Текст книги "Сглаз"

Глава 10

Осень выдалась мягкой, и хотя пару раз случались заморозки, по-настоящему похолодало лишь за несколько дней до Хэллоуина. На старомодном ртутном термометре снаружи «Тихони» было пять градусов – тот редкий случай, когда холод приходит неожиданно и пробирает до костей после того, как температура падала медленно и долго.

Тридцать первого октября в небе зависли серо-стальные облака, предвещающие дождь – тот, что идет в верхних слоях атмосферы и не долетает до земли.

Рано утром перекрыли перекресток Дип Холлоу Роуд и Лоуэр Резервуар Роуд, откуда виднелось кладбище Храмового Холма. Именно там и водрузили здоровенную Плетеную Бабу. Огромный манекен из прутьев, который зажгут вечером, во время празднества. Люди взбирались по приставным лестницам и украшали громадную куклу почерневшими железными цепями. (Горожане каждый год доставали их кочергами из дымящегося пепла, чтобы использовать во время следующего Хэллоуина.) От швейного ателье Лайзы Белт пожертвовали головной платок ручной работы, а в глаза и рот Бабы заткнули пуки соломы.

Этот ритуал был древнее Блэк Спринг и имел языческие корни, что вызывало недовольство у Колтона Мэзерса. Советы общин методистской церкви и церкви Святой Марии тоже негодовали. Однако победу всегда одерживал комитет Дня Всех Святых, доказывая, что нельзя нарушать традицию сожжения Плетеной Бабы, кульминацию ежегодного Праздника Ведьмы.

Кроме того, подобная маскировка помогала местным скрыть Катерину от Пришлых, которые стекались сюда со всего округа.

Конечно, это ерунда, а не аргумент. Истина куда глубже и проще. Ритуал вошел в плоть и кровь местных, и никто не желал с ним расставаться. Будь ты христианин, иудей, мусульманин или атеист – горожанам Блэк Спринг хотелось иметь законный повод нарушить запрет не связываться с Катериной ван Вайлер хотя бы раз в году.

И к Бабе несли щедрые подношения. Люди молча совали подарки в проем под гигантской юбкой Плетеной Бабы. Многие осторожно прикасались к манекену, опускались на колени или делали знак для отвращения дурного глаза. Некоторые приносили еду: дети бросали меж прутьев сладости и яблоки, родители ставили рядышком с Бабой тарелки с любимыми блюдами или пирожки. Кое-кто вешал на железные цепи вязанки чеснока. Здесь были свечи и соломенные безделушки, гостевые полотенца, мыло, щипцы для волос и даже старая швейная машинка – словом, все, что можно вручить Катерине, дабы рок миновал горожан еще на триста шестьдесят пять дней. Встречались и сомнительные подарочки. Джон Бланшар, фермер из Акерманс Корнер, положил возле Бабы мертвого ягненка. Молодая мамаша настояла, чтобы ей дали сжечь пластиковый пакет, набитый использованными памперсами ее младенца. А Гризельда Хольст отдала вареную телячью голову, специально заказав деликатес с бойни по случаю праздника.

Конечно же, все это благоразумно спрятали среди более привычных даров – не хватало еще, чтобы Пришлые заподозрили что-то неладное.

Стив и Джослин Грант являлись людьми практического склада и не участвовали в идолопоклонстве. Они позволяли Мэтту и Тайлеру принести Бабе морковку или щепотку чая, когда их дети были совсем маленькими (мальчишки всегда стояли в толпе, наблюдая, как пламя пожирает манекен).

Но теперь сыновья выросли и не выказывали энтузиазма к подобным празднествам, так что ритуал подношений был благополучно забыт, как и другие детские привычки.

Стива нервировал символизм, связанный с сожжением ведьмы, и ему досаждал дым, который впитывался в одежду. Тем не менее Стив посещал церемонию сожжения Плетеной Бабы по той же причине, по которой он в молодости зачарованно глядел на костры, в которых сгорали дотла рождественские елки.

Человека гипнотизирует пламя, да и жар огня особенно приятен промозглым осенним вечером.

А сейчас горожане были слишком взбудоражены. Сегодня Блэк Спринг приготовил для Катерины грандиозный сюрприз.

На кухне в лавке Гризельды с самого утра царила суета. Гризельда наняла шестерых работников, чтобы отнести товар на импровизированный рынок, открытый на городской площади. Стол ломился от самых разнообразных блюд. Тут были и картофельный салат, и тапас, и шашлыки на шпажке, и зеленая ведьмина похлебка (фасолевый суп с фрикадельками дымился в медном котле), и, разумеется, порционные тарелки паштета Гризельды Хольст, сдобренные уксусом.

Гризельду ни капли не интересовал доход от торговли в праздничный день, но остальные горожане были бы идиотами, если бы не нажились на двух с лишним тысячах гостей.

В конце концов, сегодня мы чествуем Катерину, сказала себе Гризельда.

Около трех часов дня, когда народу собралось уже прилично, перекрыли главные улицы Блэк Спринг. Вокруг церкви Пречистого Мета и кладбища большой подковой выстроились лотки: здесь торговали сладостями и безделушками. С деревьев свисали оранжевые и черные ленты, а на шестах красовались тыквенные головы. По площади гуляли женщины, разряженные в стиле ведьмы Блэк Рок: на их веках чернели полоски-стежки. Кое-кто щеголял в остроконечной шляпе и с помелом. Повсюду бегали дети с раскрашенными лицами, самые маленькие прыгали на надувном батуте в форме замка – он возвышался как раз перед «Хайленд Дайнер». Визжа от восторга, они пытались схватить свисающие с деревьев пиньяты, чтобы достать конфеты. (Конечно же, все пиньяты, сделанные из папье-маше, выглядели точь-в-точь как ведьма Блэк Рок.)

Другие дети взвешивались на специальных весах, стоящих подле церкви.

Если ребенок весил не больше двух «уток», а такое случалось частенько, то его объявляли ведьмой или колдуном. Актеры Блэк Спринг, облаченные в лохмотья, тотчас принимались гонять малыша по площади, потрясая вилами.

Но Роберту Гриму местные забавы казались излишне деревенскими. Пару лет назад он для пробы предложил аутентичные средневековые развлечения – к примеру, растягивание гуся или казнь кошки на костре (общеизвестно, что угольки после сожжения зверька приносят удачу), но ему не повезло. Предложение Грима не приняли в силу законов о жестоком обращении с животными – члены комитета даже недоумевали.

В итоге Хэллоуин стал для Грима самым изматывающим и нервным днем в году. Чтобы уследить за Пришлыми, требовалось проявить немало терпения и эмпатии, но данными качествами Роберт Грим не обладал. По скромному убеждению Грима, люди, населяющие долину Гудзона, относились к числу невоспитанных буйных пьянчуг и домашних тиранов. Естественно, им не хватало ума, чтобы оценить прелесть своих родных пенатов.

На востоке – Гудзон, где им следует, вне всякого сомнения, утопиться, на юге – парк Бер Маунтин, где они могли бы без преград трахаться с бобрихами и оленихами, тем самым обеспечив свое скорейшее вымирание.

Увы, никто из Пришлых пока не желал подумать над подобной заманчивой перспективой. Что за бездари!

Но у Грима и так хватало забот. Сегодня в Блэк Спринг прибывали ребята из Вест-Пойнта, а значит, близилось время отчетов.

Поэтому Роберт Грим засел в главном зале штаб-квартиры, что, в свою очередь, гарантировало его коллегам тяжкий денек.

А настоящая ведьма почему-то решила появиться на заброшенной парковке позади здания городской администрации. Катерина материализовалась на этом участке ровно в одиннадцать тридцать. От стоянки было меньше трех сотен ярдов вороньего лету до центра Блэк Спринг, что вполне устраивало СГЛАЗ. Однако на всякий случай Грим приказал перегородить выход на Дип Холлоу Роуд и сымитировать ремонт здания администрации. Охранники, проинструктированные должным образом, вели наблюдение за объектом.

Катерину спрятали, возведя вокруг ведьмы небольшой сарайчик. Если она захочет принять участие в празднике, что маловероятно, СГЛАЗ мог ей помочь. Ведь они уже приготовили целых шесть сценариев!

Последний раз нечто подобное произошло в две тысячи третьем году. Старая карга маячила на городской площади перед заведением Сью. После жарких дебатов около Катерины поставили рекламный щит с надписью: СФОТОГРАФИРУЙСЯ С НАШЕЙ ВЕДЬМОЙ!

Вдобавок на Катерину прикололи табличку: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В БЛЭК СПРИНГ! Естественно, Пришлые ни о чем не догадались. Ребятня наперегонки бежала, чтобы сфотографироваться со смешной леди. И дело оказалось относительно безопасным, а еще очень доходным – родители с радостью отдавали по пять баксов за снимок.

Иногда, правда, вопили младенцы, но их рев никого не удивлял.

Но сегодня ничто не предвещало коллапс. Проверяющие из Вест-Пойнта уехали, Грим размышлял о железобетоне, а народ праздновал Хэллоуин.

В четыре пятнадцать Тайлер Грант и его друзья сидели возле фонтана и бронзовой статуи купальщицы. Они уплетали сахарную вату и с невыразимой завистью глядели на поток Пришлых. Джейдону пришлось помогать матери с торговлей, но сейчас у него был перерыв, так что он на минутку вырвался на свободу и присоединился к парням.

Лоуренс держал в руке пять спичек. Каждый вытянул свою, после чего мальчишки разжали кулаки, продемонстрировав остальным свой «улов». Обгорелая досталась Бураку. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать этот факт. Для эксперимента с шепотом выбран он.

Бурак вполголоса выругался.

– Ладно. Турку досталась грязная работенка.

Мальчишки натянуто рассмеялись, но напряжение спало. Тайлер подумал, что все, кроме Бурака, испытали облегчение. Никому не хотелось рисковать. Сильный порыв ветра раскидал опавшие листья. Свинцовое небо нависало, будто купол, опустившийся на Блэк Спринг. Поежившись, Тайлер втянул голову в плечи. Скоро наша жизнь изменится, подумал он.

И по-своему Тайлер оказался прав.

Незадолго до пяти часов вечера – в то время, как Катерина ван Вайлер продолжала шептать что-то несуразное, а пес Флетчер нервно подергивался во сне, – Гризельда Хольст тайком улизнула с площади.

Она пересекла кладбище и подошла к церкви Пречистого Мета. Никто не заметил, как она отперла тяжелые деревянные двери и скользнула внутрь. Городской гул стих. Держась руками за каменные стены, Гризельда принялась спускаться в подвал по винтовой лестнице.

Внизу было сыро, все пропиталось затхлым запахом гниющего дерева и больного человеческого тела. Холод пронизывал суставы.

Здесь всегда царила зимняя ночь.

Артур Рот лежал, привалившись к решетке камеры, и Гризельда сразу поняла, что дело плохо. Он был наг. В свете тусклых лампочек его кожа, обтягивающая ребра, приобрела бледно-лиловый оттенок, словно чешуя дохлой рыбы. Артур валялся в луже собственных нечистот, одна из его рук повисла на наручниках, которыми он был прикован к решетке. Вены проступили, как оголенные электрические провода.

Сердце Гризельды заколотилось, но она почувствовала странное умиротворение. Возможно, он уже отправился на тот свет.

Теперь, когда ее наказание окончилось, ей не придется спускаться в подвал по жуткой лестнице, чтобы кормить и обмывать Артура! Ей так надоело слушать его безумное бормотание. Его голос эхом отдавался от стен и потолка, и можно было с легкостью вообразить, что в подвале томились неупокоенные души.

Стыда Гризельда не ощущала: ее мозги затуманились. Не она уморила его голодом. Она исполняла приказ Мэзерса. И она выполнила свой долг, служа Катерине.

Взяв из подсобки метлу, она просунула рукоять сквозь решетку и ткнула Артура в бок. Тот не пошевелился. И не мудрено! Гризельда огляделась по сторонам, и волна паники накрыла ее с головой. Она замерла, осознав, что находится рядом с Артуром Ротом. Хотя чего ей бояться – ведь он наверняка мертв. Здравый смысл подсказывал ей, что сперва надо в этом убедиться, но мысли Гризельды спутались, и логика показалась ей дурным сном. Ею овладело иррациональное сомнение, которое сопутствовало ей в прошлом, когда Джим избивал ее или брал силой.

Ухватив покрепче кольцо ключа, она постепенно взяла себя в руки.

Гризельда отворила дверцу камеры и присела возле истощенного Артура. Рот и нос она прикрыла платком, чтобы не чувствовать запах. Присмотревшись к заключенному, Гризельда поняла, что он еще дышит. Гризельде стало любопытно.

Ну и ну, подумала она.

Внезапно Артур Рот распахнул глаза. Вскинув руку, он вцепился в запястье Гризельды. Все произошло настолько быстро, что она даже не успела вскрикнуть.

А празднество продолжалось. Вопили и кричали все – и дети, за которыми гонялись актеры, и подростки, падающие с аттракциона родео, и взрослые, соревнующиеся в разгибании подков. Их пронзительные возгласы оглашали окрестности Блэк Спринг, но ветер и низкие облака искажали голоса, превращая их в нестройный хор.

– Ты – грязная шалава, – прошипел Артур Рот, замерзший и голодный, но вовсе не мертвый. – Щас трахну тебя.

Он обхватил Гризельду ногами, а свободной рукой ущипнул ее за грудь.

Наверху люди плясали под старинные мелодии, которые играл скрипичный квартет. Гризельда слышала приглушенные звуки музыки через вентиляционное отверстие. И молча, отстраненно обдумывала свои шансы. Они были ничтожно малы.

Гризельда ощутила себя будто вне времени. Она не чувствовала боли и страха, когда его пальцы стали рвать ее блузку.

Руки Джима никогда не причинят ей боли. Он умер, а она жива. И она пахнет сахарной ватой, попкорном, сосисками гриль и жареной курицей.

В десять минут шестого Стив Грант и Мэтт, его младший сын, пробирались через ярмарочную толпу: они поедали свежеиспеченные крендели из промасленных бумажных пакетов. А в подвале церкви Пречистого Мета Гризельда Хольст, схватив метлу, изо всех сил била рукоятью Артура Рота по голове. Артур истекал кровью. С каждым ударом Гризельда выкрикивала имя своего мужа. На шпиль церкви опустилась крупная неясыть. Величественная птица с нечеловеческой сосредоточенностью взирала на людей – она глядела на них, словно рассматривала крыс в ловушке. Смеркалось, и ее заметили немногие, которые позже клялись, что размах ее могучих крыльев достигал в диаметре пяти футов. Они сочли ночную птицу на Кресте Господнем знамением неминуемой беды.

Глава 11

Мэтт сделал ведьме подношение, и Стив был обескуражен. Когда они миновали перекресток, Мэтт подбежал к Плетеной Бабе, вытащил из-под куртки вымпел и положил его поверх горы остальных подарков.

Нисколько не осуждая его действий, Стив лишь поразился. Если бы Мэтт кинул манекену под юбку пару горячих кренделей, это выглядело бы импульсивной подростковой шуткой – но вымпел-то он приготовил заранее!

– Почему ты так поступил? – спросил он Мэтта, когда тот вернулся.

– Просто так, – безразлично ответил Мэтт. – Хотел порадовать Бабулю.

– Но почему ты выбрал вымпел? Ты ведь получил его, когда выиграл соревнования. Он для тебя как памятный приз.

Мэтт пожал плечами.

– Это с предварительного этапа, когда я только от травмы оправился, помнишь? Нуала еще необъезженная была, и я пришел четырнадцатым. Потом начались летние каникулы, и меня приняли в следующую группу, где было гораздо лучше.

Мэтт прикусил губу.

– А если приносишь в жертву то, что не имеет для тебя значения, какой в этом вообще смысл? – добавил он.

Стив опешил. Непонятно, что сподвигло Мэтта на столь внезапное и глупое проявление суеверий. Вероятно, вымпел символизировал полосу неудач, которая преследовала Мэтта полтора года назад. Возможно, избавившись от него, Мэтт обретет уверенность, предотвращая подобное невезение в будущем. Наверное, Стиву не стоит удивляться. Они живут в Блэк Спринг, поэтому суеверия пустили корни даже в его семье.

Но раньше Стив ничего подобного не замечал.

– Ну а какой в этом смысл? – принялся допытываться Стив.

– А какая разница? – выпалил Мэтт, вновь озадачив Стива.

Нет, подумал Стив. Разница есть, если предмет что-то значит для тебя. Если люди обретают надежду и твердость в помыслах, осеняя себя крестным знамением, то можно обрести надежду и покой, поднося ведьме вымпел. Магия существует в умах тех, кто в нее верит, не имея иного влияния на реальность.

Мой тринадцатилетний сын был вынужден принять тот факт, что в Блэк Спринг реальность несколько отличается от остального мира, сказал себе Стив, поэтому он и отдал вымпел Плетеной Бабе. Дескать, от этого хуже не станет.

Да и кто из родителей может утверждать, что он понимает собственных детей?

Сожжение Плетеной Бабы началось в шесть. Все прилавки и стойки были убраны по приказу пожарных, а в «Пойнт Ту Пойнт» свернули навес.

Зрители находились за ограждением, установленным вокруг Плетеной Бабы, занимая участок примерно в пятьдесят ярдов. Стив и Мэтт нашли неплохое местечко на Дип Холлоу Роуд. Джослин написала Стиву СМС, что стоит еще дальше. Она была вместе с Мэри Вандермеер, но Стив не разглядел ни жену, ни Мэри.

Тайлер тоже куда-то запропастился.

Люди молча ждали действа. Некоторые молились. А затем палач в кожаной хламиде и с капюшоном на голове вышел вперед с факелом в руке. Он мрачно взревел (десять баллов за работу над ролью, подумал Стив) – и поджег пропитанные бензином дары, которые лежали возле Плетеной Бабы. Пламя лизнуло прутья и молниеносно взметнулось вверх. По толпе прокатился благоговейный вздох. Скрипачи заиграли бодрую мелодию, и группа танцоров закружилась вокруг огненной ведьмы, подражая пляскам друидов.

Она горела восемь минут, и языки пламени поднялись выше крыш домов, извиваясь, как пальцы. Вдруг Баба пошатнулась, и ее лицо обратилось к небу, как будто она прошептала напоследок предсмертное безбожное заклинание. Через несколько секунд Баба рухнула на асфальт. В холодном октябрьском воздухе закружились искры. Пожарные дали команду зрителям отойти подальше, пока гора черного пепла не перестанет тлеть, но одежда у всех уже успела пропахнуть дымом.

Включились динамики, и Стив узнал голос Люси Эверетт, одной из постоянных сотрудниц СГЛАЗ и председателя праздничного комитета Дня Всех Святых.

– Леди и джентльмены, мальчики и девочки, после этого фантастического зрелища наш чудесный праздник завершается! Бары и рестораны закрываются, и начинается уборка площади! Дорогие гости, вы можете вернуться к парковке неподалеку от шоссе двести девяносто три! Дорогу вам укажут сотрудники пожарной охраны. Автобусы будут ждать вас на остановке, которая также находится возле шоссе. Желаем вам отличного Хэллоуина и счастливого пути! До встречи в следующем году!

Стив сдержал улыбку, глядя на послушную толпу Пришлых. Сейчас они разъедутся по домам. Они ведь прибыли из Хайленд Фоллз, Хайленд Миллз и Форт-Монтгомери. Ничего, скоро они продолжат ночное веселье.

А здесь только что был проведен гениальный отвлекающий маневр. И каждый из Блэк Спринг понял четкий приказ, отданный между строк. Пожарные приказали закрыть рестораны и бары в шесть тридцать, причем в самый доходный день в году… Забавно.

А можно было бы и рявкнуть: «Пришлые, садитесь в автобусы и убирайтесь восвояси, пока мы на вас собак не спустили». Но Люси ухитрилась сказать свою речь с интонацией воодушевленного сотрудника городской администрации – никто и не усомнился в ее искренности.

И Пришлые подчинились как миленькие. Стив знал, что весь процесс тщательно контролировал СГЛАЗ. Работали камеры слежения, ничто не оставили на волю случая. Центр города опустеет, к восьми часам прогонят последних подростков, промерзших до костей. В девять вечера Блэк Спринг вновь обретет свой истинный облик.

И никаких хэллоуинских розыгрышей с угощениями.

Стив и Мэтт побрели к себе и натолкнулись на Джослин и чету Вандермееров.

А дома они обнаружили Тайлера, Лоуренса и Бурака. Парни были на взводе, и Стив насторожился.

Тайлер зачитал вслух имейл от Джейдона Хольста:

– Артур Рот вымер как динозавр. ОБМ, сколько крови, ну и гадость!

В Тайлере уже проснулся журналист, и, проглотив информацию, он затараторил:

– Похоже, он это видел, да? Я ему послал сообщение, но он не отвечает. Наверняка СГЛАЗ перехватывает почту…

Стив и Пит переглянулись, но не стали выдвигать предположений.

Пару минут они проверяли приложение СГЛАЗ в ожидании известий, после чего Стив сказал, что ему надо выгулять Флетчера.

В девять двадцать СГЛАЗ дал горожанам зеленый свет.

Стив и Пит тотчас уселись в свои машины и помчались на традиционное завершение Хэллоуина – открытое собрание Совета Блэк Спринг в здании администрации. Мэтта оставили дома, несмотря на его яростные протесты, поскольку на мероприятие не допускались те, кому не исполнилось шестнадцать.

В зале собралось примерно восемьсот человек. Пока охранники скрупулезно проверяли документы у каждого, народ обменивался слухами. Стив поприветствовал немногих друзей, пожимая им руки, но, когда его засыпали вопросами, он лишь пожимал плечами.

Стив заметил Берта и Бамми Делароза и едва не присвистнул от удивления. Делароза было не узнать: они оба облачились в длинные темно-серые пальто и стояли, обняв друг дружку.

– Как поживаете? – спросил Стив.

– Сносно, – заявил Берт. – Мы прямо с празднования пришли. Впечатляет, должен сказать. И мы решили, что стоит принять опыт Блэк Спринг и оторваться по полной программе.

Стив улыбнулся и наклонился поближе.

– Будьте внимательны, – серьезно произнес он, решив подстраховать Делароза. – Нынешнее собрание может оказаться бурным, но вам лучше не ввязываться в перепалку. Все в курсе, что вы новички. Народ был против вас еще с самого начала.

Стив, Джослин и Тайлер сели в шестом ряду, слева от центрального прохода. Пит и Мэри устроились позади, а Делароза – еще на один ряд дальше и чуть наискосок. Стив посмотрел на трибуну. Прежде там красовался плакат с рекламой бизнес-проектов Блэк Спринг. Сейчас его заменили на другой баннер: «ДА УВЕРУЕМ МЫ В ГОСПОДА И ДРУГ В ДРУГА».

Пораженный неприкрытым цинизмом девиза, Стив вдруг вспомнил свою ссору с Тайлером.

Выйти из чулана? Если бы Пасха и Хэллоуин совпали, то Колтон Мэзерс устроил бы в Блэк Спринг театральную постановку «Вальпургиева ночь»!

Около десяти вечера шум стих, и на трибуну поднялся мэр, который пригласил членов Совета занять свои места за столом. Всего их было шестеро, Гризельда Хольст отсутствовала из-за недомогания. Стив попытался поймать взгляд Пита, но сосед насмешливо наблюдал за тем, как мэр помогал Колтону Мэзерсу доковылять до стула. Роберт Грим уже уселся. Пит однажды признался Стиву, что, по его скромному мнению, собрания администрации Блэк Спринг – самый грандиозный спектакль со времен судилища Понтия Пилата.

– Приветствую вас! – произнес мэр. – Итак, я вверяю ведение собрания мистеру Мэзерсу, который по традиции откроет его чтением девяносто первого псалма.

Воцарилась гробовая тишина, в которой можно было бы услышать звук падения булавки.

Престарелый глава Совета заговорил монотонно и торжественно: от Мэзерса, патриарха местной общины, исходил магнетизм, который был вынужден признать даже Стив.

А спустя еще мгновение Стиву показалось, что глава Совета выкачивает из зала кислород. Мэзерс был стар, но отнюдь не немощен. Массивный, как собор.

– Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, – начал он и помолчал. – Говорит Господу: «Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!» Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, – продолжал Мэзерс. – Перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение – истина Его. Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится. Только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым.

Закончив чтение псалма, глава Совета посмотрел на мэра, и тот заговорил:

– Леди и джентльмены, обязан сообщить вам, что Артур Рот, который находился в заточении в подвале методистской церкви за неоднократное нарушение Чрезвычайного Закона Блэк Спринг, скончался от сердечного приступа. Да упокоит Господь его душу.

Многие переглянулись, после чего разразились бешеными аплодисментами. Люди что-то радостно восклицали, хотя у некоторых были перекошенные, непонимающие физиономии.

– Свинья сдохла! – завопил кто-то под взрыв хохота.

Пит наклонился к Стиву.

– Врет, как дышит, – прошептал он.

– Пусть это будет первым пунктом сегодняшней повестки, – произнес мэр, когда присутствующие угомонились. – Поскольку случай с мистером Ротом – частное дело нашего города, полагаю, будет правильным, если мы обсудим все детально. Насколько нам известно, у Артура Рота вообще нет родных и близких. Напомню вам, что некоторое время назад мы были вынуждены провести голосование и вынести в отношении мистера Рота строгий вердикт. Артур Рот был изолирован от общества, поскольку непрестанно угрожал горожанам, что нарушит повседневный уклад Блэк Спринг. К сожалению, он не сумел исцелиться от своего недуга, коим являлась предположительно мозговая горячка, и в итоге его сердце не выдержало. Сейчас перед нами стоит вопрос, как поступить с телом.

– Сжечь козла! – заорал кто-то.

– Поднести его Плетеной Бабе!

В зале раздался смех.

– Но мы не можем так просто взять труп и сжечь его, верно? – сказал мэр.

Он сопровождал свои слова надменной улыбочкой чиновника, который рассказывает пошлые анекдоты у койки смертельно больного.

Но люди продолжали буйствовать. В свете ламп, свисающих с потолочных балок, они выглядели отталкивающе, будто сошли с полотен Босха.

Стив увидел, что Роберт Грим смотрит на них с глубочайшим отвращением, и внезапно ощутил то же самое – вкупе с ужасом.

Не в силах сдержаться, Стив вскочил.

– Тело осматривал врач? – воскликнул он.

Гул стих, и мэр уставился на Стива, явно сбитый с толку.

Стив смущенно прокашлялся.

– Я хотел уточнить… зафиксирована ли его смерть официально? Проведено ли вскрытие?

– Артур Рот мертв, я вам это гарантирую, – ответил мэр.

А ты темнишь, подумал Стив.

– Понимаю, но необходимо пригласить эксперта. Я слышал из надежных источников, что смерть Артура Рота была… кровавой.

Люди нестройно вздохнули, что придало Стиву уверенности.

– Как дипломированный специалист я могу утверждать, что ни горячка, ни сердечный приступ здесь ни при чем. Полагаю, что Джейдон Хольст, сын члена Совета Гризельды Хольст, мог бы прояснить ситуацию. Но было бы еще лучше, если бы нас просветила сама Гризельда Хольст, поскольку Совет поручил заботиться об Артуре Роте именно ей. К сожалению, сегодня она отсутствует по болезни. Учитывая то, что мы не выносим сор за пределы нашего города, не могли бы вы поведать нам о том, что случилось в церковном подвале?

В зале одобрительно зашумели. Тайлер восторженно поглядел на отца, что не оставило Стива равнодушным. Мэр же покосился на Колтона Мэзерса, ища у него поддержки.

И Мэзерс намек понял.

– Миссис Хольст нашла Артура Рота бездыханным, что шокировало ее до глубины души, – произнес он, тщательно подбирая слова. – Она не смогла посетить собрание, но вряд ли кто-нибудь упрекнет ее за это. Я не стану вдаваться в подробности, хотя могу сказать, что мистер Рот сорвал с себя одежду и нанес себе серьезные увечья. Миссис Хольст перепугалась и позвонила своему сыну, а затем и мне. Когда я прибыл, то понял, что кровопотеря и переохлаждение привели к фатальному сердечному приступу.

Потрясающий пример шарлатанства, мысленно возмутился Стив.

Он сложил все части головоломки воедино и пришел к тем же выводам, что и Мэзерс, за одним исключением. Если Гризельда Хольст обнаружила Рота мертвым, было бы странно с ее стороны сначала звонить сыну. У Гризельды крутой нрав и жесткий характер: домашнее насилие сделало ее несгибаемой. Стиву было трудно вообразить, что Гризельда обезумела от ужаса.

Если бы она рассуждала логически, то сразу бы позвонила Мэзерсу, не впутывая в это дело Джейдона. Но она поступила по-другому, следовательно, она по какой-то причине действительно запаниковала.

Наверняка в подвале что-то произошло.

Кроме того, если речь о гипотермии, то в каких же условиях вы его там держали, вы, блюстители нравственности?

У Стива вспотели ладони, и он ощутил во рту кислый привкус. Он еще стоял, когда внезапно осознал истину. Подавляющее большинство горожан, сидящих в зале, привыкли жить под постоянным давлением и в безудержном страхе. Они боялись и Совета, и Катерину, но были на многое способны. А если слухи верны и они и впрямь уморили Рота голодом? А вдруг именно сегодня Артура убили?

Хотя какая разница? Блэк Спринг сохранит преступление в секрете, и никаких последствий не будет.

Нет, возразила другая часть Стива – идеалистичная и упорная. У нас еще есть человеческое достоинство: качество, которое остается, даже когда рушится мир.

– Повторяю, что посмертное вскрытие необходимо. Это стандартная процедура, – вымолвил Стив и сел.

Джослин сжала его руку.

– Принято к сведению, – произнес мэр. – Проблема лишь в том, что мы не можем официально объявить Артура Рота умершим, поскольку с точки зрения закона мистера Рота не существует. А нам не нужны судебные иски со стороны штата и прочая волокита. Кстати, по поводу тела Совет уже принял решение: – шесть «за», один – «против». Мы похороним мистера Рота анонимно и без почестей, без надгробного камня и за пределами кладбища.

Зал огласили экзальтированные вопли.

– Но, как полагается в демократическом обществе, я бы хотел вынести вопрос на всеобщее голосование в целях…

– Доктор Грант прав! – крикнул Пит Вандермеер, вставая.

Мэр нахмурился, но, несмотря на свой пост, не сумел осадить Пита, который его перебил.

– Значит, вы хотите закопать труп за оградой кладбища, да? Похоже, вы умываете руки и снимаете с себя всякую ответственность! Это не демократия, а народный трибунал.

– Ну и что? – спросил мрачный мужчина, сидящий по другую сторону от прохода. – Нам надо от него избавиться. И ничего лучшего Рот не заслуживает.

– Что за фарс! – воскликнул Пит. – Люди, мы же не варвары, правда? Если мы сойдем на эту дорожку, то скоро докатимся и до суда Линча!

– А что нам делать с телом? – презрительно спросил мужчина. – Властям отдать?

– Нет, – ответил Пит. – Но пусть врач выпишет официальное свидетельство о смерти. Господи!.. Вы что, не понимаете – вы же хотите избавиться от тела Артура, как от трупа околевшей собаки?

Раздался грохот. Присутствующие вздрогнули. Колтон Мэзерс стучал по полу старомодным деревянным молотком, а в его глазах горел огонь.

– В… доме… сем… никто… не произносит имя Господа всуе, – отчеканил Мэзерс с властностью, которой так не хватало мэру. – В Чрезвычайном Законе сказано: что происходит в Блэк Спринг, в Блэк Спринг и останется.

– Не в Чрезвычайном Законе это сказано, а Катериной ван Вайлер, – тихо возразил Пит и сел.

Пита не услышал никто, кроме Стива и, возможно, Мэри.

– Давайте продемонстрируем демократичность нашего процесса принятия решений и вынесем предложение этих двух джентльменов на голосование.

Стив выругался. Мэзерс отлично знал, что пуританское упорство возьмет верх над здравым смыслом, и ухитрился вывернуться из неловкой ситуации, изобразив праведность.