Текст книги "Дни искупления"

С торжествующим видом Рики умолк, как бы ожидая аплодисментов.

– Это замечательно, Пастор.

«Зря я пришел к нему, – подумал Лорен. – Надо найти благовидный предлог, чтобы уйти».

– А что до чудес, то они действительно происходят! – Рики помолчал с открытым ртом, водя языком по зубам, как бы нащупывая нужные выражения. – Они случаются не просто каждый день, а каждую секунду! Разве процесс поглощения фотона электроном нельзя назвать чудом? Вместо двух сущностей возникает одна. Это и есть чудо, сын мой! И оно происходит постоянно миллиарды и миллиарды раз в секунду во всей Вселенной. Радуйся!

– Я пытаюсь.

У Лорена кружилась голова. Ему скорее по душе был прежний пастор. Зачитает, бывало, суровое предписание из Ветхого завета или другой священной книги. Затем смиренно напомнит о неисповедимости путей Господних. Мол, не дело рабов Божьих судить о правоте Бога. И отпустит с миром. Тот не читал лекций по физике, которой Лорен уже по горло насытился за последние несколько часов.

– Чудеса, – между тем неутомимо продолжал Рики, – это благоволение Господне. В нашем падшем мире, переполненном злом и неведением, нечистыми побуждениями и сомнительными деяниями, чудеса подобны гласу вопиющего в пустыне, призывающего нас не забывать о Боге! – Рики наклонился вперед и пристально взглянул Лорену в глаза. – Настоящие чудеса происходят тогда, когда ничто другое уже не поможет. Когда все безнадежно и нет никакого просвета. Лишь тогда Господь являет нам милость свою. Лишь тогда он вмешивается и творит чудо!

«Не пора ли Господу помочь и мне», – подумал Лорен.

– А вы видели настоящее чудо? – живо поинтересовался он.

– Нет, – улыбнулся Рики. – Но отсутствие чудес в моей жизни как раз и убедило меня в том, что они все же бывают. Я родился в городке Саскуэханна на севере Пенсильвании. Хотя и вырос в религиозной семье, принадлежащей к церкви апостолов, я не очень-то воспринимал веру. Согласитесь, выглядит довольно глупо: Бог послал ангела полуграмотному фермеру на севере Пенсильвании в надежде на широкую пропаганду своих откровений миру. – При этом пастор самоиронично хохотнул. – А всякие полезные вещи, связанные с церковью, считал я, очень выгодны федеральному правительству. Вот оно и насаждает веру. Затем в составе «Корпуса мира» меня послали в Африку. В Уганде тогда разразилась настоящая катастрофа, может, вы слышали?

Лорен кивнул.

– Потом я приехал в Лос-Анджелес, работал в приюте для бездомных. Не сумев помочь людям за границей, я надеялся приносить пользу у себя на Родине. И знаете, что я увидел? – В глазах пастора отразились тяжелые воспоминания. – Я ничего не смог сделать! Почти все благотворительные пожертвования идут на борьбу со СПИДом, на прочее денег не остается. А в таких больших городах, как Лос-Анджелес, десятки тысяч отверженных! Каждую ночь наш приют заполнялся до предела, а толпы оставались без крова. Мы не пускали к себе подозрительных бродяг, принимали лишь людей с маленькими детьми, и все равно множество детей ночевали на улице. А болезни!

Глаза пастора поведали Лорену, что сейчас он не замечает своего уютного рабочего кабинета – перед его взором встают страшные картины приюта. Больные дети на старых железных кроватях с заштопанными матрацами, пожертвованными приюту сердобольными гражданами.

– Боже мой! Дифтерия, скарлатина, полиомиелит. Хорошо, хоть не было проказы и шистосоматоза, как в Африке. Но денег на лекарства взять неоткуда. – Рики помолчал, заново переживая трагедию. Откашлялся. – Конечно, наше соседство не нравилось окрестным жителям. На нас писали жалобы, пикетировали. Не нравилось соседство с оборванцами. – Глаза пастора неестественно поблескивали, рука машинально почесывала бедро, но он ничего не замечал. – И однажды нас подожгли! Сгорел весь приют.

– Господи Иисусе! – воскликнул Лорен. И тут же подумал, что нарушил заповедь не упоминать всуе имя Божье.

Рики, однако, не обратив внимания на проступок Лорена, взволнованно продолжал:

– Там была пожарная сигнализация и противопожарная система. Никто не должен был пострадать. – Пастор нахмурился. – Никто не должен был пострадать! Но некоторые детали сигнализации оказались расхищенными нашими же клиентами. Они продавали их, чтобы раздобыть денег на выпивку, закуску и антибиотики. Сигнализация не сработала, огнетушители стащили еще раньше. Двенадцать человек от ожогов скончались, в основном дети из больничной палаты. Поджигателей так и не нашли. Приют перестроили под ресторан со стриптизом, а я вернулся назад в Пенсильванию, поступил в Колледж имени Кэттона.

– Я не знал об этом.

– Верю ли я в чудеса? Как видите, верю! – улыбнулся Рики.

– Потому что большинство людей спаслось во время Пожара?

– Нет. Тут нет никакого объяснения. – Рики нервно мотнул головой. – Все мои первоначальные планы помощи людям провалились. Федеральному правительству религия безразлична. Человечество несовершенно, как и наши планы. Как сказал Экклесиаст, все суета и прозябание духа. И если Бог не поможет, человечество вымрет. Земля превратится в пустыню. Вся надежда на Господа! Только он может нас спасти!

Возможно, думал Лорен, Рики прав. Он хорошо знает, как порочны люди, как им нужна вера. Но для Лорена вера не единственное утешение. У него есть дети. Кроме того, в отличие от Рики планы Лорена не рухнули, он сумел принести пользу людям.

– Если бы у вас были дети, вы не так мрачно смотрели бы в будущее, – заключил Лорен.

Рики просиял характерной для него улыбкой, показывая сразу все зубы и напоминая этим оскал черепа.

– Шеф, я имел множество детей. Одни умерли от голода, других скрутил полиомиелит, некоторые сгорели при пожаре. Кажется, Оден сказал, что лучше всего вообще не рождаться в этом греховном мире. Но раз уж мы появились на этот свет... Спасение я вижу только в вере. Я думаю, Оден согласился бы со мной.

Возразить что-либо было бы трудно. Лорен мог только добавить, что семья важна для него так же, как вера в Бога. Но Рики не понял бы этого.

– Чуть не забыл спросить, – с наигранной улыбкой сказал пастор, – вам удалось совершить чудо? Об этом вы хотели поговорить со мной?

– Ну что вы. Я не пророк и не святой, чтобы совершать чудеса. – От страстного рассказа пастора у Лорена защемило сердце. – Но, похоже, впервые в жизни мне пришлось столкнуться с необъяснимым.

Боясь показаться сумасшедшим, Лорен все еще не решался поведать о Рэндале, воскресшем спустя долгие годы и вновь отошедшем в мир иной.

– Это уже лучше. – Тяжело дыша, Рики достал носовой платок и вытер вспотевший лоб.

Дети, погибшие в огне, Рэндал Дюденхоф, изуродованный сплющенной машиной, повергли Лорена в смятение. Сколько же бед подстерегает человека на каждом шагу!

– Понимаете, – объяснил Рики, – я не очень-то верю людям, утверждающим, что они способны творить чудеса. Совсем другое дело, когда человек просто стал свидетелем дива. Тем более если речь идет о таком здравомыслящем и наблюдательном человеке, как вы. Вы смотрите на вещи трезво, в отличие от любителей всякой мистики, которых легко одурачить несложными фокусами. Они простодушно поверят во все, что угодно, ловкость рук назовут чудом. – Затем неуверено улыбнулся. – А кто произвел увиденное вами чудо?

– Этого я не знаю.

– Хм. Тогда не скажете ли вы, в чем оно заключается?

– Не хотелось бы преждевременно говорить, потому что я пока не уверен, действительно ли это чудо. Не исключено, что найдется более простое объяснение. Но...

«Сказать или нет? – Лорен мучительно колебался. – Ведь Рэндал действительно произнес мое имя».

– Как видно, это вас очень беспокоит. – Сняв очки, Рики принялся протирать их платком.

– Да.

– Чем вызвано такое беспокойство? – настаивал Рики, глядя на Лорена близорукими глазами.

«Как ответить? – Лорен пребывал в нерешительности. – Сказать, что боюсь? Смешно. Все стало бы на свои места, будь это, к примеру, заурядным следствием по делу об убийстве некоего субъекта, застигнутого Джерниганом в постели со своей женой».

– А если, предположим, я в самом деле увидел чудо?

– Тогда, – Рики снова нацепил очки, – мы попытались бы, с Божьей помощью, разобраться. Может быть, это знамение.

– С какой целью?

– Для укрепления веры. Не только вашей, но веры всех людей.

– Но это произошло, как бы сказать... Этого уже нет. Я оказался единственным свидетелем. – У Лорена кружилась голова, он с трудом подбирал слова. – Какой смысл Господу делать знамение, если его никто не видел!

– Но вы ведь видели?

– Только я один.

– Может быть, это был знак лично для вас?

– Маловероятно.

Сердце ныло. Как быть, Лорен не знал.

– Наша церковь, – разглагольствовал Рики, – разрывалась между учением Самуэля Кэттона, чудесами и откровениями, описанными в его книге, с одной стороны, и возникшими впоследствии собственными традициями – с другой. После смерти Кэттона был основан колледж, воспитывающиеся там церковнослужители превратили священное писание в догму. Теперь церковь и слышать не хочет о чудесах, не упомянутых в писании. Понимаете, современные чудеса способны опрокинуть сложившийся порядок вещей. Это всегда неудобно. В свое время мормоны оказались революционерами. Книга Мормона детально разбирает политические и духовные вопросы, волновавшие Нью-Йорк в двадцатые годы девятнадцатого века. Очевидно, именно поэтому эта книга неудобоварима для современного читателя. А церковь апостолов пошла еще дальше, восстала даже против мормонов, на столетие опередив свой век призывами к переустройству общества.

– Мне это не очень интересно, – нетерпеливо перебил Лорен. – Мне хотелось бы...

– Понять, как относиться к увиденному вами видению или чуду? Не знаю, что это было, но церковь полагает, что между Богом и человеком ничего нет, никакого посредника. И если вы оказались единственным свидетелем показанного лично вам чуда, значит, это был знак для вас лично.

– Это совсем не то! – почти крикнул Лорен. – Не то, что описано в Библии. Не было ни видения, ни ангела, ни голоса с неба. Ничего общего с падением стен Иерихона или кровавым дождем с гадами, сыплющимися с неба. Нечто другое, непонятное.

– Помолитесь, и ответ придет. Поверьте мне.

Перед глазами Лорена проносились ужасные картины: истекающий кровью Рэндал, запах виски, похожий на него Убитый, захлебнувшийся кровью.

– Ладно, я попробую. – Лорен провел рукой по лицу, как бы пытаясь снять напряжение.

– О чем еще вы хотели бы побеседовать?

– Это все.

– Вы забыли кое-что.

– Что именно?

– Нечто такое, что, говоря словами Кэттона, возмутило умы старейшин и сердца прихожан.

Что он имеет в виду? В словах пастора Лорену почудился оттенок иронии.

– Не понимаю, о чем вы.

– На днях вы совершили насилие, – настаивал Рики.

– Я не сделал ничего плохого. – Под взглядом пастора Лорен вдруг почувствовал себя неуютно. – Мои действия оправданы необходимостью.

– Необходимо было, пользуясь своим положением, бить Мака Боннивела на паперти?

– Кто вам это сказал? – Нервы Лорена натянулись до предела. – Мак сходит с ума из-за сына. Лен нарушил закон, а Мак собирается на меня жаловаться.

– И все-таки вы ударили его?

«Нет!» – чуть было не вылетело у Лорена, но, видимо, от пастора это скрыть не удастся. Некрасиво получится.

– Да. Я дал ему пощечину. Не сильно.

– Хорошо, что вы признались, – кивнул Рики. – Я стал свидетелем вашего рукоприкладства, когда подошел к дверям, чтобы закрыть их.

Уши Лорена запылали, от желания провалиться сквозь землю мурашки побежали по коже. Нечто подобное, но другой природы, он чувствовал в былые времена на ринге перед схваткой, разглядывая в противоположном углу противника в шрамах и татуировке и ощущая на себе взгляды болельщиков.

– Он собирался меня стукнуть, – оправдывался Лорен. – Не охлади я его пыл, он набросился бы на меня, и тогда уж тюрьмы ему не миновать.

– Значит, вы ударили его только, чтобы уберечь от тюрьмы за нападение на полицейского?

– Да. Именно так.

Рики откинулся на спинку стула, запрокинув голову вверх и обдумывал положение.

– Превентивный удар, говорите. Сразу и не вспомнить, какому понятию этики соответствует этот термин.

– Я не силен в этике, Пастор, но в нашем городишке не всегда надо действовать формально. Да вы и сами, наверно, так поступаете.

– Но я не бью людей.

– Конечно. Но Мак вел себя вызывающе, он оскорблял меня и угрожал.

– Вы не боитесь его угроз?

– Нет.

– А что произошло с Леном?

– Я думал, что у него пистолет. Я ошибся, но тогда раздумывать долго было некогда. В большом городе полицейские просто застрелили бы его в такой ситуации.

– Вполне вероятно, – кивнул Рики.

– А если бы он выстрелил в меня, его бы казнили.

– К тому же тогда он убил бы вас.

– Не исключено, – засмеялся Лорен. – Так что там тоже оборона была вынужденная. Не хотелось обрекать Лена на верную гибель.

– Понятно.

Некоторое время они молча изучали друг друга, глядя прямо в глаза, Рики испытующе, Лорен – во всеоружии против несправедливых нападок. Наконец пастор первым нарушил молчание.

– Судя по глазам, ваша совесть спокойна. Не знаю, хорошо ли это, так как вы не все рассказали. Может быть, хотите поговорить еще о чем-нибудь, например, о семейных делах?

– С семьей у меня все в порядке.

– Хорошо. – Рики встал и протянул руку. – Спасибо за посещение.

– И вам спасибо. – Лорен пожал руку.

– Вы так и не поделитесь со мной, что за чудо вам привиделось?

– Я и себе-то толком ничего не могу объяснить, – мрачно отшутился полицейский.

Из дома приходского священника он окунулся в холодный мрак октября. От свежего ветра наступало облегчение, мятущаяся душа успокаивалась. На небе отчетливо виднелись звезды. Что теперь?

Неподалеку кто-то громко захрапел. Лорен открыл калитку: у забора лежал пьяный Робертс. Негромко ругнувшись, Лорен открыл дверь «Таураса», чтобы запихнуть туда бывшего мэра. Потом потряс своего бывшего начальника за плечо.

– Эй, Ал. Проснись.

Робертс-"пророк" забормотал, рука потянулась к бутылке. Пахнуло виски. Немалые доходы позволяли Робертсу напиваться ежедневно. Взяв за грудки, Лорен как следует встряхнул его.

– Ал! Слышишь?

Робертс вяло открыл глаза. Испуганно закричал, отпрянул. Наконец узнал Лорена.

– А, это ты, Лорен.

– Вставай. Отвезу тебя домой.

– Дай Бог тебе здоровья, Лорен.

Пьяные ноги не слушались хозяина. Лорен поволок его к машине, бутылка скатилась в водосточную канаву. Усадил на сиденье, отдышался.

– Не вздумай блевать, это машина моей жены.

– Боже сохрани, сын мой, – замахал руками Робертс.

Захлопнув дверь, Лорен обошел машину и сел за руль. От Робертса отвратительно несло перегаром. Пришлось опустить все стекла для вентиляции.

Робертс и его родня жили в трехэтажном доме в стиле эпохи королевы Анны, увенчанном конусообразной башенкой Чарльза Адамса. Она сохранилась с девятнадцатого века, а в 1924 году была перевезена сюда,

за квартал от домика Лорена, на большом грузовике фирмы «Братьев Рига».

Газон возле дома весь зарос чертополохом и прочей сорной травой, вяз засох. Тут и там валялся хлам: старый шкафчик, трансмиссия автомобиля, разбитый унитаз.

Едва Лорен открыл дверь, как на крыльцо выбежали две женщины – жена и беременная наложница Робертса. Обе в самодельных платьях, подолы почти до земли.

При взгляде на молоденькую наложницу Лорену вспомнились многочисленные звонки несчастных родителей. Почему она здесь? Неужели не могла найти себе более подходящей пары?

Женщины бросились вытаскивать Робертса из машины.

– Давайте помогу, – предложил Лорен.

– Он не всегда был таким, – с вызовом и одновременно извиняясь ответила Ами.

– Я помню, я ведь с ним работал.

– Его устами глаголет Бог. Помни об этом, Лорен Хаун.

– Да, Ами.

– Ты всегда был вредоносным сукиным сыном, Лорен, – вдруг злобно выпалила она. – Ты никогда мне не нравился. Никогда.

И чего она злится, недоумевал Лорен, глядя, как Ами Робертс вытаскивает пьяного «пророка» из машины.

«Не нравился». Вспомнились ее нежные губы, некогда томно раскрывавшиеся навстречу, ее горячность, когда она страстно впивалась в него, язык, ласкающий изнутри его небо, щеки, зубы. Она, мокрая и обнаженная, извивающаяся под ним на широком полотенце около горячего источника в резервации апачей. Запах серы от воды, чувственные стоны Ами, словно хныканье маленького ребенка. Ее неистовые объятия.

Черт возьми, нет, он ей нравился! Хотя бы чуть-чуть. Потом она бросила Лорена, позарившись на перспективного выпускника колледжа. Тот не тратил время попусту на бесконечные тренировки и боксерские поединки.

Вот она, развязка. Воздаяние за прошлое.

Лорен сел в машину. Воспоминания бередили душу. Как она была молода! Как умопомрачительно лунный свет отражался от ее мокрой упругой кожи! И чем все кончилось. Нет ли здесь и его вины?

Неисповедимы пути Господни.

Разберешься ли во всем этом?

* * *

Лорен направился в восточную часть города на станцию обслуживания автомобилей Лена Армистеда. Присмотрелся – нет ли «хвоста». Слежки не было.

Лорен остановился у аварийной машины Армистеда с плакатом на бампере: «У тебя нет работы? Ты голодаешь? Виноват импорт!» Бульдозер, снегоуборочная машина и колесный трактор с ковшом ржавели за зданием.

Из дома вразвалочку вышел охотник на медведей, не спеша пережевывая табак.

– Что случилось, Лорен? – спросил Армистед.

– Мне нужен твой трактор.

– На завтра?

– Нет, прямо сейчас.

– Бери. Умеешь работать на нем?

– Конечно.

Армистед выплюнул табак.

– Зачем тебе?

– Пока секрет. Кое-какие раскопки.

– Ладно, – согласился Армистед, почесав затылок.

– Сколько с меня?

Армистед назвал цену.

– Можно выписать чек завтра?

– Разумеется, Лорен, – ухмыльнулся богатырь. – Попробуй завтра не заплати, найду на тебя управу.

Лорен надел китель наизнанку, достал из машины кусачки и фонарь, сложил в трактор, завел его и поехал восточнее по восемьдесят второму шоссе, свернул на кладбище и остановился у стальных ворот.

На Юго-Западе США кладбища заброшены более, чем где бы то ни было. Пыль, сорняки да искусственные цветы. В темном небе от испарений подрагивали звезды.

Кладбищенские ворота оказались не заперты. Кусачки не понадобились.

Он быстро нашел могилу Дюденхофа с выцветшим серым мормонским ангелом с трубой – копией статуи Морони на храме города Солт-Лейк-Сити. Подогнал трактор к самой могиле. Осветил фонариком надгробные надписи: «Герман, отец. Патриция, мать. Адам, сын. Рэндал, сын». Далее шли даты рождений и смертей. Каждая могила отмечена маленьким каменным надгробием.

Лорен еще раз вчитался в третью надпись. Получалось, что кроме младшего брата, умершего от СПИДа в Сан-Франциско и там же кремированного, у Рэндала был и старший брат Адам, скончавшийся в возрасте шести лет, когда Рэндалу было всего два года.

Значит, трое детей. Для мормонской семьи маловато. И все ушли молодыми. Могилы уже давно никто не убирал: пожухлая трава, холмики почти сравнялись с землей. Лорен принялся за работу.

Наконец, взмокший от пота, весь в пыли и оглохший от рокота трактора, он добрался до гроба. Дорога пролегала почти рядом с кладбищем, но, к счастью, ни один из проезжавших мимо не остановился полюбопытствовать, что происходит. Отогнав трактор в сторону, Лорен заглушил двигатель, оставив фары включенными, взял лопату и фонарь.

Через десять минут лихорадочных усилий он окончательно откопал фоб. Виолетта не поскупилась на самый дорогой для своего недостойного мужа, пытаясь хоть этим возвысить его. Выпуклые бронзовые узоры на крышке, позеленевшие от ржавчины, в свете фонаря напоминали мелкую рябь моря с картин импрессионистов. Лорен подцепил крышку лопатой, взял в руки фонарь и начал разглядывать то, что лежало на сгнившей сатиновой подушке.

Тело обряжено в синий костюм, расшитый золотыми нитками. Длинные ногти и волосы, короткая бородка. Плоть высохла и сморщилась, почти скелет, обтянутый кожей. Лицо с трудом, но все же можно узнать. Это действительно был Рэндал Дюденхоф.

Несмотря на затхлый запах, Лорен стал на колени, чтобы лучше рассмотреть детали. Веки сшиты мелкими швами, чтобы не раскрывались. Рэндал или нет? Лорен закрыл глаза, вспоминая. В голову лез только образ Убитого, умирающего на белых плитках коридора.

Вновь открыл глаза. Одолевали сомнения.

Взял высохшую руку и отвел в сторону. Она поддалась без всяких усилий. Пошевелил вторую – то же самое. Расстегнул пиджак, рубашку.

Под кожей со швами прощупывались куски раздробленных ребер – результат обширной раны от руля, вонзившегося в грудь. Лорен отпрянул, вдохнул свежего воздуха.

Значит, могилу он разрыл напрасно.

Если бы Убитый оказался Рэндалом, воскресшим согласно «Откровениям», тела бы здесь не было. Ведь там описано воскрешение в прежнем теле.

Допустим, в результате некоего побочного эффекта во время эксперимента на ускорителе ЛВТ прежний Рэндал перенесся в наше время. Но тогда не случилось бы той аварии на мосту Рио-Секо, не было бы похорон и высохшего тела здесь, в этом гробу.

Все очень просто. Некто Убитый – совсем другой человек, по чистой случайности похожий на Рэндала как две капли воды. Никакого чуда нет. И Бог тоже здесь ни при чем.

Лорен не знал, радоваться ему или огорчаться.

Закрыл крышку гроба, выбрался из ямы. Трактором засыпал землю обратно, разровнял и утрамбовал. Когда он приехал на ремонтную станцию Армистеда, она уже закрылась. Поставив трактор на место, Лорен бросил ключи в почтовый ящик хозяина станции и поехал домой.

Дэбра не спала, дожидалась мужа за шитьем нарядов для церковного хора. Свет уличных фонарей, пробиваясь сквозь мексиканскую сосну, бросал причудливые тени на Лорена, выбивавшего пыль из одежды. Наконец-то он в своем убежище. Распахнул дверь. Из комнаты Катрины доносились мотивы Среднего Востока, пол ритмично подрагивал под низкие бухающие звуки.

Он понемногу расслаблялся. Он дома.

Да, потрудился на славу. Посмотрел на часы. Двенадцатый час. Дочерям давно пора спать.

Зазвонил телефон. Лорен снял трубку. Звонил один из родственников Киприано, Кирано Домингос, с ним Лорен был мало знаком.

– Привет, Кирано.

– Привет, Лорен. Я вот по какому делу: мне надо передать кое-что твоему брату. Ты его скоро увидишь?

– Завтра утром.

– Это хорошо. Ты не слышал, что с моим пикапом «GMC»?

– С ходу вспомнить не могу. – Лорен заподозрил неладное.

– Он очень старый, я им редко пользуюсь. Пару месяцев назад в нем полетело кольцо цилиндра.

– Вспомнил. Джерри говорил, что заменит его. – Так и есть, подумал Лорен. Придется отдуваться за своего братца.

– Он взял у меня пикап, но с тех пор я его не видел. Я дал ему двадцать баксов за ремонт.

Лорен не сомневался, что Джерри к ремонту еще не приступал. Потребуется не менее двух часов.

– Хорошо, Кирано, я напомню ему.

– Машина мне нужна к пятнице. Собираюсь поохотиться на уток в выходные.

– Понятно. Я передам Джерри.

– Извини за беспокойство.

– Ничего. Пока.

Лорен положил трубку. «Еще одна забота, – мысленно проворчал Лорен. – Непутевый братец. Как видно, солгал я пастору на исповеди, сказав, что с семьей у меня все в порядке».

Музыка все грохотала. Лорен двинулся через проходную комнату к небольшой пристройке, сделанной для Катрины пять лет назад. Попасть туда можно было только через комнату Келли. Или через окно. Что иногда, к сожалению, и проделывала его старшая дочь с мальчишескими замашками.

Свою дверь она оклеила рекламными плакатами с бравыми мускулистыми молодчиками в джинсах «Рэнглер». Из-за двери неслись диссонирующие завывания какой-то арабской волынки. Лорен постучал.

– Пора спать! – крикнул он.

Волынка и барабаны притихли, послышался смех. Дверь открылась, улыбаясь, вышла Небесная со школьным портфелем в одной руке и джинсовой курткой в другой, за ней Катрина и Келли.

– Привет, шеф Хаун, – поздоровалась Небесная. Взглянув на грязную одежду Лорена, посерьезнела. – Где это вы так вымазались?

– Ты очень наблюдательна.

– Что вы делали?

– Так, кое-что. Это связано с моей работой.

– Подпишите петицию?

– Посмотрим вначале.

Через комнату Келли они прошли в гостиную.

– Обращение к сенаторам, – пояснила Небесная, – чтобы не заключали торгового соглашение с Англией до тех пор, пока Великобритания не будет выполнять конвенцию 1972 года об охране окружающей среды.

– Что за конвенция?

Небесная порылась в портфеле и достала помятые листки.

– Англичане сбрасывают в Атлантику вредные отходы, содержащие тяжелые металлы, ядовитые фториды, ртуть и радиоактивные вещества. Снова начали. Одно время это прекратилось, видимо, для отвода глаз, просто решили подождать, пока успокоится общественное мнение. А теперь опять взялись за свое, загрязняют побережье Ирландии.

– Да, не делает им чести.

Лорен прочитал короткий и простой текст. Убедительно.

– Миссис Хаун уже подписала, – сообщила Небесная.

– Я тоже подпишу. – Лорен извлек из кармана ручку, положил петицию на услужливо подставленный Небесной учебник алгебры и поставил подпись.

– Благодарю вас, – одарила она Лорена прелестной улыбкой. Катрина и Келли пошли провожать ее до двери.

Раньше, бывало, вспомнил Лорен, он подписывал только петиции местного значения: об установке фонарей около школы, о недопустимости сноса исторического здания, о закрытии заведения Конни Дювашель. Теперь же пошли петиции общенационального масштаба, часто затрагивая международную политику. В поддержку соглашения о пластмассах, о запрещении всяких вредных производств, против радиоактивных отходов, требование закрыть оленье ранчо Сэма Тор-рея, поддержка малых народностей Центральной Америки и Африки... Список можно продолжать бесконечно. Обо всех мировых проблемах жители Аточи узнавали со скоростью света. Весь мир опутан спутниковой связью.

Лорен восхищался Небесной, ее острым умом, чувством долга, не по годам обширными знаниями. Самая замечательная из всех девочек, когда-либо им виденных. Выросла бы она такой, если бы была его дочерью? Сомнительно. Она лишена настоящего детства, потому и повзрослела.

Катрине и Келли Лорен всеми силами старался обеспечить беззаботное детство. Совершенно безопасное, такое, каким оно и должно быть в его понимании у счастливых детей. Он, как сторожевая собака, охраняет их от малейших неприятностей. Ради их безоблачной жизни Лорен готов на все. Может быть, и на грех.

* * *

Заслышав шорох, Лорен за полсекунды очнулся от крепкого сна. Полицейский рефлекс. В спальню тихонько кралась Дэбра, стараясь не потревожить мужа.

– Сколько времени?

– Почти двенадцать. – Услышав его голос, она перестала осторожничать.

Лорен приподнялся на локоть.

– Репетиции еще будут?

– Нет. – Она стала раздеваться. – Сегодня мы ходили к Луису Джонсону. Выпили кофе, поговорили.

– Как дела в хоре?

– Отлично, если не считать несносного норова сопрано.

Лорен, улыбаясь, положил голову на подушку. В Аточе, к сожалению, была только одна женщина с голосом, подходящим для солирования, Санди Оделл. Об этом знали все, в том числе и она сама.

– Наступает ее звездный час, – рассуждала Дэбра, развешивая одежду на крючки на дверце шкафа. – Она не потерпит конкуренции. Если она в этот раз не станет примой, другого шанса у нее не появится.

– Ее Фил до сих пор безработный.

– А пособие по безработице ему скоро перестанут платить. Она работает не только в хоре. Если бы не помощь от фонда для бедных, им пришлось бы совсем туго. – Дэбра надела ночную рубашку, оправила ее на бедрах. – Я думала, музыкальный руководитель сегодня проткнет ее своей дирижерской палочкой.

– За последние два дня и так немало дрались.

Лорен дотянулся к ней, поцеловал, задержавшись чуть дольше, чем при обычном поцелуе-клевке перед сном, и снова опустил голову на подушку. Губы жены пахли кофе. В ее очках, которые она не успела снять, смутно отражались очертания его лица, освещенного лишь тусклым светом звезд из окна. Лорен обнял ее, ощущая теплую плоть под тонкой материей ночной рубашки. Вспомнил юную Ами Робертс. Воспоминания расцветились яркими красками, рождая желание, возбуждая эротическое настроение с каждым новым штрихом.

– Ты, кажется, не особенно хочешь спать? – вкрадчиво поинтересовался Лорен.

– Да, слишком много кофе выпила.

Он снова поцеловал Дэбру. Она обняла его за шею. Лорен прильнул сильнее, продолжая целовать.

– Мои очки запотели, – засмеялась Дэбра.

Лорен быстро снял их и положил на прикроватный столик. Снова долгий поцелуй. Ее руки ласково прикасались к нему, жаждая продолжения.

– Сейчас вернусь. – Дэбра встала с кровати и удалилась в ванную.

В ожидании Лорен лег на спину, подложив руки под голову. Настойчивое желание отдавалось во всем его теле, в восставшей мужской плоти. С волнующими подробностями вспоминал он Ами Робертс и прочих горячих женщин, когда-то доставивших ему немало удовольствия. Эйлин, секретаршу мэра. Маленькую блондинку из заведения Конни Дювашель в таких разнообразных позах, что казалось, вместо суставов у нее шарниры; вспомнил, с какой ловкостью она надевала ему презерватив...

Дэбра не молода и не столь искусна в любовных играх, но все же достаточно страстна. С ней Лорену уютнее. Перебесился, и хватит акробатики в постели, размышлял он. Хорошая жена важнее.

Покой и надежность обволакивали приятным теплом. Лорен твердо знал: здесь его тихий приют. Ни на что не променяет.

* * *

Телефонный звонок вырвал Лорен из ночных грез, глубокого и умиротворенного сна после супружеских утех. Он еле нащупал трубку.

– Лорен Хаун, – буркнул он сонно. Дэбра перевернулась на другой бок и вновь глубоко задышала.

– Это Алан Лондон.

– Слушаю. – Лорен посмотрел на часы. Вспомнил, что доктор Лондон – медицинский эксперт в Альбукерке.

– Кажется, я звоню слишком поздно?

– Ничего, мне не привыкать.

Лондон закашлялся как заядлый курильщик. Там все стараются побольше курить, чтобы не чувствовать запахи формальдегида и трупов.

– Ваш Убитый исчез, – сообщил он, откашлявшись.

– Вы хотите сказать, – решил сострить Лорен, – что труп смылся.

– Так точно.

– Уж не похоронили ли вы его по ошибке?

– Нет. – Лондон говорил без тени юмора. – Всего несколько часов назад он еще находился здесь. Может быть, кто-то прошел мимо ассистентов в холодильник – комнату, где хранились трупы, и вынес тело.

– Вы не шутите? – Лорен сел на кровати. Дэбра мгновенно проснулась. – Ничего не понимаю.

– Я тоже. Потому и звоню, чтобы посоветоваться с вами.

– А что с отпечатками пальцев, они не исчезли?

– Я сразу подумал об этом и проверил. Они сохранились и в компьютере, и на карточке. Фотографии тоже целы.

– У меня тоже есть его фотографии. Так что все еще возможно установить его личность.

– Если только отпечатки хранятся в картотеке. – Лондон снова закашлял. – Или если кто-нибудь опознает его по фотографиям.

– К чему тогда красть труп?

– Это еще не все, – смущенно добавил Лондон. – Внутренние органы тоже пропали.