Текст книги "Русские средневековые сады: опыт классификации"

Специализированные сады

Стремление выделить в отдельную группу сады, отличающиеся своей спецификой, проявилось еще в самых первых исследованиях по истории древнерусского садоводства. Названные «специальными», они расценивались как источник получения определенных видов плодов. В частности, были выделены широко распространенные на Руси яблоневые, а также вишневые сады.[423]423
  Снегирев И. Взгляд на историческое древнее садоводство в Москве до Петра I. М., 1853. С. 3.


[Закрыть]

Исходная специализация садов определялась природно-климатическими условиями региона, которые обеспечивали необходимый объем урожая и оправдывали усилия, вложенные в выращивание данного вида растений. Из широко культивируемых славянами с давних времен яблонь, слив, груш, черешен и вишен,[424]424
  См.: Очерки истории культуры славян. М., 1996. С. 29.


[Закрыть] в древней Руси особое пристрастие испытывали к разведению яблоневых и вишневых садов. Вероятно, не последнюю роль в выборе специализации играли и местные традиции. Так, разведением яблонь и вишен прославился Великий Новгород, яблонь – Белозерье, вишен – Тверь, слив и вишен – Смоленск.[425]425
  См.: Русские. М., 1997. С. 168.


[Закрыть] Также большой известностью пользовались вишневые сады во Владимире, Вязниках, Муроме.[426]426
  См.: Снегирев И. Взгляд на историческое древнее садоводство. С. 3.


[Закрыть]

Специализация в разведении именно яблоневых садов, самых востребованных в период Средневековья, привела к тому, что такие садовники зачастую назывались «яблочниками». Например, новгородские яблочники в XVI в. не только занимались своим основным делом – садоводством, но и открывали собственные лавки для продажи выращенных ими фруктов.[427]427
  Великий Новгород во второй половине XVI в. Сб. документов / Сост. К. В. Баранов. СПб., 2001. С. 189–190, 194 и др.


[Закрыть] Преуспевающее положение тех, кто выращивал и продавал яблоки, вероятно, объясняется тем, что последние прекрасно сохранялись на протяжении длительного периода. Как свидетельствует швед Иоганн Кильбургер, в Москве во второй половине XVII в. имелись погреба, в которых круглый год продавались всякие яблоки.[428]428
  См.: Кильбургер И. Ф. Краткое известие о русской торговле. СПб., 1820. С. 190.


[Закрыть] Немаловажное значение в распространении яблоневых садов, особенно при монастырях и церквах, имело то обстоятельство, что именно яблоню на Руси считали райским деревом. Например, в 1473 г. при церкви Николая Чудотворца в Опоческом конце Пскова был посажен яблоневый сад.[429]429
  См.: Снегирев И. Взгляд на историческое древнее садоводство в Москве до Петра I. С. 3.


[Закрыть] Вероятно, из всех специализированных (по видовому принципу) садов, несомненно, хозяйственных, наибольшей декоративностью отличались те, которые имели ярко выраженное культовое значение.

Можно предположить, что формирование специализированных садов проходило в своем развитии определенные этапы. Культивируя различные полезные растения, люди опытным путем отбирали наиболее продуктивные и необходимые в определенных жизненных условиях сорта. Чаще всего в их садах сначала выделялись отдельные участки с соответствующими культурами, необходимыми им в повседневной жизни. В конечном же счете основу посадок составляли наиболее оправдавшие запросы садовода растения.

Уже в период позднего Средневековья массовым явлением стало «приближение полезных растений к месту их использования».[430]430
  Головкин Б. Н. История интродукции растений в ботанических садах. М., 1984. С. 5–6.


[Закрыть] Речь прежде всего идет о пряных, лекарственных, ароматических и технических растениях. Здесь можно вспомнить о попытках царя Алексея Михайловича завести тутовый сад в Измайлове для организации в России производства шелковой ткани. Иной гранью данного явления стал отмеченный в XVII в. интерес русских горожан к устройству цветников, чего, по замечанию К. де Бруина, ранее не было.[431]431
  См.: Регель А. Э. Изящное садоводство и художественные сады. СПб., 1896. С. 159.


[Закрыть] О подобном явлении сообщает Я. Рейтенфельс, по словам которого, «богатые люди присоединяют к городским домам свои садики, засаженные пахучими растениями.».[432]432
  Рейтенфельс Я. Сказания о Московии // Утверждение династии. М., 1997. С. 355.


[Закрыть]

Впрочем, зачастую потребности в массовом размножении некоторых, например пряных и лекарственных, растений не было, и создавать «огороды» под какие-то одни культуры не имело смысла. Такая ситуация и обусловила необходимость собрать их вместе. Так появились в России специализированные медицинские, или аптекарские, огороды.[433]433
  См.: Головкин Б. Н. История интродукции растений в ботанических садах. С. 6.


[Закрыть] Их возникновение в научной литературе обычно связывается с созданием в XVI в. Аптекарского приказа. В то же время вопрос о времени его учреждения остается открытым. По одной из версий, он был основан в конце 60-х гг., по другой – в 1581 г., когда в Москву на службу к царю приехали английские медики во главе с Робертом Якобом и Джеймсом Френчем (Френшем).[434]434
  См.: Мирский М. Б. Медицина России XVI–XIX веков. М., 1996. С. 13–14; Он же. Медицина России X–XX веков. Очерки истории. М., 2005. С. 72; Новосельский А. А. Аптеки XVII в. // Новосельский А. А. Исследования по истории эпохи феодализма. М., 1994. С. 210–211.


[Закрыть] Весьма вероятно, что аптекарские огороды появились в дворцовом ведомстве раньше учреждения Аптекарского приказа, поскольку потребность в них остро встала с появлением в России в середине XVI в. западноевропейских фармацевтов Аренде Клаузинде и Николая Броуне. Однако только после создания Аптекарского приказа и открытия в Кремле под руководством Джеймса Френча царской, так называемой Верхней, аптеки аптекарские сады стали частью единой системы. Согласно сложившейся в то время практике, аптеки открывались едва ли не при каждом таком саде.[435]435
  См.: Головкин Б. Н. История интродукции растений в ботанических садах. С. 9.


[Закрыть]

Впрочем, потребность в обобщении данных о лекарственных растениях в русском обществе обозначилась еще раньше, в начале XVI столетия. Известно, что в 1534 г. по повелению митрополита Даниила с немецкого языка на русский был переведен «Благопрохладный цветник или травник», содержащий описания внешнего вида (цветков, листьев, корней) лекарственных растений с указанием на их медицинское употребление.[436]436
  Змеев Л. Ф. Русские врачебники. СПб., 1895. С. 232–233.


[Закрыть] «Травники» получили на Руси самое широкое распространение. Они неоднократно копировались и использовались на протяжении нескольких столетий. Так, по особенностям языка протограф одного из «Травников» XVIII в. некоторые исследователи склонны датировать временем более ранним, чем 1534 г.[437]437
  См.: Райнов Т. Наука в России XI–XVII веков. М.; Л., 1940. С. 268.


[Закрыть] (цв. ил. 30). Главный аптекарский сад был разбит «у старого Каменного моста, или Троицкого, на Неглинной, между Боровицкими и Троицкими воротами, на Болгородке», рядом с Лебяжьим двором.[438]438
  Снегирев И. Взгляд на историческое древнее садоводство в Москве до Петра I. С. 13.


[Закрыть] Письменные источники не уточняют, что представлял из себя этот сад, из каких растений он состоял и каким образом был спланирован. Мало что к этому могут добавить планы Москвы конца XVI – начала XVII в. Сад отчетливо обозначен на «Петровом» (цв. ил. 31) и «Годуновом» чертежах, составленных, соответственно, в 1597–1599 гг. и в начале 1600 г. Здесь же в самых общих чертах дана разбивка сада. Он обозначен условно двумя рядами крупных деревьев. Один из его углов, ближний к Кутафьей башне, отгорожен – на этом участке «читаются» отдельные строения. Два ситуационных плана XVII в.[439]439
  См.: Сборник чертежей Москвы, ее окрестностей и города Пскова, XVII столетия (Приложение ко II тому Записок славяно-русского отделения Археологического общества). СПб., 1861. №№ X и XVI.


[Закрыть] (ил. 24) схематично воспроизводят очертания аптекарского сада, а отмеченная выше выгородка именуется «аптекарским двором». Участок же, занятый садом, отмечен только надписью «сад». Таким образом, «сад» и «аптекарский двор», составляя единый комплекс, рассматривались в XVII столетии как самостоятельные подразделения. Должно быть, аптекарский двор предназначался для переработки растений, произраставших в саду, а позже обрел значение аптеки. Известно, что они поставляли мед сырец, производили спирт и вино.[440]440
  См.: Записки отделения русской и славянской археологии Императорского русского археологического общества. СПб., 1861. Т. 2. С. 348.


[Закрыть] Правда, выяснить точнее, из каких исходных продуктов они изготавливались, пока не удалось. Лекарственные же растения, прошедшие здесь первичную обработку, поступали на первых порах в кремлевскую аптеку, а позднее круг их потребителей значительно расширился.

Ил. 24. План Аптекарского двора на Воздвиженке. Вторая половина XVII в. РГАДА

Возрастающие нужды населения в лекарствах обусловили основание в 1672 г. по указу царя Алексея Михайловича Нового аптекарского двора вне Кремля, получившего затем название Нижней аптеки. Она была размещена на Ильинке в палатах Гостиного двора. По некоторым сведениям, рядом находился и аптекарский огород.[441]441
  См.: Снегирев И. Взгляд на историческое древнее садоводство в Москве до Петра I. С. 13.


[Закрыть]

Примерно в эти же годы поблизости от Арбатских ворот Земляного города устраивается Новый аптечный двор, надо полагать, со специализированным садом. Расширенный и благоустроенный в 1674–1676 гг., он представлял собой довольно сложный комплекс по выращиванию и переработке растений и обслуживанию некоторых групп московского населения. Здесь имелись сушила для хранения трав, составлялись лекарства, готовилось «аптекарское масло», перегонялся спирт, в особом помещении хранились запасы аптечной посуды, в «дохторской палате» дежурил лекарь, осматривавший больных и выписывавший рецепты, в специальной «лекарственной продажной палате» по предъявлению рецептов продавались лекарства.[442]442
  Новосельский А. А. Аптеки XVII в. С. 200, 203–206, 209–210.


[Закрыть]

В канун Северной войны против Швеции, в 1699 г., для нужд Нижней государевой аптеки, получившей статус Главной, было выделено обширное и величественное здание Земского приказа, располагавшееся на Красной площади (там, где сейчас находится Государственный исторический музей). Обустройство этого, по словам голландца Корнелия де Бруина, «прекрасного здания с довольно высокой красивой башней на переднем фасаде» вызывало много похвал даже от иностранцев. Интерьеры аптеки были расписаны красками, в ее кладовых хранилась специально изготовленная фарфоровая посуда, запасы сырья, имелась библиотека, лаборатория, отдельные комнаты были отведены для дежурного доктора и аптекаря.[443]443
  Кириченко Е. И. Исторический музей. М., 1984. С. 10.


[Закрыть] В стоявших рядом Воскресенских воротах работала еще одна так называемая «Пробирная полатка» (лаборатория), а на дне проходившего вдоль кремлевской стены Алевизовского рва, уже давно не заполнявшегося водой, был посажен аптекарский огород.[444]444
  См.: Бондаренко И. А. Красная площадь Москвы. М., 1991. С. 90–91.


[Закрыть] Наряду с лекарями, аптекарями и их помощниками, толмачами, костоправами, сторожами, истопниками в штат Главной аптеки входили аптекарские огородники. Однако известно, что местных лекарственных растений центральной аптеке уже не хватало. Они производились в других аптекарских садах – огородах Москвы и Подмосковья – за Мясницкими воротами в Огородной слободе, в Измайлове, под Немецкой слободой на Бахартовом подворье, в Мещанской слободе и в других местах, а также за границей.[445]445
  См.: Ковригина В. А. Немецкая слобода Москвы и ее жители в конце XVII – первой четверти XVIII века. М., 1998. С. 248–249.


[Закрыть] Упомянутое выше Бахартово подворье (или двор) на исходе XVII в. принадлежало Аптекарскому приказу[446]446
  Там же. С. 26.


[Закрыть] и, по всей вероятности, также представляло собой место, где выращивались лекарственные растения и проводилась их первичная обработка.

Конечно же, говоря об аптекарских садах, нельзя забывать и об Аптекарском огороде в Измайлове, о котором уже шла речь в разделе о загородных садах. Однако это было явление особого рода. Будучи частью дворцового комплекса в Измайлове, он не входил в ведомство Аптекарского приказа и далеко не во всем отвечал общим требованиям. Его оригинальная, в виде концентрических кругов, разбитых на сегменты, планировка не была типичной для специализированных садов данного профиля. Аптекарский сад в Измайлове был частью эксперимента по созданию передового опытного хозяйства. Принципы его построения, художественные качества и состав растений согласовывались с венценосным владельцем и отвечали потребностям узкого круга людей – царского семейства. Тем не менее, «построенный» немецкими специалистами, он нес на себе и некоторые обязательные черты, присущие европейским аптекарским садам. Среди прочих здесь можно отметить в основном посекторальное размещение культур, преимущественно раздельную посадку деревьев, кустарников и трав, а также регулярную планировку. Весьма вероятно, что эти качества были присущи и другим аптекарским садам, поскольку штат московских аптек был укомплектован почти одними иноземцами.[447]447
  Там же. С. 252–253.


[Закрыть] Именно они оказывали решающее влияние на развитие отечественного аптечного дела в XVI–XVII вв.

* * *

Из всех специализированных садов, существовавших в средневековой Руси и отражавших местные бытовые и религиозные традиции, только аптекарские «огороды» стали ответом на запросы общества, сформировавшиеся на определенной стадии его развития. Конечно, и до этого в обиходе русских лекарей были переводные (с греческого) лечебники[448]448
  Кузаков В. К. Очерки развития естественнонаучных и технических представлений на Руси в X–XVII вв. М., 1976. С. 295.


[Закрыть] и собственный опыт лечения травами.[449]449
  Огородников В. Донесения о Московии второй половины XVI в. // ЧОИДР. М., 1913. Кн. 2. С. 11.


[Закрыть] Становление же аптекарского дела уже на новом уровне пришлось на период реформ Ивана Грозного, на время активного государственного строительства.

Привлечение к созданию аптекарских комплексов, включавших в себя и сады, иноземных специалистов позволило в полной мере использовать их новый для России опыт и профессиональные, в том числе университетские, знания «Старой Европы». Таким образом, в Москве наряду с народной медициной пока еще робко, но начинают утверждаться профессиональная медицина и фармакология. Если ранее источником лекарственных сборов была дикая природа и лишь единичные растения такого рода произрастали на приусадебных участках, то после появления аптекарских садов с их наполненностью необходимыми культурами аптечные дворы получили возможность удовлетворить спрос сначала высшей знати, а затем и более широких слоев горожан.

По мере совершенствования аптечной системы в Москве менялась зависимость аптек от принадлежавших им специализированных садов. В силу недостаточной развитости вплоть до 70-х гг. XVII в. аптечный двор, сооружаемый при саде, полностью обеспечивался собственным сырьем и зависел только от него. После же создания системы аптек роль отдельного аптекарского сада снижается. Зато налаживаются поставки из других, сразу нескольких «огородов», возможно, имевших свою, хотя и не ярко выраженную специализацию в выращивании тех или иных лекарственных растений. Аптекарские сады постепенно к началу XVIII в. утрачивают свой устойчивый средневековый всеобъемлющий характер – их специализация сужается.

Хотя прямых свидетельств о внешнем виде аптекарских садов нет, косвенные данные, прежде всего участие в их проектировке и «строительстве» западноевропейских садовых мастеров, со всей определенностью указывают на их регулярную разбивку.

Заключение

Оценить своеобразие древнерусских садов, отталкиваясь только от конкретных исторических свидетельств, невозможно. Их феномен определяется сложным культурно-историческим контекстом, в котором они формировались, существовали и развивались. Многообразные сады испытали на себе влияние природно-климатических, в том числе сезонных, условий (цв. ил. 32), уклада жизни народа, социальной структуры общества, верований и традиций, уровня развития городов и сельских поселений, а также устойчивых культурных связей с другими странами. Обустраивая среду своего обитания, наши предки органично включали в нее и садовые насаждения. Сады либо непосредственно примыкали к жилищу, храму, либо входили в состав усадьбы монастыря, отчего становились неотъемлемой частью архитектурного комплекса и тем самым обретали определенное художественное выражение. Сады, более отдаленные от мест постоянного пребывания человека, обычно имели статус хозяйственных и не были наделены художественными качествами.

Возможности садоводства и культивации определенных растений в первую очередь зависели от климата. Наиболее благоприятными в этом плане были южнорусские земли с их мягким теплым климатом и черноземными почвами. Однако о развитии здесь садов в домонгольский период из-за отсутствия источников известно крайне мало, а после нашествия монголо-татар этот регион более чем на четыре столетия был в значительной мере изолирован от остальных отечественных владений. Тем не менее на всей обширной территории Восточной Европы самое широкое распространение получили различные виды плодовых деревьев. Отношение к ним как к одушевленным существам, своеобразным двойникам человека, сформировалось еще в славянской культуре догосударственного периода и сохранялось в бытовом обиходе вплоть до середины XIX столетия.

Среди фруктовых деревьев на особом положении были яблони – самые распространенные и плодовитые из всех деревьев. Не случайно именно с ними было связано представление о древе жизни и древе познания добра и зла, олицетворение того, что уже было с человечеством, и того, что его ожидает. Поэтому яблоневые сады специально насаждались при монастырях и храмах как напоминание о рае. Впрочем, семантика сада, основанная как на народном, так и на христианском мировосприятии, не препятствовала его разнообразию. В средневековый период для сада находилось место везде, где пребывал древний русич.

Говоря о типологии древнерусских садов, важно в первую очередь иметь в виду их функциональные особенности. Конечно, всегда и всеми использовалась их способность к плодоношению, однако разные группы садов различались набором устойчивых признаков.

Средневековые представления о саде, отличные от традиционных народных, связанных с «очеловечиванием» фруктовых деревьев, утвердились на Руси после принятия христианства в 988 г. Наиболее последовательным их воплощением, ориентированным на образ рая, стали культовые сады, прежде всего монастырские. В основном скрытые от посторонних глаз за глухими монастырскими стенами, обращенные вовнутрь, они наделяли обитель чертами самого рая – цветущего сада, места пребывания Бога, недоступного для простых смертных. Однако и в самом монастыре изначально существовала четкая дифференциация садов. Главный из них примыкал к соборному храму, подчеркивая его особое значение в составе ансамбля. Еще во времена первых особножитийных монастырей рядом с кельей монаха мог быть разбит собственный келейный садик. Периферию монастырской территории должен был занимать хозяйственный сад, который нередко выносился за крепостные стены, но также ограждался. В отличие от главного и келейного, он хотя и нес на себе печать той же идеи, имел несравненно более низкий статус и не был местом отдохновения и любования, а удовлетворял утилитарные потребности братии.

Средневековые города с пространством, ограниченным в целях защиты от неприятеля крепостными стенами, создавали довольно стесненные условия для земледелия и садоводства. Тем не менее нередко в городских усадьбах наряду с садами на хозяйственной половине устраивались небольшие «красные», т. е. парадные, сады на «чистом дворе» перед жилищем, которые включали не только плодовые, но и чисто декоративные деревья (чаще всего рябину, черемуху.) и кустарники. Создание подобного рода насаждений не столько преследовало утилитарные цели – обеспечить себя плодами, – сколько помогало создать комфортные условия для проживания. По этой причине подобные городские сады вполне можно рассматривать как декоративные. Они, как и городская культура в целом, являлись средой, наиболее восприимчивой к различного рода изменениям, ставшим результатом развития и иноземного влияния. К разновидностям городских «красных садов» можно отнести и верховые («висячие») сады, устраиваемые на сводах каменных палат. Их появление допускается еще в эпоху Киевской Руси, когда для высшей знати сооружались каменные терема, мода на которые приходит из Византии. Наибольшими же возможностями в «строительстве» декоративных («красных») садов обладали замки, представлявшие особый тип городского поселения, просуществовавшие до XIII в. Примером такого рода служит «сад красный» замка Холм, принадлежавший князю Даниилу Галицкому.

Основная часть загородных садов, которые разбивались главным образом в пригородах или селах, несравненно более обширных, чем городские, служила хозяйственным нуждам. Исключение составляли богатые усадьбы, иногда называемые «красными дворами», известные еще со времен Киевской Руси, чаще всего построенные в непосредственной близости от самых крупных городов. Используемые обычно в качестве летних резиденций, они отличались своей незаурядной архитектурой и благоустройством, в том числе роскошными садовыми насаждениями. Некоторые из таких усадеб со временем входили в состав городов, другие обретали качества замка, третьи – владельческих сельских поселений.

В равной мере с городами и пригородами были связаны специализированные сады. Наиболее распространенными из них были яблоневые и вишневые. Качественно новым явлением со второй половины XVI столетия становятся аптекарские сады, спрос на которые первоначально проявился со стороны дворцового ведомства, а затем – широких слоев городского населения, хотя они, за редчайшим исключением (к таковому, например, относится круглый в плане Аптекарский огород в Измайлове), специально не наделялись декоративными качествами, имели дробную геометрически правильную прямоугольную разбивку.

Вероятно, новый импульс в развитии отечественного садоводства пришелся на период восстановления русской государственности и включения Москвы в орбиту международных отношений. Во всяком случае, после масштабных работ в Московском Кремле, в которых в конце XV – начале XVI в. ведущую роль играли итальянские зодчие, интерес к садоводству резко возрос. Именно в это время в кремлевском великокняжеском дворцовом комплексе впервые сооружаются верховые сады, в ведении основанного в XVI в. Аптекарского Приказа – аптекарские дворы со специализированными садами. В столице во многих усадьбах заводятся сады для отдыха, что подчеркивают источники. Снижение военной опасности привело к распространению загородных усадеб с измененным рельефом, прудами и садовыми насаждениями.

Следствием своего рода исторических переживаний событий христианской истории стало устройство со второй половины XVI в. у стен некоторых монастырей кедровых садов (на самом деле садов смешанного состава), особых памятных мест, напоминающих о событиях, описанных в Священном Писании и преданиях о местных чудесах. В русле развития этой тенденции следует воспринимать и прочие сады при монастырях, в том числе те, которые стремились к бувальному воспроизведению топографии своего, воспетого в Библии образца (например, Гефсиманский сад Новоиерусалимского монастыря). Эти сады имели глубоко осмысленную планировку (не обязательно регулярную) и четко расставленные декоративные акценты.

Принципиальные изменения отношения к средневековому саду проявляются в русском обществе со второй половины XVII столетия. Процессы переходного периода в отечественной культуре решающим образом сказались и на садах. В их создании уже не доминирует традиционная установка, ориентированная на образ рая. С этого периода самым достойным образцом для подражания становится природа, которой когда-то они противопоставлялись. Свидетельством этому служит повсеместное устройство при загородных усадьбах рощ, чаще всего березовых. Отказ от прежних установок открывает ворота западноевропейским влияниям. В садах, прежде всего дворцовых, проектируемых и «строящихся» иноземными специалистами, отчетливо проявляются отдельные черты Возрождения и барокко. Они теряют свою замкнутость. На смену глухим оградам приходят чисто символические, сквозь которые нередко просматривается их внутреннее устройство. Сад, как и вся русская культура переходного периода, демонстрирует свою открытость новым художественным решениям.