Текст книги "Политология"

В своих идейных установках народники исходили из общей идеи о возможности перехода российского общества к социализму посредством крестьянской общины, минуя стадию капитализма. В отличие от революционных демократов народничество делало упор не только на стратегии социальной революции, но и на конкретизации ее тактики (каким путем поднять народ на революцию?), а также более определенно высказывалось относительно проблематики государственной власти и политической практики. Поэтому и расхождения между различными направлениями народничества наметились прежде всего в вопросах тактики и форм реализации социалистической идеи на российской почве. Принято выделять три основных направления в народничестве 1860—1870-х гг.: пропагандистское под руководством П.Л. Лаврова, заговорщическое во главе с П.Н. Ткачевым и анархистское, теоретиками которого были М.А. Бакунин и П.А. Кропоткин.

Главные идеи первого– пропагандистского— направления нашли отражение в «Исторических письмах» П.Л. Лаврова (1823–1900). В них была дана концепция «критически мыслящих личностей», претворяющих в собственной деятельности субъективное начало истории: постигнув законы общественного развития, возвысившись над пассивной толпой, эти личности призваны двигать прогресс и возглавить историческое движение общества. В данном контексте Лавров напоминал интеллигенции о ее долге перед народом, которому она обязана своим положением, и призывал ее к работе в народе во имя его духовного и политического освобождения. Тем самым в качестве предварительного этапа в ходе подготовки социальной революции предлагался этап длительной социалистической пропаганды в народе. Отчасти данные идеи были реализованы в практике «хождения в народ», хотя позднее, особенно после убийства Александра II, Лавров изменил отношение к террору, признав его целесообразность.

Лидер второго, заговорщического, направления П.Н. Ткачев (1844–1885) известен в истории народничества как русский бланкист, выступавший за тактику заговора и немедленного захвата власти. По его мнению, самодержавие не имело корней в обществе и для его свержения необходимо лишь хорошо организованное действие группы революционеров – заговорщиков («революционного меньшинства»). Принимая, как и все народники, общину в качестве краеугольного камня будущего общественного строя, он считал необходимым после захвата власти трансформировать общину в коммуну на основе принципов обобществления собственности, коллективизации труда и его результатов. Он также ратовал за введение общественного воспитания, уничтожение семьи, основанной на подчинении женщины. Политические идеи Ткачева вошли впоследствии в идейный арсенал большевизма, в политическое сознание В.И. Ленина.

Родоначальник народнического анархизмаМ.А. Бакунин (1817–1876) был уверен, что социальным представлениям русского народа, признающего над собой только власть общинного самоуправления, соответствует именно анархистский идеал. «Народ наш, – писал Бакунин, – глубоко и страстно ненавидит государство, ненавидит всех представителей его, в каком бы виде они перед ним ни являлись». Но погрязший в нищете и невежестве народ нуждается в помощи со стороны интеллигенции («умственного пролетариата»). Поэтому Бакунин призывал ее «идти в народ», стать «организатором народной революции», предлагая с этой целью создать инициативные группы из революционной, прежде всего учащейся, молодежи. Его критика государства в любых его формах основывалась на характеристике любой власти, организованной в систему бюрократического управления «сверху вниз», как антиобщественной и несправедливой. Отстаивая идею уничтожения государства, Бакунин противопоставлял ему свой идеал безгосударственного «анархического социализма», построенного на началах самоуправления в форме федерации общин.

Теория анархизма получила дальнейшее развитие в конце XIX – начале XX в. в трудах П.А. Кропоткина(1842–1921). Он обосновал концепцию анархо-коммунизма, понимая под анархией насильственное свержение «власти и капитала» и установление коммунистического строя. Критикуя негуманность буржуазных отношений и нарушение прав личности со стороны государства, теоретик анархизма в качестве альтернативы государству рассматривал неполитическую организацию человечества – федеративный всепланетный союз производительных общин, объединенных на основе свободного соглашения. Коммуно-анархическое общество Кропоткина – это децентрализованное самоуправляющееся общество равноправных людей, в рамках которого частная собственность экспроприирована и действует принцип распределения по потребностям. После октябрьских событий 1917 г. мыслитель подверг критике итоги «большевистского переворота», выступая против тактики навязывания коммунизма сверху посредством массового террора и отмечая, что практически произошло восстановление в новой форме прежних авторитарных структур.

С середины XIX в. проблема «Россия—Европа» постепенно из сферы мысли переходит в сферу практической политики, а убеждения славянофилов в особой общечеловеческой миссии русского народа трансформируются у некоторых авторов в «политические мотивы борьбы с Западом» (В.В. Зеньковский).

К наиболее характерным сочинениям этого типа относится работа неославянофила Н.Я. Данилевского 1822–1885) «Россия и Запад». В ней задолго до О. Шпенглера и А. Тойнби была сформулирована теория «культурно-исторических типов», в которой не поддерживалась идея исторического единства человечества: всемирная история предстала как развитие отдельных, хронологически сменяющих друг друга замкнутых культурно-исторических типов. На платформе данной теории Данилевским разрабатываются политическая программа панславизма и проблематика соотношения политики и нравственности.

Таким образом, было разрушено представление о европейской культуре как образце для подражания и отвергнута правомерность выдвинутой ранними славянофилами задачи синтеза России и Запада. В результате Россия становится центром особого славянского культурно-исторического типа, имеющего собственные задачи и интересы. Более конкретно Данилевский предлагал образование Всеславянской федерации (со столицей в Константинополе), которая объединит не только славян, но и три неславянских народа: греков, румын и мадьяр.

При этом построения известного неославянофила выражали и созвучную времени геополитическую позицию: на Европу необходимо смотреть с особой, русской точки зрения, всякий раз применяя к «европейским делам» один критерий – как то или иное решение или действие скажется на славянских делах. Отрицая духовное и историческое единство человечества, Данилевский предпринял попытку десакрализации политической культуры. Он исключил из сферы действия «правил христианской нравственности» политико-правовые аспекты, прежде всего в области международных отношений, где отдавал приоритет государственно-национальным интересам.

Переосмысление славянофильской проблематики продолжил консервативный мыслитель, создатель теории «русского византизма» К.Н. Леонтьев (1831–1891). Исходя из своего триединого закона развития, которому подчинены история и судьбы народов и государств, он оценивал их роль и перспективы в мировом историческом процессе. Европа, уже прошедшая стадию цветущей сложности, находится с XVIII в. в состоянии вторичного смешения и уравнительности, отстаивая ценности либерализма и демократии. Противостоять уравнительному буржуазному прогрессу, мещанскому торжеству «срединности» может, по мнению философа, только Россия с ее византийским консерватизмом самодержавия, православным идеалом спасения от земных соблазнов, в частности от соблазнов земного всеравенства и всесвободы. Цель спасения самой России от буржуазности и сохранения ее, в том числе и в интересах Европы, как самобытного оплота христианской цивилизации диктует установку на политический консерватизм, задачу которого Леонтьев видел в том, чтобы «подморозить» Россию.

В отличие от славянофилов преимущество России перед Европой Леонтьев усматривал не в национальных особенностях народного духа, а в консерватизме ее государственного строя, заимствованного из Византии. При этом, признавая себя «учеником и ревностным последователем» Данилевского, Леонтьев не стал апологетом идеи славянства: политике «славянской плоти» он предпочел политику «православного духа». По его убеждению, предназначение России, «давно уже не чисто славянской державы», состоит в создании особой русско-азиатской цивилизации и выработке своеобразного стиля «культурной государственности». В результате византизм Леонтьева, который можно определить как политико-историософскую утопию, явился способом постановки и осмысления проблемы «Россия—Восток», впоследствии получившей развитие в идеологии евразийства.

Усиление консервативно-монархического направления во многом было реакцией на радикализацию русского общества, на увеличение масштабов и влияния революционного движения в пореформенной России. В защиту монархии как политического принципа выступили М.Н. Катков, К.П. Победоносцев, Л.А. Тихомиров, разрабатывавшие различные способы аргументации для утверждения и обоснования монархической идеи в России: исторические, культурологические, религиозно-мистические, политико-функциональные и др.

Деятельность Л.А. Тихомирова (1852–1923) представляет в этой связи особый интерес. Бывший идеолог народничества, он впоследствии отходит от революционного движения и посвящает себя выработке «нового миросозерцания», выступив в качестве теоретика-монархиста. Тихомиров предпринял попытку обновить и модернизировать монархический принцип, который на грани XIX–XX вв. потерял первоначальное значение, посредством обоснования своей фундаментальной идеи о необходимости подчинения власти своему идеалу (ее идеократичности), от степени осознания которого и зависит выбор той или иной формы власти. В данном контексте монархия трактуется им как верховная власть религиозно-нравственного идеала, наиболее соответствующего творческим основам жизни русского общества. Вместе с тем уже на рубеже XX в. консервативный мыслитель, наблюдавший кризис самодержавия, убеждается в том, что монархия Николая II далека от сконструированного им идеала и все более подпадает под власть бюрократического элемента.

В пореформенный период теоретически оформилось и направление консервативного (охранительного) либерализма как программа умеренной интеллигенции, стремящейся закрепить и расширить начатые общественные преобразования на основе диалога с властью, участия в земском самоуправлении и работы по просвещению народа. Крупнейшим теоретиком этого направления на переломе веков был Б.Н. Чичерин (1828–1904) – видный философ, правовед, историк, публицист, политический деятель, автор фундаментальной пятитомной «Истории политических учений». Суть его консервативно-либеральной концепции заключалась в стремлении синтезировать принципы личной и общественной свободы с политическими традициями и нравственно-культурными началами народа.

В концепции Чичерина, оригинально интерпретирующей философию права Гегеля, опорными стали понятия гражданского общества и государства, в результате анализа которых обосновывается принцип свободы личности. Гражданское общество, гарантируя равенство всех людей перед законом и создавая необходимые предпосылки для личной инициативы и предпринимательства, реализует право личности на достоинство и свободу. В свою очередь государство как высший этап в развитии общества призвано устранять противоречия в обществе и обеспечивать условия для обретения людьми благ собственными силами. Государственная власть выступает посредником между законом и свободой, пресекая проявления анархии и произвола и гарантируя безопасность граждан. Такое разделение функций между гражданским обществом и государством, по мнению Чичерина, приводит к необходимому равновесию в отношениях между личностью и обществом, гражданином и государством.

Наиболее разумной формой правления для России, с точки зрения мыслителя, является конституционная монархия, которая «имеет то великое преимущество перед всеми другими образами правления, что она без всяких коренных изменений может приспособиться к изменяющимся потребностям народной жизни». Будучи «высшим символом» единства России, монархия должна быть обновлена посредством введения представительного правления, чтобы соответствовать пересоздающемуся на новых началах обществу. Предполагалось введение гласного суда, земских учреждений, свободы печати как первых шагов по «водворению гражданской свободы» в пореформенной России. Таким образом, политический идеал консервативного либерализма Чичерина, примирявший начала власти и начала свободы, представлял собой попытку синтеза «патриархально-отеческой» модели отношений между властью и подданными с принципами правового государства. Государство, добровольно ограничив свою власть, разрешало обществу выражать собственное мнение и иметь политические партии. А обществу необходимо было осознать меру своей ответственности и участия в подготовке и проведении реформ, позволяющих мирно совершенствовать государственность и социальные отношения.

«Концу века», «смене веков» обычно сопутствует не только подведение итогов, но и оживление эсхатологических предчувствий. Конец XIX в., не являясь исключением в этом отношении, стал временем возрождения интереса к нравственно-религиозной проблематике, которая во второй половине XIX в. была временно оттеснена на периферию русского философского и общественного сознания, где господствовали позитивистские и рациональные ценности.

Предтечей данного процесса, получившего название «русского духовного ренессанса», стал B.C. Соловьев (1853–1900) – оригинальный русский философ, сын известного историка СМ. Соловьева. Предвосхитив современное экуменическое движение, Соловьев разрабатывал идею «свободной теократии», в основу которой лег принцип верховенства церкви над государством, подчинения человеческого божественному. Его теократия – это вселенский идеал христианского государства. Первым шагом к нему должно стать создание «вселенской церкви» на основе объединения православия и католицизма, что непосредственно могло быть достигнуто благодаря подчинению русского государства «авторитету Вселенской церкви», т. е. римскому первосвященнику. Новый мировой порядок, способный обеспечить христианский мир, истинную свободу и всеобщую справедливость, должен возникнуть в результате «подвига национального самоотречения» русского народа и при поддержке «государственной власти христианского царя» – русского монарха.

Таким образом, вопрос о государстве трактуется русским мыслителем шире, чем его восприятие как органа обособления национально-политической жизни народа. Стремясь определить его историческое предназначение, Соловьев наполняет идею государства религиозно-нравственным содержанием. Однако к концу жизни философа постигло жестокое разочарование в мессианском предназначении России, в идее вселенской теократии в целом и возможности построения Царства Божьего на земле.

Вместе с тем социально-философские и политические взгляды B.C. Соловьева, положившие начало русскому духовному ренессансу, получили в дальнейшем свое развитие в творчестве Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, С.Н. и Е.Н. Трубецких, П.А. Флоренского, Л.П. Карсавина, С.Л. Франка и др.

Другим источником мировоззренческого ренессанса в России рубежа веков был, как это ни парадоксально, марксизм, распространению которого способствовал кризис народнической идеологии и особенно практики. Тактика террора не привела «к революции как празднику всех угнетенных», но лишь способствовала усилению политической реакции и кризису интеллигентского сознания. Русская интеллигенция, воспитанная на идеях социальной справедливости, увидела в марксизме призыв к повороту от беспредметного субъективизма к объективной действительности и практике с опорой на историческую необходимость, заложенную в экономическом материализме. Кроме того, в марксизме интеллигентское сознание почувствовало род новой «безрелигиозной религии», некую эсхатологию, представленную в учении о «прыжке» из царства необходимости в царство свободы. По мнению историка русской мысли Р.В. Иванова-Разумника, «с марксизмом появилась общественная догма, позволившая преодолеть дух уныния, царящий среди интеллигенции…».

Общепризнанным «отцом» русского марксизма был Г.В. Плеханов (1856–1918) – философ, историк, публицист, прошедший сложный путь от народничества к марксизму. Правомерно признавая, что Россия должна «окончить школу капитализма, в которую она уже вступила», Плеханов отстаивал демократические политико-правовые институты и юридические нормы буржуазного государства (парламентаризм, конституцию и др.), считая их необходимыми для подготовки рабочего класса к грядущей социалистической революции. Выработав формулу сокращенного развития русского капитализма, который, как он утверждал, «отцветет, не успев окончательно расцвести», Плеханов видел способ преодоления крайностей анархического безвластия и буржуазного государства в «панархии» – всевластии народа и «прямом народном законодательстве», обеспечивающих подлинную демократию через утверждение всех законов на референдумах.

С марксистских позиций Г.В. Плеханов критиковал «бланкизм» большевиков, имея в виду прежде всего ту концепцию социалистической революции, которую развивал Ленин. Важнейшим предварительным условием революционного переворота Плеханов считал вызревание в недрах капитализма необходимых социально-экономических и культурных предпосылок социализма. С этой точки зрения он впоследствии осудил «большевистский переворот» как авантюру, не согласующуюся с марксизмом, как несвоевременный, объективно неподготовленный акт, скептически восприняв в тех условиях и идею мировой социалистической революции.

Марксизмом «переболели» и многие представители передовой русской интеллигенции (Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, П.Б. Струве, С.Л. Франк, М.И. Туган-Барановский и др.), основавшие направление так называемого легального марксизма, которое окончательно оформилось в 1890-е гг. В его рамках философы развивали этическую и гносеологическую критику революционного (ортодоксального) марксизма на основе принципов экономического детерминизма и эволюционизма, а также кантианства. В марксизме они принимали лишь те положения, где обосновывалась неизбежность перехода от феодализма к капитализму, отвергая социализм как закономерное следствие объективного процесса экономического развития общества. По их мнению, социализм можно принять только в качестве общественного идеала, а не социального предвидения. Но преодоление доктринального характера марксизма, понимание заложенного в нем противоречия между идеей свободы воли и объективной необходимостью, осознание невозможности научного обоснования политической части революционного марксизма (учение о классовой борьбе, диктатуре пролетариата, неизбежности социалистической революции) послужило для многих сторонников «легального марксизма» основанием для перехода от «марксизма к идеализму» и религиозно-нравственному миросозерцанию, в частности к «веховству».

Представители веховства, названного так по сборнику статей «Вехи», вышедшему в свет тремя изданиями в 1909 г. из-под пера семи видных мыслителей и публицистов (H.А. Бердяева, П.Б. Струве, С.Н. Булгакова, С.Л. Франка, Б.А. Кистяковского, М.О. Гершензона и А.С. Изгоева), выступили с собственной критической оценкой идеологии и практики русского революционного движения и роли интеллигенции в этом процессе, во многом переосмысливая опыт первой русской революции 1905 г. Суть дела, по словам Струве, заключалась не в том, «как делали революцию, а в том, что ее вообще делали». По мнению авторов сборника, классовая борьба и революция катастрофичны и гибельны для общества, ибо «пафос революции – есть ненависть и разрушение» (С.Н. Булгаков). Начав с критики «давящего господства народолюбия и пролетариатолюбия», т. е. народничества и марксизма, веховцы выступили противниками свойственного русской интеллигенции политического радикализма, атеистического материализма, нигилистической этики, отмечая, в частности, отсутствие в интеллигентском сознании идеала «правовой личности» (Б.А. Кистяковский), а также факт «безрелигиозного „отщепенчества“ интеллигенции от государства» (П.Б. Струве).

Исходя из предпосылки, что духовно-религиозная сущность личности является тем прочным основанием, на котором можно построить здание общественных отношений, «веховцы» предложили собственную «позитивную программу». Она содержала ряд положений главным образом этического свойства: требование признания интеллигенцией своей ответственности за происходящие в обществе процессы, необходимость самосовершенствования личности на основе религиозно-культурных ценностей, эволюционное изменение социально-экономических и политических условий под влиянием духовных факторов. Идеи «Вех», ставшие в тот момент теоретическим манифестом либерального консерватизма, после революции 1917 г. получили логическое продолжение и развитие в антиреволюционном сборнике «Из глубины» (1918), в создании которого по инициативе П.Б. Струве приняли участие Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, А.С. Изгоев, С.Л. Франк.

Идеологи «веховства», провозгласив отказ от идеалов русского радикализма, полагали, что с наибольшей остротой эти идеалы проявились в социал-демократическом движении, прежде всего в большевизме, стержнем идеологии которого стала идея осуществления пролетарской революции.

Наиболее значительными и типичными выразителями идеологии большевизма были В.И. Ленин, Н.И. Бухарин, И.В. Сталин. Большевистская мысль быстро реагировала на складывающуюся политическую конъюнктуру. Но идеологи большевизма никогда не оставляли свои однажды занятые – в 1903 г. на II съезде РСДРП – теоретические позиции, разработанные прежде всего В.И. Лениным.

Становление и формирование идеологии большевизма непосредственно связано с теоретической и практической деятельностью В.И. Ленина (Ульянова) (1870–1924), который опубликовал множество произведений самого разного жанра по вопросам политики, власти, государства. Наиболее известные из них: «Что делать?» (1902), «Империализм как высшая стадия капитализма» (1916), «Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции» (1917), «Детская болезнь „левизны“ в коммунизме» (1920).

Уже в первой своей крупной работе «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» (1894) Ленин определил марксизм как революционное учение. На основе тезиса о применимости марксистского анализа капитализма к российским условиям им был сделан однозначный вывод о необходимости пролетарской политической партии. Провозглашая в других статьях идею об исторической неизбежности социальной революции, Ленин призывал к беспощадной борьбе с буржуазной демократией, реформизмом и либерализмом, которые, с его точки зрения, затушевывают общественные противоречия.

В ленинизме субъективный фактор приобрел доминирующее положение. Так, в статье «Что делать?» Ленин (в полнейшем противоречии с классическими марксистскими текстами, как полагал Плеханов) отмечал, что рабочий класс не может самостоятельно выработать революционное сознание, и поэтому нужна революционная партия как сила, способная внести в пролетарскую массу марксистскую идеологию. Способность рабочего класса к созданию передовой партии – важнейший признак его революционной зрелости и политической сознательности. Специфическое место пролетариата в истории, его роль в социальном прогрессе являются, согласно В.И. Ленину, гарантией истинности отстаиваемых марксистской партией идеалов, подчиненных задаче подготовки социалистической революции. По мнению классика марксизма-ленинизма, для ускорения ее начала необходимо активное воздействие передовой революционной организации на ход социально-исторического прогресса. Политическая агитация и пропаганда должны были «слить воедино стихийно-разрушительную силу толпы и сознательно-разрушительную силу организации революционеров».

Ленин рассматривал политику как область взаимоотношений между классами и как искусство подчинения их интересов задаче подготовки пролетарской революции. Поэтому большевистская партия, сочетающая в своей работе легальную и нелегальную деятельность, выбрала в качестве основополагающей стратегической линии максимальную дезорганизацию государственной власти, что наглядно было продемонстрировано в ходе февральской революции 1917 г. и последующих событий. В тот период Россия оказалась в результате разгула революционной анархии чуть ли не самой свободной страной в мире, и все усилия Временного правительства стали напрасными, так как большевики не хотели гражданского мира и развили бурную агитацию против правительства А.Ф. Керенского. Они стремились, разрушив правовую государственность, дать толчок мировой социалистической революции.

В работе «Империализм как высшая стадия капитализма» В.И. Ленин доказывал, что капитализм вступил в последнюю стадию своего развития – империализм, вплотную приблизившись к социалистической революции. Монополистический капитализм, создав международный рынок, новое разделение труда и гигантские производительные силы, тем самым подготовил условия для социалистического переворота. Мировая война, в случае ее превращения в гражданскую, направленную против капиталистических правительств, может стать катализатором гибели империализма. В отличие от западноевропейских социал-демократов, связывавших начало мировой революции с высоким уровнем развития капитализма, Ленин полагал, что именно Россия как самое слабое звено в цепи империализма начнет мировую революцию. В целом большевики не допускали мысли о том, что социалистическая революция, начавшись в России, не перекинется в дальнейшем на другие капиталистические страны. Поэтому они не разрабатывали конкретной программы экономических реформ, рассчитанных на длительное развитие России в капиталистическом окружении.

Тем не менее в своих сочинениях Ленин рассматривал целый комплекс идей о государстве и власти, в основе которых находился тезис-утверждение о классовой природе государства. Государство в его трактовке, будучи продуктом классовых противоречий и орудием политического господства экономически доминирующего класса над остальной частью общества, должно быть уничтожено вместе с частной собственностью, разделяющей общество на классы, и основанными на ней отношениями господства-подчинения. Задача уничтожения буржуазной государственности возлагалась на революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства, которой в последующем было предначертано перерасти в социалистическую диктатуру пролетариата.

Уже в 1906 г. Ленин сформулировал ставшее классическим определение диктатуры пролетариата: «Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть». В его сочинении «Государство и революция» подробно раскрыты особенности становления социалистической диктатуры, проходящего в два этапа. Первый – «слом» буржуазной государственной машины и демократии: «…все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а ее надо разбить, сломать. Этот вывод есть главное, основное в учении марксизма о государстве». В первую очередь это слом бюрократических и военных институтов государственной власти, ликвидация репрессивного аппарата, замена на ключевых постах управления государством прежних чиновников верными делу революции представителями рабочего класса. Ленин, исходя из опыта Парижской коммуны, предлагал поставить государственных служащих посредством регулярной смены в зависимость от воли трудящихся, а постоянную армию заменить всеобщим вооружением народа.

Второй этап – воплощение диктатуры рабочего класса в форме советского пролетарского государства. С точки зрения Ленина, «пролетариату необходима государственная власть, централизованная организация силы, организация насилия и для подавления сопротивления эксплуататоров, и для руководства громадной массой населения, крестьянством, мелкой буржуазией». Государственной формой диктатуры пролетариата, вовлечения трудящихся в политическую жизнь должна стать, согласно Ленину, Республика Советов. Она строится и функционирует на основе демократического централизма, что означает выборность всех органов власти снизу доверху, их подотчетность и подконтрольность, сменяемость депутатов и т. д. Советы – учреждения, которые одновременно и законодательствуют, и исполняют законы, и сами контролируют выполнение своих законов.

По убеждению вождя, Советы могли стать инструментами диктатуры пролетариата только под водительством большевистской партии. Роль партии в общем механизме пролетарской государственной власти Ленин определяет так: «Диктатуру осуществляет организованный в Советы пролетариат, которым руководит коммунистическая партия большевиков». В ленинской концепции места и функций партии в диктатуре пролетариата (как и в ленинской практике осуществления данной концепции) партия и институты советского государства внешне сохраняют свои специфические черты, но на кадровом уровне эти структуры переплетаются и сращиваются, способствуя установлению тотальной диктатуры коммунистической партии в обществе.

Однако в перспективе Ленин выступает за отмирание государства: «…по Марксу, пролетариату нужно лишь отмирающее государство, т. е. устроенное так, чтобы оно немедленно начало отмирать и не могло не отмирать». Процесс уничтожения государства должен начаться, по его мнению, уже после социалистической революции и предполагает постепенное отмирание, «засыпание» пролетарского государства. Поскольку при социализме функции управления государством настолько упростятся, что станут доступными для всех, то все граждане по очереди будут выполнять функции производительных и управленческих работников. Таким образом на смену государству должна будет прийти система коммунистического, общественного самоуправления.

Взгляды И.В. Ленина на власть, государство и политику, в особенности на «технологию» осуществления политического господства, оказали решающее влияние на развитие теории и практики большевизма. А в международном масштабе на протяжении всего XX в. – вдохновляли многие ультрарадикальные политические движения разного толка.

Ленин в своем «политическом завещании» – «Письме к съезду» – назвал ценнейшим и крупнейшим теоретиком большевистской партии Н.И. Бухарина (1888–1938). Из его научных трудов выделяются следующие: «Мировое хозяйство и империализм» (1915), «Экономика переходного периода» (1920), «Теория исторического материализма» (1923), «Учение Маркса и его историческое значение» (1933).