Текст книги "Умка. Самый большой из маленьких попугаев"

Синепер вздохнул и постарался ни о чем не думать, сфокусировавшись на ощущениях. Он начал привычный танец, поймал ритм, проникся им. Подпрыгнув, попробовал быстро махать, но опоздал, и зарождающийся рисунок танца скомкался. Сделав паузу, начал заново, дойдя до прыжков с махами, ощутил отголосок незнакомого раннее чувства какой-то легкости и свободы, словно часть его уже умела летать. Ощущение это возникало, когда он начинал сильно махать опахалами, и одновременно, для устойчивости, чтобы сохранить равновесие, крепко вцеплялся в ветку когтями. Внутри него, словно мощная невидимая сила, нарастала тяга вверх. Неожиданно для себя издав короткий звонкий вскрик, Синепер разжал когти, и его подбросило ввысь. Почти сразу же он начал падать, и судорожно замахав передними лапами, неуклюже приземлился на соседнюю ветку, едва не свалившись вниз, но удержался, балансируя.

Фух, – только и смог он сказать, переводя дух.

Это было круто! Братан, реально круто! – забравшийся Златохвост восторженно похлопал Синепера по плечу. – Вооще ничтяк! А ну дай теперь я..

Древолаз с пучком золотистых перьев на хвосте принялся вышагивать по ветке, подпрыгивая и маша лапами..

–

– И здорово ты крикнул, когда прыгнул. Красиво. Двуцветок как раз говорил, что нужно кричать во время тренировок. Если душа просит.

Ну да. Только не кричать, а петь.

Ну надо же с чего-то начинать, – усмехнулся Златохвост. – Как только не забывать все делать одновременно? Что-то всегда упускаешь.

Два друга, ловко перебираясь с ветки на ветку, двигались в сторону Большого Родового Дерева, где их племенная группа частенько собиралась. Сегодня там был назначен общий сбор по случаю Праздника падающих плодов, знаменующего собой начало осени.

Ты правильно говорил, тут главное не думать, что да как, попасть в ритм, почувствовать поток силы в тебе. И тогда все само верным образом сложится. Это действительно похоже на танец. Наступает момент, когда ты ощущаешь это в себе, словно какую-то воздушную силу, порыв.. И тогда и кричишь, и летишь.. И когтями машешь.. Ну, с летишь, конечно, пока не очень, – смущенно поправился Синепер.– пока что все больше падаешь..

Ощути в себе силу, – голосом Двуцветка продекларировал Златохвост. – Ничего, главное, что направление верное. Я это чувствую. А разве я когда-нибудь ошибался?

Синепер прыснул, лучше всех зная, сколько раз его друг попадал в просак.

Надеюсь, что не в этот раз.

Вот удивятся те, кто сейчас над нами смеются. – Златохвост перепрыгнул на соседнее дерево и на ходу склевал несколько молодых шишек, с которых капал сладкий сок. – В основном из этих, старших, кто с нами не ходил. Что, мол, ну и тренера мы нашли. Что уж лучше бы и не позорились. Мол, где это видано, чтобы в таком сложном деле, как полет, надеялись на такую легковесную вещь, как перья. Да они сломаются, выпадут и подведут при первом же серьезном испытании. Перья, ха!. Да они годятся только для красоты, барышням головы кружить, ну может еще неплохо согревают в холодные ночи. И все. А тут – полет! Серьезное занятие для настоящих парней. Для полета нужны не хухры-мухры, а большие кожаные перепонки, крепкие и прочные, которые не развалятся, подобно перьям, при первом же порыве ветра. Надежные крылья, как у птерозавров… Такие, каких у нас нет..

По мере того, как Златохвост говорил, голос его все больше слабел и грустнел, голова и хвост опускались все ниже, и двигался он все тяжелее и медленнее. Казалось, груз неминуемого поражения вдруг навалился ему на плечи. Синепер остановился, приблизился к другу вплотную и посмотрел ему в глаза.

Не знаю, кто прав, наши старики или этот чудной леший, который сам и летать-то не может. Не знаю, годятся перья для полета или нет.. Но точно знаю, что с таким отношением, боязнью, что ничего не получится, неверием в свои силы, даже на самых лучших крыльях не полетишь. И еще я знаю, что всю жизнь мне только и говорили, чего я не сумею и что не смогу. И что никто по-настоящему в меня не верил. А этот старик, какой-бы чокнутый он не был, в нас что-то увидел.. Может быть как раз потому, что чокнутый. Но знаешь, мне этого достаточно. Так что не вешай хвост. Полетим мы или нет – не ведаю, но попытаться стоит. Ты со мной?

А ты как думаешь? – заулыбался Златохвост.

–

Как думаешь, нашим девушкам понравятся новые танцы? Представляешь, какой фурор мы произведем на вечеринке? Подойду, и так элегантно, как ни в чем не бывало, перелечу с ветки на ветку «Можно у вас здесь приземлиться?» Девчонки будут просто пищать от восторга.

Ха-ха. Надеюсь. Но пока у нас гораздо больше шансов просто свалиться с дерева. До Олимпиады три Больших Года, будем упорно тренироваться, а там посмотрим. Да, кстати.. Помнишь, Двуцветок сказал такую загадочную фразу. Что если нашим девушкам понравятся новые танцы с махами и прыжками, то полдела уже в кармане. Интересно, что он имел ввиду?

Ну наверное это и имел. Что от этого будет много зависеть.

Что зависеть?

Полетим мы или нет.

Древолазы поднырнули под густое сплетение лианистых стеблей и вышли на ветку, с которой открывался вид на Большую Поляну, раскинувшуюся на многие десятки километров посреди Древнеземного леса. По Поляне то тут, то там были раскиданы лесистые острова, образованные огромными доисторическими деревьями, которые, казалось, подпирали небо своими раскидистыми величавыми кронами. На один из этих островов друзья и держали путь.

Если мы хотим успеть на Большой Сбор, нам нужно поторопиться. Немного подзадержались мы с тренировками, – Златохвост пристально смотрел вдаль, оценивая расстояние, и покачал головой. – Напрямую через поляну будет, конечно, быстрее, но слишком опасно. Как ты думаешь?

Синепер огляделся и что-то прикинул в голове.

Пойдем по границе леса до вон того мыса. Он сильно выдается и почти касается ближайшего лесного массива. А дальше будем держаться поросшего лесом оврага. Должны успеть. Но придется ускориться.

Древолазы поскакали по веткам, отталкиваясь задними лапами и помогая себе передними. Синепер о чем-то вспомнил, и хотя одновременно прыгать и разговаривать было неудобно, все же спросил:

И все-таки я не пойму, как от наших девушек может зависеть, полетим мы или нет? Они конечно классные, и я их без сомнений люблю, но.. Какое отношение они имеют к полету? Они хороши для гнезда, там, насиживания, заботы о малышах. А вот Прыгают и танцуют они хуже нас..

Ну, не скажи. Некоторые уж точно не хуже.. Сидящая на вершине холма знаешь как прыгает! Еще бы, у нее такие красивые длинные ноги.. Просто многие не выпячивают это свое умение, знают, как для нас, парней, это важно, быть лучше.. Хоть в чем-то. Вот ты, скажем, в лепешку расшибешься, чтобы понравиться своей Рыжегрудой Софи. И прыгать будешь, и махать по десять раз на дню. Так что все может быть. Ну ладно, хватит болтать, а то останемся мы сегодня и без женского общества, и без танцев.. Да и не хотелось бы заночевать неизвестно где. Так что быстрее и выше прыгай, мой друг.

–

Синепер и Златохвост быстро неслись по кронам деревьев, перепрыгивая с ветки на ветку, пока не достигли границы леса в том месте, где он выступом выдвигался в заросшее высокой травой пространство поляны. На открытом месте наши маленькие герои чувствовали себя далеко не так уверенно, как в густом и безопасном лесу.

Много опасностей поджидало на бескрайних просторах равнин, от хищных птерозавров, кружащих в вышине, до рыскающих, как степные акулы, велоцирапторов и внезапно появляющихся из ниоткуда дромеозавров. Помогали только большой размер или способность быстро бегать, если же ничем таким похвастаться ты не можешь – то прячься или жди ночи. Но ночью подстерегали новые опасности, и Синепер со Златохвостом предпочли бы с ними не встречаться. Поэтому они решили рискнуть, и перебираться к лесному массиву как можно быстрее.

Спустившись с дерева, друзья насколько могли быстро заскользили в траве, Златохвост спереди а Синепер за ним. Встречая на пути одиночные деревья, они неподолгу отдыхали под их защитой.

Остался последний перегон, но он и самый большой. Преодолеть его, боюсь, будет не так просто.

Ближайшее дерево еле виднелось на горизонте.

Бойся – не бойся, а все-равно надо, – философски заметил Златохвост, – Поэтому побежали!

Он нырнул с ветки, где они сидели, в траву, и припустил, Синепер прыгнул за ним, стараясь не отставать.

Бежать спереди, прокладывая путь в густой траве, было существенно сложнее, поэтому древолазы периодически менялись местами, чтобы бегущий сзади отдыхал. Но Златохвост старался чаще становиться первым, так как был немного старше, и нес над другом незаметное шефство.

Когда древолазы были примерно на середине пути, и лесной массив заметно приблизился, густую траву сменила выжженная земля. Видимо, молния во время грозы устроила небольшой пожар, расчистивший участок саванны до того, как его загасил дождь.

Бежать стало гораздо легче, но и намного опаснее. Яркое оперение древолазов, такое уместное в лесу, на голой земле предательски блестело, обращая на себя излишнее внимание. Синепер и Златохвост немного изменили направление, чтобы быстрее добраться до травы.

Бежим! – вдруг закричал Златохвост и припустил еще быстрее. Синепер окинул взглядом пустынное небо и окрестности,  и уже собирался высказать удивление, когда заметил три небольшие точки на горизонте.

"Мамочки. Дромеозавры.." Сердце упало куда-то в пятки, но потом вернулось на место, заработав с двойной силой. Синепер даже не предполагал, что умеет бегать так быстро! Златохвост несся рядом, как ветер.

Но как бы быстро древолазы не бежали, им было далеко, конечно, до степных рейдеров, без устали барражирующих по степям и загоняющих до смерти даже самую выносливую и сильную добычу. Как могут с ними равняться какие-то маленькие обитатели деревьев?. Синепер оглянулся. Точки на горизонте заметно выросли и стремительно приближались, уже можно было различить развевающиеся на бегу перья-косы, боевое украшение этих грозных кочевников степей.

Наконец выжженная земля закончилась, и друзья нырнули в густую высокую траву. Бежать стало сложнее, но теперь они хотя бы могли попытаться сбить преследователей со следу. Правда, сильно рассчитывать на это тоже не приходилось, дромеозавры прекрасно бегают и по запаху. Спасение было только в близости лесного массива, до него осталось уже совсем чуть-чуть, наверное, меньше трех сотен метров. Но и преследователи были уже недалеко. Счет шел на секунды и метры.

Внезапно сзади раздался шум борьбы и чей-то яростный крик. Древолазы, не прекращая бежать к спасительным деревьям, оглянулись, и поневоле остановились, увидев поразительную картину. Громадное крылатое чудовище, мощными взмахами огромных крыльев приминая траву, поднималось в воздух, держа в гигантских челюстях дергающегося в попытках вырваться дромеозавра. Хищник настолько увлекся погоней, что не заметил, как сам стал добычей хацегоптерикса, крылатого ужаса небес, готового внезапно свалиться на голову тем, кто не слишком внимательно смотрит над собой. Птерозавру, видимо, неудобно было держать столь крупную и к тому же активно сопротивляющуюся добычу, потому что он поднялся немного повыше и разжал челюсти. С гулким стуком степной рейдер упал на землю, издав еще один крик, полный ярости и боли. У древолазов, застывших как под гипнозом от увиденного, пробежали мурашки по телу. Словно очнувшись, они переглянулись и побежали, лишь изредка посматривая назад.

Ужас небес, сделав круг, возвращался, чтобы подобрать добычу, но внезапно сверху на огромной скорости спикировал еще один птерозавр, поменьше, и, выхватив поверженного рейдера из под самого носа у хацегоптерикса, кинулся удирать. Огромный ящер, наградив его злобным клекотом, просвистел над самыми головами вжавшихся в землю древолазов, развернулся, сделав еще один большой круг, и помчался за вором вслед. Друзья не стали ждать, чем закончится эта воздушная битва, и с новыми силами устремились к спасительному шатру деревьев. Где-то поблизости оставались еще как минимум двое степных рейдеров, которые в любой момент могли вспомнить, зачем они здесь оказались.

Когда до границы леса оставалась какая-то сотня метров, друзья услышали треск ломающейся травы и внезапно прямо перед ними в гигантском прыжке появился рейдер.Он выпрыгнул прямо по ходу их движения, развернулся, хищно оскалив морду, с которой капала слюна, и издал пронзительный охотничий клич, подзывая остальных членов стаи. Деваться древолазам было некуда.

Ты налево, и беги к лесу.. Не останавливайся!. На счет три, – крикнул Синепер, – Раз, два,.. Беги!

Златохвост хотел возразить, но времени для этого уже не было. Он резко отпрыгнул в сторону, нырнул в траву и зигзагами что есть мочи побежал в спасительную тень деревьев, физически ощущая, что вот сейчас все закончится. Время замерло и все вокруг перестало существовать, осталась только трава, которая казалась сейчас неимоверно четкой, контрастной и реальной. Чехарда линий, игра света и теней, все трещинки и заломы, мелькающие перед глазами, отпечатывались в его памяти намертво. Только трава, да еще гулкий стук сердца, отсчитывающий время, которого больше не было. Внезапно что-то нарушило размашистый рисунок линий, сознание выхватило в сжавшемся мире какую-то новую деталь, что-то выделяющееся из однородной массы травы, инородное и в то же время до боли знакомое и родное.. Златохвост уцепился за этот диссонанс, и инстинктивно ринулся к нему. «Это же ветка!» – вдруг радостно понял он. «А там, где ветка, там и дерево». С разбегу запрыгнув на нее, он устремился вверх, как можно выше, и бежал, бежал, пока спасительный мрак не окутал его с ног до головы.. И только тогда смог остановиться, переводя дыхание. Наваждение спало, границы мира снова раздвинулись, хоть и стало гораздо темнее, он резко развернулся. За ним никто не гнался. Стояла тишина. И сразу новая мысль обожгла его. Что с Синепером? Вокруг никого не было. Перепрыгивая с ветки на ветку, он побежал назад, к свету, пытаясь понять, куда делся его друг.

–

Увидев прямо и перед собой оскаленную морду дромеозавра, Синепер сразу понял, что деваться им не куда. "Выхода нет" вспомнилось откуда-то. Разве что.. Как в той пословице, про жуков? За двумя погонишься, ни одного не поймаешь?

Беги налево, и к лесу.. – крикнул он Златохвосту. – Раз, два.. Давай!

Сам Синепер прыгнул направо, и немного назад. Путь к лесу для него был закрыт, но неподалеку росли два одиноко стоящих дерева. Синепер оглянулся. Дромеозавр замер, озадаченный тем, что его добыча разбегается в разные стороны.

"Еще немного, и он кинется за Златохвостом, а потом займется мной", – понял Синепер и, высоко подпрыгнув, звонко закричал:

Эй, ты, тормоз! Долго еще будешь стоять тут столбом? Свет загораживаешь. Гляди, как бы мох на северной стороне не вырос.

Хищный ящер уже начал разворачиваться, чтобы кинуться вслед за убегающей в сторону леса добычей, но тут резко обернулся, удивленно таращась на расхрабрившегося малыша.

Да, да, я тебе говорю! Какой же ты тупой и медленный! И как ты до сих пор не вымер?

"Ну вот и все", – грустно усмехнулся Синепер, – «Если кто сейчас и вымрет, так это я». Он знал, что степной рейдер всего в несколько гигантских прыжков легко сможет его догнать. И дромеозавр это тоже знал, поэтому не спешил, спокойно разглядывая Синепера, как смотрят на фаршированного ананасами рябчика в витрине магазина. Синепер поежился.

И нечего так глазеть! Ты меня еще не поймал

Впрочем, это вопрос лишь нескольких минут. До ближайшего дерева хоть и было недалеко, но не успеть. Внезапно Синепер поднял голову вверх и истошно завопил:

Ужас неба! – и рухнул в траву. И сразу же помчался сломя голову, не оглядываясь и стараясь ни о чем не думать. И только услышав сзади рев одураченного хищника радостно понял, что хитрость удалась. Страх степей сам испугался, и время было упущено.

Вот и спасительное дерево. Прыгая по веткам, как на крыльях, древолаз забрался на самую верхушку, и огляделся, слегка переводя дух. Впрочем, расслабляться пока было рано. Радовало только то, что Златохвоста нигде не было видно, Синепер надеялся, что его друг сейчас в безопасности.

Внизу показался дромеозавр, разгневанный тем, что легкая добыча ушла у него из под носа, и с ходу попытался забраться на дерево, цепляясь своими гигантскими когтями на мощных лапах, но сорвался и упал, сломав пару нижних веток. Хирщник взревел, поднимаясь, и попытался запрыгнуть на дерево снова, правда с тем же успехом. Синепер знал, что долго на одиночном дереве прятаться не получится – дромеозавры неплохо лазали, хоть и были на дереве довольно неуклюжи. Древолаз мог легко убежать по веткам, только вот бежать-то как раз было некуда. Синепер огляделся. Неподалеку росло еще одно дерево, ветки которого в нескольких местах почти пересекались с кроной того дерева, где сидел Синепер, не доходя всего каких-то пару метров. Для древолаза не составило бы никакого труда перебраться на него, но тогда он бы оказывался еще дальше от леса, а этого Синеперу очень не хотелось. Поэтому он решил воспользоваться другим планом – усесться на краю ветки, ближайшей к лесу, и ждать, когда дромеозавр заберется на дерево повыше, а тогда спланировать в траву листком, как их учил Двуцветок. Так у него при хорошем раскладе могло получится секунд десять форы, пока степной рейдер спустится, пока поймет, где он.. А этого, глядишь, вполне может и хватить.

План казался всем хорош, как вдруг снизу раздался злобный рык. Под деревом показался второй рейдер. Где он был все это время, можно было только гадать. Сколько раз за последние пару часов надежда на спасение то появлялась, как будто из ниоткуда, а то стремительно таяла. Синепер совсем приуныл, и, как иногда он делал в таких случаях, начал петь, сначала негромко, а потом все звонче и задорней.

Когда-то был я маленьким, и ничего не ведал,

И счастье звонким мячиком бежало из под ног.

Когда-то был я маленьким, и ничего не делал.

Хотя с утра и до ночи провеселиться мог

Когда-то был я маленький

И ел морковку в щах,

Теперь я жарю семечки

На каменных углях.

Когда-то пел я песенки

Качаясь на ветру

Теперь танцуют девушки

Со мною на балу.

Неожиданно со стороны леса ему ответили:

В тот день, когда я вырасту, мама,

Я полечу домой,

Я вспомню дорогу из звезд, папа,

И снова стану собой.

Синепер! Ты жив! – донесся радостный возглас Златохвоста. – Как же я рад тебя слышать!

Да, я тоже!… Но боюсь, это ненадолго.

Дромеозавр, между тем, забрался на одну из нижних веток, и теперь пытался подобраться поближе. Пока ему это не удавалось, он соскальзывал, злобно рыча. Под деревом вышагивал его напарник, поглядывая наверх голодными глазами

Златохвост! У меня к тебе просьба.

Сделаю все, что смогу.

Передай Рыжегрудой Софи, что она.. Самая классная девчонка, какую я знал. И всем остальным.. Пусть упорно тренируются, и я верю..

Сам передашь. Хватит распевать последнюю песню, хоть, признаться, как же я рад был ее услышать. Соберись, Синее Перо, как я могу вернуться без тебя в племя,  что я скажу твоим братьям и сестрам, как я смогу смотреть в глаза твоим родителям.. Я уж не говорю про Софи, бедняжку, она так расстроится, что наверняка меня прибьет.

Да, но что же я могу поделать, – прокричал Синепер, разводя опахала на передних лапах, из-за чего они сверкнули синим – Ты же сам видишь, ситуация довольно безвыходная.

Как бы в доказательство его слов, дромеозавр наконец одолел особенно заковыристое место на пути наверх, и торжествующе взревел. Его соплеменник устал просто так кружить под деревом, и принялся прыгать, лязгая зубатыми челюстями. Гигантские прыжки хоть и были безрезультатны, но выглядели весьма устрашающе.

Ты должен лететь, – коротко сказал Златохвост.

Что?

Ты должен перелететь сюда, ко мне. В лес…

Ты сам понял, что сказал? – Синепер даже разозлился на глупость друга, да еще в такую минуту. Все, что он сейчас хотел, это просто достойно попрощаться.

Ты сможешь! Ты должен.

Что я смогу? Как я могу перелететь к тебе, если я не умею? Ты забыл? Мы не умеем летать, Златохвост, опомнись.

Умеешь! Кто всего пару часов назад с места подлетел на пять метров вверх, а? Кто? Ты, Синепер, ты! Ты можешь! Да и потом.. Что ты теряешь? Давай! Согласись, глупо будет даже не попробовать.

Скажи правду, что тебе пообещал тот парень, который внизу? Охх.. Можешь.. Легко сказать. Ну ладно, ну хорошо.. Летать так летать…

Синепер передвинулся на самый конец ветки. До ближайшего дерева в лесном массиве было метров двадцать. Нет, конечно, столько он никогда не пролетит.. Если бы пара лет тренировок,.. да ветер в спину.. Ха. Но ничего этого у него нет.. и скорее всего уже не будет. Но Златохвост прав, глупо было бы даже не попытаться..

Вспомни, что говорил Двуцветок. Полет – это взмахи и парения. Только не одновременно, а по-очереди. Как-будто ты планируешь с ветки на ветку. Вот представь, если бы между нами было десять деревьев, ты бы смог перебраться?

Ну тогда конечно. Планируй с дерева на дерево – и все.

Точно. Так и делай. Планируй к ближайшему невидимому дереву, а когда будешь подлетать к нему – маши. Маши так, как махал сегодня утром, сильнее не надо. Ты поднимешься вверх, тогда переставай махать и планируй к следующему. И опять маши! Понял? Давай! Соберись с духом, и вперед! Я тебя жду. На дереве, а не под деревом!

Синепер постоял немного на ветке, раскачиваясь на ветру. Несмотря на свое жалкое положение, он сумел оценить красоту открывающегося отсюда вида. На поле, на лес. На небо. По небу плыли облака. Он посмотрел вниз, на карабкающегося дромеозавра, но каким-то отсутствующим взглядом, словно уже его не видел. Потом еще раз посмотрел вверх.. В детстве он часто смотрел на такие же сказочные башни-кроны облаков, представляя, что это такие огромные волшебные деревья. И что может наверху есть целый сказочный лес, где небесные древолазы играются, поют и танцуют целыми днями, перепрыгивают и перелетают с кроны на крону. Может и он когда-нибудь так сможет? Может быть сейчас?

Синепер посмотрел на красивое облако, величественно скользящее над ним, закрыл на минуту глаза, потом вытянулся, взглядом пронзил даль, расправил опахала-крылья, крикнул в небо и оттолкнулся..

Мой друг, ночь скоро закончится, и сказка подходит к концу. Через три года на Большой Олимпиаде древолазы не завоевали медалей ни в одной почетной номинации, в воздухе по прежнему царили птерозавры. Но в категории «Полеты в лесу» уверенно вошли в десятку лучших (Синепер и Златохвост по-братски поделили пятое и шестое места), летуны с большими крыльями не могли здесь с ними состязаться. Не весть какое достижение, ведь им по-прежнему приходилось большей частью прятаться и убегать, но они и такому успеху были очень рады. Как и их загадочный тренер, которого, к слову, древолазы никогда больше не видели. Так что может быть он и вовсе им только привиделся, став со временем легендой.

Периодический таблоид «Новости Юрского Периода» назвал их стартапом года, и наградил Белым Пером Новичка. С этого пера рассказ про древолазов заканчивается, и начинается славная история птиц.

Не знаю, что здесь правда, а что выдумка, ведь это всего-лишь сказка, которую рассказывают детям на ночь, чтобы снились хорошие сны. Но с тех пор, в благодарность Двуцветку, научившему их летать, большинство птиц разносят семена и выкармливают своих птенцов насекомыми, стоя на страже здоровья Леса.

Спят птицы и видят сны.. Спи и ты, а на утро будь такой же смелой, неунывающей и сильной, как маленькие Древолазы.

Умка Сунь-Укунь

Зайдя на кухню, папа наблюдал следующую картину.

По полу, недалеко от мусорного ведра с очень воинственным видом выхаживал Умка. Рядом стояли мама с дочей и от души хохотали.

– Нельзя, Ума! Нельзя тебе здесь ходить, сколько раз говорили. Фу! Не ешь всякую гадость, – пыталась строгим голосом говорить мама.

– Низзя! Низзя куся! – снизу орал, широко разевая клюв, Умка, и было сразу понятно, что никуда уходить он не собирается. Позади ведро с мусором.

Он грозно расхаживал по полу и всем своим видом показывал, что сам будет решать, где ему можно ходить, а где нельзя. "Низзяя!" – распушив хохолок, издавал он свой боевой клич. Удивительное дело, то ли это была оптическая иллюзия, то ли какое-то наваждение, но по полу выхаживал огромный в своих глазах Король Попугайчиков, а вокруг него собрались Боги, пытавшиеся усмирить разбушевавшегося героя. Умка всегда выходил победителем, и, казалось, не было такой силы, которая могла бы его переубедить. Но тут с небес опустилась рука папы, как Длань Будды, и заключила в себя нашего героя. Умка пытался разрушить плен, кусая за пальцы-столбы, но мягкая сила напомнила ему, что он не грозный воин, борющийся с Богами, а мирный попугайчик, милый питомец и добрый член семьи. Папа заточил Волшебного Попугая в клетку, чтобы тот как следует подумал над своим поведением, правда не на пятьсот лет, а лишь до следующего утра.

Сны

Ворон увидел что-то вверху и какое-то время следил взглядом за невидимой мне точкой в небе, смешно вращая головой.

Я засмеялся.

– Чему ты смеешься? – поинтересовался Ворон, отвлекаясь от своего занятия.

– Забавно ты дергаешь головой. Я как-то наблюдал за птенцами ястреба в гнезде, так они вообще в некоторые моменты походили на самонаводящиеся системы – «брали в прицел» и синхронно вертели головами, чтобы не выпустить «объект».

– Действительно забавно. И как ты думаешь, почему они так делают?

– Ну как.. Учатся не выпускать добычу. Без этого, как я понимаю, тяжело поймать движущийся объект, особенно в воздухе. И особенно когда этих объектов много.

– Ну да, это понятно. Я спрашиваю, почему птенцы это делают?

– Тренируются. Такой инстинкт у них.

– Инстинкт, – Ворон досадливо кхакнул. – Запретить бы использовать это слово, вставляете его безо всякого разбора.

– Ну почему же без разбора? – запротестовал я. – По-моему тут как раз все понятно. Видят движущийся объект – включается инстинкт «слежения». Что тут может быть не так?

– А что «так»? – Ворон усмехнулся. – Видят движущийся объект – включается инстинкт. Действительно, все проще простого. Каждый раз включается?

– Что? – не понял я.

– Инстинкт. Каждый раз включается, когда что-то движется?

– Ну.. нет, наверное, не каждый..

– А от чего это зависит? От чего зависит, включается инстинкт или нет?

– Ну.. От многих вещей.

– И от каких же? – Ворон, видимо, решил меня сегодня добить. Я молчал.

– Ну вот. Сказал инстинкт – и все понятно. А оказывается ничего не понятно. Я поэтому и говорю, что надо запретить..

– Ну хорошо, не все понятно. И что? Что в этом такого особенного? Да, мы пока еще не все знаем. Это правда. Что тут стыдного? И что плохого в слове «инстинкт»? Это всего лишь врожденные формы поведения, специфичные для каждого вида. Такие «программы», которые запускаются под воздействием каких-либо факторов. А как по-твоему?

– Да всё – программы. Всё поведение – программы. Не только «инстинкты» – «не инстинкты». Вся биология организма, жизнедеятельность каждого вида и особи состоит только из программ. Вопрос всегда в том, как и почему они запускаются. Вы своим определением инстинкта отделяете поведение человека от других животных. Человеком, значит, движет разум, а всеми другими животными инстинкты. Да с какого перепугу? Инстинкты ничем не движут, и не могут ничем двигать, они всего лишь исполняемые программы и модули. Они не определяют приоритеты, не говорят, что сейчас важно, а что нет, не отвечают за то, по какому желобку потечет поведение животного в следующую секунду, и какие из программ запустятся. Да и разум, кстати, тоже далеко не всегда является двигателем. Потому что он возник как инструмент, не было у него изначально таких задач, выставлять приоритеты и цели. А то получается, что между человеком и остальными животными такая непреодолимая пропасть вырисовывается. Вообще не понятно, как животные существуют без разума, уже давно вымереть должны были. И вымерли бы. На одних-то инстинктах. Да разуйте же глаза! Нет никакой пропасти, основа у всего одна.

В таком возбуждении Ворона я еще не видел.

– Хмм. Ну и что же, по-твоему, лежит у всего в основе?

Ворон помолчал, потом окинул взглядом местность вокруг. Я тоже осмотрелся. Белоснежные башни облаков величественно плыли в ярко-синем небе. Под дыханием ветра о чем-то знакомом, родном и важном шелестела трава. Свежие краски цветов радовали глаз, от цветка к цветку деловито сновали пчелы. Разбив трилистниковый узор клеверного ковра, из травы тяжело гудя поднялся шмель. Звонкоголосые и серпокрылые ласточки стремительно носились в небе. Еще выше, далеко-далеко в вышине неторопливо кружил сарыч, отматывая назад застывшее время. Неподалеку текла река, и из укрывавшего ее русло полога деревьев донесся кошачий крик иволги. Ей флейтовым напевом ответил дрозд.

– Боже, как же хорошо!

Где-то я это уже видел. Тоже во сне. Или это было наяву?

Ворон задумчиво посмотрел на облака, потом на меня, потом склонил голову и уставился куда-то вдаль. Слова, произносимые им, лились свободно и легко, как музыка из волшебной дудки.

– Инь и янь, плюс и минус, много – мало, избыток – недостаток, постоянное стремление к равновесию и постоянный уход от него.. В основе жизни, так же как и в основе любого движения лежит разница потенциалов. Потому что жизнь – это тоже движение.

– Ну а поконкретнее можно? – мне стало так уютно и спокойно, что не хотелось ни о чем говорить. Но почему-то я все-же спросил.

Поконкретнее? Можно. – Ворон поправил перо на своем могучем крыле. -

Внезапно я оказался на дне огромного планетария, один, маленький, в центре гигантской полупрозрачной сферы, на которой то там, то здесь, вспыхивали огоньки. Красный.. желтый.. зеленый.. Огоньки вспыхивали все чаще, пока наконец сфера не засветилась единым целым и не пропала, оставив вместо себя мир. Маленький бесшумный взрыв. Чем-то это напоминало виртуальную 3D-презентацию на моем планшете, только в миллион раз больше. Передо мной проносились картины одна величественнее другой. Больших перемещений. Действий всевозможных сил природы. Красоты нашего и других миров. Ощущение полного дежа-вю накатило на меня с головой. Все это со мной точно уже было. Когда? В детстве? Поляна, облака, шум травы и листвы, горячий ветер ворошит волосы.. Речка блестит за вязью дрожащей листвы, флейтовый спор иволги с черным дроздом.. Запах солнца на лице. Было.. Или только показалось?.. Или же это сильное стойкое чувство – отклик из другого моего сна? Бывает так, что ты в одном сне вспоминаешь другой? Выходит, что бывает..