Текст книги "В погоне за «Белым зайцем»"

Новые персонажи

9 января 2022 года, 9 часов 15 минут

Лейтенант выглядел явно помятым, так как всю ночь смотрел на Youtube приемы по айкидо и самбо, отчаянно пытаясь найти то, что так эффектно исполнил датчанин в их ночном приключении. Сколотые зубы царапали язык, и Ребров, вопреки здравому смыслу, неуклюже пытался отшлифовать их пилкой для ногтей, поглядывая в автомобильное зеркало.

– Ты как? – присев на пассажирское сиденье, спросил Ливан.

– Я в порядке, – продолжая гонять во рту языком по поврежденным зубам, ответил Сергей.

Кира уже вовсю прогоняла на мониторе экрана картинки с камер наблюдения системы «Поток». Вошедшие в традицию три бутерброда и термос с кофе ждали мужчин.

– Привет! – безусловно отыскав что-то полезное, радостно поприветствовала она коллег, но, увидев небрежно наклеенный на лице Реброва лейкопластырь, изменила интонацию. – Опа-а-а… А что случилось?..

– А, это… – улыбаясь, ответил вопросом на вопрос Сергей, а затем, обведя пальцем овал лица, констатировал: – Это, Кирочка, знаменитое кавказское гостеприимство, – и тут же посмеялся над своей шуткой.

Рассказывая подробности встречи с детским задором и бравадой, тридцатипятилетний мальчик Сережа даже заставил покраснеть «датского Сигала», когда в звуковом сопровождении, описывая детали боя, обращался к Ливану. Внимательно выслушав трейлер к боевику, Кира в свою очередь поделилась подробностями о видеоданных с дорожных камер. Ей всё-таки удалось приблизить и распечатать фото нужного автомобиля. Номер белого внедорожника, серию которых выдавали только «нужным людям», был отчетливо виден на фото – «О 010 АО 98». Но главным кладом этого сундука было лицо водителя. Кира положила снимок перед Ливаном, и тот словно окаменел от взгляда горгоны. Худощавый парень в черной кепке смотрел на дорогу, державшись костлявыми пальцами за руль.

Два свидания

9 января 2022 года, 12 часов 54 минуты

«Привет, великан! Как поживаешь?» – высветилось на экране смартфона Реброва. От увиденного голубые глаза блондина сверкнули, сердце участило ритм, а на лице расцвела улыбка.

«Я знал, что ты вернешься», – триумфально пронеслось в голове. И тут же вдогонку прилетело следующее сообщение: «Соскучилась, хочу повторить. Вечером позвоню».

Ребров почувствовал, как кровь горной рекой понеслась по венам, мурашки от шеи рассыпались по всему телу, а в джинсах стало тесно от флешбэков. Не заметив, как выпал из реальности, опьяненный воспоминаниями, он застыл с дурацкой улыбкой на лице. Плоский живот незнакомки, ее идеальные крепкие бедра, которые выглядывали из-под теннисной юбки-воланчика, спортивные икроножные мышцы, которые он так жадно трогал своими огромными ладонями, крепкая небольшая грудь с торчащими от возбуждения сосками, что так страстно он покрывал поцелуями, и, конечно, полные губы, которые нежно ласкали то, что в данный момент было готово разорвать его ширинку. Приглушенный голос Виннер нарастал, будто из трубы. Так обычно в кино показывают контузию. Слова Киры всё отчетливее проявлялись в голове лейтенанта, возвращая его к жизни.

– Се-ре-жа-а-а!

Ребров встряхнул головой. На него смотрели круглые, ошалевшие глаза капитана.

– Да… Я… Что?..

– В себя приди! – громко сказала Кира великану и, кинув осуждающий взгляд ниже его пояса, выдала: – И пойди успокой это!

Ливан впервые засмеялся так задушевно, что прикрыл лицо рукой и смущенно отвернулся к стене. Ребров тут же глянул вниз и покраснел. Его было так много и он был так заметен, что даже широким ладоням не удалось прикрыть этот божий дар. Растерянным голосом он обронил что-то типа извинений и выскочил из кабинета. Кира недовольно помотала головой, но, когда Ливан, по-прежнему сдерживая ладонью смех, посмотрел на нее, не удержалась и засмеялась следом.

«Боже! Какая же она красивая! Особенно когда смеется!» – внезапно заговорил внутренний голос иностранца. И Олсен поймал себя на том, что так откровенно пялится на нее, любуясь каждым ее движением. Эта магическая притягательность не отпускала его – и вдруг Кира подняла глаза, видимо чувствуя обжигающий взгляд датчанина. На какое-то мгновение их глаза встретились, и улыбка на ее лице постепенно стала исчезать. Низ живота девушки вдруг заполнил прилив предвкушения и беспокойства, такое ощущение обычно называют бабочками в животе. Первой оторвала взгляд Кира. Она неловко закашляла и суетливо принялась перебирать на столе какие-то бумаги.

– Ну вот, собственно говоря, что мы имеем на данный момент… – Виннер всё еще смущенно пыталась выровнять ситуацию, но, на ее счастье, раздался звонок мобильного.

– Капитан Виннер?

– Да. Слушаю.

– Нам необходимо срочно поговорить.

– А кто это?

– Николай… Бывший директор.

– Да! Конечно, Николай Николаевич! Как вы себя чувствуете?

– Это не важно. Важно то, что их было четыре.

– Кого?

– Приезжайте. Я жду вас в восемь вечера дома.

Ливан вопрошающе смотрел на капитана.

– Бывший директор хочет что-то рассказать.

В кабинет с опущенной головой вошел Ребров.

– К восьми нас ждут в Луге. Лужский стрелок заговорил. Что-то про загадочную четверку рассказать хочет.

– Блин! Ну не-е-ет! – недовольно простонал Ребров.

– Что не так?

– Мне нужно к врачу вечером.

И Ливан, и Кира понимали, что причина выдуманная, если, конечно, это не поход к тому врачу, что лечит возбуждение от эсэмэсок.

– Придется перенести Айболита на другой день. Или ночь, – издевательски подмигнув, произнесла Кира.

Не сказав ни слова, Ребров вынул телефон из кармана и снова покинул кабинет.

Спустя час появился Аганов. Вид у начальника был весьма озадаченный; его не удивила ни побитая физиономия Реброва, ни фото водителя «Мазерати». Было такое ощущение, что он знал все сенсации наперед, и в подтверждение тому это не заставило себя долго ждать.

– Ну что, боевики? Наследили?! – вынув из внутреннего кармана кителя нечто, он демонстративно положил это «нечто» на стол. Испепеляющий взгляд исподлобья достался, как всегда, баловному Сережке.

– Мы искали…

– Хреново искали! – хлопнув по столу, закричал полковник, отчего все вздрогнули.

– Они первые начали…

– Да видел я всё, Сережа! Показали мне кино ваше! Браво! «Оскар» в студию! – Везувий извергался с каждым новым словом всё опаснее.

Тяжелая тишина повисла в кабинете.

Полковник, опираясь руками о стол, выдохнул и продолжил:

– Вывих плечевого сустава, три сломанных ребра, одно сотрясение мозга… и вишенка на торте – сломанная челюсть.

Ребров едва заметно посмотрел на Ливана и сдержанно улыбнулся, но Аганов заметил это торжественное настроение.

– А тебе смешно, Сережа?! Хорошо! А давай теперь я повеселюсь. С твоей зарплаты полечим ребят. Как тебе такой расклад?

Лейтенант слушал всё молча, опустив голову. Пройдясь от стола до двери и обратно, полковник успокоился.

– Хорошо, что я директора ресторана знаю и он мне сам позвонил, а то нахлебался бы сейчас дерьм… – вспомнив о присутствии дамы, Сергей Борисович остановился. – Давай, Виннер, хоть ты порадуй! Что нового?

– Бывший директор детдома заговорил. Ждет нас вечером у себя.

– Отлично. Держи меня в курсе, – распорядился Аганов и вышел из кабинета, крепко хлопнул дверью.

Тайна четырех

9 января 2022 года, 18 часов 14 минут

– Ну где его черти носят? Опоздаем же! – Кира нервно поглядывала на часы.

Ливан тем временем погрузился в рассуждения, рассматривая две карты с отметками, где нашли тела в Дании и где были отмечены все церкви и храмы в Ленинградской области. Ход мыслей датчанина нарушил звонок мобильного Виннер.

– Кира, привет. Тут такое дело… Колесо пробил, недалеко от «Удельной» встал в очередь на вулканизацию. Не ждите меня, я тут надолго.

– Сережа, если ты на ней не женишься, я с ней лично познакомлюсь и всё о тебе расскажу! – Кира почувствовала, что коллега слушает ее с улыбкой на лице.

– Да о чем ты, Кира?! – продолжал неумело отстаивать свою версию фантазер.

– Главное – на связи будь!

Кира решила, что вдвоем ехать не стоит туда, где их уже пытались отправить на тот свет, и позвонила кому-то.

Заметая следы

9 января 2022 года, 20 часов 4 минуты

К дому Николая Николаевича подъехал служебный автомобиль. В машине было трое. Даже не постучав в обстрелянную железную дверь, все трое вошли во двор, затем в дом. В доме никого не было. Окликнув хозяина по имени несколько раз, трое вышли из дома и обошли его. На заднем дворе возвышалась кирпичная пристройка с деревянной крышей, на двери которой висел амбарный замок. Но один из гостей всё-таки дернул за ручку двери. Петля легко оторвалась, и дверь открылась. Без сомнения, кто-то специально имитировал неприступность строения.

На улице было темно, а в помещении – полный мрак. Двое, вынув оружие и подсвечивая фонариком, попытались бесшумно, насколько позволял хруст снега под ногами, проникнуть внутрь. Из помещения веяло сыростью и плесенью, а под ногами была твердая земля, холод которой ощущался даже через подошвы ботинок. Один из вошедших, судя по звуку, наступил на что-то железное, после чего мгновенно прозвучал щелчок и мужчина, падая, диким криком разорвал тишину. Двое других направили свет фонаря на кричащего, и от увиденного кровь у них застыла в жилах, а на лицах появилась гримаса боли. Жуткая картина предстала перед глазами: стопа левой ноги несчастного была практически перерублена пополам медвежьим капканом, были видны желтые кости и струйки брызгающей крови. Одного из присутствующих вырвало.

– Вызывай скорую!

С трудом пересилив себя, Виннер снова вошла в помещение, где ее недавно стошнило. Ливан и другие полицейские осторожно осматривали место. Они даже обнаружили погреб, но, к сожалению, кроме аппетитно закатанных в банки помидоров, огурцов и деревянной бочки с соленьями, ничего в нем найти не удалось.

– Скажи, Кира, а зачем держать под землей то, что можно купить в магазине? – неожиданно для всех задал вопрос датчанин.

Все переглянулись и уставились на Виннер. Ее это очень разозлило.

– Мистер Олсен, как вы можете интересоваться такими вещами, когда на ваших глазах молодой офицер стал калекой?! – Кирины красивые глаза горели огнем, а скулы немного подергивало.

Но Ливан, даже не взглянув на девушку, продолжил диалог, направляясь к стене, где стояла высокая деревянная лестница.

– Насколько мне известно, конечность можно пришить в течение двадцати четырех часов, если ткани не были разморожены при транспортировке. Не прошло и часа, а парень, как я слышал из разговора его коллег, уже на операционном столе.

Он дернул за лестницу, и она легко поддалась ему. Подняв голову, датский комиссар увидел то, что искал, и стал осторожно подниматься по ступенькам, поддерживая беседу с Кирой.

– У вас в России выдающиеся хирурги, которые практикуют во всем мире. В том числе и в моей стране. Уверен, парню помогут.

– Лишь бы сегодня они практиковали на родине, – явно разочарованно буркнула капитан.

– Вы, русские, удивительная нация. От огромной любви готовы умереть за свою страну, но при этом ни на минуту не прекращаете критиковать в ней всё, одновременно принимая за чистую монету любое чужое западное или европейское как лучшее, – говорил Ливан, продолжая взбираться всё выше и выше.

– Твои слова да богу в уши, – произнес еле слышно один из полицейских, помогавший Кире держать шатающуюся конструкцию. Оба, прищуриваясь от летевшей сверху пыли, с опаской продолжали смотреть вверх.

Наконец Ливан ступил на одну из деревянных балок и, словно канатоходец, дошел до места, где над головой оказался едва заметный в искусственном освещении люк.

– Удалось что-то найти? – с волнением в голосе поинтересовалась Кира, но Ливан ничего не ответил.

Все, кто был внизу, с замиранием сердца смотрели на то, как датчанин толкнул вверх деревянный люк, а затем, словно призрак, исчез. Было только слышно, как аккуратными шагами он продвигался по потолку этого карточного домика. Через некоторое время шаги стихли. Это означало лишь одно: человек поднялся на саму крышу и перед ним открылась удивительная по исполнению и жуткая по натуре картина. Тело повешенного на веревке старика свисало с юго-восточной стены здания.

Ливан, балансируя на скользкой крыше, увидев Киру уже внизу во дворе, крикнул:

– Бьюсь об заклад, что наш директор смотрит прямиком на детский дом.

За окном было темно как ночью, и только уличное освещение помогало прохожим, пробиравшимся по неочищенным тротуарам, не врезаться друг в друга. Обледеневшие сугробы держали в плену несколько припаркованных автомобилей. Некоторые из них явно ждали своих владельцев с дальних южных курортов не ранее середины весны. Ливан смотрел из окна на человека азиатской внешности, державшего в руках неопознанный предмет, состоящий из куска арматуры и приваренного к ней лезвия топора. Иностранцу показалось это орудие странным и бесполезным, пока он не увидел его в деле. От вертикальных ударов в землю глыбы льда откалывались, словно яичная скорлупа, и чудесным образом появлялась тротуарная плитка. Дворник работал так ладно, что Ливану тоже захотелось опробовать в деле этот чудо-инструмент. На миг в голове датчанина всплыли детские воспоминания, когда родители запрещали ему ковырять болячки на ногах. Но ему так нравилось снимать засохшую корку, что приходилось делать это ночью тайком под одеялом. А наутро улики в виде испачканной в крови простыни выдавали «преступника» с потрохами.

– Доброе утро, – прервал кабинетную тишину полковник.

Ребров и Виннер синхронно встали поприветствовать начальника.

– Давайте разберемся с этим дурдомом, наконец! Меня уже утром имели верха. Теперь моя очередь, – тон Аганова был скорее решительным, нежели угрожающим. – Лева, скажи мне, пожалуйста, что дед сам повесился, и мы сразу же разойдемся.

Датчанин подошел к флипчарту и постучал пальцем по фото с изображением повешенного директора.

– Он знал БЗ лично, поэтому теперь он мертв.

– Тогда почему он не сказал сразу по телефону, а нес какую-то пургу про то, что их было четыре? Кого их?

– Он не был уверен, кем на самом деле был БЗ, но знал тех, с кем он был знаком.

– Зачем эта постановка с повешением?

– Это больше похоже на раскаяние.

– Значит, самоубийство всё-таки? – в надежде получить положительный ответ Аганов замер.

– Возможно, но если бы я хотел повеситься, то сделал бы это в теплом доме и не расставлял капканы в сарае.

Аганов пораженчески рухнул за стол Реброва и, схватив голову руками, прошипел себе в грудь:

– Бесовщина какая-то…

– А мог он иметь в виду и себя, говоря об этой четверке? – включилась в процесс Кира.

– Вполне допустимо.

– Тогда можно сказать, что у БЗ, директора и пропавшего охранника есть еще один друг.

– Которого тоже скоро грохнут? – в своем стиле выдал Ребров, несомненно раззадорившийся от услышанного.

– Ну ведь охранник не мертв. Он просто исчез, – парировала Кира.

– Да жмур он наверняка уже, – ответил Ребров и тут же, задумавшись, продолжил: – И-и-или… он и есть БЗ, раз до сих пор не найден. Блин, я запутался!

– Кстати, по поводу водителя «Мазерати», – сменил тему полковник. – Вы в курсе вообще, кто он? – Все промолчали, и тогда он сам ответил на свой вопрос. – Этот мелкий говнюк сын Марганита Гербера. Предъявить ему нам нечего, поэтому заранее говорю, не трогайте это говн… – опять из-за Киры Аганову не удалось выразиться по полной. – Короче, ищите в другом месте, чтобы не пришлось искать новую работу.

– Но это единственная оставшаяся зацепка! – возмутилась Виннер.

– Кира, пойми ты. Даже если мы его и тряхнем, то его папаша отмажет еще до суда, а нас через все его СМИ каналы размажут, как клоунов. Нам нужны железобетонные доказательства его причастности, – почти уговаривая, призывал согласиться с собой Аганов.

– Ну можно ведь просто поговорить с парнем, – поддержал Киру Ливан.

– Лева, а вы в прошлый раз с кавказцами не наговорились еще? – иронично подметил полковник и добавил: – Не трогайте его, говорю вам по-хорошему.

Алиби

10 января 2022 года, 15 часов 44 минуты

– Как он нас опередил? – уже сидя в уютном кафе напротив отдела, задавалась вопросом Кира.

– Да наверняка он следил за дедом с самого начала. Ушки свои навострил зайчонок да и узнал о намерениях дедуси, – съерничал Ребров.

Только Ливан молча пил двойной эспрессо, не притронувшись ни к одному из миндальных печений, которыми хозяин заведения, давно заигрывая с Кирой, угостил их.

– А ты где был в это время, Сережа? – прищурившись, Кира посмотрела на напарника, едва сдерживая улыбку.

Ребров кокетливо улыбнулся и с тем же прищуром передразнил коллегу:

– А это тайна, Кирочка.

Вдруг Ливан застыл, а потом медленно, со свойственным ему покерфейсом посмотрел на Реброва. Улыбки полицейских и их игривое настроение тут же испарились. Сергей от такого взгляда нервно встряхнулся и отпрянул немного назад. Тишина. Глаза в глаза. Нервные мурашки по коже.

Со спазмом в голосе Ребров наконец выдавил из себя:

– Ребят, вы чего?! Лева, ты серьезно?

Датчанин, даже не моргнув ни разу, продолжал молчать.

– Просто ответь на вопрос, Сережа, – тихим и монотонным голосом попросила Кира.

– Я с девушкой должен был встретиться.

– И?.. Встретился?

– Не-е-ет.

– Что так?

– А черт его знает. Продинамила она меня. Так уже было.

– Ну и где ты…

– Да хватит, блин! Дома я был! Идите видео с домофона смотрите. Совсем уже крыша у вас поехала!

Ребров шумно встал из-за стола, схватил свою куртку и вышел из кафе. Кира попыталась вернуть товарища, но тот был полон решимости покинуть их.

– Лева, я прошу прощения. Это что сейчас такое было?

– Ничего. Просто он не ответил на твой вопрос.

– Лева, ты прекрасно понимаешь, что я не об этом.

– Можешь отвезти меня в гостиницу? – не показывая никаких эмоций, словно робот, попросил датчанин.

Залил обиду

10 января 2022 года, 23 часа 44 минуты

– Салют, лейтенант! Давно не виделись. Как поживаешь?

Ребров, отбив пять бармену, молча сел за стойку бара и сказал:

– Виски. Два.

– Видать, дела не очень. Ну что ж, бывает. Надеюсь, это поможет. – И он поставил перед посетителем два стакана, искусно налив в них светло-коричневый алкогольный напиток.

Жестом Сергей отказался ото льда. Поход в бар давно намечался, но с этими событиями все новогодние праздники полетели к черту. Ребров залпом осушил первый стакан и тут же принялся за второй. Бармен, не дожидаясь отмашки, повторил.

– Что тут сегодня у вас за программа? – с помощью алкоголя лейтенант попытался поддержать дружескую беседу.

– Сегодня новые девчонки танцуют в стиле плейбойских зайчиков.

«Опять эти гребаные зайцы», – прозвучало в голове у Реброва. Веселье сменилось злобой, и он осушил третий стакан виски.

Запах кислой рвотной массы, в которой он очнулся, лежа на полу своей кухни, и боль в горле и животе – очевидно, от частых попыток организма избавиться от отравляющей дозы алкоголя – разбудили огромное тело блондина. Затекшие мышцы шеи сводило до скрежета зубов при первой попытке подняться. Шлепая в носках по мокрому от бывшего виски полу, он наконец добрался до ванной комнаты. От увиденного в зеркале утонувшего в синяках и ранах лица Реброва накрыло цунами из стыда и сожалений. Смыв с лица остатки бывшей закуски, он в сердцах рванул на себе испачканную рубашку, и пуговицы мелким градом забарабанили по кафелю. Уже стоя в душе, он был рад тому, что оказался дома и документы с табельным были при нем, но никак не мог вспомнить, что с ним произошло этой ночью. Лишь к середине дня он восстановил картину полностью и понял, что стыдно ему было не зря. Помимо выкриков во время костюмированного выступления девушек, он взобрался на сцену и в игривом настроении снимал с них маски с одним-единственным вопросом: «Это ты натворила?» Охранники заведения знали его лично, поэтому не выбросили на улицу, а усадили в такси и оплатили поездку домой.

Две пустые бутылки виски на столе напомнили Сергею о ночном походе в круглосуточный магазин у дома, где ему, нарушив закон о продаже алкоголя после 23:00, продавец из Средней Азии любезно предоставил их. Отмыв пол и избавившись от разорванной рубашки, он обновил воду в одной миске кота и насыпал сухой корм во вторую. Пушистый, позевывая и не торопясь, обозначился и начал трапезу. Ребров поддержал поздний завтрак Кекса бутылкой соленого тана и бутербродом с сыром. Глотать пищу было больно, как и смотреть на баланс карты. Количество набранных абоненту без имени вызовов зашкаливало за тридцать, а тексты СМС заставили краснеть великана.

«Слава богу, она не ответила», – вслух подумал Ребров.

Внезапно заверещал домофон, на экране которого показалось знакомое лицо.