Текст книги "Просто жить. Рассказы"

Милый сердцу говорок…

Жаркий летний день. На лавочке под раскидистой черёмухой сидят две соседки. Давайте прислушаемся к их разговору.

– Чей-но эко деется – то, Лексевна? Гли-ко, кака сушь стоит.

– И не говори, Олюшка! До обеда морока» ходили-ходили, да так и улетили куды-ко. Котору уж недилю никак дожжа-то нету.

– Бат, в Усть-Унне дожжело? У их на песке кортошка совсем-от сгорит.

– Давеча я тоже была на кортовном поле. Земля-те сухая, ровно пыль. Так и без кортошки останемся. Чё исть будем?

– Кака-то родится всё ровно. Жар колды-ко кончится. В августе тожно ей ишшо рости и рости.

– Кто-ко, видно, нагрешил в деревне, вот Боженька и наказыват нас.

– Да-а-а, гряды-те поливам, а на кортошку воды не натаскашша…

Беседа ведётся неспешно, речь льётся напевно, с неожиданными перепадами в высоте. Нет нужды растолковывать слова, в контексте они и так понятны. Слова «диалект» здесь не знают. Да и зачем оно им, жителям приуральской деревни? Пусть лингвисты этим занимаются – изучают кладезь самобытной речи, пока живы носители данного диалекта. Конечно, есть где-то солидные труды языковедов, но мне сейчас не хочется подводить под эту речь научную основу. Хочется просто наслаждаться милым уральским говорком, ждать какого-то нового необычного словечка, а, может, поделиться некоторыми своими соображениями.

Но вернёмся к нашим соседкам. Это женщины преклонного возраста. Их язык, если не в точности, то максимально приближен к настоящему диалекту местности. Молодые поколения изрядно «осовременили» здешнюю речь, но местечковый говор всё-таки ещё жив. Кое-кто, например, до сих пор хорошо знакомый всем предмет – полотенце – называет рукотёртом. Вот так, рукотёрт – и всё тут! Очень по-русски, очень точно и понятно.

Когда хотят выразить своё восхищение чем-то необычайно красивым, употребляют слово «баско». Синонимов прелестно, прекрасно, изумительно здесь не услышишь, хотя люди их, конечно же, знают. Но зачем употреблять столько слов, если есть одно короткое и ёмкое – баско. А все остальные, со своей изысканностью и манерностью, в местном диалекте – чужаки.

Наша внучка в детстве всегда ездила с нами в деревню, «на свободу», как она говорила. Тогда на лето сюда съезжалось немало представителей самого младшего поколения. Они с утра до вечера носились весёлой стайкой, оживляя деревню своими звонкими голосами. И было в их ребячьей среде очень популярным необычное слово «разэ'товалось», которое девочка Настя переняла у бабушки. Смотрю сейчас на запись этого слова, и кажется она какой-то несуразной, что ли. От непривычности, наверно. А тогда на слух оно воспринималось нормально, потому что произносилось свободно и легко, как и остальные слова. Впервые услышав его от внучки, спросила:

– Рената, а ты знаешь, что обозначает это слово?

– Ну-у, мне оно понятно, а как тебе объяснить? Ну вот, слушай, бабушка: раз-это-валось. Раз – и это произошло!

– А это – хорошее или плохое?

– Когда как, по-всякому бывает. Оно много чего обозначает.

Вот так по-детски, не очень умело, но, в общем-то, верно, объяснил ребёнок суть этого, можно сказать, явления. Я стала прислушиваться к выражениям с этим словом. Оно действительно оказалось очень даже универсальным. Разэтовались шнурки – развязались, разэтовалась бабушка – рассердилась, разэтовалась вода в реке – поднялась после дождей, разэтовалась голова – понятно, что разболелась. У кого-то от перемены погоды, у кого-то с похмелья, но у всех она именно разэтовалась. Словосочетаний было множество. У нас даже возникло такое своеобразное состязание: кто больше назовёт выражений с этим словом. И мы так разэтовались, что долго не могли остановиться.

Есть слово ещё заковыристее, но, может быть, менее популярное, чем предыдущее. Растово'нокаться. Ну, как вам оно? «Слабо» объяснить его образование? По аналогии с вышеупомянутым словом его тоже можно разделить на части: рас-тово-но-каться. Очевидно, что основную смысловую нагрузку несёт выделенная часть, обозначающая, скорее всего «того». Просто записали его так, как произносим. А вот что «делает» в слове маленькое «но»? Проще было бы говорить растовокаться. Ан нет, вставили это «но», которое, судя по месту расположения, выполняет роль суффикса.

Просила старожилов рассказать об этом слове, но никто не смог ничего объяснить. Дескать, издавна пользуемся им, а вот как оно образовалось – неизвестно. Просто передаётся из поколения в поколение. Видимо, корни этого слова уходят в далёкий древнеславянский язык. Значений у него не так много, как и у предыдущего слова. Это, в основном, слова синонимичных рядов: растовонокаться – раздеться, раскрыться, разуться; растовонокать – разбросать, раскидать, разложить, разрубить, разрезать, расколоть, раздвинуть, распороть, разорвать (в значении разъединить, разделить на части). Не буду приводить другие ряды синонимов. Скажу ещё только о том, что оба эти слова употребляются и с другими приставками. Например, переэтовал работу – переделал, долго протовонокался – провозился, значит.

Экскурс в местный диалект можно продолжать и дальше. Найдётся ещё не один яркий пример из поистине народного языка. Но, как известно, у всякой медали есть обратная сторона. В нашем случае она будто стирается временем. Старожилы потихоньку уходят в мир иной, и вместе с ними уходит то, чем столетиями жил здешний народ. И так по всей России. Она велика, и в её глубинках хранится много самобытного, исконно русского. Это целый пласт низовой культуры. Не низкой, а именно низовой, т.е. народной культуры, я бы сказала – культуры от земли. Это наше богатство, наше достояние, которое надо изучать и беречь. Но никто из сельчан не помнит, чтобы кто-нибудь приезжал в этот край записывать здешний фольклор или изучать «перлы» местного диалекта. Жаль, если по прошествии времени всё канет в лету. Так пусть хотя бы в наших письменных воспоминаниях это богатство останется. Для меня оно дорого, потому что за каждым словечком стоят лица людей, которых понимала, любила, уважала, жалела…

Я несколько десятилетий слышу эту удивительную речь. Кажется, все тропинки, все лавочки и даже жёрдочки в изгороди пропитаны ею. И река так говорит, и деревья, и ветер так поёт. Живи подольше, милый сердцу говорок!

2013 г.

Весна на Унье

 
Ледоход на реке! Ледоход!
Долго ждали мы этой поры.
Собрался деревенский народ,
Наблюдает за речкой с горы.
 

Восторг, выраженный в первой строке стихотворения, не наигранный, не поддельный, а живой и естественный, как сама природа. Ледоход – наиболее значимое из всех весенних явлений. Он резко меняет и определяет дальнейшее течение жизни всех, кто связан с рекой. Вместе с ней, ожившей и предъявившей свои права, начинается пора обновления и в природе, и в душе человеческой. Просыпаются чувства, потерянные в плену белой сонной тишины. Какое счастье – вновь приобрести их!

Но к этой радости – длинная дорога. Весенняя погода преподносит немало сюрпризов. Мы очень сдержанно относимся к внезапному потеплению, потому что за ним может последовать понижение температуры до весьма низких отметок. Всё начинает меняться с появлением полыней. Река начинает дышать.

Вот-вот должны появиться первые гости – разведчики. Обычно раньше всех появляются селезни, а ещё гоголи, которых мы называем «Николаями Васильевичами» (да простит нас великий классик, взявший такой птичий псевдоним!). Не обязательно видеть гоголей. Об их прилёте можно узнать по свисту, с которым упругие крылья разрезают воздух.

Несколько лет назад на ёлке, стоящей на самом берегу прямо возле деревни, мы повесили дуплянку. Она похожа чем-то на скворечник, а называется так, потому что сделана из куска старого дерева, выпиленного вместе с дуплом. Каждый год её облюбовывает какая-нибудь пара гоголей и выводит здесь потомство. Во время весенней охоты мы предупреждаем всех проезжающих: в этих уток не стрелять, они местные. Приходится это делать от того, что у самки срабатывает инстинкт. Заслышав звук мотора, она «на свою голову» вылетает из дуплянки, начинает отманивать нежданных гостей, защищая своё будущих гоголят, и становится лёгкой мишенью. Так и хочется сказать: сиди, глупенькая, не высовывайся, живее будешь!

А вот и первая трясогузка прилетела. Села на крышу дома и поёт, трясёт своим хвостиком. Ура! Если она появилась, то недели через две жди начала ледохода. Местные жители давно открыли эту примету. Сей народный прогноз, как правило, точен. С этого дня мы с радостью отмечаем каждый новый штрих, говорящий об изменениях в жизни реки.

Полынья ширится и удлиняется. И вот она уже «съела» кусок колеи, проложенной снегоходами, которую здесь называют «буранкой». Подобные сюрпризы появляются и в других местах. С этого времени начинается, по выражению местного люда, «распута». Теперь все поселения на Унье будут существовать автономно, ведь единственная транспортная артерия здесь – река. С «большой землёй» можно связаться только по таксофону, который, к счастью, иногда работает.

Интересно наблюдать первую подвижку льда. Это происходит прямо у деревни. Родник, впадающий в Унью, бьёт поперёк реки. Появляется трещина, которая начинает прямо на глазах отрезать льдину от основного ледяного покрова, пропуская вперёд нитевидную струйку воды. Мы заметили, что подвижка происходит тогда, когда ветер дует вниз по реке. Сверху – ветер, снизу – течение, в одном направлении. Льдина не выдерживает двойного давления, отрывается и съезжает, заполнив собой полынью и упершись в берег на излучине реки. Насколько она тут задержится – неизвестно. Всё зависит от того, как быстро в результате затора поднимется уровень воды. А сзади начинают наседать другие льдины, для которых освободилось местечко. Происходит прорыв, и начинается настоящий ледоход.

Унья – очень «поворотистая» река, оттого и ледоход на ней особенно интересен. Вид ожившей реки завораживает, оторвать взгляд от этого зрелища невозможно. Вначале мимо деревни проплывают, как мимо пристани, большие льдины, похожие на белые корабли. Казалось бы, что тут особенного! Ну, плывут себе льдины и плывут, но наблюдательный глаз заметит много интересного. По изгибу и длине льдины, по отрезку «буранки» на ней человек, хорошо знающий реку, может определить, с какого места она взяла свой старт. А вот кто-то мечется по льдине. Это самый настоящий заяц! Но дед Мазай тут не нужен. Как только льдина коснётся берега – косого как не бывало. Зато появляются другие «зайцы» – любители бесплатно прокатиться. Это утки – свиязи. Едут на льдине, отдыхают после дальнего перелёта. Здесь говорят – «плавшичают». Надоест одна «палуба» – срываются, летят вверх по реке, садятся на другую – и в путь. Затем – следующая льдина, и ещё, и ещё… вот такую забаву себе придумали! Позавидуешь их беспечности, которая в данном случае никак не является залогом опасности.

После больших, затем более мелких льдин сплошным потоком пойдёт ледяное крошево. Оно плывёт с самого верховья Уньи, где река ещё более извилистая, где пороги и бесконечные перекаты разбивают бывший ледяной панцирь вдребезги. Пройдёт это месиво – и конец большому ледоходу. Но ещё какое-то время будут выплывать льдинки из куреек, затонов, стариц. Да поднимающаяся вода будет слизывать с излучин реки куски ледяных торосов, которые остаются на берегах после прорыва больших заторов. А они порой достигают трёх-четырёх метров в высоту. Интересно наблюдать, как на солнце с их верха капает вода – совсем, как в пещерах. После дождя торосы сильно оседают, но ещё какое-то время напоминают о том, что река полгода спала подо льдом.

А половодье пошло в разгул. Сначала вода с жадностью глотает попутный хлам с берегов. Но аппетит растёт, и вот она уже подмывает высокие берега и уносит с собой большие деревья. Покачает их река на своих волнах да и бросит где-нибудь в прилуке33
  Прилук* – берег на излучине реки напротив галечной отмели.


[Закрыть]. И будут в этом колоднике летом собираться окуньки, плотвички и щучки. Есть ещё один признак большого половодья. Молодой ивняк, растущий по берегам, сначала таранят льдины, а затем течение напирает с такой мощью, что он клонится вниз по реке. Благодаря своей гибкости ивняк не ломается, но ещё долго не может выпрямиться.

Деревенские жители, томимые ожиданием, ещё во время ледохода готовили своих «железных коней» и лодки к первому путешествию. Заурчали моторы, и полетели «быстрокрылые ласточки» вниз и вверх по реке. Теперь с полным основанием и удовлетворением можно сказать: здравствуй, река!

А весна скоро завершит своё шествие и незаметно перейдёт в лето. Грань этого перехода уловить невозможно, поскольку в природе её просто не существует. Вот уже и берега зазеленели юной листвой, и черёмуха на радость нам расцвела, и кукушка приветствует белые ночи. Впереди – лето, а, значит, новые заботы и радости, новые ощущения и надежды…

2015 г.

А листья летят…

Несколько дней шёл мелкий, нудный осенний дождь. Унылая природа словно оплакивала конец золотой осени. Яркие краски поблекли. «Очей очарование» постепенно исчезало.

Сегодня с утра дождь прекратился, но долгожданного солнца нет, дует холодный ветер. День стоит серый, неприветливый. Переход от яркой красоты золотой осени к её поздней поре наполняется серыми и бурыми тонами. В душу начинает заползать какая-то бесцветность, и внутри зарождается смятение чувств. Это восхищение, пусть и уходящей, красотой… это и тревога, и грусть, и жалость… да-да, жалость к моей любимой берёзке под окном. Её листья потеряли жизненную стойкость и легко поддаются ветродую. Ещё несколько дней назад они сияли золотом разных оттенков: и жёлто-зелёным – недозрелого лимона, и ярко-жёлтым – летнего одуванчика, и цветом червоного золота. Сегодня уже не различаешь эту разницу в окраске листьев. Всё смешалось воедино в их полёте-кружении, то лёгком, то яростном. Чем-то этот танец напоминает грузинскую лезгинку: то плавный «полёт на цыпочках», то резкое, наполненное страстью, порывистое движение. Разница лишь в том, что танец листьев беспорядочен и абсолютно не ограничен в пространстве.

Сегодня ветер забавляется, как ему вздумается. Он, словно артист, примеряет на себя разные роли. С раннего утра был этаким шалунишкой, егозой, непоседой. Дул легко, и листочки, плавно кружась в воздухе, приземлялись, где им хотелось: на траву, на мостки, на крышу дома, в бочку с водой. Но только в пределах двора. Ветер – побирушка не отпускал их далеко, словно собирал для себя, и они были ему ой как нужны! Но потом эта невинная забава надоела, и он решил принять грозный вид. Мощным порывом ветер-вихрь налетел на бедную берёзу. Она беспомощно затрепетала, закачалась, откупаясь от него листьями-слёзками. Они летели сплошным потоком… сотнями… тысячами, и нижние ветви дерева оголились за считанные минуты. Сразу стали видны дальние дома, которые летом были сокрыты от глаз пышной кроной нашей красавицы.

Я смотрела из окна на стремительно пролетавшие мимо листья и мысленно обращалась к ветру-хулигану: «Зачем? Зачем ты это творишь? Неужели тебе так надоела эта прощальная красота, что хочешь и нас лишить её, как можно быстрее? Разве нужны тебе эти листья?» Ветер, словно услышав меня, утихомирил свой нрав. Листья, избавившись от властителя, сменили направление полёта и устремились к земле.

Верхушка берёзы оставалась ещё пышной. Но ветер-варвар решил, видимо, довершить сегодняшнее безобразие. Немного погодя, он дохнул во все свои мощные лёгкие и с ещё большей силой накинулся на беззащитное дерево. Новые потоки берёзового дождя полетели под его напором. Листья завихрило, и в этой толчее они сближались друг с другом, потом расставались и соединялись с другими. Некоторые налетали на растущую в другом конце двора огромную ель, да так и оставались на ней, пришпиленные иголками-хвоинками. А иные летели ещё дальше, до самой речки. Она подхватывала их и уносила в неизвестность. И кто знает, каким листьям повезло больше, какие из них поживут подольше!

Вот так за полдня под берёзкой был выткан красивый ковёр из золотых монеток. И сотворили это чудо не десятки ткачих-мастериц, а всего лишь один умелец, дока в своём деле, всё тот же ветер, претендующий на почётное звание «трудяги». Жаль, недолго придётся радовать глаз этому ковру, его красота сохранится только до первого снега.

Жёсткое дыхание поздней осени наполняет мир дискомфортом, печалью и уже зарождающейся тоской по весне, когда ветерок-добрячок донесёт сюда её теплое дыхание. И ещё в душе живёт надежда, что время до этих радостных мгновений пролетит быстро. Хотя, зачем – быстро? Это значит, что и сама жизнь за несколько месяцев промелькнёт, как один миг. А такого «подарка» совсем не хочется! Но до последнего берёзового дождя ещё далеко. И листья опять летят и летят, как прощальное послание осени, унося по капельке её красоту…

2013 г.

Первый снег

Ночью я внезапно проснулась от какого-то неясного чувства. Это была не тревога, не беспокойство, как часто бывает по ночам. Скорее, ощущение того, что в природе произошли какие-то изменения. Комнату заливал ровный, не очень яркий свет, совсем не похожий на лунное сияние. Было очень тихо. Но вот подала голос чья-то собака, и её лай не отозвался эхом за рекой, как обычно. Звуки будто чем-то поглощались. Причина могла быть одна. Раздвинув занавески, посмотрела за окно. Моя догадка подтвердилась: на улице было белым-бело. Я, признаться, оторопела. Золотая осень ещё не закончила своё шествие, и мне было хорошо жить в ней, несмотря на похолодание и дожди. Какой может быть снег? Такого сюрприза и в мыслях не предполагалось.

Сна как не бывало. Дождавшись рассвета, оделась, вышла на улицу и сразу провалилась в снег по щиколотки. Ого, как щедро насыпало! Снег продолжал идти. Он летел тихо, даже лениво, отвесно падая на землю. Долго смотрела на беспорядочное кружение снежинок. Картина была завораживающей. Каждая резная красавица вальсировала по-своему, и, наверное, этот танец был понятен только ей одной. Иногда снежинкам становилось скучно, они соединялись парами и так летели вниз. А если «брались за руки» сразу несколько подружек, то получались пушистые хлопья, которые ускоряли свой полёт и быстрее долетали до земли.

Красиво! Но это чудное зрелище воспринимали только глаза, а душа его отвергала. Не время ещё, ох, не время «белому» нашествию! Черёмуха под окном ещё не освободилась от жёлто-буро-зелёных, в крапинку, листьев. Сквозь снежную пелену на берегах желтели березы в осеннем убранстве. А на увале большим алым пятном выделялись осины.

Зима заглянула к нам ненадолго. Рановато ей быть главной героиней на сцене природы. На дворе – середина сентября. Осень должна доиграть свою роль до конца. Снега выпало много, но земля под ним не замёрзшая. Значит, судьба ему – растаять и добавить хляби в осенний пейзаж. Можно ещё надеяться на относительное тепло. Конечно же, белый покров исчезнет, и мы снова скажем: «Здравствуй, золотая осень!»

2013 г.