Текст книги "Любовь леди Эвелин"

Глава 19

– Клеопатра – отличный выбор. Уверена, твой адвокат будет сражен.

Эвелин повернулась к леди Джорджине. Ее подруга лукаво улыбнулась, блеснув под полумаской карими глазами. Она действительно оделась Дианой, богиней охоты, но, к счастью, белая туника прикрывала обе груди. За спиной у нее был изящный лук с золотыми стрелами.

Эвелин улыбнулась в ответ:

– Он не мой адвокат, Джорджина, а просто знакомый. И это не мне следует быть начеку. Со своим луком и стрелами ты похожа на Купидона. Лукасу Кроуфорду надо тебя опасаться.

– Ха! Все мужчины будут смотреть на твой наряд и пытаться угадать, кто скрывается под ним, когда стрела попадет в их сердце. Ты выглядишь потрясающе, Эвелин.

Эвелин ощутила прилив волнения. Сегодня вечером она одевалась особенно тщательно. На ней было узкое золотистое платье с низким вырезом. Без корсета и тяжелых пышных юбок традиционного бального наряда оно казалось невесомым, как воздух. Ремешки сандалий обвивали дерзко обнаженные лодыжки. Предплечья украшали браслеты в виде золотых змеек с изумрудными глазами. Эвелин хотела было надеть парик из черных прямых волос, но в последнюю минуту решила сделать прическу. Ее голову украшала драгоценная повязка с изумрудами, а волосы золотистой волной струились по спине. Лицо скрывала расшитая блестками золотистая полумаска, и Эвелин чувствовала себя смелой и дерзкой. Если бы она не сказала подруге, что собирается нарядиться Клеопатрой, та едва ли бы узнала ее.

Эвелин знала, что привлекательна, и хотела, чтобы Джек Хардинг тоже увидел и оценил ее красоту, взглянул бы на нее как на прекрасную женщину, а не как на школьницу, которая ходила за ним по пятам, спрягая латинские и греческие глаголы.

«Не будь безрассудной, – прошептал внутренний голос. – Это может быть опасно».

– Ты знаешь, во что будет одет твой адвокат? – спросила Джорджина.

Эвелин взглядом обвела зал, полный таинственных гостей.

– Понятия не имею. Но повторяю: он не мой адвокат.

Две смеющиеся женщины, одетые пастушкой и ангелом, держали под руку статного мужчину в костюме Генриха VIII. Все трое, пошатываясь, прошли мимо Эвелин и Джорджины.

– Столько народу. Сегодня будет трудно кого-либо найти, – заметила Джорджина.

Обычно слуги Гамильтонов объявляли о приходе гостей, но ведь сегодня был маскарад, поэтому лишние формальности не требовались. В зале царила атмосфера таинственности и волнения. Гости вырядились в причудливые костюмы, многие приложили немало усилий, чтобы остаться неузнанными. Казалось, тут можно было увидеть представителей из всех уголков Земного шара, от арабских шейхов и наложниц до китайских монахов, средневековых рыцарей и их дам.

Слуги в ливреях сновали в толпе, предлагая бокалы с пенящимся шампанским, и гости веселились вовсю. В прорезях масок блестели полные жадного желания глаза, выискивая себе подобных, готовых предаться разнузданной страсти, оставаясь при этом безымянными.

Повсюду переливались яркие краски и мерцали огни. Смех и музыка обострили чувства Эвелин.

В эту минуту крепкие руки обхватили ее за талию и подняли на деревянный стул.

– Королева должна быть на троне, – произнес мужской голос.

Эвелин ахнула и взглянула на Джека. На нем был костюм пирата, совершенно черный от кончиков начищенных сапог до шляпы с перьями. Три верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, обнажая загорелую шею с завитками темных волос. Образ дополняли шпага и повязка на глазу.

Эвелин вспомнила, что она прежде представляла Джека пиратом. В тускло освещенном переулке за театром «Друри-Лейн», когда он был одет во все черное. Он был так похож на красивого и опасного разбойника.

– Боже, Джек! Вы меня до полусмерти напугали, – воскликнула она.

Эвелин слишком поздно поняла, что назвала его по имени. Она перевела взгляд на Джорджину, которая была совершенно уверена в правильности своих первоначальных суждений о Джеке.

Эвелин попыталась сохранить чувство собственного достоинства, спускаясь со стула.

– Позвольте представить вам леди Джорджину Стэнфорд. – Эвелин указала на Джека. – Это мистер Хардинг.

Джек снял шляпу и низко поклонился.

– Очень приятно, леди Джорджина.

Джорджина обворожительно улыбнулась.

– Сегодня вечером нет нужды в формальностях, мистер Хардинг. Мама считает, что будет еще веселее, если гости станут скрывать свои имена, но мне очень приятно познакомиться с вами.

– Ваша мама умна. Но скажите мне, правда ли, что она, по слухам, заранее знает, какие костюмы наденут ее гости и кто будет скрываться за маской?

– Вы можете сами ее спросить, мистер Хардинг. Они как раз идут к нам с отцом. Прошу прощения, но мне пора идти, пока мама не начнет одолевать меня вопросами о некоем госте. – Джорджина сделала реверанс и поспешно удалилась.

Эвелин повернулась к хозяевам дома.

Леди Сесилия, виконтесса Гамильтон, нарядилась королевой Елизаветой в платье с круглым слоеным воротником и широкой юбкой. Ее лицо было напудрено, а на голове возвышался рыжий парик – в этом наряде она действительно выглядела по-королевски. Сесилия была признана одной из лучших хозяек и серьезно относилась к устраиваемому каждый год маскараду.

Максвелл Стэнфорд же, напротив, не стал обременять себя заботами о костюме. В свои шестьдесят он был по-прежнему красив – густые иссиня-черные волосы и худощавое сложение. Длинные завитые усы почти скрывали щеки.

Взгляд виконта коснулся Джека и задержался на Эвелин. Его глаза тут же стали пронзительными. Губы и усы чуть дрогнули.

– Мистер Хардинг, – произнесла леди Сесилия, – надеюсь, вы приятно проводите время?

– Ваш праздник поражает воображение, как и вы, миледи. Ни одна другая хозяйка дома не смогла бы так его украсить.

Леди Сесилия довольно улыбнулась. Ее щеки заалели.

– Я польщена, мистер Хардинг.

Эвелин чуть не закатила глаза. Только Джек мог заставить покраснеть строгую хозяйку дома.

Пронзительный взгляд виконта скользнул по Эвелин.

– Я не стану расспрашивать имя прелестной Клеопатры, но надеюсь, вам тоже нравится праздник.

– Шампанское превосходно, милорд, а костюмы гостей просто потрясают.

– И вы тоже. Я всегда любил все египетское.

Несмотря на его обворожительные манеры, Эвелин с трудом могла выносить пристальный взгляд виконта. В его черных глазах светилось не только желание, но и какая-то холодная расчетливость, от которой у нее сжималось сердце.

Способен ли он жестоко убить женщину в ее собственном доме?

Эвелин тут же заметила беспокойство виконтессы при столь явном интересе мужа к ее собственной персоне.

Леди Сесилия взяла мужа под руку, и Эвелин могла поклясться, что видела, как она чуть заметно ущипнула своего распутного супруга.

Вряд ли их брак можно назвать счастливым, подумала она. Если муж виконтессы открыто заигрывает с другими женщинами, неудивительно, что она злится.

Неловкое молчание нарушил Джек.

– Я слышал, вам известны имена всех гостей, миледи. Это правда?

– Какая глупость! Над вами кто-то пошутил. Я узнала вас, мистер Хардинг, только потому что вы решили надеть повязку на глаз, а не маску. Откуда я могу знать, какие костюмы выберут мои гости?

Джек усмехнулся:

– Это всего лишь предположение, миледи.

Холодные глаза Сесилии устремились на Эвелин.

– Я даже и представить не могу, кто скрывается под маской леди Клеопатры.

– Я тоже. – На лице Джека появилась дьявольская ухмылка.

Леди Сесилия заметно успокоилась и потянула своего мужа за собой:

– Идем, дорогой. Надо поприветствовать других гостей. Было приятно с вами поговорить, мистер Хардинг.

Джек кивнул, и хозяева исчезли в толпе нарядных гостей.

Эвелин повернулась к Джеку:

– Что это было?

– Она чопорная дама, а он распутный бабник.

– Джек!

– Мне не понравилось, как он на вас смотрел.

Эвелин почувствовала, что краснеет.

– Думаете, он способен на убийство? – прошептала она.

– Я думаю, каждый на это способен. Вопрос в другом: мог ли Гамильтон зверски убить беззащитную женщину?

– Поэтому я и хотела, чтобы вы со мной пошли. Понаблюдать за ним. Хотя в прошлом я уже видела его на вечерах, мне никогда не доводилось смотреть на него как на подозреваемого. Я надеялась, что ваши знания о нравах преступного мира помогут.

– Опыт помогает пролить свет на причины поведения человека. Но даже мне приходится признать, что у матерых преступников есть темная сторона натуры, которую сложно обнаружить. Подобно хамелеону, они способны скрывать свои самые черные мысли и ничем не выделяться из толпы других людей.

– И все же вам известно больше, чем многим другим.

Джек склонил голову и оценивающе взглянул на Эвелин:

– Давайте разделимся. Когда лорд Гамильтон пойдет играть в карты, я заведу с ним беседу. Так мне удастся лучше изучить его.

– Но…

Джек уже знакомым жестом руки остановил ее:

– Сегодня нас не должны видеть вместе. Мы привлечем ненужное внимание.

Эвелин удивилась. Джек Хардинг переживает из-за сплетен? Не может быть, чтобы он заботился о ее репутации. Она больше других знала о приличиях. Дочери графа не подобало проводить много времени в компании неженатого мужчины.

Или Джек боялся, что они вызовут любопытство у виконта Гамильтона?

В любом случае ей казалось, будто ее снова поставили на место, приструнили, как капризного ребенка.

– Я не собиралась становиться вашей тенью, – сдержанно произнесла Эвелин.

– Я на это и не надеялся. Просто не забывайте о любителях посплетничать. И хотя вряд ли вас кто-то узнает, я не привык недооценивать обладателей злых языков.

– Опасаетесь за свою репутацию? – сердито спросила Эвелин.

Он хитро подмигнул ей:

– Конечно, Эви. Мне бы не хотелось, чтобы меня постоянно видели с одной и той же женщиной. Они могут ошибочно решить, будто я решил отказаться от столь дорогой мне холостяцкой жизни.

Развернувшись, Джек надел шляпу с перьями и исчез среди толпы.

Глава 20

Каков наглец!

Эвелин потягивала шампанское, глядя на проносившихся мимо в танце гостей в пестрых костюмах. После высокомерного поступка Джека она не собиралась обращать на него внимание. Список желающих танцевать с ней был огромен – все узнали в Эвелин царицу Клеопатру, – и она танцевала почти весь вечер, пока не выбилась из сил и у нее не заболели ноги. Среди ее партнеров были капитан в военной форме, служивший в Брайтоне и находившийся в отпуске, и сын графа в костюме Чингисхана.

И только когда напольные часы в углу зала пробили час ночи, Эвелин остановилась, чтобы выпить шампанского и поболтать с Джорджиной и своими друзьями. Она гордилась своими храбрыми попытками не думать про Джека и о том, удалось ли ему что-то узнать о виконте. И все же, несмотря ни на что, Эвелин то и дело посматривала на дверь комнаты, в которой собрались игроки в карты.

Наконец краем глаза она заметила фигуру в черном.

Джек неторопливо прошел в зал со стаканом виски в руке и присоединился к группе джентльменов. Хотя все они были в масках, Эвелин узнала Энтони Стивенса по его росту и широким плечам и Брента Стоуна по точеному подбородку и копне золотистых волос. Третьим был еще один коллега-адвокат, темноволосый мужчина с непринужденной улыбкой.

Через минуту Эвелин отвела взгляд, чтобы Джек ее не заметил.

Что ему удалось узнать о виконте? И почему так изменилось его отношение?

Они должны были сотрудничать. Вместе собирать сведения о подозреваемых. Однако Эвелин знала в глубине души, что сердится, потому что Джек так легко покинул ее, после того как она столь тщательно выбирала свой наряд. Она хотела, чтобы он обратил на нее внимание, что бы ни говорили в свете. А вместо этого он напомнил ей о приличиях. Как гувернер.

Внезапно ее охватила тревога, и она снова увидела себя двенадцатилетней девочкой, изо всех сил стремящейся привлечь внимание нового ученика своего отца.

Господи, только не это!

Эвелин не желала думать о себе подобным образом. Она была взрослой женщиной, которая нашла достойного избранника в Рэндольфе Шелдоне, человеке, которому она небезразлична. Глубоко вздохнув, она решила, что пора вести себя по-взрослому и обращаться к Джеку только по делу. Ей хотелось узнать, что же он выяснил.

Однако когда она оглянулась, Джек уже ушел.

– Если ты ищешь своего пирата, то он пошел к выходу. Возможно, вам обоим не помешает свежий воздух, – протянула Джорджина.

Эвелин не стала с ней спорить. Извинившись, она направилась к ведущим на террасу распахнутым французским окнам.

Проходя в толпе, она не могла не заметить, что многие гости в этот поздний час были сильно навеселе. В разрезах масок блестели глаза, повсюду слышался женский смех. Дородный мужчина в костюме средневекового шута потянулся к ней. Эвелин ловко увернулась, не отводя взгляда от окон.

Она не осмеливалась посмотреть в сторону, боясь, что Джек уйдет и затеряется в толпе.

Ступив на террасу, она остановилась, чтобы дать глазам привыкнуть. Террасу окаймляли зажженные фонари, низко в небе висела полная луна, похожая на огромную жемчужину. Эвелин подошла к балюстраде и взглянула на ухоженный сад. Уловила аромат роз и других цветущих кустарников. Прохладный ветерок играл завитками волос на затылке. Здесь было так хорошо после жаркой, ярко освещенной и шумной комнаты.

– Мистер Хардинг! – позвала она.

Нет ответа.

Терраса была пуста, не считая двух джентльменов, которые курили в дальнем углу. Красные огоньки их сигар подмигнули ей. Больше Эвелин никого не увидела. Может быть, Джорджина ошиблась? Возможно, она увидела, как наружу вышел кто-то другой, одетый в темный костюм и такого же роста, как Джек.

Облокотившись о балюстраду, Эвелин пристально рассматривала сад. Не будь она такой внимательной, она бы не заметила неподалеку мелькнувшую тень.

Кто-то в розовых кустах осторожно пробирался по лабиринту. Человек в черном двигался крадучись и был совсем не похож на гостя, совершающего прогулку.

Эвелин склонилась вперед, вглядываясь в тень.

Она была уверена, что это Джек.

Что он задумал?

Она решила последовать за ним и сбежала по каменным ступеням в сад. Эвелин знала, что ее наряд почти ничего не скрывает, он был словно развевающийся на ветру белый флаг, но, к счастью, мягкие подошвы сандалий скрадывали шум. Она держалась позади Джека, чтобы не потерять его из виду. И все время молилась, чтобы он не оглянулся.

Эвелин проследовала за ним до стены дома. Тут тропинка шла вверх, и ее глазам открылась пристройка из камня на тон светлее того, из которого был выложен фасад. Архитектору удалось оригинально обыграть французские двери, выходящие из нескольких комнат прямо в сад.

Чем дальше отходил Джек от террасы, тем темнее здесь становилось, и Эвелин испугалась было, что потеряла его. Но тут услышав, как кто-то дергает дверную ручку, она спряталась за статуей и увидела, как Джек открыл стеклянные двери и скользнул внутрь. Через секунду вспыхнула спичка, и в комнате слабо засветилась лампа.

Что он делает?

Внезапно за стеклом возникло лицо Джека, и он задвинул тяжелые шторы на дверях.

Она подкралась поближе и попыталась что-нибудь разглядеть сквозь щелочку штор, но в темноте не было ничего видно.

Ее охватила злость. Тайны Джека начали ее раздражать.

Эвелин взялась за ручку двери и бесшумно повернула ее.

Как только она вошла внутрь, сильная рука прикрыла ей рот, а другая обхватила за талию. После этого Джек ногой захлопнул дверь.

Внутри царил полумрак, но Эвелин не испугалась. Запах и прикосновение Джека навечно запечатлелись в ее памяти.

– Ни звука, – шепнул он ей на ухо.

От его теплого дыхания у Эвелин по спине побежали мурашки. Она кивнула. Джек отпустил ее и сделал шаг назад.

– Что вы тут делаете? – резко спросил он.

– А вы? – ответила Эвелин вопросом на вопрос.

– Собираюсь обыскать библиотеку Гамильтона.

Эвелин огляделась и заметила, что они действительно находятся в библиотеке. На стенах висели полки с книгами в кожаных переплетах. Перед окном стояли стол и кожаный стул, и Эвелин могла представить себе сидящего за ним Гамильтона. Благодаря стеклянным дверям внутрь проникало много света.

– Собираетесь искать без меня? – спросила она.

Джек сузил глаза.

– Честно говоря, да. Мне повезло отыскать эту дверь и не пришлось возвращаться к парадному входу. Так что если вы вернетесь к гостям, я продолжу свои поиски.

– Нет.

Джек приподнял бровь.

– Прошу прощения?

– Почему вы ничего не сказали о своих планах? Я могу помочь. Вдвоем мы будем искать быстрее.

– Поэтому я ничего вам и не сказал. Это опасно, Эви. – Джек перевел взгляд на стеклянные двери, а потом на прочную дверь, ведущую в дом. – В библиотеке два входа, в любой момент здесь могут появиться слуга или сам Гамильтон.

– Я готова пойти на риск.

– Не будьте безрассудны. Уйдите, миледи.

Эвелин вскинула голову.

– Поэтому вы настояли, чтобы мы разделились? Вас совершенно не беспокоила ни ваша, ни моя репутация.

– Я знал, что вы, как всегда, проявите упрямство.

– Мы должны сотрудничать.

– Вы когда-нибудь думаете о безопасности?

– Мы теряем время. Полагаю, вы собираетесь начать со стола Гамильтона?

Джек молчал, и Эвелин испугалась, что сейчас он силой выведет ее из комнаты. Однако он привлек бы к себе ненужное внимание, если бы просто взвалил ее на плечо, как мешок картошки.

– Обыскивайте его стол, – сухо произнес Джек, – а я начну с полок. Обращайте внимание на маленькие потайные ящички: там он мог спрятать дневник.

Эвелин быстро шагнула к столу. Она предпочла не произносить ни слова, чтобы Джек не передумал и не велел ей уйти. Искала очень быстро, проверяя каждый ящик и разглядывая каждую бумагу, и ее сердце при этом бешено стучало. Просмотрела стопку счетов. Нахмурилась, дойдя до середины, и помедлила.

Джек стоял на низенькой скамеечке и просматривал верхнюю полку, пытаясь отыскать потайной замок. Под черной рубашкой виднелись напряженные мышцы. Во рту у Эвелин пересохло. Каково это: коснуться его плеч без рубашки?

Джек спустился на пол и обернулся. Слишком поздно Эвелин поняла, что смотрит на него, словно завороженная, стоя у стола со стопкой счетов в руке.

– Что это? – Его взгляд опустился ниже. – Что вы нашли?

Эвелин моргнула, пытаясь выкинуть из головы образ Джека без рубашки.

Она показала ему счета.

– Тут накладные на драгоценности, счета из цветочных магазинов и от модисток. Все отправлено в лондонский дом Бесс Уитфилд.

– Дайте взглянуть. – Джек подошел ближе, и его пальцы чуть скользнули по руке Эвелин.

Он внимательно изучил каждый счет.

– Последняя покупка у модистки была произведена за день до убийства Бесс.

– Зачем он заказал платье, если собирался ее убить?

– Не думаю, что у него был план. Полагаю, он действовал в состоянии аффекта. Убийца нанес жертве несколько жестоких ран ножом. В доме не было следов взлома. Она знала его и сама впустила. Убийца был ей близок.

– Боже, – прошептала Эвелин.

– Я тоже кое-что нашел. – Джек вернулся к книжной полке и достал конверт с бумагами. Быстро вскрыл его: внутри оказались письма. Он рассыпал их на столе. – Любовные послания Бесс Уитфилд Максвеллу Стэнфорду, виконту Гамильтону.

Эвелин с бьющимся сердцем просматривала письма. Все они были написаны витиеватым почерком, бумага сладко пахла цветами. Было ясно, что влюбленные часто ссорились, потому что письма были полны то гневных упреков, то знойных описаний эротических сцен. Глаза Эвелин расширились.

Неужели женщина способна делать такое с мужчиной?

«Понравилось бы это Джеку?» – спросил внутренний голос.

Эвелин поморщилась. Ее мысли должны быть полны Рэндольфом, а не Джеком.

– Вот. – Джек указал на дату в правом верхнем углу последнего письма. – Бесс увидела Гамильтона с другой женщиной. Она была в ярости. Письмо написано в тот же день, когда пришел счет от модистки. В качестве извинения Гамильтон заказал ей платье.

– Может быть, она отказалась принимать подарок и его извинения? – предположила Эвелин.

– И он отомстил, убив ее. Вполне вероятный сценарий. В основе интимных взаимоотношений полов лежит животное влечение, отсюда и опасные, порой смертельно опасные действия.

«Да, мое влечение к тебе действительно животное, безрассудное и опасное», – подумала Эвелин.

– В любом случае, – продолжал Джек, указывая на разбросанные на столе письма, – это не пропавший дневник Бесс.

– Возможно, он его не нашел или не знал о его существовании.

– Да, но сейчас у нас нет времени обсуждать эту теорию. Положите все на место. – Джек собрал письма и направился к книжным полкам.

Эвелин почувствовала, что Джек нервничает, поэтому быстро сложила счета и убрала их в ящик.

В эту минуту в голову ей пришла мысль. И вся уверенность в успехе их тайного обыска разбилась, как стекло.

– А как же Джорджина? – прошептала Эвелин.

Джек спустился на пол со скамейки и взглянул на нее.

– А что такое?

У Эвелин перехватило дыхание.

– Она моя подруга. Что, если мы докажем вину ее отца в убийстве Бесс Уитфилд? Это уничтожит не только виконта Гамильтона, но и Джорджину и ее мать. Разразится ужасный скандал, злые языки не пощадят их.

Джек быстро подошел к ней, взял за плечи и повернул к себе. В свете лампы его глаза блестели.

– Даже думать не смейте, что это ваша вина или что вы сделали что-то не так. Вы ничего не разрушали. Если Гамильтон виновен в убийстве, то он один несет ответственность за свое падение и несчастья своей семьи. Кроме того, сегодня мы лишь убедились в том, что между Бесс Уитфилд и Гамильтоном был бурный роман. Он ничем не отличается от доброй половины аристократов. Письма и счета еще не делают его убийцей. Любой адвокат, который не даром ест свой хлеб, с легкостью это докажет.

– Но…

Большие ладони обхватили ее лицо. Прикосновение рук Джека было необычайно нежным.

– Тише, Эви. Если Гамильтон виновен, вполне возможно, что он так и не предстанет перед судом присяжных, ведь у него есть титул и влияние. Будет очень нелегко обвинить виконта. Его должны будут судить в палате лордов, а эти напыщенные ничтожества слишком благосклонны к себе подобным. Может быть, проти в него так и не выдвинут обвинение, и он избежит скандала. Разве Рэндольфа Шелдона ждет подобная судьба, если в преступлении обвинят его? У него нет ни титула, ни связей.

Джек прав. И все же Джорджина всегда была так добра к Эвелин.

– И не забывайте, безумный граф Ньюленд по-прежнему в списке подозреваемых. – Теплое дыхание Джека обдало ее щеку.

Эвелин кивнула. Уверенность Джека, само его присутствие успокаивали, и ей так хотелось прижаться к нему, оказаться в его объятиях, прислониться головой к его плечу. Для Эвелин, которая всегда была сильной, эти чувства приносили лишь смятение. Неужели нельзя взять себя в руки?

– Идемте, – сказал Джек, отходя в сторону. – Мы слишком долго тут находимся. Надо вернуться, пока не обнаружат наше отсутствие.

Должно быть, он почувствовал ее беспомощность, противоречивые эмоции, разрывающие ее душу, успокоение, которое приносила его близость, потому что протянул ей руку.

Ни минуты не колеблясь, Эвелин подала ему свою.

Джек погасил лампу и приоткрыл двери. Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что снаружи никого нет, он вывел Эвелин в сад и закрыл двери за собой.

Они молча шли рядом по спускающейся вниз лужайке, пока впереди не замаячили яркие огни на террасе.

Джек замедлил шаг. Отпустил руку Эвелин и похлопал себя по карманам.

Она остановилась и взглянула на него:

– Что такое?

– Забыл эту чертову повязку. Мне надо вернуться.

– В библиотеку?

– В последний раз я видел ее там.

– Два раза заходить туда опасно. Может, оставить все как есть? Никто ничего не узнает.

– И виконт, и его жена видели меня в костюме с повязкой. Сколько здесь сегодня еще пиратов?

«Таких, как ты, больше нет», – подумала Эвелин.

Джек повернулся, чтобы уйти.

– Возвращайтесь на бал, Эви, пока вас не хватились. Я свяжусь с вами.

– Когда? – крикнула она ему вслед.

Но Джек уже растворился в ночи.