Текст книги "Невезучие"

Глава 9

Истосковавшийся по дружескому общению Орешек капризно прихватил мои пальцы своими мягкими губами, а потом и небольно сжал их зубами, требуя ласки и внимания. Я поцеловала белую звездочку, украшавшую лоб скакуна, и угостила круто посоленной горбушкой хлеба. В мгновение ока умявший угощение жеребец трогательно пихнул меня головой и подставил бок, приглашая вскочить в седло.

– Ишь как радуется, холера брыкливая! – буркнул Михась, даже и не пытавшийся скрыть собственного облегчения. – Быстро же вы возвертались, я и испужаться за вас не успел ишо! Да и девок не узнать. – Он указал пальцем на Витку и Лизелотту, суетившихся возле подвешенного над костром котелка. – Прямо будто заново на свет народились!

А вот в этом мой оруженосец действительно не ошибался. Про золотоволосую Витку не скажу, врать не стану, но вот молоденькую ведьмочку добытый мною упыриный жир и точно вернул с того света. Девушка еще покачивалась от слабости, да и уставала быстро, но с ее бледной кожи напрочь сошли уродливые ожоги, не оставив и следа. Обгорелые брови и ресницы потихоньку отрастали, и стало заметно, что скромная, тоненькая словно тростинка девушка весьма недурна собой. А уж когда улыбается, так и вовсе краше солнышка ясного выглядит! Правда, я пока сильно сомневалась в ее магических талантах, но фрау Осса, безмерно зауважавшая меня после вылазки в упыриный заповедник, с серьезным видом поклялась, что в походе на остров Ледница ее ученица нам весьма пригодится. Причем не раз и не два. А я и не спорила, успев всей душой прикипеть к спасенной мною ведьмочке. Я даже отдала восхищенно взвизгнувшей девчушке свою отважную крысу, втихомолку попросив Грымзу присмотреть за выздоравливающей магичкой. Геройская животинка понимающе кивнула и приложила лапку к своей серой голове. Наблюдавший за этими эскападами Михась шокированно открыл рот. Похоже, он уже успел позабыть о человеческом прошлом нашей хвостатой спутницы.

Повеселевший Тайлериан усиленно охмурял смущенно краснеющую Витку. Я вполне благожелательно относилась к его матримониальным планам, немного жалея болезненно переживавшую их любовь Кайру, в глубине души сходившую с ума от ревности. Впрочем, кареглазая эльфийка вела себя настолько сдержанно, что в ее сердечные переживания оказалась посвящена только одна я. Я, как могла, утешала телохранительницу принца, после битвы на болоте проникнувшись к ней самой искренней симпатией. Мы с Кайрой все же стали подругами. Несколько накалившуюся обстановку разрядила фрау Осса, с помощью Колоды Судьбы нагадавшая расстроенной девушке будущую неожиданную любовь и ослепительно красивого жениха, да к тому же еще и мага-некроманта. Я потрясенно присвистнула. Кайра вытерла мокрые глаза и немного приободрилась.

Витка, поначалу панически шарахавшаяся от горбатого принца, вскоре привыкла к его неординарной внешности и начала смотреть на него чуточку приветливее. Стало понятно, что все у них сладится, причем самым замечательным образом. А я, глядя на их улыбочки и ужимочки, уже не раз невольно вспоминала прочно запавшего мне в сердце эмпирского злодея, притягательного до одурения. «Вот ведь беда, – укоряюще хмыкала я, виня саму себя, – и как это тебя, милочка, угораздило влюбиться в мерзавца? Тебе бы ненавидеть его лютой ненавистью или бояться, ан нет…» И тут я не на шутку задумалась – а можно ли любить того, кто боится тебя, или же того, кого боишься ты? Подумала-подумала, да и пришла к неожиданному выводу: в любви никто никому ничего не должен. Любовь – это когда по-другому нельзя!

Я уже всунула в стремя носок сапожка, как вдруг увидела шедшую через поляну и призывно помахивающую рукой фрау Оссу. Высокий лоб волшебницы перерезала глубокая морщина озабоченности, глаза смотрели задумчиво. Я протяжно присвистнула и передала Михасю уздечку нетерпеливо приплясывающего скакуна. Судя по всему, магичка вполне созрела для обещанного мне разговора. Осса не останавливаясь прошла мимо меня и углубилась в лес, коротким повелительным взмахом ладони приказав следовать за собой. Пришлось подчиниться. Шагая по мокрой траве, оставлявшей пятна на голенищах моих светлых сапог, я пыталась разобраться в собственных эмоциях. С одной стороны – меня терзало жуткое любопытство, а с другой – я отлично понимала, что иногда информация становится не даром или благом, а обузой и наказанием. Ибо взваливает на владеющего ею человека тяжкий груз обязательств и обязанностей. И сейчас интуиция мне подсказывала, что поджидающие меня секреты окажутся чем-то чрезвычайно опасным, отнюдь не относящимся к невинным побасенкам.

Осса достигла уединенной лесной прогалины, красиво обрамленной раскидистыми кустами лещины, и опустилась на замшелый пенек, выжидательно поглядывая на меня снизу вверх. Сегодня ее прозрачные глаза казались неожиданно, почти по-детски наивными. Так может смотреть доверчивое дитя, пугливо ожидающее – вот к нему придет обещанный сказками герой и прогонит темные ночные страхи. Я нисколько не ожидала подобного от могучей волшебницы, поэтому недоуменно хмыкнула и растерянно отвернулась. А что мне оставалось делать? Мне почти насильно навязали роль спасительницы всего живого, объявив носительницей некоего смутного пророчества. При этом бесцеремонное провидение забыло одну существенную деталь – испросить моего согласия, хочется ли мне добровольно принимать на себя эти самые треклятые обязанности, навсегда отказавшись от возможности спокойно прожить отпущенный мне век. Ага, может, и спокойно… но при этом уныло, серо и никчемно. Право же, жизнь слишком коротка для того, чтобы попусту растратить ее на банальное выкорчевывание дерева, разрушение дома и рождение дочери, что бесспорно является важнейшими задачами каждой нормальной женщины. Быть нормальной так просто и понятно, но при этом – совершенно не интересно. Да и поздно уже отступать, ведь я решилась стать Воином Судьбы еще тогда, в шатре Смотрящей сквозь время. Можно слушаться увещеваний здравого рассудка, а можно – последовать зову сердца. Пусть глупого и взбалмошного, увлекающегося и рискующего, но четко различающего – этот риск обоснован, ведь он направлен во спасение сотен и тысяч невинных существ. И я поклялась себе, что никогда впредь, как бы тяжело мне ни пришлось на моем скорбном пути, я не пойду на сделку с собственной совестью, не поддамся страху и желанию отступить, струсить. Не предам друзей и не укроюсь за их спинами, не брошу слабого и не укорю нерешительного. А если мне придется погибнуть… что ж, это все-таки намного лучше, чем умереть от старости или болезней. Ибо лишь в этом случае я смогу сказать, что жила настоящей жизнью, я не прозябала где-то на задворках судьбы или влачила жалкое существование пришибленного невезением неудачника.

Я сорвала стебелек земляники и, прижимая языком к небу, с усилием раздавила едва начинавшую розоветь, еще твердую и недоспелую ягодку. Кислый, освежающий сок брызнул мне в рот, и замутненное колебаниями сознание прояснилось. Под моими ногами раскинулся ягодник, усеянный зреющими бусинками земляники. Мое лицо согревали теплые солнечные лучи, а где-то в самой глубине леса звонко чирикала неизвестная мне птица. Юркая белочка резво взбежала по ветке дерева и немного смущенно опустила в мою подставленную ладонь свой скромный дар – крупный орех, видимо извлеченный из ее личных запасов. Но боги, таким трогательным выглядел этот непритязательный подарок, что я растроганно вздохнула, проглатывая подступившее к горлу рыдание, и крепко сжала кулак, ощущая дискомфорт от впившегося в кожу остробокого плода. И с огромной болью, безмерно превосходящей боль от режущих граней ореха, я поняла – больше всего на свете я желаю спасти, оберечь, защитить эту земляничную полянку, малышку-белочку и золотые нити солнечных лучей. Весь этот мир – такой чудесный и удивительный. А если мне суждено отдать за их спасение всю себя, то пусть я растворюсь в нем, стану травой и землей, небом и водой, ветром и дождем. И тогда я уж точно останусь частью этого прекрасного мира, который должен жить вечно!

Думаю, Осса правильно расшифровала смену моего настроения, четко отразившуюся в мимике и блеске глаз, потому что вскочила на ноги и порывисто сжала мои испачканные зеленью пальцы. Наши взоры встретились…

– Все так плохо? – полуутвердительно-полувопросительно шепнула я, отвечая на ее крепкое рукопожатие и невысказанную просьбу о помощи.

Волшебница кивнула:

– Еще хуже, чем мы предполагали. В Долине мертвых, расположенной в самом центре далекого Айгюпта, находится жерло огромной воронки, некогда образовавшейся от действия чудовищно-разрушительного оружия, примененного ушедшими расами. О, это была страшная война, полностью уничтожившая человеческую цивилизацию. Великие Демиурги смогли воссоздать и возродить нашу планету, и сотни лет мы жили в мире и согласии. Но сейчас равновесие Зла и Добра нарушилось. В какой-то стране появился могучий черный маг, безудержно рвущийся к власти. Он непрерывно творит темную волшбу, выбрасывая в эфир массу негативной энергии. А поэтому тысячи мертвых душ – озлобленных и жаждущих мщения, веками спавших на дне воронки, – внезапно пробудились и вознамерились вновь вступить в битву. Их гложет зависть к живым, и они не успокоятся, пока не выпьют нашу кровь, не сожрут нашу плоть, не иссушат наш разум. Они есть сила Тьмы, оплот ненависти, сердце разрушения, а имя этой силе – Ветер Инферно. Могучий чернокнижник, ставший предателем и отщепенцем, сумел заручиться помощью демонов Нижнего уровня и этим вызывает мощный поток некромантической энергии, пробудившей Ветер Инферно. Теперь миру грозят неисчислимые беды: войны, голод, эпидемии, гибель. И боюсь, только сама королева Смерть способна изыскать способ утихомирить эту страшную силу…

Я печально улыбнулась, пытаясь постигнуть весь ужас произнесенных волшебницей слов:

– Я должна попасть на остров Ледница и просить поддержки богини?

– Да! – откликнулась Осса. – Если она сможет и захочет помочь. Для этого ей потребуетесь вы – все шестеро Воинов Судьбы, коим и придется вести бой с Чернокнижником, Невезением и Ветром Инферно. Будущее нашего мира в ваших руках.

– Мы уже говорили тебе о своей готовности исполнить предначертанное! – мягко напомнила я. – Наше решение неизменно!

– Нет, – отчаянно затрясла головой магичка, – вы пока даже не представляете, через какие опасности предстоит пройти тем, кто осмелится бросить вызов Ветру Инферно! Вас ожидают немыслимые испытания и муки, во много раз превосходящие самую жестокую пытку…

– Не пугай меня, волшебница! – прикрикнула я. – Откажись мы, и подобная участь постигнет всех!

– Верно! – всхлипнула Осса. – Все верно!

– Тогда не будем терять времени, – подвела итог я, отбрасывая ненужные сантименты. – Как попасть на Ледницу?

– О, это трудно, – посетовала Осса. – Остров состоит изо льда и не стоит на одном месте, а постоянно дрейфует по водам Холодного моря. Найти путь к острову способен лишь тот, кто видит не глазами, но сердцем, а открыть проход к Храму Смерти сможет только он один – Не знающий промаха стрелок.

– Ничего не понимаю, – криво усмехнулась я. – Ты говоришь загадками, Смотрящая.

Но вместо ответа Осса бессильно развела руками.

– Я рассказала тебе все, что мне поведали Карты Судьбы. Ищи этого проводника в портовом городе Рюнге. И еще – некогда я встречала твою мать и раскидывала для нее Расклад Судьбы. Провидение пообещало, что у нее родится дочь, способная спасти мир, и приказало отдать Феррис некую вещь, испокон веков хранившуюся в Храме Розы…

– Часть пророчества сбылась, – подтвердила я, извлекая из поясной сумки небольшой кожаный ларчик, доставшийся мне от матери. – Я Рогнеда, дочь Феррис. А заветная вещь… – Я откинула крышку шкатулки, Осса заглянула внутрь и со вздохом облегчения указала пальцем на одну из хранящихся в ларчике безделушек.

– Не знаю, что это и для чего оно предназначено, – улыбнулась магичка, – но артефакт не потерялся, а следовательно, он еще выполнит свое предназначение.

– Значит, Рюнге… – с оттенком самовнушения пробормотала я, мысленно уже настраиваясь на новый этап нашего затянувшегося путешествия.

– Рюнге! – подтвердила Осса и начертала в воздухе звезду, призывая на мою голову благословение богини Аолы. – Иди, дочь моя, да хранят вас Пресветлые боги!

Гедрон лла-Аррастиг уже не злился и не бесился. Возможно, по причине того, что все бьющееся в его лаборатории уже было разбито, все хрупкое – расколочено, рвущееся – разорвано, а податливое – разрушено. Чернокнижник сидел на обломке ранее удобного кресла и рассеянно выгрызал засевшие под кожей занозы. Меланхолично сплевывая мелкие щепочки, он совершенно не ощущал боли в обожженных, ставших нечувствительными ладонях, и неотрывно смотрел на разложенные перед ним фигурки Воинов Судьбы. В чем же он ошибся, где допустил промах? Скорее всего, он зря уделил столько внимания их предводителю – Светлой Деве. О-о-о, девчонка оказалась далеко не так проста! Сумела-таки понять, что суть преследующего людей невезения кроется отнюдь не во внешних причинах и факторах, а в людских мыслях и поступках. Поверила в себя, и вот итог – играючи обвела вокруг пальца целую ораву упырей, добыла лекарство и спасла умирающую ведьму.

Некромант заскрежетал зубами, но уже не осмелился даже прикоснуться к вольту Рогнеды, косясь на него с затаенным страхом. На душе кошками скреблась тревога, возвращаясь с пугающей навязчивостью и ехидно нашептывая: «Побежденное княжной невезение перешло на тебя!» Но чернокнижник глубоко вздохнул, расслабил сведенные судорогой мышцы и попытался взять себя в руки. Он не признавал себя побежденным!

«Ладно, – подумал эльф, успокаиваясь и возвращаясь к способности мыслить логически. – Пойду, пожалуй, другим путем! Займусь кем-нибудь менее сильным и находчивым… – Он немного подумал, взвешивая все «за» и «против», и выбрал куклу, изображающую маркграфа Вольдемара. – Начну все сначала и попытаю счастья с этим слюнтяем. – Гедрон мерзко усмехнулся, открыто презирая эмпира за его доброту и душевную деликатность. – Устрою ему чуток неприятностей, – он улыбнулся почти ласково, собственническим жестом поглаживая безответного вольта, – маленьких таких, со смертельным исходом!»

Конские копыта бойко цокали по усыпанной гравием дороге. Надо сказать, по дороге вполне ухоженной и добротной. Мы еще вчера пересекли отмеченную полосатыми столбиками границу, разделяющую два маркграфства – Эйсен и Рюнхен. Я с немалым облегчением распрощалась с болотистой родиной эмпиров, своей сыростью, пасмурностью и комарьем надоевшей нам всем до одурения. Рюнхенские же земли радовали зеленью роскошнейших лесов, ближе к побережью грозивших, по обещанию начитанного Тайлериана, перейти в жаркие, перенасыщенные запахом йода солончаки. Это маркграфство, управляемое твердой рукой вдовствующей графини Фриры де Майло, в основном жило поставленным на широкую ногу рыболовным промыслом, да еще торговлей лечебными солями и грязями, приносившими немалый доход. На территории Рюнхена располагался самый крупный антейский порт, город Рюнге – по словам очевидцев, весьма грязный, шумный и плотно населенный. Меня не очень-то прельщала опасная перспектива оказаться в столице маркграфства, ведь там вполне могли обнаружиться соглядатаи, выслеживающие нас с принцем, но, увы, именно туда нам и требовалось попасть. Закон подлости – один из самых живучих и часто применимых приемов, выбираемых коварной судьбой, напрочь аннулирующий все прочие правила. Впрочем, как это показали последние события, по части заковыристых приемчиков мы и сами оказались совсем не дураками.

Припекало. Я утерла потное лицо и тоскливо подняла глаза. Как назло – в небе ни облачка, лишь далеко в голубой выси радостно мельтешит распластанный драконий силуэт. Я завистливо вздохнула. Ему-то хорошо, поднялся повыше и всласть наслаждается свободой, ловит попутный ветерок. Нет чтобы спуститься пониже да и…

– Эй, змеюка летучая! – изо всех сил заорала я, привстав в стременах и изрядно напугав наш заморенный полуденным пеклом отряд. – А ну, подь сюда!

– Ась? – с готовностью ответствовал Трей, со всей дури чуть не грянувший оземь перед мордой испуганно поднявшегося на дыбы Орешка. – Чего изволишь?

– От басурман! – сурово рыкнула я, усмиряя жеребца. – Тебя заставь молиться Аоле, так ты от усердия и лоб себе расшибешь. Ни в чем ты меры не знаешь!

– Ага! – удачно скопировал мое любимое словечко летун, дурашливо ухмыляясь зубастой пастью. – Ну и вредная же ты девка, княжна! Тебя, наверное, мама в праздник строителей родила, вот ты и строишь всех по жизни…

– Цыц! – с напускной суровостью прикрикнула я, пряча улыбку. – Ты и сам не лучше, зело языкат! О боги, дайте мне мудрости и терпения, чтобы крылья раньше времени этому нахалу не оборвать!

– Мудрым и добрым можно считать того, кто, споткнувшись о дракона, называет его драконом, а не… – со вкусом ввернула неприличное словечко подъехавшая Кайра, с неприкрытым интересом внимавшая нашей беседе.

Трей задумчиво выкатил глаза, соображая, кого же сейчас обсмеяли, меня или его.

– Первый человек, бросивший ругательство вместо камня, стал творцом цивилизации, – глубокомысленно произнес Тай, подмигивая Кайре. – С тех пор ругательствами бросаются к месту и не к месту. И в этом заключается главная правда жизни!

– Ой, – иронично хмыкнула я, – ну что вы, эльфы, за раса такая въедливая? Так и норовите из любой ситуации развить несанкционированные философские дебаты. А я ведь только и хотела, что попросить выросшего в пустыне, а потому привыкшего к жаре дракона лететь пониже, чтобы прикрыть нас отбрасываемой им тенью…

– Нехорошо, – лицемерно ухмыльнулся принц, первым тут же пристраиваясь точно под летуном и невозмутимо продолжая путь, – извлекать выгоду из всего и всех! Надо же, решила использовать друзей. Какая же ты эгоистка, княжна!

– Может, и нехорошо, зато практично! – насмешливо буркнула я. – И это тоже правда жизни, еще почище чем твоя!

– А в чем она состоит на самом деле, эта ваша правда? – окликнул нас дракон.

– Правда в том, что все вокруг врут! – Я показала принцу язык, намекая на его заумные философские изыскания. – Всю жизнь!

– А в чем тогда смысл жизни? – совсем растерялся простодушный Трей.

– В том, чтобы своевременно научиться извлекать правду из всего, даже из вранья и неприятностей. Пока тебя не убили! – язвительно провозгласила я.

– Круто завернула! – припух дракон. – Жаль, что ты не драконица. Я бы тогда в тебя точно влюбился…

– Еще чего! – Я состроила Трею глазки.

Кайра обидно расхохоталась, бормотнув что-то про нашу нетрадиционную сексуальную ориентацию. Тайлериан недовольно фыркнул.

Невдалеке показалась опушка небольшого лесочка, обещающего долгожданную прохладу и отдых. Все облегченно вздохнули.

– Вот прикинь, – не желал сдаваться приободрившийся эльф, – например, кто-то вляпался в крупные неприятности и кричит: «Спасите, помогите!» Как ты собираешься извлекать выгоду из подобной нелегкой ситуации?

Я почесала в затылке и только открыла рот, собираясь выдать ехидный ответ, как неожиданно до нашего слуха донеслись хриплые вопли, без сомнения шедшие из того самого лесочка.

– Помогите, люди добрые, Аолой заклинаю! – жалобно выводил сиплый мужской голос. – Спасите, убивают!

Мы с принцем шокированно переглянулись.

Как уже неоднократно подтверждалось на практике – все законы подлого невезения писаны специально для неудачников. Для счастливчиков придуманы законы везения. Правда, я уже окончательно пришла к выводу, что границы везения и невезения весьма расплывчаты и подвержены смещению. Оставалось доказать это остальным.

Приглядевшись к кричавшему, я возмущенно охнула и, пришпорив Орешка, резвым галопом поскакала к лесу, ибо в призывающем на помощь мужчине я с первого взгляда опознала опального владыку славного града Эйсенвальда – Вольдемара Эйсенского. Честно говоря, сейчас молодой маркграф не производил впечатления грозного повелителя, а смотрелся тем, кем и являлся на самом деле – беззащитной жертвой. Толстые веревки, плотно обвивающие тело эмпира, удерживали его в отнюдь не самой удобной позе, плотно притиснув к шершавому стволу раскидистого бука. Из одежды на Вольдемаре оставались лишь кожаные штаны, выставляя на всеобщее обозрение не отличавшийся особо развитой мускулатурой торс. Плечи украшали ссадины, под глазом наливался синяк. Парадоксально, но при каждой нашей встрече эмпир неизменно носил следы побоев, при этом умудряясь оставаться вполне милым и привлекательным. Да он само невезение во плоти! Ходячая иллюстрация к фразе: за одного битого двух небитых дают. Во всяком случае, я бы дала, хотя Вольдемар совсем не выглядел тем долгожданным подарком судьбы, коим он на самом деле являлся для меня. Но это было неважно, потому что я наконец-то обрела пятого Воина Судьбы, на воссоединение с которым надеялась с тех пор, как фрау Осса рассказала мне про Храм Смерти на острове Ледница. Я ведь знала, что маркграф намеревался отправиться именно туда, а следовательно, неизбежное пересечение наших путей оставалось вопросом времени и ничего другого. При этом следовало помнить, что в недалеком будущем нас поджидала неминуемая встреча с еще одним избранным персонажем, правда, отнюдь не таким добрым и безобидным, как Вольдемар…

– Ах! – воскликнула Лизелотта, всплескивая руками и легкокрылой птичкой слетая с лошади. – Любимый мой!

Любимый ответил нечленораздельным мычанием. Отчасти по причине потери сил, отчасти из протеста.

Но девушка не обратила ни малейшего внимания на его возмущенные стоны и бросилась развязывать веревки, вгрызаясь в них чуть ли не зубами.

– Лиззи, ну зачем так-то?! – укорила я.

Магичка виновато покраснела, с ее ладони сорвался небольшой огненный сгусток, и спустя мгновение маркграф обрел свободу, неловко повалившись на руки подхватившего его принца.

– И кто же умудрился поймать высшего эмпира? – с недоумением спросила я, бродя вокруг дерева и пытаясь отыскать следы неведомых похитителей.

– Очевидно, у них имеются сильные защитные амулеты, – не оборачиваясь, просветила меня ведьмочка, склонившаяся над лишившимся сознания возлюбленным. – Они нейтрализуют его чары.

– А твои? – поинтересовалась Кайра, не убирая руки с рукояти рапиры.

Лизелотта пожала плечами:

– Возможно, но я…

– Не возможно, а точно! – Глумливый бас прервал ведьмочку на половине фразы. – И уж поверь, дорогуша, он не подделка. Куплен у знаменитого рюнхенского мага. Пришлось за эту побрякушку кучу золота отвалить, но она того стоила!

Кусты, начинавшиеся прямо за буком, раздвинулись, и из них вышли пятеро хорошо вооруженных мужчин, все как на подбор имевшие весьма внушительное телосложение.

– Отличную ловушку придумал наш атаман, – осклабился все тот же разговорчивый верзила. – Так я и знал, что на всхлипы этого красавчика откликнутся какие-нибудь не шибко осторожные путники. А тут мы их и цап-царап! – Разбойник довольно хохотнул. – Кошелек или жизнь, глупцы!

– Ну вот еще! – громко возмутилась Кайра, обнажая рапиру. – Вы вообще кто такие?

– Нас называют бандой Урфины, – почти галантно поклонился разбойник, – и мы самые известные в этих местах грабители. Можно сказать, рекордсмены по числу убитых путешественников. Хочешь присоединиться к нам, девочка? – Он сально подмигнул оторопевшей от подобной дерзости Витке, так и притягивающей похотливые взгляды разбойников. – Мы тебя славно отжарим, ласково. А за жизнь свою не бойся, обидеть такую красотку у меня рука не поднимется…

– А жарить вы ее, значит, ногами станете? – с намеком спросила я.

– Ой, а как это? – с нездоровым любопытством заинтересовался несовершеннолетний отрок Михась.

Кайра сердито нахмурилась:

– Мал еще таким интересоваться!

Разбойник окинул меня оценивающим взглядом и презрительно оттопырил губу:

– Ты, чернявая, тоже на что-нибудь сгодишься, например, горшки мыть!

– Ага, размечтался, уже бегу-спотыкаюсь! – пообещала я, вытаскивая сабли.

Увидев мои тонкие легкие клинки, разбойники разразились гомерическим хохотом, мгновенно извлекая из ножен здоровенные полуторники, а в руках у самого тощего появился отличный, уже заряженный, арбалет.

– О-хо-хо, – скорчив скорбную мину, тяжко вздохнул принц. – Откуда же вам знать, деревенщины неотесанные, что если побить рекорд никак не удается, то возникает желание побить его обладателя…

– Сам ты деревенщина! – не на шутку обиделся разбойник, поигрывая мечом. – Мочи его, ребята…

– Неправильно говоришь! – вдруг насмешливо прилетело сверху. – Вот лично мне больше по вкусу девиз: «Уходя – мочи всех!»

Разбойник посмотрел вверх, побледнел и издал сдавленный хрип. Над кроной высоченного бука завис злорадно ухмыляющийся дракон.

– Ты кто? Птичка? – с трогательной наивностью вопросил верзила, видимо не веря собственным глазам.

– Да нет, – подумав секунду, не согласился Трей, – я, кажись, малость покрупнее воробья буду. Но зато ужас как люблю птичек, рыбок и разбойничков, особенно под мальвазию да с гарнирчиком…

– А я это, костлявый! – обреченно приврал разбойник.

– Ага, верю-верю! – Дракон окинул плотоядным взглядом его упитанное тело. – Ничего, разжую!

– Клод, стреляй в гада крылатого! – словно опомнившись, отчаянно заорал грабитель.

Арбалетчик нажал на спусковой крючок… Увесистый болт свистнул в воздухе и… замер, на лету пойманный ловкой драконьей лапой. Трей сердито прищурил глаза и поковырялся в зубах железным наконечником болта.

– Я же говорил, с зубами у меня порядок! А вот с оскорблениями ты зря поторопился, – он оскалил внушительные клыки, – я ведь тоже жарить умею… ласково… – И из распахнувшейся драконьей пасти полился яркий огненный поток.

Разбойники истошно завизжали, словно поросята под ножом мясника, но было уже поздно…

Обожженные, закопченные рекордсмены робко отползали в кусты, побросав оружие и тихо подвывая от боли.

– Пусть живут, – великодушно разрешил дракон, – авось умнее станут!

Пошарившись в окрестностях малость подпорченной огнем полянки, я отыскала брошенную разбойниками добычу, среди которой нашлись и вещи, принадлежавшие Вольдемару. Сегодняшних приключений нам хватило с лихвой, поэтому, наскоро посовещавшись, мы решили устраиваться на ночлег, а путь в Рюнге продолжить следующим утром. Провозившись с одеялами, лошадьми и приготовлением немудреного ужина, мы как-то не заметили, что подкрались сумерки. Небо потемнело, обещая приближающийся дождь, и правда вскоре настойчиво забарабанивший по раскидистым ветвям могучего бука. Притулившись к его толстому стволу, мы снисходительно прислушивались к недолетающему до нас водяному стаккато.

– Под каким деревом сидит заяц во время дождя? – привычно спросила я.

– Под мокрым! – от души рассмеялся принц, любовно поглаживая золотые косы уснувшей у него на коленях Витки. – А я уже начинаю привыкать к твоим загадкам, Рогнеда! Кстати, вот тебе еще одна в коллекцию. – Он выудил из кармана и небрежно бросил мне в ладони крупный вишневый камень, прикрепленный к серебряной цепочке. – Разбойник обронил. Уверен, это и есть тот самый подавляющий магию амулет. Ну я и подобрал. Думаю, грех такому добру без дела пропадать.

Лизелотта, время от времени заботливо косившаяся на умотавшегося Вольдемара, мирно посапывающего под теплым эльфийским плащом, пальчиком потрогала камень и восхищенно пискнула:

– Тай, ты не ошибся, это он! Действительно старинный и очень сильный артефакт.

Я без лишних слов приняла дар Тайлериана и повесила его себе на шею.

– А мне вот кое-что другое интересно, – тихонько промолвила молчавшая до этой поры Кайра. – Мерзавец упомянул, что их называют бандой Урфины. Поправьте меня, если я не права, но, по-моему, Урфина – это женское имя?

– Точно, – подтвердил Тай, – причем, насколько я вообще разбираюсь в именах, дворянское…

– Хр-р-р! – авторитетно поддержал Михась, самозабвенно давивший храпака, невзирая на барабанящий по листьям дождь и наши разговоры.

– Красивое и благозвучное, – подал голос сонный дракон. – Как у принцессы!

– Много ты в принцессах понимаешь! – насмешливо съязвила я.

Трей сердито засопел:

– Да мне вообще-то для счастья и княжны хватает, жутко вредной и склочной особы!

Я примирительно вскинула руки:

– Все, молчу. Признаю, ты стал достойным оппонентом в поддевках и пикировках!

– Ага! – нахально подтвердил летун. – С кем поведешься, так тебе и надо!

Все рассмеялись.

– У принцессы, – задумчиво повторил Тай, – принцессы… – Он вынул из футляра гитару, что-то неразборчиво помурлыкал себе под нос, перебирая струны и подкручивая колки, а потом запел, нежно и проникновенно:

 
Принц уехал за моря,
В чужедальние края,
А принцессе что досталось?
Только ждать его осталось.
Ночью глаз ей не сомкнуть,
Заметает снегом путь,
Время – прах, метет… метет,
И в разлуке жизнь идет.
 
 
Вот промчался год, другой,
Милый, где ты, что с тобой?
У окна она сидит,
На дорогу все глядит,
Никому не отвечает,
И других – не замечает.
Видно, нрав у ней таков —
Отвергает женихов.
 
 
Много времени прошло,
Много солнце раз взошло,
На висках уж серебрится,
А она – еще девица.
Сколько сваталось мужчин,
Ей же замуж – нет причин.
Руку им – не отдала,
И любовь – не предала.
 
 
Застилали слезы взоры,
Палец – на стекле узоры
Выводил… Уж жизни путь
В мрак готовился свернуть.
Только как-то на дороге
Заскрипели страшно дроги…
Так ей принц и не достался,
Раньше с смертью обвенчался…
 
 
Нету слез. Она лишь только
Обняла его легонько,
И на лоб его на белый
Поцелуй кладет несмелый.
В башню тихо поднялась,
В тонкий саван облеклась,
Вышла на резной карниз
И на камни… с башни… вниз…
 

– Красиво! – жалостливо шмыгнула носом Лиззи после того, как в тишине отзвучали последние слова лирической баллады. – Вот она какая, значит, любовь…

– В жизни все намного жестче и прозаичнее, – протестующе парировал твердый женский голос. – Да и я не принцесса вовсе, а всего лишь маркиза. Не стала я себя убивать, хоть и, каюсь, возникало такое желание. Сбежала просто из своего убогого домишки да разбойничать начала. А он… он так до сих пор и не женился, несмотря на все увещевания матери…

– Вы кто?! – дружно воскликнули мы. – Вы где?!

– Здесь, – спокойно откликнулась незнакомка, выходя из темноты и подсаживаясь к нашему скромному костерку. – Ну давайте знакомиться, я и есть та самая пресловутая Урфина – атаманша и разбойница!

Негромко потрескивал костер, освещая наши перекошенные от удивления лица.

– Я так понимаю, что он – это, скорее всего, наследный виконт Рюнхенский, Гюр де Майло? – будничным тоном уточнил принц.

Разбойница чуть заметно кивнула.

– М-да-а-а, не повезло вам с ним, однако… – сочувственно протянул Тай. – Его матушку-графиню недаром Фригидрой прозывают. На редкость мстительная, амбициозная и стервозная особа.