главное – не потерять инициативу.

– Место такое любопытное там. Под ногами метра два-три прослойки из сфагнума, под ней вода. Домик стоит под перекрученной, как штопор, елью. Рядом небольшое озерцо.

Арес чуть было не сказал: «В озерце том гигантская рыба», но вовремя одумался.

– И что? – спросил Михалыч мрачно.

– И нам бы туда попасть.

– Зачем?

– Просто интересно. Раз уж мы все равно живем у Змеиной заводи, можно было бы и прогуляться.

– На болото прогуляться? Вы, городские, с жиру там все беситесь, если вам такие прогулки подавай! Я вчера тебе, Паша, что сказал? Я тебе сказал, чтобы уносили ноги из того дома! А ты ко мне сегодня опять с расспросами! Не найдется у нас в деревне никого, кто захочет провести вас на болото, – продолжил Михалыч уже почти спокойно. – Нет дурных. Столько народа там пропало…

– А дети? – спросил Арес.

– Что дети? – Лицо Михалыча напряглось и окаменело. – Ты про каких детей?

– Про маленьких, лет шести-семи. Не пропадали?

Михалыч побледнел. Бледность проступила даже сквозь темный, почти тропический загар. Значит, двигался Арес хоть и наощупь, но в правильном направлении.

– Если бы у нас тут пропали дети, – сказал Михалыч, утирая пот со лба, – то все твое болото уже давно оцепили бы и даже осушили! Не пропадал никто.

– Никто, кроме копателей.

– Копатели знали, на что шли.

– Точно знали? Вот я, например, ничего не знаю.

– А раз не знаешь, так и не суйся! Шашлыка поели, местными красотами полюбовались и валите отсюда!

– А живность какая-то на болоте водится? – спросил Арес простодушным тоном.

– Какая живность? – снова насторожился Михалыч.

– Мы с напарником нашли череп. Вот такущий! – Арес развел руки в стороны, изображая размеры черепа.

– Где нашли?

Разговор не клеился. Михалыч пока задавал больше вопросов, чем сам Арес.

– В доме. В кладовке. Череп размером с коровий, но по виду скорее змеиный. Только трудно представить змею такого размера. У вас же на болоте анаконды не водятся?

– У нас на болоте водятся только залетные дурни, которым нечего делать. – Михалыч нахмурился.

– А как же дети? – спросил Арес и улыбнулся. Он не стал дожидаться встречного вопроса. Ему изрядно надоело это жонглирование словами. Вместо этого он продолжил: – К нам ночью заходили гости. Мальчик и девочка.

– Заходили?.. – потрясенно переспросил Михалыч.

– Ага, рассказывали, что потерялись на болоте и едва не утонули, – продолжил Арес. – Говорили, что очень хотят согреться и покушать.

– Вы их пустили? – голос Михалыча упал до шепота.

– Нет. – Арес покачал головой. – Мой босс оказался бездушной скотиной и не пустил бедных малюток даже на порог. – Ему показалось, что Михалыч облегченно выдохнул. – А вы вот утверждаете, что не пропадали дети. Как же так?

– Куда они… – Михалыч потер глаза. – Куда они делись?

– Дети? Ушли!

И снова облеченный выдох. На сей раз уже явственный. Арес кивнул, а потом продолжил:

– И вот я теперь мучаюсь угрызениями совести. Прогнали деток…

– Не мучайся, – сказал Михалыч твердо. Как гвоздь вбил.

– А если снова придут?

– А если снова придут, даже дверь не открывайте.

– Почему? Не потому ли, что детки эти не совсем детки? Я бы даже сказал, совсем не детки?

Они разговаривали так, словно играли в какую-то хитрую игру с непонятными правилами. Все полунамеками, все иносказаниями…