Текст книги "Любовь леди Эвелин"

Глава 35

– Леди Джорджина Стэнфорд ждет в гостиной, – объявила миссис Смит.

Эвелин только что вернулась из Шордитча, когда экономка сообщила ей о внезапном визите Джорджины.

– Что-то случилось? – спросила Эвелин.

– Не думаю. Леди Джорджина сказала, вы ее ждете.

Ждет? Эвелин не помнила, чтобы посылала записку с приглашением. В последний раз она видела Джорджину перед чайной лавкой на Бонд-стрит. Тогда она пригласила ее в их загородный дом, но Эвелин отказалась, не в силах представить, как будет ночевать под одной крышей с отцом Джорджины, виконтом Гамильтоном.

– Пожалуйста, принесите чай, – попросила она миссис Смит и направилась в гостиную.

Джорджина сидела на стуле, глядя в окно. При виде Эвелин она порывисто повернулась.

– Слава Богу! – вскричала она, бросаясь к подруге и обнимая ее. Густые каштановые волосы были стянуты на затылке, открывая бледное лицо и карие глаза. Эвелин знала, что Джорджина часто улыбалась, но теперь на ее лице застыли волнение и страх.

– Джорджина, что случилось? – спросила Эвелин.

– Ты посчитаешь меня слабой, когда я тебе расскажу.

– Глупости. – Эвелин подвела подругу к дивану и сама села рядом. – Расскажи мне все.

– Боюсь, я должна теперь как можно скорее выйти замуж за Лукаса Кроуфорда.

– О чем ты говоришь? Я думала, ты не собираешься за него выходить.

– К несчастью, обстоятельства изменились. Я узнала, что у моей семьи долги и срочно нужны деньги.

– Деньги? Но ведь твой отец Максвелл Стэнфорд, граф Гамильтон. У твоей семьи должны быть средства.

– Какое-то время мой отец вел себя странно. Только недавно мы с матерью узнали, что он пристрастился к азартным играм. Наш загородный дом в Сомерсетшире, особняк на Беркли-сквер и другие дома заложены. Мать ни о чем не подозревала, пока не обнаружила пропажу своего бриллиантового колье – фамильной драгоценности ее двоюродной бабушки. Тогда мой отец признался, что продал его, чтобы расплатиться с одним из долгов. Он признался, что вынимал драгоценные камни из других ее украшений и заменял их стразами.

– Мне так жаль, Джорджина. Но почему из-за этого ты должна выходить замуж за Лукаса?

– Лукас Кроуфорд – сын графа Хаверстона. Его семья богата. Мать считает, нас спасет лишь мое замужество, прежде чем Лукас узнает о наших финансовых затруднениях.

– Боже мой!

В глазах Джорджины появилась боль.

– Прости, что обременяю тебя своими проблемами и что пришла без предупреждения, но мне нужно срочно с кем-то поговорить, а мои приятельницы-суфражистки придут в ужас. Замужество из-за денег, продажа своего тела вполне обычное дело в высшем свете, но они все равно будут осуждать меня за слабость.

В дверь тихо постучали, и миссис Смит внесла чайный поднос. Когда экономка вышла, Эвелин обняла подругу.

– Дорогая, нет ничего дурного в том, чтобы пытаться спасти свою семью. Это твой отец поступил плохо. Ты не знаешь, почему он начал играть?

– У него постоянно были любовницы. Я знала об этом с детства. Моя мать тоже была в курсе, хотя никогда не говорила об этом мне или отцу. Я пришла к выводу, что она была готова мириться с его неверностью, пока он хранил свои романы в тайне. Однако его последняя любовница вызывала гнев моей матери.

Эвелин затаила дыхание.

– Кто она?

Джорджина посмотрела на свои руки.

– Ее звали Бесс Уитфилд.

Эвелин пыталась сохранить бесстрастное выражение лица.

– Знаменитая актриса, которую убили?

– Да. Не секрет, что у нее было полно и других любовников. Думаю, мой отец стал ревновать, и сплетни достигли ушей матери. Положение в обществе значит для нее все, и она отказалась терпеть малейшее унижение. Однажды вечером родители ужасно ссорились из-за Бесс Уитфилд. Я случайно подслушала.

– И что же сделал твой отец?

– После ее убийства стал вести себя странно. Он всегда любил играть и ходить в клубы, но никогда прежде не тратил столько денег. После смерти Бесс он изменился. Стал поступать непредсказуемо, был все время мрачен. Слишком много пил. Порой я боялась к нему подойти.

– Думаешь, он мог бы причинить вред тебе или твоей матери? – Эвелин знала, что задает неподобающий вопрос, но если существует вероятность того, что Джорджина или виконтесса Гамильтон могут оказаться в опасности, она должна раскрыть подруге всю правду. Человек, готовый вскрыть пол в поисках дневника после смерти Бесс, вполне способен на жестокость.

Интересно, как поступил бы виконт Гамильтон, поймай он их в тот день, когда они спасались бегством из дома Бесс?

Был ли он вооружен? Мог бы он их убить?

Джорджина покачала головой:

– Нет, я опасаюсь не физического насилия, а гнева своего отца. Когда он взбешен, то ругается и кричит на любого, кому не повезет попасться ему на пути.

– Что ты будешь делать с Лукасом Кроуфордом?

– Я приняла решение выйти за него замуж. По крайней мере он молод и довольно привлекателен. Я никогда не считала его ужасным, просто думала, что выйду замуж за человека, которого выберу сама.

– А он что чувствует?

– Полагаю, сходит по мне с ума. Каждый день присылает цветы и приглашает погулять в Гайд-парке.

Джорджина была красива и полна всевозможных достоинств, неудивительно, что она привлекала Лукаса.

– Может быть, стоит принять его приглашение и до обучения получше узнать друг друга? В это время года в Гайд-парке очень красиво.

– Я воспользуюсь твоим советом.

Эвелин подалась вперед и пристально взглянула в глаза подруге:

– Если ты все же поймешь, что не хочешь выходить замуж за Лукаса, приходи ко мне. Моя мать оставила мне небольшое состояние, и я отдам тебе все до последнего шиллинга. Конечно, этого недостаточно, чтобы расплатиться со всеми долгами, но уверена, мой отец согласится помочь. Тогда ты сможешь отправиться во Францию со своей матерью.

По щеке Джорджины скатилась слеза.

– Я бы никогда не взяла твои деньги, но ты настоящий друг.

На следующее утро Эвелин получила записку.

«Эви.

Пожалуйста, приходи ко мне домой около часа дня. Я сделал очень важное открытие. И захвати с собой служанку».

Как и всегда, Джек не подписался. Эвелин с Джанет отправились в экипаже к его дому на Сент-Джеймс-стрит – престижное место для богатого холостяка. По пути они проехали мимо знаменитых мужских клубов: «Брукс», «Будлс» и «Уайтс». Несмотря на ранний час, из одного из них с трудом вышли двое хорошо одетых мужчин. Один от души хлопнул другого по спине, и оба разразились пьяным хохотом.

Кучер спустил ступеньку, и они сошли на улицу. Эвелин никогда прежде не видела дом Джека и была исполнена любопытства. Приподняв юбку, она направилась к особняку, и с каждым шагом ее нетерпение становилось все сильнее.

Они поднялись на крыльцо, и Эвелин коснулась тяжелого медного молоточка.

Дверь распахнул дворецкий с серьезным видом.

– Леди Эвелин Дарлингтон к мистеру Хардингу.

Лицо дворецкого изменилось, и он приветственно кивнул.

– Прошу вас, миледи. – Он распахнул дверь и отступил в сторону. – Я сейчас же предупрежу мистера Хардинга.

Эвелин и Джанет вошли в дом и отдали плащи дворецкому. Эвелин тут же заметила красивый итальянский мрамор в прихожей. Они направились в гостиную, где их попросили подождать, и она обратила внимание на прекрасную мебель из палисандрового дерева и брюссельский ковер. На стенах висели картины Джорджа Стаббса и Джона Вуттона с изображением превосходных чистокровных лошадей. Было очевидно, что Джек Хардинг преуспел в своей профессии и жил, окруженный изяществом и роскошью.

Через несколько минут раскрылась дверь, и в комнату вошел Джек. Он был поразительно красив в отлично сшитом темно-синем сюртуке. В его слегка ироничных глазах светилось нетерпение, и это делало его еще более привлекательным.

– Добрый день, дамы.

Эвелин поднялась.

– Ты упомянул о каком-то открытии. Что это, Джек?

– Пройдем со мной, и я все объясню. Возможно, твоя служанка захочет перекусить, пока мы будем разговаривать?

Это был скорее не вопрос, а утверждение. Джанет беспокойно перевела взгляд на Эвелин.

– Да, Джанет, останься здесь. Тебе будет скучно слушать о юридических деталях, а мы скоро вернемся.

Эвелин последовала за Джеком. Она решила, что он ведет ее в библиотеку, но они проходили комнату за комнатой, оранжерею, библиотеку, бильярдную, пока наконец не остановились в дверях кухни. Стоял полдень, и слуг нигде не было видно.

– Куда мы идем?

Джек ухмыльнулся:

– Доверься мне. Ты захочешь это увидеть.

Они зашли на кухню и остановились у длинного стола и водяного насоса.

Джек внимательно посмотрел на Эвелин:

– Прежде всего я бы хотел извиниться, что не поверил тебе.

– О чем ты?

– О невиновности Рэндольфа.

Мысли Эвелин путались. Что задумал Джек?

Он взял большую губку размером примерно в целый фут и кухонный нож. Из буфета вытащил бутылку с густой алой жидкостью.

– Что это?

– Свиная кровь из лавки мясника. Я провел эксперимент рано утром и сразу же написал тебе.

– Какой эксперимент?

– Смотри.

Джек снял сюртук, открыв обтянутые белой рубашкой широкие плечи. Эвелин не знала, что он собирается делать, но ее сердце забилось чаще.

После этого он снял с бутылки пробку и налил немного крови на губку. Эвелин поморщилась от металлического запаха.

– Отойди подальше, Эви. Я не хочу испортить тебе платье.

Она была удивлена, но повиновалась.

Джек поднял длинный нож и несколько раз с силой воткнул его в губку. Кровь разбрызгалась повсюду – по столу, водяному насосу, стенам, по его лицу и рукам, и белая ткань рубашки покрылась алыми пятнами.

Эвелин застыла на месте, побледнев от изумления.

Джек бросил нож и повернулся к ней, его глаза блестели.

– И что это доказывает?

Она тут же поняла.

– Окровавленная рубашка!

Он кивнул в угол кухни:

– Рубашка Рэндольфа на том столе. Не могла бы ты принести ее?

Эвелин бросилась в угол, схватила рубашку и развернула ее. Весь правый рукав был темно-красного цвета от крови Бесс Уитфилд. Брызг не было. Другой рукав и почти вся передняя часть остались белыми.

– Рэндольф говорил, что пришел в дом уже после того, как Бесс убили. Он держал ее в объятиях. Если бы он был настоящим убийцей, вся рубашка была бы покрыта брызгами, – сказала Эвелин.

Джек вытащил из кармана платок и вытер лицо и руки.

– Да, Эви. Эта рубашка – главное доказательство невиновности Рэндольфа. Присяжные любят спектакли в зале суда.

– Но поможет ли это? Ведь Рэндольф сбежал с места преступления, а позже скрывался.

– Мне не нужно доказывать, кто убил Бесс Уитфилд, мне нужно лишь доказать, что это сделал не Рэндольф. И это нам поможет. – Джек указал на рубашку.

Эвелин хотелось броситься ему на шею, благодарить за проницательность. Наверное, он догадался о ее чувствах и протянул руку.

– Мне бы ужасно хотелось обнять тебя, милая, но только не сейчас.

Она рассмеялась:

– Я так счастлива, что мне все равно.

– Мне надо помыться и переодеться. Подождешь меня?

– Да.

Она последует за ним на край света. Джек один сумел выработать превосходную линию защиты и, что самое важное, поверил ей. Она была права насчет невиновности Рэндольфа.

– Пожалуйста, подожди в библиотеке. Нам надо еще кое-что обсудить, и я бы предпочел сделать это наедине без твоей служанки.

Глава 36

Джек проводил Эвелин в библиотеку и пошел переодеться. Она прошлась по комнате, где было все необходимое, обратив внимание на богатые полки из красного дерева с томами юридической литературы, сборниками законов и бесценными старыми книгами. Перед большим эркерным окном стоял массивный стол со стопками бумаг, придавленными блестящими каменными прессами. Эвелин вдохнула знакомый запах кожаных томов и старых книг.

Это была рабочая комната, служившая Джеку домашним кабинетом, и она представила его, задумчиво склонившегося над столом.

Со вздохом Эвелин опустилась на кожаный стул перед камином.

Через пятнадцать минут в дверь постучали, и вошел Джек. Он помылся и переоделся в белую рубашку с кружевными манжетами. На нем теперь были черные ботфорты и замшевые брюки, обтягивающие мускулистые ноги. Он не стал надевать галстук и сюртук, и в вороте рубашки виднелась его загорелая шея.

Джек сел на стул напротив Эвелин и скрестил длинные ноги. Он выглядел серьезным, и она подумала, что, возможно, он пришел к какому-то выводу.

– Твой отец хочет, чтобы мы поженились, – произнес он будничным тоном.

– Что? – Эвелин вздрогнула. Она совершенно не ожидала услышать от Джека этих слов.

– После долгих раздумий я пришел к выводу, что это самый лучший выход.

– Правда?

– Да, хотя лорд Линдейл и не знает всего о наших отношениях, мое поведение, похоже, не вызывает у него подозрений. Я готов поступить благородно.

– Твое поведение?

– Да, к тому же твой отец застал нас, когда мы пытались тайком пробраться в дом после полуночи. Что мне остается делать в этой ситуации?

Эвелин выпрямилась.

– Я надеялась выйти замуж по любви, а не потому, что так решил мой отец.

– Мы уже не дети, чтобы верить в подобную чушь, – надменно произнес Джек.

Эвелин ощутила прилив недоверия и гнева.

– Вот как? Возможно, вам уже и за тридцать, сэр, но мне еще нет.

– Прошу прощения. Но я предлагаю самый целесообразный выход.

– Целесообразный? – Эвелин с трудом сдерживала гнев.

– Ты что, собираешься все за мной повторять?

– Да, поскольку все твои доводы не выдерживают критики.

– Эви, я не понимаю. Ты сама сказала, что не хочешь выходить за Рэндольфа. Знаю, девчонкой ты восхищалась мной, а теперь ты вольна выйти замуж за меня с благословения своего отца. Все складывается прекрасно!

Эвелин поднялась.

– Да ты наглец, Джек Хардинг!

Он тоже встал, нахмурившись.

– Что с тобой такое? Хочешь, чтобы я встал на одно колено?

– Я уже сказала, чего я хочу. Я хочу, чтобы мой будущий муж любил меня, – негодующе произнесла Эвелин. – А не шел со мной под венец только потому, что к этому вынуждают обстоятельства.

«Прошу, скажи, что любишь меня так же, как я всегда любила тебя». В голове промелькнула мысль, что будь она девчонкой, то прыгала бы от радости, если бы ей сделал предложение сам Джек Хардинг.

Но сейчас все было иначе. Джек делал ей предложение, потому что так посоветовал его наставник. Потому что он верил, что поступает «благородно».

Джек подошел ближе и провел пальцем по щеке Эвелин. Несмотря на свой гнев, она задрожала от его прикосновения.

Его глаза горели.

– Мы желаем друг друга. Кто-то может лишь мечтать о таком.

Сердце Эвелин сжалось от боли, и она отступила назад.

– Одних обязательств и желания для меня недостаточно. Мой ответ нет, Джек.

В понедельник утром Джек уселся в экипаж и поехал к зданию полицейского суда на Боу-стрит. Он был в отвратительном расположении духа и не хотел встречаться на работе со своими клиентами.

Его рассердил отказ Эвелин выйти за него замуж.

Она стояла перед ним, ее голубые глаза блестели, прекрасная грудь вздымалась от негодования, голос был твердым и непреклонным. Он с трудом сдержался, чтобы не заключить ее в объятия и не покрыть поцелуями. Ему хотелось швырнуть ее на стол, распустить золотистые волосы, задрать платье и овладеть ею. Он бы так и сделал, если бы в соседней комнате не пила чай ее обеспокоенная служанка.

Джек был уверен, что Эвелин предпочтет разумное предложение. В конце концов, она всегда ценила во всем здравый смысл.

Но она удивила его.

Ей хотелось любви. Что это на нее нашло?

Как будто родство душ и страсть не были достаточными основаниями для крепкого брака. В отношениях многих пар не было ни малейшей искры, не говоря уже об общих интересах.

Джек стиснул зубы. Ему надо было сказать, что он ее любит. В зале суда он был прекрасным актером. Стоило ему только встать перед присяжными, как убедительные слова начинали литься сами собой. Но по правде говоря, он не желал еще больше попасть под чары Эвелин. Плохо уже то, что он то и дело думает о ней. И ничего не может с собой поделать.

Ему нужно было взять себя в руки, держаться от нее на безопасном расстоянии и сохранять холодный рассудок, как в зале суда. Не в его характере умолять, сочинять сонеты и любовные стихи. Ей придется принять его предложение.

Джек остановил экипаж на углу и спрыгнул на мостовую.

Между домами гулял сильный ветер, и он крепче сжал бумаги в руке. В эту минуту с ним столкнулся выходящий из здания высокий мужчина.

– Джек!

Ему в лицо смотрели темно-синие глаза Брента Стоуна.

Вот неудача! Джеку совершенно не хотелось сейчас встречаться с Брентом. Какого черта!

– Что ты здесь делаешь, Джек?

– Пришел повидать клиента. А ты? Ты ведь занимаешься жалованными грамотами, не имеющими отношения к уголовным делам.

– Я представляю обвиняемого в суде. Мелкая кража.

Ах да, работа на общественных началах. Брента пора бы причислить к лику святых, однако было в нем и что-то удивительным образом пугающее.

Брент считался честным и уважаемым адвокатом. К тому же был хорош собой. Никто из его коллег ничего не знал о его прошлом, и как только об этом заходил разговор, Брент замыкался в себе. Однако его проницательность и любознательность выдавали в нем не просто адвоката, который весь день сидит в кабинете в окружении бумаг, а человека весьма незаурядного.

В голосе Джека звучала ирония.

– Не стоит тратить на него слишком много времени, дружище. Вора будет трудно защищать в присутствии присяжных.

Джек попытался пройти мимо, но Брент положил тяжелую руку ему на плечо. Пронзительные синие глаза заглядывали в самую душу.

– Почему ты в таком дурном настроении? Признайся, из-за леди Эвелин?

– Отстань, Брент!

Губы Брента чуть дрогнули.

– Значит, обворожительный Джек Хардинг не сумел очаровать женщину?

– Она выйдет замуж только по любви.

– Не будь дураком, Джек. Такие женщины, как Эвелин Дарлингтон, встречаются всего лишь раз в жизни. Она прекрасно тебе подходит.

Джек отбросил руку Брента.

– Что ты знаешь о женщинах и о любви? Ты ведь холостяк.

Брент замер на месте.

– Я был однажды женат.

На мгновение Джек потерял дар речи.

– Ты никогда не говорил.

– Это было давно. Она умерла. Это моя вина.

Брент говорил совершенно спокойно, но не мог обмануть Джека. За беспечной манерой скрывалась боль, и впервые Джек понял, почему Брент Стоун предпочитал день за днем заниматься скучными бумагами.

– Прости, – произнес Джек, не зная, что сказать.

– Хорошо, если бы ты сохранил это в тайне. Стивенс и Девлин не должны узнать о моем прошлом.

Джек кивнул.

– Зачем тогда ты сказал мне?

Взгляд Брента был серьезен.

– Потому что жизнь слишком коротка. Скажи ей, что любишь, Джек.

После ухода Брента Джек отправился на поиск констебля, который доставил Рэндольфа в Лондон.

Флойд Бирмингем был ничем не примечательным мужчиной среднего роста и сложения с карими глазами и грязно-коричневыми волосами. Неприметная внешность помогала ему в его профессии, особенно когда приходилось патрулировать улицы по ночам.

Джек нашел Флойда в первом кабинете за углом.

– Как дела у Рэндольфа Шелдона? – спросил он.

– Его здоровье улучшилось, хотя он и находится в Ньюгейте в ожидании суда. Я рад, что вы здесь, мистер Хардинг. Если есть свидетели, способные подтвердить его местонахождение в день убийства Бесс Уитфилд, постарайтесь найти их побыстрее. Судья находится под давлением общественности и хочет как можно быстрее приступить к слушаниям.

Джек все это понимал. После вынесения вердикта присяжными суд мог начаться в любую минуту. Бесс Уитфилд была известной актрисой, и публика требовала справедливого приговора убийце. По этой причине Джек не возражал против того, чтобы Рэндольф скрывался. Он знал, что понадобится время, чтобы расследовать убийство Бесс и выстроить успешную линию защиты.

– Присматривайте за ним. Он студент и не привык к суровой жизни, – попросил Джек. – По возможности надо облегчить его содержание.

– Ему повезло, что вы на его стороне, мистер Хардинг. Я вам многим обязан и сделаю для него все, что в моих силах.

Джек когда-то представлял в суде брата Флойда, Брайана, любителя устраивать поджоги. Два года назад Брайан поджег публичный дом, в результате чего здание было полностью уничтожено. Все шесть проституток сумели сбежать, а погибший в огне постоянный посетитель оказался сотрудником казначейства.

Судью почти не волновала судьба женщин и разрушение здания, однако гибель чиновника – совсем другое дело. Не важно, что тот регулярно издевался над женщинами. Прокурор потребовал немедленного суда, и Джеку удалось добиться для Брайана тюремного заключения вместо смертного приговора.

Джек спас ему жизнь, и за это брат подсудимого был ему бесконечно благодарен.

Флойд пожал Джеку руку.

– Я ценю вашу помощь.

В эту минуту входная дверь с шумом распахнулась, и раздались яростные крики. Джек и Флойд бросились к входу.

Два констебля волочили под руки мужчину. Он отчаянно сопротивлялся, размахивая руками. В полупустом помещении гулко отдавался стук его ботинок по полу. Лицо скрывали грязные пряди волос, и он сыпал невнятными ругательствами.

– Кто это? – спросил Джек.

При звуке его голоса мужчина вскинул голову.

Увидев графа Ньюленда, Джек замер на месте.

От Ньюленда пахло землей и потом. Он был весь в грязи – лицо, руки, одежда и даже волосы. Очки сползли с носа. Неряшливая одежда, лихорадочный, дикий блеск темных глаз.

– Что здесь происходит? – Флойд обратился к констеблям, удерживающим графа.

Мужчины остановились и заставили Ньюленда выпрямиться.

– Мы поймали этого бродягу, когда он пытался разрыть могилу. Если он и могильщик, то совершенно безумный, – ответил констебль.

– Это не могильщик, а граф Ньюленд, – поправил Джек.

Констебли недоверчиво переглянулись.

– Граф? Вы уверены? – спросил Флойд.

Джек подошел поближе и взглянул Ньюленду в глаза.

– Скажите им, милорд, кто вы. Зачем скрывать?

– Да, я самый настоящий чертов граф, – прошипел Ньюленд.

– Чью могилу он пытался раскопать?

– Бесс Уитфилд, убитой актрисы. Она умерла уже довольно давно. Запах был бы ужасный, – ответил низенький констебль.

Джек схватил Ньюленда за плечо.

– Зачем? Кем была для вас Бесс Уитфилд?

Глаза Ньюленда сузились.

– Она должна была стать моей женой. Я хотел перенести ее останки в свое поместье, чтобы после моей смерти нас похоронили вместе.

Джек вспомнил: Ньюленд умирал от туберкулеза легких. И Бесс Уитфилд обещала этому богатому старику, что выйдет за него замуж?

Что ж, вполне разумно. Она знала о его болезни. Почему бы не выйти за него замуж, родить наследника и получить все деньги? Скорее всего Ньюленд был давним любовником и покровителем Бесс.

Джек схватил Ньюленда за рубашку.

– Вы убили ее?

В глазах графа мелькнула ненависть.

– Я вас узнал. Вы были на кладбище. Вы и ваша женщина. Хорошенькая маленькая блондинка. Что бы вы сделали, если бы ее убили?

Джека охватила ярость, и он с трудом подавил желание разбить кулаком грязное лицо Ньюленда.

Вместо этого он потряс его за грудки и повторил вопрос:

– Вы убили ее?

– Нет! Я любил ее!

Он произнес эти слова с такой яростью, что либо Ньюленд был прекрасным актером, либо говорил правду. Джек отпустил его и отошел в сторону.

Констебли увели графа.

– Он умирает, – сказал Джек Флойду. – Что вы будете делать с английским пэром?

– Свяжемся с его семьей.

– У него нет семьи. Его наследник в Индии.

– Значит, пора ему вернуться в Англию. Ньюленда пока можно держать в его собственном доме. Думаете, он убил Бесс Уитфилд?

Джек помедлил.

– Тот, кто пытается разрыть могилу при свете дня, безумен. Но я сомневаюсь, что это он ее убил.