Текст книги "Василевс"

Глава 17. Рустициана

Вскоре после отъезда Велисария из Равенны в Северной Италии, за рекой По, началось брожение в среде остготских воинов, живущих там и не смирившихся с поражением в войне с византийцами, с потерей королевства Теодориха. Затем там был убит старый король Ильдибад.

В Риме знали об этом и настороженно воспринимали слухи, доходившие с севера Италии.

Цетег, патриций и глава сената, старый друг Боэция, навестил Рустициану в её городском доме.

Рустициана была особенно благодарна ему за ту поддержку, которую он оказал ей после казни её мужа Боэция, не испугавшись ни короля Теодориха, ни мнений патрициев здесь, в Риме.

– Есть новости, и весьма недобрые! – начал он с мелькнувшей тревогой в голосе. – Не прошло и года, как Велисарий уехал в Константинополь, а в провинции за рекой По остготы выбрали себе нового короля! Это Тотила, племянник покойного короля Ильдибада!.. Молодой, весьма умный и воинственный!..

Он ясно дал ей понять, что ждать чего-то хорошего бессмысленно от умного и воинственного короля.

– Он обязательно придёт сюда, в Рим! – закончил он своё сообщение, затем заторопился: – Мне пора! Ждут в сенате!.. Я буду сообщать тебе новости, если будут важные!.. Договорились?!

И он убежал по своим делам.

Прошёл год, наполненный слухами об остготах короля Тотилы, который двинулся на юг Италии с явным намерением выйти к Риму. Но Рим он обошёл стороной, когда узнал, что туда пришли из Равенны дополнительные силы ромеев под началом магистра Бесса. Он пошёл на Неаполь.

И снова её посетил Цетег, принёс свежие сплетни.

– Бесс торгует хлебом! – с порога заявил он.

Когда же она посмотрела на него удивлённо и спросила, откуда он это знает, то он пустился в объяснения:

– Ты-то раздаёшь своё несчастным людям, чтобы накормить их, поддержать!.. А этот подлец Бесс, командир византийского гарнизона здесь, в Риме, обманывает их, продаёт втридорога хлеб этим обездоленным, несчастным!.. Наживается на них!..

– Юстиниан в этом не виноват, что некоторые его начальники ведут себя подло! – парировала Рустициана это обвинение. – Я верю императору!.. Он поможет Риму!..

Цетег безнадёжно махнул рукой.

– А-а, все такие!..

Он ещё какое-то время покрутился у неё, затем ушёл обиженный, что она не так поняла его.

* * *

Император вызвал Велисария во дворец. Велисарий явился туда с Прокопием, своим секретарём, догадываясь, что ситуация снова идёт к походу в Италию. И он не ошибся.

Вернувшись из дворца, от императора, он завёл беседу с женой Антониной.

– Император посылает в Италию! – сообщил он ей. – Там снова что-то остготы никак не успокоятся!.. Выбрали себе нового короля и опять пошли на Рим!..

Антонина была женщиной предприимчивой и осмотрительной.

И он зачастую советовался с ней, посвящал в свои планы.

– И что он даёт тебе для войны с остготами?

На этот вопрос своей супруги он лишь развёл руками.

– И тех, что были со мной на войне с мидийцами, вот только что, он не разрешил взять!..

– Хм! – хмыкнула Антонина. – Так хотя бы денег-то дал, чтобы набрать войско?!

– Сущие крохи! – с чувством воскликнул Велисарий, озабоченно стал зачем-то приглаживать свои усы и бороду.

Руки у него тряслись, выдавая его, что он необычно взволнован.

Такого, насколько Антонина помнит, с ним никогда раньше не бывало.

– Ладно, надо собираться в поход! – сказал он, успокаиваясь. – Ты женщина деловая, привычная к походам. И я не беспокоюсь за тебя! Пойдёшь со мной!

– А Прокопия тоже берёшь с собой? – спросила Антонина.

– Да! Без него как без рук! – пошутил Велисарий…

О походе он сообщил и своим телохранителям, приказал быть готовыми выступить через неделю. Он выставлял из своих владений семь тысяч всадников, содержал их, они же всегда сопровождали его на войне.

Когда он подошёл с войском к крепости Скупи[103]103
  Скупи (Скопье) – столица современной Македонии.


[Закрыть], там он встретил Виталия, начальника иллирийских войск. С ним оказалось три сотни всадников, остальные же находились в Италии.

Велисарий, сойдя с коня, подошёл к Виталию, поздоровался, обнял его.

– Здорово, дружище! С чем пришёл-то? Это всё, что у тебя есть?! – с иронией произнёс он, показав на его три сотни всадников.

– Там, в Италии, в Калабрии, все остальные! Сидят в крепости Гидрунт[104]104
  Гидрунт – крепость в южной оконечности полуострова Калабрия, современный г. Таранто.


[Закрыть], дожидаются тебя! – пошутил Виталий.

Велисарий добродушно усмехнулся…

В этот день, посовещавшись, они договорились идти вместе дальше, до Далмации, набирать на службу волонтёров.

Вечером в их палатке Антонина приготовила сюрприз со служанками, которых она тоже потащила в поход. Они приготовили для архонтов в войске Велисария и Виталия роскошный ужин с прекрасным вином.

В Далмацию, в приморский город Салона[105]105
  Салона – современный г. Сплит в Хорватии.


[Закрыть], они пришли с войском из четырёх тысяч новых волонтёров, набранных по пути сюда.

И там, в Салоне, на войсковом совете архонтов было решено двинуться в Равенну. А уже оттуда по возможности вести войну с остготами, с войском Тотилы.

Гарнизон в Гидрунте к этому времени уже совсем упал духом от осады, голодая, испытывая жесточайшую нехватку продовольствия.

И Велисарий, когда это известие дошло до него, нагрузил корабли продовольствием, велел Валентину, начальнику конницы, плыть на кораблях в Гидрунт и заменить тот гарнизон новым, оставив ему продовольствия на целый год.

Остготы, которые вели осаду Гидрунта, завидев только приближающийся флот ромеев, сняли осаду и убежали.

И Валентин выполнил это поручение, вернулся в Салону.

После этого Велисарий отплыл из Салоны со всем своим флотом и прибыл в крепость Пулу на полуострове Истрия. Там он на время задержался, чтобы наметить с архонтами дальнейшие военные операции. Затем его войско перешло в Равенну.

* * *

У Рустицианы снова появился Цетег. На этот раз он принёс хорошие новости.

– Император послал Велисария с войском сюда, в Италию! И он уже находится в Равенне!..

От этой новости даже он сам выглядел бодрым и полным надежды на помощь императора.

– И я отправляюсь срочно в Византию по просьбе сената, чтобы там ускорить это дело!.. Так что теперь мы надолго не увидимся с тобой!..

Он простился с ней и скоренько ушёл от неё.

И так прошёл ещё один год. К тому времени Тотила взял осадой Неаполь. Гарнизон Неаполя сдал город, голодая и потеряв надежду на помощь Велисария. Тотила взял ещё ряд крепостей в провинции Кампания, выдвинулся к провинции Апулия.

Велисарий оставил в Равенне небольшой гарнизон, а сам ушёл в Далмацию и оттуда, из Салоны, отписал императору настоящее положение дел в Италии, просил прислать денег и ещё войско. И он стал ждать помощи от императора. Вскоре к нему прибыло войско под началом Иоанна, племянника Виталиана, и соединилось с ним. И Велисарий отправил первым делом Иоанна с флотом в Калабрию, чтобы очистить эту провинцию от остготов Тотилы, осевших небольшими гарнизонами по крепостям.

Сам же Велисарий обогнул с флотом Калабрию и Брутию и пристал к гавани Порта в устье Тибра. Там он стал ожидать прибытия войска с Иоанном. Иоанн выполнил его поручение, затем соединился с ним.

Но Тотила уже перекрыл все дороги к Риму. На Тибре он соорудил преграды, тщательно сторожил, чтобы никто не мог подвезти продовольствие в город, захватил несколько судов с хлебом из Сицилии, идущих к голодающим в Риме.

* * *

В ночь на 17 декабря 546 года исавры открыли Тотиле Азинариевы ворота. И остготские войска, внезапно проникнув в Рим, овладели городом. Бесс и весь византийский гарнизон бежали из города.

Цетег пришёл к Рустициане в её городской дом необычно возбуждённым. Это было не похоже на него.

– Исавры открыли ворота королю Тотиле! – сообщил он последние новости. – Предали всех!.. Везде и все предают!.. Боже, когда же люди одумаются! – чуть не заплакал он от этого…

Пометавшись по её дому, он стал прощаться, предупредил её, чтобы была осторожнее:

– Ходят слухи, что остготы озлоблены именно на тебя! За то, что разрушала статуи Теодориха!.. И требуют от Тотилы казнить тебя за это!..

Он ушёл от неё. А затем она узнала, что он тоже бежал из города.

С этими же слухами появилась у неё и Филинна, дальняя родственница. Передав ей сплетни и немного поболтав, она успокоила её:

– Ты не отчаивайся! Тотила не посмеет тронуть тебя!..

И она, попрощавшись, быстро убежала, так же как откуда-то внезапно прибежала.

До того как остготы Тотилы осадили Рим, Рустициана обычно возвращалась на виллу своего отца Симмаха после тяжёлого дневного труда по разрушению статуй ненавистного ей короля. И там она шла к дорогим для неё могилам отца и мужа, Боэция… Она преклоняла колени у склепа с их останками и шептала:

«Аниций, мой милый Аниций, ты будешь жить во мне, пока я жива! Но ты будешь жить и всегда, да, ты будешь жить затем в Боге!»

Так шептала она, стоя на коленях каждый вечер, чтобы не забыть самое главное: то, чего лишили в самом начале её жизни.

Сейчас же она с трудом выбралась из захваченного готами Рима на виллу, пошла с внучкой к склепу, преклонила колени, прошептала как молитву одно и то же памятное о муже. Затем её мысли перескочили на события в Риме, она задумалась.

К ней подошла её внучка, дочь её сына Боэция, тоже Рустициана.

– Бабушка, пойдём домой, – обратилась она к ней. – Тебе же надо поесть… Ты же совсем высохла…

Она, ещё юное создание, чуть не с плачем вымолвила это, глядя на бабушку.

Рустициана перевела взгляд со склепа на внучку.

– А где твой отец? – спросила она её.

– Он должен приехать сегодня… Он хотел поговорить с тобой…

Рустициана поднялась с колен, притянула к себе внучку, поцеловала её, и они вместе пошли к вилле.

К вечеру на виллу приехал не только её сын Боэций и другой сын, Симмах. Приехали они вместе с жёнами и детьми, внучками Рустицианы.

Вскоре разговор зашёл о главном.

– Тотила лишил сенатора Маворция всех владений! – сообщил Боэций. – И теперь тому ничего не остаётся как только побираться… Это же, мама, ждёт и тебя, – обратился он к матери. – И тебе надо уехать отсюда, из Рима… Хотя бы временно!..

– Я никуда не поеду! – твёрдо сказала Рустициана. – Я не смогу покинуть их! – кивнула она головой в ту сторону, где находился склеп.

Она помолчала, собираясь с мыслями.

– А вот детей вы должны отправить в Византию. Под защиту императора!.. Здесь оставаться им опасно…

– Бабушка, я никуда не поеду без тебя! – со слезами вырвалось у юной Рустицианы.

Бабушка подошла к ней, обняла её.

– Надо, милая, надо, – стала она уговаривать её. – Твой отец отвезёт тебя в Неаполь и посадит там на торговое судно, идущее в Византию… Я же напишу императору, попрошу приютить тебя и твоих двоюродных сестёр!.. Император выступает гарантом охраны богатств римских аристократов. И он будет настаивать, чтобы король Тотила восстановил права аристократов на их владения здесь, в Италии!..

Её сыновья, Боэций и Симмах, согласились выполнить её поручение.

В этот вечер на вилле было грустно перед расставанием и неизвестностью, что ждёт семейства Боэция и Симмаха.

Несмотря на грустное настроение, Рустициана вечером, на закате солнца, сходила с детьми и внучками на их любимую скалу у моря, чтобы проститься с этим местом, где они были счастливы когда-то и куда всё же надеялись вернуться ещё когда-нибудь в будущем.

Вскоре Тотила всё же конфисковал у Рустицианы дом в Риме. И она поневоле вышла побираться на улицы Рима, выпрашивала хлеб, чтобы затем, как всегда, преклонить колени у дорогого для неё склепа.

* * *

Остготы выгнали их, последних жителей Рима, из домов. Затем они согнали в отдельную кучку сенаторов и их родственников, в другую же кучку – простых горожан. Да и горожан-то осталось всего сотни три-четыре. Их выгнали из домов с тощими котомками, со скудным запасом еды.

Разделив так сенаторов и горожан, остготы погнали их, как скот, к воротам города. И эта жидкая колонна покорно двинулась в неизвестность…

Рустициана и Филинна тоже покидали Рим в общей толпе. Они пошли рядом со своей повозкой, гружённой только самым необходимым на первое время, которую потащили их дворовые слуги.

«И это Рим!.. Когда-то, в пору императоров, миллионный город!» – с тоской мелькнуло у Рустицианы, когда она окинула взглядом эту жалкую кучку сенаторов и горожан…

Вот миновали они крепостные стены города, сейчас разрушенные во многих местах по приказу Тотилы.

И их колонна потащилась куда-то, куда их погнали остготы…

Филинна шла и тихо всхлипывала, оборачивалась туда, где горел её родной город, совершенно пустой.

Рустициана же крепилась как могла. Рядом с ней не было её сыновей, Боэция и Симмаха, они уехали со своими детьми в Византию, под защиту императора. И теперь она была спокойна за них.

«Иначе их сейчас бы тоже гнали из Рима, как вон тех!» – бросила она взгляд на кучку сенаторов, которые шли с семьями, тащили повозки со своим скарбом.

Последние события в Риме натолкнули её на мысль, что Тотила, остготы не собираются оставаться в Риме, поэтому, выгнав всех его жителей, теперь будут разрушать его дальше. По городу же шли слухи, что Тотила грозился сровнять его с землей, чтобы на этом месте паслись только овцы…

«Как сейчас бродят вон те стаи голодных кошек и собак!» – содрогнулась она от этого варварского замысла современного дикаря…

Вот впереди показалась группа всадников. Среди них один выделялся из толпы окружавших его остготов. Блестело и переливалось на солнце его оружие, украшенное золотом, развевалась на ветру пурпурная перевязь на шлеме и пурпурный плащ с какими-то знаками по всему его полю.

Приглядевшись, Рустициана узнала короля Тотилу. Его она уже видела на улицах города, почти сразу же после захвата Рима остготами…

Король с группой всадников пристроился впереди своих воинов, охранявших колонну, и она двинулась дальше.

Отойдя от Рима на две мили, остготы разделили колонну: сенаторов король забрал с собой, повёл в лагерь своего войска в местечке Алгедон. Всех же остальных с жёнами и детьми он велел вести дальше, в провинцию Кампанию, и поселить там. Так Рустициана с Филинной попали в Кампанию и там вынуждены были начать жизнь на чужом дворе, куда их поместили.

* * *

Вскоре, однако, дошли слухи до Рустицианы с Филинной, как и для других сосланных по разным местам Тотилой, что Велисарий выступил с войском из Порта в устье Тибра, двинулся на Рим и овладел им.

Остготы бежали из Рима к Тотиле.

А Велисарий немедленно принялся восстанавливать разрушенные Тотилой укрепления, и за три недели его войско заделало все бреши в городской стене.

Из римлян же, которые жили по окрестным местам, многие стали возвращаться в город.

И Рустициана с Филинной, сбежав на свой страх и риск с места своего поселения, пустились в обратный путь к родному дому, опасаясь, чтобы их не схватили где-нибудь по дороге остготы. В этом им повезло, они добрались до Рима, вошли в Аппиевы ворота, а вскоре уже были в своих родных стенах. Свой дом Рустициана нашла полностью разграбленным. Немного прибрав его, она облегчённо вздохнула: всё же она была дома…

На следующий день к ней пришла Филинна и сообщила ещё одну хорошую новость, что Велисарий доставил в город по Тибру много судов с продовольствием и его теперь раздают всем горожанам.

Но прошло совсем немного времени, как Рустициану и Филинну снова охватил ужас от известия, что Тотила подошёл к Риму со всем своим войском, встал лагерем на берегу Тибра.

Прибежавшая к ней Филинна с жаром стала рассказывать ей, что ворота-то…

– Велисарий заделал разрушенные стены города!.. А ворота-то так и не успели сделать и закрепить!..

И они, подхватившись, побежали посмотреть: правда ли, что городские стены всё ещё не имеют ворот.

Ближайшие к ним ворота, Азинариевы, действительно были провалом в стене!.. Тогда они побежали к другим воротам, к Аппиевым… Там была та же картина: вместо ворот зияла пустота…

Но, славу Богу, эту пустоту уже заполнили легионеры, перекрыли, выстроившись рядами, готовые встретить варваров.

У следующих ворот, куда они прибежали, они застали самого Велисария. Тот как раз расставлял там, в воротах, всадников из своего легиона, который содержал на свои средства, и тот всегда сопровождал его во всех его военных кампаниях.

Рустициана и Филинна подошли к нему.

– Чем мы можем помочь? – смело обратилась Рустициана к нему. – Ухаживать за ранеными?..

– Лечить-то вы всё равно не умеете! Для этого у нас есть лекари!.. А вот помогать им можете!..

На следующий день, с восходом солнца, варвары с криками и шумом, под барабанный бой двинулись к стенам города.

Крики, брань, звон металла, взревели трубы низкими пугающими рыками… Затем и вопли раненых омрачили вновь сознание многоликой массы.

И они, варвары, наткнулись на эти дротики, которые обрушились на них, посланные искусными руками… А с крепостных стен по ним, по варварам, полетели тучи стрел… Но многие варвары всё же прорвались сквозь эти потоки, несущие смерть, столкнулись с римлянами на мечах… Бой, упорный бой продолжался. Варвары напирали, гнев толкал их на безумие вперёд, чтобы столкнуть эту преграду у ворот… Но римляне стояли…

– Ни шагу назад! – так приказал им Велисарий.

И много, очень много варваров здесь, у ворот, оставили свои надежды навсегда.

На несколько дней затем установилась тишина у стен древней столицы.

Но вскоре повторилось всё то же. И снова римляне, одержав верх, устояли перед натиском варварских племён.

Тотила, потеряв почти весь цвет своего войска, больше не пытался брать штурмом город.

По городу же поползли слухи, что влиятельные остготы поносили короля за то, что, взяв город, он оставил его незащищённым.

– Почему не разрушил его до основания?! – горячилась Филинна, пересказывая Рустициане и коверкая эти слухи. – И он, Тотила, сейчас отошёл к городу Тибру!.. Этот подлец разрушил все мосты на Тибре!.. Велисарий же стал срочно устанавливать крепостные ворота! Поставил железные запоры! Ключи от Рима послал императору! Вот так-то! – с гордостью за своих сказала она так, будто она сама всё это проделала.

Рустициана засмеялась над ней. У неё было хорошее настроение. Она получила письмо от своих детей из Константинополя. Они устроились там, и у них всё было в порядке. К тому же настроение поднималось весной. Закончилась зима, холода остались позади, а вместе с ними, думалось, остались позади невзгоды, обрушившиеся на её родной город, на Рим.

* * *

В середине апреля 546 года Юстиниан стал проводить совещание за совещанием с патрициями и архонтами у себя во дворце, в своём рабочем кабинете. Для такого напряжённого режима его вынудило положение крепостей на границе по Истру[106]106
  Истр – древнегреческое название Дуная.


[Закрыть], многие из которых были разрушены.

И на одном таком совещании было высказано здравое предложение.

– Почему бы не предоставить тем же антам для поселения город Туррис! – промолвил Павел Киликиец вслух то, что уже витало в воздухе идеей связать тех же славян государственными обязательствами, как до того были так же привязаны к империи службой германцы, те же остготы. – Он пустует, находится на левом берегу Истра, построен ещё императором Траяном[107]107
  Траян (53–117) – римский император с 98 г., из династии Антонинов.


[Закрыть], давно уже разрушен набегами варваров…

Эта мысль понравилась Юстиниану, и он стал развивать её.

– Надо направить посольство к славянам, в их землю, за Истр!.. Переговорить об этом! В обмен на это они будут служить нам по договору, получать дары от империи!.. Вот ты и пойдёшь туда послом! – огорошил он таким заявлением Киликийца.

Тот чуть было не поперхнулся оттого, что услышал, понимая, какими опасностями грозит такое путешествие. Но он смолчал, зная, как круто поступает император с теми, кто отказывается от его поручений. Встав со своего места, он поклонился императору, приложив к груди руку в знак согласия.

– Людей подберёшь сам: с кем уже ходил в такие посольства! – в заключение дал наставление ему Юстиниан.

И он отплыл со своим посольством на дромонде, большой парусной галере, из Константинополя по Босфору на север, к Понту Эвксинскому. Выйдя в море, они пошли вдоль его берега на запад, придерживаясь, чтобы не упустить из виду землю.

За две недели их корабль дошёл до Томиса, города на берегу моря. Там они встретились с комитом крепости. Тот оказался человеком гостеприимным, общительным, радушно встретил их. Три дня они провели у него на дворе, отдыхая после морской качки, наслаждались фруктами и вином.

Запаслись там водой и продовольствием и поплыли дальше, курсом на север, к Херсонесу.

Херсонес, его горожане, власти, встретили их холодно. Они хотя и вошли в состав Византийской империи, обезопасили себя от кочевников, но у жителей сразу же упала торговля и доходы, в чём они обвиняли империю.

В городской управе Павел встретился с префектом города. Тот оказался любезным человеком, в отличие от горожан. Он сразу же пригласил его к себе в гости, клялся, что угостит на славу вином, фруктами и рыбой.

– Такой ты ещё не видел и не едал! – почему-то с жаром стал он расхваливать этот край.

И Павел пошёл к нему в гости, надеясь узнать у него что-нибудь о том, где искать тех самых антов.

Префект жил тут же, в крепости, в небольшом домике из бутового камня. Комнатки, их было две, маленькие. Ещё меньше была кухня, с очагом, дым от которого выходил в обмазанную глиной трубу, искусно сделанную из того же бутового камня.

В одной из комнаток была деревянная кровать, в другой же стоял стол, сколоченный из грубых досок, и две лавки.

Хозяин быстро собрал всё, что нужно на стол. И они, усевшись на лавки, поскрипывающие при малейшем движении, выпили сначала по кружке красного вина.

– Чтобы разыгрался аппетит! – сказал префект.

Вино оказалось действительно великолепное.

– Мне нужно встретиться с главным князем антов! – перешёл к делу Павел, заметив, что хозяин не расположен к серьёзному разговору. – С тем, кто всем у них заправляет!..

– Нет у них таких! – сразу же разочаровал его префект. – Они живут разбросанно, как споры… И кто из них кому подчиняется, кто кого главней, порой не разберёшь!.. Так что оставь свою затею. Или лучше договаривайся с ними на общей сходке!.. Там, на сходке, они всё и решат!.. А добраться до их поселений можно так: плывёте на запад, к устью Истра. Там купите лошадей в прибрежных поселениях антов, узнаете, как найти их князя… Может быть, придётся плыть к реке Тира[108]108
  Тира – древнее название р. Днестр.


[Закрыть]. За ней начинается земля антов… И тянется она на север, в неведомые края!..

Уже глубокой ночью Павел простился с услужливым префектом и ушёл к своим посольским, которые устроились на постоялом дворе.

Так что это посещение префекта дало ему кое-какую информацию. Как советовал префект, так Павел и повёл дальше своих людей, наняв дополнительно, на всякий случай, проводника.

На следующий день они покинули Херсонес, взяли курс на устье Истра, как подсказал проводник капитану корабля.

– Идём прямым курсом! – сообщил он капитану. – Всего три дня и три ночи – и мы в устье Истра!..

– А если идти вдоль берега?

– Вдоль берега?.. Тут огромный залив, и время займёт в два раза больше!..

И вот они достигли устья Истра. И здесь, близ устья, они увидели большой остров.

– Певка! – показал проводник на остров. – Все остальные острова в устье помельче… У Истра семь устьев… Самое большое вот это, называется Священное!..

И здесь, в дельте Истра, с бесчисленными рукавами, протоками, озёрами и болотами, они долго блуждали, отыскивая поселение, жители которого не разбегались бы и не прятались в лесах и болотах, завидев только их корабль.

Наконец они пристали к одному из поселений, его жители оказались более смелыми и не стали прятаться. Их корабль, зашуршав днищем по песчаной отмели, уткнулся носом в берег.

На берег тут же вышли десятка два жителей, впереди которых вышагивал высокий ростом, богатырского сложения белокурый человек средних лет.

Павел спрыгнул с галеры на песок, его посольские и охрана тоже спрыгнули вслед за ним. Приняв осанистый вид, они подошли к тем, кто встречал их.

Тот же, высокий ростом, посмотрел на Павла изучающим взглядом, затем протянул руку, что-то сказал.

– Пирагаст! – перевёл толмач Павлу.

Павел крепко пожал руку незнакомцу, тоже назвал себя:

– Павел Киликиец, посол императора Юстиниана!

– С чем пожаловали? – спросил его Пирагаст через толмача.

Павел кратко рассказал, зачем послал император их сюда, к антам.

Пирагаст выслушал его, затем пригласил к себе, в поселение.

– Там обсудим! – перевёл его слова толмач.

Он пошёл вперёд, за ним Павел, затем все остальные. Они поднялись на невысокую террасу, не заливаемую в половодье, где раскинулось поселение.

Поселение состояло из двух десятков полуземлянок, разбросанных как бы в беспорядке и, на первый взгляд казалось, не связанных между собой. Приглядевшись, Павел понял, что полуземлянки соединены между собой подземными переходами.

Пирагаст привёл их к себе на двор, где стояла его полуземлянка, ничем не выделяясь от других. Усадив их за стол, он угостил их медовухой, затем стал расспрашивать о деле, с которым они приехали.

– Где тот город Туррис? Далеко ли от этих мест? И что мы должны будем взамен этого императору?..

Павел ответил на эти вопросы князя довольно полно. После чего Пирагаст решил собрать на сходку всех сородичей, пригласив из соседних поселений князей и простых жителей.

Сход собрался за неделю. Даже приехали воины из боевых дружин.

Павел снова повторил всё те же условия, какие изложил Пирагасту.

– Император согласен отдать и область, окружающую этот город!.. Будет платить за службу, при условии сохранения мира с вами, и охрану границы от гуннов, тех же кутургуров!..

Сход, после бурных высказываний и криков, решил отправить посольство к императору для заключения договора и согласования условий службы антов.

Они поднялись вверх по Истру до крепости Доростол[109]109
  Доростол – современный г. Силистра в Болгарии.


[Закрыть], лежащей на правом берегу Истра. Там они купили лошадей и дальше на юг двинулись дорогой, по которой обычно проходят ромейские войска на границу. На пятый день, при переходе через перевал хребта Стара-Планина, они увидели большой отряд ромейских легионеров, который тоже поднимался на перевал по боковой дороге, уходящей с хребта в восточном направлении.

Павел и с ним его посольские насторожились от неожиданности такой встречи. Анты тоже насторожились, заметив, что в подходящем к перевалу отряде воинов есть не только ромеи, но и герулы, знакомые им по одежде.

Те тоже остановились… Затем от их группы отделились несколько всадников, направились к отряду Павла.

В одном из всадников Павел узнал Нарзеса, придворного императора, облегчённо вздохнул, поехал к нему навстречу.

Они съехались, поздоровались. Павел рассказал Нарзесу, куда он ходил с посольством, о чём договорился с князьями антов.

– И они направили к императору своих послов, вон тех! – показал он на кучку антов.

Нарзес велел Павлу отвезти посольство антов к императору.

– Я же должен доставить вот этих герулов к Велисарию! – показал он на большую массу всадников, следовавших за его отрядом.

* * *

Наконец-то, с большой задержкой, было получено сообщение от императора.

Велисарий подвигал плечами, разминаясь после сна, когда Прокопий разбудил его, чтобы сообщить о долгожданном послании императора.

– Читай! – велел он своему секретарю Прокопию.

Прокопий открыл кожаную сумку, с которой пригнал гонец из Константинополя, вынул листок папируса, посмотрел на Велисария.

– Читай, читай! – нетерпеливо повторил тот, не понимая, зачем секретарь тянет с посланием от императора.

Прокопий зачитал письмо. В нём император сообщал, что посылает Велисарию на кораблях две тысячи пехоты под началом Валериана, вызвав того из Армении, хотя под угрозой была опасность начала войны с Персией.

– И тебе, нашему стратегу, следует соединиться с ним в Калабрии, куда он прибудет, и вместе идти на короля Тотилу! – закончил читать Прокопий.

От известий в этом письме Велисарий взбодрился, стал снова собранным.

– Подготовь немедля приказ всем архонтам: отобрать девятьсот человек, самых храбрых, из них семьсот всадников и двести пехотинцев! – стал он диктовать Прокопию распоряжение по войску. – С ними мы отплываем в Сицилию, оттуда плывем в Калабрию на соединение с Валерианом!.. Все остальные останутся здесь, в Риме, под началом архонта Конона!

Он похлопал дружески по плечу секретаря:

– Предупреди об этом Антонину и всех моих легионеров!..

Флот Велисария, гружённый войсками, вышел из Порта, римской гавани в устье Тибра, и взял курс на Сицилию. Время было опасным для плавания в море: конец декабря, зимняя пора, море штормило, волны играли с галерами, раскидывая их далеко по морю. И всё это пришлось испытать им, пока они добирались до Сицилии.

В гавани Мессины они запаслись провизией и водой, вышли в Ионическое море и направились к крепости Тарент, рассчитывая там соединиться с Валерианом. Но сильное волнение на море заставило их пристать к берегу в гавани Кротона. Там Велисарий, выгрузив всадников на берег, велел им идти вперёд, стать лагерем в узком проходе Луканских гор, перекрыть его для остготов Тотилы. Продовольствие же те должны были добывать себе по окрестным поселениям и городкам. Начальниками над всадниками он поставил иберийца Фазу и своего телохранителя-копьеносца Барбатиона. Но те сплоховали, остготы побили часть их людей, остальные прибежали с Барбатионом в гавань Кротона. Велисарий, расстроенный этим, снова погрузил своё войско на галеры и вернулся в Мессину. Когда закончилась зима, установилась погода на море, он перебрался со своим флотом в крепость Гидрунт. Там он и соединился с войском Валериана, прибывшим туда тоже на кораблях.

На общевойсковом совете с архонтами, обсудив сложившуюся ситуацию в войне с Тотилой и всё ещё недостаточным войском, чтобы сломить его, было принято решение просить императора прислать ещё легионеров и денег для их содержания.

– Считаю, что лучше всего послать Антонину, мою супругу, к императрице! Она с ней в дружеских отношениях! – предложил Велисарий. – И Феодора уломает Юстиниана обратить серьёзное внимание на положение в Италии!..

Он знал, что Юстиниан всё так же откладывает в сторону дела с Италией, занятый Ливией и богословскими рассуждениями со своими священниками…

Вечером он сообщил об этом решении Антонине. Та выслушала его и согласилась на эту поездку.

* * *

Антонина прибыла в Константинополь, когда там, во дворце, царила горестная атмосфера. Двадцать восьмого июня 548 года умерла от рака императрица Феодора. Саркофаг с её телом был торжественно помещён со всеми церемониями в церкви Святых Апостолов.

Юстиниан был в шоке, не в состоянии заниматься государственными делами. Только через месяц он принял Антонину.

Когда её допустили к нему в кабинет, она склонила перед ним голову, показывая этим своё горе об утрате его супруги.

– Ваше величество, я скорблю вместе с вами о рано ушедшей императрице Феодоре! – поклонилась она ему.

Она прослезилась, хотя это стоило ей больших усилий. Вся её жизнь состояла до сих пор из одних только беспрерывных скитаний.