Текст книги "В погоне за «Белым зайцем»"

Транспортировщик

7 января 2022 года

– Ты так и не взглянул на труп. Почему? – уже на пути в Питер, управляя служебной машиной, Ребров обратился к задумчивому Ливану.

– Я не нашел бы там для себя ничего нового, – рассматривая в окно заснеженные деревья вдоль трассы, ответил датчанин. Они казались ему неимоверно огромными, по крайней мере выше тех, которые он видел в Дании.

– Есть понимание, что делать дальше?

– Пересмотрю всё, что удалось получить с камер. Он должен облажаться на чужой территории.

– А если она не чужая?

На этот вопрос у Ливана не было ответа.

– Нам нужно узнать о жертве как можно больше. Вдруг окажется, что девушки как-то связаны между собой? – присоединилась к беседе мужчин Кира.

– Но ведь в Дании таких связей не было? Верно ведь, Лева? – Ребров, смотря в зеркало заднего вида, обращался к по-прежнему задумчивому датчанину.

Ливан утвердительно кивнул и подытожил:

– Все жертвы были незнакомы друг с другом.

Внезапно раздался звонок на мобильный Киры.

Она внимательно выслушала собеседника и, закончив разговор, обратилась к Олсену:

– А вот и нестыковка, Лева. У нашего трупа сломана шея.

Ливан от услышанного нервно встрепенулся, и его ладони моментально покрылись потом. Это означало только одно: что-то его шокировало.

– В это трудно поверить, но… – запнувшись, он продолжил: – У БЗ появился сообщник.

Кира и Сергей тревожно взглянули на уверенного в своем предположении иностранца.

«Перелом позвоночника шейного отдела» – такая размытая формулировка была указана в копии предварительного заключения от судмедэкспертов.

– Если предположить, что данную травму можно было получить во время транспортировки трупа, точнее, в результате перекидывания тела через забор в том месте, где был обнаружен фрагмент кожи, то перелом вполне объясним, – держа в руках предоставленный из отдела экспертизы документ, Аганов вслух рассуждал перед сидящими в кабинете датчанином, капитаном и лейтенантом. Не придавая значения ранее объявленной отставке бывшего комиссара, полковник как ни в чем не бывало продолжил монолог. – Также нам стало известно, что эта жертва имеет много общего с девушкой, ранее убитой в Кингисеппе.

Все трое слушателей тут же встрепенулись: информация о связи между жертвами была как поворот, которого не было на карте.

– Екатерина Сергеевна Москвина и Виталина Альбертовна Козлова – воспитанницы Лужского дома ребенка. Более того, они одногодки! – победоносно завершил свою речь полковник.

Эта новость как гром среди ясного неба обрушилась на полицейских и датчанина.

«Вот и долгожданная связь!» – в унисон промелькнуло в головах сыщиков.

– Что скажете, господа? – положив на стол отчет, открытым вопросом обратился Аганов к переглядывающимся между собой следователям.

Первым, и, как всегда, не стесняясь в выражениях, высказался лейтенант.

– Я не знаю, но эта хрень всё больше и больше мне напоминает ритуальное убийство от обиженного священника. Прости господи. – Ребров едва заметно перекрестился.

– Церковь. Сироты. Поджог и удушье. Жертвы девушки. И всё это объединяется в сплошное безумие… – опустив задумчивый взгляд в пол, вслух рассуждала Кира.

– И две страны. Дания и Россия, – в свойственной ему нордической манере добавил Ливан.

– Надо ехать к этому больному! Ну этому, бывшему директору! И трясти его, пока не скажет, что за херь произошла при его правлении! – не скрывая своих искренних чувств, выдал Ребров.

Аганов молча стоял и смотрел на лица подчиненных.

– А Сухого объявили в розыск? – обратился к полковнику Ливан.

Тот утвердительно кивнул и цыкнул, что означало, что пока поиски пропавшего охранника безуспешны.

– Получается, что ниточка нашего клубка ведет к бывшему директору и охраннику? – задала риторический вопрос Кира.

– И к тому, кого нам нужно увидеть на изъятых видео, – в своей нордической манере добавил комиссар.

– Кого ты имеешь в виду, Лева?

– Того, кто принес тело последней жертвы. Транспортировщика. Назовем его так, – глядя в удивленные глаза полковника, ответил датчанин.

Опережая вопросы коллег, Кира решила объяснить.

– Дело в том, что тело Москвиной Екатерины от тел других жертв, в том числе и датских, отличает шейный перелом, возникший, вероятно, при транспортировке убитой сообщником…

Поскольку последнее слово капитан произнесла выразительнее остальных, глядя на Ливана, он и продолжил мысль:

– Действительно, я считаю, что есть еще один человек, который исполняет приказы. Он неосторожен и явно мотивирован или же завербован БЗ.

Больше слушать и терять времени Аганов не собирался и поэтому приказал начать подробный разбор изъятых с камер наблюдения на автовокзале и в церкви видео.

Хач

7 января 2022 года, 23 часа 15 минут

– Ну что там у тебя?

– Пока пусто, – зевая и потирая глаза, ответил Сергей Кире.

– Я уже по второму кругу смотрю и ничего необычного не вижу. Давайте хоть пиццу закажем? – словно капризный ребенок, выпрашивал лейтенант, а когда ему разрешили взрослые, радостно набрал номер любимой пиццерии.

Спустя пятнадцать минут Ребров вошел в помещение с тремя коробками, исходящий запах от которых заставил пустые желудки полицейских аплодировать урчанием. Все трое принялись уплетать еще горячие куски «Пепперони», «Маргариты», и, конечно, не обошлось без так обожаемой лейтенантом пиццы «Четыре сыра». Всё это полицейские с удовольствием запивали холодной газировкой.

– Представляете, приехал этот хачик. – Виннер и Олсен недоумевающе взглянули на Реброва, но тот невозмутимо продолжил: – Ну курьер, имею в виду. Чурка.

Кира, увидев за спиной Сергея силуэт человека, пальцем покрутила у виска, смотря в глаза лейтенанту, но было уже поздно.

– Хач по-армянски переводится как «крест». Тебе «крестик» еду привез? – внезапно из-за спины Сергея послышался голос Аганова.

Ребров покраснел и даже перестал жевать от такой неловкой ситуации.

– Ну продолжай, Сережа! Что дальше-то было? – Как ни в чем не бывало полковник взял кусок пиццы и присоединился к поздней трапезе.

Ребров нервно засуетился, но подобрать слов с извинениями не смог, поэтому робко продолжил:

– Ну это… Он приехал, а его сумка такая огромная…

Аганов, продолжая с аппетитом поглощать кусок «Маргариты», пилил взглядом Реброва, и тот от волнения положил свою пиццу на стол.

– Извините. Я не хотел никого оскорбить, – наконец-то он решился.

Но полковник продолжал молчать, что было хуже, чем если бы он публично отчитал подчиненного-шовиниста. Кира, которой всегда было присуще обостренное чувство испанского стыда, в своем благородном и интеллигентном стиле разрядила обстановку.

– Так что там с сумкой, Сережа? Интересно же! – она незаметно кивнула Реброву, кинув тому «спасательный круг».

– В общем, сумка была такой огромной, что я на миг представил, как курьер в нее прячется.

Повисла небольшая пауза, после которой Аганов, прикрыв набитый рот, вдруг закатился в гомерическом хохоте. Затем его поддержала Кира. И Ребров, наконец выдохнув, робко улыбнулся. Аганов смеялся и, показывая жестом рост курьера, всё сильнее и сильнее раскручивал свое воображение.

– Что ты сказал?! – внезапно прервав веселье, громко с гримасой «эврика!» на лице спросил Ливан у Сергея.

Смех постепенно стих, и до всех моментально дошло, к чему ведет Олсен. Четверка ринулась к столу, где перед перекусом просматривали видео с автовокзала. Проворнее всех оказалась Кира.

Отмотав файл видео на нужный момент, она откинулась на кресле и выдала вслух:

– Так вот почему шея второй девушки была сломана…

На экране был запечатлен мужчина с огромной сумкой за плечами. На сумке был узнаваемый логотип компании по доставке еды, но ее размеры явно отличались от обычных. Могло сложиться такое впечатление, что курьер доставлял заказ на целый свадебный стол. Лицо мужчины было спрятано под балаклавой, из чего само собой напрашивались два вывода. Во-первых, было холодно, а во-вторых, человек явно не хотел показывать свое лицо, так как наверняка знал о наличии камер на территории автовокзала. В очередной раз просмотрев его путь в сторону церкви, полицейские уже не сомневались, что сумка за плечами была весьма тяжелой. Мужчина прилагал определенные усилия, неся ее за плечами.

– Получается, что наш транспортировщик нес тело от автовокзала до церкви на плечах. А как он его доставил до вокзала? – принялась размышлять Кира. – Либо на своей машине, либо…

– Либо купил билет на автобус и в багажном отделении провез, при этом чертовски рискуя, – почти одновременно и практически дословно произнесли Ребров и Ливан.

– А меня больше интересует, кто этот доставщик трупов и как он связан с БЗ! – воскликнул Аганов, и все в словах полковника уловили отсутствие сомнений по поводу существования маньяка. – Виннер, поезжай домой и выспись, а завтра утром с Левой отправляйтесь к бывшему директору. Выясните, знает ли он нашего пропавшего охранника. И пусть выкладывает всё о пожаре, иначе, скажи, натравим журналистов и они снова поднимут былую «славу» о нем.

– Точно! Этот старый перд… – начал было Ребров, но, вовремя остановив свой пыл, продолжил: – Этот директор очень боится СМИ. Надо этим и козырять.

Полковник с иронией посмотрел на «капитана Очевидность», улыбнулся, а затем, похлопав по плечу «отличника», сказал:

– А ты, «гений сыскного дела», поезжай на автовокзал и выясни, на чем этот персонаж в итоге туда приехал.

– Нет. Лучше не так. Найди его обратный путь. Наверняка камеры зафиксировали движение одиноко подозрительного автомобиля в такой поздний час, – Ливан в своей дерзкой манере вмешался в приказ полковника.

Все присутствующие уже привыкли к поведению иностранца, и поэтому Аганов дружелюбно подытожил:

– А теперь всем вольно.

Он посмотрел на свои часы и недовольно покачал головой. Часы показывали четверть третьего ночи.

Прошлое убьет настоящее

7 января 2022 года, 7 часов 15 минут

«Тройка» БМВ хорошо держалась на заснеженной дороге. В машине было тепло, чисто и вкусно пахло цитрусовым ароматам.

«Только аккуратному и любящему своего железного коня водителю удается держать его в таком лоске», – подумал Ливан, уютно расположившись на удобном сиденье авто. Как всегда улыбчиво поприветствовав пассажира, Кира передала датчанину папку с файлами.

– Что это?

– Там архивные фото бывших сотрудников и выпускников детского дома. В том числе и Сухого Сан Саныча.

Ливан раскрыл папку и начал изучать ее содержимое, но что-то отвлекало его внимание. Спустя мгновение он понял, что именно. Руки девушки, держащие спортивный руль, магическим образом притягивали его взгляд. Ливан и раньше замечал свой фетиш любоваться этой частью женского тела как-то по-особенному. По его собственному убеждению, именно руки проясняли многое в человеке, а если быть точнее, то форма ногтей. И даже не наличие и качество маникюра и не цвет лака, а именно форма.

Форма и здоровый естественный цвет ногтей Киры, по мнению Ливана, были идеальны. Однажды ему на глаза попала медицинская статья «О чем говорят изменения ногтевой пластины». В ней автор подробно описывал особенности и диагноз каждого случая. Например, желтизна ногтей свидетельствует о проблемах с печенью или о нарушении работы желудочно-кишечного тракта, а белые точки и полоски – о нехватке в организме цинка, меди и йода. Но Ливана интересовала именно форма. Он многое знал о деформации ногтей: и о онихолизисе – отслоении ногтя, и о изменении ногтевой пластины под названием «пальцы Гиппократа» – широкие и выпуклые ногти, но самой отвратительной для придирчивого взгляда датчанина была микронихия – уменьшение ногтя. Погрузившись глубоко в память о своих медицинских познаниях, Олсен не заметил застывшего на нем взгляда Киры.

– Что-то не так? – с улыбкой спросила она, переводя взгляд на свой маникюр.

Ливан, очнувшись, тут же покраснел и невнятно буркнул:

– Нет-нет, всё окей. Просто задумался.

– О чем?

Пойманному с поличным мужчине пришлось импровизировать на ходу.

– Думаю, с чего начать разговор со стариком, ведь ему терять нечего. Может и не пустить нас в дом.

– Тогда позвоним ребятам из «Фонтанки», а они уж постараются пошуметь на страницах своей газеты. Точно знаю одного такого. Кстати, друг полковника, Демисом зовут. Он душу продаст за хороший материал. Аганов его частенько подкармливает.

Спустя час «тройка» остановилась у знакомых ворот. Кира смело постучала кулаком по их железным створкам. Несмотря на хрупкое телосложение девушки, ее удары показались Ливану весьма тяжелыми и уверенными. Собаки в округе тут же заполнили утреннюю морозную тишину лаем.

Знакомый голос за воротами крикнул:

– Заходите! Открыто.

Отворив одну из створок, Ливан вошел во двор первым и, увидев на пороге дома человека с поднятым ружьем, резко рванул назад, толкнув Киру с такой силой, что девушка, словно провинившийся котенок, которого швырнули за порог дома, оказалась на снегу. Оглушительный хлопок и раздирающий звон картечи сопроводили падение капитана.

– Politi! Skyd ikke![23]23
  В переводе с датского: «Полиция! Не стреляйте!»


[Закрыть] – крикнул иностранец.

Кира не сразу поняла, почему она лежит на снегу, а датчанин, прильнув спиной к уцелевшей части ворот, кричит на датском.

– Ну что же вы, сукины дети, стесняетесь?! – явно не трезвым голосом выкрикнул хозяин дома, а затем неловкими движениями перезарядил знаменитый на всё постсоветское пространство ИЖ-27.

Ливан дал знак Кире о заходе во двор со стороны соседнего участка, а сам тем временем перешел на русский.

– Николай Николаевич, мы из полиции. Перестаньте стрелять. Мы просто хотим поговорить.

Пока Олсен включал переговорщика, Кира лихо преодолела кирпичный забор соседнего дома и, осторожно продвинувшись вдоль общего ограждения, встала на одну линию со стрелявшим. Сквозь щель между стыками конструкции из профнастила она увидела человека с агрессивным выражением лица. Из одежды на хозяине дома были только старые тренировочные штаны. От некогда увиденного ранее интеллигентного экс-директора детдома не осталось и следа. Растрепанные седые волосы, слезы вперемешку с соплями на усах и босые ноги, стоящие на снегу, рисовали образ полностью отчаявшегося человека. Не теряя самообладания, Кира продолжила продвигаться вглубь участка, протискиваясь между ограждением и стеной соседнего дома, из окна которого на нее почти в упор смотрела молодая женщина, крепко прижимавшая к груди младенца. Ее глаза были наполнены страхом и тревогой. Выстрел, несомненно, напугал ее и нарушил сон малыша. Приложив палец ко рту, а затем не без труда вынув полицейское удостоверение, Кира показала его женщине. Та, одобрительно кивнув головой, отошла от окна.

– Николай, прекратите! Это ведь уже покушение на убийство сотрудников полиции! – продолжал отвлекать внимание мужчины с ружьем датчанин.

Вторая попытка попасть в него не заставила себя долго ждать. На этот раз попадание пришло именно в то место, откуда Ливан кричал старику. От молчания после выстрела Киру охватила дикая тревога и ледяная дрожь окутала ее тело. Организм Виннер, как не раз уже случалось с ним, переключился на повышенные обороты. Капитан с такой силой ударила ногой по профлисту забора, что тот, словно фанера, вылетел в сторону стрелявшего. Сработал эффект неожиданности – старик рванул назад, оступился и рухнул с ледяного крыльца затылком вниз. Алая кровь хлынула на белый снег. Подскочив к хозяину дома, Кира тут же отбросила ружье на безопасное расстояние, а затем, нащупав слабый пульс, рванула к воротам в ожидании худшего.

– Jeg er her[24]24
  В переводе с датского: «Я здесь».


[Закрыть], – услышала она знакомый иностранный акцент за спиной и обернулась. К ее радости и удивлению, Ливан, словно Гудини, оказался у крыльца дома.

Склонившись над стариком, он аккуратно подложил свою ладонь ему под голову, а услышав слабый стон из его уст, поднял экс-директора, словно пушинку. Эта благородная картина напомнила Виннер один из памятников на Мамаевом кургане, где один боец Красной армии выносит раненого товарища с поля боя на своих руках.

Спустя полчаса Николай Николаевич полностью пришел в себя, отделавшись лишь испугом и небольшим рассечением затылочной части. Кира, обработав рану, перевязала старику голову, а затем, подложив под нее подушку, удобно усадила хозяина дома на диван. Старик виновато молчал и лишь на вопрос Ливана, есть ли разрешение на оружие, утвердительно кивнул.

– Вот как мы поступим, Николай Николаевич, – уверенным тоном начала Кира. – Вы расскажете нам всё о таинственном пожаре, а мы забудем о покушении. Идет?

Старик недоверчиво взглянул исподлобья на Киру, затем на Ливана.

– Я бы согласился на твоем месте, – иронично и на «ты» посоветовал бывшему директору детдома Олсен, а затем выложил перед ним групповое фото, на котором лица двух маленьких девочек были обведены красным маркером. – Помнишь их? Виталина и Екатерина. – Запечатлев реакцию старика, Ливан продолжил: – А вот тоже они, но только немножечко постарше и немножко мертвые.

От иронии, звучащей в голосе Олсена, Кира была не в восторге, но прерывать опытного комиссара не посмела.

Неожиданно Ливан хлопнул ладонью по столику, на котором лежали фотоснимки, с такой силой, что деревянная конструкция издала хруст и фотографии упали на пол. Кира и экс-директор почти одновременно вздрогнули от внезапной выходки Ливана, и если первая быстро восстановилась, то второго начало потряхивать и он испуганно вжался в диванную спинку. Кира с трудом сдерживала эмоции, но, приложив усилия, решила просто наблюдать.

– У тебя есть минута, чтобы начать говорить, иначе… Как там эта газета называется? – внезапно обратился Олсен к девушке.

Кира не сразу поняла, о чем речь, но после всё же сообразила и выпалила:

– «Фонтанка».

– Вот. Слышишь, «Фонтанка» тобой уже интересуется. Говорят, главный редактор уже доверил кому-то…

– Всё! Хватит! Я буду… – прервав Ливана, сказал старик и снова стих.

Ливан и Кира замерли.

Тяжело вздохнув и отведя голову в сторону, Николай Николаевич начал свой рассказ:

– Был у меня в штате тогда один заведующий хозяйственной частью. Исполнительный, пунктуальный, не слишком разговорчивый парень.

Видимо, от воспоминаний у повествующего пересохло в горле, и Кира поднесла ему стакан с водой. Старик жадно отхлебнул и поставил стакан рядом с собой.

– Спасибо, – тихо поблагодарил он, а затем продолжил: – И вот я начал замечать, как он спустя год работы очень сдружился с одной из воспитанниц. То конфеты какие принесет, то журналы глянцевые, то и вовсе деньги подкидывал, поговаривали. Ну, я вызвал его на разговор. Он сперва отрицал всё, а когда я надавил… – прикрыв глаза от боли в затылке, старик продолжил: – Он разрыдался и сказал, что сильно она ему сестренку его погибшую напоминает.

Николай Николаевич трясущимися руками вновь поднес стакан ко рту и сделал очередной жадный глоток. Вытерев бледные узкие губы, он вернулся к истории.

– Я его предупредил, что еще раз повторится – уволю. Он пообещал и держался до…

– До пожара? – предположил датчанин.

– Да нет. До того, пока… – старик, смутившись, посмотрел на Киру и, подавшись вперед, ближе к Ливану, деликатно, почти шепотом, произнес: – Пока члена своего не лишился.

От услышанного у Киры закололо снизу живота, а Ливан с покерфейсом продолжал внимательно слушать.

– В одну из его смен. Ночью. Кто-то облил ему причинное место ацетоном и поджег.

– Ацетоном?! – тут же переспросила Кира.

– Точно, им. После в его кладовой, где он, оказывается, и пил, и кровать себе тайком соорудил, нашли пустую тару от ацетона.

– А убитые девушки имеют к этому событию отношение? – смотря прямо в глаза экс-директору, задал вопрос Ливан.

– Кто конкретно устроил пожар, а точнее, поджог, установить не удалось тогда. Но головы полетели наверху, в том числе и моя, – глаза старика налились слезами. – Меня никогда так не унижали. На глазах у детей под конвоем вывели. А после включилась оголодавшая машина СМИ и устроила мне такой ад! – слезы, словно ручьи, заполнили морщины на лице несчастного человека.

– А девочек проверили врачи? К ним в итоге применялось сексуальное насилие? И что стало с пострадавшим завхозом? – спросила Кира, которой, конечно, было очень жаль старика и которая совершенно забыла о том, что меньше часа назад этот ковбой стрелял в них, будто в диких кроликов.

– Парень в ту же ночь пропал, а насчет девочек я не знаю.

– Как звали парня?

– Александр. А фамилия… дай бог памяти… Демидов вроде.

Фан-клуб БЗ

7 января 2022 года, 16 часов 15 минут

– Виннер, а если бы он застрелил кого-то из вас? Вы в своем уме?! Не могли без шума с ним поговорить? – Аганов, услышав подробный отчет о поездке, пребывал в ярости. – Хорошо, что не откинулся ваш этот «ворошиловский стрелок».

Кира молча слушала обвинения в свой адрес, но в этот раз они ее несильно тревожили. Она была рада тому, что им с Ливаном удалось узнать.

– Ну а у тебя, Сережа, что нового? Ты, надеюсь, в войнушки не играл в Кировске?

Ребров с глупой улыбкой посмотрел на начальника, затем встрепенулся и, демонстративно открыв новую записную книжку, с умным видом стал читать. Ни полковник, ни капитан никогда не видели, чтобы Сергей что-то записывал из услышанного и уж тем более зачитывал вслух, словно лейтенант Коломбо. Переглянувшись, Аганов и Виннер сдержанно улыбнулись, сообразив, что представление организовано для заморского гостя из далекой Дании.

– Мною были опрошены местные таксисты и привокзальные торговцы, – Ребров читал медленно, но с очень важным видом, и для полноты картины ему оставалось только деловито прохаживаться по кабинету.

Этот образ явно забавлял полковника, и он старательно пытался скрыть улыбку, приложив ко рту ладонь. Кира заметила резкий перепад настроения у Аганова, но не уловила ни одной эмоциональной вспышки у датчанина. Тот слушал внимательно, не отводя глаз от Реброва, словно ждал подтверждения своему предположению.

– Но результата это не принесло. Потом у территории вокзала мною был замечен человек без определенного места жительства. В простонародье бомж, – пояснил лейтенант, после чего Аганов не сдержался и разразился заразительным смехом, который зацепил и Киру.

Вытирая слезы платком, полковник с трудом выдавил из себя:

– Уважаемый Питер Фальк[25]25
  Актер, сыгравший лейтенанта Коломбо в одноименном детективном сериале.


[Закрыть], а Сережу Реброва позовите, пожалуйста!

Ребров, как всегда, не сразу понял юмор, а когда сообразил, то скорчил на лице недовольную мину. Он с досадой бросил блокнот на стол и упал в кресло, скрестив на груди руки.

– Ладно! Ладно! Не обижайся, – успокоив свое разыгравшееся настроение, сказал Аганов. – Ну что в итоге полезного ты выяснил?

– В итоге бомж сказал, что ночью, время не помнит, он, как всегда, рылся в мусорных урнах и заметил, как со стороны леса кто-то бежит, – обиженным тоном рассказывал Сергей, и от услышанного у Ливана блеснули глаза.

– И что полезного в этом?

– А то, что человек будто убегал от кого-то. А бежал он со стороны леса, как раз оттуда, где мы от церкви шли.

Все погрузились в задумчивое молчание.

– Леха, ну бомжа так зовут, сперва подумал, что пьяный какой-то дурачится, а когда увидел, в какую тот тачку сел, так и обомлел.

– Сел за руль? – внезапно ожил Ливан.

– Говорит, что на заднее сиденье белого «Мазерати» запрыгнул и машина, не включая фары, сразу уехала.

– Минимум двое получается. Что-то тут не так. Наш БЗ всегда в одиночку действует, а тут целый фан-клуб, – задумчиво произнесла Кира, одновременно пытаясь поймать реакцию Ливана, который что-то явно складывал в своей голове.

– Что скажешь, Лева? – очень проникновенно и с лисьим прищуром спросил Аганов.

– Всё слишком просто. И это больше похоже на подставу.

Всем стало ясно, что датчанин видит то, что им пока непонятно. Но вопросов больше ему никто задавать не стал.

– Мистер Коломбо, прошу вас выяснить, кому в нашем городе принадлежат все «Мазерати». Особенно белые. А вам, «кировские боевики», нужно искать пропавшего охранника. Сдается мне, это он по лесу бегал.