Текст книги "Безветрия. Книга 1"

Глава 27

Смыв с себя всю грязь, я чувствую необъяснимую легкость, хоть и понимаю, что уже никогда не смогу отмыться до конца. Мои руки испачканы кровью, которую нельзя убрать водой. Я могу лишь сделать вид, что они чистые.

Одеваюсь в ту же самую одежду, выжимаю волосы и выхожу. Мое тело покрывается мурашками от холодного ветра, и я спешу вернуться в тепло. Надеюсь, Эмма не выгонит меня на ночь глядя.

Замечаю Криса на скамье перед домом. Он решил не надевать те лохмотья, которые когда-то были его рубашкой, поэтому укутался в одеяло. Парень не спеша выпускает клубы дыма, но, замечая меня, тушит сигарету. Раньше он специально бесил меня этим запахом, а сейчас старается не курить в моем присутствии. Все-таки я сумела завоевать его расположение за это время. Как жаль, что мне придется его разочаровать. Интересно, какой из моих секретов заденет Криса больше всего? Может, о чем-то все же стоит умолчать?

Он поднимает руку, приглашая залезть к нему под одеяло, и я соглашаюсь, не выдержав такого пристального взгляда. Мы молча смотрим на звезды. Здесь они ярче и больше, но я впервые могу ими насладиться. Только сейчас до конца осознаю всю красоту местной природы. В моем мире такого не найти, даже объехав весь свет. В детстве мне всегда нравилось любоваться ночным небом, но такого я никогда не видела. Будет ли Крис скучать по этим местам?

– Однажды ночью мама решила показать мне звезды. Мне было пять, – я почему-то решаю прервать тишину. – Мы оделись и пошли смотреть. В таком возрасте я не появлялась на улице ночью, поэтому была в восторге. А потом мы лепили снеговика. Это одно из самых счастливых воспоминаний моего детства.

– Кого лепили? – недоуменно переспрашивает Крис.

– Это фигура из снега, – объясняю я.– Каждую зиму дети лепят снеговиков. Делают три снежных шара, ставят их друг на друга и добавляют детали: глаза, рот и руки. Я своим снеговикам еще всегда давала имя, – улыбаюсь, вспоминая детство.– А в Безветрии бывают снегопады?

– Один или два раза в год. Здесь это большая трагедия, потому что сильно страдает урожай. Да и многие люди не могут позволить себе теплую одежду, – говорит Крис.– Мы тоже делаем фигуры из снега, но только для того, чтобы их сломать. В такие дни народ молится Мирсу, чтобы снег скорее ушел.

Я думаю над этими словами, но мне тяжело представить такую жизнь. Я родилась в морозном январе и всегда ждала прихода зимы. До четырнадцати лет мне казалось, что все мои переживания уйдут с первым снегопадом. Растают на теплых пальцах, как снежинки. Ведь семья все чаще собиралась вместе, мы делали салаты и играли в снежки. Даже отчим не казался таким хмурым.

Я кладу голову ему на плечо, ведь, возможно, это последний раз, когда я могу к нему прикоснуться. Потому что больше молчать нельзя. Он должен знать.

– Мне надо тебе кое-что сказать, – вдруг почти озвучивает мои мысли Крис.

Я смотрю на него в растерянности, но согласно киваю, давая понять, что готова выслушать. Он все же замечает мое легкое непонимание и широко улыбается.

– Не переживай, я не собираюсь признаваться тебе в любви. Пока что, – последние слова Крис произносит шепотом, но их прекрасно слышно из-за абсолютной тишины вокруг.

Не понимаю, шутка ли это, но на щеках появляется предательский румянец. Я не должна так реагировать. Это глупо! О каких чувствах может идти речь, когда я собираюсь признаться в том, что хочу разрушить его мир?

– Знаешь, я зря недооценивал тебя, принцесса, – Крис снова меня так называет, и сердце пропускает удар. Знал бы он, как близок к правде.– Мне казалось, что раз ты из мира без магии, то ни на что не способна. Думал, что из-за тебя и договора, который я заключил, поддавшись панике, мы оба погибнем. Но ты умудрилась спасти меня даже тогда, когда я сам не верил в спасение. Мне стоит сказать спасибо.

Мне становится душно. Он берет меня за руку, но не смотрит в глаза, а по-прежнему любуется звездами. Только я теперь утыкаюсь взглядом в пол, желая провалиться под землю.

– И принцессой я тебя называл, потому что хотел поиздеваться. Ты казалась мне слишком мягкой и неумелой, будто привыкла к королевской жизни и слугам. Принцесс в Безветрии не существует, их здесь быть не должно. Как и тебя. По крайней мере, я так думал раньше и хотел бы извиниться. Сейчас я вкладываю в это совсем другой смысл.

Прикусываю губу, понимая, к чему он ведет. Крис видит меня иначе, но на самом деле я намного хуже, чем он думает. Он бы не начал этот разговор, зная всю правду.

– Крис, я…

– Подожди, дай мне закончить, – перебивает меня парень.– Я не силен в таких речах, но мне важно, чтобы ты знала. Я не хочу терять тебя. Да, я говорил тебе, что мне не стоит доверять, но я лишь хотел, чтобы ты была осторожнее. Я бовер, и в Безветрии опасно находиться рядом со мной. Но скоро все закончится, и мы можем начать новую жизнь. И я бы хотел, чтобы ты в ней присутствовала.

Его слова эхом раздаются в моей голове, а осознание рвет сердце в клочья. Произошло то, чего я так боялась, пытаясь сохранить наш договор. Он привязался к той несуществующей версии меня, которую я ему представила. Как мне теперь сказать, что не существует никакой Дианы и у меня куда больше общего с его главным врагом, чем он думает?

Нервно сглатываю, надеясь, что Крис не заметит, как трясутся руки. Мне нужно проверить кое-что, о чем он умолчал. Это признание лежит на поверхности, но Крис хочет, чтобы я спросила сама. А для этого нужно задать правильный вопрос. Но как это сделать, если я даже не могу собрать мысли в кучу?

– Так почему ты называешь меня принцессой сейчас?

– Потому что готов выполнить любую твою просьбу. Я пойду за тобой куда угодно, если позовешь. И буду рядом, пока тебе это нужно. Я готов безоговорочно доверять тебе, как слуга доверяет своему правителю. Но я бы никогда не отдал сердце королеве.

Тело каменеет, а слова застревают в горле. Становится трудно дышать от тяжести вины перед ним. Как бы мне хотелось, чтобы все было так просто. Чтобы я могла поцеловать его, показывая, что чувствую тоже самое. Но это будет самым большим предательством, которого он мне не простит.

Крис никогда бы не отдал сердце мне, зная, кто я такая. Но он не знает.

Думая, что я испытываю шок от его признания, он решает продолжить с легкой улыбкой:

– Я знаю, как много наговорил тебе. Но если ты дашь мне шанс, я попробую все исправить, – Крис поднимает мое лицо, заставляя смотреть в глаза, и слегка улыбается. Его взгляд серьезен, и я догадываюсь, что он говорит искренне.– Тебе не нужно отвечать сейчас. Боверы любят всего раз за жизнь, так что времени у тебя много. Потому что теперь я твой.

Я смотрю в его глаза, в которых отражаются звезды, и понимаю, что отдала бы все, лишь бы не видеть в них разочарования. Но рано или поздно я увижу. Он посмотрит на меня с презрением и гневом, потому что узнает правду. И тогда Крис поймет, что отдал свое сердце не тому человеку. Он влюбился в того, кого будет считать врагом. Но я не хочу делать ему больно. Только не сейчас, когда он смотрит на меня с такой преданностью.

Я признаюсь завтра, когда мы окажемся в моем мире. Когда будем в безопасности, а от Безветрии не останется и следа. Вот тогда мне придется во всем сознаться. Договор будет выполнен, и Крис сможет уйти, чтобы больше никогда меня не видеть. Но на самом деле я лишь оттягиваю момент признания, ища для этого разные отговорки.

– Ты ведь сказал, что не собираешься признаваться в любви.

– Я и не планировал. Это как-то само получилось. Я хотел просто извиниться.

Слабо усмехаюсь, чувствуя себя подавленно. Если бы он не признался, было бы проще, но не факт, что нам обоим.

Эмма выглядывает на улицу и хмурится. Она выглядит встревоженной. Оно и понятно, Крис последние несколько часов просидел на улице в одних штанах и с мокрыми волосами.

– Вот же молодежь пошла. А ну быстро в дом! Простудитесь, а мне потом вас лечить еще!

Я усмехаюсь и следую за ней, хотя рядом с Крисом холодно не было.

Эмма расстелила нам небольшой диванчик на кухне, думая, что мы пара. И мне было бы плевать, если бы не этот разговор под звездами. Теперь это обстоятельство действительно меня смущает. Но я привыкла доигрывать свои роли до конца, поэтому благодарю ее за заботу и сажусь на край. Крис садится рядом.

– Вот, сделала вам горячий отвар на ночь. Он помогает уснуть, и, к тому же, вы замерзли.

Я с улыбкой принимаю емкость из ее рук, чувствуя приятный запах, но тошнота не дает мне пить. Поэтому я лишь грею руки. Крис замечает одну кровать и пытается скрыть довольную улыбку в кружке. Он либо сразу все продумал, либо так удачно для него сложились обстоятельства. В этом нет ничего такого. Мы спали рядом почти все время, но после признания это выглядит совсем иначе.

– Хороший отвар, – говорит Крис, заметно расслабляясь.– Спасибо, Эмма.

Но женщина не отвечает ему даже улыбкой. Она нервно теребит край рукава, переминаясь с ноги на ногу, и избегает зрительного контакта. Что-то в ее взгляде вызывает у меня беспокойство.

– Что-то случилось? – спрашиваю я, не понимая такой резкой смены настроения.

Эмма поднимает голову, будто просыпаясь, и я замечаю, что ее трясет. Она отрицательно качает головой, но слишком интенсивно, будто волнуясь. Но зачем ей волноваться? Она у себя дома рядом с человеком, которого вырастила. Здесь безопасно.

– Может, вам тоже выпить успокаивающий отвар? Вы выглядите бледной.

Женщина слишком долго смотрит на кружку в моей руке, но потом находит в себе силы улыбнуться.

– Не переживай, милая, я уже выпила. Просто все еще в шоке. Крис жив, и он такой взрослый. Я столько лет его не видела, а теперь это совсем другой человек.

– Тебе не о чем беспокоиться. Я остался прежним, – усмехается Крис, опуская голову мне на плечо.

Кажется, отвар и правда прекрасно действует. Было бы славно спокойно выспаться после всех ужасов, что мы пережили. Возможно, он даже избавит меня от кошмаров. Выпью его чуть позже, когда отпустит неприятный дискомфорт в груди.

Мы молчим. Крис прикрыл глаза, но я знаю, что он не спит. Возможно, еще хочет посидеть в нашей компании. В конце концов завтра утром ему придется навсегда попрощаться с Эммой. Так будет лучше для них обоих, но Крис наверняка расстроен. Они не виделись много лет, а теперь у них совсем мало времени. Я знаю, каково это– быть одиноким, именно поэтому так рвусь к Кате. Из всех людей лишь она стала мне родной, и даже если я не смогу с ней объясниться, мне бы просто хотелось быть рядом.

Но мне не дают покоя слова Эммы. К чему был тот разговор? Не похоже, чтобы я ей не нравилась. Так что рискну предположить, что это была забота не о Крисе, а именно обо мне. Она попросила меня не обманываться. Может, считает, что Крис меня использует? Если так рассуждать, то мы оба используем друг друга в своих целях, но она ведь об этом не знает. С чего такие выводы и зачем ей просить меня уйти? Эмма знает Криса лучше меня, и, возможно, он успел разбить много сердец. Но почему она решила, что со мной будет так же? И все же это меня беспокоит. Может, мне не стоит верить ему так сразу? Все это время с его стороны не было даже намеков на какие-то чувства помимо неприязни, а тут вдруг такое неожиданное признание. С чего бы? Но, с другой стороны, зачем ему врать?

Поднимаю голову и замечаю, что Эмма едва стоит на ногах. Она бесшумно плачет, прикрывая рот рукой и смотрит на Криса. Я толкаю его локтем, и парень нехотя открывает глаза. Он не сразу понимает, зачем я его потревожила, но, увидев Эмму, резко поднимается с кровати. Однако шатается, не пройдя и пары шагов, после чего опускается обратно.

– Как же кружится голова, – еле слышно произносит Крис.– Эмма, что с тобой?

На ней совсем нет лица. Я встаю, желая как-то помочь, но женщина делает резкий шаг назад, и мне приходится остановиться.

– Я виновата. Я правда не хотела, – вдруг начинает тараторить Эмма.– Не хотела, мне пришлось. Я не хотела.

– Что ты не хотела? – спрашивает Крис, держась за голову.– Объясни нормально. Я ничего не понимаю.

– Крис, прости меня. Ты же знаешь, я бы никогда! Мне пришлось. Меня заставили.

И пока Крис еще пытается собрать мысли в кучу, я уже все поняла. От осознания мне становится дурно, а голова начинает кружиться без всякого отвара.

Вот почему она просила меня уйти. Дело вовсе не во мне или ее ко мне отношении. Дело в Крисе. А меня она просто не хотела в это впутывать. Я смотрю на кружку в своей руке, содержимое которой еще теплое, и чувствую, как что-то холодное разливается у меня внутри. Это ненависть.

– Она нас сдала, – озвучиваю я, потому что Крис уже не в состоянии думать.– Вставай, нам пора.

Я закидываю его руку себе на плечо, думая о том, что отоспимся мы только в гробу, и пытаюсь подняться. Несмотря на то, что Крис еще в сознании, передвигается он с трудом. Не знаю, что Эмма нам подмешала, но надеюсь, действие этих трав заканчивается быстро. Иначе мне придется нелегко.

– Этого быть не может. Диана, как ты могла такое подумать? – возмущается он, но не сопротивляется.

Крис виснет на мне, его ноги подкашиваются. Сначала мне кажется, что он просто не хочет никуда идти, но потом понимаю, что силы с каждой секундой все больше его покидают. Крис почти не управляет своим телом.

Эмма забивается в угол и плачет, никак не оправдываясь. Это лишь доказывает, что я права. Ее слезы никак меня не трогают, потому что я не верю, что ей искренне жаль. Может, поэтому она сказала, что сейчас Крис уже другой человек? Так его легче сдать?

Пытаюсь подавить мерзкий холод, что постепенно заполняет меня изнутри. Он обволакивает внутренности густым туманом и готовится выйти наружу. Но я не допущу этого. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы вырваться отсюда до того, как за нами придут. Нет времен разбираться с непонятной силой, о которой я ничего не знаю. К сожалению, теперь я убеждена, что это не самообман. Мне не показалось. Во мне действительно живет что-то темное и неуправляемое, но сейчас мне нужно переключиться.

Стоит подумать о Кате. Например, о том, что она покупает скучные книги, потому что у них красивая обложка. Или как постоянно засыпает при просмотре фильмов, хотя сама же предлагает их смотреть. Она любит печь булочки, когда у нее плохое настроение, и кормить ими меня, потому что сама следит за фигурой. Она каждый Новый год загадывает одно и тоже, но никогда не говорит, что именно, потому что тогда не сбудется. А еще Катя не любит общаться по переписке, зато часами может болтать по телефону.

Делаю глубокий вдох, понимая, что мне уже легче. Подруга стала моим спасением в любом из миров, поэтому я сделаю все, чтобы снова ее увидеть.

Придется идти в ночь и спрятаться где-то, пока Криса не отпустит отвар. Но где, если даже в доме родного человека оказалось небезопасно? А зная, что Крис не сможет далеко уйти, стражники обязательно обыщут деревню. Эмма об этом позаботилась. Надеюсь, ее до смерти замучает совесть.

Как можно предать человека, который терпел долгие годы одиночества, чтобы не подвергать тебя опасности? Как можно отправить на верную смерть того, кого вырастила? Неужели в этом гнилом мире совершенно никому нельзя доверять? Как она могла так с ним поступить?

Мы идем к двери, но Эмма останавливает нас, закрывая дверь собой. В ее глазах читается непонятное отчаяние. Теперь она не кажется мне приятной. Такая же бездушная тварь, как и все остальные.

– Диана, отдай Криса и уходи. Им нужен только он. Твоей смерти я не хочу.

– Отойди, или я убью тебя, – говорю я, зная, что это чистая правда.

– Я не могу! Как ты не понимаешь? У меня просто нет выбора! Глупая девчонка, я ведь тебя предупреждала!

Женщина по-прежнему держит дверь, продолжая плакать. У меня нет веры этим слезам, но я знаю, что не позволю ей так с нами поступить. Мы прошли весь этот путь не просто так. Храм Мирса уже виден, до него осталось совсем чуть-чуть. Мы не можем проиграть в шаге от победы.

Достаю нож, собираясь перерезать ей глотку, но Крис забирает его у меня, несмотря на то что сам едва стоит.

– Нет, не смей.

– Крис, она тебя сдала! Ты понимаешь? Пожалуйста, приди в себя! Нам срочно нужно уйти.

Он лишь качает головой, продолжая утверждать, что я просто все не так поняла, ведь Эмма не стала бы так поступать. Я смотрю на обессиленного парня, и сердце обливается кровью. Он стал мне дорог за это время, и видеть, как его предает единственный близкий человек, просто выше моих сил. Он такого не заслуживает. И все же если я убью Эмму, то останусь врагом в его глазах до конца наших дней. Я этого не вынесу. Нужно придумать что-то еще.

Иду в сторону окна, желая его выбить. Возможно, мы поранимся осколками, зато не попадем в лапы Сената. Из двух зол нужно выбирать меньшее. Ненадолго оставляю Криса, надеясь, что он еще может стоять, и поднимаю стул. Заношу его над головой, но так и замираю, столкнувшись взглядом с незнакомцем в знакомых доспехах.

Бежать поздно. Они уже здесь.

Крис прилагает усилия, чтобы открыть глаза. Теперь к нему постепенно приходит осознание, когда он видит за окном стражников и их кареты. Его взгляд за секунду теряет свой блеск, становясь почти безжизненным. Именно так выглядит человек, которому воткнули нож в спину. И мне страшно осознавать, что скоро и я воткну свой.

Он пристально смотрит на Эмму, будто пытаясь отыскать в ней причину этого поступка. Но она лишь поджимает губы, не давая никаких объяснений. Хотя что тут можно сказать? Для нас все кончено.

– Крис… – начинает Эмма, делая неуверенный шаг к нему.

– Заткнись. Я не хочу ничего слышать, – резко обрывает ее парень, пытаясь найти в себе остатки сил, чтобы держаться на ногах.

Он шатается, и я снова подхватываю его. Крис держится за голову, а мне страшно даже представить магическую силу этих трав, раз они так быстро подкосили здорового парня.

– Они бы не простили мне второй промах!

– Второй промах? – эхом повторяет за ней Крис, осмысливая эти слова.– Так это из-за тебя тогда приходили стражники? Ты показала им наш дом! Из-за тебя погиб отец и куча невинных жителей!

– Ты хоть представляешь, как тяжело мне было жить? Сенат обещает целый мешок золота за таких, как ты! А ты, наглец, сбежал! Меня чуть не убили за ложные показания! – возмущается Эмма, а мне хочется пристрелить ее не мешкая.

– Да лучше бы убили! Отец спас тебя от симф, и это твоя благодарность? – кричит Крис, даже не замечая, как в дом начали заходить люди Сената.

Я не вмешиваюсь, потому что не имею права ничего говорить. Совсем скоро в его жизни появится еще один предатель. Я тоже умру для него, и мои отговорки будут звучать так же нелепо. Хоть я и не обрекала его на смерть, мой поступок так же непростителен. Ведь я посмела забрать его сердце, ничего не отдав взамен. Он влюбился в человека, которого не существует. И это моя вина.

От него еще пахнет мылом и тем гадким отваром. Крис слабо притягивает меня к себе, даже не догадываясь, что я мысленно прощу у него прощения. Он смотрит на стражников, на их острые мечи и блестящие доспехи и просит меня не бояться. А я и не боюсь. Я в ужасе.

Потому что мы вынуждены сдаться в шаге от нашей цели. Потому что мы по– прежнему связаны и подвергаем друг друга опасности. Потому что я не успела признаться ему, но теперь он итак все узнает. Ведь несмотря на то, что стражники пришли за Крисом, смотрят они на меня. Мое лицо им знакомо. Ко мне прикован взгляд каждого в этой комнате, кроме заплаканной Эммы, что любуется полученным золотом. Этот жалкий мешок не стоит нашей свободы. Он вообще ничего не стоит.

Один из стражников подходит ближе и делает поклон. Этот мужчина старше всех остальных, и его форма выглядит иначе. Рискну предположить, что он здесь главный.

– Здравствуйте, Виктория. Далеко же вы от нас убежали.

Я стараюсь держать лицо, но внутри у меня все рушится, будто сердце сделано из стекла. Не хочется верить, что все кончится именно так, но я уже не вернусь домой. Меня коронуют, будут рулить мной, как хотят, а потом избавятся, стоит мне только сказать слово против. Я никогда не увижу Катю, потому что стану частью этого ужасного мира. Но больше всего пугает правда, которую придется сейчас открыть Крису. Я не хотела его шокировать, он итак пережил слишком много потрясений за один день. Но выхода нет. В этой ситуации мы бессильны.

Крис отстраняется и непонимающе смотрит на стражников. Заметив их интерес ко мне, он прячет меня за спиной, но опирается рукой о стену, чтобы не упасть. Это бессмысленное геройство способно исцелить все мои раны, пускай, я этого не заслуживаю.

– Не трогайте ее. Никакая она не Виктория, ее зовут Диана. Вам я нужен? Так забирайте!

Мужчины громко смеются, и их смех идет мурашками по телу. Я не хотела, чтобы он узнал об этом так. Но в итоге все оказалось зря. Этот путь привел нас в начало, но сгубил мою душу.

– Надо же, – продолжает стражник, не скрывая противной улыбки.– Ваше высочество, неужели вы даже не представились своему спутнику? Тогда позвольте сделать это мне, – он переводит взгляд на Криса.– Бовер, я рад представить тебе Викторию. Будущую королеву Безветрии.

Крис поворачивается ко мне, и я впервые вижу его таким разбитым. Его прекрасные глаза теперь совершенно пустые, и я хочу убить себя за то, что стала тому причиной. Мне хочется утешить его, отмотать время назад и найти подходящий момент, чтобы признаться самой. И тогда, возможно, он бы смог меня понять. Но сейчас уже поздно.

– Это ведь шутка? – спрашивает он с надеждой. – Пожалуйста, скажи, что они смеются надо мной.

Но я молчу. Как бы мне хотелось, чтобы это было и правда шуткой, глупым розыгрышем, который мне подкинула судьба. Но нет, скоро я стану королевой Безветрии и буду представителем власти, которую он так ненавидит. Буду слушаться тех, кто убил его отца.

– Я собиралась тебе все рассказать.

Парень кивает, и я вдруг чувствую острый укол в сердце, понимая, что это не моя боль. Это боль, что я причинила Крису своим враньем.

Он ничего мне больше не говорит. Не задает вопросы, не ждет извинений. И меня убивает тот факт, что из нас двоих именно Крис попросил у меня прощения, хотя это должна была сделать я.

На него надевают кандалы и выводят из дома, пока я пытаюсь собрать себя в кучу. Во мне не осталось слез, а внутри теперь лишь звенящая тишина. Я сама во всем виновата. Сама это допустила. Но теперь я обязана все исправить. Иначе зачем мне жить дальше? Мне уже не попасть домой, и все, ради чего я жила раньше, осталось в прошлом. Теперь моя главная задача – спасти Криса. Ведь, зная его, можно не сомневаться, что он откажет Сенату в сотрудничестве еще до того, как они успеют что-либо предложить. И тогда от него избавятся. А я не могу этого допустить.

Мои руки свободны, ведь я не пленница, а будущая королева этого прогнившего мира. И пока уродливые смекрахи несут нас обратно в пугающий замок, у меня есть время придумать план. Я готова играть по их правилам, если это приведет меня к желаемой цели. Но в одном я теперь уверена точно: я убью любого, кто встанет у меня на пути.