Текст книги "Два крепких орешка для Золушки"

6

С балкона открывался прекрасный вид на оформленные ранней весной с в еже – зеленые макушки деревьев. Посаженные метрах в пяти от дома, они нисколько не считались с мнением жильцов – вольготно распустили свои ветки в разные стороны. Вполне можно дотронуться до глянцевых листьев. Я насчитала тридцать листочков и решила, что вполне успокоилась. За тем обследовала низкую перегородку между балконами Ольги и… Да. Инна Александровна ее зовут. Ее балкон, кстати, открыт нараспашку. Подобный барьер для Андрюши – пустяки. Одна нога там, а вторая уже тут. Мама дорогая, вот так и зависнет… Нет, на всякий случай надо «подстелить соломки». Впрочем, сойдет и табуретка. Но куда его спрятать потом? Шкаф долговязому Чернову не подойдет – неизвестно, сколько в нем сидеть придется, еще задохнется или просто ноги протянет. Шкаф с ногами… Если затекут, а они затекут непременно. Выдержать визит четырех человек в столь незавидном с точки зрения удобств положении проблематично.

Звонок Чернова сработал, как будильник, прозвонивший в неурочное время.

– Вхожу в подъезд, – доложил он.

– Четвертый этаж, – с готовностью доложила я. – Тебя будут ждать. – И собралась вернуться в комнату.

Толкнув балконную дверь, я с ужасом отметила, что она почему-то закрыта. Прилепившись носом к стеклу, поняла, что в комнате никого нет. Сидят «частные лица» на кухне и ждут моего сигнала.

Я отчаянно затарабанила в стекло. Потом опомнилась и прозвонилась Наташке.

– Через пару секунд Чернов уже будет торчать под дверью!!!

Наташка ойкнула, крикнула: «Ваш выход!» – надо думать, Ольгиной соседке, и отключилась. А я, вновь прилипнув к стеклу, увидела, как в комнату залетела Ольга, оглядела ее безумным взглядом и сразу выпорхнула. Через минуту тот же маневр проделала Наташка. Только она застряла на середине комнаты, тыркая в кнопки мобильника. Я выбила пальцами на стекле барабанную дробь. Наташка, не отрывая мобильник от уха, а испуганных глаз от меня, не предпринимала никаких попыток к моему освобождению. И это в то время, когда вот-вот мне составит компанию Чернов, а в дверь позвонит второй вернувшийся участник поминальной трапезы.

Мелодия вызова немного меня отвлекла. Похоже, подруга слетела с катушек и серьезно ударилась головой, поскольку, не отрывая от меня круглых глаз, первым делом поинтересовалась, куда я опять провалилась.

– Открой балкон!

Препираться с подругой мне было некогда. Но у нее для этого времени хватало, впрочем, поводов тоже. Выяснилось, что моя расплющенная о стекло физиономия куда страшнее свиного гриппа. Мне она совершенно не идет. Кроме того, балкон, на котором я торчала, граничит с балконом другой квартиры, в которой Инна Александровна никогда не только не проживала, но куда предпочитала и не заглядывать. Что касается маленьких балкончиков на кухне, то они никогда не стыковались, с момента застройки существуют в полной изоляции друг от друга. И какая нелегкая, вообще, понесла меня к сдвоенным балконам, – вещь непостижимая.

– Где Чернов?! – в панике всколыхнулась я, влетев с балкона в комнату. Наташка наконец сообразила, что не экономно тратит деньги на телефонные переговоры.

– Как где? Все по плану – у Инны Александровны. Встретились, как седьмая вода на киселе. Андрюша не сразу признал в ней свою двоюродную тетушку, а она вообще обозвала его внучком.

Мне стало по-настоящему страшно. До мурашек, которые хаотично бегали по мне в разных направлениях.

– Так он же не сможет перебраться сюда через балкон!

– Надеюсь. Он сразу предупредил, что в цирке не работал. Хотя определенное трюкачество ему свойственно. Торчит на посту у дверного глазка Инны Александровны. Только бы ее от страха кондрашка не хватила. А балкон нам на фиг не нужен. Если мы впустим кого-нибудь постороннего, то просто не будем запирать дверь. Чернов спокойненько отследит гостя, тихонечко выйдет от Инессы, тихонечко зайдет к нам и усядется в ванной. Только он не понял, зачем все это нужно. Честно говоря, я тоже. Почему бы гостям не принести извинения по телефону?

Через полчаса напрасного ожидания я и сама перестала что-либо понимать. Наверное, ошибочно решила, что один из поминальщиков торчит на верхнем этаже. И не кто-нибудь, а Пал Григорич. По праву первенца. Верное решение. Остальные соучастники не могли этого знать, надеясь, что он уехал, а вот друг друга наверняка отслеживают. Маскируются во дворе под дерево.

Догадка осенила внезапно. Поводом послужил легкий толчок подруги, по-видимому исчерпавшей словесный запас, а посему перешедшей к действиям. На мой взгляд, можно было просто попросить меня сойти с Ольгиной курточки. Я же не виновата, что она подвернулась мне под ноги.

– Неужели трудно распознать истину? – язвительно заметила я, припав к двери ванной комнаты.

Наташка прищурилась:

– Трудно! Есть проверенное авторитетное мнение, что она в вине, а я к нему не прикладывалась, как некоторые.

– «Некоторые» тоже. Восьмое марта давно миновало.

– Надо же, как поздно взыграло! Почти два месяца прошло, а оно тебе только сегодня открыло глаза на истину.

– Врут, что она в вине. С бодуна чего только не померещится. Истина в трезвости. Тебе не приходил в голову вопрос, почему «гибель» Ольги собрала за столом очевидных противников? Каждый из них в свое время сработал вышибалой из Ольгиной квартиры для следующего квартиранта. Кроме ее братца. Тот стремился выжить саму сестрицу. Тоже по праву первенца. По крайней мере, все они должны испытывать взаимную неприязнь. Отсюда вытекает только один вывод: «несчастный случай» с Ольгуней объединил их только потому, что они к нему причастны. Но в разной степени. А посему каждому интересно, почему Ольга жива и в какой мере помнит события страшной пятницы. Вдруг на нее снизойдет озарение и она выдаст определенные опасные моменты и детали? А какой повод для возврата можно найти? Только непреодолимое желание оправдаться. Но я не предусмотрела одного обстоятельства: возвращенцев может не устроить наше присутствие. Вот они и выжидают, когда нас с тобой отсюда унесет.

– А может, нас «унесет» вместе с Ольгой.

– Ну да. Включая кота и собаку. Если она ехала за котом, зачем ей таскать сюда больного щенка?

– Что ты ко мне с ним пристала? Спроси у самой Ольги.

Я нетерпеливо отмахнулась и скинула Чернову эсэмэску: «Мы с Натальей делаем вид, что уехали, не покидай поста, сообщи результат».

Помнится, в тот момент я радовалась, что Андрей не огрызнулся ответной эсэмэской или звонком. А следовало насторожиться. В голову не могло прийти, что у вымотавшегося за дорогу детектива просто-напросто разрядился мобильник. Техника принципиальнее человека, с ней не договоришься. Заметил он это со своего наблюдательного поста только тогда, когда мы с Наташкой намеренно громко распрощались с Ольгой. Разумеется, при открытой двери, а следовательно, на весь подъезд. На всякий случай, она сунула мне в сумку запасные ключи от квартиры, отсоединив их от общей связки. Входя в кабину лифта, мы машинально отметили, как громко щелкнул замок в Ольгиной квартире – наша девушка трусила, закрылась на два оборота. Очень хорошо! Как только Олька забряцает замком, открывая незваному гостю дверь, Чернов услышит и прокрадется в квартиру следом за ним.

Пока мы с Наташкой нарезали на машине круги вокруг да около Ольги но го дома, Чернов, чертыхаясь, рылся в куче старых зарядных устройств, накопленных детьми и внуками Инны Александровны в ходе непрерывного процесса смены мобильников на более навороченные модели. Она притащила всю кучу прямо в коридор, но Андрюша все-таки был вынужден оторвать свой наметанный глаз от глазка. Ни одно зарядное детективу не подошло, ибо родные женщины предпочитали другую модель мобильных телефонов, нежели у него. Затем основательно перепуганная Инна Александровна безуспешно пыталась прозвониться Ольгуне по городскому аппарату. В диспетчерской службе ДЭЗа, куда она с завидным постоянством попадала, Ольги не было.

Вся эта суета крайне отрицательно сказалась на результатах наблюдения. Доведенная почти до белого каления отсутствием мобильной связи с детективом, я решила: он отключился намеренно. Заведясь сама, завела Наташку. Тем более что поводов и без того хватало.

На очередном круге мы попали в пробку. Ну надо же было двум остолопам именно в это время организовать автомобильную аварию! Причем прямо перед нами. Пока они сокрушались по поводу полученных повреждений, сводили счеты и в крепких выражениях выясняли, кто из них «остолопее», Наташка отчаянно пыталась выбраться из сложившейся ситуации. Буквально по сантиметру. И если бы не машина «скорой помощи», подруге это не скоро бы удалось. Спецтранспорт медленно, но верно расчистил себе дорогу. Наталья ухитрилась стать машиной сопровождения. Со «скорой» мы и доехали до Ольгиного подъезда. Навстречу нам, сломя голову, вылетела Инна Александровна. Собственно, она нас и притормозила – как телом, так и своей здоровенной сумкой.

– О-с-споди! – возмутилась Наташка, шарахаясь из стороны в сторону в полной с ней синхронностью. В ожидании конца этой немыслимой пляски я застыла на месте, завидуя медикам, успевшим опередить нас на пару минут.

– Что случилось? – попробовала я сдержать дам. И мне это удалось – обе привалились к стене. Но Инна Александровна шустро от нее отлепилась и скороговоркой залопотала:

– Ни чего не знаю. Я приехала и уехала. Меня на даче ждут. Ничего не видела, ничего не слышала, участия ни в чем не принимала.

– А где ваш… наш гость?

Схватившись за сумку женщины, Наташка предотвратила ее порыв выскочить наружу. Меня как препятствие Инна Александровна в расчет не принимала.

– Да что же это такое! Не было у меня никаких гостей! – отрезала соседка. – Я приехала и уехала. Вас знать не знаю и ни на какие поминки больше не пойду. Лучше уж со своим табором на даче маяться.

Инна Александровна решительно рванула сумку к себе. Наташка, пораженная словами женщины, как раз ее отпустила: плохо сказывалась отрепетированная синхронность действий. Я удачно освободила проход и даже успела пожелать Инне Александровне счастливого пути. Ждать, когда она окончательно притормозит, не было времени. Мы стремглав полетели к лифту, при этом Наташка бубнила:

«А пусть она почувствует себя космонавтом, попрыгушка несчастная. Не сидится ей ни дома, ни на даче, значит, рыло в пуху. Скажи, Ир?»

– Не может быть, чтобы Чернов не предотвратил нападение на Ольгу, – торопливо шептала я, как заклинание, удивляясь тому, что лифт не слушается сигнала. Жму на кнопку со всей силы, а он даже двери не закрыл.

– Нам на шестой, – с силой отрывая мой палец от кнопки, простонала подруга. – На первом мы и так стоим.

– Одну минуту! – подбежавший мужчина придержал двери кабины. Следом за ним вломились еще двое, вызвав у нас легкую панику: не хотелось размазываться по стенке. Не важно, от тесноты или избытка жизненной энергии «залетчиков». – В тесноте, да не в обиде, – оптимистично поведал инициатор тесноты. – Нам шестой, а вам?

– А нам? – чувствуя, что молчание неприятно затягивается, переспросила меня Наташка.

– Тогда и нам шестой, – гордо вздернув подбородок, заявила я, отдавая себе отчет в том, что попутчики, скорей всего, не простые бандиты, а оперативники…

Мне никогда не приходилось столь долго ехать на лифте. Сама себе виделась редким явлением природы, достойным пристального внимания и изучения. Казалось, даже макушка алеет от подозрительных взглядов оперов. Впрочем, подозрительная их характеристика была мной создана искусственно. Я напряженно ждала прямого вопроса – в какую квартиру мы направляемся. А когда какой-то вопрос прозвучал, с вызовом заявила: «В двадцать вторую!» И отметила замешательство в оперативных рядах. Не мудрено. Вопрос-то был не ко мне и касался времени окончания очередного отпуска какого-то Ксенина. Просто дала сбой моя повышенная боеготовность, в смысл вопроса я не вникла. На счастье, лифт на черепаховой основе остановился, оперативники вышли первыми и уже заинтересованно ждали продолжения.

– Кина не будет! – заботливо помогая мне покинуть кабину, на всякий случай сообщила им Наташка.

Я всей душой была ей благодарна, ибо буквально ног под собой не чуяла. Пытаясь подавить смущение, хорошо приправленное смятением, делала вид, что ищу в сумочке крайне необходимую мне в данный момент вещь. Ребята с готовностью расступились, пропуская нас к Ольгиной квартире.

– Не ищи ключ, я его в последний момент вынула и вернула Оленьке, – мило прочирикала подруга, отнимая у меня сумочку. – Боялась, потеряешь. А ты всегда все теряешь. Особенно память. Хлеба-то мы так и не купили. Звоним в дверь.

– Звоним, – эхом отозвалась я, но не тронулась с места. Боялась заходить в квартиру.

– Господа, а вы тоже в двадцать вторую? – миролюбиво помахивая сумкой, поинтересовалась подруга у всех разом.

Ответил только один – действием. Прежде чем нажать кнопку звонка, попробовал открыть дверь.

Она и не думала сопротивляться. Мужчина отступил назад и сделал приглашающий жест рукой.

– Прошу вас, – пояснила я Наташке его значение.

– Понятно.

Скрытый смысл жеста остался без перевода: «Только после вас!» Ребята слов на ветер не бросают. А нету у них этих самых слов. На «нет» и суда нет. Да и какой на них суд, в одной связке работают.

До меня наконец дошло, что пора выпутываться из щекотливой ситуации. В конце концов наше дело – правое.

– Оля-а-а! – отчаянно проорала я в открытую дверь. – Тут к тебе какие-то бандиты. Если ты их не ждала, вызови милицию, пока мы их хоть как-то сдерживаем.

– О как! – воскликнул один из оперов, карауливший выход на лестницу. Продолжить он не успел. Послышалось шлепание босых ног, и в коридоре со щенком в руках показалась зареванная Ольга.

– Проходите. И извините, у меня раненая собака, – вытирая слезы, сказала она.

Я не верила своим глазам. На первый взгляд никаких телесных повреждений на Ольгуне видно не было.

– То есть ты имеешь в виду «проходите все» или…

– Все. Ребята из милиции.

– Да? – деланно удивилась Наташка. – Ир, так наша милиция нас с тобой просто берегла в лифте. Моральный ущерб за испуг нам не возместят. Ольга, а что ты ревешь? От радости? Но мы вернулись без хлеба.

– Вы бы все-таки вошли в квартиру, – услышала я за спиной дельный совет. И поняла, что организовала очередь. Толкать или отпихивать в сторону меня никто не решался. Можно и уронить. А в голове уже роились новые вопросы. Главный из них: кого на сей раз вольно или невольно пришибла Ольгуня. Явно не кота. Может, первого визитера? Либо… Мама дорогая!!!

Моей прыти мог бы позавидовать страус. Я ринулась в комнату, увидела на диване забинтованную голову Чернова с положенным к ней приложением. Кажется, без существенных повреждений. Только футболка была в крови и валялась на стуле сама по себе. И… боже мой! Он мне улыбался. Ну я сразу и заблажила от радости:

– Андрюша!!! Андрюшенька!

Сзади подвывала Наташка.

– Он им воблу вез, – вынырнув из-за Наташки, зарыдала Ольга и попыталась утереться щенком, которого держала на руках.

– Да! – крякнул один из оперов. – Так кто тут из вас бывшая покойница?

7

Врач из «скорой» безуспешно пытался оказать на нас давление, чтобы мы, соответственно, перенесли всю его тяжесть на Чернова. Детектив отказался от госпитализации, и его настоящее и будущее специалист рисовал в самых мрачных тонах. Андрей слабым голосом уверял, что по уху ему попало правильно – впредь не будет развешивать уши. А голова вообще его самое крепкое место. То, что она у него работает, причем в заданном направлении, он сразу и продемонстрировал, заранее определив нам рамки объяснений с оперативниками, нисколько не стесняясь их присутствия. Возвращался с юга, позвонил Ир и – не, чтобы вручить передачу, договорились о встрече на квартире у Ольги. Прикатил, за здорово живешь получил по уху с заездом на голову. Основной удар пришелся на плечо, а оно, к счастью, тут же и онемело. То бишь не очень беспокоило. Сейчас отлежится и поедет дальше. Как раз успеет зарядиться мобильник. Выслушав пояснения детектива, мы приняли их как руководство к своим показаниям.

Врач сухо попрощался, категорически отказавшись от «смягчающих обстоятельств» в виде солидной купюры. В дверях обернулся, напомнив Наташке о необходимости сделать Чернову рентген головы и плеча, а также показаться хирургу. Швы на рану он наложил, но перевязка – процесс обязательный.

Ольгу увели на кухню двое ребят, где она, не выпуская из рук Найда, старательно вела пересказ событий последних дней, начиная с пятницы. Оставалось только надеяться, что она не вильнет в сторону от запланированного нами варианта.

Мы с Наташкой развлекали третьего оперативника. Собственно говоря, ничего смешного в ситуации не было, но надо же нам было как-то его утешить. Ну что интересного мы могли ему рассказать? С пятницы – на дачах вместе с принявшей предложение погостить Ольгой. Она ухитрилась заболеть и тем продлить срок гостевания. Пришлось смотаться к ней домой – проведать кота, а заодно и за вещами. Сегодня она попросила доставить ее по месту регистрации, попутно заехать на старую фазенду. Отвезли, поплакали вместе над сгоревшим домом. А тут по мобильной связи объявился семейный друг со своей настоящей воблой. Мужья не простят, если не привезем презент. Ну не катить же из-за воблы Андрею, уставшему с дороги, к нам загород? Мы – то отдыхаем, а ему завтра на работу. Договорились встретиться у Ольги. Отъехали за кое-какими покупками – за настоящую воблу следовало накормить Андрея до отвала. Так сказать, отблагодарить. Вернулись, а его уже кто-то за нас «отблагодарил». Другим способом. И это ужасно!

Оперативник мягко старался убедить Чернова, что удар ему нанесла Ольга. И не надо ее выгораживать. Уж очень ему хотелось раскрыть дело по горячим следам. Все объяснимо и для Ольги не очень страшно: не будучи с ним знакома, приняла за грабителя, тем более что он вошел без звонка. Как выяснилось, дверь была открыта.

На этом месте Наташка, всплеснув руками, весьма правдоподобно возмутилась:

– Ирка! Ну не зря же я обвиняла тебя в беспамятстве! Растяпа, блин! Искала неполученный ключ от двери, которую, уходя, из-за этого и забыла закрыть!

– Это, моя дорогая, не моих, а твоих рук дело, – проворчала я, брякая в сумке найденными ключами и делая вид, что это не они. – Мне пришлось первой выскочить на площадку. По твоему же призыву – лифт вызывать. Можно подумать, такси!

Оперативник пресек наши распри коротким: «потом разберетесь». А Чернов скучным голосом поведал, что Ольга ему не мать, не жена и не спонсор, чтобы ее выгораживать. Когда он вошел в слегка приоткрытую дверь, было хорошо слышно, как она воркует со своими домочадцами в глубине квартиры. В основном уговаривала собаку не надрывать глотку лаем. Какому-то Дарику надоест дразнить его со шкафа, он и спрыгнет. А скользящий удар по уху и голове с окончательной остановкой на правом плече он получил сзади. Поздно почувствовал неладное, расслабился на отдыхе. Инстинктивно заподозрил за спиной враждебное присутствие, хотел обернуться, но не успел. Зато успел немного уклониться. Шарахнувшись здоровым плечом о стену, невольно сполз вниз. Кто-то, скорее всего, грабитель, проник в квартиру за короткое время с момента нашего убытия и до его появления. По сути, Чернов преступника спугнул в самый неподходящий момент. Или подходящий? Это смотря с какой стороны смотреть. Но откуда ни смотри, налицо болезненный факт «благодарности», зафиксированный врачом «скорой». Преследовать негодяя не имело смысла – он бесшумно исчез из квартиры и, скорее всего, уже покинул подъезд, заодно сменив имидж.

Дальнейшее мы узнали не только от Чернова, но и от Ольги после ухода оперативников. Первым со своими соболезнованиями к пытавшемуся встать на ноги Чернову прискакал щенок. Повизгивая и подтявкивая, принялся облизывать ему физиономию и руки. С отрывом в пару секунд и с котом на голове прибежала морщившаяся от боли Ольга. Андрей сразу понял, что Дарику уже надоело сидеть на шкафу. В самый неподходящий момент! Отдирать его от себя «с мясом» у Ольги не было желания, а для безболезненного варианта – времени. Правда, кот оказался расторопным. С диким «Ва-а-а-у!», сопровождаемым Ольгиным «Ай-й-й!!!», одним прыжком преодолел двухметровое расстояние до кухни, долбанулся головушкой в витражное стекло, сразу догадался, что дверь закрыта, и метнулся в комнату, где опрокинул горшок с искусственной пальмой – память покойной Олиной мамы. На короткое время Дарик успокоился на соседском балконе, смежном с тем, на котором я не так давно до описываемых событий торчала: Ольга проветривала квартиру и оставила свой балкон открытым. Правда, котяра быстро вернулся.

– Готовый телохранитель вымахал! – восхитилась Наташка, кивнув головой на лохматого невозвращенца и скармливая пострадавшему Чернову остатки с поминального стола. Благо, он об этом не знал. Я оперативно закрыла балконную дверь.

Ласково почесывая за ухом Дарика, которого удалось выманить с соседского балкона – позарился на кусок ветчины, Ольга возразила: на ее теле нет семи шкур. Особо и хранить нечего.

– Ну, положим, ты поскромничала, – окинул оценивающим взглядом Ольгу Чернов.

Наташка возмущенно фыркнула и помянула бедную Дарину – жену Чернова, несчастную уже схожестью своего имени с кличкой сумасшедшего Ольгиного кота. Хотя у них между собой ничего общего! Чернов легко согласился и отвесил Ольге легкий поклон.

– Кстати, весьма признателен за то, что ты не натравила этого мелкого беса на меня. Признаться, терпеть не могу кошек.

– Оставим эту больную для меня тему! – потребовала я. – Лучше объясни, почему соседка, ничего не видя, ничего не слыша, мгновенно слиняла на дачу.

– Да это я виновата. Ничего, завтра вернется, – убежденно заявила Ольга. – У нее с зятем и внуками разные взгляды на жизнь, а она, как известно, у каждого одна. Дочь, по ее мнению, вообще своих взглядов ни на что не имеет, потому как не любит думать.

– Ольга решила позвать соседку на помощь, – пояснил Андрюша. – Инесса странно отреагировала. Даже мне было слышно, как она отвергает очередное приглашение на поминки, поскольку не желает быть замешанной в дело их подготовки. Вы уже кого-то тут поминали?

Мы переглянулись. Пора было давать отчет. Подобревший после еды детектив намеревался очень внимательно нас выслушать. В порядке установленной им самим очередности. И одним ухом – второе было прибинтовано к голове. Довольно забавное зрелище, если не знать причину.

Я уложилась с докладом в пять минут. Еще минут десять Наташка окрашивала мой скупой пересказ событий эмоциями. Андрей потребовал сообщить ему номер телефона моего шефа – уж очень его интересовала личность детектива, побывавшего в Ольгиной квартире, но не обнаружившего там обнаруженного ранее Натальей тела. Других особых примет, кроме лысой макушки трупа, подруга так и не вспомнила. Когда очередь дошла до Ольги, выяснилось, что ей просто нечего дополнить, кроме уже известного нам с Натальей факта – она счастлива, что дача сгорела: теперь не надо заниматься окончательным оформлением участка. Полная и окончательная дачная амнистия.

Чернов молчал. Делал вид, что больше всего его интересует упаковка дешевого чая в пакетиках – заварка, от которой детектив отказался, удовольствовавшись простым кипятком. Ольга ощутимо занервничала и в третий раз предложила ему варенье из айвы. При этом обязательно добавляла: «Если его девочки не съели».

– Ирина Александровна, ты в своем уме?

Вопрос Андрюши прозвучал для меня настолько неожиданно, что я невольно оглянулась. Знамо дело, в своем. В чьем же еще? Но может, детективу привиделась еще какая-нибудь Ирина Александровна? Получить по уху и голове – мало не покажется. И не только всяких там Ирин.

– Она в своем уме! – уверенно ответила за меня Наташка. Наверняка решила, что оглядываюсь в расчете на ее помощь. А подруга меня никогда в обиду не давала.

– Будь здорова, «покойница»! – выдал Андрюша следом, подмигнув Ольге, и окончательно нас озадачил. – Смерть за тобой по пятам ходит, а тебе – по барабану.

– То есть как это «по пятам»?

Ольга расстегнула и снова застегнула пуговицу на кофте, пригладила волосы и оперлась на спинку стула:

– Как это, то есть?..

– Ир, а тебе не пришло в умную голову, что кто-то из сегодняшних гостей, организовавших маленький сабантуйчик по случаю кончины Ольги Сергеевны, вернется не затем, чтобы выяснить степень ее осведомленности о событиях пятницы, а затем, чтобы ее убить?

– За что?! – дуэтом проблеяли Наталья с Ольгой. А я растерялась. О таком мне даже и не думалось.

– Зачем убивать человека с лишними знаниями, если у него полная амнезия?

– Затем, что память – штука своенравная. Некоторые даже вспоминают историческое прошлое своих далеких предков. Короче, память может и вернуться. Иногда бывает достаточно какой-нибудь мелкой детали, нюанса или ассоциации – знакомого запаха, например.

– Запаха, запаха… – неожиданно забормотала Ольга, сжав виски ладонями и раскачиваясь с закрытыми глазами из стороны в сторону. Мы с Наташкой, удивленные такой мгновенной реакцией на слова детектива, вытянули шеи по направлению к ней не меньше чем на полметра. Так и застыли, боясь пошевелиться, ждали пробуждения воспоминаний.

Возможно, желанного эффекта и удалось бы достичь, если бы Наташка на пару секунд не отвлеклась на Чернова. А следом за ней и я. Совершенно непростительные действия. Невозможно соблюдать серьезность при виде сидящего на диване человека с одним торчащим на воле ухом, рыжим веером волос на макушке и сурово напряженным выражением лица. Не помогла даже белая повязка вокруг головы. Прыснули мы одновременно и одновременно деланно закашлялись, пытаясь уйти от ответственности за срыв сеанса воспоминаний. Ольга моментально открыла глаза и обессилено покачала головой. Мне показалось, что даже ухо у детектива повисло.

– Та-а-ак! – многозначительно протянул Чернов.

– Вот так! – вздохнула Наташка, разводя руки в стороны и беспокойно поглядывая на Андрея. – Вот такие мы заразы. Не поверите, что представило больное воображение… – И запнулась. Ни в коем случае не следовало затрагивать личность детектива. Я ринулась на помощь:

– Ольгуня ударилась в воспоминания на запах… При слове «запах». А мы…

– А мы реально представили, как она ползает на карачках и обнюхивает все и всех, – радостно дополнила Наташка. – Правда, смешно? И вообще, все замечательно. Найдем подходящего специалиста, один сеанс гипноза и…

– Собирайся, Ольга Сергеевна, – скомандовал Чернов, изучая ее пристальным взглядом прищуренных глаз. Даже я поежилась. – Временно поживешь на даче у моих знакомых. Они возражать не будут, поскольку отдыхают в нашем дворце на юге. Вместе с моей женой. Кота и собаку можешь взять с собой. Единственное условие – не выпускать кота из своих рук. Это я к тому, что если он попадется мне под руки…

– Андрей, ты не прав!

В Наташкином голосе послушался скрежет металла.

– Ольга моя подруга с детских лет и должна поехать к нам…

– Только, в отличие от тебя, она сейчас вышла из детского возраста, а ты в не го впала. Вместе со своей подругой зрелого возраста, – огрызнулся Чернов.

– Ир… – растерянно обернулась ко мне Наташка. – Он нас обидел или как? Старухами обозвал!

– Старость не радость, зато говорят, что старикам везде у нас почет, – четко отрапортовала я, заискивающе улыбаясь детективу. – Он хочет как лучше. Беспокоится. Вдруг нас с тобой вычислят и ликвидируют вместе с Ольгой и ее провалом в памяти. Может, и у нас она провалилась. Оль, возьми с собой самое ценное. Тот, кто удачно треснул Андрюшу… Я имею в виду «удачно» в том плане, что не по макушке, – быстро поправилась я, заметив, как скривился Чернов. – Словом, у этого типа или «типши» есть ключи от квартиры.

– Но ведь замок же сменили… – Ольга недоуменно хлопала ресницами. – Мы сами брали новые ключи из почтового ящика, куда их по твоей просьбе бросила Елизавета…

– …предварительно сделав себе дубликат, – с готовностью подчеркнула я, радуясь, что увела разговор в другом направлении. Есть надежда, что Чернов оттает. – Иначе каким образом вся поминальная четверка проникла в квартиру? Впрочем, о том, что ключи находятся в почтовом ящике, мог знать кто угодно. Стоило только проследить за твоей племянницей после визита оперативников. В конце концов имеющий уши да слышит.

Я покосилась на Андрея, но никаких эмоций на его физиономии не отразилось. Наскальный портрет, да и только.

– Допустим, при нашем с ней телефонном разговоре в квартире находился еще кто-то. Еще кто-то… – задумчиво протянула я. Боюсь, что повторилась, и не единожды. Думала о другом. А когда надумала, решительно заявила, что племянница Елизавета – личность крайне противоречивая, а посему особо подозрительная.

– Основания? – «ожил» Андрюша.

– Почти никаких. Просто при телефонном общении мне виделся совершенно другой человек. За столом же сидела иная Елизавета.

Наташка издевательски хохотнула:

– Ну ты даешь! Я сотни раз слышала, что в натуре моя персона гораздо приятнее, чем по телефону. Просто в твоем случае – обратный эффект.

– Конкретно, в чем разница?

Чернов, казалось, не слышал Наталью.

– Разница? Телефонная Елизавета была напугана и искренне обеспокоена исчезновением тетушки. Сегодняшняя… Впрочем, сегодня она не проронила ни слова. То-то и оно. Даже радости не проявила, словно возвращение тетки с того света – рядовое событие. Девушка просто не могла оторваться от поминального бокала с вином. Почему? Прятала угрызения совести?

– Нет совести – нечего прятать! – отрезала Наташка. – Девица прожженная и очень хитрая.

– Собирайся, Ольга, – повторил детектив. – Вы, милые мои, тоже. И прошу запомнить: это дело вплотную затронуло меня. – Поведя больным плечом, он поморщился. – Заниматься им буду сам. Оно не такое сложное, поэтому прошу не мешать. За Ольгу не волнуйтесь. Она будет в полной безопасности.

– Ошибаешься, – вздохнула я, выказывая сожаление. – По дороге в твое полностью безопасное место тебя и отследят. Да если и потеряют след, не беда. Есть номер машины, будут данные на человека, которому она принадлежит. Все, включая профессию, место работы и состав семьи…

В этом месте я осеклась. Даринка и дети для Чернова – святое. То, для чего он живет. Ожидая эмоционального взрыва, я даже голову втянула в плечи. Наташка беспокойно затопталась на месте, шепча что-то про свою семью. Не сразу можно было понять, что она радуется за сына, работающего по контракту в Дании. Я искренне пожалела, что мои дети гораздо ближе. Димка… А что Димка? В конце концов муж должен был соображать, на ком женится.