Текст книги "Пока не остыл кофе"

– Ну, вот так ты меня встречала…

– Мне жаль, Куми. Мне очень жаль, – сказала Хирай, высунув язык и пытаясь тем самым разрядить обстановку.

– …

– ?

То, как Хирай вела себя, резко контрастировало с ее прежним поведением. Куми не могла этого не заметить.

– Так скажи мне правду, что случилось? – спросила Куми обеспокоенно.

– Что ты имеешь в виду?

– Да ладно, ты ведешь себя странно.

– Ты думаешь?

– Что-то случилось?

– Нет… ничего подобного, – сказала Хирай, изо всех сил стараясь, чтобы ее слова звучали естественно и непринужденно.

Смущенный и беспокойный взгляд Куми заставил Хирай остро почувствовать, что это последние часы жизни ее сестры, как в какой-то паршивой телевизионной мелодраме. Она почувствовала, как ее глаза покраснели от этой мысли. Нет-нет, только не она, Куми не должна умереть. Переполненная эмоциями, Хирай больше не могла выдерживать взгляд сестры и опустила голову.

– А вот и я…

Кей принесла кофе как раз вовремя.

– Спасибо, – вежливо кивнула Куми.

– Не за что… – ответила Кей, поставив кофе на стол. Она сделала небольшой поклон и вернулась за барную стойку.

– …

– …

Нить их разговора оборвалась. Хирай не смогла больше сказать ни слова. С тех пор как Куми появилась в кафе, она хотела только одного – крепко обнять сестру и крикнуть: «Не умирай!» Страх произнести это держал Хирай в постоянном напряжении.

Неловкое молчание затянулось, Куми начала беспокоиться. Свернув в трубочку блокнот для писем, лежащий на коленях, она продолжала смотреть на тикающие настенные часы. Куми не признавалась, но Хирай видела, что она все еще пытается понять, почему так изменилось поведение старшей сестры.

Куми молчала. Глядя вниз, она мысленно репетировала то, что собиралась произнести. Конечно, сама по себе просьба была проста: «Пожалуйста, вернись домой». Но подобрать слова было сложной задачей.

В течение последних нескольких лет на эту просьбу Хирай отвечала категорическим отказом. И Куми казалось, что с каждым новым разговором пропасть между ними становилась больше. Куми не сдавалась, но она так и не привыкла слышать «нет» в ответ, каждый раз ей было больно. Когда Хирай подумала о том, как тяжело Куми, должно быть, постоянно ощущать все это, у нее внутри как будто все оборвалось. Сколько отказов и унижений пришлось вытерпеть Куми! Сейчас она была уверена, что Хирай опять откажет, но не сдавалась, она всегда находила в себе мужество для борьбы. Куми подняла голову и посмотрела прямо в глаза Хирай. Хирай не отвела взгляд. Куми сделала глубокий вдох, и как раз в этот момент Хирай произнесла:

– Хорошо, я не против вернуться домой.

Куми, кажется, не поверила в то, что услышала.

– Что? – переспросила она.

Хирай спокойно и мягко повторила:

– Хорошо… Я не против вернуться домой в гостиницу «Такакура».

– …

На лице Куми все еще читалось недоверие.

– Правда? – спросила она с осторожностью.

– Но ты же знаешь, что от меня будет немного пользы, не так ли? – сказала Хирай, извиняясь.

– Ничего страшного… Без проблем! Ты можешь просто понемногу входить в курс дела. Папа и мама будут так рады тебе, я уверена!

– Правда?

– Конечно, будут!

Куми ответила кивком. Ее лицо мгновенно покраснело, и она разрыдалась.

– Что случилось?

Теперь уже пришла очередь Хирай волноваться. Она знала причину слез Куми. Если Хирай вернется в «Такакура», она обретет свободу. Ее настойчивые усилия по убеждению Хирай, которые она прилагала на протяжении многих лет, принесли свои плоды. Неудивительно, что она была счастлива. Но Хирай и представить себе не могла такую бурную реакцию сестры.

– Это всегда было моей мечтой… – бормотала Куми, и ее слезы капали на стол.

Сердце Хирай бешено стучало. Значит, у Куми были свои собственные мечты. Она тоже хотела сделать что-то свое. Эгоизм Хирай отнял у нее мечту – мечту, которую стоило оплакать.

Хирай подумала, что обязательно должна узнать, о чем мечтала Куми.

– О чем ты мечтала? – спросила она.

Куми посмотрела вверх красными заплаканными глазами и глубоко вздохнула.

– Управлять гостиницей вместе… С тобой, – ответила она. Ее лицо осветила улыбка.

Хирай вспомнила, что говорила Кей три дня назад.

«Она злится на меня».

«Она не хотела, чтобы ей передавали управление гостиницей».

«Я продолжаю говорить ей, что не хочу возвращаться. Но она просит меня об этом снова и снова…»

«Я все время вижу упрек на ее лице. Из-за того что я сделала, она сейчас управляет гостиницей, которой не хочет управлять. Она хочет, чтобы я вернулась домой и освободила ее от этих обязанностей».

«Мне кажется, что она пытается давить на меня».

«Забудь об этом!»

«Мне очень тяжело заниматься этим в одиночку… Пожалуйста, вернись домой… Ничего страшного, ты справишься, когда приедешь… Ты ведь разбираешься в подобных вещах».

Хирай говорила все это. Но она ошибалась. Куми не злилась на сестру, и ее не тяготило управление гостиницей. Куми не хотела обрести свободу и не хотела лишить свободы Хирай. Она мечтала, чтобы они вместе управляли гостиницей, чтобы они, как прежде, были вместе. Это было ее мечтой.

Ее маленькая Куми, которая всем сердцем любила ее и никогда не оставляла попыток убедить вернуться в семью, маленькая Куми, которая никогда не сдавалась. Даже родители отреклись от Хирай, но ее младшая сестра верила, что она вернется. Какой удивительной была эта вечная девочка! Она и сейчас, как в детстве, неотступно следовала за ней по пятам и звала: «Сестренка! Сестренка!» В эти минуты все существо Хирай переполняла любовь к Куми.

Отчаяние Хирай становилось все сильнее. «Не умирай! Я не хочу, чтобы ты умирала!»

– Ку-Куми, – произнесла Хирай мягким голосом, как будто невзначай. Даже если все усилия были тщетны, она хотела остановить смерть Куми. Но Куми, похоже, не слышала Хирай.

– Подожди немного… Я схожу в туалет… Мне нужно поправить макияж… – произнесла она, вставая с места.

– Куми! – закричала Хирай.

Та остановилась.

– А? Что? – испуганно спросила она.

Хирай не знала, что сказать. Она помнила, что не может изменить настоящее.

– …Ничего… Прости.

За этим «ничего» скрывалось многое. «Не уходи! Не умирай! Прости! Пожалуйста, прости меня! Если бы ты не приехала ко мне сегодня, ты бы не умерла!»

Хирай хотела извиниться за то, что уехала, оставила родителей, не подумала о сестре, за то, что забыла, как много значит для Куми. «Теперь я вижу, как ты страдала от того, что я твоя сестра. Прости…» Но она не могла найти слов, чтобы выразить свои чувства… Что она должна сказать?.. Что она хотела бы сказать?..

Куми выжидающе смотрела на Хирай. Она чувствовала, что сестра хочет что-то сказать.

(«Ты так ласково смотришь на меня, хотя все эти годы не получала от меня ничего, кроме холода и безразличия. Ты никогда не переставала любить меня и ждать, что я вернусь. Даже свою мечту ты связала со мной – ты хотела, чтобы мы вместе управляли гостиницей родителей. Ты никогда не сдавалась. А я…»)

Хирай молчала, она запуталась в своих чувствах, а потом произнесла только одно слово:

– Спасибо…

Она не знала, может ли одно слово вместить все ее чувства. Но она вложила в него всю себя.

Куми на мгновение задумалась, а потом улыбнулась и сказала:

– Да, ты сегодня определенно ведешь себя странно.

– Да, наверное, – сказала Хирай, из последних сил стараясь казаться беззаботной. Счастливая, Куми пожала плечами, а затем повернулась и направилась в туалет.

(«Куми!..»)

Хирай смотрела, как Куми уходит, и уже не могла сдерживать слез. Она провожала сестру взглядом, пока та не скрылась из виду. Хирай опустила голову и наконец зарыдала. Она чувствовала, как горе поднимается из самых глубин ее сердца. Она хотела кричать во весь голос, но не могла, Куми услышала бы ее.

Хирай отчаянно давила крик в своем горле: «Куми, Куми!» Плечи ее дрожали, она вся съежилась и теперь уже тихо плакала. Кей окликнула Хирай с кухни, обеспокоенная ее странным поведением:

– Ты в порядке, Хирай?

– Бип-бип-бип-бип-бип…

Странный звук исходил от чашки с кофе на столе Хирай. Это было предупреждение о том, что кофе скоро остынет.

Эта сигнал тревоги!

Услышав этот звук, Кей все поняла. Сигнал срабатывал только тогда, когда человек встречался с умершим. Хирай сказала, что пришла повидаться с Куми…

«О боже… Ее милая младшая сестренка…»

После того как Куми зашла в туалет, Кей посмотрела на Хирай.

– Нет, не может быть… – пробормотала она в ужасе.

Хирай поймала взгляд Кей и горестно кивнула.

Кей выглядела подавленной.

– Хирай… – позвала она.

– Я знаю, – сказала Хирай, схватив кофейную чашку. – Мне надо выпить, да?

Кей ничего не сказала. Она не могла говорить.

– …

Хирай держала чашку. Она вдохнула и выдохнула с мучительным стоном.

– Я просто хочу увидеть ее лицо, еще разок. Но если я это сделаю, то не смогу вернуться…

Хирай трясущимися руками поднесла чашку к губам. Ей придется допить этот кофе. Слезы сдавили горло: «Почему это случилось? Почему она должна была умереть? Почему я просто не согласилась вернуться раньше?»

Чашка замерла в миллиметре от ее губ и не двигалась. Через миг…

– Тьфу… Я не могу его пить…

Хирай опустила чашку. Она чувствовала себя опустошенной. Она понятия не имела, что хочет сделать и почему вернулась в прошлое. Все, что она знала, это как бесконечно сильно любит свою младшую сестру, – а теперь Куми ушла.

– …

«Если сейчас я допью кофе, то больше никогда не увижу ее». Но Хирай знала, что она не сможет выпить кофе, глядя в лицо Куми.

– Хирай!

– Я не могу его пить!

Кей понимала всю опасность происходящего. Она сильно закусила губу.

– Ты только что пообещала… – сказала она дрожащим голосом. – Ты обещала своей сестре, не так ли?

– …

– Что ты вернешься в гостиницу.

Закрыв глаза, Хирай вспомнила счастливую улыбку Куми.

– Ты сказала, что будешь управлять гостиницей вместе с ней.

Хирай представила, как они вместе увлеченно и с удовольствием проводят дни в гостинице родителей.

– …

Тот ранний телефонный звонок старшей официантки вновь зазвучал у нее в голове.

– Но она…

Хирай вдруг увидела Куми, лежащую в белом платье в гостиной, как будто она спит.

Куми ушла.

Что Хирай будет делать, когда окажется в настоящем? Ей теперь казалось, что в возвращении нет никакого смысла. Слезы текли по щекам Кей, но Хирай никогда не слышала такой силы в ее голосе:

– Это значит, что тебе придется вернуться. Ты обязана это сделать. Как была бы несчастна Куми, если бы узнала, что ты обманула ее, что ты не вернешься домой?

(«Да! Кей права. Куми сказала, что это ее мечта – работать со мной, и я обещала ей. Я сказала, что вернусь в гостиницу. Это был первый раз, когда я увидела лицо Куми таким счастливым. Я не могу вести себя так, как будто этого улыбающегося лица никогда не было. Я не могу снова ее подвести. Я должна вернуться в настоящее. Я должна вернуться в гостиницу «Такакура». Даже если Куми не будет в живых, я обещала ей…»)

Хирай схватилась за чашку. Но…

(Я хочу еще раз увидеть лицо Куми.)

Она снова чувствовала, что не может сделать глоток.

– …

Но если бы она увидела лицо Куми, то не нашла бы в себе сил выпить кофе и вернуться в настоящее. Хирай слишком хорошо об этом знала. Тем не менее она знала и то, что ей нужно просто выпить кофе.

Клац

Хирай услышала тихий щелчок открывающейся двери туалета. Звук раздавался за минуту до того, как человек появлялся в дверном проеме. Выходящий из туалета не мог сразу увидеть посетителей кафе за столиками. В тот момент, когда Хирай услышала щелчок, она инстинктивно поднесла чашку к губам и залпом опустошила ее.

Почти сразу Хирай почувствовала уже знакомое ей головокружение и ощущение того, что она поднимется вверх с паром и растворяется в нем. Хирай знала, что с последним глотком кофе она навсегда теряет возможность увидеть Куми.

(«Куми!»)

Меркнущее сознание Хирай все еще находилось в прошлом.

– Сестра? – Куми вернулась, но, похоже, уже не видела Хирай. Она удивленно смотрела на стул, где та только что сидела.

(«Куми!») Голос Хирай уже не был слышен в кафе.

Куми обернулась и посмотрела на Кей, стоящую за барной стойкой.

– Простите, вы не знаете, куда ушла моя сестра? – спросила она.

Кей улыбнулась.

– Ей срочно пришлось уехать…

Куми помрачнела. Она наконец-то встретилась с сестрой и теперь внезапно опять потеряла ее. Да, Хирай пообещала вернуться, но Куми так хотелось провести с ней еще немного времени сейчас. Куми вздохнула и опустила плечи.

– Не волнуйтесь! Ваша сестра сказала мне, что сдержит обещание, – произнесла Кей, подмигивая в направлении того места, где витала в клубах пара Хирай.

(«Кей, ты моя спасительница! Спасибо тебе…»)

Хирай заплакала, ощущая огромную благодарность Кей. Куми на мгновение замерла.

– Правда? – спросила она, расплываясь в широкой улыбке. – Отлично! Тогда мне пора до мой… – сказала она, вежливо раскланиваясь.

Куми поднялась с места и быстро вышла из кафе.

(«Куми-и!»)

Хирай видела эту сцену сквозь мерцающий пар. Куми улыбалась, она верила, что Хирай сдержит свое обещание.

Хирай продолжала тихо плакать.

* * *

Внезапно Хирай почувствовала, что женщина в платье вернулась из туалета и стоит рядом. Здесь же в зале она увидела Казу, Нагаре, Котаке и Кей. Хирай вернулась в настоящее – настоящее без Куми.

Женщина в платье не обращала внимания на заплаканные глаза Хирай.

– Уходи! – сказала она недовольно.

– Ах да, конечно, – спохватилась Хирай, поспешно вставая.

Женщина в платье проскользнула между столом и стулом и села на свое место. Она отодвинула кофейную чашку, выпитую Хирай, и продолжила читать свой роман, как будто ничего не случилось.

Хирай вытерла слезы и сделала глубокий выдох.

– Я не уверена, что они примут меня с распростертыми объятиями…

– …

– И я понятия не имею, что это за работа… – продолжила она, глядя вниз, на руки, сжимавшие последнее письмо Куми. – Я просто вернусь…

– …

– …Это ведь не проблема? – Хирай решила вернуться в гостиницу «Такакура» немедленно. Просто закрыть бар и уехать. Она всегда принимала решения спонтанно, без долгих размышлений. И сейчас все видели, что решение принято и Хирай уже не отменит его.

Кей одобрительно кивнула.

– Я уверена, что все будет хорошо, – добавила она вслух. Кей не расспрашивала Хирай о путешествии в прошлое. Ей это было не нужно. Хирай вынула 380 йен из кошелька, чтобы заплатить за кофе. Она отдала деньги Нагаре и легкой походкой вышла из кафе.

Дзинь-дзинь

Кей последовала за Хирай, чтобы проститься. Она нежно погладила себя по животу и прошептала:

– Как чудесно, что…

Внося деньги за кофе в кассу, Нагаре серьезно посмотрел на Кей, гладившую свой живот.

(«Интересно, как она справится?»)

Эхо дверного колокольчика разнеслось по всему кафе.

Дзинь… Дзинь…

История IV. Мать

В поэзии хайку цикада хигураши всегда используется как символ осени. Именно поэтому у японцев упоминание хигураши вызывает грустный образ прощания с летом. Стрекот этого насекомого можно услышать и в начале лета. Но пронзительный треск цикад абура и мин-мин ассоциируется с палящим солнцем и жаркими днями, а песни хигураши – с вечером и угасанием тепла. Когда солнце клонится к закату и сгущаются сумерки, стрекот кана-кана-кана цикады хигураши пробуждает грусть, и хочется побыстрее вернуться домой.

В городе редко можно услышать цикад хигураши. Это потому, что в отличие от цикад абура и мин-мин хигураши любят тенистые места, такие как смешанные леса или кипарисовые рощи. Рядом с кафе жила одна хигураши. Когда солнце начинало садиться, раздавался стрекот кана-кана-кана, пронзительный и щемящий. Иногда, если хорошо прислушаться, это можно было услышать и в самом кафе.

Стоял августовский вечер. Снаружи цикада абура громко стрекотала: жи-жи-жи. Метеорологическое бюро сообщило, что сегодняшний день был самым жарким в этом году. Но в кафе, как всегда, было прохладно без кондиционера. Казу читала электронное письмо, которое Хирай отправила на адрес Нагаре.

«Я вернулась в гостиницу "Такакура" уже две недели назад. Здесь так много всего, чему мне нужно научиться, что каждый день я чуть не плачу. Это очень тяжело».

– Похоже, ей и правда тяжело…

Котаке и Нагаре слушали Казу. Так как ни у Казу, ни у Кей не было телефона, именно на телефон Нагаре приходили все электронные письма и сообщения, отправленные в кафе. У Казу не было телефона, потому что она плохо ладила с людьми и считала, что от телефонов одни неприятности. У Кей не было телефона, потому что она перестала им пользоваться после замужества. «Одного телефона для супружеской пары достаточно», – сказала она. А у Хирай было три телефона: для клиентов, для личной переписки и для семьи. В своем семейном телефоне она хранила только домашний номер семьи и номер ее сестры Куми. Хотя никто в кафе об этом не знал, теперь она добавила в семейный телефон еще два контакта: номер кафе и мобильного Нагаре. Казу продолжала зачитывать электронное письмо.

«…Я все еще неловко чувствую себя с родителями, но понимаю, что возвращение домой было правильным решением. Я думаю, что если смерть Куми принесла столько горя мне и моим родителям, я должна постараться сделать все для процветания ее гостиницы, ее дела, которое станет служить памяти о ней и поможет нам справиться с потерей.

Я решила, что направлю все свои силы на то, чтобы реализовать мечту Куми. Думаю, вы не ожидали, что я могу быть такой серьезной.

Я хочу, чтобы вы знали: у меня все хорошо, я счастлива. Если сумеете, пожалуйста, приезжайте навестить меня. Хотя фестиваль этого года уже закончился, я настоятельно рекомендую вам когда-нибудь посетить фестиваль Танабата. Пожалуйста, передавайте привет всем.

Яэко Хирай»

Нагаре слушал, стоя у входа на кухню со сложенными руками. Его глаза сузились еще больше, чем обычно. Наверное, он улыбался – это всегда сложно было понять.

– О, разве это не чудесно, – радостно воскликнула Котаке. Она зашла в рабочий перерыв и была одета в форму медсестры.

– Оцените, – Казу показала сидящей за барной стойкой Котаке фотографию, прикрепленную к письму. Та взяла телефон в руки, чтобы получше рассмотреть снимок.

– Хирай теперь выглядит как настоящая хозяйка старинной гостиницы, – сказала Котаке с легким изумлением.

– Верно! – согласилась Казу.

На фотографии Хирай стояла перед гостиницей. Ее волосы были собраны в пучок, розовое кимоно указывало на статус владелицы отеля «Такакура».

– Она выглядит счастливой.

– Да, это правда.

Хирай на фото беззаботно улыбалась. Она написала, что между ней и ее родителями все еще сохраняются натянутые отношения, но вместе с Хирай позировали ее отец Ясуо и мать Митико.

– И Куми тоже… – пробормотал Нагаре, глядя на фотографию. – Куми, несомненно, тоже счастлива.

– Да, я в этом уверена, – согласилась Котаке. Казу, стоящая рядом с ней, тоже кивнула. Сейчас ее лицо не было строгим и торжественным, как во время ритуала перенесения в прошлое, глаза девушки излучали нежность и доброту.

– Кстати, – сказала Котаке, возвращая телефон Казу. Она повернулась и вопросительно посмотрела на женщину в платье, сидящую на том самом месте. – Что она там делает?

Котаке говорила не о женщине в платье, а о Фумико Киёкава, сидевшей на стуле напротив женщины. Фумико возвращалась в прошлое этой весной. Обычно она напоминала деловую леди с рекламного плаката, но сегодня у нее, похоже, был выходной. На девушке была черная футболка с рукавами три четверти, белые обтягивающие брюки и сандалии на шнуровке.

Фумико не проявила интереса к письму от Хирай. Она внимательно смотрела на женщину в платье.

– Мне тоже интересно… – это все, что Казу смогла ответить. Она не знала, зачем сюда приходит Фумико.

После своего возвращения в прошлое Фумико стала иногда наведываться в кафе. Приходя, она всегда садилась напротив женщины в платье.

Внезапно Фумико посмотрела на Казу.

– Прошу прощения… – сказала она.

– Да?

– Меня кое-что беспокоит.

– Что именно?

– Все это, когда тебя переносят во времени… Можно ли таким образом попасть и в будущее?

– В будущее?

– Да, в будущее.

После вопроса Фумико Котаке тоже стало любопытно.

– Да, мне тоже интересно это знать.

– Ведь интересно, правда? – согласилась Фумико.

– И возвращение в прошлое, и перемещение в будущее относятся к путешествиям во времени… И я подумала, вдруг это возможно? – развивала Фумико свою мысль. Котаке кивнула в знак согласия.

– Так это возможно? – спросила Фумико с надеждой и любопытством в глазах.

– Да, конечно, вы можете попасть в будущее, – спокойно ответила Казу.

– Правда? – спросила Фумико. От волнения она случайно ударила по столу, кофе пролился на женщину в платье, и та недовольно вскинула брови. Фумико в панике вытерла пролитый кофе салфеткой. Она не хотела, чтобы ее проклинали.

– Ого! – воскликнула Котаке.

Казу наблюдала за реакцией обеих женщин.

– Но никто так не делает, – добавила она бесстрастным тоном.

– Что? Почему бы так не сделать? – ошеломленно спросила Фумико, приближаясь к Казу. Конечно, она была не единственной, кому пришла в голову идея путешествия в будущее. Котаке тоже хотела знать, почему никто еще не путешествовал в будущее. Ее глаза загорелись, и она пристально посмотрела на Казу. Казу переглянулась с Нагаре, а затем посмотрела на Фумико.

– Ну ладно… Если ты хочешь отправиться в будущее, на сколько лет вперед ты хочешь переместиться?

Вопрос прозвучал неожиданно, но оказалось, что Фумико уже обдумала его.

– На три года, считая от настоящего момента! – Фумико ответила мгновенно, как будто ждала, когда ее спросят. Ее лицо залилось краской.

– Хочешь повидаться со своим парнем? – холодно спросила Казу.

– Ну… Ну и что здесь такого? – Фумико выдвинула нижнюю челюсть, будто защищаясь, но ее лицо еще больше покраснело.

В этот момент в разговор вмешался Нагаре:

– Тут нечего стыдиться…

– Я и не стыжусь! – отреагировала Фумико. Но Нагаре явно коснулся ее больной темы, они с Котаке незаметно обменялись ехидными улыбками.

– …

Казу не была настроена ехидничать. Она смотрела на Фумико с обычным бесстрастным выражением лица. Фумико поддержала серьезный настрой Казу.

– Это невозможно? – спросила она тихо.

– Нет, это возможно… Не думаю, что это невозможно, – монотонно продолжала Казу.

– Но?

– Откуда ты знаешь, что через три года он посетит это кафе?

– …

Фумико, похоже, не поняла смысл вопроса.

– Разве непонятно? – спросила Казу, как будто проводя перекрестный допрос.

– О! – до Фумико наконец-то дошло. Даже если бы она отправилась в будущее на три года вперед, как она могла быть уверена, что Горо придет в это кафе.

– В этом-то и загвоздка…

– …

– То, что случилось в прошлом, уже случилось. Ты можешь постараться вспомнить это во всех подробностях и вернуться туда. Но…

– Будущее совершенно неизвестно! – воскликнула Котаке, хлопая в ладоши, будто угадала ответ на вопрос викторины.

– Конечно, ты можешь отправиться в тот день, в который пожелаешь, но никак нельзя предугадать, будет ли там нужный тебе человек.

Казу говорила спокойно, должно быть, она не впервые объясняла это людям.

– Так что, даже если ты выберешь момент в будущем и отправишься туда, шанс встретиться с нужным человеком за время, пока не остыл кофе, очень мал, – добавил Нагаре.

– Понимаешь, о чем я? – закончил он, глядя на Фумико.

– Выходит, путешествие в будущее – пустая трата времени? – обреченно пробормотала она.

– Именно.

– Я поняла…

Попасть в будущее для Фумико явно не было вопросом жизни и смерти. Можно было бы предположить, что в этот раз она легко откажется от идеи путешествовать во времени. Но ее продолжали интересовать и удивлять правила этих путешествий.

Фумико промолчала, но про себя подумала: «Путешествия в прошлое не позволяют изменить настоящее. А путешествия в будущее – это просто пустая трата времени. Прекрасно! Теперь я понимаю, почему та статья в журнале называла их "бессмысленными"».

Нагаре прищурился.

– Что ты хотела сделать? Убедиться, что вы поженились?

– Ничего подобного!

– Ха… Я так и знал.

– Нет… Я же говорю тебе, что дело не в этом!

Чем больше Фумико отрицала, тем очевиднее становилось, что Нагаре прав.

Так или иначе, Фумико не могла отправиться в будущее. Существовало еще одно правило, делающее это невозможным: человек, который однажды перемещался здесь во времени, не мог сделать это снова. Каждый получал только один шанс.

«Думаю, проще не говорить об этом Фумико, потому что она начнет требовать объяснить смысл этого правила», – подумала Казу.

Дзинь-дзинь

– Привет! Добро пожаловать!

Это был Фусаги. Он был одет в военно-морскую рубашку поло, бежево-коричневые брюки и сандалии. На плече висела сумка. На улице стоял по-настоящему жаркий день, поэтому в руке Фусаги держал маленькое белое полотенце, чтобы вытирать пот.

– Фусаги! – Нагаре назвал его по имени, вместо того чтобы приветствовать стандартной фразой «Здравствуйте! Добро пожаловать!».

Сначала Фусаги выглядел немного растерянным, но затем кивнул в ответ и занял привычное место за ближайшим ко входу столом. Котаке, сцепив руки за спиной, приблизилась к нему.

– Привет, дорогой! – сказала Котаке с улыбкой. Она больше не называла его Фусаги, как раньше.

– Простите, я вас знаю?

– Я твоя жена, милый.

– Жена?.. Моя жена?

– Да.

– Это же шутка… Не правда ли?

– Нет. Я действительно твоя жена!

Котаке без колебаний села на стул напротив мужа. Не понимая, как правильно реагировать на поведение незнакомой женщины, Фусаги выглядел обеспокоенным.

– Я бы предпочел, чтобы вы сели где-нибудь в другом месте.

– Но я сяду здесь… Потому что я твоя жена.

– Эм, со мной не все в порядке. Я вас не узнаю.

– Ну, тогда тебе придется познакомиться со мной поближе снова. Давай начнем прямо сейчас.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду наш брак, свадьбу.

Пока Фусаги с презрением смотрел на женщину перед ним, Котаке молча улыбалась. Мужчина разволновался и обратился за помощью к Казу, которая принесла ему стакан воды.

– Пожалуйста, сделайте что-нибудь с этой женщиной.

Со стороны это могло выглядеть как флирт пожилой супружеской пары. Но лицо Фусаги выражало неподдельную тревогу.

– Он выглядит очень расстроенным, – сказала Казу с улыбкой, защищая Фусаги.

– Неужели?.. О, хорошо.

– Может, на сегодня хватит? – спросил Нагаре из-за барной стойки.

Подобные сцены между супругами разыгрывались здесь не первый раз. Иногда Котаке говорила Фусаги, что она его жена, и он никак не желал признавать это, иногда отвечал: «Правда?» – и соглашался. Всего два дня назад Котаке сидела напротив мужа и вела приятную беседу.

Они вспоминали о путешествиях. Фусаги с удовольствием рассказывал жене о том, какие места ему довелось посетить. Котаке с улыбкой смотрела на него и отвечала: «Я тоже там была», – от этого оба приходили в восторг. Котаке выглядела по-настоящему счастливой в такие дни.

– Наверное, да… Я продолжу разговор, когда мы вернемся домой, – сказала она и села на свое прежнее место у барной стойки.

Похоже, она временно сдалась.

– Вы выглядите счастливой, – заметил Нагаре.

– Так и есть, – кивнула Котаке.

Несмотря на то что в кафе было прохладно, Фусаги продолжал вытирать пот со лба.

– Кофе, пожалуйста, – заказал он, доставая из сумки туристический журнал и кладя его на стол.

– Хорошо, – улыбнулась Казу и исчезла на кухне. Фумико снова начала сверлить взглядом женщину в платье. Котаке наклонилась вперед и смотрела на Фусаги, пока тот самозабвенно листал журнал. Нагаре, наблюдая за этой парой, начал измельчать зерна в кофемолке. Женщина в платье, как всегда, продолжала читать свой роман. Как только аромат кофе наполнил помещение, из подсобки появилась Кей. Ее вид заставил Нагаре прервать свое занятие.

– Боже правый! – воскликнула Котаке, увидев цвет лица Кей. Та была очень бледной, почти серой, и казалось, что она сейчас упадет в обморок.

– Ты в порядке? – спросил Нагаре с ужасом, тоже резко бледнея.

– О, дорогая сестренка, я думаю, тебе сегодня лучше отдохнуть… – крикнула из кухни Казу.

– Нет, я в порядке, в порядке, – нарочито бодро произнесла Кей, изо всех сил стараясь не показывать, насколько ей плохо.

– Не похоже, чтобы ты сегодня была в порядке, – сказала Котаке. – Тебе следует отдохнуть, не так ли?

Но Кей покачала головой.

– Нет, все нормально, правда, – и как бы в подтверждение своих слов она показала двумя пальцами знак победы.

Но всем было ясно, что это не так.

Кей родилась со слабым сердцем. Врачи советовали ей избегать физических нагрузок, поэтому даже в школе она никогда не участвовала в субботниках и других подобных мероприятиях. Тем не менее Кей была общительной и жизнерадостной девушкой, она действительно умела наслаждаться жизнью. Это был один из талантов Кей – жить счастливо, как всегда отмечала Хирай.

«Если физические нагрузки мне запрещены, это нормально, я просто буду их избегать». Так думала Кей.

Это не могло помешать Кей жить полной жизнью. Она принимала участие в спортивных соревнованиях – один из мальчиков катил ее в инвалидной коляске. Конечно, у такой команды не было шансов на победу, но они делали все возможное и были искренне разочарованы поражением. Кей не оставалась в стороне и когда дело касалось танцев, просто выбирала медленные, спокойные, состоящие из плавных движений. Обыкновенно люди не любят тех, кто от них отличается, но Кей не считали белой вороной. У нее всегда были друзья, люди тянулись к ней.

И все же, хотя воле и характеру Кей могли позавидовать многие, сердце часто подводило ее. Тогда Кей забирали из школы и клали в больницу. Именно в больнице она познакомилась с Нагаре.

Кей было семнадцать, и она уже второй год училась в старшей школе. В больнице девушке приходилось проводить все время в кровати, поэтому она была рада разговорам с посетителями и медсестрами, приходившими к ней в палату. А еще Кей нравилось смотреть из окна на мир за стенами палаты. Однажды она сидела на подоконнике и увидела в больничном саду мужчину, замотанного в бинты с головы до ног.

Кей не могла оторвать от него глаз. Он был больше всех, кого ей доводилось встречать прежде. Когда к мужчине подошла девочка, она показалась Кей крошечной. Пожалуй, это было невежливо, но про себя Кей стала называть этого мужчину человеком-мумией. С того дня она полюбила наблюдать за ним, иногда часами, из окна, и это ей не наскучивало.

Медсестра сказала Кей, что человека-мумию госпитализировали после автомобильной аварии. Он переходил дорогу, и прямо перед ним произошло столкновение легковой машины с грузовиком. Грузовик на время потерял управление, протащил мужчину за собой около двадцати метров и отбросил в витрину магазина. Если бы это случилось с человеком обычного телосложения, летальный исход был бы неизбежен. Но большой человек встал через несколько минут, как будто ничего не произошло. Конечно, он был весь в порезах и истекал кровью, но несмотря на это доковылял до перевернутого грузовика и крикнул: «Вы в порядке?» Из грузовика выливался бензин. Водитель не дал ответа, он был без сознания. Большой человек вытащил водителя из грузовика и, взвалив его на плечо, крикнул одному из собравшихся на месте происшествия зевак: «Вызовите скорую!» Когда скорая прибыла, она забрала и большого человека тоже. Он потерял много крови, но отделался порезами и ссадинами, не сломав ни одной кости.