Текст книги "Сокровища Аттилы"

Глава 28
Над Римом

Самолет Сэма и Реми сел не в международном аэропорту Леонардо да Винчи, огромном терминале, через который проходит за год сорок миллионов пассажиров. Они прибыли в аэропорт Чампино в пятнадцати милях к юго-востоку от Рима. Багажа, кроме ноутбука, у них не было, поэтому таможню прошли быстро.

Гораздо больше времени потребовалось, чтобы в густом потоке машин добраться по улицам Рима до отеля «Сент-Реджис Гранд». Отель оказался простым и элегантным снаружи, но роскошным внутри, с нарядными вестибюлями, украшенными живыми цветами. На стойке их ждало сообщение от профессора Альбрехта: он приглашал их в номер на десятом этаже. Реми сказала:

– Я куплю себе кое-что из одежды, приму ванну и только тогда выйду на люди. – Она посмотрела на Сэма.

Тот ничего не ответил.

– Тебе тоже нужна одежда, – добавила она. – Ты выглядишь так, словно выкапывал кости, как пес.

– Благородное животное, занятое благородным делом… но я, пожалуй, присоединюсь к тебе.

Они зарегистрировались и попросили портье вызвать им такси, чтобы съездить в магазин и купить готовое платье высшего качества. Оба купили повседневную одежду; кроме того, Сэм приобрел костюм, а Реми – платье для коктейля, туфли и сумочку. На такси они вернулись в отель и на час уединились в своем номере, после чего пошли и постучали в дверь Альбрехта.

Дверь распахнулась, им показалось: здесь в разгаре пирушка. Альбрехт и Сельма несли подносы с закуской. Пит Джеффкоут и его девушка Венди Корден были за барменов. Тибор Лазар и его брат Янош сидели на диване. Большой стол уже накрыли для ужина.

– Сэм! Реми! – воскликнул Альбрехт, словно возвещая об их прибытии. – Добро пожаловать в наше скромное жилище!

Все встали, окружили их и сунули им в руки бокалы с вином. Реми прошептала Сэму на ухо:

– Это как сон.

– Сон и есть, – ответил он.

Все сели за большой стол.

– Простите за опоздание, – начал Сэм. – Мы приехали в таком виде, словно побывали в драке.

– Нам не терпится поговорить о захоронении, – объяснила Сельма. – Альбрехт хотел дождаться вас.

– Хорошо, – кивнул Сэм. – Начинайте.

Альбрехт встал и заговорил:

– Ну-с, я считаю, мы найдем камеру с останками Аттилы. Его послание нам – людям, которые найдут все пять кладов, – очень ясно. Он хотел, чтобы его похоронили как гостя дочери императора из династии Флавиев.

– Что за Флавии? – спросил Сэм.

– Веспасиан, Тит и Домициан, отец и два сына, они правили Римом с 69 по 96 год нашей эры, возвели Колизей. Веспасиан командовал восточной армией; он захватил трон, явившись в Рим во главе своей армии. Он располагал армией, поэтому никто не спорил с ним. Тит и Домициан стали его наследниками.

– А почему Аттила думал о них?

– Не знаю. Это были сильные императоры, правили Римом во время его расцвета. Они первые попытались превратить Дакию на Дунае в свою колонию, недалеко от территории гуннов. Но это произошло только после смерти Флавиев.

– Кажется, недостаточно такого обстоятельства.

– Связи бывают малозаметны. Как все здесь знают, римлянина, сражавшегося с Аттилой у Шалона во Франции, звали Флавий Аэций. Он не был римским аристократом, а родился в той области, которая сейчас называется Болгарией. Молодым человеком он отправился заложником к гуннам, ко двору дяди Аттилы, Руги. Он и Аттила подружились. Это имя может отчасти объяснить интерес Аттилы. Может, для него оно обозначало правящий класс Рима.

– Вы говорили, Аттила тоже был заложником, – напомнила Реми.

– Да. В 418 году царь Руга отправил двенадцатилетнего Аттилу заложником в Рим. Там Аттила увидел огромное богатство наряду с всеобщей продажностью и многочисленными заговорами. Рим казался ему главной целью завоевания. Он также наблюдал, изучал тактику и стратегию римской армии, лучшей армии того времени; он узнал ее сильные стороны, методы действий и слабости. И поскольку происходил из воинственного народа, то интересовался этим в первую очередь.

– И это объясняет его желание быть похороненным в Риме?

– Он понял: Рим – величайшая империя своего времени, и он может ею завладеть, хотел завоевать ее. Погребение являлось вторичным символом его победы.

– Вы сказали – точно знаете, где в Риме он хотел быть погребенным.

– Тут главное обстоятельство таково: никто из первых римских императоров не был погребен. Обычай требовал их кремации. Если Аттила хотел быть похороненным, как его отец, дядя, брат, вообще как было принято у гуннов, его выбор был ограничен. Вся римская история говорила: незаконно хоронить тело за городской чертой.

– Так что же случилось? – поинтересовался Тибор.

– Катакомбы. Первые христиане верили в воскрешение и хотели, чтобы их погребали, как гуннов. Они начали копать туннели на границе города и хоронить там людей. Первыми стали катакомбы Домициллы. Она являлась «дочерью Флавиев» – племянницей Веспасиана и двоюродной сестрой Тита и Домициана. Земля принадлежала ей. Как и сорок последующих катакомб, эту первую вырыли вдоль одной из главных дорог.

– Сколько нужно времени, чтобы найти катакомбы Домициллы? – спросил Тибор.

– Немного, – ответил Альбрехт. – Их адрес – улица Семи Церквей, 282. Это к западу от Виа Адреатина и Аппиевой дороги.

– Так просто? И так доступно?

– Не совсем, – возразил Альбрехт. – С Аттилой ничего не бывает просто. В катакомбах Домициллы погребены сто пятьдесят тысяч человек. Это пятнадцать километров подземных туннелей на четырех уровнях. Каждый туннель – примерно два метра шириной и два высотой, с полками или углублениями в виде платформ, на них укладывали тела покойников. Есть ответвления и комнаты, а в них еще полки, вырубленные в камне. Камень называется туф, это мягкая вулканическая порода, на воздухе она затвердевает. Так было под всем Римом. Если нужно кого-то похоронить, находишь свободное место или прокапываешь туннель дальше, потом делаешь углубление в стене и кладешь в него покойника. Далее полагается закрыть нишу каменной плитой. А на плите вырезать имя покойного, его возраст и дату смерти.

– Но почему Аттила выбрал катакомбы? – спросила Реми. – И откуда он вообще об этом знал?

Альбрехт ответил:

– Полагаю, разъяснения займут весь остаток моей работы ученого. Рим был самым знаменитым городом мира. Люди говорили о нем. Аттила, вероятно, восхищался Флавиями: двух из них историки включают в пятерку великих императоров. Многие из рода Флавиев погребены в старейшей части катакомб. Аттила также знал – осквернение и разграбление царских могил требует очень больших хлопот. Мы знаем, что он очень подробно объяснил, как спрятать его могилу. Известно, Аттила был чрезвычайно коварен и хитер. Он не сомневался: Рим полон людей из самых разных стран Европы и полагал, что небольшой погребальный отряд гуннов будет выглядеть достаточно невинно, чтобы войти в катакомбы за границами города. И спрячет его могилу среди могил ста пятидесяти покойников, в основном христиан-бедняков, они не могли позволить себе погребальные дары. Именно так мог рассуждать Аттила. И конечно, у нас теперь есть его свидетельство – так он и поступил.

– Слово двенадцатилетнего мальчика?

– Среди точных сведений об Аттиле есть следующее: те, кто его недооценивал, обычно умирали. Есть еще одна причина доверять словам юного Аттилы.

– Какая?

– В том году заложником избрали Аттилу, а не его брата Бледу и никого другого. Для Руги это был лучший шанс ввести своего шпиона в самый важный двор на земле. А для Рима это была возможность установить отношения с юношей, который, как они считали, когда-нибудь станет вождем гуннов. Обе стороны договорились, кто будет этим человеком – двенадцатилетний Аттила.

– Хорошо, – отозвался Сэм. – Мы знаем, где могила, и все партнеры на местах. Давайте решим, как добиться желаемого.

– Я бы хотела, чтобы в финале присутствовали все, – сказала Реми. – Даже если мы опоздали на пятнадцать столетий и могила разграблена, то будем следовать его указаниям до конца.

– Реми права, упоминая возможный исход, – сказал Альбрехт. – Но катакомбы Домициллы затронуты меньше других.

– Каковы юридические положения? – спросил Сэм.

Сельма ответила:

– Мы интересовались этим. В девятом веке жители Рима забросили катакомбы Домициллы, а потом забыли об их существовании. В 1873 году их открыли заново. Поскольку в большей части ранних катакомб хоронили христиан, их отдали в ведение Католической церкви. В 2007 году Папа Римский основал «Несущих божественное слово», организацию священников и монахов, в чье управление были отданы катакомбы. В настоящее время для публики открыты около тысячи шестисот метров, но допускаются исторические исследования, фотографирование и картографирование. Это самые старые и большие катакомбы, в них хранятся древние останки. Мы позвонили капитану Боярди из отдела защиты культурного наследия. Он согласился не только предоставить охрану, но и поговорить с распространителями божественного слова. Он рассказал им о том, как вы обратились к властям после раскопок в Мантуе.

– Замечательно, – обрадовалась Реми. – Желательно, чтобы он оказался на нашей стороне.

– Он недавно звонил, спрашивал о вас и Сэме. Я сказала, что работаю на вас, и он просил передать, что приедет сюда, как только сможет. Он получил разрешение в Министерстве культуры на объединенный исследовательский проект. На все, что датируется периодом между девятым столетием до нашей эры и четвертым столетием нашей эры, нужно получать специальную лицензию для возможного вывоза в США. Что касается других находок, их судьба определится договоренностью на месте.

– Очень щедрые условия, – удивился Сэм.

– Хорошо иметь официальную поддержку, – заметил Альбрехт. – Поход в катакомбы похож на экспедицию в пещеры. Пол там твердый, гладкий и относительно сухой и ровный. Но туда не пускают публику, все почти так же, как было в 300 году до нашей эры. Электричества не будет. Покойников с полок и из склепов не убирали. Это пятнадцатикилометровая археологическая площадка. Мы используем то, что берем с собой, а уходя, ничего не оставляем, картографируем и фотографируем, нам следует набраться терпения, ведь могила каким-то образом спрятана. Мы ищем одно из величайших сокровищ Древнего мира. Аттила начал задумываться о собственном захоронении с двенадцати лет и не переставал до самой смерти. Можно предположить: найти могилу будет нелегко.

– Конечно, нужно заранее определить наши действия, – сказал Сэм. – Предлагаю до спуска всем обдумать свои возможности. Если вы не сможете пройти десять миль по каменной поверхности с рюкзаком, то вам следует помнить: дорога туда и обратно – это двадцать миль. Если вы боитесь замкнутых пространств, то лучше понять это сейчас. Все присутствующие в этой комнате заслужили право спуститься. Но кто-то должен остаться на поверхности – наблюдать за машинами, принимать принесенное, вести переговоры с властями и так далее.

Все молча смотрели друг на друга, никто не говорил ни слова. Наконец Сельма произнесла:

– От меня будет больше пользы наверху.

– Я пойду вниз, – решил Тибор.

– Я тоже, – подхватил Янош.

– Полагаю, я тоже должен идти вниз, – сказал Альбрехт. – Ведь я знаю, что искать.

– Я вниз, – проговорил Сэм.

– Я тоже, – подтвердила Реми.

– Я остаюсь с Сельмой, – заявила Венди.

– Спасибо, – сказала Сельма. – Я уже начала опасаться – мне придется остаться в одиночестве.

– И я останусь наверху, – вымолвил Пит.

– Если я верно сужу о Боярди, – пояснил Сэм, – он оставит наверху несколько карабинеров. Если мы найдем клад, лучше, чтобы его охраняла полиция. Теперь подумаем, какое оборудование возьмем с собой. Идут, вероятно, Тибор, Янош, Реми, Альбрехт и я. Думаю, с Боярди и двумя карабинерами будет всего восемь человек. У каждого должна быть тележка на больших колесах с толстыми шинами, как у маленького велосипеда. Тогда никому не придется нести тяжеленный рюкзак, а если отыщем могилу, то при первом же выходе начнем поднимать находки.

– Если не найдем такие тележки, я их закажу, – предложила Сельма.

– Когда, по-вашему, мы будем готовы? – спросила ее Реми.

Сельма ответила:

– Сегодня вторник. Катакомбы закрыты для посетителей в четверг. Если к тому времени удастся завершить переговоры с администрацией, тогда и начнем.

В дверь постучали: несколько официантов с тележками привезли ужин. Все сели за стол и за едой продолжали строить планы. Сельма заказала множество разных блюд и вина к ним. Тут были морепродукты, говядина, баранина, цыплята, паста и несколько разных салатов. Через десять минут после начала пиршества в дверь постучали. Сэм пошел открывать.

В дверях появился капитан Боярди – не в черном мундире, а в темном гражданском костюме. Сэм воскликнул:

– Капитан, я рад вашему быстрому приходу!

– Если вы продолжите спасать жизнь полицейским, я уверен, вам всегда будут помогать быстро. – Он сердечно обнял Сэма и похлопал по спине. – И я рад новой встрече, Сэм. – Он поцеловал Реми руку. – Реми, какая радость снова вас увидеть! Вы услаждаете мой глаз после долгой поездки.

– Прошу, капитан, принять участие в нашем празднике, – пригласила Реми. – С вами есть ваши люди? Они тоже могут присоединиться к нам.

– Нет, – ответил он. – Помните, в прошлый раз у нас были неприятности, потому что за нами следили прямо от Неаполя. Теперь мы разделились и договорились о пунктах назначения. Себе я выбрал самое приятное.

– Спасибо, – сказал Сэм. – Позвольте предложить вам выпить и закусить. Если у нас нет того, что вам нравится, заказывайте. В конце концов, мы ведь в отеле.

– Я выпил бы чего-нибудь безалкогольного, – выразил желание капитан. – Или воды. У меня вечером встреча.

Сэм налил ему имбирного эля, и они сели за стол. Боярди начал говорить о деле:

– Министерство культуры одобрило наш проект совместных исследований катакомб. Нам дали разрешение на раскопки, обязались получить согласие миссионеров и придали мой взвод в помощь. Когда начнем?

– Мы хотели бы начать в четверг, когда катакомбы закрыты для посетителей.

– Отлично, – отозвался капитан. – Моим людям не придется тратить время на охрану от толпы.

– Как вам удалось так быстро получить ответ из министерства?

– Вы добровольно передали министерству первый клад, из Мантуи, и проявили ответственность и законопослушность. Вы сражались с преступниками и спасли жизнь карабинерам, доказав, что вы подлинный друг государства, исторической науки и мой, Серджо Боярди.

– Я рад всему этому, – сказал Сэм. – Мы намерены просить министерство принять и все наши новые находки.

– Отлично, – улыбнулся капитан. – Мы сможем немедленно перевезти их в Исторический музей Неаполя.

– Пойдете с нами в катакомбы?

– Да. Я и двое моих людей присоединимся к вам. У входа останутся еще три моих человека с грузовиком и прямой радиосвязью с римской полицией и «Скорой помощью».

– Спасибо, – поблагодарил Сэм. – В какое время, по-вашему, нужно начать?

– Лучше всего в четыре утра. В день убийства Цезаря проехать по Риму невозможно, – ответил Боярди. – Придется ждать, пока движение уменьшится.

Глава 29
Под Римом

В четыре часа утра участники экспедиции собрались в катакомбах Домициллы на улице Семи Церквей у дома 282. Было еще темно, но представитель «распространителей божественного слова» брат Паоло уже ждал на месте. Он был в коричневой монашеской сутане, но, глядя ему в лицо, вы видели скорее делового человека в очках, а не монаха. Носки и туфли тоже имели офисный вид. В целом создавалось впечатление: человек в офис на работу собирался.

Вслед за ним по узким ступеням лестницы все прошли к дверям церкви четвертого столетия. Над поверхностью земли виднелись только крыша и ряд окон. Внутри храм казался очень древним. Там было пусто, он давно стал скорее реликтом прошлого, чем местом для молитвы. Группа несла с собой оборудование. Брат Паоло показал им три узких прохода и потом дверь в катакомбы.

Исследователям понадобилось полчаса, чтобы по трем пролетам каменных ступеней спустить тележки на уровень, с которого они начнут поиски, а потом загрузить их оборудованием и припасами, принесенными в рюкзаках. За дни подготовки все постепенно свелось к самому необходимому: освещение, фотоаппаратура, инструменты, вода и еда. Теперь каждый исследователь специальной лентой приклеил ко лбу фонарь.

Проходя по первому туннелю, они увидели пустые полки, несколько римских фресок над камнями или кирпичом, помещения, устроенные как склепы. Попадались расписанные склепы и помещения, но чаще всего места погребения были лишены украшений – голый камень. Начали попадаться все больше занятые места. Теперь ниши с останками закрывали огромные камни. Альбрехт приступил к лекции:

– В этой части можно немного расслабиться. Здесь могилы периода от 550 до 600 года нашей эры; Аттила умер много раньше. Его тело не может находиться в туннеле, который в год его смерти еще не был прорыт. Нас интересуют могилы, выкопанные до 453 года. Вы можете заметить – ни на одном из камней, закрывающих могилы, нет ни дат, ни номеров. В то время римляне пользовались юлианским календарем, он начинается с 45 года до нашей эры. Годы не нумеровались, а получали имена двух консулов, принимавших свой пост первого января. В год смерти Аттилы консулами были Флавий Опилион и Иоанн Винкомал. Запомните эти имена. Аттила умер в своей крепости на реке Тисе, значит, было начало года, когда слишком рано отправляться на войну. То есть он умер, вероятно, в январе, феврале или марте.

Реми спросила:

– Его имя будет обозначено?

– Скорее всего нет, разве что каким-то образом замаскированное. Он был умен и хитер. Не хотел, чтобы римляне нашли его могилу. Но, полагаю, хотел, чтобы когда-нибудь ее нашли.

– Конечно, ведь он оставил столько указаний!

– Он заставил нас идти вспять, от последнего клада к самому первому. Не исключено, он хотел, чтобы сокровища нашел кто-нибудь из гуннов – и использовал для совершения чего-нибудь значительного, но прежде необходимо завоевать мир. Может, он надеялся – могилу найдут его потомки. Все трое его сыновей не были способны править миром, и он, конечно, это понимал.

– Теперь, когда мы здесь, у меня такое чувство, будто мы что-то упустили, какой-то способ отличить его могилу от других, – задумчиво произнесла Реми.

– Найти могилу – часть задачи. Нам придется использовать то, что найдем – дату и возраст, – и посмотреть, есть ли там еще что-то. Катакомбы использовались между вторым и седьмым столетиями. Значит, искать надо среди ранних могил. И думаю, там будет нечто такое, чего посторонний не распознает – возможно, лингвистический сигнал, что-нибудь не на латыни.

– Надеюсь, это не слишком трудно для нас, не гуннов.

– Я верю в это. Только подумайте, через что довелось пройти вам с Сэмом. Так Аттила знакомил вас с собой, заставлял отыскивать места, где изменилась его жизнь. От последних дней, когда он находился в зените власти и женился на прекрасной готской принцессе Ильдико в своей крепости на венгерской равнине, окруженной сотнями тысяч фанатичных последователей, он указывал вам путь назад, к самым первым дням своего жизненного пути. Теперь мы знаем – начало не было триумфальным. Это тот миг, когда, стоя над могилой отца, готовый отправиться на чужбину заложником, двенадцатилетний мальчик поклялся завоевать мир и быть погребенным в его столице.

– Но ведь он не завоевал Рим.

– Он добился такой возможности, но предпочел сохранить свою огромную армию на будущее.

– И умер раньше, чем смог вернуться.

– Верно, – подтвердил Альбрехт. – Его смерть для всех стала полной неожиданностью. На протяжении всего длительного периода, когда он прятал награбленное и оставлял послания, у него, полагаю, не было ни малейшего сомнения в том, что он возьмет Рим и провозгласит себя императором. Когда в 452 году на реке По он повернул обратно, то знал: никто не в силах его остановить. Флавий Аэций когда-то помешал Аттиле распространить свое царство до атлантического побережья, но в тот момент уже не имел армии, способной гуннам противостоять. Номинальная победа Аэция у Шалон-ан-Шампани вообще оказалась последней победой армии Западной Римской империи где бы то ни было, и, мне кажется, Аттила был достаточно проницателен, чтобы понять это. Думаю, в 453 году, в конце весны или в начале лета, когда начинаются войны, он вернулся бы и напал на Рим. Но умер.

Исследователи шли по темным катакомбам, источниками света являлись только их налобные фонари; иногда кто-нибудь освещал надпись или фотографировал со вспышкой. Шедший последним Сэм сказал:

– Читайте надписи на всех закрывающих могилы камнях, какие увидите. И фотографируйте, чтобы потом записать маршрут.

Они проходили галерею за галереей. В одной точке Тибор и Янош ушли в боковой коридор, потом вернулись, и группа двинулась дальше.

Сэм остановился и прошептал:

– Слышите?

Тибор сказал:

– Похоже на шаги в темноте где-то за нами. Слышите?

– Неужели наши противники спустились сюда и захватили одно из ранних погребений? – спросила Реми.

– Совершенно верно, – согласился Альбрехт. – Вероятно, они нашли туннель или даже район катакомб, достаточно старый, чтобы сюда больше никто не ходил, отодвинули камень и убрали из склепа человеческие останки. А потом поступили так, как поступали некоторые римские семьи, – выдолбили камень дальше и устроили небольшое помещение. Они пробили очень узкий ход в могилу, который ничем не отличался бы от тысяч окружающих. Но если клад похож на ранее найденные, помещение должно быть гораздо больше, чем любые склепы, какие мы видели до сих пор.

– Нужно сообразить, как распознать его, – сказала Реми. – Может, там какой-то родовой символ или игра слов с именем Аттилы или прозвище.

– Даже само имя «Аттила» спорно, – поведал Альбрехт. – Некоторые выводят его из готского слова со значением «малый отец», где «атил» означает «отец», а «ла» – уменьшительная частица. Идея такова: Аттила был азиатом небольшого роста, меньше, чем готы, населявшие будущую Германию. У нас также есть рассказ Приска, в нем утверждается: Аттила был малорослым.

– Вы согласны с этим? – спросил Тибор.

– Нет, это противоречит многому, известному о нем. Он являлся харизматическим вождем, единовластным правителем – тираном, если угодно, – и безжалостным воином. Иногда он использовал стратегию на сбережение армии, но в других случаях, когда это служило его целям, бросал конницу на укрепленные позиции и мирился с огромными жертвами для победы. Он не тот человек, которого называли бы «малым отцом», и конечно, не тот, кто согласился бы носить такое имя.

– Так какова ваша любимая теория?

– Я уверен, гуннский язык был близок к дунайскому булгарскому, впоследствии исчезнувшему тюркскому языку. На дунайском булгарском «Аттила» буквально означает «великий океан» или «всемирная река». Это соответствует роли царя гуннов, чья задача – победить врага и тем самым привести свой народ к процветанию. И никак не связано с происхождением имени от отдаленно родственного языка или вообще с Западом.

Группа прошла три первые галереи, где могла бы располагаться могила Аттилы. Все они были заполнены до 400 года. Попадались резные надписи, но без каких-либо необходимых элементов: ни правильного имени консулов 453 года, ни возраста – сорок семь лет, ни даты смерти в первые три-четыре месяца года.

Капитан Боярди спросил:

– Почему мы предполагаем, что Аттила говорил правду? Почему не указать вымышленное имя, год и день?

Альбрехт ответил:

– Потому что это не соответствует его цели, как мы ее себе представляем. С нашей точки зрения он хотел, чтобы ее нашел достойный человек – решительный, умный, хитрый и настойчивый. Он хотел, чтобы богатства, погребенные здесь и в других местах, помогли бы будущему властителю гуннов править миром.

Они пошли по четвертому участку из списка Альбрехта и Сельмы. Здесь пересекалось множество туннелей, подобно улицам подземного города; в конце «кварталов» группа всегда поворачивала направо. Исследователи читали надписи и фотографировали их, и так много часов. Но вдруг в почти полной темноте послышался голос Реми:

– Кажется, нашли.

Альбрехт остановился и повернулся к ней:

– Что?

Реми стояла у стены, где было прикрыто камнями несколько отверстий. Она указала на одно:

– Я думаю, это Аттила.

Альбрехт подошел к большому камню, который она осматривала. К свету ее фонаря добавился луч его фонарика, и камень осветился ярче. Остальные собрались вокруг. Альбрехт прочел:

– Fidelis Miles. Это значит «верный воин». Obit die annus Flavius Opilio et Iohannes Vincomalus vicesimo quanto Ianuarii. XLVII. – Он громко рассмеялся и обнял Реми. – Вы правы! Похоже, за этим камнем тот, кого мы ищем.

Все пожимали друг другу руки, хлопали по спине и обнимались. Сэм предложил:

– Давайте немного отойдем, чтобы сфотографировать камень. С этой минуты все необходимо задокументировать, измерить и сфотографировать, а до тех пор ничего не трогать. Главный – Альбрехт.

Следующие два часа они фотографировали и успешно сдвигали камень. На резной полке лежал скелет гуннского воина пятого века, такой же, как найденные Альбрехтом в начале лета в Венгрии на поле в Сегеде.

– Вероятно, этот человек – верный солдат.

Остов был одет в кожаные штаны и рубашку, вооружен кинжалом и длинным прямым мечом.

Сэм и Альбрехт подвели под скелет, одежду и оружие доску, затем осторожно сдвинули ее в сторону и поместили в жесткий воздухонепроницаемый пластиковый контейнер, похожий на гроб. Тибор и Янош отнесли контейнер к выходу.

Теперь Альбрехт и Сэм принялись осматривать заднюю стенку углубления в камне. Сэм достал перочинный нож и спросил:

– Можно попробовать?

– Конечно, – ответил Альбрехт. – Скорее всего, это ложная стена, сделанная из штукатурки.

Сэм несколько секунд скреб стену, потом извлек кусок толщиной в дюйм.

– Этот слой штукатурки скрывает второй камень.

– Давайте сфотографируем, прежде чем убирать.

Сэм и Альбрехт отступили, и Реми принялась фотографировать штукатурку. Потом они осторожно удалили куски, при этом осматривали их в поисках царапин или надписей.

Альбрехт наклонился и заглянул в образовавшееся отверстие. Он увидел большой кусок туфа, вставленный в отверстие.

– Тут второй закрывающий камень. О да! Это он! – воскликнул он. – SepulcrumSummiRegis. Могила царя. MagnumOceanus. Великий Океан. RexHunnorum. Повелитель гуннов.

Остальные зааплодировали; вероятно, здесь это был самый громкий звук за тысячу лет. А когда снова воцарилась тишина, Сэм наклонился к капитану Боярди с вопросом:

– Это эхо?

Боярди несколько секунд вслушивался, выключил фонарь и потом кивнул:

– Посмотрим.

Они вместе отошли от могилы и отправились назад той же дорогой, которой пришли сюда. Фонари их не горели. Они ступали неслышно, время от времени останавливались, несколько секунд ждали, прислушивались, затем двигались дальше. Когда миновали второй поворот, обнаружили большой вход в семейный склеп. Тут Боярди включил фонарь.

Луч высветил четверых: выскочив из-за угла, эти люди набросились на них, стараясь повалить на пол склепа. Несмотря на внезапность, Сэм, по-настоящему хороший дзюдоист, в первое же мгновение уложил одного сильнейшим ударом в грудь. Второй набросился на Сэма со спины и вцепился в него. Сэм врезался спиной в стену, таким образом ударил о нее нападавшего. Тот упал у стены на пол.

Капитан Боярди – полицейский, обученный рукопашному бою, к тому же выше и сильнее всех, – комбинацией ударов в челюсть и живот уложил одного своего противника и зажал второго удушающим приемом.

Сэм наклонился, подобрал фонарик Боярди и увидел в темном углу склепа прижавшихся к стене двух женщин.

Боярди крикнул что-то по-итальянски. Женщины выглядели испуганными, подняли руки со словами по-английски.

– Мы вас не понимаем.

– Пока не стреляйте! – крикнул Сэм. – Я знаю, кто это!

– Кто?

– Они работают на компанию «Консолидейтед энтерпрайзис», она базируется в Нью-Йорке.

– Откуда вы их знаете? – спросил Боярди.

– Похоже, они следуют за нами с Реми повсюду. Вроде бы охотники за сокровищами, но точно не знаю.

– Почему они напали на капитана карабинеров?

– Об этом спросите их самих. Они следили за нами, и когда мы ныряли в Луизиане, и потом в Берлине. Их арестовывали в Германии и в Венгрии. Не знаю, чем закончились эти аресты, но вы можете позвонить капитану Кляйну в Берлин.

– Вы нас подставили! – завопила молодая светловолосая женщина, следившая за Сэмом в Берлине. – Разумеется, все обвинения с нас сняли.

Высокий мужчина с бритой головой с возмущением произнес:

– Нас продержали две недели!

Другой его одернул:

– Ничего не говори, пока не придет адвокат.

– Что это с вами, вы же американцы? – спросил Боярди. – Насмотрелись своего кино? Во всем мире не требуется предупреждение Миранды[12]12
  ^* Юридическое требование в Соединенных Штатах Америки, согласно которому во время задержания задерживаемый должен быть уведомлен о своих правах, а задерживающий его сотрудник правопорядка обязан получить положительный ответ на вопрос, понимает ли он сказанное.


[Закрыть]. А если нужен юридический совет, дам вам лучший – никогда не нападайте на офицера полиции.

Сэм кивнул:

– Этот совет превосходен. Как вы попали в катакомбы?

Женщина с каштановыми волосами сказала:

– Шли за вами. Как только вы спустились в катакомбы, зашли в церковь. Монаху сказали, что мы часть вашей группы, просто немного опоздали. Он очень любезно показал нам, куда идти.

– Очень умно, – усмехнулся Боярди. – Нарушение ради кражи национальных сокровищ, но все равно умно.

– Что вы намерены делать? – спросил мужчина с бритой головой.

Боярди осмотрел шестерых пленников и ответил:

– Идемте сюда, если любите сокровища. Увидите величайшую находку в своей жизни.

Чтобы шесть американских нарушителей не вздумали убежать, Сэм и Боярди шли за ними – и говорили, куда сворачивать, чтобы вернуться к могиле Аттилы.

Когда они в последний раз повернули и оказались у входа, Янош, Тибор и двое полицейских оттащили второй камень на несколько футов.

Сэм заглянул. За ним находилось гораздо более обширное пространство, целая комната, вырубленная в туфе. Примерно восемь футов высотой и пять шириной. Сэм видел – левая сторона комнаты была открыта, а потом снова заложена камнями. Такова погребальная камера Аттилы. Посреди помещения, окруженный грудами золотых монет, которые некогда лежали в истлевших кожаных мешках и корзинах, многочисленными мечами с драгоценными рукоятями, поясами, кинжалами и украшениями, стоял железный гроб семь футов длиной и четыре шириной.

Пока двое карабинеров сторожили пленников, Реми, Сэм, Альбрехт и Боярди пролезли в узкое отверстие и принялись фотографировать и наносить на карту каждый дюйм захоронения, как можно четче отмечали местонахождение каждого предмета. Через три часа начали извлекать предметы из гроба. Их укладывали в коробки, переписывали и грузили на восемь тележек.

Боярди подошел к пленным, мрачно сидевшим на полу туннеля.

– Ну? Что скажете?

Светловолосая девушка пожала плечами: