Текст книги "Мятежная герцогиня"

– Естественно, девушки из семьи Черкасских должны быть одеты в наши платья, иначе какие же мы коммерсанты, если сами не носим свою продукцию.

Она принесла портняжную ленту и начала снимать мерки. Долли всегда с трудом выносила этот процесс, но сейчас терпеливо выстояла, поднимая и опуская руки, пока Луиза работала. Когда ее отпустили, она с облегчением вздохнула и с удовольствием устроилась на диване, наблюдая за стоическим выражением лица Даши Морозовой. Легкие шаги и шелест шелкового платья, раздавшиеся в вестибюле, привлекли ее внимание. Долли решила, что это кто-то из домашних – ведь женщина шла без доклада, но она ошиблась.

В гостиную вошла высокая, очень стройная женщина лет двадцати восьми с яркими, большими темными глазами. Вошедшая не была красавицей в классическом смысле этого слова, но ее лицо дышало веселой энергией, улыбка была очаровательна и сердечна, а в глубине темных глаз вспыхивали золотые искорки, зажигаемые природным оптимизмом и любовью к жизни.

– Похоже, что про меня сегодня забыли? – весело спросила она, – всё посольство знает, что к князю Алексею приехали сестры – только я не в курсе. Катя, ты нанесла по моей репутации женщины, знающей всех и вся в Лондоне, сокрушительный удар.

– Долли! – обрадовано воскликнула княгиня, устремляясь навстречу гостье, – ну как я могу про тебя забыть, просто я не решилась отвлекать тебя от дел, связанных с визитом государя.

– Ты меня не отвлекаешь, посольство уже дало бал и пять приемов, а англичане дали только три приема, теперь дело за ними. Принц-регент, как всегда, сидит без денег из-за огромных долгов, поэтому он поступил очень просто: нагрузил свою знать обязательством дать по балу или приему в честь нашего императора и прусского короля, но все мероприятия проводятся от имени Принни, и он играет на них роль хозяина. Ближайший бал через неделю в Хартфорд-Хаус, у маркиза Хартфорда. Ну, ладно, дела подождут. Дай посмотреть на княжон Черкасских, – прервала свой рассказ женщина и повернулась к Долли с изумлением наблюдавшей за этим фонтаном энергии, – это – моя тезка?

– Да, дорогая, позволь тебе представить мою золовку светлейшую княжну Долли Черкасскую, – объявила Катя и повернулась к княжне, – Долли, знакомься: супруга нашего посланника в Лондоне, моя подруга и коллега графиня Дарья Христофоровна Ливен.

– Очень приятно познакомиться, ваше сиятельство, – улыбаясь, ответила Долли и сделала реверанс.

– Зови меня Долли, как все в этом доме, – велела графиня и повернулась к Луизе, все еще снимающей мерки с Даши.

Катя поспешила представить девушку графине:

– Долли, а это – подруга нашей семьи Дарья Морозова, чтобы не путаться в одинаковых именах, мы зовем ее Даша.

– Очень приятно, – графиня похлопала по плечу смущенную Дашу и спросила, – а где вторая княжна?

– Лиза измучена морской болезнью и пока спит, – забеспокоилась Катя, – мы представим ее тебе попозже.

– Придется подождать, – с притворным сожалением шутливо сказала графиня, – видно, она еще красивее, чем все присутствующие девушки, раз вы ее так прячете.

– Да уж, среди Черкасских некрасивых нет, – в тон ей ответила Катя, и все засмеялись.

– Ну, хорошо. Поговорим о главном. Сколько лет Долли? – поинтересовалась графиня.

– Мне в январе исполнилось восемнадцать, – удивленно ответила княжна, – а что, это важно?

– Конечно, важно – девушка из такой семьи, как ваша, должна быть представлена ко двору. Удобнее всего это сделать сейчас, в Лондоне, пока император здесь, – объяснила графиня и развернулась к Луизе:

– Луиза, что ты можешь предложить нам по платьям и по срокам?

– Штук пять утренних и дневных платьев я завтра подгоню на ее фигуру, но готовых бальных туалетов сейчас нет, – объяснила Луиза и предложила, – за неделю можно сшить два бальных платья.

– Значит, представляем Долли императору на балу «Всех союзников», – решила Ливен.

– Что это за бал «Всех союзников»? – удивилась Катя.

– То мероприятие, что ждет нас в Хартфорд-Хаус. Маркиз назвал его так высокопарно, что весь Лондон смеется, но в глаза ему никто ничего не говорит.

– Нужно спросить Алекса, – принялась защищаться Долли, которой не хотелось начинать выезжать. – Может быть, он не захочет, чтобы я выезжала.

Катя сильно сжала плечо невестки и примирительно сказала:

– Конечно, Алекс будет рад представить свою сестру императору, но давайте сначала представим ее великой княгине Екатерине Павловне.

– Ну, это – само собой, – согласилась графиня Ливен, – как только Луиза привезет первые платья, так я сразу приглашу великую княгиню на чай в посольство, или мы поедем к ней в резиденцию. Ну, а теперь я, удовлетворив свое любопытство, поехала домой, муж ждет меня через полчаса в посольстве.

Графиня поднялась, помахала всем рукой и также стремительно вышла из комнаты, как вошла. Легкие шаги отдались эхом под высоким потолком вестибюля, и стук колес возвестил о том, что гостья уехала.

– Катя, что это было? Ураган? – изумленно спросила невестку Долли.

– Нет, дорогая, это – наша Дарья Христофоровна, она – великая женщина, я потом расскажу тебе про нее поподробнее. Но вот и тетушка с Лизой – мы можем садиться обедать, – пригласила княгиня, поспешив навстречу графине Апраксиной.

Конец дня прошел в неспешных беседах. Няня принесла проснувшегося Павлушу, и графиня Апраксина, взяв его на руки, всплакнула:

– Жаль, что Анастасия Илларионовна его не увидела.

– Она видит, тетушка, и радуется вместе с нами, – тихо заметила Лиза.

Когда вечером со службы вернулся Алексей, в гостиной его ждали только Катя и Долли, остальные гостьи ушли отдыхать, измученные долгой дорогой.

– Алекс, – взмолилась Долли, – приезжала графиня Ливен, она хочет представить меня великой княгине Екатерине Павловне и императору!

– Отличная идея, тебе ведь все равно нужно начинать выезжать – хорошо, если тебя будет опекать графиня Ливен, а уж если и великая княгиня возьмет тебя под свое крыло, будет совсем хорошо, – обрадовался князь.

– Но, Алекс, зачем мне выезжать, если я не хочу выходить замуж?

– Я и не гоню тебя замуж, но нужно начинать общаться с людьми своего круга, это называется «бывать в обществе». Я не хочу, чтобы ты при такой красоте сделалась деревенской затворницей.

– Деревенщиной в лаптях, – тихо подсказала его жена.

– Почему в лаптях? – удивился князь, девушки переглянулись и закатились веселым смехом.

Они так хохотали, что не могли остановиться, Алексей сначала смотрел на них с недоумением, а потом тоже расхохотался.

– Хватит меня смешить, – наконец сказал он, топнув ногой, – все идем спать.

И все еще смеясь, они поднялись на второй этаж и разошлись по спальням. Долли попыталась уснуть, но так и не смогла – и вот теперь она сидела на окне, ожидая рассвета, чтобы первый раз встретить солнце в этом городе.

На улицах было тихо и безлюдно, теплый воздух даже не холодил кожу, и Долли не захотела накрывать плечи шалью. Когда от соседнего дворца внезапно отъехала карета, она хотела отойти от окна, но кучер, угадав ее намерение, покачал головой и шутливо прикрыл глаза ладонью. Девушка благодарно улыбнулась ему и осталась на своем месте. Больше до самого рассвета никто не потревожил тишину на Аппер-Брук-стрит. Встретив солнце, княжна послала ему воздушный поцелуй и вновь прилегла на кровать. Ее глаза устало закрылись, и она мгновенно уснула.

Три последующих дня прошли для Долли в страшной суете. Попав в «железные руки в шелковых перчатках», как, смеясь, называла графиню Ливен Катя, она бесконечно примеряла платья, белье, туфли, шляпки, шали, шарфы и всякую мелкую дамскую дребедень, без которой раньше в Ратманово отлично обходилась.

Дарья Христофоровна объявила, что две другие девушки, которым еще рано выезжать, могут спокойно подождать свои платья, а вот на старшую княжну должны быть брошены все силы модной мастерской мадемуазель Луизы и направлены старания всей семьи.

– Долли очень красива от природы, – рассуждала она, прохаживаясь вокруг княжны, примеряющей очередной, сметанный на скорую руку, шедевр Луизы. – Красоту мы доведем до совершенства нарядом и прической. Драгоценности при первом выходе в свет не надевают, только жемчуг. Осталось понять, как наша княжна танцует и на скольких языках говорит.

– Я говорю на английском, французском и немецком. Этого мало? – поинтересовалась Долли, – на балах я еще не была, танцевала только на детских танцах в Ратманово, а потом началась война, балов в округе никто не давал, только маленькие праздники с угощением.

– Трех языков вполне достаточно, если бы ты свободно изъяснялась на древнегреческом, да еще и гордилась бы этим, было бы только хуже. Мужчины не любят слишком образованных и умных женщин. Хорошенькое личико и большое приданое – вот всё, что им нужно.

– Как можно иметь дело с такими примитивными людьми – ведь это значит унижать себя, опускаясь до их низкого уровня! – с гневом воскликнула Долли.

– Дорогая моя, никогда не борись с системой, не оспаривай общепринятые нормы – затем тебе бог и дал разум, чтобы комфортно устроиться в обществе, не раздражать его, но и не отказывать себе в удовольствии жить по собственному желанию, – философски заметила Дарья Христофоровна.

– Причем тут система, если общаться приходится с конкретными примитивными мужчинами, – не согласилась с ней княжна.

– Мужчины – все примитивные, даже самые умные и блестящие, просто одних мы любим и всё им прощаем, а других не любим, и их недостатки режут нам глаза, – возразила графиня. – Конечно, если ты полюбишь мужчину, то его недостатки будут казаться тебе достоинствами, это тоже сильно облегчает семейную жизнь.

– Я что-то не поняла – как это недостатки могут быть достоинствами? – удивилась княжна.

– Очень просто: если ты равнодушна к мужчине, то он – скуп, а если любишь его, то он – практичен. Или: если равнодушна, то мужчина – суровый тиран, а если любишь, то он – человек, заботливо опекающий свою жену ради благополучия семьи. И так можно перечислять до бесконечности.

– Долли, ты мудра как царь Соломон! – восхитилась Катя.

– Я мудра как царица Савская, которая была мудрее царя Соломона, – отмахнулась графиня, – но вы мне зубы не заговаривайте – пошли в музыкальный салон, будете показывать мне, как она танцует.

По ее команде Генриетта поднялась и отправилась в музыкальный салон, подобрать ноты всех модных танцев, а когда Долли, передав новые наряды Луизе для окончательной подгонки, надела свое старое платье, туда же отправились и остальные женщины.

– Катя, придется тебе быть ее партнером, – распорядилась Долли.

Генриетта заиграла мазурку, и Катя, ухватив золовку за руку, вывела ее на середину салона. Девушки двигались довольно слаженно, за что получили одобрение графини. Проверив, как Долли танцует котильон и остальные фигурные танцы, Дарья Христофоровна потребовала, чтобы княжна станцевала вальс.

– Вальс я сама ввела здесь в моду – эти отсталые англичане до нашего с графом приезда не танцевали вальс, считая его аморальным танцем. После бала в нашем посольстве мнение общества резко изменилось, и теперь вальс танцуют на всех балах, и у Принни – в первую очередь.

Катя, ведя Долли за кавалера, покружила ее по комнате, девушки двигалась изящно и легко.

– Все в порядке, дело только за платьями, – вынесла вердикт Ливен. – Утром Луиза доставит платья, а к пяти часам Катя привезет тебя в посольство, я же приглашу великую княгиню Екатерину Павловну.

Женщины пообедали и расстались, простившись до завтра. Князь Алексей, который постоянно находился при императоре и возвращался поздно, был рад, что всё так хорошо устроилось: дебют его сестры в свете взяла под свой контроль графиня Ливен.

– Дорогая, значит, у Долли всё будет хорошо: к протеже графини Ливен никто не рискнет приблизиться, если у него нет намерений чистых, как вода горного родника, – объяснял князь Алексей жене. – Мы не можем с тобой полностью контролировать дебют Долли: я – постоянно занят, ты – еще молода и не очень опытна, боюсь, ты не сможешь справиться с Лисичкой, она обведет тебя вокруг пальца.

– Но Долли не хочет выезжать, – робко сказала Катя. – Она хочет дождаться двадцати одного года, получить наследство и потом жить самостоятельно, разводя лошадей.

– Я не возьму грех на душу перед родителями и не соглашусь на это, до двадцати пяти лет я – ее опекун. Долли, конечно, получит свое наследство, но я буду настаивать, чтобы она жила с нами и выезжала. Если до двадцати пяти лет ей никто не приглянется, только тогда я отпущу ее жить самостоятельно.

Князь Алексей обнял жену, расчесывающую свои длинные волосы, сидя за туалетным столиком.

– Позволь лучше мне, – попросил он, взял у жены щетку и начал нежно водить по волосам.

Глядя на него через зеркало, Катя увидела, как зажглись огоньки страсти в глазах мужа. От нежных движений щетки вдоль волос по коже княгини побежали мурашки, а потом сладкая истома начала окутывать ее. Уловив настроение жены, Алексей подхватил ее на руки и понес в постель. Подумав, что судьба сама решит, что лучше для Долли, Катя закрыла глаза и отдалась нежным ласкам мужа.

Чаепитие в посольстве было обставлено по всем английским традициям. Серебряный чайный сервиз, вышитые английской гладью салфеточки, на которые дамы ставили свои чашки, ароматный индийский чай, к которому подали сливки – всё напоминало Долли о том, что она – в Англии. Великая княгиня Екатерина Павловна, которой ее представили, оказалась очень милой энергичной женщиной, которой еще не было и тридцати лет. Она сразу же оценила красоту княжны, похвалила ее манеры и заявила, что тоже будет покровительствовать девушке, и сама будет следить за молодыми людьми, которые будут за ней ухаживать.

– Дорогая, здесь сейчас самые лучшие женихи России, они все – герои войны и приехали, сопровождая императора – у вас будет прекрасный выбор, – радостно произнесла Екатерина Павловна.

Долли с тоской спросила себя, почему никто не может понять, что она не хочет никакого выбора, но, почувствовав легкий удар по ноге под столом, подняла глаза на невестку и, увидев выразительный взгляд Кати, начала благодарить великую княгиню за внимание.

Екатерина Павловна простилась и уехала в резиденцию императора, а графиня Ливен с Катей на несколько минут отошли в кабинет посланника. Долли осталась одна в гостиной, из которой слуги уже вынесли посуду. Несмотря на открытые окна, в комнате было очень душно, и княжна решила подождать невестку на улице. Она уже спускалась по лестнице, когда молодой военный в уланском мундире, поднимающийся ей навстречу, остановился, перекрыв дорогу, и изумленно воскликнул:

– Не может быть! Племянница графини Апраксиной! Вы уже больше не сочувствуете бедным, если сняли ваш сарафан?

Княжна подняла глаза и увидела белозубую улыбку своего московского кавалера Михаила Печерского. Она сначала не знала, как ей реагировать, но, посмотрев на добродушное лицо молодого человека и веселые смешинки в его синих глазах, девушка тоже рассмеялась и ответила:

– Англия не сможет пережить вид этой «варварской» одежды и уйдет на дно, а я очень сочувствую ее гражданам, поэтому не надеваю здесь сарафан и хожу в местных нарядах.

Долли указала рукой на свое легкое белое муслиновое платье, расшитое в тон гладью и украшенное только тонким светло-голубым шелковым кушаком с такой же вышивкой.

– А можно мне хотя бы сейчас узнать ваше имя? – умоляюще попросил молодой человек.

– Меня завтра на балу представляют государю, можете и вы представиться мне там официально, меня будут опекать графиня Ливен и великая княгиня Екатерина Павловна, – скромно потупив глаза, сообщила кавалеру Долли. Почему-то этот молодой красавец граф с первой встречи показался ей очень забавным, и сейчас она снова боялась расхохотаться.

– Да разве обычный мужчина сможет пробиться сквозь такую оборону? – изумился граф.

– Не я это сказала, – парировала Долли и, обойдя Печерского, побежала вниз по лестнице.

Вечером, накануне бала, князь Алексей приехал со службы пораньше и успел на семейный ужин.

– У меня есть для всех сообщение, – объявил он, когда все домашние уселись за стол. – Я не зря просил тетушку привезти в Лондон все драгоценности семьи, потому что принял решение разделить их между моей женой и сестрами. Княгине я передаю все драгоценности, считающиеся фамильными: то есть те, которые мой отец получил по завещанию своего отца, а я уже принял их от него, и драгоценности моей матери, царевны Нины. Те же украшения, которые принадлежали княгине Ольге Петровне и нашей бабушке, должны быть разделены между моими сестрами. Я прошу тетушку и Катю сегодня вечером разобрать украшения по ларцам, и я сам вручу Долли ее часть драгоценностей, а украшения остальных сестер будут находиться у меня и ждать их выхода в свет.

После ужина тетушка и Катя оставались в кабинете князя так долго, что уставшая Лиза отправилась спать, захватив с собой Дашу Морозову. Луиза и Генриетта давно ушли в свои комнаты, и Долли сидела в гостиной одна. Любопытство не давало ей уйти, и она, свернувшись калачиком на диване, думала о завтрашнем бале. Платье, которое сшили мастерицы Луизы для ее первого выхода в свет, было великолепным. Молодым девушкам, выезжавшим первый сезон, разрешались только светлые цвета нарядов, и Долли выбрала для платья нежный очень светлый газ оттенка мяты и такого же цвета атлас для чехла. На платье по подолу была шелком вышита широкая прозрачная кайма из цветов и листьев, и такая же кайма, только узкая, была на оборке вокруг низкого декольте. Наверное, она теперь сможет надеть на бал и свои драгоценности, если в ее ларце окажется жемчуг.

Наконец, дверь отворилась и из кабинета вышли Алексей с Катей и тетушка. Брат сразу заметил Долли, лежащую на диване.

– Лисичка, любопытство не позволило тебе уйти спать? – спросил он и повернулся к жене, – нужно было заключить с тобой пари, на приличную сумму, что наша Долли будет ждать до победного конца. Ладно, я провожу тетушку, а тебе разрешаю тожественно вручить нашей дебютантке ее ларец.

Князь Алексей протянул жене ключ, который достал из кармана, предложил графине Апраксиной руку и повел ее к лестнице, а девушки вернулись в кабинет.

– Давай все посмотрим, – попросила Долли, – мне ужасно любопытно посмотреть, что кому из нас отобрали.

– Не обижайся, но без разрешения мужа я не могу это сделать. Могу показать тебе только то, что досталось тебе и мне, – твердо сказала Катя.

– Ну, ладно, давай посмотрим наши украшения, – согласилась Долли, изнемогая от любопытства.

– Вот – твой ларец.

Княгиня протянула золовке большую резную шкатулку из кедра. Долли взяла ее и открыла. Драгоценности лежали в бархатных мешочках. В ларце оказались широкое бриллиантовое колье в виде гирлянды роз, а к нему – браслет и серьги, три нити крупного жемчуга, скрепленные аграфом с большим изумрудом, и серьги с тяжелыми грушевидными жемчужинам. Долли особенно понравились аметистовый гарнитур, ожерелье из золотисто-коричневых топазов, разделенных брильянтовыми и жемчужными вставками, и фермуар в виде букета цветов с сапфировыми лепестками и бриллиантовыми листьями. А множество разных колец, серег и браслетов она даже не смогла сразу запомнить.

– Ну что, ты довольна? – тревожно спросила Катя.

– Еще бы, – радостно сообщила Долли, – ведь Алекс к тому же подарил мне бабушкин гарнитур из изумрудов на восемнадцатилетие.

– Я рада, – с облегчением вздохнула Катя, – ну что, теперь будешь смотреть мои?

– Конечно, давай.

Княгиня достала из шкафа большой перламутровый ларец с фигурным ключом и несколько шкатулок. Она повернула ключ в замке ларца и откинула крышку.

Долли ахнула: на алом бархате сверкало тяжелое рубиновое ожерелье, рядом лежали два браслета, серьги и кольцо. Рубины были огромные, обрамленные бриллиантами, а само ожерелье было сделано в виде широкого полумесяца.

– Катя, это – царское украшение, на него, наверное, можно купить половину Москвы! – предположила княжна.

– В этих украшениях венчалась царевна Нина, – объяснила княгиня.

– Невероятная красота, – вздохнула Долли и попросила, – дай мне их на эту ночь, померить с моими новыми платьями. И больше уже ничего смотреть не будем.

– Ну, бог с тобой, бери, только утром положим обратно, я пока Алексу ключ не верну, – согласилась Катя, убирая свои шкатулки в шкаф, – пойдем, помогу тебе донести драгоценности.

Княгиня подхватила перламутровый ларец, Долли – кедровый, и они, обсуждая красоту украшений, дошли до спальни княжны. Здесь невестка отдала ей ларец и, попрощавшись, ушла в свою комнату.

Почти час Долли мерила украшения, подбирая под каждое одно или два новых платья. Все драгоценности были сказочно хороши! Только под роскошные рубины у нее не было ничего красного – все ее платья были нежных цветов и не оттеняли страстной красоты камней.

– Сарафан! – вспомнила Долли – ведь у меня есть ярко-красный шелковый сарафан.

Она достала из гардеробной сарафан и, раздевшись, натянула его на голое тело. Рубины над алым шелком засияли на ее белой коже царственным волшебным блеском.

– Вот так нужно носить эти украшения, – сказала своему отражению Долли, но, представив лицо Алекса, увидевшего Катю в таком виде, засмеялась. Ее брат вряд ли переживет такое.

Девушка подошла к открытому окну и выглянула в сад. Теплая летняя ночь манила на воздух, звезды усыпали небосвод, а полная луна освещала ночной сад, рисуя на траве загадочные тени. Долли так захотелось погулять, но, глянув на свой наряд, она вспомнила о прислуге.

Решив, что английская прислуга будет скандализирована, княжна не решилась выйти, но потом вспомнила о ключе, который она еще три дня назад раздобыла у Луизы. Этим ключом открывалась садовая калитка между домом Черкасских и соседним дворцом, в котором раньше жила великая княгиня Екатерина Павловна. Теперь дворец стоял пустой – в нем даже слуг не было, и Долли уже два раза гуляла по большому парку, где были маленький пруд, мраморная беседка и даже белый ажурный мостик.

Княжна взяла ключ и, выскользнув из своей комнаты, побежала по коридору, а затем по лестнице, не встретив никого из слуг. Она открыла входную дверь и вышла в сад. До заветной калитки девушка дошла за пару минут и, повернув ключ в замке, оказалась в ночном парке.

– Как хорошо!.. – вздохнула Долли.

Она гуляла по дорожкам, чувствуя себя принцессой из сказки. По кружевному мостику княжна перешла через пруд и оказалась в беседке. Мраморные скамьи были холодные, и она прислонилась к колонне, мечтательно глядя на луну. Тишина завораживала, как будто затягивала в волшебную страну. Долли закрыла глаза и произнесла свое любимое заклинание:

– Всё будет хорошо, все мои любимые люди будут здоровы, мы обязательно будем все вместе, и я буду здесь счастлива.

Вдруг сильные руки схватили девушку и резко повернули. Она испуганно открыла глаза и в неверном свете луны увидела перед собой высокого, смуглого черноволосого человека, а когда взглянула в темные глаза мужчины – ужас накрыл ее с головой. Княжна вспомнила, где видела этот холодный взгляд волка. Теряя сознание, она поняла, что Островский пришел забрать ее жизнь.