Текст книги "Список мечт. Повести и рассказы"

…И тут вхожу я: молода, умна, красива, плечи в струну. Шеренга сидящих на стульях людей наклоняется сначала в сторону двери, из-за которой я появляюсь. По мере моего продвижения по огромному кабинету – как нива гречишного поля в ветреный день – она меняет направление движения вслед за мной. Волна идёт туда – к началу длинного стола, за которым решаются «очень важные вопросы…»

Это я размышляю о том, что кто-то же представляет собой тот самый совет директоров, который рулит всеми процессами в нашей компании. Хотя это – вообще запредельная нереальность для меня. Прямо скажем, наглость.

«Взбодрите мозг неизведанным!» – так напутствовала тренер. Уж для меня это точно неведомо – принимать решения за других, направлять, планировать, координировать. А мне сейчас уже не до рассуждения! Времени остаётся всего ничего, а ещё треть листа свободна.

Номер десять: член совета директоров холдинга «Свет энд Тени». Круто!

…К началу Алисиной учёбы в школе надо было принимать решение: деревня, город? У бабушек спокойно, в Москве – одни проблемы. Развод уже оформлен, параллельные не пересекаются. С моим безразмерно-вневременным графиком работы проблема первого класса дочки казалась неразрешимой. Однако решение, на редкость в моей жизни, пришло легко.

Коллеги подсказали, что наш «ББ» меценатствует в одной из частных школ и поощряет обучение детей сотрудников холдинга в этом храме детского образования. Он лично следит за учебным процессом, обязательно приходит на линейку Первого сентября, вникает в бытовые проблемы школы. Своим сотрудникам оплачивает часть обучения детей из бюджета холдинга. Надо ли говорить – долго ли я думала?

В День знаний Алиса была в таких отчаянно громадных белых бантах, что выбора у руководства школы – кому звенеть звонком на плече у старшеклассника – просто не было.

Пламенные речи состояли из слов «наши дети, надежда и опора, три языка на выбор, высокие стандарты, балет и иппотерапия, будущее страны».

Директор передала микрофон меценату школы. Слова напутствия импозантного мужчины утонули в громких аплодисментах учителей и родителей. Ещё бы! Всё лучшее – и нашим детям. И я тоже очень рада, что Алиса будет учиться в такой замечательной школе.

…Подозрительно похож этот сосед справа на того оратора с трибуны школьной сцены, вещавший нам о лучшей школе для наших детей. Пиджак только там у мужчины был небесного цвета. С чёрными брюками хорошо смотрелся. И рубашка была белая, без галстука. Стильный «лук», не то, что этот трикотаж из сетевого кафе, как на соседе справа. Сидит, по-прежнему чиркает по квадратам-окружностям, а мне писать и писать ещё!

Собаку хочу, Бусечку, как наша была. Запустишь руку в ворох её лохматушек, прижмёшь к себе этот пушистый комочек визга и восторга, посмотришь в эти самые преданные глаза на свете – и всё прощаешь себе. Ушла от нас Бусечка прошлой осенью. Ветеринар сказала, что клещ, наверное, на даче укусил. Страдала недолго, хоть так немного легче мне.

Алиса часть каникул проведёт в языковом лагере вместе с одноклассниками, а потом – на даче моих родителей. Будет ей там новый весёлый четырёхлапый друг.

Ещё одна строка закрыта, одиннадцать. Осталось ещё четыре. Однако, как ни крути, а всё, что выше написано, через строку касается работы. Или отдыха от работы. Или мечты материального свойства, но они тоже зависят от работы. Вернее, от количества денежных знаков за её выполнение.

А где мечтания для души?

«Откройте чакры своей подкорки!» Для души – собачка, я с радостью приму живое существо. Пусть пока не в свой дом, в родительский, но мы одна семья, они не будут против. А кого я ещё могу туда впустить? В этот закрытый для посторонних мир? На данный момент в этом мире заборы выше, чем в придуманном мною коттедже по Ленинградскому шоссе…

На вопросы подруг и знакомых: ну как у тебя на личном фронте? – у меня всегда готов один ответ. С милой улыбкой, с пренебрежением к важности вопроса, с надеждой, что поверят в правдивость моего ответа. «Да что вы, откуда, какая личная жизнь? Сублимация, сплошная сублимация».

Я хорошо понимаю значение этого слова. Это картошка, усушенная до состояния пудры. Или свёрнутая зигзагами лапша в коробочках для заваривания её кипятком. Правильно, так ведь? А если вернуться к нашим баранам на лекциях по психологии – то это один из способов удовлетворения потребностей. Сексуальных, в том числе…

Вернёмся к Маслоу? Или лучше к господину Зигмунду Ф., который не лукавил, а прямо так и сказал. Что, мол, нормальные человеческие инстинкты, если их долго не удовлетворять, могут преобразоваться в социально-приемлемые, нравственно-одобряемые формы. Вот прямо как у меня: много работать, воспитывать дочь, прилично вести себя в обществе, мечтать о карьере.

В общем, довести себя до состояния картошки, высушенной зигзагом в коробочке. Осталось залить кипятком. Примерно так я оцениваю состояние, в котором сейчас пребываю.

И этот вот «Малевич» со своими квадратами-треугольниками справа от меня. Но, дорогая, себе-то лукавить не надо, тебе ведь нравится такой тип мужчин, не правда ли? Не приторно-утончённый, как сейчас принято: зауженные брючки, пиджак с намеренно укороченными рукавами. Очки, хоть и без диоптрий – но модные, каплей, с узкой дужкой. Холёные узкие руки со свежим маникюром. Поверхностный взгляд «ни о чём».

Насмотрелась я на богему предостаточно.

А этот – такой настоящий! Не мачо, не люблю этого слова. А такой большой, сильный, ручищи – ого-го. Маме моей огород лопатой вспахал бы играючи. И лицо – мужественное, морщина вон лоб вертикально пересекла, наверное, за жизнь подумать не раз пришлось.

Подумать – и сделать. Выражение его лица диктует окружающим одну сплошную уверенность. В том, что всё, что он в жизни делает (и для себя, и для других), он делает правильно. Даже рисуя этих каракатиц. Эх, мне бы такую уверенность в себе.

– Внимание! Через десять минут я соберу ваши «мечты», – голос Анжелы прервал мои мысленные рассуждения о настоящести мужчин. – Надеюсь, все прекрасно справились с заданием. Теперь проверяем нумерацию от одного до пятнадцати, и смотрим, нет ли повторов. Ну, а кто не успел – дописываем недостающие пункты в режиме «думать некогда, пишу, что в голову взбредёт».

Меньше часа назад Анжела напутствовала: «Дайте свободу вашему подсознательному!» Наш проводник в мир иллюзий собаку съела на подобных семинарах. Знала по сотням анкет предыдущих подопытных, что в последние минуты думать некогда. Подкорка отключается, и на лист падают буквы, с мозгом не связанные. И рука, без связи с сознанием, пишет сама по себе. Пишу и я:

Пункт двенадцать. Троих внуков.

А Алиса справится? У меня-то она одна. А почему всего одна? В тридцать лет роддом уже что, закрыт для жаждущих? А значит…

Тринадцать. Хочу ещё одного ребенка, мальчика.

Расчудесно. И какой богатый выбор для осуществления этой мечты! Альфа-самцы вокруг меня штабелями укладываются в надежде стать отцом для моего будущего сына. Ну и ладно, некогда мне сейчас обдумывать и сомневаться.

Четырнадцать. Хочу мужа.

Я бы давно себе такой список мечт составила, всё некогда было. Но начала бы его, наверное, как раз с этого пункта. Только смысл? Фантазия, химера, космос. Пиши – не пиши, не придёт и не скажет: «Я твой принц, прекрасная моя. Отныне и навсегда дама моего сердца будет под моей защитой. И днём, и ночью».

Я бы свернулась калачиком в проёме между бицепсом и торсом своего героя, уткнулась носом в пятое его ребро, зажмурила б глаза и не дышала. Чтобы сильная рука, сжавшая мои плечи, не ослабила вдруг хватку и не выпустила меня из этого самого уютного для женщины «домика».

Пятнадцать. Хочу счастливую семью.

Сила, с которой я вонзила последнюю точку в этом списке буйных фантазий, заставила соседа с удивлением посмотреть на меня.

– Да, мужа! – хотелось с вызовом ответить мне ему. Хотя он ни о чём и не спрашивал.

– Да, сына! – Я одна росла, завидовала подружкам, у которых был старший брат. Ну, у Алисы будет не старший, а младший, но брат.

– Да, семью! – Такую, как у моих родителей.

«Шурочка, я тебе плед принёс, прикрой плечи, на веранде сквозняк». И мама: «Вася, твой проект просто гениальный. Вот увидишь, утвердят без доработки». Тридцать лет душа в душу.

И мой краткосрочный, неудачный, скоропостижный брак… Но у меня есть шанс! Тридцать моих лет, плюс тридцать совместно прожитых в семье с новым мужем равняется шестьдесят. Ещё вполне реально повторение родительского семейного сценария.

Со второй попытки, правда, ну и ничего, зато у нашего сына будет повод для гордости: «а вот мои родители, тридцать лет, душа в душу…»

– Тайм из аут! Время пришло! – Анжела-полиглот отрывает меня от мечтаний об образцово-показательной семье. – Сейчас я соберу плоды ваших трудов и удостоверюсь в наличии пятнадцати пунктов в каждом листе. Сертификат о прохождении семинара вы получите позже по месту работы. Имя-фамилия, номер телефона внизу листа – и мы прощаемся с вами. Удачи, надежды и веры, что всё – сбудется!

Всеобщий выдох, с которыми семинаристы потянулись к столу ведущей со своими планами на жизнь, означал свободу от гнёта изобретения фантазий. Кто-то остаётся на кофе-брейк, а я кофе только утром делаю себе покрепче, чтобы проснуться. Так что всем знакомым – «пока-пока», всем остальным – «всего доброго».

В гардеробе перекинулись парой фраз с коллегой из нашего холдинга:

– Ну как, долгосрочный план на жизнь свёрстан успешно?

– А как же! Мечты-мечты, где ваша сладость… Всё, ок! Давай, до встречи.

Глава 2

На улице типичная мартовская погода. Грязно-серый снег ещё лежит по обочинам дорог, тая под весенними лучами, и, просачиваясь с откосов, образует непреодолимые лужи на тротуарах. Обойти их можно только по выщербленным бордюрам, я и запрыгиваю на один из них с грациозностью лани. Чпок! И в результате слишком широкого «па» нижняя пуговка пальто отлетает прямо в центр огромной лужи.

Какое-то чувство досады у меня… И не то чтобы пуговку жалко, хотя запаски, конечно же, нет. Придётся купить пять новых и перешивать все заново. Но вот же знаю, что она в луже, рядом, руку протяни. Но не полезу же я за ней, – абсурд!

Вот так и в жизни всё моей. Что-то куда-то исчезает из поля зрения, и вроде рядом, а не возьмёшь. Это семинар, наверное, всколыхнул во мне «былое» и пробудил «думы». Семья, дети, карьера. А хорошо бы! И именно в таком порядке.

Нет, до метро дойти ещё та проблема! Несутся мимо на своих «поршах», куда мне ещё прыгать от столба грязных брызг из-под их колёс? Дальше бордюра только мерзкая каша из снега и грязи, сапоги увязнут.

И что я такая нерациональная? Намечтала гамак под пальмой, или что там, в списке, качели парусиновые. А надо было – какой-нибудь «Пежо». Или как у Лены, из отдела светской хроники, «Мини-Купер». Она подвозила меня однажды с презентации до офиса. Малышка, но ведь едет! Парковаться удобно. И грязь не страшна тому, кто в салоне.

Между прочим, Лена взяла авто в кредит. Такую сумму и я могла бы спокойно отчислять в банк из своей зарплаты. Но нет ведь, как та пуговка, вроде и не трудно взять, а что-то мешает…

И муж у Лены тоже есть, правда, гражданский. Нет, не подумайте, я не завидую! Она даже предлагала мне познакомиться с другом её избранника. Но мне всё как-то недосуг, всё как-нибудь в другой раз. Всё та же разнесчастная пуговка, за которой можно было бы наклониться и взять, но разные обстоятельства не позволяют…

– Марина!

Голова непроизвольно поворачивается налево, на звук собственного имени. Машина белая, ну относительно, конечно, верх белый, низ – грязный. Странно, без брызг подъехал, крался, что ли потихоньку, на цыпочках? Окно опущено, и что я вижу? Вернее, кого? Сосед по семинару, только в куртке. Но узнать не трудно – профиль-то я изучила досконально! Да и анфас уже тоже.

– Давайте я вас подвезу? Холодно, грязно, – садитесь в машину!

Боже, какая банальность! Классика жанра! Интересно, куда предложит поехать – ко мне или к нему?

– Вы извините, мне до метро совсем чуть-чуть осталось, я пешком, спасибо.

А откуда он знает моё имя? Мы с ним точно не знакомились.

– Марина, если вы не очень торопитесь, мы могли бы вместе пообедать. Я такой голодный после семинара, подозреваю, что и вы не отказались бы от маленького кусочка пиццы.

Я стояла и не знала, что ответить. Почему маленького? Мой мозг немедленно нарисовал округлую лепёшку на тонком тесте, посыпанную пармезаном и с вертолёта кинутым шпинатом. Его всегда мало, как будто на моей порции этот дивный лист у ресторатора внезапно кончился. Осталось вот три последних, и рекомендация поварёнку: «ты мелко-мелко нашинкуй, чтоб только видимость была».

– В Староконюшенном переулке есть прекрасная итальянская траттория.

Он уже вышел из машины и стоит передо мной, как змей-искуситель. Причём не яблоком, а моей любимой итальянской пиццей. Открыл дверцу заднего пассажирского сидения:

– Садитесь же, не на Голгофу ведь зову. А в кафе, пообедать.

Маслоу был неправ. На первом месте в списке потребностей однозначно должна быть еда. Да так, наверное, и было в книжке. Просто, когда глобалишь над мечтами, то ставишь в приоритет очень важное, большое. А поесть – ну это же каждый день, и не по одному разу.

Однако проведи полдня на семинаре – и приоритеты смещаются. Сейчас бы я точно поменяла местами номера «мечт» про квартиру и про обед в итальянском ресторане. И дописала бы туда чай с имбирём, горячий, чтобы быстрей согреться.

Видя мое беспомощное состояние, проникнув в глубину моих гастрономических терзаний, оценив невозможность совместить эту животную потребность в пище с попыткой сохранить реноме приличной девушки (к кому попало в машину не садящейся), мужчина решил спасти положение:

– Я же вам обещал рассказать про символ, который нарисовал для отчёта Анжеле. Не забыли?

Да как же, забудешь каракатицу его. И я сдаюсь:

– Хорошо. Пицца и знак. И через час мне на работу. Мой офис там же, недалеко, я успею.

В машине хорошо, тепло. Светлый салон, деревянные подлокотники, ароматизатор лёгкий, ненавязчивый. Ключи на столе были с брелоком от «БМВ». Да мне без разницы, хоть бы и «Нива», лишь бы тепло и не обрызгали ещё раз пять с дороги. У меня пальто за полторы тысячи иностранных денег, персикового цвета. Да, нежно-розового. Потому что я ненавижу раннюю серую московскую весну и в пику ей надеваю светлые одежды. И маюсь потом, спасаясь от грязи…

В зеркале заднего вида я вижу только глаза моего «шофёра»: чуть прищуренные, сосредоточенные на дороге. И морщина всё та же, поперек лба. Надо его как-то рассмешить. Хочу посмотреть, у него бывает другое выражение лица, кроме хмурого и ироничного? Такого, чтоб «улыбайся во весь рот – пусть любуется народ!» Но я молчу. Хотя меня так и тянет спросить, откуда он знает моё имя.

На красном светофоре водитель повернулся ко мне:

– Меня зовут Михаил. Теперь мы с вами знакомы, можем перейти на «ты», согласна?

И тут меня понесло:

– Да, Миша, я согласна на «ты». Только для начала хотелось бы узнать, откуда ты знаешь моё имя? И как мой маршрут с семинара отслеживался – по спутнику ГЛОНАСС, что ли?

– Ну что ты, какой спутник? Я тоже, как и ты, не любитель общаться после мероприятий. Оделся вслед за тобой в гардеробе. Отметил, какое у тебя пальто красивое, стильное. Ну, так совпало: твой путь на метро и мой маршрут в пиццерию. Увидел знакомый силуэт, вспомнил обещание рассказать про свой рисунок. Притормозил, что такого? А имя – так это ж ты с такой силой вонзила точку в конце листа, что я невольно повернулся. Ты в это время писала имя-фамилию, Марина Берёзкина. Такой ответ принимается?

– Да.

Всё складненько, всё сладенько. Карета подана, банкет заказан.

– Да вот уже почти на месте, парковка во дворе. Что удобно, для гостей заведения всегда есть свободное место.

Почему я раньше здесь не была? Ведь работаю рядом, надо было только в арку эту заглянуть, не фасадный вход. Красота-то какая. Навес над невысоким, в три ступени, крылечком, ажурные вазоны с цветами строгой шеренгой определяют вход в заведение. Собственно, какой цветник в марте? А он есть! Искусственный газон под окнами, цветы в корзинах, вьюн, заброшенный на козырёк.

Красота эта ненастоящая, но ближе к лету, не сомневаюсь, всё в живых растениях будет колоситься. Телевизор я смотрю: кусочек Европы привёз с собой итальянец в Россию. Молодец, побольше бы таких островков красоты, поменьше весенней хандры будет.

– Пойдем, Марина, я ключи парковщику отдал, быстрее обед организуем. Что ты любишь в итальянской кухне?

И как бы так сказать, что на настоящей итальянской кухне я вообще-то ни разу не была. Но в Москве что подают в заведениях под этим названием – мне всё нравится!

Портье с поклоном принял моё драгоценное (при моей зарплате) пальто и куртку Михаила. Я сразу направилась к свободному угловому диванчику, чтобы всех видеть. И чтобы никто не сидел за моей спиной – не люблю, когда её прожигают взглядами.

Вот и меню, листаю, листаю…

– Ну что, пиццу с морепродуктами или с ветчиной? – решил помочь с выбором мой соратник по обеду.

– Мне нравится, где много сыра. И ещё салат, с рукколой и свежими шампиньонами. И чай с имбирём.

«И я буду счастлива до вечера!» – подумала я про себя.

Официант дописал пожелания Михаила и растворился в кулинарных недрах. А у нас повисла пауза. Тут меня не победить! Когда Светлана Николаевна устраивает очередной разнос за подготовку номера, я молчу, как партизан на допросе. И эта роль в диалоге у меня отрепетирована до блеска.

– Ну что, интересно ещё про все мечты в одном знаке? Или мысли сейчас только о хлебе насущном? – Михаил первый прервал молчание.

– Да в самый раз, не в крестики-нолики же на салфетке играть в ожидании пира.

А вот и засмеялся! Приятная улыбка, искренняя. Лицо сразу такое живое, морщинки мелкие разбежались вокруг глаз. Не чуждо ему человеческое!

– Ни разу не пробовал этот метод ожидания блюд в кафе.

– А мы с дочкой часто именно так и делаем, – говорю я и, чтоб иллюзий на мой счёт у него не оставалось, добавляю: – все выходные – я с ней.

Непробиваем, ни одной эмоции на лице. А я ведь так много вложила в эту фразу! Что мне некогда отвлекаться на другие, кроме дочкиных, дела. И что я отвлекаюсь на неё одна, без мужа. И чтоб вообще не пытался меня ещё куда-нибудь позвать. Это я так выстраиваю защиту. Пиццерия, знак, и всё! А кстати, что это, в конце концов?

– Так что это за символ? – вернула я разговор в правильное русло.

– Мой друг недавно вернулся из Тибета, постигал там основы мироздания. Он привёз мне оттуда сувенир, сказал повесить над дверью дома. Что-то вроде оберега, как раньше в деревнях лошадиную подкову вешали.

Я-то сам рациональный человек, в мистику и привидения не верю, за сигнализацию исправно плачу. Но вот сам рисунок, или формат, правильнее сказать, вот этот способ перекручивания линий в гармоничную конструкцию меня заинтересовал.

Иногда требуется время, чтобы осмыслить что-то, принять решение. И почему-то в такой момент бессмысленное вождение ручкой по бумаге помогает сосредоточиться и найти выход. У тебя так бывает, Марина? – неожиданно спросил Михаил, прервав своё повествование.

– А, да-да, конечно. Я тоже иногда рисую цветочки нон-стоп, – ответила я, чтобы как-то поддержать разговор.

– Я спросил у друга значение этого символа. Он начал рассказывать так издалека, что сейчас всё подробно повторить я не смогу. Да и пицца уже в печи. Так что я кратко. Чтобы нагляднее было, я сейчас нарисую заново.

Михаил достал из портфеля лист бумаги и начал чертить всё то же самое, что и на семинаре.

– Вот, смотри. С какой бы точки я ни начал, рисунок как бы нигде не начинается и нигде не заканчивается. Восьмёрки крутятся вокруг статичного центра. Всё очень символично и просто! Но это осознанное движение, число восемь – это символ бесконечности.

– Да, я помню. Из математики. Восьмёрка на боку – знак бесконечности, – блеснула я тем немногим, что помнила из точных наук.

– Ну вот, прекрасно! А здесь восьмёрок много. Они пересекают друга, перетекают плавно из одной петли в центр. Там организуют ещё одно гармоничное пространство и снова выходят за пределы центра, становясь другой петлёй восьмёрки. Попробуй сама, нарисуй!

Михаил протянул мне чистый лист и свою ручку. Для образца подвинул свой лист. Ну и что, попробую. Официант не торопится, крестики-нолики меняем на циферки. Какая разница?

Что-то с первого раза у меня не очень-то получается…

– Я ещё раз, заново попробую? – подняла глаза на учителя.

Он улыбнулся ободряюще:

– Тут фокус в соблюдении пропорций. Всего должно быть в меру. И одинаковая ширина петель восьмёрок, и длина пересечения центра, и строгая параллельность линий. Тогда выстраивается гармоничная, устойчивая конструкция. Как лист ни поворачивай, всегда у неё будет надёжная опора, равновесие.

Собственно, этот знак так и называется: узел энергетического равновесия. Так мне представил свой подарок мой друг. Я заинтересовался, посмотрел информацию об этом.

Оказывается, этот знак имеет значение не только в буддизме, но и в древнекитайской мифологии, и в славянской культуре. Оттенков множество, но смысл один. Бесконечность всего, что дорого человеку.

Официант отвлёк нас на минуту, разложил приборы, налил воды по бокалам и бесшумно упорхнул на кухню. Минут через пять я, наверное, получу вожделенную рукколу. А пока осмысляю: в чём фишка?

Вслух же я сказала:

– А что на это скажет Анжела?

Михаил в ответ рассмеялся:

– Так я же сформулировал свои мечты! Хочу, чтоб бесконечно длилось то, что мне дорого. Не буквами написал, знаками. Но действительно, похоже, не видать мне сертификата!

Вопрос о последствиях такого легкомыслия собеседника я задать не успела, так как на столе материализовалась пицца. О! Запах только что расплавленного симбиоза четырёх сыров достиг моих вкусовых рецепторов моментально. Я готова съесть половину лепёшки, не отвлекаясь на паузы для выяснения взаимоотношений педагога и ученика. И салат уже подан.

– Приятного аппетита! – Михаил улыбнулся мне и взялся за свои приборы.

– Спасибо, и тебе.

Краем глаза отмечаю выбор салата моим сотрапезником. Если не обожаемая мною руккола, то я обычно тоже беру кресс-салат с вялеными помидорками и тонко нарезанной кружочками моцареллой. Опять сыр, везде у меня сыр. Вот такой я сырный человек. В прошлой жизни, наверное, мышкой была.

– Вам чай к пицце или позже?

Эти бесшумные официанты иногда вводят в ступор. Особенно когда вилка с растительной пищей, уже поднесённой ко рту, предательски дрожит в левой руке и надо аккуратно содержимое упаковать в жернова пищеварительного тракта.

– Да, к пицце, – машу я головой и завершаю манёвр с салатом.

Это я так показываю свою занятость Михаилу, что мне некогда тут распивать чаи. На работу мне пора, время истекает. Всё! Но я действительно тороплюсь, до вечера надо сдать заметку о вчерашней выставке в Доме фотографии.

Мой новый знакомый тоже уже справился со своими тарелками. И я, с чувством искренней благодарности, сказала:

– Миша, спасибо за компанию, очень хорошее заведение, возьму на заметку!

Из недр своей сумочки я извлекла купюру, соответствующую, как я думаю, стоимости съеденного, и положила её на стол:

– И прошу тебя, не спорь!

Полуулыбка, лёгкое пожатие плеч – ну, как знаешь. Подошедшему официанту Михаил отдал банковскую карточку (купюра осталась лежать на столе) и жестом пригласил меня в гардероб. Пальто легло на мои плечи, карточка вернулась к хозяину, а я уже на пороге, вернее, уже и за ним…

Ну да, есть у меня это немного досадное чувство: что вот так вот и всё, что ли? Поели и пошли в разные стороны? Ну, в смысле, это я пошла, а он – поехал… Ничего не скажет? А я-то тем более.

– Марина, мне было приятно с тобой общаться.

Надо как-то разорвать этот душещипательный момент прощания.

– Да-да, спасибо, Миша, и мне! Извини, я спешу, мне нужно уже быть на работе! До свидания!

Я спорхнула с трёх ступенек лестницы, и, не оборачиваясь, нырнула в проём арки. Налево через проулок – мой офис. И думать мне некогда: что это было?

Ну, пообедали. Не чужие же люди – три часа на семинаре рядом просидели. Если честно, понравился, конечно. И что, самой давать номер телефона? Или спрашивать о планах на вечер? Это не мой стиль. Нет – так нет! Не спросил номер, не поинтересовался моим вечером – ну и всё! Зачеркнули и забыли.