Текст книги "Лекции по истории позднего Средневековья"

Лекция 46. 8 апреля

Мы представили краткий очерк событий новой истории до половины XVII столетия. Мы видели, какие результаты имела 30-летняя война для Германии. Она выдвинула на театр истории государство, дотоле не имевшее влияния, – Швецию. Но положение, занятое ею, было искусственно, оно не было условлено природными средствами этого края. Швеция не к благу своему, а истощению стала так велика.

Преемницей Густава Адольфа была дочь его Христина. Во время ее малолетства заведовал делами канцлер Оксенштирн и Государственный совет. Государство должно было вести войну со значительным напряжением сил, хотя войско состояло преимущественно из наемников немецких, не шведов. Тем не менее напряжение государства было чрезмерно, так что Вестфальский мир шведов радовал, исключая, конечно, генералов. Положение ее в сущности сделалось лучше. Она присоединила обширные провинции Германии, которые при хорошем управлении могли удвоить материальные средства. Но главою государства была женщина, притом своенравная и жестокая. Расточительность, с которой она собирала ученых, доставила ей громкую и, конечно, незаслуженную славу. Она была плохой государыней, следовала только своим прихотям без определенной государственной цели и истинного желания блага народу. Купленные литераторы писали ей похвалы; Швеция уважала дочь любимого короля и была снисходительна к слабостям красивой и остроумной королевы. Но к концу ее царствования ропот был всеобщий. В припадке минутного негодования она решилась на поступок, которым давно грозила: она уступила престол Карлу Цвейбрюкенскому, X. По отречении она приняла католицизм, была во Франции, где обратила на себя общее негодование своим поступком с штальмейстером, зарезанным по ее повелению; потом уехала в Рим, собрала большую библиотеку и беспрестанно интриговала в Швеции, надеясь воротить престол.

Но преемник ее был также человек замечательный, хотя мало принесший пользы Швеции. Он принадлежал к числу офицеров 30-летней войны. Он желал доставить Швеции высшую славу, не понимая, что время таких великих вопросов прошло. Поводом к войне послужило в 55 г. несчастное состояние Польши. Никогда еще королевство не доходило до такого ослабления, как теперь, и виною этого были не внешние враги, но внутренние беспорядки, мятежный бунт шляхты, аристократизм высшего сословия, слабость королей, угнетение низших сословий. Польша завязала гибельную войну с казаками; внутри ее происходили беспорядки и мятежи. Этим положением воспользовался седмиградский князь Ракоцци и шведский король. Еще выступило тогда лицо важное, по той роли, которую играют его преемники, – курфюрст Фридрих Бранденбургский.

В 1640 г. вступив на престол слабого отца, этот курфюрст, Великий по прозванию, успел выторговать значительные уступки в Вестфальский мир. Это был человек большого ума, нетерпеливо сносивший вассальство от Польши. Курфюрст обещал со шведами действовать заодно против Польши. Первые движения соединенных войск были ознаменованы блестящим успехом; шведский король овладел Варшавой, в Велаусском договоре в 1657 г. сняли с курфюрста ленную зависимость. Он становится в числе могущественных князей.

После решительных успехов Карла он отстал от него, боясь, чтобы после не иметь дело с ним. Добросовестности и честности здесь нельзя искать, но он в своей политике был всегда чрезвычайно умен, чрезвычайно осторожен, зато и до бесконечности дерзок был он в одно и то же время. Он выиграл (и на счет) Польши и Швеции. Шведский король предложил курфюрсту и России разделить Польшу; с другой стороны, он думал об образовании одного великого скандинавского государства. Но Польша сделала последние усилия Россия объявила войну Швеции, Англия воспротивилась Швеции. Но король явился под стенами Копенгагена, Копенгаген сдался, но Карл внезапно умер. Преемником его был малолетний сын Карл XI. Швеция не могла продолжать борьбы и должна была согласиться на условия Оливского мира. Польша утратила Эстляндию, за курфюрстом Бранденбургским утверждена Пруссия в качестве самостоятельного владения, но внутри этих государств произошла большая перемена.

В Швеции получило значительный перевес дворянство, оно воспользовалось малолетством Христины и затруднительными обстоятельствами Карла X. Доходы короля сделались ничтожными. Теперь в малолетство короля оно дворянство окончательно обирало короля и таким образом вызвало реакцию. Совсем другие перемены произошли в Дании. Мы видели, на каких унизительных условиях вступали на престол датские короли, бывшие герцоги Шлезвиг-Голштинские. Они должны были обещать всякого рода уступки дворянству.

Каждый дворянин считал себя независимым князем, вешал пасторов, которыми был недоволен. От этого государство явилось до такой степени бессильным, несмотря на таланты Кристиана IV; особенно при Фридрихе III, когда Карл X напал на Данию. В течение 15 лет Дания заключила два невыгодных мира. В 1660 г. во время осады Копенгагена она спасена была только вмешательством иностранцев. Но в народе созрело сознание, что власть аристократии должна была быть смещена, и в том же 1660 г. собрался последний сейм датский. Здесь несколько отважных вождей составили партию, обманули вождей аристократической партии и предоставили Фридриху III неограниченную власть. Переход этот был незаметен аристократии во всем движении. Он облегчился мягким характером короля, но после аристократия потеряла великое значение, самодержавная власть утверждалась к благу страны. Сверх этих перемен чрезвычайно значительно выступил на сцену курфюрст Бранденбургский.

Государство его было еще незначительно по объему и народонаселению; он дал ему другое, нравственное значение, он дал понять, что во главе Германии должен стать протестант, и указал, разумеется, на себя. В эпоху распадения Германии он один показал себя достойным блюстителем германской чести и независимости.

Когда Людовик XIV хотел стереть Голландию, один он явился на помощь ей; пример был велик. Чтобы наказать его, Людовик XIV возбудил против него шведов, недавно заставлявших трепетать всю Европу. Они начали войну в 1675 г. С большими надеждами, выступили из Померании, заняли часть бранденбургских владений. Курфюрст воротился из Нидерландов, настиг их при Фербеллине и разбил. Эта битва принадлежит к числу важнейших по политическому значению. Этой битвой Пруссия внесла имя свое в число замечательных государств Европы. Искусственное напряжение Швеции кончилось. Еще великий курфюрст указал своим преемникам ту дорогу, по которой они пошли впоследствии.

К числу самых любопытных явлений принадлежит это образование прусского государства.[288]288
  Этому вопросу Т. Н. Грановский посвятил статью «О начале Прусского государства».


[Закрыть] Оно не состояло из одной какой-либо народности, но из разных племен германских, связанных договорами и трактатами. Дом герцогский связал их. Курфюрст сказал, что «на мече и науке должно быть основано значение этого государства без прошедшего, с одним будущим». Он создал небольшую, но превосходную армию, ученым образом образованную, с отличной артиллерией, которая могла присоединением своим дать перевес той или другой стороне, завел государственное хозяйство, заботился об народном образовании, как ни один из государей. Здесь его планы граничили с чем-то фантастическим: он хотел выстроить небывалый университет, создать для него особенный город, заключить особый трактат, чтобы это была неприкосновенная войною республика.

Разумеется, этот план был не по силам его, но он сделал бесконечно много для образования, и Пруссия шла этим путем до нашего времени: государство искусственное, но могущественное оружием и просвещением. Таково было состояние Северо-Восточной Европы.

Посмотрим на события другого рода, развивавшиеся страшным образом в Англии. В 1603 г. умерла Елизавета. Она назначила преемником Якова I, VI Шотландского; впервые соединились оба королевства под одним скипетром, но союз этот был только внешним; парламенты Эдинбургский и Лондонский недоверчиво смотрели на это, не допуская друг друга во взаимные права. Положение государя было и без того трудно, после такой великой королевы оно сделалось еще затруднительнее вследствие его недостатков. Он был, бесспорно, добродушный и ученый король, но притом человек, лишенный всякого характера и того качества, которое подданные высоко ценят, – личного мужества и достоинства. Несчастный случай детства сделал его смешным. Он был ранен кинжалом в заднюю часть тела, бежав, и на этот недостаток беспрестанно указывали современники, притом он был значительный спорщик, заика и говорил он очень дурно; он окружал себя любимцами хвастливыми и бесталантными, на которых падала ненависть народа. Его супруга была чрезвычайно расточительна. Величавый блеск Елизаветы заменился какою-то грубою роскошью; при дворе происходили настоящие оргии. Королю датскому дан был праздник и аллегория, где король играл роль Соломона; к нему на поклонение являлись цари и царицы восточные. Последние были дамы двора; не дойдя до престола, они попадали, сам король едва сидел, они все были нетрезвы.

Наконец, король был ревностным приверженцем епископской церкви, он хотел ее ввести и в пресвитерианскую церковь Шотландии. Это удалось ему, он дал епископство некоторым тамошним пресвитерианам. Протестантские секты роптали, католики тоже.

В 1605 г. католики составили страшный заговор с целью умертвить короля и весь парламент; заговор не удался, но он показал всю фанатическую ненависть. Литературное движение приняло грозный характер, в нем осмеивались поступки короля, и король не мог противопоставить всему этому своего влияния.

Елизавета осторожно обходилась с парламентом и мало относилась к нему. Но Яков был беспрестанно в долгу; в 1614 г. парламент отказал ему в требованиях; членов некоторых он посадил, но король от этого ничего не выиграл. В 1621 г. королю опять решительно отказали в деньгах; мера его вызвала протест парламента, король вырвал его [протест] из протокола, но протест уже разнесся. Трудно представить правление более неславное. С Испанией незачем и не вовремя он объявил войну и не вовремя принял мир. В Германии он не хотел подать помощи зятю своему курфюрсту Пфальцскому.

Он умер в 1625 г., оставив преемнику несчастное наследие своих ошибок. Карл I был важен с виду, задумчивый, одаренный благородными формами, смелый в случае опасности, но лишенный и великих талантов и решительности, необходимой в критические эпохи жизни; он должен был отвечать пред историей и за слабости отца, и за круто натянутые меры Тюдоров. При нем начался переворот, называемый Английской революцией. (Гизо, Histoire de la revolution d’Angleterre, два издания, последнее в 1641 г. Но это его сочинение при всех своих достоинствах далеко ниже Мэколи, английского государственного мужа, одно из превосходнейших творений, выходивших в истории в течение последних столетий, которое можно поставить рядом с великими произведениями Юма и Гиббона.)

Историю Английской революции часто сравнивали с французской. Аналогии эти только внешние, но в самом характере глубокая противоположность. Английская революция была вызвана не неизвестными стремлениями и чаяниями, не идеями абстрактными, но возникла из стремлений сохранить уже выработанные права народа.

Не забудем еще явления, которые значительно определяют характер революции Английской: влияние Священного писания на массы и религиозные вопросы. Эти вопросы были устранены в революции Французской.

Лекция 47. 11 апреля

По смерти Якова I вступил на престол сын его Карл I. Он нашел дела в дурном состоянии. Мнение народное было раздражено спорами покойного короля с парламентом; долги короля были значительны, лица, окружавшие покойного короля и вредившие его правлению, особенно герцог Бекингэм, остались во главе правления и даже получили еще большее влияние. Но, с другой стороны, были в руках короля значительные средства: Звездная камера, судившая преступления, и духовная комиссия. Мы видели в царствование Генриха VII, каким могущественным орудием в руках короля были такие исключительные судилища. В первый же год правления он должен был распустить два парламента, отказавшие ему собирать пошлины, фунтовые и тонную. Обыкновенно при начале каждого нового царствования парламент давал эти права на все царствование, первый же парламент теперь объявил, что даст только на год.

При таких неблагоприятных обстоятельствах началось правление, в одном 1627 г. король успел распустить уже два парламента. В 1628 г. он собрал третий, ему нужны были деньги, но парламент подал прошение о правах, самое важное в конституции. Собственно, он не выставлял никаких новых требований, но выбрал только из прежних законодательств все статьи о гражданской свободе и собственности граждан. Каждый не иначе мог быть взят под стражу, как при предъявлении акта осуждения. Этот билль подписал король с условием удовлетворения денежных требований короля; билль сначала возвратился с двусмысленною подписью, парламент ее не принял; чрез несколько дней король согласился скрепить его обыкновенной формой. Но парламент не остановился на этом. Уступив опять только на время пошлины, он требовал отменения правления герцога Бекингэма. Исполнение этого приговора отсрочено до следующего года. В промежуток случилось важное происшествие.

Бекингэм, честолюбивый, хотя не отличавшийся особенными дарованиями, затеял войну с Францией для помощи протестантам, осаждаемым Ришелье в Ля Рошель. Когда он отправлялся в поход, его зарезал ирландский офицер Фельтон. Его велено пытать, он сказал, что у него нет сообщников. С другой стороны, единогласный суд и адвокат объявили пытку незаконною; он не был пытан, но был тем не менее казнен.

В 1629 г. парламент собрался опять, опять с упорным сопротивлением. Можно сказать, что Карл сам унизил власть свою поступком не совсем прямым. В Лондоне разошлись экземпляры прошения о правах с первоначальною подписью короля, отвергнутою. Парламент нарядил следствие, типографщик объявил, что сделал это по воле короля. Парламент не производил далее следствия явно, чтобы не уличить короля, но велел уничтожить экземпляры. Спор опять завязался о деньгах; король настаивал на уступке, прибегнул к угрозам.

Члены парламента решились издать положения, которыми окончательно отказывали королю в правах собирать какие-либо пошлины.

Это была страшная сцена. Оратор нижней палаты, который должен был говорить об этом речь, получил приказание от короля удалиться. Когда речь началась, оратор остановился в намерении удалиться; члены взяли его за руки и запретили уходить, несмотря на его слезы. Надо было по форме, чтобы привратник удалился; его взяли под стражу, заперли двери, сделали протокол, и парламент разошелся сам. На другой день король распустил камеру лордов с жалобой на нижний парламент, но в сущности он остался без парламента. У него были теперь твердые и умные советники, некто Вендфорд, человек великих дарований и убеждений, но любивший строгий порядок и не любивший потому характера революционной жизни. Вендфорд откровенно выразил королю свои мнения, Карл возвел его в графство Стратфорда и возложил на него все бремя правления. Нет сомнения, что Вендфорд искренне желал блага Англии, но для этого он хотел уничтожить все прежние ее права.

Он советовал королю не созывать парламентов; в течение 11 лет король не собирал их, сам собирал пошлины, налагал произвольные подати. Между прочим, два факта можно указать, показывающие резкое состояние общественных мнений: поступок Гампдена и дело публициста Принна. Джон Гампден был один из самых богатых людей, человек значительного образования, скромный, пользовался большим уважением в том графстве, в котором жил. При раскладке податей на него пала самая ничтожная сумма, он отказался платить, говоря, что счел бы себя изменником, если бы заплатил запрещенное парламентом.

Он посажен в тюрьму, судьи не осмелились, однако, произнести над ним приговора. Он потерял много в денежном отношении, но поступок его прославился.

Принн был писатель и фанатик, мнения его были религиозные. Он издал памфлет в 1000 страниц – фолиант по-латыни.[289]289
  Речь идет о памфлете У. Принна о театре «Histriomastix» (1632 г.). После выхода этого памфлета Принна сразу же привлекли к суду.


[Закрыть] Он нападал здесь на обычаи придворные в тоне кальвиниста. В некоторых словах его нашли намеки на королеву, дочерь Генриха IV Французского. Он был предан суду, его приговорили к огромной пене, ему на площади отрезали уши, и он воскликнул: «Да здравствует король!». В тюрьме он велел пришить себе уши, и они опять выросли. Через три года они были опять отрезаны.[290]290
  Видимо, имеется в виду второй процесс У. Принна, когда в 1637 г. вместе с ним Звездной палатой были осуждены священник Бертон и доктор Баствик. Они были приговорены к высокому штрафу, отрезанию ушей у позорного столба и пожизненному заключению в крепости. Таким образом, Принн дважды был подвергнут наказанию путем отрезания ушей.


[Закрыть] Мнения, высказываемые в таких памфлетах, расходились, и в проповедях слышались горькие упреки королю. Карл шел весело к своей цели. Стратфорда отправил он наместником в Ирландию – эту беспокойную страну; он водворил там временный порядок, но, предвидя бурю, приготовил значительные средства для короля – войско.

Средства ирландские были готовы для личных целей короля. Так шли дела до 1638 г.

Тогда, довольный успехами своей политики в Англии, король решился перевести ее в Шотландию: здесь введена им новая литургия и Верховная комиссия для духовных дел. При первом богослужении новой литургии вспыхнул в Эдинбурге страшный бунт, а впервые он был поднят старухами, скамьями начавшими бить проповедника; из этой смешной сцены развился значительный мятеж. Все аристократы шотландские пристали на сторону оппозиции, подписали акт, которым обязывались защищать пресвитерианскую церковь против английского правительства.

Переговоры не послужили ни к чему, Карл должен был действовать силою, но не имел денег. Он обратился к четвертому парламенту в 1640 г. Парламент заговорил тогда другим языком, он потребовал уступки большей части королевских прав. Лорды не решились ничего сделать для короля, и осенью Карл должен был опять собрать полный парламент. Парламент прежде всего потребовал отмены злоупотреблений, потом, восходя мало-помалу выше, требовал, чтобы король признал исключительное право законодательства за парламентом, потом – на время войско, суды и т. д. Карл имел неосторожность выписать для совещания Стратфорда; он неохотно поехал, зная, что в Ирландии мог быть более полезен. Но он был смелый и неукротимый человек, явился в нижнюю камеру; при входе ему тотчас приказали стать на колена, Стратфорд смутился, его приговорили отправить в Лондонскую башню. Если б король был тверд теперь, он мог бы, по крайней мере, спасти жизнь его, но он молил о министре, а голова того была обречена. Вместе с ним осужден архиепископ Лондонский, Звездная камера была распущена; парламент оправдал действия шотландцев. Когда король поехал туда, там вспыхнул мятеж; католики вырезали протестантов. Это могло быть объяснено характером шотландцев. Но политические партии приняли это по-своему, назвали Карла виновником этого дела.

Между тем начался знаменитый процесс Стратфорда. Благороднее и тверже его в защищении себя трудно представить, он тронул до слез своих главных врагов, но не из личной ненависти они боролись с ним; приговор произнесен. Король колебался подписать, Стратфорд писал ему, что лучше утвердить, сам он не надеется на силы свои. В сущности, писав это, Стратфорд надеялся на короля, но Карл не имел твердости. Стратфорд умер твердо, покойно; в некоторых словах его вырвалось неуважение к королю.

Положение парламента теперь определилось ясно. Его убеждения религиозные были чисто пресвитерианские. Король должен был отправить во Францию супругу; в 1642 г. он сам удалился из Лондона в Йорк. Собственно, при нем уже не было людей, которые могли бы заменить Стратфорда. Самые талантливые лица стояли на стороне парламента. Замечательнейшим из лиц, последовавших за Карлом, был лорд Фалькен – одно из самых трагических и изящнейших, благороднейших явлений. Он был из аристократов, необычайно образованный, богато одаренный природою. Он стоял во главе оппозиции, но, когда требования ее пересилили меру, он перешел в посредники; но роль посредника была опасна, он остался в средине, на почве строгой законности. Когда король выехал, Фалькен с сокрушенным сердцем последовал за ним. Он думал, что права теперь на стороне короля, он служпл ему словом и кровью, он искал смерти и нашел ее в одном из первых сражений, не нося ни каски, ни панциря.

На стороне парламента были Гампден, Галлис, Пим, и начинала уже обрисовываться странная фигура Кромвеля. Это загадочное лицо подало повод к разноречащим толкам: одни видели в нем лицемера, другие – фанатика; может быть, в нем соединилось и то и другое.

О Кромвеле мы имеем превосходное собрание документов, изданных Томасом Карлейлем и послуживших основой известного труда.[291]291
  Видимо, речь идет о кн.: Merle d’Aubigne. H. Le Protecteur, ou la republique d’Angleterre aux jours de CromwelL P., 1848, автор которой в предисловии отмечает, что данная работа композиционно и по существу является продолжением его сочинения «Histoire de la Reformation». Вероятно, об этом было сказано Грановским, что и нашло отражение в записи лекции студентом.


[Закрыть] Из них видно следующее: во-первых, Кромвель не был человеком низкого происхождения, принадлежал к одной из самых знатных фамилий; получил отличное образование, с молодости отличался мрачным и задумчивым характером, ведшим его к мистицизму. На 1617 г. он должен был оставить ученые занятия и воротиться домой, чтобы принять управление домом по смерти отца. Здесь он посвятил себя чтению религиозных книг; политических убеждений у него не было еще. Он был еще в первых парламентах против короля, но он не играл роли особенной, ибо не владел красноречием, редко вырывалась у него ясная речь, так как в самой голове его не было еще ясности и определенности. Он отказался от дальнейшей борьбы с королевской властью, хотел уйти в Америку и создать себе новую родину, где бы его убеждениям было полное место. У него готово было даже место на корабле, где должны были отправиться и Гампден, и Галлис, но их застало повеление короля не выезжать.

В 1642 г. его убеждения установились; он принадлежал к людям, требовавшим неограниченной свободы форм, и потому он оказывал другим религиозным сектам презрительную терпимость;[292]292
  Имеется в виду покровительственное отношение Кромвеля в ранний период его деятельности к различным религиозным течениям.


[Закрыть] во всякой форме он видел стеснения религиозной свободы, он умел ими только пользоваться. В 1642 г. король позвал в Йорк своих приверженцев, около 30 лордов и 60 членов нижней камеры. Он повестил, что созывает людей для защиты себя; к нему явилось дворянство и регулярное войско. Таким образом, в сущности, король был сильнее парламента. На стороне парламента было только среднее сословие; низшее – не знало, на какой стороне стать. У короля недоставало одного – денег, которыми парламент располагал. В среднем сословии выразилось страшное участие к делу парламента; женщины несли свои наряды, мужчины – посуду; собрали несколько полков, Гампден принял начальство над полками, частью на его счет вооруженными.

Война началась не совсем успешно для парламента. Он военачальником назначил Эссекса, он был искусный полководец, но не действовал решительно, ожидая полюбовной сделки.

Королевское войско одерживало частые успехи над необученным войском парламента. Эссекс в 1644 г. передал начальство Ферфаксу, человеку больших дарований, но не имевшему своего характера и находившемуся под влиянием своего лейтенанта Кромвеля. Видя частые поражения парламента со стороны короля, Кромвель выпросил позволение набрать особый полк; он составил его из религиозных фанатиков: «С ними я смело пойду в битву, – говорил он, – ни у одного из них не дрогнет рука против самого Карла». Эта армия сокрушила дисциплину и превосходство оружия короля – король был разбит два раза…[293]293
  Видимо, имеются в виду решающие победы парламентских войск при Марстон-Муре (2 июля 1644 г.) и при Нэзби (14 июня 1645 г.).


[Закрыть] Лично он показал много храбрости, может быть, даже характер полководца. Но успех войны был решен не воинскими талантами, а горячими убеждениями религиозных фанатиков.

В 1646 г. король бежал в лагерь шотландский в Северной Англии и просил защиты. Шотландцы выдали его за деньги англичанам. Когда его везли в Лондон, на дороге встречал его народ почтительно, с криками любви. Король надеялся: надежды его не оправдались.