Текст книги "Мятежная герцогиня"

– Понятно, – пролепетала княжна. Она была совершенно сбита с толку: герцог обещал ей не требовать супружеских отношений, в то время как сам остро нуждался в рождении наследника…

– Герцог Гленорг имеет безупречную родословную, очень богат, и будет еще богаче: он – герой войны и пользуется особым доверием принца-регента. Как жених он – безупречная кандидатура. Я предложил Гленоргу жесткие условия брачного контракта – когда всеми твоими деньгами будешь иметь право распоряжаться только ты сама, он согласился сразу, даже повторил, что готов вообще отказаться от приданого. Но я настоял на следующих условиях: приданое, оставленное тебе отцом – сто пятьдесят тысяч золотом, переходит в твое распоряжение, так же, как и твое будущее наследство, которое ты получишь в двадцать один год. Взамен я, как твой опекун, даю ему за тобой приданое в сто тысяч фунтов. В случае расторжения брака ты получишь назад все деньги и право пожизненного проживания в доме на Аппер-Брук-стрит. После твоей смерти дом вернется Гленоргам. Тебя устраивают такие условия брачного договора?

Долли с улыбкой посмотрела на брата и сказала:

– Да, я согласна с такими условиями. Спасибо тебе, Алекс, за заботу.

Она поцеловала князя и вышла из кабинета. Теперь достойная версия для Кати, Дарьи Христофоровны и великой княгини была готова. Княжна пошла в гостиную, где ее уже с нетерпением ждали все женщины дома и приехавшая графиня Ливен.

– Что сказал герцог? Почему так скоропалительно? – забросали ее вопросами.

– Алекс передал, что герцог отказывается от моих денег, и выставил только одно условие, о котором он и мне вчера сказал: он расторгнет брак, если в нем в течение года не будет детей. Дело в том, что по завещанию своего отца он пока получил только титул и майоратные владения, а всё остальное имущество собрано в специальном фонде и перейдет к герцогу только тогда, когда у него родится наследник мужского пола.

– Хм, а если родится девочка? – хмыкнула графиня Ливен.

– Он согласен воспитать двадцать дочерей, но дождаться наследника.

– Очень всё замысловато, слишком по-английски, – отмахнулась Дарья Христофоровна. – Но я думаю так: Долли получает самого богатого и знатного жениха Англии, при этом он еще и очень хорош собой! Я считаю, что наша девочка – победительница в брачном сезоне Лондона этого года, а победителя, как известно, не судят! Предлагаю закрыть все разговоры о причинах этого брака и начинать готовиться к свадьбе. Катя, что жених сказал по поводу свадьбы?

– Он полностью полагается на наше усмотрение и готов оплатить все торжественные мероприятия. Бюджет он не ограничил, – рассказала ободренная Катя.

– Ну, и прекрасно. Я думаю, нужны два венчания – по православному и англиканскому обрядам, значит, свадьба будет длиться два дня. Первое венчание – вечером, и званый ужин в доме невесты, второе венчание – днем, и маленький прием для близких и бал в доме жениха. Согласны?

Катя, графиня Апраксина и Луиза дружно согласились, и началось обсуждение всех деталей свадьбы. Только Долли тихо молчала. Ей было всё равно, как отпразднуют ее фиктивный брак, и она надеялась, что этого никто не поймет.

Глава 13

Подготовка к свадьбе была в самом разгаре. Через две недели должны были состояться венчание в православном храме при российском посольстве и англиканская церемония в церкви Святого Георга на Сент-Джорж-стрит. Луиза со своими мастерицами шила ослепительно белый наряд из брабантских кружев, на чехле из блестящего атласа с длинным шестиметровым шлейфом. Для Лизы, Даши Морозовой и Генриетты сшили нежно-розовые платья из газа на шелковых чехлах и теперь делали одинаковые шляпки с розовыми лентами и белыми цветами гардении.

В дом герцога Гленорга из поместий привезли множество уборщиц, горничных и лакеев, которые оттирали, начищали и обновляли комнаты. На свадьбу ожидали императора Александра и принца-регента, а также около шестисот человек представителей высшего света Лондона и всю свиту российского императора, приехавшую с ним в Лондон.

Долли вяло кивала на все задаваемые ей вопросы, предоставляя всё решать Кате и графине Ливен. Вот и сегодня на примерку платья приехала Дарья Христофоровна. Она ходила вокруг Долли, стоящей на подиуме посреди комнаты, пока две швеи из мастерской Луизы наметывали подол.

– Луиза, с платьем ты превзошла саму себя, о нем еще долго будут говорить, – вынесла свой вердикт графиня, – а где фата?

Мадемуазель де Гримон вынесла из гардеробной фату из легкой кисеи, расшитую по краю нежным белым узором.

– Вот, мы ее накинем на венок и закрепим заколками.

– Какой венок? – ужаснулась Ливен, – мы выдаем девушку за английского герцога – на невесте должна быть диадема!

– Но у нас нет ни одной диадемы – ты же знаешь, что в России их никогда не носили, откуда в наших семейных драгоценностях диадема? – расстроилась Катя.

– Нужно срочно что-то придумать. В каких украшениях ты хочешь венчаться, дорогая? – обратилась Дарья Христофоровна к княжне.

– В бабушкиных изумрудах, – твердо сказала Долли и попросила невестку: – Катя достань их, пожалуйста, из бюро.

Княгиня достала кедровый ларец и нашла бархатный мешочек с гарнитуром. Она разложила колье с семью квадратными изумрудами в усыпанной мелкими бриллиантами оправе, браслет, серьги и кольцо.

– Да, камни – замечательные, – согласилась графиня, – но к ним нужна диадема. Катя, вызови Ивана Ивановича, сейчас только он сможет нам помочь.

Иван Иванович Штерн, поверенный в делах графов Бельских, помогал женщинам, поставляя для их мастерской ткани и переправляя готовую продукцию на континент. Кроме того, он очень успешно играл на бирже и приобщил к этому увлекательному занятию Дарью Христофоровну. Поверенный приехал через час и присоединился к «военному совету», уже переместившемуся в гостиную.

– Иван Иванович, только вы сейчас сможете выручить нас, – вместо приветствия сообщила ему графиня Ливен, – срочно нужен ювелир, который изготовит за неделю диадему для Долли.

– Я думаю, что смогу решить эту проблему, – подумав, сказал Штерн, – но за срочность придется сильно переплачивать.

– Мы с Алексеем заплатим, сколько запросят, – подтвердила Катя, – только пусть сделают украшение быстро.

– Какие камни? – уточнил Штерн.

– Изумруды, – ответила княгиня, достав из стола бархатный мешочек с драгоценностями Долли. Она разложила их на маленьком столике у окна.

– Прекрасные камни, – подтвердил Штерн, – они наши, уральские, здесь таких нет, но может быть нам предложат камни из Южной Америки. Я забираю гарнитур и завтра дам вам ответ, но вы должны нарисовать мне, что за украшение вы хотите получить.

– Долли, какую ты хочешь диадему? – спросила княгиня, обернувшись к золовке.

– Реши сама, – вяло ответила Долли. Ей так надоели приготовления к пышному торжеству, на котором она будет обманывать тысячу человек, в том числе собственных родных и государя своей страны, но уже ничего нельзя было изменить.

– Знаешь что, дорогая, встряхнись, – жестко сказала графиня Ливен, – мы должны утереть нос этим чванливым англичанам, презирающих всех, кроме своей нации. Ты должна затмить всех невест этого города, выходивших замуж за последние пятьдесят лет.

Кате вспомнился разговор между Гленоргом и Ярмутом, который стал причиной всех последующих событий и этой никому не нужной свадьбы. Тогда герцог назвал их варварами. Придется заставить всё их ханжеское общество изменить свое мнение. Графиня права: она должна быть самой красивой и самой «правильной» невестой. Если нужна диадема, то пусть она будет, вот только пусть она будет русской.

– Иван Иванович, я хочу русский кокошник, – заявила Долли, – вы понимаете, о чем я говорю?

– Кажется, да, – удивленно протянул Штерн. Он подошел к столику с прибором для письма, стоящему в нише окна, и нарисовал на листе большой круг, а снизу вписал в него маленький, потом по получившейся поверхности симметрично набросал овальные, квадратные и круглые кристаллы.

– Форма правильная, но если всю поверхность сделать сплошной – наверное, это будет слишком тяжело и слишком дорого, а если сделать жесткий ободок, прилегающий к голове, а форму набрать из отдельных лучей, тогда диадема будет легкой, – объяснила Долли и начертила на поверхности кокошника прямые линии. Начинаясь близко друг от друга в основании кокошника, они расходились у верхнего края.

– Хорошо, я сейчас начну искать мастера, а завтра утром вернусь с ответом, – решил Штерн и откланялся.

Вместе с ним уехала и графиня Ливен, но теперь гости в доме Черкасских не переводились, и через час после отъезда поверенного и княгини в гостиную вошел капитан Браун, за ним матросы несли две деревянные клетки, в которых громко лаяли четыре щенка русской борзой.

– Ваше сиятельство, – поздоровался капитан с Катей, а потом поклонился графине Апраксиной, Луизе де Гримон и всем девушкам.

– Я выполнил поручение его сиятельства и доставил щенков, которых привезли из Марфино. На клетках сделаны надписи, от каких родителей эти хищники, – сообщил Браун. Потом он попытался пошутить, – во время пути они съели столько же мяса, что и вся моя команда.

– Благодарю вас, капитан, – улыбаясь, сказала княгиня, – прошу вас к столу, выпейте с нами чаю.

Она кивнула слуге, и тот поставил еще один прибор на овальный чайный столик, где сидели дамы.

Девушки, увидев животных, тут же поблагодарили хозяйку и, встав из-за стола, собрались вокруг клеток, читая надписи. В каждой клетке было по щенку разного пола от одних родителей. Долли тут же выпустила их всех из клеток, и девушки начали разглядывать малышей. Щенки от Зевса, любимого пса князя Алексея, были потемнее, а щенки от Угадая были совсем светлыми, практически седыми.

– Катя, что Алекс собирается делать с этими щенками? – поинтересовалась Долли.

– Не знаю, я только сейчас узнала, что он заказал этих собак.

– Как ты думаешь, можно у него выпросить хотя бы одного? – спросила княжна, которой так захотелось получить этот теплый маленький комочек, привезенный из России.

Щенки, просидевшие в клетках всю дорогу из Санкт-Петербурга до Лондона, тут же разбежались по полу, и девушки, смеясь, бросились их ловить. Княгиня тоже расхохоталась, глядя на это забавное зрелище, потом извинилась перед капитаном Брауном и подала ему чашку с чаем.

– Не за что извиняться, миледи, это – такое прекрасное зрелище, когда милые молодые леди веселятся, – галантно ответил моряк. – Я давно хотел попросить милости у вас и графини Апраксиной, но до сих пор не решался.

– Вот как, капитан, и что же вы хотите?

– Я прошу у вас разрешения ухаживать за вашей гостьей мисс Дашей, она поразила меня своей красотой и добрым сердцем, когда я по приказанию князя сопровождал дам в Англию, а расставшись с мисс Дашей, я так и не смог ее забыть. – Браун смутился, но храбро продолжил. – Я – один на свете, миледи, и хотел бы создать семью, а мисс Даша добра, как ангел и, надеюсь, когда-нибудь сможет разделить мои чувства.

Изумленные Катя и графиня Апраксина переглянулись, но нужно было дать ответ этому достойному человеку, не выдав тайну девушки.

– Я вас прекрасно понимаю, капитан, Даша Морозова – прекрасная девушка, но ведь ей два месяца назад исполнилось шестнадцать лет, и о браке думать еще рано, нужно подождать самое меньшее год, – княгиня замялась, – в любом случае, решение должна принять графиня Апраксина, ведь девушка – ее компаньонка.

– Ваше сиятельство, – капитан просительно посмотрел на старую графиню, – вы позволите? Я готов ждать столько, сколько вы сочтете нужным.

– Вы можете мне обещать, что ваши чувства к девушке не изменятся за тот год, пока вы будете ухаживать за ней? – спросила Евдокия Михайловна, уже решившая дать свое согласие. Ведь внимательный и надежный англичанин за время их путешествия понравился и ей, и девушкам, и от внимательных глаз графини не укрылось, как капитан смотрел на Дашу во время рейса.

– Да, миледи, я – простой моряк, и сердце у меня верное, я буду готов сделать предложение, как только вы мне разрешите.

– Хорошо, я поговорю с Дашей, а вы можете приехать к нам завтра утром и проводить девушек на прогулку в Гайд-парк.

– Спасибо, миледи, вы сделали меня самым счастливым человеком, – обрадовался капитан. Он поблагодарил хозяйку за чай и, попрощавшись с дамами, ушел.

– Катюша, что ты думаешь по поводу капитана? – задумчиво потирая висок, спросила графиня Апраксина, – ты молода, но лучше знаешь англичан, чем я, наверное, в этом случае тебе – виднее.

– По словам Алекса, Браун – хороший и надежный человек, мне он таким и показался. Меня смущает только большая разница в возрасте – двадцать лет, но главное, все-таки, это чувства самой Даши. Она пережила такое потрясение, связанное с взаимоотношением между мужчиной и женщиной, что, боюсь, еще очень долго будет бояться интимных отношений, может быть, даже вообще не сможет переступить через свой страх.

– Ты права, но как замужней женщине я хочу сказать тебе то, что не могу объяснить остальным. Между мужчиной и женщиной интимные отношения могут быть разными. Может быть, для Даши, после этих извращенных и сильных страстей, которые она увидела в доме Островского, будет спасением ровная, спокойная, не очень активная супружеская жизнь с немолодым, но еще полным сил человеком. Мне Браун показался достаточно флегматичным мужчиной, который не склонен к сильной страсти и излишествам в постели.

– Я тоже так думаю, тетушка, – согласилась Катя, – он предложит Даше тихую английскую жизнь: домик с маленьким садом в пригороде Лондона, кухарку и горничную в помощь по хозяйству. Жалование у капитанов в «Северной звезде» хорошее, материально Даша ни в чем не будет нуждаться.

– Да, для девушки это – отличная партия, дома она не могла бы даже мечтать о таком. Попробуем ее уговорить присмотреться к капитану, а если через год она не захочет выходить за него замуж, пусть тогда остается со мной, я упомяну ее в завещании, да и Долли ее никогда не бросит.

– Тетушка, я думаю, что нужно попросить Долли помочь нам, – предложила Катя, посмотрев на девушек, запихнувших уставших щенков в две большие корзинки и теперь сидевших на полу вокруг них.

– Позови ее в музыкальный салон, – попросила графиня, и Катя, встав из-за стола, проводила тетку, а потом вернулась за княжной.

– Долли, тетушка ждет тебя в музыкальном салоне, – окликнула она золовку, – просила тебя прийти прямо сейчас.

– Хорошо, – ответила девушка, в последний раз оглянулась на щенков и побежала в музыкальный салон.

– Иди сюда, дорогая, – позвала графиня Апраксина появившуюся в дверях княжну, – мне нужна твоя помощь.

– А что случилось, тетушка?

– Ничего плохого. Ты помнишь, мы в Ратманове договаривались с тобой о приданом для Даши? – напомнила графиня, усадила княжну рядом с собой и взяла за руку.

– Конечно, тетушка, я выполню обещание: как только получу свои деньги, сразу выделю Даше ту же сумму, что она отдала этой гадине Катрин.

– И я добавлю столько же, как обещала. Но я завела этот разговор не просто так. Капитан Браун влюблен в нашу Дашу и попросил разрешения ухаживать за ней. Я разрешила, при условии, что он готов подождать год, прежде чем сделает предложение. Но ты должна уговорить ее не отталкивать капитана сразу – поверь мне на слово, всё забывается, и то, что было в постели, тоже. Мне Браун кажется отличной партией для Даши. Он, я думаю, даже не будет настаивать на перемене вероисповедания.

– С чего ему настаивать, вон даже герцог Гленорг не настаивает на моем переходе в его веру, – удивилась Долли.

– Герцог Гленорг вообще очень щедр по отношению к тебе. С чего бы это?.. Ты мне ничего не хочешь рассказать? – внимательно глядя на девушку, спросила старая графиня.

Долли задумалась. Ей очень тяжело было скрывать от тетушки истинное положение дел, но класть на хрупкие плечи старой дамы тот тяжелый груз, что сейчас лежал на ее плечах, она не хотела. Поэтому, улыбнувшись как можно беззаботнее, она отмахнулась:

– Нечего рассказывать, тетушка, он сам все рассказал, когда делал предложение.

– Ну, хорошо, дорогая, я рада, – ответила графиня, поднимаясь с дивана, – подожди здесь, я пришлю к тебе Дашу.

Ожидая подругу, Долли задумалась. Катя говорила ей, что отношения между мужчиной и женщиной могут быть очень приятными, и вытеснить из памяти дурные воспоминания, теперь и тетушка сказала то же самое. Ее жених – очень красив, и тогда на балу, когда он целовал ее в нише за бархатными занавесками, на нее нахлынули никогда раньше не изведанные чувства, ей даже показалось, что она растает в его руках, как Снегурочка из няниной сказки. И было такое чувство, что во время этого поцелуя их души соприкоснулись… Неужели можно не любить человека, но хотеть с ним интимных отношений?

– Долли, что случилось? Графиня сказала, что ты меня ждешь, – спросила Даша, выжидательно глядя на подругу большими голубыми глазами.

– Дашенька, не беспокойся, всё хорошо, просто мы с тетушкой договорились снова дать тебе приданое. Сразу после моего замужества я получу деньги, завещанные отцом, и положу тысячу серебром в банк на твое имя, столько же добавляет и тетушка.

– Долли, спасибо вам обеим, вы – так великодушны, – растрогалась Даша, и на ее глаза навернулись слезы, – но я не выйду замуж, да никто меня и не возьмет…

– А чем ты стала хуже, ты ведь не потеряла девственность? – удивилась Долли.

– Нет, не потеряла, но я чувствую себя такой грязной, испорченной.

– Тетушка говорит, что всё забывается, и Катя сказала мне то же самое. Зачем тебе вспоминать о прошлом, а тем более рассказывать о нем будущему мужу? Постарайся забыть, как я сейчас стараюсь это сделать. Ты же знаешь, что я выхожу замуж, хотя пережила страшное потрясение из-за Островского.

– Долли, тебе не пришлось испытать того, что они делали со мной. Как я могу это забыть? – заплакала Даша, – я не могу даже представить, что окажусь в постели с мужчиной…

– Не плачь, просто мне кажется, что если ты будешь уважать и любить своего мужа – всё будет не так страшно, – утешила подругу Долли. – Капитан Браун попросил разрешения ухаживать за тобой, тетушка позволила, но поставила условие, что раньше, чем через год, он не сделает тебе предложение. Как ты думаешь, ты смогла бы его полюбить?

– Джо хочет ухаживать за мной? – спросила Даша и робко улыбнулась.

– Вот как – значит, Джо? – выразительно приподняв брови, заметила Долли, – я на корабле заметила, что ты с охотой с ним разговариваешь, но не знала, что он для тебя – просто Джо.

– Он – замечательный человек, такой надежный и внимательный, – высказалась Даша и покраснела, – но я совсем не думала о нем как о муже, я не знаю, что и сказать…

– У тебя есть год, думай на здоровье, – обрадовалась Долли, – капитан будет приезжать сюда, когда будет в Лондоне – например, завтра он сопровождает нас на прогулку в Гайд-Парк.

– Правда, а что мне теперь делать?

– Не отталкивай его из-за прошлых страхов, а положись на судьбу. Обещаешь? – потребовала Долли, сжала руку в кулак и выставила ее вперед.

– Обещаю, – подтвердила Даша, тоже сжала руку в кулак и легонько ударила по кулаку подруги, как они это делали в детстве. – Неужели я тоже выйду замуж за англичанина?

– Присоединяйся – пусть нас будет двое, связавшихся с англичанами, – шутливо парировала Долли. Даша засмеялась, и девушки пошли к Евдокии Михайловне, сообщить ей, что миссия княжны удалась.

Штерн, как и обещал, вернулся на следующее утро, правда, вместо ответа он привел самого ювелира, высокого сухопарого человека в темном сюртуке. Поверенный поздоровался с дамами, сидящими в гостиной, и обратился к Кате:

– Ваше сиятельство, позвольте представить вам самого уважаемого ювелира Лондона, мистера Гэррарда.

– Мы все рады вас видеть, мистер Гэррард, – сказала княгиня и, поднявшись навстречу ювелиру, протянула ему руку. – Вот – ваша клиентка, светлейшая княжна Черкасская, невеста герцога Гленорга.

Долли тоже поднялась и поклонилась, а Штерн виновато посмотрел на нее и покаялся:

– Дарья Николаевна, я не смог достаточно ясно изложить мистеру Гэррарду вашу идею насчет лучей, моего красноречия не хватило. Вам придется самой объяснить ювелиру, что такое русский кокошник.

– Конечно, Долли все объяснит, – примирительно заметила княгиня, – пройдемте в кабинет мужа и обсудим наш заказ.

Она пошла вперед, показывая гостям дорогу. Долли шла рядом с англичанином, чувствуя, как, несмотря на всю свою невозмутимость, он искоса разглядывает ее из-под полуопущенных век.

В кабинете князя Алексея Иван Иванович выложил на стол изумрудный гарнитур. Ювелир открыл саквояж и, достав два больших бархатных футляра, показал клиентам россыпи бриллиантов всех размеров и изумруды практически такого же оттенка, как в украшениях княжны.

– Миледи, я принес камни, подходящие по фактуре к вашим украшениям, но я до сих пор не понял, что такое «кокошник», – немного растерянно сообщил англичанин.

– Сэр, кокошник – это головной убор русской девушки, который она надевает в самых торжественных случаях и, конечно, на свадьбу, – пояснила Долли, – сейчас я попробую вам нарисовать, что это такое.

Она взяла из бювара брата лист бумаги, обмакнула перо в чернила и, нарисовав голову девушки с волосами, расчесанными на прямой пробор, потом дорисовала на ней кокошник.

– Форму этого головного убора я уже понял, – посмотрев на рисунок, сказал ювелир, – я не понял, как вы хотите сделать его из лучей?

– Мне, кажется, нужно сделать основание из плотно пригнанных звеньев, как вы делаете это у колье, – рассуждала Долли, нарисовав на нижней части кокошника несколько мелких квадратиков. – Потом на эти звенья нужно нарастить лучики, естественно, расстояние между соседними лучами внизу будет минимальным, а в верхней части они разойдутся.

Девушка нарисовала из каждого квадратика две прямые линии, соединив их на верхнем краю перевернутой галочкой, а затем зарисовала всё поле кокошника такими лучами. Ювелир взял рисунок, повертел его в руках и перевернул.

– Миледи, а если перевернуть вашу диадему вверх ногами – получится необычное колье, как будто бахрома из драгоценных камней.

– Мистер Гэррард, мы, русские девушки – очень практичные особы, и если из одной вещи путем легкой переделки можно сделать две, то нужно так и поступить, – пошутила Долли.

Но ювелир ее шутки не понял, он как завороженный переворачивал рисунок то одной, то другой стороной и молчал, о чем-то думая. Катя с Долли переглянулись, но не решились нарушить раздумья мастера, только Штерн подмигнул Долли и кашлянул в кулак. Наконец, англичанин поднял изумленные глаза на княжну.

– Миледи, это – гениальная идея: из-за того, что каждый луч будет свободен, всё изделие будет принимать ту форму, которую ему даст каркас. Если каркас есть, это – диадема, если каркас снят, это – колье. Боже, какая идея! Вы, как видно, хорошо разбираетесь в ювелирном деле.

– Все женщины в нашем роду очень любили свои ювелирные украшения, – стараясь скрыть улыбку, дипломатично ответила девушка.

Но ювелир уже был полностью поглощен ее идеей. Он взял новый лист бумаги, начертил овальный каркас и начал распределять на нем длинные и короткие лучи. Длинные лучи были узкими внизу, потом расширялись и заканчивались острым углом, а расположенные между ними коротенькие лучики напоминали острые сосульки, свисающие с крыш Ратманова в конце зимы.

– Вот, миледи: короткие лучи делаем только из бриллиантов, а в длинные мы в начале вставим мелкие бриллианты, а в самом широком месте луча – изумруд размером с крупную горошину, – предложил мистер Гэррард и поднял глаза на Долли. – Это похоже на «кокошник»?

– Да, вы меня правильно поняли, это – именно то, что я хотела, – обрадовалась Долли. Она представила, как красиво будет спускаться фата из-под кокошника – как будто русская царевна из няниной сказки пожалует в гости к напыщенному герцогу.

Иван Иванович предложил обсудить стоимость работы, но ювелир отказался, сказав, что будет готов говорить о цене только после того, как подберет камни. Он пообещал отложить все другие заказы и изготовить диадему за неделю.

– Не беспокойтесь, миледи, мне самому не терпится сделать эту вещь – это будет сенсация! Ровно через неделю эта диадема-колье будет у вас. Только как назвать этот перевертыш?

– Мне кажется, вы правильно предложили, – сказала Долли и перевернула рисунок вверх ногами, – получается бахрома. Давайте, так и назовем: «франж», – заметив недоумевающий взгляд ювелира, она перевела, – так звучит это слово по-французски. Если мы носим диадему, то это будет «диадема-франж», а если колье, то это будет «колье-франж».

– Наверное, так и нужно сделать, миледи, но я уверен – все в Лондоне будут называть это «русской диадемой», – заключил ювелир и уехал, пообещав прислать счет в течение двух дней.

Мистер Гэррард спускался по ступеням к своей коляске, когда к крыльцу подошел герцог Гленорг.

– Гэррард, какой приятный сюрприз, а я собирался сегодня к вам заехать, чтобы сделать подарок невесте, – обратился Чарльз к ювелиру.

– Милорд, я в ближайшую неделю не принимаю никаких заказов, поскольку должен изготовить необычную диадему для княжны из этого дома – она выходит замуж, это – очень срочный заказ.

– Рад сообщить вам, что эта княжна – моя невеста. Значит, она заказала диадему? – поинтересовался герцог и улыбнулся. Гордячка, как видно, поставила себе цель затмить всех английских невест. Странно, но его это больше не раздражало, а всё больше и больше забавляло и восхищало. Вдруг блестящая мысль пришла в голову Чарльза.

– Гэррард, я хочу убить двух зайцев: подарить невесте то, что ей понравится, и преподнести подарок из вашей мастерской. Вам уже выдали аванс?

– Нет, я еще не знаю, сколько камней понадобится на это украшение, поэтому выставлю счет в течение двух дней.

– Вот и отлично, пришлите счет мне, а если кто-то из семьи моих будущих родственников приедет за счетом к вам в мастерскую, скажите, что плачу я.

– Хорошо, ваша светлость, – согласился ювелир. Молодой Гленорг, пока не ушел служить на флот, был его самым лучшим клиентом – в отличие от принца-регента, он всегда исправно платил по счетам. – Я думаю, ваша невеста и ее родные будут счастливы, что вы оплатите фантазию вашей дамы.

– Сомневаюсь. Насколько я успел узнать эту красавицу – она будет очень разочарована, – ответил Чарльз и довольно улыбнулся. Ему очень нравилось дразнить эту злючку.

Герцог вошел в вестибюль дома своей невесты, и пока дворецкий величественной поступью вел его в гостиную, представлял лицо своей нареченной, когда она узнает о том, что ненавистный жених совершил очередной «благородный» поступок, ведь она считала его злобным и грубым существом.

Он уже понял, что девушка не собиралась навязываться ему, когда пришла ночью в сад, просто она была очень своевольна и, скорее всего, страшно избалованна обожающим ее семейством.

Вспомнив озорные глаза и обаятельную улыбку княжны, герцог признался самому себе, что тоже баловал бы это очаровательно создание, если бы она была его сестрой. И тут же почувствовал, что совсем не хочет иметь такую сестру. Нет уж, пусть она лучше будет его невестой – легче застрелиться, чем опекать такую взбалмошную девушку. Но привычка быть честным с самим собой подсказала молодому человеку, что он противоречит сам себе, ведь опекать Долли после свадьбы придется ему. Эти мысли были слишком опасными, и Чарльз отогнал их.

Дворецкий торжественно доложил о прибытии герцога и открыл перед ним дверь в гостиную. Он сразу нашел глазами Долли. В белом утреннем платье с волосами, заплетенными в толстую косу, она казалась совсем юной. Увидев его, девушка вспыхнула, и Чарльз с повышенным вниманием начал приветствовать хозяйку и графиню Апраксину, чтобы дать ей возможность прийти в себя.

– Миледи, вы позволите мне пригласить мою невесту на прогулку в Гайд-парк? – обратился он к княгине.

– Если она согласится, – дипломатично ответила Катя.

– Миледи, вы поедете со мной на прогулку? – спросил герцог, обернувшись к Долли.

– Мы пригласили капитана Брауна, в коляске просто не хватит мест, – возразила княжна и с огорченным видом развела руками.

– Я хотел пригласить вас поехать верхом, – уточнил Чарльз, и его улыбка ясно сказала девушке, что он разгадал ее уловку. – У вас есть верховая лошадь? Если нет, я завтра же вам ее подарю.

– Дорогая, ты можешь взять любую из лошадей твоего брата, – с готовностью подсказала княгиня, с интересом наблюдавшая за этой дуэлью характеров.

– Хорошо, жду вас через час, – согласилась Долли, опустив глаза. Она не могла признаться, что у нее здесь нет амазонки, ее гордость просто не вынесла бы этого.

Герцог откланялся и ушел к себе, и Долли могла бы поклясться, что она слышала его смех в вестибюле, но нужно было решать возникшую проблему, и она обратилась к невестке.

– Катя, но у меня нет амазонки. Что делать?

– Мы с тобой одного роста, наденешь мою, – предложила княгиня, – пойдем, выберешь ту, что тебе понравится.

В гардеробной она показала на вешалки с тремя амазонками, и Долли выбрала ярко-голубую юбку и коротенький черный жакет-спенсер с белой шелковой блузкой. Горничная Кати Поленька помогла ей одеться. Амазонка сидела отлично, только блузка и жакет слишком плотно обтянули ее грудь.

– Катя, что мне делать, у меня грудь больше, чем у Елены и у тебя, а вы старше меня на два года, – расстроилась Долли.

– Радоваться нужно, глупая, – расхохоталась ее невестка, – мужчины с ума сходят, глядя на такую грудь.

– По мне не нужно сходить с ума, – рассердилась девушка, – и что, скажи на милость, теперь делать с этим жакетом?

– Завяжи на груди шелковый шарф, – посоветовала Катя, – и он прикроет слишком тугой жакет, хотя я бы оставила всё, как есть.

Долли завязала на груди шелковый шарф в тон юбке и, повернувшись перед зеркалом, осталась довольна. Она надела сапоги для верховой езды – благо, и размер ноги с невесткой у нее совпадал, закрутив косу узлом, приколола на макушку маленькую шляпку с пером и отправилась выбирать себе коня.

В конюшне она увидела пару белоснежных лошадей, которых запрягали в коляску Кати, и трех английских верховых, которые окрасом и статью напомнили ей Лиса, но всем им было далеко до ее любимца. Они были ниже ростом, в них не было того изящества линий, и, как подозревала Долли, никто из них не мог похвастаться такой скоростью, как ее любимый конь. Княжна выбрала самого рослого жеребца и, попросив конюха оседлать его, вернулась в дом. У входа она увидела своего жениха, который вел за повод коня, как две капли воды похожего на ее любимца, которого она только что вспоминала.

– Лис! – вскричала Долли и кинулась к коню, – Лис, как ты сюда попал?