Текст книги "В погоне за «Белым зайцем»"

«Акела» промахнулся

6 января 2022 года

Такси с Ливаном и машина Реброва практически одновременно подъехали к арке двора дома номер десять на 6-й Красноармейской улице. Выйдя из такси, Ливан следом за служебным «Фордом» направился внутрь двора. Колодец был идеально очищен от снега и щедро усыпан песком. В глаза бросился еще один очень подозрительный автомобиль черного цвета, который был припаркован у парадного входа так, что пассажир на заднем сидении мог легко попасть незамеченным как внутрь автомобиля из парадной, так и из него в парадную. Когда Ребров и Виннер вышли из «Форда», Сергей бодро поприветствовал подошедшего Ливана. Кира только едва заметно кивнула датчанину. Он заметил помятый вид девушки, но не стал задавать лишних вопросов.

Мобильный лейтенанта нарушил тишину.

– Мы на месте. Да, все трое. Хорошо, поднимаемся, – ответил на звонок Ребров и указал на дверь. – Нас ждут. Пойдемте.

Винтажная лестница с широкими ступенями и массивными деревянными перилами бывшего доходного дома постройки конца девятнадцатого века торжественно приняла полицейских в свои объятья. Типичный для Петербурга сырой запах парадных заставил ускорить шаг. Поднявшись на четвертый этаж, троица заметила приоткрытые гигантские двери, выполненные из того же массива, что и перила.

– Нам сюда, – открыв двери полностью, сказал Ребров.

В конце длинного коридора им махнул рукой силуэт. Олсен и Виннер переглянулись, а затем оба повернулись к Реброву.

– Да не стесняйтесь, проходите. Обувь можно не снимать, – Сергей предательски улыбался, показывая жестом что-то типа «только после вас».

Кира и Ливан, скрывая волнение, двинулись в сторону силуэта. Пройдя мимо последней, четвертой двери коммунальной квартиры, они повернули направо. За широким столом большой кухни сидел старик лет семидесяти. Оставшиеся на затылке седые длинные волосы свисали с его трясущейся головы. Костлявые пальцы рук огибали чайную кружку, пытаясь согреться в плохо отапливаемом помещении. Всё выдавало нищее существование старика; одежда, обувь, неопрятный вид кричали о его одиночестве. И лишь яркий взгляд глубоко посаженных карих глаз в сопровождении очаровательной улыбки раскрывал истинное душевное состояние пожилого человека. Людей именно с таким выражением лица обычно называют божиими одуванчиками. Слева от старика сидел Аганов, держа перед собой весьма объемный по содержанию семейный альбом. Правой рукой полковник накрыл как минимум два очень старых фотоснимка.

Увидев Ливана, старик с трудом встал из-за стола.

– Ну, здравствуй, Петр! – радостно и волнительно поприветствовал он Ливана.

Кира была шокирована. Она вмиг забыла о тяготах похмелья и приготовилась задать один из многочисленных вопросов, поселившихся тут же в ее голове, но полковник остановил подчиненную взглядом. Было понятно, что он хотел видеть реакцию Олсена. Кира же была на десерт.

Датчанин молча протянул руку старику:

– Приветствую, но я не Петр.

– Хватит ломать комедию! – разразился громом Аганов и вонзил свой взгляд в датчанина.

Все вздрогнули. Ребров захлопнул кухонную дверь, чтобы отрезать отход иностранцу, а полковник сделал два шага назад, чтобы перекрыть выход из кухни.

– Ты же знаешь, кто это! – Аганов указал на старика.

– Что здесь происходит?! – недоумевая и озираясь по сторонам, вскрикнула Кира.

– А ты тоже дурочку из себя не строй! – уже обращаясь к Виннер, кричал полковник.

Датчанин же сохранял спокойствие.

– Я только хочу сказать, что я не Петр, а Петер, но это в прошлом, – ровным голосом выдал Ливан, глядя в глаза старику, но тот лишь улыбнулся в ответ.

– Мне надоел этот цирк! Я расскажу всё сам, а ты поправь меня. Если сможешь! – не выдержал полковник, бросив последнюю фразу в сторону Ливана, словно кость собаке. – Ты родился в этом городе. Сейчас мы находимся в твоем отчем доме. Этот человек твой родной дядя. Будучи ребенком, ты невероятным образом исчезаешь. Твои родители, мягко говоря не сильно убитые горем, искать тебя даже и не пытались.

Взяв стакан со стола, Аганов промочил горло, а затем, сбавив и темп, и уровень громкости, продолжил:

– Заявление о пропаже писали соседи. Алкогольная зависимость затуманила совесть и разум людей, называвших себя твоими родителями. Если их можно людьми назвать после этого. В январе 1995-го ты, будучи двадцатилетним гражданином Дании Петером Мадсеном, приезжаешь в Петербург. Покуролесив тут вдоволь, дальше я только делаю предположение, оставляешь местную девчонку, которая впоследствии рожает ребенка.

Кира и Ребров слушали Аганова, как никогда, внимательно. Напряжение от таких откровений полковника стучало по вискам полицейских.

– Простите, но я не помню вас, – впервые проявив несвойственные ему манеры воспитания, Олсен обратился к старику на «вы».

– Это не мудрено, мальчик мой, ведь тебе едва исполнилось три, когда ты пропал, – почти по-отечески ответил старик.

Полковник прервал их дальнейший диалог.

– А теперь ты! – Аганов направил свой разгневанный взор на Киру, и девушка от внезапного нападения вздрогнула. – Какого хре… ты его сюда притащила?! – он не стесняясь ткнул пальцем в сторону Ливана.

– Я…

– Да не надо! И так всё ясно! Отличный ход с идеальной причиной привезти того, кто понятия о тебе не имеет! Дальше что делать с ним будешь? Сводить с ума этим маскарадом с зайчиками?!

От волнения ноги Киры стали ватными и подкосились, но она устояла. Затем огонь ярости вспыхнул в ее глазах, а спустя мгновение его залили слезы обиды и разочарования. В горле пересохло, и тошнота подкатила снова. Она прикрыла рот рукой и ринулась в сторону кухонной раковины. В этот раз девушку всё же вырвало.

– Вот и конец легенды о БЗ, – уже усмирив свой пыл, Аганов тихим голосом подытожил происходящее, а после сел за стол и полностью осушил содержимое в стакане.

– Может, чего покрепче? – робко положив руку на плечо полковника, спросил старик, но Аганов отрицательно покачал головой и протер платком влажные от пота шею и лицо.

– Она не может быть моей дочерью, – присев за стол напротив Аганова, всё так же спокойно произнес Ливан. – Если учитывать тот факт, что я был здесь в двадцатилетнем возрасте. – Олсен повернулся к Кире и не без доли иронии спросил: – Напомни, детка, сколько тебе лет?

– Я не дурак, Лева. Или как там тебя? Считать я умею. Но кто может точно знать, сколько раз ты тут побывал? В конце концов, и в пятнадцать можно не уследить за своим штуцером, – парировал полковник и, обернувшись, посмотрел на склонившуюся над раковиной Киру.

Внезапно старик подошел к девушке и протянул ей бумажные полотенца. Она с благодарностью приняла их.

– Да, я действительно не знаю своего отца-гастролера. Но я никогда его не искала! – твердо сказала Кира, находясь в прежнем положении. Ее слова напоминали натянутую тетиву на древке лука, готового в любую секунду выпустить отравленную стрелу в жертву. – Я ушам своим поверить не могу! – негодовала девушка.

Она направилась к полковнику, вытирая полотенцем испачканный рот. Глядя Аганову прямо в лицо, Кира словно вонзала в него каждое слово.

– Такой опытный и мудрый человек поддался на эмоции и уронил свой авторитет с таким грохотом. Что дальше? Тест на ДНК заставите сделать?!

Зрачки полковника нервно забегали, его уверенность от такой неподдельной реакции таяла на глазах окружающих. Датчанин смотрел на него и думал: «Но так ли всё очевидно? Неужели я ошибся в нем?» Затем Ливан встал из-за стола, преградив путь Кире, которая продолжала свое наступление на Аганова.

– Почему ты сменил имя? – отвернув от себя вектор атаки, спросил полковник.

Ливан, продолжая заслонять своей мощной спиной Киру, не теряя самообладания, ответил:

– Я шел на повышение, но по иронии судьбы мое имя и фамилия совпали с убийцей по так называемому делу «Наутилуса». Возглавлять отдел с таким клише было невозможно.

Полковник был доволен ответом, так как он полностью совпадал с отчетом его «маленьких агентов».

Тяжелое молчание повисло в помещении.

– Давайте спокойно сядем за стол и выпьем чаю, – решив разрядить обстановку, предложил старик, но никто не ответил ему.

Ливан вдруг почувствовал нечто фальшивое в его поведении. Почему-то после сказанного дедушка уже не казался ему таким простым персонажем. Датчанин вновь отсканировал кухню и заметил, что на стенах старинной квартиры нет ни одного портрета или фото бывших или нынешних постояльцев, ведь это так присуще русским. Портреты своих предков – это особая гордость. Почти в каждой семье есть ветераны Великой Отечественной войны, а в этой комнате одни только отверстия от крючков да пара вкрученных в стену саморезов.

– А как вас, вы говорите, зовут? – продолжая осматривать стены, спросил Ливан старика, однако тот, сделав вид, что не услышал вопроса, взял чайник, чтобы наполнить его водой.

Кира тоже уловила недоверчивое настроение датчанина и иронично подхватила эстафету.

– А давайте и вправду посмотрим семейные фото! Мы же всё-таки «семья» как-никак! – она указала на альбом и два ретрофото, так демонстративно уложенных перед участниками спектакля.

Ребров пытался сдержать улыбку, но ему не удалось спрятать ее от Киры.

– Повесим обратно картины и фото. Ливан, разве тебе неинтересно узнать о своей семье? – явно наигранно и издевательски продолжала девушка. Затем, отодвинув датчанина, она склонилась над полковником и, имитируя шепот, спросила, указывая пальцем на старика: – Сергей Борисович, кто это?

Полковник молча встал, подошел к холодильнику и достал лежащую сверху фотографию в рамке. Он, явно любуясь, ностальгирующим взглядом осмотрел ее, сдунул пыль и демонстративно повесил на стену.

На фото были два офицера полиции. Одним из них был Аганов, а другим – бывший начальник убойного отдела и нынешний старик – божий одуванчик, причем первый был подчиненным второго.

Не время раскачивать лодку

6 января 2022 года

– Спасибо, друг! – уже сидя в машине, обратилась Кира к Реброву, произнеся слово «друг» с гневной иронией и обидой.

Ребров нервно заерзал на сидении и оживленно начал оправдываться.

– Кира, я клянусь! Я не знал всех подробностей! – обернувшись к пассажирам заднего сидения, искренне говорил он. – Мне просто сказал Аган привезти вас обоих сюда. И все…

– А ты и не поинтересовался зачем?!

– Нет! Он даже слова вставить не дал. Я выполнял приказ.

– В следующий раз… – Ливан положил свою руку на плечо разгневанной Киры, возвращая ее обратно в кресло. Она была так напряжена, что, без сомнения, вполне могла врезать лейтенанту. – Он ни в чем не виноват, – тихо, но, как всегда, пронзительно произнес Олсен.

Сергей посмотрел на Ливана как на адвоката-спасителя. Ему явно не хотелось ссориться с Кирой и уж тем более быть предателем в ее глазах. Виннер, стряхнув движением плеча руку Ливана, плюхнулась спиной назад в кресло, демонстративно отвернув голову к окну.

– Спасибо, Лева, – поблагодарил Ребров датчанина и, повернув ключ в замке зажигания, спросил: – Что дальше?

– Я хочу домой, – продолжая смотреть в окно, ответила Кира.

Встреча-спектакль с Агановым и его бывшим начальником, так любезно согласившимся сыграть роль дяди Ливана, изрядно потрепала сознание каждого, но и внесла ясность в серьезность происходящего в городе на Неве.

Машина остановилась во дворе дома Виннер. Кира вышла из нее, даже не попрощавшись. Мужчины переглянулись, выражая общую солидарность по поводу происходящего.

– Ты что думаешь по всему этому поводу, Лева?

– Думаю, что совсем скоро нас снова объединит очередная общая беда. И тогда полковник окончательно развеет сомнения в своей голове.

Ребров внимательно посмотрел на Ливана. Глаза датчанина были тревожны и одновременно задумчивы, словно тот держал в руках две карты и прикидывал, какой из них зайти, чтобы не проиграть. От этого образа Сергею стало жутковато, и он судорожно вздрогнул, как вздрагивают от холода или неприятных воспоминаний.

Условившись быть на связи в течение завтрашнего дня, мужчины простились у «Астории».

– Доктор, как у вас дела? Каспер не слишком докучает вам?

– Напротив, друг мой! Он, как никто другой, скрашивает мой уют.

– Что конкретно пострадало в уюте?

– Ну-у, мы сперва немного поработали над дизайном ножек у стульев, значительно уменьшив их толщину, а затем решили, что интернет-кабель должен быть короче.

Разговор с доктором Невадой имел юморной и сатирический тон, будто два английских джентльмена рассказывали друг другу анекдоты, стараясь при этом не засмеяться.

– Обещаю по возвращении компенсировать убытки от «дизайнера».

– Друг мой, мне не нужна компенсация. Я был бы рад приглашению на свадьбу…

– Опять вы за свое, док?!

Оба рассмеялись.

– В общем, не волнуйся и реши уже там свои дела, – попрощался Невада и положил трубку.

Ребров несколько раз пытался дозвониться Кире, но она не отвечала. Чувство вины не покидало его, а черный и ласковый Кекс заботливо терся головой о щетину хозяина, пытаясь отцепить этот тяжкий груз с его души. Внезапная эсэмэска от девчонки из клуба сообщила, что абонент снова в сети. Настроение Сергея моментально изменилось, и кот с полной уверенностью, что это произошло благодаря ему, заурчал в два раза сильнее.

Аганов, сидя дома за обеденным столом, молча пил чай с чабрецом и в задумчивости перебирал чайной ложкой кизиловое варение, аккуратно выложенное в керамическую розетку. Он не жалел о случившемся, так как знал, какую реакцию получит в ответ. Его больше беспокоила правота датчанина и озвученные Виннер последствия, неизбежно ожидающие их.

Окончательно выбившись из сил, Кира, лежа в уютной постели, смотрела на светящийся от пропущенных вызовов экран смартфона. Пару минут назад ее снова рвало, и она, конечно, как обычно бывает после этого, торжественно клялась навсегда завязать со спиртным. Мысли в ее голове сменяли одна другую: высказать полковнику всё, что она думает о нем, отомстить Реброву, уволиться… И, только думая о чужестранце, уберегшем ее от глупости, о его рассудительном тоне и прикосновении к плечу, которое всё еще ощущалось, девушка поняла, что в ее мятежной душе наступил покой. Веки больше не могли сопротивляться желанию сомкнуться. Она уснула.

Именные кирпичики

7 января 2022 года

Незнакомый звук потревожил и без того чуткий сон Ливана. Открыв глаза, он первым делом взглянул на лежащий рядом смартфон. Но звук исходил не от него. Пришлось сделать усилия, чтобы мозг дал команду окончательно проснуться и найти источник, ставший причиной его пробуждения. Недалеко от края кровати маленький красный огонек мигал в унисон с этим неслышимым ранее звуком. Звонил телефонный аппарат гостиничного номера.

– Hej, – сонным голосом произнес он.

– Undskyld, Mr. Olsen, men de forventes i lobbyen.

– Кто ожидает? – уже на русском и удивленно спросил Ливан.

– Полиция, – виновато ответила девушка с ресепшена.

Ливан взглянул на часы: они показывали четверть шестого.

– Okay. Fem minutter.

В пустом вестибюле его ожидали Ребров и Виннер. Судя по расстоянию между ними, стало понятно, что Кира всё еще злится на лейтенанта.

– Где в этот раз? – прекрасно понимая, что случилось, спросил Ливан.

– Недалеко. Примерно в пятидесяти километрах от Питера, – поприветствовав рукопожатием датчанина, ответил Сергей.

– Уже известно что-нибудь о жертве?

– Только то, что это девушка.

– А причина смерти?

– Это наш случай, сомнений нет, – присоединилась к диалогу мужчин Кира. – Поджог, удушье и маска. Полный комплект…

– Лева, Аган… то есть полковник, просит тебя о помощи, – положив свою широкую ладонь на плечо датчанина, произнес Ребров.

И Кира, и Сергей ожидали от Ливана как минимум саркастического замечания о просьбе, но иностранец снова удивил.

– Там шел этой ночью снег? – внезапно спросил он.

Полицейские недоуменно переглянулись и почти вместе сказали:

– Вроде нет.

– Тогда нужно торопиться.

Чтобы заполнить тишину в машине, Сергей включил музыку погромче. Кира смотрела молча в окно, а Ливан знакомился с местом убийства на просторах интернета. Поисковик выдал: «Храм Усекновения главы Иоанна Предтечи, город Кировск». В голове мелькнула мысль: «Новый только город…»

Несмотря на раннее время, у храма было очень много зевак. Люди толкались перед ограждением и отчаянно пытались разглядеть предмет, укрытый черным пластиковым пакетом. Ребров остановил машину у фургона судебно-медицинской экспертизы. Все трое вышли из «Форда».

– Здравие желаю! – отрапортовал молодой лейтенант при виде питерских оперов.

– Рассказывай, служивый, что тут у вас? – начал Ребров.

– Вам лучше самим посмотреть…

Ребров улыбнулся и, оставив лейтенанта на месте, двинулся по направлению к трупу. Кира уже вовсю расспрашивала криминалистов, а Ливан сначала осмотрел наличие камер на территории храма. Убедившись в их наличии, он прошелся по периметру территории, пытаясь понять, с какой стороны тело внесли во двор. Вполне ожидаемо из слов охранника он узнал, что все камеры по невероятному совпадению не были исправны только прошедшей ночью. Опрос дворников тоже ничего не дал. Не торопясь окончательно отравить свой здравый смысл эмоциями, Ливан не спешил осматривать изуродованное тело девушки, хотя и лейтенант, и капитан уже лицезрели «шедевры» от БЗ. При виде опаленных детородных органов у Киры схватило внизу живота, и она от боли неожиданно для себя схватила за руку Сергея.

Тот подхватил коллегу под руку:

– Ты как?

– Я в порядке, – с гримасой боли на лице соврала она.

– Воды принести?

– Нет, не надо. Сейчас отпустит, – сказала Кира и потихоньку начала распрямляться, но рвота опять подала свои опознавательные знаки. Кире вновь удалось сдержать ее.

Ребров жестом позвал молодого лейтенанта:

– Личность жертвы установлена?

– Никак нет. Работаем над этим.

– Понятно, – недовольно выдал он.

Ливан остановился у забора с восточной стороны и что-то пристально разглядывал, присев на корточки. Ребров кивнул Кире, и они оба направились к датчанину.

– Что у тебя?

– Полагаю, тело перекинули через забор с этой стороны, – продолжая смотреть вниз и подсвечивая себе фонариком телефона, ответил он на вопрос Киры.

– С чего ты это взял?

– На теле девушки есть повреждение в виде вертикального среза кожного покрова примерно в пятнадцать – двадцать сантиметров? – вопросом на вопрос ответил датчанин.

– Ты же не подходил к трупу! – с явным удивлением произнесла Кира.

– Так есть или нет?

– Да, есть. На спине жертвы отсутствует кожа, и примерно такой длины. Но как ты…

Олсен прервал вопрос капитана Виннер жестом. Не поднимая взгляда и продолжая разглядывать основание забора, он указал пальцем вверх. На сварной металлической конструкции, в самой верхней ее точке, с острого декоративного элемента, выполненного в виде пиковой масти, свисал лоскут человеческой плоти. От увиденного Киру всё-таки вырвало.

– Да что ты, блин, пила такое, что тебя полощет весь день?! – подав напарнице платок, поинтересовался Ребров.

– Пусть криминалисты поработают со следами, пока осадки их не уничтожили. – Ливан поднялся и посветил фонариком за забор. – А еще нам нужен кинолог. Сейчас. – От слова «кинолог» на душе датчанина стало одновременно и тепло, и грустно. – А вот и они. – Ливан указал на одну из стен храма, которая была явно чем-то облита.

Подойдя ближе, полицейские увидели удивительную картину. Каждый кирпич в стене имел свое имя. Имена были и женские, и мужские. Буквы были тусклыми, так как остаток верхней краски растворился не полностью. Ребров подошел к стене и поднял лежащую рядом с ней пластиковую канистру. Она была пустой.

– Какой-то растворитель, – осторожно поднеся тару к носу, заключил полицейский.

– Бьюсь об заклад, это ацетон, – смело предположила Кира.

– А что это за хрень с именами? – спросил Ребров и, подойдя вплотную к стене, начал читать каждое из явившихся. – Мария, Сергий, Валентин, Ирина, Иоанн, Алина, Алексей, Кирилл…

– Это имена инвесторов, – даже не пытаясь найти этому слову подходящий в этом месте синоним, ответил Ливан.

– Не инвесторов, а жертвователей, – поправила его Кира.

– Люди давали деньги на конкретный кирпичик, которому присваивали их имя. Как говорится, храм строили всем миром. И так от основания до купола.

После окончания краткого ликбеза в исполнении иностранца девушка перекрестилась трижды.

– Более двух веков назад его взорвал Наполеон, а теперь над ним глумится какой-то псих, – продолжил Ливан, чем очень удивил русских полицейских своими познаниями в истории. – «Википедия», – монотонно добавил он, тем самым раскрыв свой секрет.

Спустя час в распоряжении полицейских был кинолог в сопровождении немецкой овчарки. Не упустив возможности прикоснуться к наилучшему, по мнению Ливана, представителю фауны, он нежно погладил пса по кличке Рэм. Виннер и Ребров увидели Ливана в новом свете. Черствый, порой грубый и бесцеремонный мужчина так нежно обнимал и гладил служебную собаку, что хотелось ставить лайки этому мимимишному контенту.

Группа в составе семи человек вместе с кинологом выдвинулась в восточном направлении от места, где была обнаружена срезанная плоть жертвы.

Рэм взял след очень быстро и направился к Неве. Вдоль реки пес уверенно шел по следу, вынуждая полицейских двигаться всё интенсивнее. Высокий слой снега, сверху покрытый коркой, заставлял потеть и напрягаться всему организму. Ребров, тихо матерясь, сплевывая по сторонам и переводя дыхание, шел последним, в то время как Кира и Ливан не отставали от кинолога и собаки ни на шаг. Все промокли практически до колен. Внезапно группа остановилась. Ветер неожиданно усилился, и Рэм начал суетиться у места, где набережная параллельно граничила с местным автовокзалом.

– Что с ним? – немного отдышавшись, обратилась Кира к кинологу.

– Чувствуете запах хлора? – неожиданно спросил тот.

Все, приложив некоторое усилие, начали жадно вдыхать ноздрями воздух.

– Я скорее чувствую запах своего школьного сортира, – подойдя к общей группе, съязвил задыхающийся от быстрого шага Ребров.

– Тот, кто шел этой дорогой, явно знал, как сбить служебную собаку со следа, – резюмировал кинолог, указав на желтоватую массу, обильно рассыпанную на снегу.

– Спасибо, дружище! – Ливан ласково потрепал за холку овчарку и направился в сторону автовокзала.

Виннер и Ребров отпустили группу и присоединились к датчанину. Спустя несколько минут они стояли в центре парковки рейсовых автобусов и маршруток. Ливан внимательно сканировал местность.

– Что мы тут ищем? – спросил Ребров, отчаянно пытаясь вынуть из ботинок набившийся в них снег.

– Камеры наблюдения, – словно прочитав мысли Ливана, ответила Кира. – И место, где водитель остановил машину с трупом так, чтобы не было видно его выгрузки.

Спустя час системный администратор местного автовокзала предоставил полицейским видео с камер за последние двадцать четыре часа. Кроме того, Ливан настоял на том, чтобы последние часы записей с камер наблюдения на территории храма также были переданы для изучения.