Текст книги "Femme fatale выходит замуж"
Автор книги: Татьяна Тронина
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Марат, мы уже говорили с тобой на эту тему, – продолжила она после паузы. – Ты даже прощения у меня попросил – помнишь?
– Ты хочешь запретить мне любить тебя? – с вызовом произнес он.
– Да. То есть нет… Марат, но я никогда тебе ничего не обещала! – выкрикнула Жанна. – Мы всегда были друзьями, добрыми соседями, и… я не понимаю, почему ты так изменился!
– Я не менялся. Я всегда любил тебя – и ты это знаешь… – Он принялся ломать цветы, которые были у него в руках. Шипы больно кололи ему пальцы – и вместе с болью Марат вдруг почувствовал ненависть. Эта Жанна… может быть, она – как все? Шлюха, которая не может прожить без самца? Но тогда почему – не он? Почему бы ей не выбрать его? – Почему?!! – завопил он.
– Что – «почему»?.. Марат, но я не виновата. И ты тоже не виноват… – быстро произнесла Жанна, с отчаянием глядя на сломанные розы, разбросанные по полу.
Нет, все-таки она была хороша. Так хороша, что не хватало сил думать о ней плохо.
– Что же делать? – устало, разом потеряв весь запал, произнес он.
– Я не знаю. В самом деле, я не могу запретить любить меня. Я как раз хотела поговорить с тобой на эту тему… – вздрогнув, вспомнила Жанна. – Давай больше не будем встречаться, раз это для тебя настолько мучительно. Давай… давай я уеду, а?
– Куда?
– Это не должно тебя волновать, – сделала она такой жест рукой, словно отсекала что-то.
– Погоди… Значит, у тебя действительно кто-то есть? – Марат опустился на диван и с убитым видом уставился на свои ботинки. Жанна села рядом с ним, положила руку на его плечо, но потом тут же отдернула.
«Кто это? Я же всех разогнал… Кто это может быть?!» – с отчаянием думал Марат.
– Да, – тихо ответила Жанна.
– Давно?
– Не очень, – пожала она плечами.
– У вас все серьезно?
– Да. По крайней мере для меня.
– Ты его любишь?
– Не знаю пока. Но он мне очень дорог. Видишь, я честна с тобой…
Кисти рук саднило невыносимо, капельки крови висели на кончиках пальцев, готовые вот-вот сорваться вниз и упасть на лаковый паркет. Ну кто бы мог подумать, что эти цветочки могут быть такими зловредными?..
– У меня есть хоть один шанс? – Марат посмотрел Жанне прямо в лицо. Он еще надеялся…
В глубине ее светло-карих глаз – медовых, золотых, коньячных – ничего не дрогнуло.
– Нет, – бесстрастно ответила она.
Он закрыл лицо руками и застонал.
– Марат, прошу тебя… у тебя кровь! Марат…
– Как его зовут? – глухо спросил он, дернув плечом.
– Зачем тебе?
– Нет, скажи… я тебя прошу. Очень прошу… – Он отнял ладони от лица. Наверное, тот еще у него сейчас был видок!
– Вася, – произнесла она все так же бесстрастно. – Его зовут Васей.
– Как кота! Василий…
– Пожалуйста, без комментариев.
– Поцелуй меня.
– Нет.
– Прошу. Один раз. Один-единственный раз – и я тогда успокоюсь.
– Нет. Будет только хуже.
– Жанна, ты должна…
– Я никому ничего не должна! – со злостью перебила она его. – Это что ж за жизнь такая, а? Вечно я должна чего-то этим мужчинам!
– Жанна, я тебя прошу…
– Нет! Это невыносимо, в конце концов! Ведь даже по улице просто так нельзя пройти! Не дай бог надеть что-нибудь… что-нибудь открытое, легкое, про мини я уж не говорю – побегут следом, словно собачья свадьба! И еще ждут, что я буду радоваться каждому встречному-поперечному! А уж как обижаются потом… как будто я принца крови посмела отвергнуть!
Марат встал и молча пошел к двери.
Через час он вышел из дома. Еще через полчаса был на работе. Гулкие, пустые коридоры, приглушенный синеватый свет…
В дежурке он сел перед телефоном и набрал номер. Вася… Увидеть бы этого субчика! В том, что номер, когда-то добытый им из телефонной книжки Жанны, принадлежит именно тому Васе, Марат нисколько не сомневался. Вась не так уж и много!
– Слушаю вас, – отозвался глуховатый голос ему в ухо.
Марат сморщился.
– Вася? – издевательски спросил он.
– Он самый, – флегматично отозвался абонент. – А кто спрашивает?..
– Доброжелатель. Вот что, Вася… – тот, на другом конце провода, молчал и ждал, – …ты, Вася, и думать забудь про Жанну. Ни думать о ней, ни встречаться с ней и все такое прочее – нельзя.
– Ого… – пробормотал невидимый Вася. – Сильное заявленьице! Кто ты, дорогой друг?
– Я же сказал – доброжелатель, – с удовольствием повторил Марат. – Ты все понял?
– Не очень, честно говоря, – вздохнул Вася. – И потом, у меня на Жанну далеко идущие планы.
Он еще шуточки шутил! Тот самый, теперь можно было не сомневаться… Марат сжал телефонную трубку – даже кровь из ранок на пальцах выступила.
– Тогда я тебя убью, – прошептал он.
– Вот незадача… – огорчился Вася. – Ужас как хочется еще пожить на белом свете!
– Да, ты подумай, подумай.
– Доброжелатель… В общем, пошел ты, доброжелатель!
Неведомый Вася бросил трубку. Перезванивать Марат не стал. Одного разговора за вечер должно хватить. Вот завтра можно повторить беседу… И скоро Вася поймет, что у него в соперниках серьезный, обстоятельный мужчина.
«А если все будет напрасно?» – снова спросил Марата внутренний голос.
«Тогда надо придумать что-нибудь поинтереснее, – с тоской ответил он себе. – Или тоже убить этого Васю, в самом деле?..»
Жанна прилежно склонилась над поваренной книгой, которую купила накануне в книжном. Книга была дорогой (на эти деньги можно было питаться бизнес-ланчами целую неделю), толстой, с роскошными яркими иллюстрациями, при взгляде на которые немедленно разыгрывался аппетит, – собственно, на эти картинки Жанна и соблазнилась вчера.
Но теперь, изучая оглавление, она озадаченно хмурила брови. Вот, например, «морской язык с апельсинами»… Все бы хорошо, тем более что и апельсины в доме были, но отсутствовал главный ингредиент – этот самый язык. То же самое касалось и «заячьего филе в слоеном тесте». И, вообще, зайца было изначально жаль… Душа не позволила бы его съесть!
«Кнедли из клубники» не годились, поскольку клубника уже давно сошла, а парниковую Жанна не любила. Кроме того, в рецепте было написано – «…разделить тесто на кусочки и мокрыми руками придать им форму кнедлей». Какая там форма у этих кнедлей, Жанна вспомнить не могла, а на картинке была изображена одна клубника, живописно растущая на грядке.
«Тортики из ревеня с ликером». Знать бы, что такое этот ревень…
«Жаркое по-провансальски из говядины: готовится пятьдесят минут, в одной порции пятьсот тридцать калорий». Можно приготовить это самое жаркое, тем более что в морозилке лежал неплохой говяжий стейк. Что еще требовалось для этого блюда? «Два лавровых листа…» (есть!), «…две чайные ложки тимьяна…» (вот с тимьяном напряженка, ну да ладно, обойдемся без тимьяна…), «…четыре зернышка перца, двести грамм белого вина, одна столовая ложка винного уксуса из белого вина…» (бред какой-то, неужели нельзя обойтись одним вином?!), «…двести пятьдесят грамм лука-шалота…» (а обычная луковица не подойдет?), «… два клубня фенхеля…».
Дочитав до фенхеля, Жанна решительно перелистнула страницу. Потом еще одну. Потом еще и еще.
У нее в доме не было ни веточек эстрагона, ни салата фризи, ни йогурта, выработанного непременно из цельного молока (был только из обычного!), ни муки грубого помола с отрубями, ни сыра бри, ни холодного спаржевого отвара, ни розмарина, ни сухого шампанского, ни кольраби, ни майорана… Даже ваниль у нее была молотой, а не в виде стручков, как рекомендовала поваренная книга!
До прихода Ремизова было полтора часа, бежать в магазин за всеми этими деликатесами не имело смысла.
Наконец Жанна наткнулась на превосходный рецепт, который не требовал никаких усилий: «капуста по-старинному». Он был прост и изящен. Кроме того, в блюде был минимум калорий… Правда, пугало слово «бланшировать», но из контекста Жанна догадалась, что это то же самое, что «сварить». Сварить предварительно нарезанную капусту вместе с пучком петрушки и луковицей, бросить два говяжьих бульонных кубика, соль, перец… Элементарно!
У Жанны не было никакого опыта в кулинарии – сколько она себя помнила, она питалась по большей части в общественных местах (начиная со школьной столовой). Никто не учил ее готовить. А для дома она обычно покупала йогурты, фрукты, полуфабрикаты, которые надо было только разогреть…
Она нарезала капусту и бросила ее в кипящую воду. Потом самоотверженно принялась чистить лук. Это оказалось не так легко, но Жанна догадалась надеть очки для плавания, обычно незаменимые в бассейне. Это было гениально…
Напевая и радуясь собственной смекалке, она стала освобождать бульонные кубики от фольги, но в этот момент ей вдруг стало не по себе. Жанна подозрительно принюхалась.
Капуста!
Кто мог знать, что отварная капуста будет пахнуть столь своеобразно? Этот запах никак не подходил для романтического ужина с любимым мужчиной…
Недолго думая, Жанна вылила содержимое кастрюли в унитаз.
Открыла все окна.
Побрызгала освежителем воздуха.
И снова взялась за книгу. До прихода Ремизова оставался час, но Жанне повезло – она наткнулась на замечательный рецепт, который уж точно был ей по плечу, и в его составе не было капусты.
«Пудинг из персиков и риса»: тушить рис в яблочном соке пятнадцать минут. Размять консервированный персик. Нагреть духовку до ста восьмидесяти градусов. Рис перемешать с персиковым пюре, положить в форму для запекания и поставить в духовку на пятнадцать минут. Затем пудинг достать и полить его йогуртом. Все.
Вместо формы, которой у Жанны не было, можно использовать обычную сковородку с высокими стенками – и, если пудинг будет выглядеть так же изящно, как на картинке из книги, то Вася Ремизов будет просто сражен. И Жанна принялась за приготовление блюда.
Ровно за пять минут до того, как надо было вынуть пудинг из духовки, Жанна случайно взглянула на то, что было написано курсивом вверху страницы, и обмерла. Там было написано следующее – «Детская кухня. Для малышей от шести до девяти месяцев». Жанна залезла в раздел, где шли рецепты для детей.
– О господи… – расстроенно пробормотала она. До прихода Ремизова оставалось всего ничего.
«Ладно, какая разница! Пудинг и пудинг. На нем же не будет написано, что он предназначается для младенцев…» Жанна решительно достала сковородку из духовки. Выглядело аппетитно. Если еще это дело полить йогуртом…
Вновь воспрянув духом, она достала красивое расписное блюдо и попыталась аккуратно вытряхнуть на него пудинг. По идее, он должен был соскользнуть на блюдо так же легко и свободно, как в той рекламе про недоверчивую домохозяйку.
Но пудинг намертво прилип ко дну сковородки. Безуспешно Жанна трясла ее. Пыталась осторожно отделить ножом края пудинга от стенок сковородки…
В конце концов ей это надоело, и она перевернула сковородку. Несколько мгновений пудинг еще сопротивлялся, а потом все-таки с мягким чмоканьем шлепнулся на блюдо – в виде небольшого бесформенного холмика.
Стиснув зубы, Жанна полила холмик йогуртом и отправилась приводить себя в порядок. Едва успела выпить валерьянки и снять очки для плавания, как в дверь позвонили.
Злая и несчастная, Жанна открыла дверь Василию Ремизову.
– Жанна… – Он, разнеженный, с цветами, в превосходном льняном костюме, принялся ее целовать. Потом вдруг спросил с ужасом: – Что у тебя с глазами?
– Где? – Жанна бросилась к зеркалу. – А, это от очков для плавания… Сейчас пройдет.
– Ты плавала? – робко спросил Ремизов.
– Вроде того… – усмехнулась Жанна. – В ванной. А потом готовила нам ужин.
– Ну да, я чувствую… Пахнет восхитительно! – Неуверенно улыбаясь, Ремизов принюхался. Потом помолчал. – И даже как будто каким-то лекарством, да?
– Валерьянкой. Я пила валерьянку перед твоим приходом, – мрачно сказала Жанна. – У меня нервы…
– Почему? – огорчился Ремизов.
– Да потому, что у меня руки кривые! Я обещала приготовить романтический ужин, а у меня какая-то ерунда получилась… – Она не выдержала и всхлипнула. Бросилась ему на шею.
– Стоило из-за этого расстраиваться! – Он прижал ее к себе, стал быстро-быстро целовать. – Глупенькая!
Это было восхитительно – рыдать у него на груди. Чувствовать себя в кольце его рук, оберегающем и добром. Она опять была дома – когда он стоял рядом.
– Как ты относишься к рисовой каше? – почти успокоившись, спросила она.
– Я очень люблю рисовую кашу! – с энтузиазмом ответил он.
– Ты нарочно…
– Нет, я действительно люблю рисовую кашу. Клянусь… Кстати, у меня с собой вино… Как раз под кашу, я тебя уверяю! Французский рецепт.
– Ну да, французы всегда вино кашей закусывают…
Потом он сидел в гостиной, а она накрыла стол. В центр поставила пудинг, который уже успел расползтись к краям блюда (каша и есть!), зажгла свечи. Переоделась в золотисто-коричневую тунику, которая очень шла ей, заколола волосы наверх. Немного духов на запястья.
И в начинающихся сумерках они сели за стол.
Блестело ее платье, блестели завитки ее волос на лбу, позолота на бокалах, матово отсвечивал застывший йогурт поверх пудинга (каши)…
– За тебя.
– За тебя… – Они чокнулись. Ремизов подцепил пудинг ложкой, шлепнул себе на тарелку. – М-м, выглядит превосходно – напрасно ты расстраивалась.
– Тут еще консервированные персики, – улыбнулась она. – Видишь вот эти желтые включения?
Он засмеялся и стал обнимать ее. Жанна не выдержала и тоже принялась смеяться… Они хохотали и хохотали.
– Как ты сказала? Вклю… включения? Ой, не могу…
С ним все было хорошо – и плакать, и смеяться.
Жанна поцеловала его.
– Ты такая милая…
– Нет, это ты милый…
Они забыли про рисовую кашу, про вино, про все на свете. Парадокс – чем больше они дарили друг другу нежности, тем больше ее становилось. Это была иного рода жажда – без конца и края.
…Утром он проснулся раньше ее. Осторожно, стараясь не разбудить, прикоснулся губами к щеке и стал быстро одеваться.
Жанна открыла один глаз – оплывшие свечи, горка холодной засохшей каши посреди стола.
– Ты куда? – строго спросила она Ремизова.
– Пора, мой друг, пора! – с сожалением ответил он, уже засовывая руки в рукава пиджака. Потом вдруг бросил пиджак и принялся тормошить Жанну. Она хохотала и отбивалась.
– Вася…
– Да, что ты делаешь вечером? – вспомнил он.
– Ничего, – с чистой совестью ответила она.
– Пойдем куда-нибудь?
– Пойдем, – кротко ответила она, нимало не интересуясь тем, куда придется идти – хоть грибы собирать.
– О господи, я забыл… – расстроился он. – Сегодня ничего не получится – вечером генеральный обещал провести совещание. Явка строго обязательна. И до каких это будет длиться – неизвестно…
– Ну вот, поманил и бросил! – сварливо заметила Жанна. – Вам, мужчинам, нельзя верить.
– Я позвоню тебе, если будет не слишком поздно?
– Позвони…
Ремизов снова поцеловал ее. Самое удивительное, Жанна на него ни капельки не сердилась. Крылов тоже время от времени любил устраивать разбор полетов…
– Да, вот еще что, – помрачнел Ремизов. – Мне звонил один тип, просил оставить тебя в покое.
– Что? – изумленно спросила Жанна и засмеялась. – Ты шутишь?
– Нет, я вполне серьезно.
– Кто? Он представился?
– Нет. Сказал, что доброжелатель. Угрожал всяческими карами, если я буду продолжать с тобой встречаться. Предлагаю переехать ко мне. Знаешь, я не за себя боюсь, а за тебя… У тебя нет никаких вариантов, кто бы это мог быть?
– Нет, – растерянно пожала плечами Жанна. – Ерунда какая-то… Чьи-то глупые шутки! Знаешь, я бы не стала принимать это всерьез. А откуда у этого доброжелателя твой телефон?
– Не знаю. Наверное, этот человек знаком и с тобой, и со мной одновременно.
– Но у нас нет общих знакомых…
– Селена, – напомнил Ремизов. – Селена знает и тебя, и меня. Но это не Селена, конечно…
Жанна захохотала, представив главную бухгалтершу в виде таинственной интриганки. Подговорила какого-нибудь мужчину… Нет, невозможно.
– Только не Селена! Послушай, Васенька, это все чепуха. Люди часто угрожают друг другу, но никто не доводит своих угроз до конца, – отмахнулась она. – Все такие законопослушные, такие пугливые… Это просто чья-то глупая шутка – и не более.
Днем они еще созванивались несколько раз.
Ремизов продолжал уговаривать Жанну переехать к нему, но она отказалась и, кажется, к вечеру успела окончательно успокоить его, заговорить, усыпить бдительность.
Сделала она это сознательно, поскольку довольно скоро сообразила, кто был тем «доброжелателем». Марат, кто же еще! Правда, оставалось непонятным, откуда он мог достать номер телефона Ремизова…
Ах, Марат… Больше никто из поклонников Жанны не стал бы заниматься подобными вещами: Сидорову с Айхенбаумом она больше не нужна, Потапенко слишком сноб и эстет, чтобы опускаться до такого глупого розыгрыша, все остальные кандидатуры можно было тоже сразу же отмести…
Только Марат. Она дала ему окончательную отставку, и он решился на подобную глупость. Только Марат, и никто больше!
Первую половину дня Жанна злилась. Потом, после обеда, ей стало жаль своего незадачливого соседа. Бедный Марат…
Ближе к вечеру она поняла, что должна с ним поговорить.
…Вчера она вернулась домой в начале седьмого. Хлопнула ее дверь.
Потом Марат, приложив стакан к стене (старый дедовский способ), слушал, как она гремит посудой на кухне. Стучит каблучками, роняет посуду. Снова стучит, на этот раз – звук ножа о деревянную доску. Вот загудел какой-то агрегат вроде миксера…
А потом, проходя по коридору, Марат услышал, что лифт подъехал к их этажу. Машинально Марат заглянул в «глазок» и обнаружил на лестничной площадке субъекта с букетом цветов и кожаным портфелем.
Субъект позвонил Жанне в квартиру и был милостиво впущен. Скорее всего это и был тот самый Василий…
Марату стало так нехорошо, что у него разом заболели голова и живот, чего раньше с ним никогда не случалось.
Жанна – предательница.
Он даже не догадывался, что может быть так больно.
Его словно разрывал кто-то изнутри на мелкие кусочки. Еще никогда к ней не приходили домой мужчины. По крайней мере, Марат впервые столкнулся с таким фактом.
Это было бесстыдно и жестоко. Это было отвратительно. Жанна наверняка это сделала нарочно – хотела посмеяться над ним, над Маратом. Поставить его на место, дать понять, что ей не нужны ни его любовь, ни его преданность…
Он сидел на полу, прислонившись спиной ко входной двери, и тихонько стонал. У него кончились силы. Не имело больше смысла бороться за нее…
Жанна была такой же, как все.
Вася остался у Жанны на ночь и ушел от нее только ранним утром.
Где-то через час упорхнула и она – на работу, наверное.
Вечером, уже дома, она с досадой вспомнила, что забыла заплатить за сотовый – на счету уже оставались какие-то копейки. «Ладно, сначала зайду к Марату, а потом загляну в салон связи…» – решила Жанна.
Переоделась в джинсы, накинула рубашку поверх футболки – в начале августа уже стало холодать, в карман джинсов засунула ключи от машины, на шею повесила телефон, с которым не расставалась никогда.
Натянула кроссовки – ни к чему дразнить бедного Марата гламуром.
Ей было жалко его, и в то же время она злилась… Она давала ему шанс сохранить дружбу, но он им не воспользовался!
Вышла из квартиры и позвонила в дверь соседу.
Марат открыл не сразу.
– Чего тебе? – без всякого выражения спросил он.
– Марат, я хочу с тобой поговорить… пустишь?
Он молча подвинулся назад, пропуская ее к себе. В этот раз его комната не показалась Жанне образцом спартанского лаконизма – она увидела бедность, почти нищету. Ветхая мебель, вместо люстры горела лампочка… Почему она не замечала этого раньше?..
– Марат, послушай… Не делай так больше, – мягко произнесла она.
– Как «так»? – безучастно спросил он.
– Это ведь ты звонил Васе?
– Нет, не я, – ответил он.
– Откуда у тебя его телефон? – упрямо спросила Жанна. – Ты рылся в моих вещах?
Он поднял голову. У Марата были странные глаза – они ничего не выражали, никаких чувств. Ни злости, ни ревности, ни печали…
– Марат, ты взрослый человек, ты должен понять – звонками с угрозами ты ничего не добьешься, – принялась терпеливо растолковывать Жанна. – Ты хочешь окончательно со мной поссориться, да?..
Марат сглотнул и ничего ей не ответил. Потом произнес очень тихо, почти прошептал:
– Ты такая же, как все, Жанна.
– Я не обещала тебя любить! – быстро ответила она. – Я ничего тебе не обещала! Я считала тебя просто другом, соседом… и все. Мне надоело тебе объяснять это!
– С ним ты будешь несчастна, – упрямо уронил Марат.
– Я люблю его, – сказала она.
Это слово вырвалось у нее внезапно, под влиянием момента – потому что Жанна хотела быть сейчас как можно более убедительной. Она сказала – «люблю его», но не ощутила и тени неловкости, потому что действительно любила Василия Ремизова… До того она просто это не осознавала. «Люблю… Ну да, я люблю его!»
– Ведь это ты звонил, Марат? – вздохнула она.
Несколько секунд Марат молчал, а потом прошептал:
– Я. Я звонил…
– Марат, но это глупо. Пожалуйста, не делай так больше!
– Ты действительно его любишь?
– Да, – сказала Жанна теперь уже твердо. – Да. Да. Да.
– Но если он умрет, то ты его забудешь? – глядя в сторону, спросил он.
– Что? – Жанне стало не по себе.
– Пересветова же ты забыла, ведь так?
– Ну при чем тут это! – дрожащим голосом произнесла Жанна. – Если бы Юра не наложил на себя руки…
– Да ничего он на себя не накладывал! – неприязненно перебил ее Марат. – Это я ему помог.
– Ты?.. – Жанна почувствовала противный, липкий, почти не контролируемый страх.
– Я, а кто ж еще! – Марат неожиданно засмеялся.
– Ты шутишь… – Жанна попятилась назад. – У тебя исключительно неудачные шутки, Марат! Ты не мог…
– Мог, еще как мог! – весело перебил он ее. – Я там был.
– Где – там?
– Да у тебя на работе! Ты же сама сказала, что Пересветов приходит раньше всех…
– Но никто тебя не видел… и охранник внизу, и наш Барбарисыч… – забормотала Жанна. – И следователь потом сказал, что это типичное… типичное самоубийство…
– Дурак он, ваш следователь, – с удовольствием произнес Марат. – Хотя оно и понятно – ему же так проще… Работы меньше. Охранник внизу – тоже дурак, даже пропуска у меня не спросил, газетку читал. Я шел за твоим Юрой след в след. Я ж его в лицо знал – ты сама его мне на фотографии показала. Я у вас там всех знаю в лицо, между прочим! – с гордостью заключил Марат.
– А Барбарисыч? Он же всегда на посту! – шепотом закричала Жанна. – И вообще… к нам же просто так внутрь не попадешь!
Она не хотела верить Марату.
– Во-первых, я зашел к вам вместе с Пересветовым – у него карточка такая была… А Барбарисыч ваш отсутствовал.
– Но Барбарисыч сказал, что Юра прошел один…
– Врет он! – строго произнес Марат. – Гулял, поди, где-то, а признаваться не захотел. Мы прошли, потом Юра твой к себе в кабинет заглянул и только тогда понял, что я к нему не по работе, а так… со стороны. Сказал – пойдем в курилку, там нам удобней будет, а то сейчас, типа, народ набежит.
– А… потом?
– Ну, потом мы с ним стали говорить. И он случайно упал вниз… – произнес Марат, глядя на Жанну немигающими глазами.
– Так сам упал или ты ему помог? – прижала она ладони к щекам. Жанне до этого даже не приходило в голову, что трагическая история, произошедшая весной, могла трактоваться как-то по-другому.
– Я его толкнул, а он сам упал… Случайно.
– Ты его толкнул, а он – упал?! – дрожа еще сильнее, повторила Жанна.
Марат пожал плечами – как тебе угодно, дескать. Все, что он говорил ей, пугало своей беспощадной убедительностью. Все было логично. Когда-то, во времена их безмятежного соседства, она сама рассказала Марату о своей конторе, о тех, кто в ней работает, показала даже фотографии! Потом, охранник, сидевший в подъезде внизу, действительно был разгильдяем… Даже то, что Барбарисыч отсутствовал на своем посту, не смущало своей нелогичностью. Барбарисыч вполне мог отсутствовать. И соврать потом, что сидел на месте. И вообще, у них не работа, а проходной двор!
– Так это ты убил его… – задыхаясь, сказала Жанна. – Выходит, он не хотел умирать! Он хотел жить, а ты… это ты убил его!
Открытие это ошеломило Жанну – и в один момент она вдруг представила, как стали бы разворачиваться события, если бы Юра был жив. Все, все было бы по-другому…
– Ты дурак! – пробормотала Жанна. – Ты сумасшедший, Марат…
– Нет, Жанна, ты не права, – едва заметно улыбаясь, покачал он головой. – Я просто люблю тебя.
– Какая, к чертовой бабушке, любовь! Такой любви никому не надо…
Он вдруг схватил ее за руку и отшвырнул от двери.
– Теперь ты не сможешь никуда уйти. Теперь ты все знаешь… – печально произнес он.
Жанна закричала, но в то же мгновение он набросился на нее, зажал рукой рот. Она укусила его за палец – ни один мускул в его лице даже не дрогнул. Можно было даже сказать, что Марат полностью сохранял самообладание. Жанна снова закричала, и он толкнул ее – она потеряла равновесие и упала, стукнувшись при этом головой о стену. Удар был не сильным – она даже сознания не потеряла, лишь на какое-то время была оглушена и растеряна.
Но этого Марату вполне хватило – он быстро и очень ловко скрутил ее руки за спиной с помощью скотча, лежавшего на подоконнике, этим же скотчем залепил ей рот. Потом положил ее на кровать и сел рядом. Жанна выгибалась, мотала головой, слезы потоком лились у нее из глаз, но все было бесполезно.
– Тихо, Жанна, тихо. Я вот что хочу сказать… – Марат задумался, сложив руки на коленях. Жанна перестала биться. Она смотрела на него широко открытыми глазами, из которых продолжали литься слезы. Она еще надеялась… – Нет, не так. Я тебя еще раз хочу спросить – ты меня хоть немного любишь?
Жанна замерла, а потом принялась энергично кивать головой.
– Неправда, – с горечью произнес Марат. – Зачем ты врешь?
Жанна закрыла глаза. Ей было очень страшно. Все было слишком серьезно. Господи, а ведь когда-то она могла шутить над подобными вещами! Она вдруг вспомнила Сэма Распутина и их последний разговор. Они говорили о смерти, о ее внезапности. Автомобильная авария, бомба террориста, выскочивший из подворотни маньяк с ножом… Никто никогда не знает, как будет выглядеть его смерть, но Жанна поняла – у ее смерти будет лицо соседа. Как и у Юры.
Марат провел ладонью по ее волосам. Ему даже как будто было жаль Жанну.
– Все вы одним миром мазаны. Она была не права…
«Кто – «она»? – хотела спросить Жанна. – Почему – «не права»? Давай поговорим, Марат, давай обсудим все!» Но он, видимо, угадывая ее желание, отрицательно покачал головой.
– Поздно, Жанна. Я сейчас уйду на кухню и буду там думать, – встав, медленно произнес он. – Я обязательно должен придумать что-нибудь… оригинальное. И вот это я сниму на всякий случай… – Он осторожно снял с ее шеи сотовый телефон.
У дверей он обернулся и произнес тем же печальным, равнодушным голосом:
– Сиди тихо, Жанна… Ты же не станешь вынуждать меня на крайние меры, да?..
Потом она услышала, как повернулся ключ в двери.
Он должен придумать что-нибудь оригинальное – вот как он сказал. Это могло означать что угодно. Посидит, например, на своей кухне полчасика, а потом отпустит ее с миром…
Жанна пыталась себя успокоить, но в глубине души она уже твердо знала, что Марат просто так ее не отпустит. «Что-нибудь оригинальное» – это он говорил о том способе, с помощью которого лишит ее жизни. Его медлительность, равнодушный, тусклый взгляд, вялый голос… так выглядит человек, который потерял все. Марат во всем признался, признался в том, что убил Юру, – значит, у Жанны больше нет надежды. Потому что она, Жанна, сама лишила его всех надежд, окончательно и навсегда. Оказывается, нельзя доверять человеку, у которого нет ничего, кроме любви.
Слезы снова потекли у Жанны из глаз. Она извивалась, лежа на колючем солдатском одеяле, но скотч крепко стягивал ее запястья и щиколотки – освободиться не было возможности. Она жалела – страстно, безумно! – что не рассказала о своих подозрениях Ремизову. Она жалела о том, что так долго считала Марата своим другом – ведь, по сути, она все это время ходила по лезвию ножа… А сейчас наступил час расплаты.
Жанна стала вспоминать свое прошлое, что она сделала не так. И по всему выходило, что она ошибалась на каждом шагу, ее просчетам не было числа. Еще она вспоминала о Ремизове – с прощальной какой-то нежностью. Если бы хоть как-то можно было передать ему, что она его любит! Словно подарок судьбы – те несколько вечеров, что они провели вместе…
Больше не будет ничего.
Жанна ревела и ревела… А потом, совсем обессилев, погрузилась то ли в сон, то ли в забытье.
Сколько прошло времени – она не помнила.
Открыла глаза, когда за окном было совсем темно. Тускло светила лампочка над головой. И стояла тишина – страшная, неподвижная. «А что, если он не меня хотел убить, а себя? – мелькнула мысль. – Повесился там, на кухне, оставив меня связанной…»
Жанна снова заерзала на кровати. Потом попыталась опустить ноги вниз, чтобы хоть как-то доползти до двери. Запуталась в одеяле и упала на пол, больно ударившись плечом. Единственным плюсом было то, что одеяло смягчило звук падения. Не стоило привлекать к себе лишнего внимания – может быть, Марат и не собирался расставаться с жизнью…
Жанна перекатилась на другой бок, пытаясь взглядом отыскать хоть что-то, что могло ей помочь. Ничего. Ровным счетом ничего.
Извиваясь, доползла до окна с провисшей до пола марлевой занавеской. Из-под батареи торчал старый носок (ха-ха-ха). Жанна попыталась встать, но ничего у нее не получилось. Она вертелась с боку на бок, и у нее внутри все дрожало – от этой тишины, от неизвестности…
Занавеска сдвинулась, и Жанна заметила торчащий из плинтуса гвоздь.
Самый обыкновенный гвоздь, с довольно ржавой шляпкой, с намотанными на него грязными нитками.
Она повернулась спиной и попыталась разорвать скотч, стянувший ей сзади руки. Скотч рваться не желал, помимо всего прочего, Жанна оцарапала край ладони – до крови. Но все это были мелочи…
Жанна ерзала и ерзала возле плинтусов – и в какой-то момент почувствовала, что скотч слегка тянется. У нее уже все болело – руки, ноги, спина, затылок. То, что свобода оказалась неожиданно близко, вызвало у нее что-то вроде паники.
В какой-то момент Жанна приказала себе успокоиться и несколько минут лежала неподвижно. Потом снова принялась за дело, моля бога, чтобы гвоздь не выскочил из плинтуса. Минут через сорок скотч взял, да и порвался – видимо, в натянутом состоянии он был более податлив.
Жанна не поверила своему счастью. Повертела перед собой освобожденными руками. Затем, стиснув зубы, отодрала скотч от лица (ха-ха-ха, бесплатная эпиляция).
Ноги освободились проще.
Жанна подкралась к двери, прислушалась. Тишина ее пугала, но в данном случае тишина давала и надежду.
Поначалу Жанна ничего не слышала, кроме ударов своего сердца, которые эхом отдавались в барабанных перепонках. А потом…
Там, за коридором, была кухня, и в этой кухне словно скулил щенок. Поначалу Жанна поверила в присутствие щенка, а потом поняла – это Марат. Он издает эти жалкие тоскливые звуки. У Жанны похолодели ладони.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.