Текст книги "Безветрия. Книга 1"

Думаю, как спокойно я стала относиться к угрозам смерти. Еще недавно я в ужасе уезжала загород, увидев людей в странных накидках на улице. Мне показалось, что нет ничего безопаснее, чем спрятаться в доме в лесу и затаиться на время. Но, как оказалось, если опасность хочет тебя достать, она это сделает. Не знаю, плохо ли, что теперь я так равнодушно отношусь к риску умереть, но мне больше не приходится трястись от испуга. Будет печально, если для нас все кончится, и я еще готова побороться за свое счастье, но у меня больше нет сил на страх.

Мы совсем немного отходим в сторону, девушка пинает ногой землю. Раздается глухой гулкий звук, и она вяло улыбается.

– Помоги поднять, – просит она Криса, и мы все вместе открываем люк. – Выход будет по другую сторону забора.

Думаю, а не ловушка ли это? Но потом смотрю на уставшего Криса, который равнодушно разглядывает темную пропасть. А что нам остается, кроме как поверить?

Он начинает первым спускаться по лестнице, освещая пространство огненным шаром, а я поворачиваюсь к невесте.

– Огонь можно засыпать землей, песком или залить водой. Главное, как можно быстрее, – говорю я.

Девушка срывается с места, чтоб передать эту информацию, но я успеваю удержать ее рукой. Она непонимающе смотрит на меня, а я думаю, стоит ли вообще что-то говорить.

– Не держи на нас зла, мы просто хотим жить.

Она печально улыбается и быстро скрывается из виду.

– Ну ты идешь? – кричит Крис откуда-то снизу, и я тоже начинаю спускаться по лестнице.

Мы идем через длинный темный тоннель. В нем очень пыльно, вероятно, им редко пользуются. Эльфы не жалуют гостей, но и сами, кажется, не стремятся покидать свою деревню.

Крис молчит, я вижу, как он нервно сжимает кулаки. Сейчас мы одни, за нами не гонятся, и нам определенно есть что сказать друг другу, но никто не решается начать первым. В конце концов, сейчас действительно не до этого.

Вдруг Крис останавливается и резким движением прячет меня за своей спиной. Я даже не успеваю сообразить, как он достает из-за спины кинжалы и начинает отбиваться.

– Надо же, Сэм! Как жаль, что нам не удалось поболтать за столом, – произносит смутно знакомый голос.

В темноте с трудом узнаю Бена. Сложно поверить, что еще недавно этот монстр был милым мужчиной, который проявил ко мне сочувствие. Теперь любезная улыбка сменилась звериным оскалом, а в глазах читается только ненависть.

– Ты обознался, приятель. Меня не так зовут, – отвечает Крис, замахиваясь кинжалом.

– Надо же. Значит, малышка Николь мне соврала? – Бен лишь на мгновение переводит взгляд на меня, и внутри все сжимается.

Крис защищается кинжалами от меча эльфа. Тварь пытается ранить парня, но Крис ловко уклоняется, несмотря на плохое освещение.

Я наблюдаю за ними, не в силах помочь. Если попробую выстрелить из лука, то могу задеть Криса. Да и кто будет использовать лук на расстоянии вытянутой руки?

Вижу, что Крис не справляется, но стоит мне сделать шаг навстречу, как он велит мне не вмешиваться. Но что мне делать тогда? Просто смотреть, как Крис получает новые шрамы? Бен все же сумел его задеть, но на самом все еще нет ни царапинки. Крису хватает сил только на самооборону, но и с этим он почти не справляется.

Надо что-то сделать! На свой страх и риск взываю свои силы помочь, пытаюсь найти их где-то внутри себя, но в ответ получаю лишь звенящую тишину. Где мой темный дар, когда он так нужен? Почему я смогла направить силы на вред Крису, но не могу никак помочь?

Бен толкает его в стену, парень едва успевает уклониться от лезвия.

– Думаете, вы самые умные? Мы пригласили вас на церемонию, накормили нашей едой, а вам жалко обручить влюбленных?

– Я бы лично зачитал свадебную речь, если бы не нужно было расписываться кровью, – Крис каким-то образом умудряется шутить в такой ситуации.

Видно, как сильно его вымотала эта схватка в то время, как Бен еще полон сил. Это выводит меня из себя, но даже злость не пробуждает во мне силу. Я не чувствую, как наполняюсь энергией, которая готовится вырваться наружу, словно вулкан. Может, мне и правда просто показалось и никакого дара нет?

Бен неожиданно валит Криса на пол и замахивается мечом, чтобы нанести последний удар.

Все происходит мгновенно. Я срываюсь с места. Теперь мой нож у него в спине. Тварь замирает и издает сдавленный хрип. Я пронзаю его еще пару раз, вспоминая, что эльфы живут веками, а я пытаюсь убить его карманным ножиком.

Но, оказалось, этого было достаточно, чтобы он сдался. Крис скидывает Бена с себя и быстро поднимается, забирая нож из моих дрожащих рук и отводя меня в сторону.

Эльф еще жив, но силы стремительно покидают его. Меня дергают, но я не могу сдвинуться с места. Я совершила очередное убийство.

Бен смотрит на меня и улыбается. Его рот наполняется кровью.

– Я лишь хотел счастья своей дочке… – успевает произнести он, прежде чем его взгляд помутнел.

Меня трясет, а ноги подкашиваются. Неужели Бен оказался отцом той невесты, что отпустила нас?

– Крис…

– Не думай об этом. Пошли.

Он выводит меня из тоннеля. Дневной свет режет глаза, стоит только оказаться на поверхности. Мы спаслись, но какой ценой? Неужели за счастье всегда приходиться платить? Может, поэтому эльфы отнимают чью-то жизнь? Чтобы за счастливый брак расплатился кто-то другой. Это не похоже на простую традицию, это магический ритуал. Жертвоприношение.

Мне вспоминается женщина в подземелье. Она видела, как ее ребенок умирает в адских муках. Мне до сих пор тяжело представить, сколько боли она испытала в тот момент. Но что почувствует дочь, узнав о смерти своего отца? И я стала тому причиной.

Мы стоим на возвышенности и смотрим, как алым пламенем горит деревня. Мне всегда нравилось смотреть на огонь, он напоминает мне семейные походы в детстве.

– Это определенно привлечет внимание Сената, – произношу я, по привычке прикасаясь к пальцам.

Он слабо ухмыляется.

– Это уже не важно.

Поднимаю голову и вижу, сколько восторга вызывает у него этот вид. В черных глазах отражается пламя. Крис бережно прижимает меня к себе и гладит по волосам. В этом жесте читается благодарность.

Этот день будет сниться мне в кошмарах еще долгие годы. Я буду винить себя в причиненной боли другим. Буду ненавидеть за то, что по моей вине кто-то погиб. Но сейчас, глядя на его улыбку и ощущая тепло его тела, я знаю, что, если бы пришлось, я бы все это повторила.

Глава 26

Мы решили не останавливаться. Нас греет мысль о скором душе, нормальной пище и кровати. Крис сказал, нас приютит женщина, которая заменила ему мать. Между ней и его отцом не было любовной связи, но она сыграла важную роль в его воспитании. Поэтому мы идем почти что к нему домой. Там точно безопаснее, чем у фей, и можно действительно расслабиться. По крайней мере, мне хочется в это верить.

Он съел булку, которую я украла со свадебного стола, и теперь выглядит куда бодрее. Неглубокая рана на ребрах уже не кровоточит, но ее следует обработать. Займусь этим, как только доберемся.

Я думаю над тем, как мало меня стал беспокоить отчим. И дело вовсе не в том, что в другом мире он меня не достанет. Просто теперь его угрозы кажутся мне почти безобидными. Помню, как в нашу первую встречу Крис спросил, готова ли я на убийство. Сейчас понимаю, что вопрос был риторическим. Я не бёыла готова, но, чтобы выжить здесь, действительно нужно забыть о совести и научиться драться. Поэтому теперь я знаю, что если отчим снова меня найдет, то не сможет уйти живым.

– Так вот про какой огонь ты говорила, – наконец, произносит Крис, все еще находясь под впечатлением. – Это и правда удивительно. За всю жизнь ничего подобного не видел.

– Когда попадем в мой мир, покажу тебе вещи поинтереснее, – улыбаюсь я, пытаясь не выглядеть печально.

Совершенное в деревне оставило на мне сильный отпечаток, и хоть я стараюсь не думать об этом, мысли все равно лезут в голову. Я видела жестокость ежедневно, на себе ощущала, как это страшно. Мое тело так часто терпело боль, что я почти к ней привыкла. А теперь кто-то погиб от моих рук. Дважды.

Я будто все еще чувствую кровь на своих пальцах. Она черная и вязкая, ее запах смешивается с вонью подземного перехода, которым почти не пользуются. Единственный рукав когда-то белой рубашки теперь весь в брызгах. Это единственное, что не дает мне отрицать очевидное. Я много раз желала смерти отчиму, многократно представляла, как он просит прощения за причиненное мне зло, но я не думала, что тоже на такое способна. Выходит, я ничем не лучше.

Часто думаю о том, как рассказать все Кате и что она мне ответит. Поверит ли в этот бред или решит, что я намеренно от нее скрывалась? А ведь я даже не знаю, сколько времени провела здесь. Дни слились воедино, как и грань между добром и злом. За это время я почти забыла о своей изначальной цели. Хочется вернуться, поговорить с Катей, обнять ее и извиниться за все секреты. Но я никогда уже не смогу жить, как раньше.

– Мы почти пришли, – возвращает меня в реальность Крис.

Он берет меня за руку и воодушевленно ведет вперед, ближе к деревне. Здесь раздается детский смех, жители мирно общаются между собой и занимаются своими делами. Нет той угнетающей атмосферы, как рядом с замком. Кажется, чем дальше люди живут от Сената, тем им спокойнее. Никто не шепчется, не оглядывается по сторонам, проверяя, нет ли слежки. Здесь не видно стражников и людей в странных плащах, поэтому я слегка расслабляюсь.

Мы вышли из леса, и для меня это маленькая победа. Крис говорил, что там безопасно, но имел в виду лишь то, что нас не сдадут властям. Потому что «Безветрия» и «безопасность» – понятия несовместимые.

Я решила сегодня же поговорить с Крисом. Скелетам в моем шкафу уже давно стало тесно, поэтому пришло время от них избавиться. Я веду его за собой в неизвестный для него мир. Он почувствует себя там защищенным, но чужим, поэтому будет правильно сообщить, что я тоже для него чужая. Никакой Дианы не существует.

Меня сковывает ожидание тяжелого разговора, но я знаю, что идти нам осталось совсем немного. Я рассматриваю жилища местных жителей и замечаю, что они существенно отличаются от тех, что я уже видела. В деревне рядом с замком дома были украшены резьбой и цветными стеклами. У многих существ в волосах были вплетены блестящие нити, а одежда выделялась разнообразной вышивкой. Здесь же живут беднее. Стены скромных построек трескаются, но никто не решает эту проблему, одежда жителей потрепана или даже порвана. Нет никаких необычных причесок. Волосы женщин либо заплетены в простую косу, либо распущены. Многие ходят босиком.

– Ты здесь вырос?

– Нет, я вырос в соседней деревне, но сейчас от нее ничего не осталось.

– Как это произошло? – спрашиваю я, пытаясь понять его эмоции.

– Кто-то донес, что в деревне живут боверы. За мной пришли. Отец спрятал меня в подвале и отказался выдавать. Тогда от него избавились. Вскоре после того, как я покинул деревню, стражники вернулись с подкреплением и начали обыскивать дома, убивая невинных жителей. Потому что искали меня.

Он напрягается, вспоминая те ужасные события, а я крепче сжимаю его руку. Сейчас рядом со мной совсем другой Крис, не тот, что был в баре. Он изменился с момента нашего знакомства, и теперь я пытаюсь его понять. Мне тяжело слушать его истории, но я хочу узнать их все, чтобы разделить с ним эту боль.

– Ты не виноват, – говорю я.– Здесь каждый день кто-то погибает по чьей-то вине. Ты бы ничего не изменил, если бы решил остаться.

– Это не так. Из-за меня погибло много человек. Большинство из них даже имени моего не знало, а я просто сбежал.

Он бросает мимолетный взгляд на наши руки, но не торопится отпускать. Лишь тяжело вздыхает. А я думаю, что в чем-то мы похожи. Я тоже годами убегала от проблем, потому что не знала, как их решать. В конце концов мы были юны и напуганы. Но отчаянно хотели жить.

– Даже если так. Разве есть смысл винить себя сейчас? Все, что ты можешь сделать, – это доказать, что их жертва была не напрасной. Поэтому проживи долгую и достойную жизнь.

Он усмехается, но не отвечает. Поэтому я задаю следующий вопрос, желая лучше узнать своего спутника до того, как тоже откроюсь ему.

– Твой отец был бовером?

– Нет, он разводил скот. А потом встретил маму. Отец редко рассказывал о ней. Думаю, сначала он вовсе не был рад этой встрече, – Крис смотрит на меня с явным намеком и хитро улыбается. Я улыбаюсь в ответ, внимательно слушая об его родителях.– Но она была красавицей. Отец говорил, что не хотел себе проблем, но она так на него смотрела, что он просто не смог ее сдать. Я рассказывал, как они познакомились?

– Нет, – говорю я, даже не пытаясь скрыть глупой улыбки, ведь мне нравится его слушать.

Он отпускает мою руку, но предлагает взять его под локоть, чтобы было удобнее идти. Я соглашаюсь, и мы неторопливо продолжаем путь, зная, что за нами нет погони. А значит, некуда спешить.

– Ее, как и тебя, похитил Сенат для грязных работ, – начинает рассказывать Крис.– Они часто это делают. Люди из вашего мира уязвимы, на них легко магически воздействовать. Но мама умудрилась сбежать, хотя это удается не многим. Сенату не нужно, чтобы обычные жители знали, что существует еще какой-то мир, иначе народ будет искать способы туда попасть. Поэтому за ней погнались. Мама забежала в первый попавшийся дом. К моему отцу. Он…

Крис не успевает закончить из-за неожиданного удара в ногу. Мальчишка лет пяти с веселым видом снова замахивается палкой, но на этот раз Крис успевает ее перехватить. Я ожидала, что он разозлится и отчитает ребенка, однако Крис лишь тепло улыбается и поднимает руки.

– Ты так быстро сдаешься? – удивляется мальчик.

– У меня нет шансов против такого сильного воина. Попробуй найти себе более достойного противника.

Ребенок рассматривает его с хитрым прищуром и улыбается.

– Ну ладно. Я решаю великодушно сохранить тебе жизнь, стражник. Сразимся в следующий раз! – на этих словах он убегает искать, кого бы еще стукнуть палкой.

Я недоуменно смотрю на Криса, пытаясь понять, что только что произошло, однако эта ситуация вызывает у меня улыбку. Фигурка мальчика скрывается за углом дома, а Крис лишь пожимает плечами.

– Это местная игра, называется «Сенат и народ».

– И какие правила у этой игры?

– У нее нет правил, главное– защитить себя. Дети дерутся между собой, но это считается закалкой перед лицом настоящих трудностей. Если ребенок не может одолеть своего ровесника, то как он будет сражаться с более страшными тварями?

– Но они ведь всего лишь дети! – возмущаюсь я.

– Это не важно.

Мне вспоминается рассказ Бена. Его сын погиб, играя в эту игру, но это не сильно его огорчило. И пускай короткий диалог Криса с мальчишкой выглядел мило, моя ненависть к Безветрии перешла на новый уровень. Здесь дети не играют в игрушки или прятки, они калечат друг друга, а их родителям это кажется совершенно нормальным. Этот мир не просто ломает людей, он с детства порождает в них жестокость.

– На чем я остановился? – спрашивает Крис и продолжает путь, слегка прихрамывая.– Ах да, вспомнил. Отцу не нужны были проблемы, но он влюбился. Говорит, слишком уж красивые у нее были глаза.

– Твоя мама тоже понимала ваш язык? – спрашиваю я, не скрывая надежду в голосе. Они ведь как-то общались, значит, такое бывает и я вовсе не связана с Безветрией, а моя сила– просто совпадение.

– Не совсем, – говорит Крис.– Все дело в крови. Только прожив достаточное время здесь, можно научиться понимать наш язык. Как только кровь становится черной, тебя можно считать полноценным жителем Безветрии.

Я вздрагиваю, вспоминая, что моя кровь уже давно потемнела. Она не такая черная, как у Бена, но и на красный совсем не похожа. Однако я понимала их с первого дня, даже не заметила разницы. Возможно, отец унес с собой много тайн, и эта – одна из них.

– В обратную сторону работает так же?

Он неловко отводит взгляд, явно думая над ответом, и это меня настораживает. Догадка молнией пронзает мозг, и на секунду становится тяжело дышать.

– Я не уверен, но, скорее всего, обратно не работает, – тихо произносит Крис, а я начинаю задыхаться.– Но ты не переживай! Мы обязательно с этим разберемся. Диан, мы сбежали от эльфов! Такого еще никому не удавалось. Да нам теперь вообще все посильно. Ты только не расстраивайся раньше времени.

Голова кругом, ноги подкашиваются. Чувствую, как Крис подхватывает меня за талию, но от этого не легче. Получается, я проделала весь этот путь, спеша к Кате, но в итоге уже никогда не смогу с ней поговорить. Она меня не поймет.

– Почему так?

– Безветрия– это ловушка. Попав сюда, выбраться почти невозможно. Но сделать это нужно как можно быстрее, пока кровь не потемнела. Иначе ты навсегда остаешься под влиянием магии.

Когда я думала, что не смогу вернуться к привычной жизни, то имела в виду совсем другое. Но теперь я буду не менее чужой, чем Крис. Мы оба станем чужестранцами из неизвестной никому страны. Жизнь там будет ужасной, ведь я не смогу работать и получать медицинскую помощь. Я при всем желании не объясню Кате причину своего исчезновения и не расскажу ей, насколько она мне дорога. Получается, все было зря.

Резким движением достаю нож, собираясь проверить цвет крови, но Крис останавливает меня.

– Не калечь себя лишний раз. Это не поможет.

– Почему ты не сказал мне раньше? – говорю я, пытаясь найти хоть каплю эмоций внутри. Хоть что-то. Но во мне отзывается лишь звенящая пустота.

– Мы должны были успеть, но нам помешали. А потом я увидел твою кровь и понял, что уже поздно торопиться. Но мы должны выполнить договор, чтобы освободиться от этой связи.

– Почему ты мне не сказал? – повторяю свой вопрос, различая в голосе нотки раздражения и горечи.

– Я многого тебе не сказал. И мне жаль, правда. Можешь ненавидеть меня, но нам необходимо дойти до храма. А потом ты объяснишь мне самые базовые вещи о своем мире, чтобы я смог немного разобраться, и больше никогда меня не увидишь. Идет? – он заглядывает мне в глаза, и я понимаю, что злюсь не на него, а на себя. – Я не хотел, чтобы так вышло, но уже ничего не изменить. В любом случае там нам будет безопаснее, чем здесь.

Я цепляюсь за его «я не уверен», ведь Крис никогда не был в моем мире. Это могут быть лишь слухи, хотя звучит правдоподобно. Безветрия и правда ловушка, но я еще верю, что можно будет все исправить. Чем угодно. Да хоть переливанием крови.

Мы останавливаемся у одного из домов, но не заходим. Крис гипнотизирует дверь, наконец отпустив мою руку, а я не понимаю, что происходит.

– Крис?

– Мне надо тебя предупредить, – он делает паузу, переминаясь с ноги на ногу.– Она считает меня мертвым.

– Что?

Крис неловко чешет затылок, пытаясь выдавить улыбку, но получается неубедительно.

– Деревню уничтожили. Эмма наверняка думает, что я отказался работать на Сенат и тоже погиб. Однако вот он я, и мне надо придумать, как об этом сообщить.

Понимая, что на раздумья у него может уйти много времени, я уверенно подхожу к двери и трижды стучу. Он бросает на меня испепеляющий взгляд, но ничего не говорит. Только напрягается всем телом, ожидая реакции Эммы.

Проходит время, но нам не открывают. Крис нервно усмехается, думая, что никого нет дома, однако вскоре дверь распахивается и перед нами появляется невысокая женщина. Она немолода, однако седина не тронула ее густые черные волосы.

Эмма разглядывает нас крайне внимательно, даже не скрывая своего недовольства. Вероятно, мы потревожили ее сон. Но стоит Крису показать ей татуировку на шее, как все встает на свои места.

– Крис, – шепчет она, не веря собственным глазам.– Неужели ты?

Он слабо кивает, обнимая Эмму, которая безуспешно пытается спрятать свои слезы. Я отхожу от них, любуясь этой картиной. Как хорошо, что у Криса есть родная душа. Но плохо то, что он пришел к ней попрощаться.

– Ладно, нечего здесь стоять, пошли в дом, – говорит Эмма, но замечает меня.– Мирс, помилуй. Ты привел с собой возлюбленную? Какая красавица!

Я неловко улыбаюсь и прячу руки за спину, не желая показывать шрамы раньше времени. Крис бросает на меня быстрый взгляд, безмолвно прося меня подыграть, и утвердительно кивает.

– Какой странный день, – бубнит она себе под нос, пропуская нас внутрь.– Крис жив. И у него невеста…

Не знаю, как я из возлюбленной превратилась в невесту, но решаю не спорить. Не хочу огорчать эту милую женщину.

– Садитесь, садитесь! Я сейчас отвар из трав вам налью. Сама делала, очень вкусный!

Мы садимся за стол рядом друг с другом, а Эмма уходит в соседнюю комнату. Живет она бедно. Одноэтажный дом хоть и просторный, но почти пустой. Стены облезли, стекло треснуто, а мебель потерта. Несмотря на то, что здесь чисто, догадываюсь, как тяжело жить в таких условиях.

Бросаю красноречивый взгляд на Криса, пользуясь тем, что мы остались одни, а он лишь нахально улыбается. Я люблю его улыбку, но сейчас хочется ему врезать. Какая к черту невеста?

Эмма возвращается с небольшим подносом, на котором два стакана с зеленым отваром, что-то похожее на хлеб и миска с фруктами.

– Вы уж извините, последнее время жить совсем тяжело стало. Так что еды у меня немного.

Крис сжимает кулаки под столом, и я понимаю его чувства. Тяжело видеть, как дорогой для тебя человек едва находит средства к существованию. Он не прикасается к еде, однако я настойчиво двигаю к нему тарелку. Нам нужно поесть, чтобы иметь силы на дальнейший путь. Крис сопротивляется какое-то время, но все же сдается.

– Приятного аппетита, любимый, – говорю я, наблюдая за его реакцией, и делаю глоток отвара.

Он удивленно поднимает бровь, однако принимает мою игру:

– И тебе, душа моя.

Эмма наблюдает за этим представлением, положив руку на сердце.

– Вы такая красивая пара! Крис, где ты был все это время? Я думала, ты погиб! И почему ты скрывал от меня такую чудесную девушку?

Крис чуть не давится едой на последних словах.

– Я скрывался от стражников. Не хотел подвергать опасности еще и тебя, поэтому не появлялся. А Диана…

Он смотрит на меня, а я не упускаю повода поставить его в неловкое положение.

– Да, Крис, расскажи, как мы познакомились! Это такая романтическая история, – говорю я, обращаясь к Эмме.– Он любит ее рассказывать.

Женщина ждет рассказ, внимательно глядя на парня.

– Ну… – тянет он, пытаясь что-нибудь придумать. Забавно, что в нашем знакомстве романтики мало, потому что он пытался меня убить. Интересно, как Крис выкрутится сейчас. – Это было в баре. Какой-то мерзавец угрожал Диане ножом, а я помог ей. Она была так благодарна, что тут же влюбилась, – с каждым новым словом этот рассказ обретает все больше уверенности, но мне хочется придушить Криса.– Представляешь, я никак не мог от нее избавиться. Всюду ходила за мной. А потом я даже как-то к ней привык. И вот мы вместе.

Он приобнимает меня за плечи, а я наступаю ему на ногу под столом, чтоб за языком следил. Хотя я знаю, что Крис этого не умеет.

– Надо же, а и не знала, что ты бываешь таким. Все-таки твой отец сумел воспитать тебя хорошим человеком.

Его улыбка гаснет при упоминании отца, а я вспоминаю про его рану.

– Эмма, у вас есть бинт и что-нибудь, чем можно обработать порез?

– Не переживай, он даже не болит, – отмахивается Крис.

– Хочешь получить инфекцию? Давай не выделывайся.

Женщина молча уходит в другую комнату и возвращается с какой-то мазью и повязкой, протягивая их мне. Крис снимает с себя то, что осталось от его рубашки, позволяя мне заняться его раной. Отметина неглубокая, но шрам останется. Для Криса он не первый и не последний, так что не страшно. Главное, что он жив.

– Почему вы оба в таком виде? Что с вашей одеждой? – спрашивает Эмма, смотря на нас с беспокойством.

– Наткнулись на парочку разбойников, ничего серьезного.

Я слабо улыбаюсь тому, как Крис оберегает ее от правды. Привычный трюк, который редко приводит к чему-то хорошему. Мне он подарил одни лишь проблемы.

Я протираю его порез и аккуратными движениями наношу сверху мазь. Мой взгляд скользит по его телу, но я не сразу ловлю себя за этим занятием. Он спортивный, но сомневаюсь, что Крис посетил хоть одну тренировку. Его фигура– это плод боев и побегов, постоянные изнуряющие нагрузки. Чтобы выжить в Безветрии, необходимо обладать не только сильным духом, но и телом.

Я поднимаю голову и натыкаюсь на его хитрый взгляд.

– Закончила?

– Да, – говорю я, закрепляя бинт и надеясь, что не покраснела.

Закончив с едой, Крис выходит на улицу, а мы с Эммой остаемся наедине. Она молчит, и эта тишина начинает меня напрягать. Смотрю на свои руки, не желая сталкиваться с ней взглядом, однако я знаю, что она меня изучает.

– Так значит, тебя зовут Диана? – уточняет женщина, и я решаюсь на нее посмотреть. В ее взгляде нет ни угрозы, ни раздражения, поэтому я расслабляюсь.

– Да.

Она кивает, будто обдумывая этот ответ.

– А теперь скажи мне честно. Как вы познакомились?

Я не могу сдержать улыбки, понимая, как хорошо она его знает. Кажется, Крис совсем не изменился за эти годы, раз его так легко раскусили.

– Он сказал почти правду. Мы познакомились в баре, и на меня действительно напал один мерзавец. По имени Крис.

Эмма усмехается и негодующе качает головой.

– Вот же наглый мальчишка. Ничему жизнь не учит, – женщина аккуратно берет меня за руку и заглядывает в глаза.– Зачем тебе это все, деточка? С Крисом у тебя счастья не будет. Вон какой взгляд измученный. Бросай все это и иди своей дорогой, только так спокойствие найдешь. Ты ведь знаешь, кто он?

Я киваю, пытаясь переварить эти слова.

– Ну и что же ты тогда в нем нашла?

Вопрос выбивает меня из колеи лишь на секунду, потому что потом я понимаю, что могу на него ответить. И мне даже не придется врать.

– На самом деле именно с ним я впервые нашла спокойствие. Он выслушал меня и смог понять. С ним я не чувствую себя…

– В безопасности?

– Лишней.

Я хмурюсь, искренне не понимая, почему Эмма так грубо отзывается о человеке, которого вырастила. Да, поначалу Крис был груб со мной, но потом я увидела его с другой стороны. Он много думает о других, слишком часто винит себя. Редко говорит о том, что чувствует, зато прекрасно понимает чувства других. Он умеет искренне сочувствовать и смешно шутит. С ним безопасно и легко. Иногда мне кажется, что мы знакомы уже много лет, и задаюсь вопросом, ощущает ли он тоже самое. Однако потом вспоминаю, что он почти ничего не знает обо мне настоящей. Получается, мы не знакомы вовсе. Я не могла трезво оценить свое отношение к Крису раньше, потому что до этого мозг был занят разработкой плана по выживанию. Но сейчас я знаю, о чем говорю.

Эмма внимательно слушает меня и отпускает. Замечаю печаль в ее глазах и еще больше путаюсь. Почему она это говорит? Считает, что мне не место рядом с Крисом? Может, она тоже хочет, чтоб он женился на Монике? Но ведь это не я представилась его девушкой! Эмма сама начала этот разговор. Это очень странно.

– Подумай еще раз, дитя. Ты не понимаешь даже, как рискуешь. В него легко влюбиться, но не будь столь доверчива. Лучше уходи.

Я не успеваю ответить, потому что в дом возвращается Крис. Он выглядит бодрее. Мокрые волосы собраны в гульку за затылке, а на лице довольная улыбка.

– О чем болтаете?

– Я рассказывала Диане, каким непослушным ребенком ты был в детстве, – врет Эмма, но Крис ей верит.

Кажется, врать друг другу считается нормой в их семье, но не мне об этом судить. Я вру вообще всем подряд.

– Наверняка выбрала самые позорные истории, – усмехается парень, переводя на меня взгляд.

– Само собой.

– Тебя проводить? – спрашивает Крис.

Я утвердительно киваю, потому что тоже хочу освежиться и наконец-то лечь спать.

Мы выходим из дома, и я с удивлением замечаю, что уже ночь. Холодный ветер приятно обдувает лицо, и я впервые за последнее время могу этим насладиться. Отсюда прекрасно видно храм Мирса, он совсем рядом. Если рано выйдем, то успеем дойти до полудня. И на этом все закончится. Мы оба будем в безопасности. Может быть, я уже никогда не смогу поговорить с Катей и никто другой в моем мире меня не поймет, но я уберусь как можно дальше от Сената, эльфов, орков, фей и всех остальных. Я смогу забыть это ужасное место.

Даже если их легенда правдива, мне глубоко плевать. Я буду рада, если Безветрия исчезнет вместе со всеми жестокими тварями, что в ней обитают. Вместе с теми, кто готов сожрать живьем того, с кем еще недавно мило беседовал. С теми, кто способен сварить собственного ребенка. И с теми, кто причиняет другим боль ради собственного удовольствия.

– О чем задумалась? – спрашивает Крис. Теперь, когда нам ничего не угрожает, он начал задавать бессмысленные вопросы.

– Я думаю о девочке, которая подарила мне плащ. Он остался у эльфов.

Вместе с осколком моей души.

– Ты же не собираешься за ним возвращаться?

– Конечно нет, просто я слишком много всего потеряла за последнее время.

Он понимает, о чем я, это видно по его подбадривающей улыбке. Крис открывает мне дверь и протягивает огненный шар, а сам снова идет к дому.

Я остаюсь одна в сыром помещении, освещаемом синим огнем. Рядом стоит бак, наполненный водой, несколько ковшей и что-то похожее на мыло из трав. Двигаю шар ближе к стене, на которой висит зеркало, и с ужасом наблюдаю, как осунулось мое лицо. Грязные волосы собраны в растрепанный хвост, мешки под глазами, губа разбита. Сняв с себя одежду, замечаю множество синяков на теле. Но это все цветочки. Будь мы менее везучими, то уже удобряли бы землю.

Красный кулон на шее не кажется изящным, но это самое прекрасное украшение, которое когда-либо у меня было. Маминого кольца не вернуть, как и моей прежней жизни. И все же я смогла обрести куда больше.

Но какой ценой?