Текст книги "Femme fatale выходит замуж"

Крылов посмотрел на ее колени и быстро-быстро заморгал.

– В общем, ты должна это прекратить… – растерянно произнес он. – В смысле, проявлять свой скверный характер… Ты знаешь, что было с Веленской?..

Жанна с безмятежным видом принялась кусать завиток своих волос.

– Жанна! – в отчаянии воскликнул Крылов.

– У вас есть пистолет, Платон Петрович?

– Что? Зачем?

– Я вот думаю – пристрелил бы меня кто, что ли… – вздохнула она. – Мне от самой себя тошно!

В пятницу вечером Жанна с Сидоровым и Айхенбаумом отправились в боулинг.

Жанна оказалась проигравшей, к тому же сломала два ногтя на правой руке. Сидоров с Айхенбаумом в виде утешения угощали ее пивом – тут же, в баре при боулинге.

Разошлись только в третьем часу ночи.

От пива у Жанны шумело в ушах и была такая тяжесть в руках и ногах, что она едва могла ими шевелить.

Спала она скверно, а на следующий день позвонила Марату и попросила его принести анальгин.

Он принес лекарство и очередную розу – роскошную, на длинной ножке. Чайную розу.

– Маратик, мне так грустно… – пожаловалась она, кутаясь в шерстяной плед. – Если бы не ты, я бы просто пропала.

– Ты завтракала? – спросил он, ставя цветок в вазу.

– Нет. Я не хочу.

– Я сварю тебе бульон.

– Ты с ума сошел! Варить чего-то там…

– Между прочим, бульон из курицы восстанавливает силы, это я по телевизору слышал. И, вообще, это нормально, когда мужчина ухаживает за женщиной…

– Я не женщина.

– А кто ты?

– Я чудовище. Это не мои слова, это так обо мне говорят на работе… Веленская требует, чтобы меня уволили.

– А Крылов? – Марат был уже в курсе почти всей Жанниной жизни.

– Крылов меня защищает, как может.

Марат совершенно спокойно хозяйничал у нее на кухне.

– Ты куда дела ту большую синюю кастрюлю? – крикнул он оттуда.

– Она на нижней полке, справа…

Жанна пришла к нему, села на стул, продолжая кутаться в плед.

– Марат, хочешь, я расскажу тебе одну вещь? Никто об этом не знает, но мне надо с кем-то поделиться… Ты же знаешь, у меня нет настоящих друзей, только ты…

– Ну, поделись, – ласково произнес он, счищая с луковицы шелуху.

– Дело в том, Марат, что я люблю одного человека, – печально сказала Жанна. Марат вздрогнул и посмотрел на нее настороженно.

– Кого?

– Юру Пересветова. Я тебе ничего о нем не говорила, потому что… – Жанна свела брови, – …потому что это больно, очень больно.

Марат, морщась, сосредоточенно чистил лук.

– Что с тобой?

– Так, ничего, глаза щиплет. Ты говори… Кто он, этот Пересветов, откуда?..

– Работает у нас системным администратором, очень талантливый программист. Трудоголик… Приходит на работу раньше всех, уходит – позже всех. Но это неважно. Скоро он женится.

– На ком? – вздрогнул Марат.

– Господи, не на мне же… – усмехнулась Жанна. – На одной почтенной особе, Нине Леонтьевой, она, кстати, тоже у нас работает, бухгалтером.

– И в чем проблема?

– В том, что он меня не любит. То есть когда-то я ему нравилась, но я тогда на него не обращала внимания. И вот он женится.

– Ну и пусть себе женится! – произнес Марат почти весело.

– Тебе смешно, а я места себе не нахожу… Делаю какие-то невероятные глупости, ругаюсь со всеми. Хотя нет, действительно смешно – угораздило тетеньку влюбиться на четвертом десятке… Это, между прочим, его выражение!

– Какую тетеньку?

– Меня, конечно! Мне тридцать два, значит – уже четвертый десяток… – с досадой пояснила Жанна.

Марат сел перед ней на корточки.

– Глупая! Какая же ты тетенька? Тебе на вид больше двадцати и не дашь! – Он положил ей голову на колени. Жанна потрепала его по волосам, потом оттолкнула.

– Ты добрый… А мне страшно. Мне самой себя страшно. Я ведь совершенно собой не владею, вот что страшно!

– Ты говорила с ним?

– Да, несколько раз. Но он – как кремень. Не любит, и все. Тем более что эта его Нина уже беременна… Не могу же я, в самом деле, лишать ребенка отца!

– И чего же ты хочешь?

– Ничего я не хочу… То есть хочу – избавиться от своей любви. Представляешь, как было бы здорово – проснуться в один прекрасный день, а ее нет, этой любви. Я свободна! И так легко, так радостно… Нет на сердце этого камня! Ты не представляешь, что такое безответная любовь! – воскликнула Жанна. – Это наказание! Как будто тебя проклял кто-то…

– Я не верю, что есть человек, который может не любить тебя, – ответил Марат. Он поставил кастрюлю на плиту, зажег огонь.

– А вот есть! Ко всему прочему, Юра Пересветов очень упрямый, очень принципиальный человек… Он из принципа не оставит Нину, никогда, хоть миллион ему обещай. Миллиард!

– Во дает… – вздохнул Марат. – Хотел бы я посмотреть на этого типа!

– Посмотреть? – Жанна задумалась. – Погоди, у меня где-то были фотографии…

Она сбегала в комнату, а через пять минут вернулась с большим снимком.

– Вот… Это мы в позапрошлом году отмечали юбилей конторы. Тут все! Вот я – видишь, я тогда еще с длинными волосами была… А это он.

– Пересветов? – склонился над фотографией Марат.

– Да.

– По-моему, ничего особенного, – пренебрежительно произнес Марат. – Стоило из-за такого терять голову! Я думал, он такой, ну… как теперь говорят – модельной внешности. А этот…

– Ты ничего не понимаешь! – возмутилась Жанна. – Он очень милый, и у него зеленые глаза! А вот это Нина.

– На училку похожа.

– Возможно… Крылов – вот он, в центре.

– А эти твои, ну как их…

– Сидоров и Айхенбаум? Да вот они, рядом со мной! – засмеялась Жанна. – Слева Руслан, а справа – Яшка. Правда, они чем-то похожи?.. Этакие близнецы!

– Чего? – удивленно покосился на нее Марат. – Они родные братья?

– Нет. Но у них много общего – я имею в виду характеры… Но есть и отличия. Например, Руслан боится всего мистического, потустороннего. Очень суеверен, хотя силушки в нем – на троих. Яшка тоже физически крепкий парнишка, но от вида крови может в обморок упасть.

– А это кто?

– Этот самодовольный субъект – Артур Потапенко. Я его терпеть не могу! Вот Полина с Кариной, эта чумичка с выпученными глазами – Зина Рутковская…

– Что это у нее с лицом?

– Да какая разница! Она неплохая, знаешь, но настолько бестолковая, что ее просто убить хочется иногда… В другом месте ее сто раз бы уволили, а Крылов ее жалеет. Ругается, но жалеет.

– А это кто, лохматый?

– Это Венечка Осинин, из филиала. Приехал в командировку… У нас, знаешь, есть филиал в Петербурге…

* * *

…Она сказала: «Ты не представляешь, что такое безответная любовь!» Это было бы смешно, если бы не было так грустно!

Сначала Марат слушал ее историю с ужасом, сгорая от ревности, а потом, когда она так подробно расписала этого Юру Пересветова, он немного успокоился. Юра Пересветов не опасен – судя по всему, Жанне надеяться не на что… такие, как он, с лицами мучеников, вряд ли меняют свои решения. И потом, очень хорошо, что невеста этого Юры беременна, – этим Жанна совершенно обезоружена. Жанна, при всей своей любви, – чистая душа, ангел, не станет разрушать семью.

Словом, к концу этого разговора Марат даже повеселел. Пусть уж она сходит с ума по этому Юре, чем по кому-нибудь другому…

Он, Марат, по-прежнему будет ее другом, ее утешителем. Рано или поздно она полюбит его, оценит его преданность. Она уже сейчас не может без него обойтись.

Красивой женщине нужен не богач, не красавец, не звезда телеэкрана – а тот, кто поймет ее. Поймет и пожалеет, ведь красота всегда беззащитна.

Через несколько дней Марат вдруг решил посмотреть на своего соперника поближе – из какого-то непреодолимого любопытства, которое почему-то не отпускало его…

Он уже знал, где работает Жанна, и даже как будто мысленно видел этот дом сталинской постройки, каменный и строгий, тяжелую узорную дверь, автомобильную стоянку перед входом, проходящий рядом проспект – настолько хорошо Жанна описала ему все.

К шести он подъехал туда на метро, встал за газетным киоском, неподалеку от троллейбусной остановки – тут толпился народ, а в толпе всегда легко спрятаться. Марат все-таки не хотел, чтобы Жанна его заметила…

На город спускались сумерки. «В эти выходные часы переведут на летнее время, – вспомнил он. – Будет темнеть позже… Это хорошо, что я вовремя спохватился!»

Тяжелая дверь то и дело выплескивала на улицу людей – ну да и немудрено, в этом доме столько всяких контор…

Светили фонари над площадкой перед дверью, и неожиданно, в их оранжевом свете, Марат увидел знакомое лицо: «Потапенко! Точно, это он!»

Субъект с высокомерным и одновременно легкомысленным лицом, с большими залысинами вышел и закурил, оглядываясь по сторонам. Потом у него зазвонил мобильный – и Потапенко, хмурясь, поднес телефон к уху. «Вот чего он выпендривается, а? – с неприязнью подумал Марат. – Фу-ты ну-ты… Как будто он английский принц какой!» В данном случае Марат был полностью на стороне Жанны.

Потом выпорхнула блондинка с перепуганными глазами и со всех ног помчалась к метро. «Полина, секретарша! – догадался Марат. – К мужу спешит, а муж у нее, Жанна рассказывала, тот еще тип!»

Карину он тоже узнал – правда, не с первого взгляда, а со второго, поскольку на ней была куртка с капюшоном. Карина тоже засеменила к метро.

Зину Рутковскую разглядел сразу же, впрочем, Зину эту невозможно было не узнать – очки, рыжая безобразная коса, больше похожая на растрепанную мочалку, угреватое лицо…

А тут из подъезда вышла Жанна – сердце у Марата сжалось, а потом забилось еще быстрее… Она была настолько хороша, что ему стало страшно. Короткое бежевое пальтецо, из-под него – клетчатая юбочка в складку чуть выше колен, сапожки, крошечная сумочка через плечо… Похожа на школьницу. «Надо будет ей сказать, что она не на двадцать выглядит, а еще моложе. На шестнадцать!» – с умилением подумал Марат.

Жанна послала воздушный поцелуй двум красавцам, в которых Марат сразу же определил Сидорова с Айхенбаумом. «Хороши, конечно… Но все равно вы для нее – пустое место!» – злорадно усмехнулся он.

Все трое сели в машины, каждый в свою, и разъехались в разные стороны.

Марат испытал некоторое облегчение, когда Жанна уехала. Теперь, уже не боясь, он подошел совсем близко к подъезду. Своего соперника ему хотелось разглядеть во всех подробностях…

Юра долго не появлялся, как и следовало ожидать. Действительно, настоящий трудоголик. В толпе мелькнуло еще несколько знакомых лиц, которые Марат видел на снимке.

Юра вышел в семь, под ручку с Ниной, невестой – мягко блеснули стекла ее очков в искусственном свете.

– …ты же знаешь, я хотела Платошу с Селеной, но Зина… ты не представляешь, она специально ходила к Платоше и к Селене и отговорила их. Уж какая настырная! – приятным бархатным голосом произнесла Нина, достав из сумочки перчатки. Уронила одну – Пересветов тут же бросился поднимать.

– Зачем ей? – спросил тот. Голос у него был глухой, невыразительный. Он достал из кармана пачку сигарет.

– Юра, не надо. – Нина решительно убрала сигареты к себе в сумочку. – Ты столько куришь… Так вот, Зина мне все планы испортила…

Они медленно двинулись в сторону стоянки, и Марат словно загипнотизированный двинулся за ними. Эти двое определенно были парой – что-то такое общее у них было в лицах, что грело Марату душу и заставляло ликовать.

– …Зина хочет в свидетельницы, а в свидетели требует взять Нечаева. Это, видишь ли, такая примета – что у свидетеля со свидетельницей непременно должен случиться роман.

– Разве?

– Представь себе… Я, конечно, не в восторге. Единственный плюс – все хлопоты ложатся теперь на Зину. Она, конечно, несколько бестолкова, но у нее есть определенный опыт в этих вещах. Я просила ее кое-что организовать, заказать некоторые продукты, алкоголь…

– Но разве в нашем кафе этого нет?

– Там есть все, безусловно, но цены! – терпеливо разъясняла Нина. – Блюда приготовят там, а вот водку, вино, шампанское…

Разговор этот Марат не дослушал – пара подошла к вишневой «пятерке» и села в нее. Впрочем, и так все было ясно – обсуждали они свадебный банкет и свидетелей.

Марат посмотрел вслед удаляющейся «пятерке» и засмеялся.

На сердце у него было легко и хорошо.

Жанна достанется ему, это точно. И в один прекрасный день они точно так же будут обсуждать кандидатуры свидетелей, место, где надо назначить банкет, и все такое прочее…

В дверь позвонили.

Жанна не ждала никого, да и время для визитов было довольно позднее – начало десятого. «Наверное, Марат», – решила она и заглянула в «глазок». На лестничной площадке стоял совершенно незнакомый субъект в синем рабочем комбинезоне, прижимая к груди большую коробку.

– Вы кто? – крикнула через дверь Жанна.

– Служба доставки… Распишитесь, пожалуйста, в получении и оплатите товар! – бодро ответил с той стороны незнакомец.

– Какой еще товар? – удивилась Жанна.

– Как какой? – в свою очередь, удивился субъект. – Ящик водки, как и заказывали!

– Водки? Но я не… я не интересуюсь водкой! – неуверенно ответила Жанна. «Или уже интересуюсь?.. – мелькнула в голове предательская мысль. – А то все эти вина, шампанское, коньяки… Никому не нужное эстетство и лишняя трата денег! Гм, но ящик водки… для хрупкой женщины весом в пятьдесят три килограмма – это слишком!» – Послушайте, служба доставки, а вы не могли ошибиться адресом?..

– Нет, не мог. – Мужчина аккуратно поставил коробку на пол и зашуршал бумагами. – Вот, в накладной – ваш адрес… Имя заказчика – Рутковская.

– Кто? – Жанна распахнула дверь.

– Я говорю – Рутковская…

Жанна заглянула в накладные.

– Так это же, наверное, Зина! – озарило ее. – Но с какой стати она заказала мне столько водки?

– Откуда я знаю… Так вы будете платить или нет? – нетерпеливо спросил посыльный.

– Одну минутку… – Жанна схватила с подзеркальника телефонную трубку и набрала номер завхоза.

Зина ответила не сразу, на заднем фоне бормотал мужчина, судя по голосу – Барбарисыч:

– …нет, я не понимаю, зачем тебе это понадобилось? Пусть бы уж был Платоша, я-то что…

– Зина! Зина, это Жанна Ложкина! Ты водку заказывала?

– Какую водку? – раздраженно спросила Зина. – А, водку… Да. У Леонтьевой же свадьба!

– А почему на мой адрес?

– Как – на твой? – поразилась Зина. – Я же… – Она вдруг потрясенно застонала. – Ну да, точно! Я перепутала адреса… Тут, понимаешь, некоторые вместо подарка решили оплатить алкогольные напитки! Выходит, я твой адрес дала…

– И что мне теперь делать?

– Как – что? Оплати заказ, деньги тебе все равно потом вернут… – забормотала Зина. – А что ты злишься? Всякое бывает… Слава богу, что водка никуда не пропала, а то пришлось бы по новой заказывать! Только, умоляю тебя, Ложкина, водку не трогай, она общественная, не для тебя лично!

– За кого ты меня принимаешь?! – разозлилась Жанна. – Я не пью водки!

Она расплатилась за заказ, и посыльный, с явным облегчением на лице, отбыл.

Жанна осталась один на один с ящиком.

«У Леонтьевой свадьба. У Леонтьевой с Юрой. Господи, как неприятно… Угораздило же Зину назвать мой адрес! Теперь этот ящик будет мне напоминать, что у Леонтьевой с Юрой свадьба!» – Жанна с тоской посмотрела на него.

Она упала на диван, закрыла лицо руками.

Жанна никогда не считала себя сентиментальной и была уверена, что у нее нет ненужных комплексов. Она никогда не стремилась к замужеству, полагая, что современной женщине не стоит обременять себя браком и весь этот атавизм – кольца, белые лимузины с ангелочками на капоте, торжественные застолья с криками «горько!», белое роскошное платье – только для публики. Слишком банально. И потом, общеизвестно, что ни клятвы, ни штамп в паспорте, ни брачный договор, ни венчание перед алтарем не помогут, если двое решат расстаться…

Но она так любила Юру, что от всей души вдруг позавидовала Нине. Сама захотела банальностей и атавизма, потому что рядом с Юрой Пересветовым они приобрели бы совсем другой смысл…

Жанна так ясно представила себе свою с Юрой свадьбу – с лимузином, криками «горько!», клятвами, кольцами и всем прочим, что едва не расплакалась.

«Я бы, наверное, не выдержала этого… У меня бы сердце от счастья разорвалось! Вот мы стоим рядом, я смотрю на него… мы держимся за руки… у него глаза зеленые! Разве это важно, какого цвета у него глаза? Да, это очень важно… «Вы согласны стать его женой?» – спросили бы меня, а я бы ответила: «Я согласна – и в горе, и в радости, и когда угодно, потому что у него зеленые глаза и он кажется мне самым необыкновенным человеком на свете!..» А он бы мне сказал, что любит меня. Только меня, и на всю жизнь…»

Жанна вскочила и принялась ходить по комнатам, сосредоточенно глядя в пол.

– Белое платье, белое платье… Хотя почему обязательно белое?..

И сладко, и больно было воображать то платье, которое могло бы быть на ней, Жанне, в день свадьбы с Юрой.

– Но это невозможно… Этого никогда не будет. Хотя…

Она внезапно остановилась посреди комнаты.

Платье будет. И свадьба – тоже. Но только для нее одной.

– Я сошла с ума, – с удовлетворением продолжила Жанна. – Во-первых, потому, что я разговариваю сама с собой, а во-вторых, потому, что платье надо непременно шить.

План ее был таков: присутствовать на свадьбе Леонтьевой и Юры – приглашали-то всех! – и усиленно воображать, что это именно она выходит замуж за Юру. Для чего? А для того, чтобы хоть немного успокоиться… Потешить уязвленное самолюбие. Для того, чтобы хоть в какой-то мере исполнить свою мечту… Никто не догадается, и только она, Жанна, будет знать правду.

Для этого необходимо сшить платье, совершенно особенное. Оно должно напоминать свадебное и вместе с тем не быть им. В самом деле, если она появится на свадьбе в откровенном наряде невесты, Нина немедленно выгонит ее, ведь не может же быть двух невест одновременно!

Жанна набрала номер Ксении Викторовны.

– Алло, мамуля? Послушай, ты говорила, тебе шьет костюмы какая-то знаменитая модельерша?

– Ну да… А тебе зачем? – подозрительно спросила Ксения Викторовна. Она была более чем поражена – еще никогда Жанна не называла ее «мамулей». – Ты здорова? С тобой все в порядке?..

– Все просто отлично! Ты дашь мне ее координаты?

– Ты про Арину Каплер? Ну, я не знаю… – с сомнением ответила мать. – Она, вообще-то, работает только для постоянных клиентов. Ее уровень…

– Мама, вот ты и поговори с ней! Скажи – что для родной дочери! Вспомни, я у тебя хоть раз когда-нибудь что-нибудь просила?..

– Ну ладно… А что за платье тебе приспичило сшить? С твоими размерами можно найти и готовую одежду…

– Мама!!!

– Ладно, не кричи, я поняла тебя. Поговорю с Ариной…

Нина лежала на диване с детективом.

Так хорошо было лениться, нежиться в теплоте родных стен и как будто не думать о грядущих переменах – хотя на самом-то деле ни на секунду нельзя было забыть о том, что ждало ее впереди.

…Труп в багажнике. Пропавшие документы. Погоня по ночной Москве. Кто желает ей зла? Героиня недоумевает, но тут ей на помощь приходит некто – красавец атлетического телосложения. Друг он или враг, пока непонятно, но очень хочется верить, что красавица-героиня наконец обретет счастье и вокруг нее перестанут гибнуть люди и пропадать важные документы…

Нина перелистнула очередную страницу. Она не верила в красавиц-героинь и что они думают именно так, как описывают в книжках. Взять, например, Карину с Полиной или все ту же фамм фаталь Жанну Ложкину! Очень пустые, простые создания, и красота их не приносит счастья даже им самим. У Полины муж садист, у Карины оного нет, а фамм фаталь Ложкина – вовсе истеричка и стерва. Посему искренне жаль тех мужчин атлетического телосложения, которые тратят на подобных созданий свое свободное время.

– Зиночка звонила! – из соседней комнаты крикнула Раиса Романовна. – Просила передать, что часть заказа находится у какой-то Ложкиной и что его надо поскорей забрать. Ящик водки, что ли… Словом, пусть Юрочка его увезет в ближайшее время.

– Этого еще не хватало… – пробормотала Нина и отложила детектив в сторону. – Ладно, в субботу Юра заедет к этой Ложкиной. В субботу или воскресенье…

– Тебя не тошнит? Ты есть хочешь? – крикнула Раиса Романовна. С подобными вопросами она приставала к дочери чуть ли не каждый час.

– Нет, все в порядке, – сдержанно ответила Нина. Она действительно чувствовала себя превосходно.

– Юрочка скоро будет?

– Да, он звонил перед выходом.

– Ему разогреть ужин?

– Мама, господи, ну кто же будет есть в одиннадцатом часу!

– Нина, но он такой худенький! – жалобно ответила мать. – И потом, мужчинам можно есть на ночь. Ты знаешь, мне кажется, Юрочка всегда голодный…

– Перестань.

Навязчивые заботы матери немного раздражали, но упрекнуть в этом Раису Романовну было жестоко – она так давно мечтала о муже для дочери и еще о внуках. Мечтала страстно, тем более что лет пятнадцать назад, когда дочь была еще юной девушкой, Раиса Романовна ни о чем таком и слышать не желала. «Рано, надо для себя пожить, куда торопиться, надо выбрать самого лучшего…»

Спохватилась потом, да уж поздно – когда дочь, по прошлым представлениям, уже можно было вполне назвать «старой девой». И ни одного приличного мужчины рядом! Раиса Романовна была человеком крайностей – она сразу же ударилась в панику: «Боже мой, тебе тридцать лет, а ты все одна!» И так на каждый день рождения складывала возраст дочери с бесперспективным ее одиночеством…

Когда Нина сказала ей, что они с Юрой собираются пожениться, Раиса Романовна рыдала от счастья. Потом рыдала, когда узнала о том, что скоро ей придется стать бабушкой. Она обожала будущего зятя, хотя (Нина была в этом уверена), попадись ей этот Юра те же пятнадцать лет назад, Раиса Романовна нашла бы в нем тысячу недостатков…

Олег Иванович, отец Юры, боялся Раисы Романовны, ее эмоций.

У Нины сначала даже был план – свести мать с отцом Юры и поселить их в одной квартире, а им с Юрой жить в другой. Все бы так славно устроилось! Но это было бы слишком идеально…

Олег Иванович не дался.

– Домофон! – закричала Раиса Романовна. – Лежи-лежи, я сама открою…

Через несколько минут в комнату вошел Юра, сел на диван рядом с Ниной.

– Ну, как ты? – тихо спросил он.

– Хорошо, – улыбнулась она. – Устал?

В свободное время он подрабатывал.

– Так… – пожал он плечами. – Перекусить бы чего-нибудь…

– Иди на кухню, мама тебя накормит. Да, пока не забыла!..

– Что? – обернулся он уже из двери.

– Ты знаешь, где Ложкина живет?

– Кто?

– Господи, Жанна Ложкина!

– Нет… А почему ты спрашиваешь?

– Надо к ней съездить в выходные.

– Зачем? – спросил он почти испуганно.

– Затем, что у нее ящик водки и надо его забрать, пока она его не выпила! – засмеялась Нина.

– Жанна собирается выпить ящик водки? – удивился Юра.

«Он сам как ребенок… – мелькнуло в голове у Нины. – Ему приходится все по два раза объяснять! Хотя, конечно, понятно, что ему не хочется тратить свои выходные на какую-то ерунду!»

– Да кто ее знает… По-моему, она потихоньку превращается в алкоголичку, – пожала Нина плечами. – Жалко ее!

Жанну ей было совсем не жаль, она была безразлична Нине, но отзываться о Ложкиной слишком грубо – дурной тон. В сознание жениха надо осторожно и ненавязчиво ввести мысль о том, что они на самом деле из себя представляют, эти фамм фаталь…

Нина заранее предупредила Жанну, что они с Юрой заедут к ней в выходные.

– Конечно-конечно, – любезно ответила Жанна. – И, пожалуйста, будь добра, Нина, предупреди Рутковскую, чтобы она мне больше подобных сюрпризов не устраивала!

– Разумеется, – обезоруживающе улыбнулась Нина. – Только толку… Ты же знаешь нашу Зину!

«Наша Зина» упорно скрывалась от Жанны, видимо, чувствуя, что ей в очередной раз придется еще много чего услышать в свой адрес (уже давно известного и еще кое-чего нового).

Разумеется, Жанна понимала, что вряд ли будущие супруги Пересветовы заглянут к ней надолго – скорее всего, Юра, под руководством Нины, заберет ящик с пресловутой водкой, и они немедленно уедут – не те были отношения, чтобы рассиживаться в гостях…

Но она вычистила и убрала всю квартиру и даже окна вымыла, хотя время для мытья окон было не самое удобное – всего лишь конец марта. Это был своего рода трудовой порыв, на который Жанну подвигла любовь.

«Господи, а чего надеть? Если в халате – неприлично… В брюках и майке, как я всегда хожу? Нет, не то… Тот новый костюм? Это просто смешно, кто же дома в костюме ходит, Юра подумает, что я специально так разоделась…»

В конце концов Жанна остановила свой выбор на розовом атласном платье, которое было куплено сто лет назад и так ни разу и не надето «в люди» – поскольку являлось слишком розовым и слишком атласным, а носить его дома было жаль, поскольку стоило оно недешево.

«Ладно, пусть думают, что я именно так дома хожу!» – с мстительной гордостью решила Жанна. К платью она специально купила розовые тапочки с пушистыми помпонами из страусиных перьев. Маленькая золотая цепочка, и никакой косметики, ну, почти никакой – лишь тон для лица и бесцветный блеск для губ…

Жанну трясло как в лихорадке. Раза три она принималась плакать, когда ждала звонка от Нины. И он все-таки раздался, но не телефонный, а звонок в дверь – словно гром среди ясного неба. Причем в самый неподходящий момент: Жанна как раз закапывала в глаза специальные капли против покраснения, забрызгав ими свое платье.

Жанна распахнула дверь – на пороге стоял Юра. Один.

– Привет… – растерянно прошептала Жанна. – Это ты?..

Ничего лучше она придумать не могла.

– Это я, – тихо сказал он. – Еле нашел твой дом, заплутал тут в переулках… Пустишь?

– Да-да, заходи! – поспешно посторонилась Жанна. Из глаз ее текли слезы.

– Ты что? – испуганно спросил Пересветов.

– Не обращай внимания, у меня… у меня глаза болят! – в отчаянии замахала Жанна руками. – И… вот этот самый ящик, который ты должен забрать.

Юра прошел мимо – от него пахнуло крепким, очень крепким табаком и одеколоном, и от этого запаха Жанне стало жутко.

– Юра… – шепотом сказала она. – Юра, а где Нина?

– Нина? Нина дома, у нее голова болит…

Они стояли в коридоре друг напротив друга, и Жанна поняла вдруг, что он тоже собой не владеет. Что есть нечто сильнее их обоих, сильнее жизненных обстоятельств, сильнее всего…

– Ты всегда так ходишь дома? – спросил он.

– Как?

– Вот так… – Пересветов коснулся атласного плеча Жанны, потом смахнул шершавой ладонью у нее слезинку со щеки. – Жанна, так нельзя. Ты делаешь все – все, чтобы убить меня. Вон платье какое надела, туфельки… – Он посмотрел вниз и сморщился, словно вид ее розовых тапочек со страусиными помпонами был ему невыносим.

– Это ты меня убиваешь… Я же знаю, что ничего уже не изменишь! – пробормотала она.

– Все, я ухожу. – Он наклонился, чтобы поднять ящик, но она вдруг упала на колени, и ее лицо, все залитое слезами, оказалось прямо перед ним. – Жанна!

– Я тебя люблю, – сказала она.

– Встань… сейчас же встань! – рассердился Пересветов и стал поднимать Жанну – но в тот момент, когда держал ее в руках, силы тоже покинули его. Он уже не смог расцепить рук.

Они стояли так, обнявшись, очень долго.

– Жанна…

– Что?

– Это все неправильно… Так нельзя!

– Я знаю. Уходи. Скорее уходи.

– Я не могу. – Юра слегка отстранил ее от себя, и Жанна увидела его глаза. Его глаза…

– Что же делать?

Он провел пальцем по ее шее. Попытался улыбнуться, но не смог.

– Пусть бог накажет меня… Вот прямо сейчас, на этом месте, – сказал он и поцеловал ее.

Его горькое сигаретное дыхание…

Жанна уже совершенно ничего не соображала – это с ней уже было когда-то, когда с горя она бросилась искать «первого встречного».

– Ю-ра…

Она протянула руки к его рубашке, расстегнула пуговицу, потом другую, прижалась мокрой щекой к его груди. Он гладил ее затылок, ерошил волосы. Они словно забыли, что надо делать друг с другом, они забыли всю свою жизнь до этого момента…

– Я буду жалеть, если сделаю это, – с тоской сказал он. – И я буду жалеть, если я этого не сделаю…

– Пожалуйста, ни о чем не жалей! – умоляюще воскликнула Жанна. – Это я во всем виновата, я, только я!

– Как же ты, когда я?.. – Пересветов поцеловал ее мокрые глаза. – Если ты плачешь, то я во всем виноват!

И в этот момент у него в кармане затрезвонил мобильный – «Полонез Огинского». От неожиданности Жанна ахнула и разомкнула руки.

– Нина, – сказал Юра, глядя на экран телефона. – И что теперь?..

– Ответь ей. Скажи… скажи, что все в порядке!

– Она спросит, где я… Она время рассчитала – когда я должен к тебе подъехать, когда уехать, когда снова быть у нее…

– Что, правда?

– Ну да! – усмехнулся он.

Телефон в его руках звенел, дрожал и переливался огнями. А на экране была строгая надпись – «Нина».

У Жанны возникло ощущение, что Нина где-то здесь, рядом.

– Ответь! – умоляюще повторила она.

– Алло! – наконец нажал на кнопку Юра. – Ниночка, ты?..

Жанна, сцепив руки у груди, внимательно слушала.

– …Да, все в порядке. Нашел… не сразу, но нашел. Да, Жанна рядом. Нет, сейчас выезжаю… Все, пока.

Он убрал погасший, словно успокоившийся телефон в карман куртки.

– Все.

Они молча стояли друг напротив друга, с опущенными руками – и, казалось, между ними снова была пропасть.

– Ты сама сказала, что я не мужчина… помнишь? – наконец произнес Юра. – Да, я не мужчина! Я не могу изменить женщине, которая меня любит и которая ждет от меня ребенка… Я не мужчина, потому что потом меня бы замучила совесть! И я не смог бы потом и на тебя смотреть равнодушно – если бы сейчас между нами что-то произошло!..

– Тс-с, молчи… – движением руки остановила его Жанна. – Я все понимаю. Иди. Ничего не было и не будет – никогда. Иди! Ты очень хороший… – Она заморгала, пытаясь отогнать новую волну слез. – Ты и есть тот самый… настоящий мужчина. И… и вовсе не обязательно… вовсе не обязательно заниматься любовью! – Она зажмурилась и затрясла головой. – Нет-нет, со мной все в порядке… Я вот что еще чего хочу сказать – ты просто помни, что я тебя люблю. И все.

– Пока. – Он подхватил злополучный ящик, звякнувший в его руках, и вышел вон.

Жанна, оцепеневшая, ошеломленная, стояла посреди прихожей. Она не знала, что делать. Буквально – куда пойти, чем заняться, включить ли телевизор, пойти ли в гости к лучшему другу, жившему за соседней стеной…

Из оцепенения ее вывел телефонный звонок. Звонила Ксения Викторовна.

– Жанна, это я. Записывай адрес Арины Каплер. Она ждет тебя во вторник, к шести…

Это было странное чувство. Оно возникло вдруг, на пустом месте – словно из ниоткуда. Так лопается пузырь на поверхности воды – потому что там, на глубине, притаился кто-то огромный, черный, страшный и пускает пузыри черными губами… Страшный даже не тем, что может напасть, а другим – своей непредсказуемостью. То ли нападет, то ли скроется, подняв хвостом темный ил со дна…

Однажды, в далеком детстве, с Ниной было нечто подобное. Она тогда со своим дядей, заядлым рыбаком, каталась в лодке и увидела на дне озера черную тень. «Это сом», – объяснил дядя, закидывая удочку. Он, наверное, мечтал о том, чтобы поймать этого самого сома, но маленькой Нине вдруг стало страшно… Она поняла, что умрет от страха, если дядя вытащит из воды это огромное черное чудище, и потребовала, чтобы он немедленно вез ее к берегу, по которому прогуливалась Раиса Романовна, тогда еще молодая и красивая…