Текст книги "Дни искупления"

Глава 18

Служебной машиной пользоваться ему не запретили, поэтому Лорен поехал домой на «фурии».

«Таурас» Дэбры стоял на месте, но Дэбры дома не оказалось. Голова просто раскалывалась. В изнеможении Лорен сбросил кобуру и свалился на диван. Закрыл глаза. Безысходность сменялась злостью, жар – ознобом.

Заново переживая недавний неприятный разговор, он придумывал все новые и новые, но уже запоздалые аргументы. Мысленно убеждал то ли себя, то ли Луиса, что такая безопасная преступность, как проституция, не идет ни в какое сравнение с убийствами.

Наверно, в офисе мэра сейчас празднуют победу. Трухильо пьет шампанское. Еще бы – ведь ненавистные ему демократы сами помогли избавиться от неудобного полицейского. Совращение малолетней девчонки замято.

Пошли они все подальше. Лорен кошмарно устал.

Напряжение не отпускало.

Это мой город, мне здесь жить и дальше. Надо разделаться наконец со всеми этими обвинениями Данлопа и Боннивела.

В голову пришла идея, почему-то не востребованная раньше. Эй-Джей Данлоп и Лен убили котов. Некоторые из них наверняка породистые и дорогие. Если сообщить об этом владельцам, несчастные хозяева, теперь уже бывшие, помогут Лорену. Они подадут в суд на разбойников, застреливших ненаглядных любимцев.

Как только Данлоп поймет, что дело принимает иной оборот и влетит ему в копеечку, он сразу угомонится и заберет свою жалобу обратно. С Маком, правда, возможны осложнения. У него зуб на Лорена, от мести он просто так не отступится. Но, может, Мака остановит грозящее его сыну повторное тюремное заключение.

Лорен встал, принял таблетку аспирина. Взял переносной телефон.

На некоторых котах болтались ошейники с надписями. Они были приложены к судебному делу в качестве вещественных доказательств, а теперь находились дома у секретарши судьи для снятия копий. Своим звонком Лорен вытащил ее из ванной. Недовольная этим, ворчащая секретарша все же продиктовала Лорену адреса и номера телефонов владельцев убитых котов.

Лорен начал обзванивать хозяев, но мало кого застал дома – время было рабочее. По двум номерам к телефонам подошли дети, пообещали передать родителям. Последней ответила слабоумная старушка.

Головная боль не утихала. Лорен опять растянулся на диване, поставив рядом телефон. Закрыл глаза. Мозг продолжал искать спасительные выходы, постепенно отключаясь.

Звук открывающейся двери и чей-то женский голос вывели Лорена из забытья. Он прислушался, узнал голос Мадлены Гриббин, соседки. Вскоре раздался и голос Дэбры. Женщины прошли на кухню, что-то достали из холодильника.

– Я никогда не знаю заранее, как он воспримет мои слова, – сказала Дэбра. – Он очень неуравновешенный.

Лорен понял, что говорят о нем. Получается, что он невольно подслушивает их. Может, дать знать о своем присутствии? Тем временем разговор на кухне

продолжался.

– Мой брат такой же, – ответила Мадлена. Послышалось журчание жидкости, наливаемой в стаканы. – О некоторых вещах с ним совершенно невозможно говорить. Например, о политике.

– Как я тебя понимаю.

– Но твой-то хоть начальник полиции, а Элрой всего лишь простой шахтер. У него дикие представления о политике. Дубина стоеросовая. Он на полном серьезе считает, что мы должны бомбить Россию ядерными бомбами за ее политику в Армении.

– Конечно, Лорен не дубина, – звонко рассмеялась Дэбра. От ее смеха у Лорена потеплело на сердце. – Но все же о некоторых вещах я с ним говорить не решаюсь. Например, об аборте Катрины. Он до сих пор не в курсе.

Лорен весь превратился в слух. Сработала профессиональная привычка. Мысль заработала четко и холодно, словно он подслушивал малознакомых ему людей, возможно даже, подозреваемых. Чувства уступили место рассудку.

– Он против абортов? – поинтересовалась Мадлена.

– Да. Но он не фанатик. Просто считает, что люди должны отвечать за свои поступки и предвидеть последствия.

– Это свойственно полицейским.

– Верно. У него очень старомодные взгляды на секс. Он полагает, что неопытные девчонки способны вести себя разумно. Думает, что они будут невинны до самой свадьбы.

«Вот уж неправда, – подумал Лорен, – я так никогда не говорил. Может, Дэбра нарочно преувеличивает?»

Тут он заметил паутину на грязном потолке из древесно-стружечной плиты.

– Это потому, – продолжала Дэбра, – что он всю свою жизнь провел в нашем городишке, если не считать службы в армии. Пожил бы он в большом городе...

– Возможно, просто никогда не задумывался всерьез об этих вещах.

– Конечно. Именно поэтому я и решила ничего не сообщать, когда Катрина забеременела.

– Представляю, как бы он отреагировал!

– Кроме того, неизвестно, что бы он сделал с Марти. Ты же знаешь, какой у Лорена крутой нрав.

Значит, Марти, понял Лорен. Вспомнил, что Катрина начала встречаться с Марти, когда ей исполнилось тринадцать. Они дружили около года, а потом вдруг расстались. Лорену тогда показалось это странным, ведь никаких видимых причин для разрыва не было.

С тех пор Катрина никак не может найти себе друга, хотя многие вокруг нее вертятся. Теперь понятно, почему. Этому гаду Марти надо ноги переломать.

Слушать подробности стало невмоготу. Лорен решил ненавязчиво выдать свое присутствие. Поудобнее улегся на спину, расслабился, как мог, и попытался захрапеть.

Вначале тихонько, потому что правдоподобного храпа не получалось. Потом дело пошло лучше, и Лорен прибавил громкость.

На кухне водворилась паническая тишина. Через некоторое время там, по-видимому, пришли в себя. Послышался приглушенный звук шагов, в комнату вошла Дэбра. Лорен сбавил храп, попытался полностью расслабиться. Глаза, естественно, закрыты.

Дэбра, пристально всматриваясь, склонилась над ним. Тогда Лорен перевернулся на бок, делая вид, что постепенно просыпается.

– Лорен, – обратилась к нему Дэбра, – я думала, ты на работе.

– Немного вздремнул. – Лорен открыл глаза. – Пойду, пожалуй, в спальню, не выспался еще.

Дэбра напряженно размышляла, ее не покидали сомнения. Лорен ничего не стал ей объяснять и молча удалился в спальню.

Голова все еще болела, но уже не так мучительно. Мозг работал ясно. Лорен заподозрил у себя мигрень, хотя вряд ли представлял, что это такое. Повесил ремень с кобурой на вешалку, улегся на кровать. Руки по швам, словно мертвец.

Вот тебе и убежище.

Сон не шел. Может быть, перепрятать взрывчатку из тайника в другое место? До лучших времен. Ведь если ФБР арестовало не всех экотеррористов, тогда оставшиеся на свободе сами перепрячут свой тайник. Надо опередить их.

Обязательно организовать владельцев котов против Данлопа и Боннивела. Чтобы забрали свои жалобы. У Мака сейчас хватает других забот, он теперь безработный. Это, возможно, поспособствует делу.

Остается Некто Убитый, Вильям Пашиенс и авария маглева. Нельзя упускать из виду и Джозефа Дейльха. С воскресенья он находится в Вашингтоне. Что он там делает? Наверно, советуется с начальством. Или, хорошо зная придурочного Пашиенса, улетел в Вашингтон просто для того, чтобы там переждать всю эту заваруху?

"Не слетать ли в Вашингтон? Найти там Дейльха в министерстве энергии или обороны, или где он там прячется. Ведь теперь у меня нет работы, свободного времени хватает.

Черт возьми! Теперь я свободный человек! Волен делать все, что захочется. Ни за что не несу ответственность!"

С ликованием Лорен наконец осознал, что Луис Фигурацион и Эдвард Трухильо предоставили полную свободу следствию.

Кровь Рэндала Дюденхофа не давала покоя. Многое зависит от того, один и тот же это человек – Рэндал и Некто Убитый, – или же два разных. Вскрытие могилы Рэндала не внесло ясности. А исчезновение останков Убитого окончательно запутало дело.

Ну и переплет!

Рики тогда сказал: «Может быть, это было знамение для тебя».

"Убитый назвал меня по имени, просил помощи. А я пока ничего не сделал.

Меня предали. Предали все.

Все годы работы в полиции я верно служил Луису Фигурациону, и вот – достойная награда! В то время как убийцы разгуливают на свободе, меня вышвырнули из моего кабинета. Предложили охотиться на оленей. Кто будет следующей жертвой убийц?

А как я старался для своей семьи! Все для них делал. И они тоже предали".

Лорен подумал о том, как бы он поступил, если бы ему тогда сказали о беременности Катрины. И понял, что ответа у него нет. Но они окружили его стеной молчания, ничего не сказав об аборте.

Горькие мысли бередили душу, лежать в бездействии стало невыносимо. Лорен поднялся, подошел к двери. Запахи родного дома остановили его. Столько лет этот дом служил ему убежищем. Из кухни доносились приглушенные голоса.

Лорен вышел в коридор, зашел в комнату Келли. На ковре валяется грязное белье. На стенах плакаты, известные актеры. Длинноволосые, с расстегнутыми рубахами или голые по пояс. Все на одно лицо. Из комнаты Лорен заглянул в ванную. Пахло пудрой, духами и лаком для волос. В углу оставлена гнить куча грязных мокрых полотенец. На двери висит очередной стандартный ковбой.

Другая дверь из ванной вела в комнату-пристройку Катрины. Лорен вошел туда. Тут порядка больше. Книги сложены аккуратно. Единственная одежда, не убранная в шкаф, это пижама на стуле и платье на кровати, в котором Катрина сегодня утром была в церкви. На столе компьютер.

Два окна с сетками раскрыты. Через третье окно, без сетки, Катрина порой ходит как через дверь. Вероятно, через это же окно сюда тайком лазил Марти, чтобы обрюхатить Катрину в ее собственной постели.

Хватит, решил Лорен, ни к чему больше думать об этом. Теперь все представлялось ему в ином свете. Вокруг все то же самое, но что-то неуловимо изменилось. Рассматривая все до мелочей, Лорен вдруг сообразил, что ведет себя как полицейский. Дома быть полицейским не хотелось.

Вернулся в свою комнату, снял форму, оделся в штатское – джинсы, джинсовую куртку. Выходя из дому, услышал, как смолк разговор на кухне. Уже во дворе Лорен задумался, а не стоило ли попрощаться.

Сел в «фурию» и помчался куда глаза глядят. Проехал мимо дома Фортуны с печатями ФБР. Мимо места, где Робертс любил беседовать с бутылкой и Всемогущим. «Пророка» не было. Выехал за город, миновал поворот к борделю Конни Дювашель. Замедлил скорость у бетонного поля для НЛО.

Вокруг бетонного пятиугольника теперь росли сорняки. Большой металлический сарай невдалеке заржавел. Когда-то там спали и хранили инструменты фанатики, строившие площадку для «летающих тарелок». Лорен проехал по старой колее к сараю и остановился.

Джозеф Смит и Самуэль Кэттон уже предсказывали в свое время скорый конец света при звуках трубы Гидеона. Их пророчество не сбылось. Потом началась истерия с угрозой ядерной войны. И этого не случилось. Тогда перешли к «летающим тарелкам», снова предвещая очередной апокалипсис.

Теперь пугают парниковым эффектом. Рисуют страшные картины таяния ледников, затопления огромных пространств. Плодоносные поля превратятся в выжженные пустыни. Против этого не столь далекого будущего, уже маячащего на горизонте, безуспешно пытаются бороться экотеррористы.

Конечно, это еще не будет концом, жизнь на Земле останется. Но многим придется туго. Выжившие обнаружат новые зловещие угрозы своему существованию на планете.

Лорен проник на поле сквозь дыру в заборе, воздвигнутом некогда против многочисленных безумцев, желающих прорваться без билета в долгожданную «летающую тарелку». Верхний слой бетона раскрошился в пыль. Раньше здесь даже сквозь вой ветра слышался шум работающей шахты, рев грузовиков с рудой. Теперь остался лишь ветер.

Мирок, в котором Лорен жил долгие годы, умирал. Этот местный апокалипсис Лорен заметил только сейчас.

Рядом из кустов можжевельника раздался крик куропатки. Лорен вспомнил о «ремингтоне» в «фурии». Ружье, конечно, слишком тяжелое и неудобное для охоты в отличие от двустволки «гейм», с которой Лорен обычно охотился. Но выбирать не приходилось.

Вернувшись к машине, Лорен зарядил ружье мелкой дробью. Осторожно подкрался, выстрелил. Жаркий ветер приятно обдал порохом. Лорен сложил семь куропаток в багажник. Головная боль утихла.

На обратном пути заехал к пастору. Дверь открылась не сразу. Минуты через две Рики предстал без очков и голый по пояс. Прищурил заспанные близорукие глаза, почесал впалую грудь.

– Извините, я заеду позже, – смутился Лорен.

– Нет, проходите, в это время я уже встаю. Пожалуйста, в мой кабинет, я сейчас подойду.

Лорен зашел в кабинет, сел у выключенного компьютера. Посмотрел на знакомые молнии на деревянных креслах. Со стены из пирамиды сиял глаз. Вскоре появился Рики в незаправленной фланелевой рубашке. Сел напротив Лорена, надел очки в металлической оправе.

– Я уже знаю про ваши неприятности.

– О чем вы знаете? – удивился Лорен.

– О вашей, э... О вашем отстранении.

– А, это чепуха. Это всего лишь административный отпуск с оплатой. Это их политические игры.

– Вот как. – Рики все еще не проснулся как следует.

– Хотя я не одобряю причины, по которым они спровадили меня в отпуск... – Дальше подходящие слова никак не шли на ум Лорену.

– А что за причины, если не секрет?

– Причины... – замялся Лорен. – Политики ведь не всегда согласны с полицейскими, верно?

– Так же, как и священники не всегда согласны с учением церкви, – усмехнулся Рики.

– Неужели?

– Конечно. Сами подумайте. За две тысячи лет после Христа было великое множество разных толкований и мнений, часто противоречивых. Как быть бедному священнослужителю? Даже наша религия, основанная на откровениях девятнадцатого века, изобилует ненужными второстепенными догмами. Мне приходится опускать их.

– Понимаю.

– Поэтому мне нравится наша доктрина о непрерывной череде откровений. При необходимости всегда можно подправить учение так, чтобы оно оставалось современным.

– Неплохо.

К своей вящей досаде, Лорен навел пастора на другую любимую тему, что предвещало опять бесконечное нудное повествование о малоинтересных Лорену вещах. Однако пастор вовремя понял свою ошибку и, с некоторым трудом взяв себя в руки, прекратил развивать богословскую тему.

– Вы начали говорить о политиках? – напомнил Рики.

– Да. Полицейские не занимаются политикой. Нам приходится жить в сложившейся системе, а эта система несовершенна. Мы не создавали систему, мы унаследовали ее.

– Понятно.

– Единственное, чего я хочу, чтобы мой город жил спокойно. – Лорен подавил желание встать и зашагать взад-вперед по комнате, движением помогая своим мыслям. Он позволил себе только размахивать руками. – Я хочу, чтобы здесь было безопасно.

– Когда я был в Уганде, – прервал его Рики, – там был страшный голод.

– Я знаю, вы рассказывали прошлый раз.

– Там шла война, революция, свирепствовал СПИД. Как только положение, казалось, начало улучшаться, появились черные мошки сигатоки, с огромной быстротой пожиравшие банановые пальмы. А там бананы – основная пища местного населения. С маленького участка земли собирают урожай, достаточный, чтобы прокормить всю семью. И вот откуда ни возьмись налетела сигатока. Что там началось, вы видели по телевизору. Беженцы, волнения, голод. Меня направили туда, чтобы я научил туземцев выращивать пшеницу. Но та американская пшеница, что я привез, не подходит для Африки. Кроме того, чтобы прокормить семью пшеницей, надо засеять большую площадь, а земли там не хватает. А участка с бананами площадью всего в половину гектара хватает на прокорм целой семьи. Пшенице нужна вода, а в Уганде дожди не регулярны. Пройдет, бывало, мощнейший ливень, а потом несколько недель стоит тропическая жара. Я понял все это спустя несколько недель после прибытия. Но мое начальство в Вашингтоне настаивало, чтобы я выполнял намеченную ранее программу. Возражения не принимались во внимание. Что было делать? Я ничего не смог изменить. Голод по-прежнему свирепствовал. – Рики вздохнул и продолжил: – После всего этого я засомневался, действительно ли Вашингтон хочет кому-либо помочь. В Вашингтоне просто занимались саморекламой.

– Вот-вот, – согласился Лорен, – политики любят рекламировать себя.

– Поля, засеянные пшеницей, без воды выгорели на солнце и превратились в пустыни. Лучше бы мы вообще ничего не делали, только зря испортили землю. Местное население принялось обвинять американцев во вредительстве. Для них мы олицетворяли коррумпированное американское правительства, они не верили в наши добрые побуждения. После того, как они застрелили и зарезали нескольких человек из нашего «Корпуса мира», я вернулся обратно в Штаты. Единственное, чего я хотел, Лорен, чтобы в Уганде все стало благополучно. Но мне не разрешили добиться этого. Понимаете?

Лорен кивнул и хотел было уйти, поблагодарив пастора за сию притчу, но вдруг ни с того ни с сего ляпнул:

– Я знаю, кто убил того человека. И знаю, кто устроил вчера крушение поезда.

– Вот как, – удивился Рики. – Но не можете доказать?

– Мне посоветовали ничего не доказывать. И отправили в отпуск, чтобы я свернул свое расследование.

– Ваше... начальство... покрывает убийц?

– Просто не желает знать, кто они. Начальству это не интересно, у него другие планы.

– Какие планы, ради Бога?

– Спасти город от безработицы. Убиты чужие люди, неизвестные местным заправилам. – Лорену вспомнилась плачущая Сондра, оторванная голова Джернигана. – Для местного начальства это пустяки. Им гораздо важнее обделать делишки с теми... С теми, кто связан с убийцами. И получить таким способом деньги и рабочие места для города.

– Кровавые деньги, – ужаснулся Рики.

– Я не стал слишком упорствовать. Я подчинился, хотя это претит мне. Такие порядки в нашем городе установил не я и не мне менять их.

– Да, я... – Рики тщательно подбирал выражения. – До меня доходили слухи о коррупции. Взятки и прочее.

– Нет дыма без огня. Но и это еще не настоящее зло. – Пот струился по лицу Лорена. – Просто таковы традиции, сложившиеся сотни лет тому назад.

– Все-таки как нехорошо.

– Может быть. – У Лорена пересохло во рту. – Но такова жизнь, что тут поделаешь? Я не в силах ничего изменить.

– Когда-нибудь все кончится.

– Я соблюдал эти правила игры, – гнул свою линию Лорен. – Я верно служил начальству и в ответ ожидал такого же хорошего отношения.

– Это естественно.

– А они, – заволновался Лорен, непроизвольно сжав кулаки, – они предали меня. Разрушили мою веру. Теперь я не знаю...

– Понимаю, вы как преданный всеми Цезарь. Но преступников надо найти и арестовать. – Пенсильванский акцент пастора с его подчеркнутым "р" особенно зазвучал в словах «преступников» и «арестовать».

– Для этого нужны серьезные доказательства, чтобы убедить окружного прокурора выдать ордер на арест. Но таких доказательств у меня нет. Будь у меня доказательства, я бы уже всех арестовал. И хотя бы у одного выбил признание. Так обычно делается. Но если я пойду к окружному прокурору с тем, что имеется у меня сейчас, он решит, что я сумасшедший.

– Тем не менее вы должны... – Пастор на мгновение заколебался. – Те доказательства, что у вас есть... Они слишком необычны?

– Вы имеете в виду чудо, о котором я пытался рассказать вам в прошлый раз? – засмеялся в ответ Лорен. – Нет, просто это косвенные доказательства. А нужны прямые. Пока я знаю о преступниках большей частью по рассказам других людей. Нужны более серьезные улики.

– Вы меня успокоили, – облегченно вздохнул Рики. И вдруг опять кинулся в абстрактные рассуждения. – Наверное, очень тяжело, когда на твоей совести чья-то жизнь.

– Я за все время моей работы в полиции ни разу ни в кого не выстрелил. Я всегда находил другой способ, – с гордостью сказал Лорен. – Надо только подходить к делу неформально, что бы там ни говорили юристы.

Рики не обратил на это никакого внимания и продолжил:

– Возьмем, к примеру, человека, который поджег приют для бездомных, где я работал. Наверняка он знал, что в нашем помещении есть пожарная сигнализация. Он надеялся на нее, в его планы, я верю, не входило сжигать людей. И вот он узнал, что сгорело двенадцать человек. Среди них дети.

– По опыту работы в полиции знаю, что преступники не понимают, какие несчастья они приносят людям. Им наплевать на других людей, у них нет совести.

– Я все же уверен, что и преступники мучаются угрызениями совести. – Пастор почти не вслушивался в слова Лорена, витая мыслями вокруг сгоревшего приюта за тысячу миль отсюда, заново переживая гибель несчастных детей. – Как преступник может искупить свою вину? Какую повинность для искупления должен он понести перед обществом или Богом?

– Пожизненная каторга ему, думаю, не помешает.

– Конечно, убийцы должны быть наказаны. Если вы найдете...

– Черт возьми! – взорвался Лорен. – При чем тут эти рассуждения! Адвокаты и судья потребуют веских доказательств, им надо расставить все точки над i и учесть каждую запятую!

– Так расставьте и учтите.

– Лет сто назад, пожалуй, еще бы удалось просто взять отряд и арестовать чертовых преступников. Отряд стал бы одновременно и судьей, и адвокатом. Но мы, к сожалению, живем в двадцать первом веке. Теперь этот номер не пройдет, даже в Аточе. Уже нет закона Линча, к несчастью.

– И все-таки вы видели чудо. – Рики снова перескочил на другую тему, немало озадачив Лорена.

– Да. Думаю, что видел.

– Помните, что я говорил вам о чудесах прошлый раз? Они меняют привычный уклад, переворачивают жизнь.

– Помню.

– Подумайте, предназначалось ли это чудо лично вам? Чтобы побудить вас изменить прежний порядок вещей?

– Чтобы я был карающим мечом Господа?

– Да.

– Господь загнал меня в угол. У меня нет выхода.

– В некотором смысле, да. – Рики смотрел не отводя глаз. – Вы служите обществу. И хотя живете в нашем падшем мире среди грешников, у вас есть вера, вы чувствуете Бога. Возможно, Господь призывает вас на борьбу за очищение Аточи.

– Я сделаю все, что смогу.

– Это от вас и требуется.

Возвращаясь после беседы с пастором, Лорен вдруг заметил выехавшую из переулка машину. Шофер замигал передними фарами – Лорену явно сигналили. Он по-звериному насторожился. Затем досадливо поморщился, вспомнив, что не взял с собой пистолет, а ружье заряжено мелкой дробью.

Он остановил машину, взял в руки ружье. Преследователь обогнал его и остановился впереди в свете фар автомобиля Лорена. Внутри находился один-единственный человек.

Он вышел из машины, молодой, одетый в синюю синтетическую куртку и рабочие ботинки, с аккуратно подстриженными светлыми усами. От яркого света фар прикрыл глаза обеими руками, что успокоило Лорена – значит, оружия нет. Лорен опустил боковое стекло.

– Начальник полиции Хаун?

– Да.

– Я Пауль Риверс. Вы мне вчера звонили.

– Да, слушаю.

– Я достал нужные вам сведения. Вы удивитесь.

Парень сунул руку в карман. Лорен разволновался, нервно сжал ружье. В кармане Риверса оказался листок бумаги.

– Те же четверо охранников работали и в субботу, и воскресенье. Начиная с субботнего утра на территории ЛВТ больше никого из наших не было, не считая людей на проходных.

Лорен взял листок, прочитал фамилии: Пашиенс, Назарет, Маклер, Денардис.

– В этом есть что-то необычное? – недоумевая, спросил Лорен.

– Раньше такого никогда не было. А начиная с понедельника никто из этих ребят на дежурство не заступал. Их нет в расписании, и я их не видел.

Происшествие, размышлял Лорен, случилось в пятницу ночью. Дежуривших тогда охранников Пашиенс решил оставить и на следующие два дня, отпустив по домам остальных. Во-первых, так меньше свидетелей. Во-вторых, надо было дождаться понедельника, чтобы рано утром избавиться от последней улики – желтого «тандерберда».

– Назарета я арестовал в среду, он следил за мной на одном из ваших «блэйзеров».

– Но в расписании его нет, – пожал плечами Риверс.

– Ладно. Спасибо.

– Я не хотел звонить, потому что Пашиенс подслушивает разговоры на территории ЛВТ.

– Постой, – удивился Лорен, – а сотрудники Лаборатории знают об этом?

– Некоторые знают. Это не такой уж большой секрет.

Вот почему погиб Джерниган, тут же сообразил Лорен. Во вторник утром он из ЛВТ позвонил адвокату, а Пашиенс подслушал.

– Кроме того, – объяснил Риверс, – у Пашиенса есть разнообразные подслушивающие устройства.

– Но они запрещены.

– Ну и что? – пожал плечами Риверс. – Теперь у нас началась муштра, чаще обычного устраиваются учебные тревоги. Пашиенс чем-то озабочен. Может быть, он подслушивает и ваш телефон, не знаю точно. Может быть, и мой тоже. Поэтому я очень осторожен.

– Хорошо. Спасибо. – Лорен вдруг улыбнулся. – Если Пашиенс подслушивает мой телефон, мне его очень жалко. Ему приходится помногу часов выслушивать болтовню моих девчонок.

– Больше вам от меня ничего не потребуется?

– Нет. Больше ничего.

Риверс, судя по его лицу, не очень-то поверил Лорену. Молча повернулся и пошел к своей машине.

Лорен поехал домой. Список, доставленный Риверсом, лежал рядом на сиденье. Нужен ли он теперь, когда Лорен отстранен от расследования?

Дэбра ждала Лорена, лежа на диване. По телевизору показывали бесконечную мыльную оперу об умных и удачливых адвокатах из воображаемого мира Голливуда, которые лихо разъезжали на «феррари» по пустынным ночным улицам Лос-Анджелеса под аккомпанемент навязчивой музыки в стиле диско, и которые, по понятиям Лорена, добывали свою роскошную жизнь не иначе, как обслуживанием шайки торговцев наркотиками, почему-то остававшейся за кадром.

Дэбра с непроницаемым выражением лица поднялась с дивана.

– Лорен, ты сильно переживаешь?

– Ты о чем? – спросил он, проходя на кухню.

– Я не знала, что произошло у тебя на работе. Звонил Киприано, спросил, как ты себя чувствуешь, а я ничего не поняла. Тут он мне все и выложил.

– Понятно. Это ненадолго. – Лорен налил себе охлажденного напитка.

– У тебя ужасный вид. Что с тобой?

– Я немного поохотился.

Лорен с жадностью пил, Дэбра с тревогой его разглядывала. Осушив стакан, Лорен вытер рот тыльной стороной пыльной руки и поставил посуду в раковину.

– Тебе много звонили сегодня, – сказала Дэбра. – По поводу котов.

– Пойду ополоснусь в душе.

Теплые струи воды понемногу смывали головную боль. Лорену хотелось отбросить все мысли, забыться полностью, стать тем счастливым провинциальным полицейским, за которого его принимает Пашиенс.

Выключив воду, Лорен вытерся, бросил запыленную одежду в бак для грязного белья, надел махровый халат. Едва только он успел выйти из ванной, как в дверном проеме комнаты Келли показались дочери. Келли в ночной рубашке, Катрина в джинсах и спортивной майке навыпуск.

– Папа, – защебетала Катрина, – как ты себя чувствуешь?

– Может быть, мы чем-нибудь можем помочь? – вторила ей Катрина.

Озадаченный Лорен не сразу сообразил, что они имеют в виду.

– Это пустяки, – вспомнил он наконец. – Это политические игры. Как только их дела утрясутся, я выйду из отпуска.

– О!

– Если так, тогда хорошо.

Обе выглядели разочарованными. Видимо, они рассчитывали проявить участие к сломленному жестокими превратностями судьбы папочке, подбодрить его, но вышло немного иначе.

– Спасибо, вы замечательные дочери, – утешил их Лорен. – Не беспокойтесь, все будет хорошо.

По очереди обняв его, девочки потянулись к себе. Катрина задержалась у двери.

– Папа, ты узнал что-нибудь о Небесной?

– Я звонил, но пока ничего не ясно. Позвоню завтра.

Катрина слабо улыбнулась и закрыла за собой дверь. В телевизоре кто-то заорал:

– Мне наплевать на ваши законы! Это дело чести!

Слушать голливудскую болтовню не было сил. Лорен ушел в свою комнату и плюхнулся на кровать. Из комнаты Келли доносился веселый щебет. В голове ноющими толчками пульсировала боль.

Завтра надо обзвонить всех владельцев убитых котов. Может быть, даже дать объявление в газету, она выйдет в пятницу. Кроме того, поговорить с судьей о возможности возобновления слушания дела об освобождении Данлопа и Боннивела на поруки. Пусть над ними нависнет угроза снова оказаться в тюрьме.

Осторожно вошла Дэбра.

– Я посижу с тобой? – неуверено спросила она.

– Конечно.

Лорен подвинулся, освобождая ей место. Дэбра села на кровать. Светлые пряди волос упали на лоб, очки от волнения немного сползли.

– Я хотела у тебя кое-что спросить.

– Спрашивай.

– Мне кажется, что-то произошло. Насколько это серьезно?

– На службе? Нет, наверно, не очень серьезно. Я решил... Я сделаю то, что должен. После этого с работой все уладится как нельзя лучше.

– Ты не приукрашиваешь? И в самом деле не так страшно?

– Не беспокойся.

– Ладно. – Глаза Дэбры выдавали внутреннюю борьбу. Она собиралась с силами, колебалась, уйти или прямо сейчас разрешить свои мучительные сомнения. Наконец решилась.

– Скажи, – выпалила Дэбра, – ты слышал сегодня наш разговор с Мадленой?

Неприятные ощущения от подслушанного разговора всплыли в памяти, резанули по сердцу. Пусть Дэбра немного помучается.

– Нет, ничего не слышал.

– Дело в том, – пояснила она, отводя взгляд, – что мы с ней говорили о таких вещах, о которые тебе лучше не знать.

– Это о чем же? – Лорен вдруг поймал себя на мысли, что он снова действует как полицейский, неукоснительно придерживаясь одного из правил проведения допроса: допрашиваемый не должен знать, что тебе известно. Но с женой, наверно, так поступать не годится. Впрочем, виноватым Лорен себя не чувствовал.

– О... некоторых семейных делах.

– Важных делах?

– Да.

– Если это важно, то я, как член семьи, обязательно

должен знать об этом.

Дэбра тяжко вздохнула.

– То, о чем мы с ней говорили, уже в прошлом. Но ты, конечно, прав. Мне следовало рассказать тебе об этом.

– Я хочу знать, что происходит в семье.

– Конечно. – Дэбра умиротворяюще сжала его руку. – Если что-то случится, я обязательно тебе скажу.

Лорен вернулся к думам о карающем мече Господнем. Рики его благословил.

Осталось только понять, что надо делать.