Текст книги "Алхимия денег. Как банки делают деньги… из воздуха"

Итак, гигантские валютные средства Минфина работают не на решение пенсионной проблемы в стране, не на импортозамещение и даже не на выполнение национальных проектов. Они работают на другие страны. Средства ФНБ, согласно утвержденным правилам, вкладываются в надежные долговые бумаги, эмитируемые другими государствами. Какими? На сайте Минфина дается раскладка активов ФНБ по видам валют по месяцам за все время его существования. Так вот, в первый месяц существования ФНБ (февраль 2008 г.) в общем объеме активов в размере, эквивалентном 32,0 млрд. долл., на активы в долларовой валюте пришлось 10,42 млрд. долл.; активов в виде евро было на сумму 12,73 млрд. евро, а активы в английской валюте составил 1,39 млрд. ф. ст.

А вот картинка на конец июля 2019 года. Общая величина активов ФНБ в валютном эквиваленте -124,14 млрд. долл. Долларовая часть – 45,53 млрд. долл.; часть в евро – 39,20 млрд. евро; часть в британских фунтах – 7,68 млрд. ф. ст.

Получается, что в начале существования ФНБ на долю доллара США приходилось 32,5 %. А на сегодняшний день этот показатель увеличился до 36,7 %. И это на фоне непрерывных разговоров власти о дедолларизации российской экономики. Согласно последним данным Банка России, за год с начала 2018 г. по начало 2019 г. доля доллара США в международных резервах РФ снизилась с 45,8 % до 22,7 %, т. е. вдвое. Если оценивать позиции доллара США не во всех международных резервах РФ, а только в валютных резервах (без учета золота), то на начало текущего года его доля была равна 27,6 %. Получается, что уровень долларизации той части валютных резервов, которая принадлежит Минфину, весьма превышает уровень долларизации той части, которая приходится на Центробанк. Минфин очень полюбил доллар США! Даже больше, чем Центробанк.

И еще одно любопытное наблюдение. В конце июля, согласно данным Минфина, величина Фонда национального благосостояния составила 7,2 % ВВП. Т. е. превышен пороговый уровень в 7 %, после чего появляется право использовать средства Фонда. Напомню, что ФНБ создан для решения пенсионных проблем. Вице-премьер и министр финансов Антон Силуанов никаких заявлений насчет того, что ФНБ перешел в «новое качество», не делал. Наверное, ему следует об этом напомнить.

Об экономическом «рывке», инвестициях и аутизме

В предыдущей статье я писал о том, что квинтэссенцией майского указа Президента России является ускорение темпов экономического развития страны и перемещение ее к 2024 году с шестого на пятое место в мире по показателю валового внутреннего продукта (ВВП). Президент и его окружение стали называть это стратегией «рывка». Но, увы, они забыли, что любая стратегия предполагает определение главных средств достижения цели и их практическое задействование.

Если бы государственные руководители и чиновники финансово-экономического блока были знакомы с азами экономики, то они должны были бы знать следующую аксиому: темпы экономического развития зависят от степени и эффективности использования трех основных факторов производства. Таковыми являются рабочая сила, капитал и природные ресурсы.

В прошлой статье я писал о том, что рабочая сила (трудовые ресурсы) у нас катастрофически недоиспользуются. И что нет, к сожалению, никаких признаков того, что власть собирается вовлекать в решение поставленных майским указом задач громадное количество лиц трудоспособного возраста, находящихся вне сферы легальной («белой») экономики. Таких, по моим оценкам, более 13 миллионов человек, что больше общей численности населения таких европейских стран, как Швеция, Бельгия, Греция, Португалия (там проживает по 10–11 млн. человек). А миллионы формально занятых в России занимаются деятельностью, которая, мягко говоря, ничего не создает. У нас численность одних охранников за последние 15 лет удвоилась, составляя сегодня 1,5 млн. человек. А это, между прочим, 5 % от всей численности мужчин трудоспособного возраста. Я бы подобную деятельность отнес к категории «скрытой безработицы». И у нас, по экспертным оценкам, к данной категории следует отнести, как минимум треть всех официально «работающих». Это не «работающие», а «числящиеся».

Сейчас я хотел бы остановиться на другом ключевом факторе производства – капитале. Если быть точным, то речь идет об инвестициях в формирование основного капитала. Вся история ХХ века показывает, что если страна хочет добиться ускорения своего развития, то она нажимает на «педаль газа» под названием «инвестиции в основной капитал». А на приборной доске тех, кто управляет экономикой, высвечивается индикатор, называемый «норма накопления». Это показатель, выражающий отношение объема инвестиций в основной капитал к величине ВВП. Чем выше норма накопления, тем (при прочих равных условиях) выше скорость экономики. И, наоборот, снижение нормы накопления замедляет движение экономики и может привести к полной ее остановке. Нынешние горе-руководители мне напоминают азартных водителей автомобиля, которые хотят участвовать в международных гонках, но при этом забыли (или вообще не имеют представление) о существовании упомянутой «педали» газа.

Теперь посмотрим на некоторые примеры мирового опыта. В прошлом столетии было немало разных «рывков», которые получали название «экономическое чудо». Было «экономическое чудо» в Германии, Японии, Южной Корее, ряде других стран Юго-Восточной Азии и т. д. Средняя норма накопления в странах мировой капиталистической системы находилась в диапазоне 15–20 %. А в странах, где происходили «экономические чудеса», она достигала уровня 30–35 %. Конечно, на таком форсаже страны не могли двигаться очень долго, они выходили на более высокие позиции в мировой экономике, захватывали новые рынки товаров и капитала и затем постепенно возвращались в обычный режим накопления основного капитала. Последним ярким примером является Китай, у которого в отдельные годы норма накопления достигала и даже несколько превышала 40 %.

Но нам не обязательно даже углубляться в изучение зарубежного опыта. У нас есть собственный опыт «ускорения» и «рывков». Я имею в виду опыт Советского Союза. До примерно 1927-28 гг., когда в стране проводилась так называемая «новая экономическая политика» (поощрение рыночных механизмов экономики), норма накопления была невысокой. Тогда еще не было статистического показателя ВВП, поэтому не было и официального показателя нормы накопления. Но косвенно современные эксперты оценивают, что норма накопления в эпоху НЭПа не могла превышать 10–15 %. К 1926-27 гг. страна вышла на довоенные показатели социально-экономического развития (уровень 1913 года). Но этого было уже мало. Запад грозил Советскому Союзу военной агрессией. На повестку дня встала задача экономического «рывка». Ровно девяносто лет назад (в 1929 году) началась индустриализация. К началу Великой Отечественной войны в стране было построено без малого 10 тысяч предприятий (в день вводилось в среднем по два предприятия). Если в 1929 году СССР занимал четвертое-пятое место по величине экономики (после США, Великобритании, Германии и по некоторым показателям после Франции), то уже к концу второй пятилетки Советский Союз стал второй экономической державой после США. Так вот, в годы довоенной индустриализации, по оценкам экономических историков (как отечественных, так и зарубежных), норма накопления достигала 40 % (некоторые эксперты даже называют цифру 45 %). В то же время в других странах тогдашней ведущей пятерки мировой экономики бушевал экономический кризис. В отдельные годы норма накопления в странах Запада опускалась ниже 10 %. После Второй мировой войны норма накопления в экономике СССР снизилась, но все равно оставалась более высокой, чем средний показатель по экономически развитым странам Запада (лишь иногда некоторые из них – например, Германия и Япония – повышали резко норму накопления, следствием чего было так называемое «экономическое чудо»). В 80-е годы прошлого столетия в СССР норма накопления составляла в среднем 25 %.

А теперь вернемся в сегодняшнюю Российскую Федерацию. В первые годы существования РФ, согласно данным Росстата, норма накопления по инерции оставалась на высоком уровне (около 25 %). Однако в конце 90-х годов после дефолта 1998 года произошло резкое снижение до уровня 17–18 %. Больше никогда норма накопления даже близко не приближалась к планке 25 %. Посмотрим на картинку последних пяти лет (норма накопления, %): 2014 г. – 17,6; 2015 г. – 16,7; 2016 г. – 17,1; 2017 г. – 17,4; 2018 г. – 16,9.

Как тут не вспомнить указы Путина от мая 2012 года, которые некоторые журналисты называли нашей «шестилеткой»? Один из главных тогдашних указов назывался: «О долгосрочной государственной экономической политике» (указ от 7 мая 2012 года № 596). В нем определялся набор целевых показателей экономического развития страны до 2018 года включительно. Вторым в списке показателей стоял объем инвестиций. Вот это задание указа: «увеличение объёма инвестиций не менее чем до 25 процентов внутреннего валового продукта к 2015 году и до 27 процентов – к 2018 году». Сравним эти целевые установки с приведенными выше фактическими значениями нормы накопления. Вывод очевиден: задание указа № 596 по норме накопления с треском провалено. Никаких «разборов полетов» по итогам выполнения (вернее – невыполнения) указа проведено не было. Никто из чиновников никакого наказания не понес. Не один волос с их головы не упал. Им поручено теперь исполнять майский указ 2018 года. Нет никакого сомнения, что, еще более осмелев и окончательно обнаглев, они провалят выполнение заданий последнего майского указа с еще большим треском.

На самом деле за крайне скромными цифрами инвестиций в основной капитал скрывается весьма неприглядная картина. Статистика инвестиций приукрашивается за счет того, что в нее включаются данные по вложениям в жилищное строительство. В последние годы это примерно 12–14 % всех инвестиций в основной капитал. Но ведь жилье при самой богатой фантазии нельзя назвать основным капиталом, т. е. тем фактором производства, который ускоряет экономическое развитие. Если затраты на жилищное строительство и называть «инвестициями», то это особая категория, которую следует называть «социальными инвестициями».

«Мотором» нашей экономики в советское время была обрабатывающая промышленность, особенно машиностроение. Именно туда шла в годы советской индустриализации основная часть всех капиталовложений. Давайте посмотрим на структуру инвестиций в основной капитал в Российской Федерации. Из общей суммы таких инвестиций в 2018 году на обрабатывающую промышленность пришлось всего 14,7 % (2.585 млрд. руб.). А вот на производство машин и оборудования вообще приходится ничтожная часть. По данным Росстата, инвестиции в основной капитал в отраслях по производству машин и оборудования, включая производство электрооборудования, компьютеров, электротехнических и оптических изделий, составили смехотворно малую сумму – 173,6 млрд. руб. Это менее одного процента всех инвестиций в основной капитал в 2018 году. О каком реальном импортозамещении и о какой экономической независимости России можно говорить при такой структуре инвестиций!?

Печальную картину представляло совещание Президента РФ Владимира Путина с главными чиновниками финансово-экономического блока, проведенное 26 августа. Президент называл ряд цифр по ключевым показателям экономики, говоря если не о провале, то об отставании в выполнении майского указа. Повторять и комментировать эти цифры я не буду. Об этом уже исчерпывающе сказано нашими журналистами и экспертами. Но среди упомянутых Президентом показателей не были названы показатели инвестиций в основной капитал и норма накопления.

Между тем, в августе Росстат уже обнародовал данные по ВВП и инвестициям в основной капитал за первое полугодие 2019 г. Объем указанных инвестиций составил 6.696,9 млрд. руб. В сопоставлении с первым полугодием 2018 года прирост составил 0,6 %. Для сравнения: по итогам 2017 года прирост инвестиций (по сравнению с предыдущим годом) был равен 4,8 %; по итогам 2018 года – 4,3 %. В первом полугодии никакого инвестиционного «рывка» не было, наблюдалась стагнация инвестиционной деятельности.

Что касается ВВП, то в первом полугодии 2019 года его прирост составил 0,7 % (по отношению к первому полугодию прошлого года). Сопоставление приростов ВВП и инвестиций в основной капитал показывает, что норма накопления за первое полугодие не только не выросла, но еще больше «просела».

Вообще у меня возникает подозрение, что российские чиновники финансово-экономического блока вообще не знают, как управлять «автомобилем» под названием «экономика». Мне кажется, что они перепутали «педали» и нажимают не на «газ», а на «тормоз».

Думаю, что при таком управлении автомобиль под названием «российская экономика» никогда не сможет догнать «автомобиль» немецкой экономики (она сейчас занимает пятое место в мировом рейтинге экономик по показателю ВВП, рассчитанного по паритету покупательных способностей национальных валют). А на крутом повороте Россию запросто могут обогнать другие «автомобили». Например, «автомобиль» экономики Индонезии (занимает после России следующее, седьмое место). Посудите сами. В 2010-12 гг. темпы прироста ВВП этой азиатской страны были выше 6 % в год. В 2013-14 гг. они были выше 5 %. В 2015-17 гг. – чуть ниже 5 % (4,8–4,9 %). В прошлом году прирост ВВП Индонезии составил 5,1 %. В 2019 году, по оценкам Всемирного банка, прирост ВВП должен составить 5,3 %.

Так что к 2024 году у нас есть все реальные шансы изменить свое место в рейтинге мировых экономик.

Но вместо пятого места нам вполне реально светит седьмое место.

Я уже говорил в прошлой статье, что в головах чиновников финансово-экономического блока царит полная разруха, следствием которой станет полная и окончательная разруха российской экономики. Но, может быть, состояние чиновников даже более тяжелое.

Не исключаю, что они поражены медицинским недугом, называемым «аутизм». Согласно медицинским справочникам, аутизм (также известный как инфантильный аутизм, детский аутизм, синдром Каннера или аутизм Каннера) – расстройство, возникающее вследствие нарушения развития головного мозга и характеризующееся выраженным и всесторонним дефицитом социального взаимодействия и общения, а также ограниченными интересами и повторяющимися действиями. Все указанные признаки начинают проявляться в возрасте до трёх лет[34]34
  299.00 Autistic Disorder // Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, Fourth Edition, Text Revision (DSM-IV-TR). – Washington, DC: American Psychiatric Publishing, 2000, p. 70, 75.


[Закрыть]. Во взрослом состоянии аутизм приобретает тяжелые формы, а человек, пораженный этим недугом, может быть социально опасен. Врачи-психиатры просят не путать аутизм с оптимизмом. Оптимист все-таки живет в этом мире, а аутист – в своем придуманном мире. Философы называют этот мир «второй реальностью». Социальная опасность взрослых аутистов заключается в том, что они пытаются затянуть во «вторую реальность» здоровых людей.

Посмотрите на наших чиновников под этим углом зрения. Каждый год они дают прогнозы на будущее (на год, несколько лет, иногда несколько десятилетий). И всегда прогнозы (их они стали называть «ожиданиями») вдохновляющие, или, как говорят, «розовые». Чиновников абсолютно не смущает, что их прогнозы не сбываются, а реальная жизнь оказывается не «розового», а какого-то грязно-серого цвета. С упорством, достойным удивления, они вновь и вновь рисуют обществу «розовые картинки». У них острый дефицит социального общения (они все живут на одной «квадратной миле», отгороженной от народа кремлевской стеной), у них ограниченные интересы (почти исключительно сводящиеся к тому, чтобы удержаться в своем кресле), у них повторяющиеся действия (повторение одних и тех же мантр, воспроизведение одних и тех же «прогнозов» и т. п.), у них весьма ограниченный кругозор (сложившийся, как правило, на базе Высшей школы экономики), у них отсутствие потребности в обратной связи (им не нужно и не интересно мнение общества) и т. д. и т. п. Прямо все точь-в-точь, как написано в учебниках по психиатрии.

В то время как Росстат вынужден признать, что относительный уровень инвестиций в основной капитал перестал расти, что уже несколько лет по показателю нормы накопления происходит топтание на одном месте, министр экономического развития Максим Орешкин с энтузиазмом оглашает новые аутистические прогнозы. В 2020 году, по прогнозу Минэкономразвития, ожидается ускорение роста инвестиций до 7 %. Министр уверен, что, начиная с 2020 года, главным фактором экономического роста станет повышение темпов роста инвестиций в основной капитал. Точно такие же прогнозы господин Орешкин делал в 2017 и в 2018 гг. Но у него удивительная способность забывать то, что он говорил год назад. Разве это не признаки аутизма?

Мое предложение по преодолению нынешней экономической стагнации в стране: провести медицинское освидетельствование чиновников финансово-экономического блока. А президенту Путину принять соответствующие кадровые решения с учетом указанного медицинского освидетельствования.

Об экономическом «рывке» и таинственном контингенте «лиц, не участвующих в рабочей силе»

Малопонятный простым гражданам язык майского указа Президента Российской Федерации, власти преобразовали в ряд звучных слоганов. Один из них – «стране нужен рывок». Речь идет об экономическом и технологическом «рывке». Под экономическим «рывком» понимается ускорение темпов экономического развития страны, выведение России к 2024 году на пятое место в мире по показателю валового внутреннего продукта (ВВП). Сейчас она в рейтинге стран занимает шестое место между Германией (пятое место) и Индонезией (седьмое).

Всякий мало-мальски грамотный экономист (даже если он обучался по современным учебникам, пронизанным идеологией экономического либерализма) знает, что для ускорения экономического развития страны необходимо более полное и эффективное использование основных факторов производства. Любой учебник выделяет три основных фактора производства: 1) рабочая сила; 2) капитал (инвестиции в основной капитал); 3) природные ресурсы.

В настоящее время в экономической политике российской власти упор делается лишь на последний из названных факторов – природные ресурсы. Но даже те скромные результаты, которые достигаются с помощью эксплуатации природных ресурсов, утекают в денежной форме из страны и оседают в офшорах (считай – на Западе).

А вот с задействованием первых двух факторов производства – рабочей силы и капитала – в России полный швах. Мягко выражаясь, имеет место существенное их недоиспользование. В экономической истории прошлого столетия в разных странах время от времени происходили «рывки». Детальное изучение всех этих «рывков», или «экономических чудес» (в Японии, Германии, Южной Корее и др.) показывает, что в их основе лежала так называемая «экономическая мобилизация», т. е. максимальное использование всех трех факторов производства. И рабочая сила всегда была на первом месте. Но нам не надо даже погружаться в изучение зарубежного опыта.

Достаточно вспомнить собственную историю – советскую индустриализацию, которая началась девяносто лет тому назад (в 1929 году) и обеспечила превращение Советского Союза в могучую промышленную державу. Без индустриализации и экономической мобилизации мы не сумели бы сломать хребет фашистской Германии. Может быть, и нас не было бы на белом свете без той индустриализации и экономической мобилизации. И.В. Сталин часто выступал по вопросам индустриализации, также используя образные слова «рывок», «прыжок», «ускорение» и т. д. Вот, например, его выступление на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 г.: «…теперь, когда мы свергли капитализм, а власть у нас, у народа, – у нас есть отечество и мы будем отстаивать его независимость. Хотите ли, чтобы наше социалистическое отечество было побито и чтобы оно утеряло свою независимость? Но если этого не хотите, вы должны в кратчайший срок ликвидировать его отсталость и развить настоящие большевистские темпы в деле строительства его социалистического хозяйства. Других путей нет. […] Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

Но за этими и другими подобными словами Сталина стояли реальные дела. Суть которых – максимальная мобилизация всех трех факторов производства. Если говорить о рабочей силе, то здесь имела место как количественная, так и качественная мобилизация. В 1920-е годы, когда в стране проводилась новая экономическая политика (НЭП), безработица достигла значительных масштабов. Открывались биржи труда, которые на основе поступающих заявок граждан вели статистику безработицы. Так, на середину 1924 года число официально зарегистрированных безработных составило 1344 тыс. человек, в том числе 355 тыс. промышленных рабочих, 418 тыс. лиц прочих профессий, остальные проходили по графе «чернорабочие» (лица без профессий). Очевидно, что реальные масштабы безработицы были значительно больше, т. к. не все безработные регистрировались на бирже. Начиная с 1927 года, началось снижение официальных показателей безработицы, биржи труда постепенно стали закрываться. 13 марта 1930 года в СССР закрылась последняя биржа труда – Московская. После этого Советский Союз объявил себя первой в мире страной, окончательно покончившей с безработицей. Далее возникла обратная ситуация: в стране возник дефицит рабочей силы, особенно в секторе промышленного строительства и промышленного производства.

Наши злопыхатели пытаются доказывать, что, мол, индустриализацию проводили с помощью ГУЛАГа. Да, заключенные использовались, но число их на стройках индустриализации в сомнительного качества публикациях преувеличивается иногда на порядок[35]35
  Для серьезных оценок рекомендую использовать следующий фундаментальный источник: «История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х – первая половина 1950-х годов». Собрание документов в 7-ми томах / Т. 3. Экономика Гулага / Отв. ред. О.В. Хлевнюк. – М.: РОССПЭН, 2004.


[Закрыть].

В аналитических материалах, включенных в этот многотомник, имеются оценки роли заключенных ГУЛАГа в советской экономике в период с конца 1920-х годов до середины 1950-х гг. К сожалению, по первой пятилетке обобщенных оценок найти не удалось. Имеется оценка на 1935 год: в указанном году объем строительных работ, выполненных заключенными лагерей системы НКВД, составил 6,2 % общего объема капитального строительства.

Одним из главных средств ослабления дефицита рабочей силы на стройках пятилеток и на промышленных предприятиях в городах стала коллективизация сельского хозяйства, которая повысила производительность труда в аграрном секторе экономики и способствовала перетоку избыточной рабочей силы в города. Первая пятилетка была связана со стремительной урбанизацией. Городская рабочая сила увеличилась на 12,5 миллионов человек, из которых 8,5 миллионов были мигрантами из сельской местности.

Количественная мобилизация рабочей силы дополнялась качественной. Т. е. принимались меры по повышению производительности труда. В том числе с использованием моральных стимулов (социалистическое соревнование, движение стахановцев, рационализаторов производства и др.).

Ну а теперь вернемся на нашу грешную землю, т. е. в сегодняшний день Российской Федерации. Не просто проблемой, а трагедией сегодняшней России является то, что люди не могут реализовать себя в хозяйственной жизни. С точки зрения макроэкономики, это проблема. А с точки зрения отдельно взятых людей – трагедия. А таких людей не сотни или тысячи, а миллионы. Обратимся к статистике.

Согласно данным Росстата, число лиц, которые по российскому законодательству и методологии Росстата относятся к контингенту «рабочая сила» в последние годы равнялось (млн. чел.): 2014 г. – 68,9; 2015 г. – 69,1; 2016 г. – 69,5; 2017 г. – 69,1; 2018 г. – 68,9. Это та часть населения, которая имеет официальное место работы, а также лица, зарегистрированные на бирже труда. Вот данные по официальным (зарегистрированным) безработным (млн. чел.): 2014 г. – 5,2; 2015 г. – 5,6; 2016 г. – 5,5; 2017 г. – 5,2; 2018 г. – 4,8.

Росстат уже несколько лет проводит выборочные исследования среди населения и ввел в оборот новое понятие «лица, не участвующие в рабочей силе». Нет, речь не идет о лицах пенсионного возраста, детях, подростках и инвалидах. Таких у нас в 2018 году, по данным Росстата, было около 45 млн. человек. Речь идет о лицах, которые с физической точки зрения вполне способны трудиться и находятся в возрастном диапазоне трудоспособных. Но по тем или иным причинам в трудовой деятельности не участвуют. Статистика таких «не участвующих лиц» почему-то редко попадает в СМИ. Приведу данные за последние годы (млн. чел.): 2014 г. – 31,1; 2015 г. – 30,9; 2016 г. – 30,5; 2017 г. – 30,9; 2018 г. – 31,1.

Цифры ошеломляющие. Это примерно равняется совокупной численности населения трех европейских стран – Швеции, Греции и Португалии.

Что нам говорит Росстат об этом загадочном социуме, называемом «лица, не участвующие в рабочей силе»? Один из его компонентов – учащаяся молодежь, тут особых вопросов нет. По моим прикидкам, на эту часть (население в возрасте от 15 до 24 лет) приходится максимум 20 %. Значительная часть приходится на тех, кто занимается домохозяйством (надо понимать, что это домохозяйки, особенно многодетные мамы). Это еще примерно 30 % (точных данных по этой категории Росстат не дает). Но остальные примерно 50 % – весьма таинственная часть нашего общества. В абсолютном выражении это не менее 15 млн. человек. Вероятно, это те самые самозанятые, которых наша налоговая служба пытается вытянуть из «тени», зарегистрировать и обложить данью. Тут и откровенно «серый» (а, может быть, даже «черный») бизнес. Тут и вполне трудоспособные граждане, которые превратились в рантье. Нагрев руки на не очень законных и даже совсем незаконных операциях «лихих 90-х», они назначили себе «заслуженный отдых».

Интересны следующие цифры Росстата. Оказывается, из более чем 30-миллионного контингента «лиц, не участвующих в рабочей силе» лишь примерно 20 % выразили (и продолжают выражать) желание участвовать в официальном трудовом процессе. Остальные 80 % такого желания не выразили. Надо полагать, что среди выражающих желание трудиться преобладает учащаяся молодежь, а воздерживающиеся от такого участия – устойчивая «тень».

Все приведенные выше цифры свидетельствуют о том, что у нас гигантское недоиспользование трудового потенциала страны. И что для анонсированного российскими властями «рывка» есть все возможности.

С учетом сказанного выше вызывают удивление заявления некоторых наших руководителей и чиновников. Так, нынешний председатель Счетной палаты РФ Алексей Кудрин уже несколько раз озвучивал тезис, что страна испытывает дефицит рабочей силы. Такое ощущение, что Алексей Леонидович не знаком с данными Росстата о ситуации на рынке труда Российской Федерации и что он вообще живет не в России. У нас нет никакого дефицита. У нас, наоборот, громадное недоиспользование трудовых ресурсов. Причем, ресурсов самого разного качества. Как неквалифицированной, так и очень квалифицированной рабочей силы. Между прочим, по данным Росстата, среди гигантского контингента «лиц, не участвующие в рабочей силе», примерно 40 % имеют высшее или специальное профессиональное образование. А это в абсолютном выражении более 12 млн. человек. Получается, что наши ВУЗы и прочие учебные заведения продолжают штамповать миллионы специалистов, которые потом уезжают за границу или растворяются в этом таинственном социуме.

Казалось бы, премьер-министр Дмитрий Медведев должен был бы объяснить Алексею Леонидовичу, что тот неправ. Но, кажется, Дмитрий Анатольевич решил переплюнуть Кудрина. Здесь я имею в виду резонансное заявление Медведева о возможном переходе на четырехдневную рабочую неделю в нашей стране. Президент России Владимир Путин в своем майском указе требует экономического рывка, назначает правительство ответственным за решение этой задачи. Казалось бы, правительство должно было начать борьбу с официальной безработицей, а также принять меры по вовлечению гигантской армии труда под названием «лица, не участвующие в рабочей силе» в решение задач майского указа. А вместо этого мы видим более чем странные инициативы премьера совершенно противоположного свойства.

Эта инициатива не мобилизации, а демобилизации трудового потенциала страны.

Полная какофония на верхних этажах власти. Разруха в головах наших чиновников грозит полной разрухой страны.