Текст книги "Коммерция"

Глава 11. Переключение сознания

С утра настроение было кислым. Я ехал с дачи в город, в свой офис, и грустные мысли крутились в моей голове по замкнутому циклу. В квартиру я решил не возвращаться. И теперь мне предстояло ежедневно проводить в дороге на час больше.

Однако, личное личным, а жизнь шла своим чередом. Мой друг Саша Гольдман, конечно, сразу уловил мою меланхолию. Я признался ему, что ушел от Лены, что съехал на дачу. Саша посоветовал мне не зацикливаться на семейных неурядицах, а переключиться на что-нибудь другое. Он подал идею сходить в гости к его знакомым после работы. «Нужно тебе отвлечься, переключить сознание», – сказал он. И я поддался на уговоры.

На этот раз Гольдман затащил меня на квартиру к своим друзьям-журналистам. Они дружили со студенческой поры. Коллеги Саши жили в старой, не ремонтированной много лет двушке, с характерным для старого фонда высоким потолком где-то во дворах-колодцах в районе пересечения улиц Марата и Разъезжей.

Поначалу среди друзей Саши я почему-то чувствовал себя не в своей тарелке. Во-первых, там все ели только вегетарианскую еду. А, во-вторых, постепенно я оказался вовлеченным в разговоры с незнакомыми людьми, показавшимися мне очень странными. Они интересовались эзотерикой и политикой и все время говорили на эти две темы.

– Собчак зря переименовал наш город в Санкт-Петербург, – говорил мне какой-то бородач, – по нумерологии ни в коем случае так переименовывать было нельзя! Вот Петроград – это совсем другое дело. Благоприятное сочетание цифр. Надо было переименовать в Петроград.

Я не знал нумерологии, однако не хотелось прослыть полным невежей, и я возразил, что Санкт-Петербург тоже, конечно, весьма просчитанное название. На что мой бородатый собеседник всерьез распалился и начал, усиленно жестикулируя, доказывать мне, что в слове «Петроград» гораздо более удачное и благоприятное соотношение цифр.

В этот момент у входа позвонили, образовалась толчея в прихожей, пришли еще несколько гостей.

– О, какие люди! Это же наш гуру пришел! – обрадованно воскликнул бородач, протискиваясь к вошедшим.

Я двинулся за ним в сторону прихожей, и увидел двух невзрачных женщин неопределенного возраста и мужчину среднего роста и телосложения, лет сорока пяти, в синем свитере и джинсах не первой свежести. Его худощавое лицо было гладко выбрито, а серые глаза окружали глубокие тени, отчего создавалось впечатление, что вошедший смотрит отрешенно и, вместе с тем, изучающе.

– Это гуру? – спросил я бородача тихонько, кивая в сторону вошедшего.

– Это наш гуру, – подтвердил бородач и представил меня вошедшему.

Гуру представился по-простому:

– Петр Иванович, инженер.

Потом все прошли в комнату и стали рассаживаться за столом. Было тесно, посадочных мест не хватало, и я предложил гуру место на диване рядом со мной.

– Я чувствую, что у вас серьезные проблемы, молодой человек, – неожиданно заметил мой новый знакомый, уминая салат.

– Как вы догадались? – спросил я.

Петр Иванович перестал жевать, усмехнулся и сказал:

– Несложно догадаться. Хотя бы по вашему грустному виду. Что у вас произошло?

– Так, личные неурядицы. Расстался с женой, – пробормотал я.

– Я сразу почувствовал, что вы нуждаетесь в помощи, – проговорил Петр Иванович.

Я ужаснулся. Насколько же жалким, наверное, я выгляжу, раз человек, впервые увидевший меня пару минут назад, сразу предлагает мне помощь.

– А чем вы можете мне помочь? Мы же едва знакомы, – сказал я.

Гуру нисколько не смутился. Только пристально посмотрел на меня. Потом серьезно произнес:

– Именно таким как вы, колеблющимся молодым людям, мы и помогаем духовно.

– А вы представляете какую-то благотворительную организацию? – задал я вопрос.

Петр Иванович кивнул:

– Да, можно сказать и так. Иерархию Духа.

– Так вы к религии имеете отношение? – осторожно поинтересовался я, подумав, что напоролся на банального сектанта.

– Нет. Иерархия Духа – это из сочинений Николая Рериха, мыслителя и художника. Я говорю о духовности, о духовном выборе. Вот вы, молодой человек, колеблетесь в своем духовном выборе. И это очень заметно. Вы ходите в дорогом костюме, но не утратили доброты, потеснились за столом, предложили мне сесть рядом с вами, положили мне на тарелку салат. А дорогой костюм и доброта слишком часто несовместимы. Вот я и сделал вывод, что вы колеблетесь при выборе жизненного пути между добром и злом.

Я отметил про себя, что Петр Иванович очень проницателен. Я действительно сделал все это рефлекторно: предложил вошедшему сесть рядом с собой, поскольку свободных мест за столом уже не было, потом положил ему на тарелку салат, до которого ему было не дотянуться. С моей точки зрения я не сделал ничего особенного, чтобы по моим действиям можно было бы сказать обо мне хоть что-то определенное. Однако же, выводы последовали и довольно точные. Между тем, Петр Иванович продолжал излагать свои взгляды:

– Запомните, молодой человек, мир двуполярен. Все сущее двояко. Вот вам простое доказательство: разные полюса у обыкновенного магнита. Понимаете?

– Но простите, какая связь между двуполярностью мира и магнетизмом? – спросил я.

– Самая прямая, – ответил Петр Иванович и пояснил:

– Двуполярность магнита и есть наглядное доказательство двуполярности Мироздания!

– Ну, наверное. Я в технике разбираюсь на уровне пользователя. Вам, как инженеру, виднее, – неуверенно согласился я.

Петр Иванович повернулся ко мне, внимательно окинул меня сканирующим взглядом, словно бы выискивая что-то в моем облике, затем произнес:

– Это, молодой человек, уже вопрос не техники, а философии. Дуализм добра и зла, или света и тьмы. От названий суть не меняется, просто полюса всего два: позитивный и негативный, если хотите.

– Это как теософский вопрос о Боге и дьяволе? – нашел я аналогию в своей голове.

Петр Иванович кивнул:

– Уже теплее. Когда-то, тысячу лет назад, существовало религиозное учение катаров, которое утверждало, что с одной стороны есть Бог, а с другой есть Дьявол, его антагонист. И изначально дух человеческий чист, как солнечный свет. А душа каждого человека – это частица Бога. По утверждению катаров изначально мир состоял из света, и населяли его ангелы бестелесные, но дьявол захватил мир и перестроил его по своему разумению. И люди не видят божественное, а видят только результаты трудов дьявола вокруг себя. Катары считали, что весь этот грубый мир выстроен дьяволом с единственной целью: заключить души людские в тюрьму плоти, чтобы мучить их соблазнами и искушениями. Посему вся материя греховна. Потому что вся материя исходит от дьявола. А все дьявольское есть тьма, и эта тьма всюду. Лишь те, кто живет не материальным, а духовным смогут не попасть под дьявольскую власть и подняться к Богу. Так думали катары.

– А вы тоже думаете, что мы живем в мире дьявола? – спросил я.

– Я думаю, что мы живем в мире дуализма. Существует только позитивный полюс и негативный и вечный выбор индивидуума между этими полюсами, между векторами движения в одну, либо в другую сторону, – сказал Петр Иванович.

– Как это вечный? – не понял я, и наивно спросил:

– Вы допускаете, что кто-то сознательно выбирает негатив?

Петр Иванович улыбнулся и проговорил:

– Сознательно или не слишком осознанно, но, конечно, выбирают. И очень многие, к сожалению. Возьмите любую ситуацию с любым человеком в любой момент времени. Вот, к примеру, мы сейчас все сидим за столом и едим. Я ем, вы едите, другие гости едят. Все на данный момент выбрали позитивное занятие: неторопливо есть и беседовать. А представьте себе, что кто-то выберет негатив, начнет тыкать соседа вилкой или надевать ему тарелку с едой на голову. Представили, какой хаос начнется? Такое не происходит только потому, что в человеческом обществе за многие века выработаны четкие духовные и нравственные принципы, обозначающие рамки дозволенного выбора, четко показывающие каждому, что хорошо, а что плохо. Вот он, тот самый дуализм, то самое добро и зло.

Рассуждения гуру показались мне интересными, и я слушал его внимательно, не перебивая. Заметив мое внимание, Петр Иванович разговорился:

– Понимать добро и зло можно по-разному. Некоторые понимают как проявление двух противоположных начал Вселенной. Белого огня и огня черного. Например, книга иудеев «Зоар», говоря о «Великом Лике» и «Малом Лике», символах Макрокосма и Микрокосма, повествует о сокровенном Белом Огне космоса, излучающемся и днем и ночью, и все же никогда не видимом. Это соответствует жизненной силе за пределами светоносного эфира и электричеству на высших и низших планах. Мистический «Белый Огонь» в кабалистике – это имя, данное Эйн-Софу, то есть Бесконечности.

И в этом важном вопросе трактовки Вселенских Начал есть очень существенная разница между семитской и арийской философиями. Поскольку оккультисты второй говорят не о белом, а о черном огне, как о символе бесконечного неведомого и невообразимого. Они заявляют, что о «Черном Огне» невозможны даже никакие рассуждения. Каббалисты, напротив, наделяют даже бесконечность, Эйн-Соф, видом косвенной воли и атрибутами, называют свой «изначальный огонь» белым и добрым, таким образом, низвергая понятие Абсолюта в мир зависимости и конечности бытия…

Петр Иванович оказался весьма эрудированным собеседником, его интересно было послушать. Мы проговорили на тему философии негатива и позитива еще целый час, совершенно не слушая все остальные разговоры, ведущиеся за столом собравшимися. Вернее, говорил, в основном, гуру, который, как я понял, вполне соответствовал своему прозвищу хотя бы тем, что весьма аргументированно отстаивал концепцию двуполярности Мироздания.

Прежде, чем я начал прощаться, Петр Иванович сказал, что он с единомышленниками сейчас пытается организовать некую общину позитивного мышления при каком-то доме культуры и приглашал меня присоединяться. Он дал мне визитку, а я ему оставил свою и пообещал как-нибудь зайти к нему по указанному адресу.

Глава 12. Корпоратив

Перед майскими праздниками мною было решено организовать для коллектива небольшое мероприятие. Поводом послужили не столько предстоящие праздники, сколько выпуск первого номера нашего журнала. Я снял небольшое кафе в пяти минутах ходьбы от своей конторы. Там все мои сотрудники и собрались после работы.

В самом начале, когда все только-только расселись, выступил Саша Гольдман. Я молча смотрел на его новый костюм и думал, что жизнь друга детства мне удалось изменить к лучшему. Ему, похоже, нравилось быть в центре внимания, и он с удовольствием публично рассуждал о своем детище, произнося длинные тосты, вроде такого:

– Это неправда, что время печатных изданий прошло. Наш журнал служит еще одним доказательством того, что ничего нет лучше, чем красочная текстовая и графическая информация на бумаге. Чтобы читать наш журнал не нужны никакие технические устройства. Просто открываете и читаете. Так выпьем же за печатное слово!

В тот вечер тостов оказалось явно многовато. По мере нарастания в моем желудке выпитого алкоголя, меня все больше начинало клонить в сон. Гулянка продолжалась довольно долго. Большая часть коллектива уже распрощалась и разъехалась по домам. Оставшиеся пошли танцевать. Места за столом опустели. Неожиданно ко мне подсела какая-то незнакомая блондинка. Девушка представилась Дашей, дочерью нашего бухгалтера Павла Матвеевича, хотя он сам к тому моменту уже ушел с вечеринки.

Вела она себя довольно бесцеремонно. Придвинулась ко мне вплотную, громко рассказывала какие-то похабные анекдоты. И беспрестанно подливала мне алкоголь. Она явно пыталась мне понравиться. От нее пахло дорогими духами и шоколадными конфетами. Я же просто дрейфовал по волнам вечера. И не сразу заметил, как и сознание мое поплыло. Стены еще оставались почти ровными, но уже отчетливо начали терять четкость линий и слегка искривляться. Мне захотелось скорее выйти на воздух. Как назло куда-то пропали Саша и Аня, которые до этого сидели рядом со мной, и я понял, что окончательная потеря контроля близка. Заплетающимся языком я извинился перед присутствующими и вдоль стены осторожно двинулся к выходу. Племянница бухгалтера почему-то вызвалась меня сопровождать.

У парадной у меня совсем закружилась голова, и я вынужден был опереться о стену, нетерпеливо высматривая Толика и его «Вольво». Но ни самого Толика, ни его машины у парадной почему-то не обнаружилось. Его мобильный телефон не отвечал.

Я уже собрался вызвать такси, но тут дочка бухгалтера, которая стояла рядом и курила, предложила завезти меня домой на своем авто. Она объяснила, что мы почти соседи, живем на одной улице. Было, правда, не ясно, откуда она узнала мой адрес. Но я в тот момент и не собирался допытываться.

Я хотел уже сказать ей, что, мол, съехал позавчера на дачу от жены, но язык плохо слушался, а нежелание рассказывать о своей личной жизни не позволило в последний момент возражать. И я произнес что-то нечленораздельное, истолкованное девушкой, как знак моего согласия. Она взяла меня под руку и увлекла за угол. Там стояла большая серая машина с шофером.

Дальше началось нечто странное. Мир вокруг потек разноцветными струйками, запомнилось только, как моя спутница запихивала меня, уже почти совсем беспомощного, на заднее сиденье автомобиля, где я отрубился окончательно.

Глава 13. Похищение

Очнулся я в абсолютно незнакомой обстановке, где все стены были оклеены дешевыми советскими обоями середины семидесятых годов. Напротив стояла громоздкая мебельная стенка с помещенным в нее небольшим старым телевизором. Справа располагалась закрытая входная дверь. Слева – окно, завешенное серыми шторами не первой свежести. Я же лежал между дверью и окном ногами к мебельной стенке на диване серого цвета на цветастой простыне не покрытый ничем. И я был совсем голый. Более того, рядом со мной спала голая женщина, в которой я узнал Дашу. У меня ужасно болела голова, а события вчерашнего вечера, последовавшие после отъезда из кафе, я помнил довольно смутно и не мог даже с уверенностью сказать, был ли у нас секс, или я все-таки просто заснул?

Судя по свету, проникающему через шторы, утро давно уже наступило. Не желая будить соседку по постели, я тихонько встал, подобрал с пола одеяло и накрыл Дашу. Потом нашел всю свою одежду в углу на стуле, оделся и направился к выходу.

Когда я тихонько прикрыл за собой дверь комнаты, то понял, что квартира очень старая. Коридор был весь в темно-синих опрелостях на полинялых обоях и в островках черной плесени, которые красовались под самым потолком, на фоне облупившейся побелки. В поисках выхода я двинулся вдоль коридора, но уже через пару шагов был остановлен окриками каких-то людей, сидевших на кухне за карточной игрой. Трое незнакомых мужчин зловещего вида, расположившихся за грязным кухонным столом и играющих в засаленные карты прямо поверх неубранной посуды, почему-то напомнили мне знаменитую троицу гопников из комедий кинорежиссера Леонида Гайдая.

– Эй! Ты куда собрался? Платить будешь или как? – осведомился ближайший из игроков, повернувшись ко мне половиной корпуса и поблескивая золотой коронкой на зубе.

– А за что платить? – не понял я.

Собеседник с золотым зубом отложил в сторону карты и решительно встал со стула. В нем оказалось метра два роста и килограмм сто веса. Его широкое лицо выражало сильное раздражение, а маленькие глазки смотрели зло и непримиримо. Он двинулся на меня, нещадно ругаясь матерной бранью, из потока которой я понял, что должен оплатить ночь, проведенную с проституткой.

«Неужели же Даша работает проституткой?» – пронеслась в моей голове шальная мысль. Поскольку другого варианта не было, а злобный детина решительно приближался, мне не оставалось ничего другого, как только вытащить бумажник и отсчитать требуемые купюры, после чего я был без обиняков выпровожен за дверь. Я спустился по старинной лестнице черного хода и оказался во дворе старого жилого фонда. Прошмыгнув сквозь ближайшую арку, я вышел на Большой проспект Петроградской стороны.

Дул промозглый ветер, мне сделалось зябко, неуютно и беспокойно. Забежав в ближайшее кафе, я сел за столик и за чашкой капучино привел мысли в порядок. «Так, получается, что дочка нашего бухгалтера работает проституткой в подпольном борделе. И почему это такой правильный мужик вырастил такую шалаву? Бедняга. И как только таких падших женщин земля носит? Какое счастье, что меня еще не обокрали, не избили, да и просто не убили ее сутенеры! Все. Пить надо меньше!» – резюмировал я события вчерашнего вечера, направляясь в сторону ближайшей станции метро. В вагоне я еще долго продолжал обдумывать обстоятельства своего похищения, а на работу добрался только к полудню.

Глава 14. Заговор

В своем кабинете, удобно разместившись в кожаном кресле, я первым делом позвонил Толику и выяснил, почему его вчера не оказалось у выхода из кафе. Выяснилось, что ему звонила моя жена и просила срочно свозить ее в аптеку. Лена сказала Толику, что это вопрос жизни и смерти, и он, как истинный джентльмен, не смог отказать. Звонка моего он не услышал, потому что разрядился его мобильный телефон. А когда он вернулся и стал искать меня в кафе, ему сказали, что я уже уехал на другой машине.

Объяснение водителя показалось мне странноватым. И причем тут Лена? Но выводы делать было еще рано, и я вызвал по селектору Павла Матвеевича. Бухгалтер не заставил себя долго ждать и прибыл минуты через две. Передо мной стоял полноватый человек среднего роста с большими залысинами на высоком лбу, которые делали этот лоб высоким просто до неприличия. В руках Павел Матвеевич держал папку с отчетами. Войдя, он закрыл за собой дверь, вежливо поздоровался и теперь вопросительно смотрел на меня. «Бедняга, он и не догадывается, как я хочу его расстроить. Надо бы сказать помягче про его дочь», – подумал я и предложил бухгалтеру сесть, потом повернулся в кресле и, вытащив из тумбы хрустальный графин с коньяком, налил ему рюмочку. Он поблагодарил, подвинул рюмку к себе, потом взял ее, пригубил коньяк и поставил рюмку обратно на стол.

Выражение его глаз не изменилось. Он все также ждал моих вопросов. А я молчал, потому что не знал с чего начать разговор о поведении его дочки. Я даже не знал, стоит ли вообще начинать его. Сам-то я как буду в его глазах выглядеть?

Пока я пребывал в растерянности, нервно теребя в пальцах шариковую ручку, Павел Матвеевич, пригубив коньяк еще раз, набрался храбрости и спросил первым:

– Я что-то напутал с отчетом?

– Ну что вы, Павел Матвеевич, вовсе нет, – успокоил я его.

– Тогда по какому вопросу вы меня вызвали? – спросил он прямо.

Я замялся, потом все же решился и произнес:

– По личному вопросу. Конфиденциальному. Касаемо вашей дочери.

Он с минуту смотрел на меня, хлопая глазами, потом вымолвил:

– Простите, но у меня нет дочери. У меня два сына. Оба студенты уже.

– А дочери точно нет? – зачем-то решил уточнить я.

– Нет. И никогда не было, – Павел Матвеевич изумленно воззрился на меня.

– Значит, девушка Даша не ваша дочь? – сделал я еще одно нелепое уточнение, на которое Павел Матвеевич отрицательно покачал головой.

Мне уже было предельно ясно, что проститутка меня провела, как последнего лоха, назвавшись дочкой бухгалтера. С таким же успехом она могла назваться родственницей любого из сотрудников. Неясным оставалось только то, откуда она узнала имя и отчество бухгалтера. И еще одна странность. Откуда она узнала мой адрес? Впрочем, она могла просто подслушать разговоры нашей компании в кафе. А, быть может, Павел Матвеевич ее клиент? Впрочем, мое какое дело? Сам дурак. Я решил замять скользкую тему и перевести разговор в рабочую плоскость:

– Тогда все это неважно. Забудьте. Давайте перейдем к нашим текущим финансам.

Павел Матвеевич приободрился и стал деловито раскладывать на столе бумаги из своей папки.

В тот день я собирался после работы заехать в квартиру, чтобы забрать остатки своих вещей из большого шкафа в спальне и из своей тумбочки возле кровати.

Жена была дома. Пила кофе на кухне и весело болтала по телефону с какой-то подругой, а может быть, даже, со своим любовником. Я не прислушивался. Мне уже совсем не было интересно с кем она говорит и о чем. В душе моей прочно поселилось безразличие по отношению к Лене.

Когда я почти все собрал и намеревался уже уходить, Лена неожиданно вошла в спальню и театральным жестом швырнула на кровать пачку цветных фотографий. На ее лице блуждала одна из тех ее ехидных улыбок, которые никогда не предвещали мне ничего хорошего. Скрестив руки на груди, жена откровенно потешалась надо мной минуты две, наблюдая за изменениями выражения моего лица в процессе рассматривания фотографий, где я был запечатлен с Дашей в разных позах из Кама-Сутры.

– Ну что, ангелочек мой праведный, доказала я тебе, что ничем ты меня не лучше? – наконец выпалила она и зашлась истерическим смехом.

– Так это ты подговорила Дашу устроить весь этот заговор? – высказал я свою догадку.

Она захохотала еще громче, потом выкрикнула:

– Ее на самом деле не так зовут, но я, когда платила ей, просила назваться Дашей и поиметь тебя, как последнего лоха. Стоило только подослать к тебе проститутку, как сразу повелся! Я так и думала. Ха, ха! Теперь мы квиты. Изменил мне с проституткой! Доволен, Святоша? Понял теперь, что ничем ты не лучше меня? Здорово я тебе отомстила? Вот и убирайся вон, праведник чертов! Больше никогда не желаю тебя видеть!

Лена истерически хохотала дьявольским смехом, а в ее голубых глазах синим огнем пылало безумие. Я подхватил две сумки со своими вещами и выскочил из квартиры.