Текст книги "Любовь леди Эвелин"

Глава 11

Эвелин смотрела вслед Саймону и Рэндольфу. Ей было жаль видеть, как он уходит, и знать, что они встретятся не скоро. Но в то же время ей не терпелось заняться списком подозреваемых и доказать невиновность Рэндольфа.

– Не беспокойтесь, Эви. Вы его увидите.

Эвелин повернулась к Джеку. Девушку поразили его твердо сжатые губы, внимательный взгляд зеленых глаз.

Она молча кивнула, не в силах произнести ни слова. Как ей объяснить, что ее больше радует присутствие Джека, чем уход Рэндольфа? Если у парня появится шанс вернуться к нормальной жизни, значит, усилия Джека не пропали даром.

Джек отодвинул стул.

– Пора возвращаться.

Эвелин встала и откашлялась.

– Да, конечно. Если повезет, никто не заметит моего отсутствия.

Они направились к задней двери и вышли на узкую, мощенную булыжником улицу. Пройдя рыбный рынок, снова оказались у экипажа, доставившего их к Биллингсгейту.

Подхватив подол платья, Эвелин забралась внутрь, и Джек уселся напротив нее.

Когда экипаж тронулся с места, Джек поднес рукав своей куртки к носу и поморщился. Потом грустно улыбнулся:

– Мой слуга меня разоблачит.

Эвелин рассмеялась:

– Такой ужасный, въедливый запах.

Взятое у служанки платье насквозь пропахло рыбой и помоями, и она была рада, что успела купить Джанет новую одежду, так что теперь сможет без угрызения совести избавиться от испорченного наряда. Даже шляпка намокла и съехала набок. В экипаже было тепло, и Эвелин поспешила избавиться от влажного тяжелого плаща.

Взгляд Джека упал на ее грудь, и она вспомнила про узкий корсет. По телу пробежала волна жара, острое ощущение близости мужчины. Все в экипаже стало казаться маленьким в сравнении с красивым, сильным телом Джека.

Эвелин стало не по себе, и она накинула плащ на плечи.

– Хочу поблагодарить вас за то, что согласились стать адвокатом Рэндольфа. Я понимаю ваши сложности и нежелание лгать сыщикам. Но рада, что вы не уговорили его вернуться с нами. – Эвелин была так счастлива, что ей казалось, будто с плеч у нее упал тяжкий груз, и впервые за весь вечер она вздохнула свободно. – Я готова немедленно заняться списком подозреваемых.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – усомнился Джек. – Это может быть опасно, Эви.

– Но я хочу помочь. Как я уже говорила, некоторые имена мне знакомы и…

Джек перебил ее:

– Я не собираюсь отстранять вас совсем. Подозреваю, что если попытаюсь вас остановить, вы сами возьметесь за дело. Я лишь прошу, чтобы мы всегда действовали вместе. Согласны?

– Разумеется, – быстро ответила Эвелин, опасаясь, как бы Джек не передумал.

– Даже если у вас будет возможность увидеться с мистером Шелдоном, я буду вас сопровождать. Это необходимо.

От голоса Джека по спине Эвелин побежали мурашки. Он пристально и предостерегающе смотрел на нее.

– Вы ведь считаете, что Рэндольф виновен? – спросила она с тревогой.

– Вполне возможно.

Она покачала головой:

– Вы просили меня вам доверять. А вы доверяете моему суждению, Джек?

– Это разные вещи. Мистер Шелдон может оказаться искусным лжецом. Я видел такое прежде. Некоторые люди настолько красноречиво лгут, что начинают сами себе верить.

– Нет, Джек, вы должны мне верить. Мне тоже не нравится, как поступил Рэндольф после обнаружения им тела Бесс Уитфилд. Думаю, он должен был остаться и все объяснить констеблям. Но я бы не стала его поддерживать, если бы считала, что он способен на убийство.

– Мне не обязательно верить в невиновность клиента, чтобы представлять его в суде, – заметил Джек. – В любом случае я должен защищать его.

– Да, знаю. Но я верю, что Рэндольф в ту ночь пришел в дом Бесс по ее просьбе. Она хотела ему что-то передать. Возможно, если мы узнаем, что именно, вы ему поверите.

Джек нехотя кивнул. Лучи заходящего солнца проникали в окно экипажа, и в его глазах плясали золотые пятнышки.

– Мой коллега Энтони Стивенс работает с лучшими сыщиками. Если в прошлом Бесс Уитфилд было что скрывать, они об этом узнают.

Джек вошел в боксерский клуб Джентльмена Джексона на Бонд-стрит, 13. В большом зале, посреди ринга, он заметил обнаженного по пояс Энтони Стивенса в боксерских перчатках, который кружил около своего соперника. Со всех сторон ринг был защищен толстыми канатами, привязанными к столбикам, и боксеры внимательно следили друг за другом, словно скорпионы с поднятыми хвостами, ловя момент нанести удар.

Соперники сближались и отскакивали, их ноги быстро мелькали по твердому полу. Чуть согнутая спина, плечи и голова наклонены вперед, руки в перчатках подняты. Время от времени они наносили друг другу удары, по лбу и обнаженной груди катился пот.

Энтони был высок, и огромные мускулы на его плечах напрягались с каждым мощным ударом. Для такого здоровяка он двигался быстро и проворно. Его противник тоже был высок и силен, как Энтони, но, судя по его сломанному носу, отсутствующим передним зубам и лиловому синяку под глазом, удача не так уж часто улыбалась ему.

Однако Джек не стал бы недооценивать бойцовский дух Энтони.

За рингом, уцепившись руками в канат и выкрикивая тренерские указания, стоял сам Джентльмен Джон Джексон. Прежде чем выйти на пенсию, он победил Даниэля Мендосу и стал чемпионом Англии в тяжелом весе. После открытия зала к Джексону потянулись знатные джентльмены, чтобы обучиться искусству боя.

Джек сам заходил сюда время от времени, и спортивные тренировки приносили ему только пользу.

Из дальнего угла зала он наблюдал за поединком. К концу третьего раунда Энтони ринулся вперед и нанес своему противнику удар в солнечное сплетение и тут же сокрушительный апперкот в челюсть. Тот упал на спину, и Энтони объявили победителем.

Джек подождал, пока Энтони спустился с ринга, и помощник начал расшнуровывать его перчатки.

– Ты дерешься, как черт, Энтони. Судя по бывалому виду твоего противника, я бы не стал ставить на тебя, – заметил Джек.

Энтони рассмеялся, вытирая лоб полотенцем:

– Ты всегда был не в ладах с пари, Джек.

Джек усмехнулся:

– Я искал тебя в конторе.

– Нет ничего лучше бокса после тяжелого дня.

– Понимаю. Неприятная встреча с клиентом?

Энтони пожал плечами.

– Обидчивый джентльмен, недовольный, что его супруга много тратит. – Энтони натянул через голову рубашку, которая тут же облепила его вспотевшее тело. – Я собирался принять ванну и вернуться на работу. Но по правде говоря, думал, ты начнешь искать меня раньше. Что тебя задержало, Джек?

– Дай догадаюсь: Девлин и Брент сообщили тебе о моем визите.

– Они рассказали мне о твоей последней клиентке. Восхищались. Предупредили, что ты придешь.

Джек тихо выругался.

– Ну надо же. Эти двое сплетничают, как старухи.

– Я им сказал то же самое, но, пожалуй, в их словах есть доля истины. С каких это пор ты стал встречаться с красивыми женщинами в других местах, помимо кровати? Помню, ты говорил, что после таких встреч тебе трудно сосредоточиться в зале суда.

– Я же им все объяснил. Эвелин Дарлингтон дочь моего бывшего наставника. Я многим обязан лорду Линдейлу. – Воспоминания о днях, проведенных в «Линкольнз инн», многое всколыхнули в душе Джека. Он поступил учиться, послушавшись уговоров отца, и совсем скоро стало ясно, что у него ничего не получается и его вот-вот выгонят. Без хорошего наставника Джеку ничего не оставалось, как с позором вернуться к отцу. Но Эммануэль Дарлингтон, уважаемый старейшина корпорации барристеров, что-то разглядел в Джеке и просто-напросто спас его. Он был прекрасным учителем и пробудил в своем ученике тягу к знаниям – нечто невероятное в то время.

Энтони потянулся к зазубренной металлической кружке, зачерпнул из ведра воды и выпил. Пристально взглянул на Джека:

– Полагаю, Девлин и Брент уже пытались тебя отговорить, так что не стану этого делать. Так что же ты от меня хочешь?

– Мне нужны услуги частного сыщика, с которым ты работаешь. Ты как-то говорил, что лучше его никого нет.

Энтони быстро сообразил, в чем дело.

– Это очень хитрый армянин по имени Армен Папазьен, и он превосходно выполняет свою работу. Но полагаю, тебе требуется информация несколько иного свойства. Мистер Папазьен обычно выведывает альковные тайны противника. Многие нити преступлений тянутся оттуда.

Джек был наслышан о необычных делах Энтони.

В адвокатских кругах Энтони Стивенс слыл странным человеком. По правде говоря, он совершенно не походил на других знакомых адвокатов Джека. Ему чудесным образом удалось добиться того, о чем представители высшего света могли только мечтать: развода. В реальности он был почти недостижимым, так как требовал разрешения парламента. Раздельного проживания супругов по решению суда добиться было легче, но даже в этом случае представители аристократии редко могли собрать все документы. Чаще всего муж и жена просто начинали жить каждый своей жизнью, порой даже на разных континентах.

Однако Энтони удалось добиться развода для трех богатых и знатных членов общества, доказав в суде измену их жен. То, что все эти мужчины имели любовниц, роли не играло. Юридическая система, подобно обществу, защищала в первую очередь права мужчин, и Энтони этим воспользовался.

О его богатстве и славе ходили слухи, однако Энтони дорого заплатил за право работать в адвокатуре. Поскольку ему приходилось сталкиваться только с темной стороной брака, он превратился в разочарованного человека, считавшего любовь иллюзией для романтиков, не знающих жизни.

Но что всего хуже, Энтони стал безжалостен и циничен, скрывая эти черты под маской добропорядочного джентльмена и адвоката.

– Тебе нужно узнать о прошлом Эвелин Дарлингтон? – спросил Энтони.

– Нет, о прошлом жертвы – актрисы Бесс Уитфилд. У нее было полно любовников, и ей было что скрывать. Ради этого ее и убили. – Джек сунул руку в карман, достал смятую записку и передал Энтони. – Тут список возможных подозреваемых, о которых может разузнать мистер Папазьен. Конечно, список неполный.

– Откуда он у тебя?

– Его дал мне Рэндольф Шелдон. Человек, которого полиция подозревает в убийстве.

– Любовник леди Эвелин, полагаю?

Слова Энтони вызвали у Джека легкое раздражение.

– Нет, мистер Шелдон – человек, за которого она собирается замуж, – недовольно объяснил Джек.

Пронзительный взгляд Энтони стал насмешливым.

– Брось, Джек. Ты не веришь, что они любовники? Стала бы женщина защищать мужчину, подозреваемого в убийстве, если только он не ее любовник или муж? Опыт подсказывает мне, что бескорыстных женщин не существует.

Кроме Эви, подумал Джек. Она была не похожа на других женщин, которых он знал. Пусть ее поведение казалось на первый взгляд странным или бескорыстным, как считал Энтони, в одном можно было быть уверенным: она и Рэндольф никогда не были близки.

Джек нутром это чувствовал. Он сразу же уловил, что отношения между Эвелин и Рэндольфом были чисто платоническими. Она смотрела на него со вполне естественным беспокойством и состраданием, без страсти во взгляде.

Энтони сузившимися глазами посмотрел на Джека:

– Черт возьми! Только не говори мне, что становишься похожим на одного из тех безвольных дураков, которые позволяют женщине одержать над собой верх.

Джек с трудом сдержался, чтобы не ответить грубостью.

– Конечно нет, – отрезал он. – Просто пусть твой человек разузнает все о прошлом Бесс Уитфилд.

– А как насчет прошлого Рэндольфа Шелдона?

Эвелин бы это не понравилось. Но если Рэндольф что-то скрывает, Джеку нужно это знать.

– Да, и его тоже, – кивнул он.

Глаза Энтони весело блеснули, и он хлопнул Джека по спине.

– Считай, дело сделано. Узнавать тайны других людей – лучшая часть моей работы.

Глава 12

На следующий день Эвелин проснулась поздно, все еще ощущая неотвязно преследующий ее запах рыбы. Откинув одеяло, она позвонила и попросила Джанет приготовить ванну.

Несколько минут спустя в комнате появились медная ванна и ведра с горячей водой. Опустившись в воду, Эвелин снова стала перебирать в памяти вчерашний вечер.

Как хорошо, что Джек согласился сопровождать ее в Биллингсгейт. Она бы умерла со страху от одного только взгляда на переполненный людьми рыбный рынок, не говоря уж о грубой таверне «Петух и бык».

Ей удалось вернуться незамеченной. Первым делом она сняла платье, связала его узлом и выбросила в окно. Сегодня она собиралась избавиться от испорченного наряда.

Прислонившись лбом к краю ванны, Эвелин вздохнула. О чем думал Рэндольф, назначая ей встречу в таверне?

Она тут же отогнала эту мысль, ощутив чувство вины.

Рэндольф поступил правильно. Для него это был наилучший выход. Никто его не узнал и не стал ни о чем расспрашивать. Он смешался с безликой толпой моряков, торговцев рыбой и рыбаков, которые после тяжелой недели жаждали наброситься на пиво и джин.

Эвелин вылезла из ванны и вытерлась толстым полотенцем. Накинув халат из мягкой голубой шерсти, она поспешила вниз, намереваясь позавтракать с отцом в столовой.

Не успела она спуститься по лестнице, как раздался стук в дверь. Ходжеса нигде не было видно, и Эвелин поняла, что старый дворецкий вряд ли услышит.

Поэтому она открыла дверь сама, ожидая увидеть кого-нибудь из знакомых отца.

Но на пороге стоял Джек Хардинг.

– Доброе утро, Эви.

– Джек? Что вы здесь делаете?

Ветерок растрепал его каштановые волосы, и у Эвелин перехватило дух от сияния изумрудных глаз.

– Я должен в полдень встретиться с вашим отцом. Вчера вечером он прислал мне записку с приглашением.

– Правда? – удивленно переспросила Эвелин. – Он мне ничего не говорил.

– Возможно, поверил, что вы не очень хорошо себя чувствуете, и решил не беспокоить. Могу я войти?

Эвелин вздрогнула, только сейчас сообразив, что по-прежнему стоит в дверях, глядя на него.

– Конечно. – Она отступила в сторону и жестом пригласила Джека в дом.

Он закрыл за собой дверь.

– Вы присоединитесь к нам?

В его голосе звучала надежда, и Эвелин стало приятно.

– Я как раз собиралась пойти к отцу.

Эвелин направилась в гостиную, остро ощущая присутствие сильного высокого мужчины рядом. Искоса взглянув на Джека, она заметила, как хорошо он выглядит в безупречно сшитом костюме и блестящих сапогах. Она вспомнила вчерашние его атрибуты – заплатанную вельветовую куртку и грязную рубашку – и украдкой улыбнулась.

Но тут же веселье сменилось восторгом, когда Эвелин увидела, как он красив.

– Доброе утро, мистер Хардинг. – Лорд Линдейл поднялся со своего места.

– Пожалуйста, называйте меня Джек, милорд. В «Линкольнз инн» мы были очень дружны.

– Но это было прежде, чем вы стали адвокатом. Однако «Джек» для меня звучит привычнее. Зовите меня «Эммануэль».

– Не Линдейл?

– Только не с вами. Я был Эммануэлем Дарлингтоном много лет, пока не умер мой брат, оставив мне титул. Прежде всего я учитель и адвокат, и мне не очень по душе чванство аристократии.

Эвелин улыбнулась, необыкновенно гордая своим отцом. Он отказался оставить преподавание в Оксфорде, даже унаследовав титул брата. Такого человека редко встретишь – истинный ученый, преданный своим ученикам.

Джек и Эвелин сели, а миссис Смит внесла тарелки с холодным мясом и булочками.

– Вы уже встречались с Рэндольфом Шелдоном? – спросил Линдейл.

По спине Эвелин побежали мурашки. Ее отец не знал, что Рэндольф скрывается в доме Бесс Уитфилд в Шордитче, и понятия не имел о поездке дочери в Биллингсгейт. Насколько она знала, отец считал, будто Рэндольф взял короткий творческий отпуск в университете, пока не раскроют убийство Бесс Уитфилд, и оплакивал кончину своей кузины.

Прикусив губу, Эвелин со страхом взглянула на Джека. В ожидании его ответа она беспокойно перебирала пальцами салфетку.

– Я встречался с мистером Шелдоном и пытаюсь выстроить наилучшую линию защиты, а также обеспечить алиби, на случай если полиция решит его допросить или арестовать.

Эвелин затаила дыхание, пока отец не кивнул в знак одобрения. После этого она демонстративно занялась ломтем мяса. Джек ответил на вопрос ее отца, скрыв от него весьма неприятные факты, и избежал правды, не солгав.

«Какой же ты прекрасный адвокат, Джек Хардинг», – подумала она.

– По правде говоря, – отозвался Линдейл, – я рад, что вы заняли сторону Рэндольфа. Мы все наслышаны о трагедиях, когда людей приговаривали к смерти и за меньшие преступления, причем многие из них оказывались невиновны, но не могли заплатить за адвоката. Будучи сам специалистом по уголовному праву, я уверен, вы уже сталкивались с подобной несправедливостью.

Глаза Джека потемнели, и Эвелин поняла, что он вспомнил.

– Слишком часто. Несмотря на успешные выступления в зале суда, я нередко проигрывал и присутствовал при казни не одного моего подзащитного. Не все из них были виновны в преступлениях, вы абсолютно правы.

В воздухе повисла напряженная тишина. Эвелин ощутила, что довелось пережить ее отцу и Джеку, которым приходилось присутствовать при казни невинного человека не в силах ничего изменить.

Голова у нее на миг закружилась. Рэндольф тоже мог оказаться невиновным, которого тем не менее отправят в тюрьму или, еще хуже, на виселицу.

Перед глазами Эвелин пронеслись видения из прошлого. Голубоглазый и светловолосый Рэндольф, внимательно выслушивающий ее теории относительно трудов Уильяма Блэкстона. Она всегда мечтала встретить мужчину, который обращал бы внимание не только на ее внешность, но и мог бы оценить ее ум. Рэндольф казался ей идеальным. Он никогда не возражал против того, чтобы услышать ее мнение, и даже обращался к ней за помощью при написании работ. Не его вина, что он ни разу не упомянул в статьях ее имени, просто в университете все решали мужчины.

И теперь после стольких лет поисков подходящего ей мужчины она могла потерять Рэндольфа из-за преступления, которого он не совершал.

– Пожалуйста, немедленно сообщайте мне все новости, Джек, – попросил Линдейл.

– Я нанял сыщика, чтобы он помог мне с расследованием.

Эвелин вздрогнула и взглянула на Джека. Он не терял времени даром.

– Хорошо, – одобрил Линдейл, поднимаясь со стула. – Пока я не забыл, мы с Эвелин каждый месяц приглашаем к обеду его светлость Ботуэлла и Барнса, и я бы хотел, чтобы вы тоже присутствовали.

Джек кивнул:

– С удовольствием.

Линдейл перевел взгляд с Эвелин на Джека, и его глаза стали внимательными.

– Я вас оставлю, чтобы вы могли все обсудить. – Он повернулся и вышел из комнаты.

Джек уселся на стул и положил на колени салфетку.

– Вы так быстро наняли сыщика? – поинтересовалась Эвелин.

– Мой коллега, Энтони Стивенс, сотрудничает с одним сыщиком, у которого нюх как у гончей, он-то все и устроил. Если Бесс Уитфилд пыталась что-то скрыть, он все узнает.

Джек оперся рукой о стол и подался вперед.

– Я пришел еще и по другому поводу, Эви. У нас наконец-то появился шанс.

– Какой?

– Сегодня суббота.

– Не совсем понимаю, Джек.

– Субботний вечер, Эви. Все театры будут полны.

– Театры?

– Я подумал, мы можем начать с костюмерши Бесс Уитфилд.

– Она тоже в списке подозреваемых?

– Нет, но я знаю, что нельзя пренебрегать слугами и наемными работниками. Им зачастую известно больше других.

– Хотите сказать, что я одна должна сопровождать вас сегодня вечером в театр?

– Если хотите, возьмите с собой служанку, но ей придется остаться в экипаже. Мы зайдем с черного входа без приглашения.

Глава 13

В субботний вечер театр «Друри-Лейн» мог вместить более трех тысяч зрителей. Он располагался в районе Ковент-Гарден напротив Кэтрин-стрит, улица Друри-лейн шла позади здания. Это был уже четвертый театр, построенный два года назад. Последний был уничтожен при пожаре.

Экипаж Джека остановился, и Эвелин увидела толпу зрителей. Недавно установленные газовые уличные фонари освещали великолепные, модные наряды дам и безупречные костюмы джентльменов. Некоторые держали в руке театральные бинокли, другие пальцами, затянутыми в перчатки, сжимали программки. Вместо того чтобы присоединиться к ним, Джек велел кучеру свернуть на Друри-лейн и остановиться напротив служебного входа.

Эвелин повернулась к Джанет:

– Оставайся в экипаже. Мы скоро вернемся.

Карие глаза Джанет расширились, и она с трудом сглотнула. Беспокойно пригладила непослушные каштановые кудряшки, выбившиеся из туго заплетенной косы.

– Это не опасно, миледи?

Эвелин улыбнулась и дотронулась до руки Джанет.

– Пожалуйста, не волнуйся. Я скоро вернусь.

Джек спрыгнул на мостовую и помог выбраться Эвелин. Когда они направлялись к дверям, он заметил:

– Вашей служанке не по душе наши тайные делишки.

– Она сделает, как я сказала.

Эвелин замедлила шаг и взглянула на Джека. Здесь было не так светло, как перед фасадом, из-за отсутствия дорогих газовых фонарей.

В полумраке Джек, облаченный во все черное, казался лихим и опасным пиратом.

– Не беспокойтесь, Джек, – продолжила свою мысль Эвелин. – Можете не сомневаться в преданности моей служанки. Она ни слова не скажет отцу.

Джек кивнул. Когда они подошли к двери, он потянулся к ручке.

Как только дверь открылась, оттуда вывалились двое мужчин в костюмах аристократов XVIII века.

– Черт возьми! Я и не знал, что они решили заменить меня Честером. На сцене он не отличит голову от задницы, – пробормотал один из актеров.

– Тут не поймешь что творится после убийства Бесс. Режиссер то и дело меняет роли, – ответил его спутник.

Эвелин задержала дыхание, но актеры не обратили на них никакого внимания. Джек воспользовался возможностью и провел Эвелин внутрь. Дверь закрылась, оставив раздраженных актеров на улице.

Они оказались в плохо освещенном коридоре. Из зала доносились приглушенные звуки настраиваемых инструментов. Мимо то и дело проносились актеры и рабочие сцены, то появлялись, то снова исчезали в гримерках, несли реквизит, необходимый для спектакля.

К удивлению Эвелин, их никто не остановил, очевидно, все были заняты подготовкой к представлению. Джек успел ухватить за рукав невысокого мужчину, который с решительным видом торопился мимо.

– Мы ищем Мэри Моррис, – сказал он.

Мужчина остановился, тяжело дыша. Крепко прижал к груди пюпитр и раздраженно взглянул на Джека:

– Кто вы?

– Я ее брат, – солгал Джек.

Откинув назад голову, мужчина отрывисто ответил:

– Она во второй гримерке справа. Но на вашем месте я бы ее сегодня не беспокоил. С тех пор как умерла актриса, у которой она служила, Мэри в ужасном расположении духа. Теперь ей придется одевать актеров второго плана.

Джек усмехнулся:

– Спасибо за предупреждение.

Мужчина развернулся и быстрыми шагами засеменил прочь.

Взяв Эвелин за руку, Джек повел ее к нужной комнате и остановился перед закрытой дверью. Дважды постучал и прислушался.

– Кто там? – раздался приглушенный голос.

Джек открыл дверь. Полная женщина средних лет с седыми волосами и зажатыми во рту булавками подняла голову и сурово уставилась на них. Она склонилась над худощавой актрисой и пыталась скрепить у нее на спине две половины платья. Резкими движениями костюмерша выхватывала булавки изо рта и скалывала ткань. Лиф платья, явно рассчитанный на пышногрудую женщину, обвис на груди актрисы, словно сдувшийся воздушный шарик.

– Проклятие! – выругалась Мэри. – Похоже, никто не может исправить это платье. У тебя нет груди, чтобы его носить.

Подведенные глаза актрисы сузились, и, негодующе фыркнув, она подхватила юбки и прошмыгнула мимо Джека и Эвелин.

Джек шагнул вперед. Эвелин держалась чуть позади.

Гримерка была маленькой, забитой вешалками с одеждой и полками для шляп. Тут же находился стол с гримом, париками и шиньонами. Пахло потом, табаком и пудрой.

– Что вам угодно? – осведомилась Мэри.

– Меня зовут Джек Хардинг. Я бы хотел поговорить с вами о Бесс Уитфилд.

На лбу Мэри появились две глубокие морщины.

– Вы констебль?

– Нет, я адвокат, а это близкий друг кузена Бесс. – Джек указал на Эвелин. – Полиция уже беседовала с вами?

– Еще нет. Не знаю, почему они медлят.

– Они могли просто упустить вас из виду.

– Поговаривают, полиция знает, кто ее убил. Люди видели, как из окна вылезал какой-то студент.

– Вы говорите не очень-то уверенно.

– С этим пареньком Бесс могла бы сладить.

– Значит, вы ее хорошо знали? – спросила Эвелин.

– Бесс была моей актрисой. В тот день, когда она впервые сюда вошла, я сразу поняла: у нее есть все, чтобы добиться успеха. Она была не такой, как все те девушки, что дюжинами приходят в театр ради артистической карьеры. Бесс полюбила меня. Она становилась все известнее, и мое положение тоже улучшалось. Я ей многим обязана.

– Говорят, у нее было много любовников. Думаете, кто-то из них убил ее из ревности?

– Точно не знаю. Она любила мужчин. Разных. Титулованных аристократов, богатых торговцев, даже молодых привлекательных рабочих сцены. В детстве отец совершенно не обращал внимания на бедняжку, поэтому она искала мужского внимания, как ищет огня мотылек. Я знала всех ее мужчин, кроме ее давнего покровителя.

– Покровителя?

– Сколько я ее знала, он все время был ее любовником. Должно быть, богач, может быть, из знатных, потому что постоянно присылал ей деньги и дорогие подарки. Но я не знаю его настоящего имени.

– Как вы думаете, зачем кому-то понадобилось убивать Бесс?

– Не знаю. В театре у нее, конечно, были враги, но ее смерть никому бы не помогла продвинуться. Режиссер просто наймет другую актрису, что и случилось после смерти Бесс.

– Не знаете, Бесс не могла скрывать нечто важное? Что-то такое, из-за чего ее убили?

– Драгоценности не пропали.

– А что-то кроме драгоценностей и денег?

– Она вела дневник, но никогда не упоминала имени своего покровителя. Что до других любовников, их имена были в дневнике.

– Дневник? Не знаете, где он?

– Пропал. Я обыскала ее гримерку, хотя и знала, что его там нет. Бесс всегда носила его с собой.

– Не помните имен ее поклонников, которых она могла упоминать в дневнике? – спросила Эвелин.

Мэри пожала плечами:

– Я их всех знаю, ведь они приходили повидаться с ней за кулисами.

– Назовите их. Пожалуйста.

– Ну, щеголеватый виконт с закрученными усами. Она называла его Максвелл. И старый толстый граф Ньюленд. Был еще вежливый простолюдин с темными волосами по имени Сэм. Не знаю его фамилии.

Эвелин затаила дыхание от изумления.

– Максвелл Стэнфорд, виконт Гамильтон, и Гарольд Керк, граф Ньюленд!

– Были и другие. Некоторые дураки притворялись, будто они просто любят театр, хотя на самом деле мечтали встретиться с Бесс. Ха-ха! Как будто старая Мэри не знает, когда мужчина мечтает переспать с женщиной. – Глаза Мэри в сетке морщин обратились на Джека и Эвелин. – Вот как вы двое.

Эвелин сделала шаг назад.

– Мы не любовники.

– Нет? – Мэри пристально взглянула на Джека. – Ну, судя по всему, это скоро произойдет.