Текст книги "Василевс"

– Ваше величество, императоры отвечают за государство и жизнь всех её жителей, – начал он. – Комиты же и стратеги – только за военные операции, за победы и поражения вверенных им войсковых соединений, легионов… И не дело участвовать в походах императору, оставляя кормило власти без присмотра… Да, когда-то императоры были только военачальниками… Но с тех пор многое изменилось. И сейчас основная тяжесть забот императора – это безопасность всего государства!..

Маврикий понял, что на это, чтобы патриарх стал поучать его, настроила супруга, Константина.

– Отче, я подумаю над твоими словами, – в мягкой форме прервал он патриарха. – Потом, я же не вмешиваюсь в твои, церковные дела! – уже в резкой форме высказался он. – Монофизиты уже верх взяли, поселились здесь, в столице, вольготно, собирают толпы людей, проповедуют им своё, еретическое!..

Старик насупился, обиделся, его сухое подтянутое лицо побледнело, плоская фигура заколыхалась от волнения… Он часто задышал…

– Патриарх Мина до самого упокоения считал монофизитов опасными еретиками, – стал он зачем-то объяснять Маврикию о том, кто такие монофизиты. – Иоанн Схоластик считал их диофизитами[166]166
  Диофизиты признавали у Христа человеческое и после единения его с Божественным.


[Закрыть], но не еретиками… Я же полагаю, что они христиане, верующие даже больше, чем православные…

Маврикий не стал объясняться с ним, зная свою слабость в религиозных спорах христианских сект.

* * *

И вот подошёл срок похода. Маврикий прибыл в Евдом с дворцовыми службами и экскувитами, которыми командовал теперь его зять Филиппик. Там, на поле, за пределами стены Феодосия, лагерем раскинулась его армия. Оттуда уже на рассвете следующего дня он выступил во главе армии дорогой на Гераклею[167]167
  Гераклея – современный г. Эрегли на берегу Мраморного моря (Перинф).


[Закрыть].

В пути движения войска, ещё в Константинополе, произошли события, которые ничего хорошего не сулили для этого похода и для него, императора. Ещё когда он был с войском в Евдоме, произошло затмение солнца… И вновь дурная примета, уже на марше войска к Гераклее: огромный кабан бросился под ноги его коня. Тот поднялся на дыбы, но Маврикий усидел в седле и, справившись с конём, продолжил путь… И он, чтобы прервать эту череду дурных примет, решил ехать дальше морем… Поехал, но разразилась буря, и корабли с трудом пристали в гавани Дасния. И у него пропало желание ехать морем на галере дальше, с Гераклеи… Миновали по пути город Энат на побережье Пропонтиды. Армия стала на ночёвку, и тут снова всё то же: пал от внезапной болезни лучший его конь… Тогда он, встревоженный всем этим, свернул от моря на север, и армия пошла по тракту на Адрианополь, а с Адрианополя двинулась к Понту Эвксинскому, к крепости Анхиал на берегу моря.

В Анхиале, когда армия расположилась там в крепости, появились люди от кагана Баяна.

Маврикий принял их.

– Каган Баян требует увеличить размер дани! – после представления своего посольства заявил посол требование кагана.

Маврикий отрицательно замотал головой.

– Каган уже неоднократно отправлял вас, послов, с такими требованиями! Я не намерен увеличивать дань без веского основания!..

Кривая ухмылка исказила лицо посла, щёлочки глаз ещё более сузились, выдавая его породу, с затаёнными там недобрыми умыслами.

– Тогда каган будет сооружать суда для устройства переправы вблизи Сингидуна! Подвластные кагану славяне занялись уже заготовкой корабельного леса!.. И этому никто не в силах помешать!..

– А как жители Сингидуна?! – воскликнул Приск. – Они на вылазках из крепости сжигают заготовленный лес!..

Посол гневно сверкнул глазами на него, на стратега.

– Славяне теперь не строят суда, осадили город! – стал пояснять он. – Каган же распорядился прекратить осаду, взял с города выкуп: две тысячи золотых монет, окованный золотом стол и одежду из шёлка!..

Маврикий не стал больше разбираться в этом, отпустил послов кагана.

Тем временем каган отошёл к городу Мурсе на Драве и приказал славянам устроить переправу на Саве, недалеко от Сингидуна.

Когда мост из судов был готов, каган перевёл по нему свои войска и на пятый день захватил крепость Банония[168]168
  Банония – современный г. Видин в Болгарии.


[Закрыть].

Маврикий вызвал к себе Приска.

– Я назначаю тебя стратегом армии здесь, на Истре! – передал он ему полномочия командования в присутствии ипостратегов и таксиархов. – Я же уезжаю в Константинополь. Оттуда пришли сообщения, что прибыли послы от франков и персов… Желаю удачи! – пожал он руку Приску.

* * *

У Приска же осталась небольшая армия. Он построил её, прошёлся вдоль рядов всадников, деловито всматриваясь в их лица, осматривая упряжь и оружие.

– Да, маловато! – произнёс он сквозь зубы, недовольный, что Маврикий оставил его с этими крохами против аваров и славян.

Он вообще-то догадывался, чем это вызвано.

«Надо признаться честно!.. Не доверяет он мне!.. Придётся воевать с теми, кого оставил Бог! – иронически мелькнуло у него. – Против Бога не попрёшь!..»

Он распустил строй рядовых, тагматархам же велел собраться у себя в палатке.

– Сделаем так, – начал он излагать им свой план последовательности военных действий на ближайшее время. – Разделим наши силы на две части!.. Одну часть, тысячу всадников, возьмёшь ты, – показал он пальцем на своего помощника, ипостратега Сальвиана. – И пойдёшь с ней к перевалу Проклианы![169]169
  Проклианы – перевал через Балканы в Нижней Мезии, на правом берегу р. Янтра.


[Закрыть] Займёшь этот перевал, закроешь дорогу и аварам, и славянам!..

– Этот перевал самый восточный на Балканах! – уточнил Сальвиан. – Через него идёт дорога на Маркианополь. Так что авары, тот же каган Баян, будут пытаться захватить его!

– Вот и будешь держать его, пока хватит сил! – продолжил Приск. – Когда уже совсем будет невмоготу, отойдёшь ко мне на соединение… Итак, Илия и Никита идут с Сальвианом! Остальные остаются со мной… Мы займём крепость Дидимотих![170]170
  Дидимотих – город во Фракии.


[Закрыть] Если не сможем удержаться там, отойдём в Цирул[171]171
  Цирул – современный город Чорлу.


[Закрыть]!..

Он осмотрел своих тагматархов и таксиархов.

– Всё ясно?! Ну раз ясно, вопросов нет, на этом конец совещанию, расходимся по своим отрядам!

Сальвиан ушёл с тысячей всадников к перевалу Проклианы. Вскоре оттуда от него прискакал на взмыленном коне гонец и доложил Приску, что они захватили перевал, закрыли аварам и славянам переход на территорию империи. Сообщив это, гонец ускакал обратно в отряд Сальвиана.

Как там дальше разворачивались события, рассказал уже сам Сальвиан через две недели Приску, вернувшись оттуда со своим отрядом:

– Авары появились сначала небольшой силой… Ну, их-то мы не пропустили, сразились! Видимо, они не ожидали, что перевал будет закрыт!.. Когда же это дошло до Баяна, тот двинул на нас конный отряд в восемь тысяч… Но мы выдержали и это давление! Не сдали позиции!.. Тогда каган подошёл со всем своим войском!.. Тут уж мы были не в силах противостоять им! Ночью мы снялись с позиций – и вот у тебя!..

Дозоры же донесли Приску, что каган узнал только на четвёртый день о том, что перевал свободен. На пятый день каган вступил в горы. Вскоре он подступил к Анхиалу. Он сжёг там церковь Святого Александра и двинулся на юг… Не зная, где находится армия Приска, он дошёл до крепости Дризипера[172]172
  Дризипера – современный Буюк-Краштыриан между Люлебургасом и Чорлу.


[Закрыть], осадил её. Осада не задалась, и он, оставив крепость, двинулся на юг.

Приск, отслеживая переходы противника и не ввязываясь в сражения с превосходящими силами кагана, укрылся в крепости Дидимотих, затем перешёл в Цирул.

Каган подступил к Цирулу и осадил эту крепость.

Долго продержаться в крепости Приск не смог бы: мало было продовольствия, не хватало и воды. И он сообщил об этом императору.

* * *

Весной следующего года Приск назначил сборным пунктом для войска город Гераклею. Этот город лежал на холмах у берега Пропонтиды. Сохранились ещё старые эллинистические стены города, сейчас разрушенные от землетрясений и набегами варваров.

И вблизи этих городских старых стен раскинулся палатками временный военный лагерь Приска.

Приск же вечером, разминаясь, выходил на плац из своей палатки, когда все когорты выстраивались: конные – в своём строю, пешие – в своём. Ждали его появления с тагматархами и центурионами. При этом он часто отмечал при построении разболтанность, на грани вызывающего поведения, легионеров центуриона Фоки… Он уже делал несколько замечаний Фоке на совещании войсковой верхушки, которое он проводил в своей палатке как командующий.

Фока обещал каждый раз выправить дисциплину у себя в центурии.

– На твою же центурию равняются другие! – дружески пожурил Приск его. – Разгильдяи и заведомые негодяи!.. А на деле, в сражениях, их что-то не видать в рядах первых-то!..

Фока бросил на него злой взгляд из-под щетинистых бровей, сросшихся вместе, но смолчал. Только его безволосый подбородок задрожал, выдавая его злость, а широкий уродливый рубец на щеке покраснел, как у девицы.

– Ладно, оставим это в стороне! – отвёл Приск взгляд от этого неприятного, рыжего и маленького ростом центуриона с безобразной фигурой. – Конница поступает под моё начало! Начальником же пехоты я назначаю Генцола! Вы знаете его, против никто, разумеется, возражать не станет!.. Завтра, с зарёй, выступаем! Мы стоим здесь уже две недели! Пора, пора! Наш путь лежит сейчас на крепость Доростол, в Нижней Мезии!.. Должны уложиться в двадцать дневных переходов!..

Он ещё раз обвёл взглядом тагматархов и таксиархов, остался доволен их видом и тем, что его речь приняли с пониманием и серьёзно.

И он распустил их.

Как он и намечал, так его войско и выдержало сроки перехода на Истр, к крепости Доростол.

Эта крепость была возведена ещё при императоре Анастасии. Её стены выглядели внушительно. Стояла она на крутом холме, вблизи Истра. И когда подъезжаешь к ней, то сначала видишь только высокие стены, крепостные зубцы.

Войско Приска расположилось частью в крепости, остальные – в палаточном лагере под крепостными стенами.

Авары уже знали о прибытии в крепость большой армии. Они отслеживали тайно её переходы ещё по территории империи. Через день у крепости появился посол от кагана Баяна, напросился на встречу с Приском.

Тот принял его. Посол, по имени Кох, заявил Приску протест, что он нарушает мирный договор.

– Этот договор существует между империей и аварами, и мы не собираемся его нарушать! Славян же он не касается! – отклонил Приск претензии кагана. – Передай это своему господину! – отпуская посла, сказал он.

Посол уехал к кагану. Приск же срочно стал снаряжать переправу через Истр. За две недели она была готова. И он переправился с войском на левый берег Истра.

И сразу же дозорные донесли, что неподалёку стоят лагерем славяне, которых сюда привёл их вождь Ардагаст.

– И они собираются в набег на империю, за добычей, на правый берег Истра!..

Так рассказал один из пленных, которого они захватили.

Приск велел толмачу расспросить пленного. Из допроса стало ясно, что Ардагаст сейчас справляет поминки по своему отцу.

– Поэтому они все пьяные! – закончил рассказ пленного толмач.

Приск распорядился строго охранять пленного, чтобы не сбежал и не донёс своим о них, о ромеях.

– Остальным по коням – и за мной! – приказал он. – Но идти тихо, чтобы не вспугнуть раньше времени пташек!.. Хм-хм!..

Уже стемнело, идти конными было небезопасно: можно было натолкнуться на дерево или угодить вместе с конём в какую-нибудь яму… Поэтому войско двигалось медленно и шумно.

От приближающегося глухого шума множества всадников Ардагаст, хотя и был пьян, проснулся, вскочил на неосёдланного коня и ударился в бегство. За ним увязались несколько его соплеменников… Заметив же, что ромеи не отстают, он развернул коня и напал на них… Затем он соскочил с коня, стал отбиваться от ромеев мечом… Не выдержав натиска большой группы насевших на него ромеев, он бросился бежать через чащу леса… В темноте, к тому же пьяный, он налетел на ствол какого-то дерева и упал… С трудом поднявшись на ноги, он заковылял всё туда же, куда-то вперёд… И вдруг сорвался с кручи, полетел вниз и бухнулся в реку… Вынырнул, и река понесла его прочь от погони, от берега…

Приск, когда ему донесли, что Ардагасту повезло, он уплыл по реке, раздражённо закричал на легионеров:

– А почему вы-то не поплыли за ним?.. Бездари!..

В этой схватке ромеи захватили большое число пленных славян, часть же, сопротивляющиеся, были перебиты.

Приск собрал на совет тагматархов и таксиархов.

– Отправляем пленных в дар императору! – сообщил он им своё решение.

Тагматархи удивлённо уставились на него.

– В армии начнётся волнение! – предупредили они его. – Это военная добыча, солдаты считают её своей!.. Ты заденешь их интересы!.. Подумай, прежде чем объявлять это!..

– Ладно, собираем войсковой круг! Посмотрим, что он решит! – сказал Приск.

Ещё до того, как была построена армия, слух об этом решении командующего уже распространился по всем отрядам. И когда Приск появился перед строем, то строй глухо загудел, раздались раздражённые выкрики: «Стратег, ты не то надумал!.. Пленные принадлежат всем, а не одному императору!.. Отменяй приказ!..»

– А на какие шиши вы воюете? Кто снабжает вас всем необходимым на поход?.. Вы об этом подумали?! И кто из вас будет продавать пленных тому же Ардагасту?.. И как, по одному или по десятку?.. Так на каждого из вас придётся меньше чем по одному пленному!.. А так, передав их императору, тот предложит их тому же кагану за круглую сумму! Или в виде платы за дань!.. Думайте, думайте!

Солдаты ещё покричали, затем спокойно разошлись, когда Приск объявил, что кто согласен с этим, может быть свободен.

Отобрав триста легионеров для охраны, Приск поставил над ними начальником таксиарха Татимера и отправил пленных в Константинополь.

* * *

Когда Приск уже заканчивал эту летнюю военную экспедицию, из столицы вернулся в лагерь Татимер.

– А-а, это ты! – язвительно протянул Приск. – Ну, какую привёз ещё пакость?..

Он подозрительно относился к нему, славянину, за его скрупулёзную исполнительность.

Татимер молча протянул ему конверт, запечатанный печатью императора.

Секретарь Приска взял у него конверт, снял печать, вынул из конверта письмо, посмотрел на Приска, взглядом спрашивая, читать или нет.

– Читай, читай! – с яростью вылетело у Приска, уже догадавшегося, что за приказ в этом письме.

Секретарь зачитал полученный документ. В нём император приказывал Приску, чтобы он оставался с войском на зимовку за Истром.

– На чужой стороне! – вырвалось непроизвольно у Приска.

Он нервно заходил по палатке, не зная, что делать: доводить до сведения войска приказ императора или решить, что делать дальше, общим войсковым советом… Об этом приказе пока знают четверо: секретарь, Татимер, он сам, Приск, да ещё случайно оказавшийся в палатке таксиарх… Но завтра же будет известно всему войску… «Шила в мешке не утаишь!»…

На следующий день утром секретарь огласил приказ императора перед построенным для этого войском, по распоряжению Приска.

Когда секретарь закончил читать приказ, на плацу некоторое время стояла тишина… Затем по рядам легионеров прошёл глухой ропот, он стал нарастать, раздались возмущённые крики.

Приск выждал, когда накал возмущения достиг опасного предела, поднял руку, выступил из рядов тагматархов и таксиархов и громко гаркнул:

– Тихо!.. Оставаться на зимовку здесь подобно смерти!.. И я не стану задерживать вас здесь!.. Прошу выслушать меня! Сворачиваем, как обычно, лагерь, без спешки и суеты! Затем выступаем и идём на переправу через Истр! На правом берегу все войска будут распределены по крепостям и снабжены продовольствием! Если же не хватит продовольствия на зиму, будете добывать его сами!.. Я же отправляюсь в Константинополь к императору!..

Он распустил строй. Легионеры, несколько успокоенные, разошлись по своим палаткам.

В этот же день у Приска было ещё одно неприятное дело. К нему в лагерь пожаловал посланец от кагана и передал, что каган грозится отрезать его армию от переправы, если он не поделится добычей, которую захватил у славян, в том числе пленных.

Приск срочно собрал тагматархов и таксиархов и с трудом, но уговорил их пойти на такой делёж. Затем он срочно отправил с гонцом кагана своего секретаря для переговоров о дележе добычи. Каган согласился на предложенную ему долю. И Приск отправил ему всех пленных славян.

Согласовав все эти требования и недоразумения с каганом, Приск спокойно переправился через Истр со всей своей армией.

Вскоре в лагерь к нему явился гонец от императора и вручил ему послание императора.

Император отстранял Приска от командования, вменив ему в вину этот делёж добычи с каганом.

«Командующим армией назначаю своего брата Петра! – гласило в конце письмо императора. – Тебя же прошу явиться в Константинополь!» – приказывал он Приску.

«Он, Маврикий, купил мир у варваров, у тех же аваров, увеличив на двадцать тысяч плату за мир! – мелькнуло у Приска с явным осуждением действий императора. – А теперь, когда я отдал кагану пленных славян тоже в уплату за мир, он наказывает меня!»

* * *

Маврикий вызвал к себе во дворец своего брата Петра, нового главнокомандующего на границе по реке Истр.

И Пётр предстал перед старшим братом.

Маврикий поздоровался с ним за руку, пригласил его за свой рабочий стол.

– Вот, я накидал по-скорому ряд приказов и послание войску! – вручил он ему пачку документов. – Как памятка для тебя, что ты должен сделать в первую очередь там, в войске, на Истре!.. Приск много там самовольничал! Не слушался моих указаний! Надеюсь, ты не будешь себя так вести! Окажешься благоразумнее!

Он встал из-за стола. Пётр тоже встал. И Маврикий проводил его до двери палаты.

– Познакомишься со всеми этими документами там, на месте!.. Успехов!..

Он крепко обнял его:

– Ну, иди!

Магистр оффиций снова проводил Петра до выхода из дворца…

Когда Пётр прибыл в крепость Одесо на берегу Понта Эвксинского, войско, расквартированное там, выстроившись, встретило его криками: «Слава!.. Слава!..»

Поддавшись этому дружескому отношению к себе легионеров и ознакомившись за несколько дней с делами здесь, Пётр решил сообщить войску приказ императора… Но произошёл взрыв негодования воинов. Они уже знали об этих указах императора, возмутились, ушли от стратега, расположились отдельно лагерем, стали поносить Маврикия…

Пётр понял, что войско настроено враждебно к тем указам, в которых речь шла об окладах, и он схитрил: представил на войсковое собрание только те положения, которые удовлетворяли требованиям солдат. И этот трюк прошёл: солдаты вернулись в лагерь, доброжелательно настроенные.

Об этом происшествии в войске Пётр отписал Маврикию. После этого, распорядившись выступать, он повёл войско к Маркианополю. Придя туда, он приказал идти дальше во главе войска усиленному отряду легионеров. На другой день этот отряд заметил славян с огромным обозом добычи и пленных, захваченных в византийских провинциях. Они двигались к Истру, чтобы переправиться с добычей на левый берег. Увидев же ромеев, славяне начали убивать пленных, устроили из повозок укрепление, стали метать в ромеев копья, не подпуская к своему укреплению. Тогда таксиарх ромеев приказал своим воинам сойти с коней и атаковать в пешем строю укрепление из повозок. Ромеи взяли штурмом это укрепление, перебили всех славян, но пленных спасти не удалось ни одного.

Вскоре после этого Пётр получил разносное письмо от императора. Тот в письмах упрекал его в бездействии. Он же отлёживался после неудачной охоты на кабана, когда неловко разворачивал коня и здорово поранил ногу о дерево, уклоняясь от кабана.

Скрипя зубами от боли, он поднялся с походного лежака, велел одному слуге принести доспехи, другой же стал одевать его. Перекусив куском жареного мяса и облачившись в доспехи, он собрал в палатке таксиархов и тагматархов, объявил им, что выступаем походом в те места, где находились поселения славян.

Прихрамывая, он вышел вместе с ними из палатки, сел на коня и во главе их поехал по лагерю, наблюдая, как снимаются воины, сворачивают палатки, грузят их в повозки.

И здесь гонец от Маврикия доставил Петру письмо с приказанием оставаться во Фракии.

– Есть верные данные, что славяне собираются в набег на провинции во Фракии! – сообщал император.

Пётр продиктовал секретарю ответ на это письмо Маврикия.

– Остаться во Фракии я могу! Но через границу, Истр, в последнее время, как я нахожусь здесь, не проходили никакие славяне!.. Мои посты на реке отследили бы их появление! Значит, это не дакийские славяне, а те, которые осели в провинциях империи… Уже давно ходят слухи, их знаешь и ты, что славяне далеко распространились на юг империи, даже на Пелопоннес!..

Но делать было нечего: надо было выполнять приказание императора. Поэтому он направился к крепости Новы[173]173
  Новы – крепость на лев. берегу Янтры, около Свиштова.


[Закрыть]. После этого он прошёл до города Феодорополя[174]174
  Феодорополь – современный г. Свиштов, западнее кр. Новы.


[Закрыть], построенного Юстинианом, и расположился там лагерем. Утром же рано, ещё на рассвете, он двинулся всё по той же римской дороге, проложенной ещё императором Траяном… Эта дорога здесь удалялась от Истра на шесть миль, чтобы затем повернуть к Истру, выйти на восточный берег реки Осым[175]175
  Осым – правый приток Истра.


[Закрыть], где стояла на самом берегу Истра крепость Секуриска[176]176
  Секуриска – крепость на Истре на запад от г. Новы.


[Закрыть]. Там он и расположился лагерем, на самой западной оконечности провинции Нижняя Мезия.

Пётр сообщил об этом в письме Маврикию.

– Я во Фракии, в Нижней Мезии…

Затем он с чего-то пустился в размышления о славянах, антах и аварах, стал диктовать секретарю:

– «Этим всем непрошеным гостям мы вынуждены платить за то, чтобы служили против наших врагов!.. А как на самом деле происходит? При малейшей задержке в уплате эти союзнички берутся за оружие и опустошают целые области империи до самой столицы!..»

Он замолчал на минуту, собираясь с мыслями, вспоминая что-то важное из того, что хотел сообщить Маврикию.

«Нужно ли так подробно излагать всё брату?.. Императору – нет! Брату же можно говорить открыто многое, но не всё…»

– Давай пиши дальше.

И он стал диктовать более подробно то, что рассказали ему легионеры, защищавшие крепость Солунь. Славяне так и не взяли город, хорошо укреплённый.

– Это те люди, которые ещё недавно жили и прятались в лесах! – пришлось ему признаться самому себе, хотя чувство превосходства как ромея не давало ему честно признать это у варваров.

* * *

В Константинополе же, у императора, были свои тревоги и заботы.

В это время, 2 сентября 595 года, с Патриаршего двора рано утром пришёл во дворец посыльный дьякон с извещением.

Его допустили к императору.

– Ваша милость, мне велено синклитом епископов сообщить вам, что патриарх Иоанн Постник скончался сегодня поутру, на рассвете нового божественного дня! – сообщил он Маврикию и вручил секретарю Лангину папирус с этим извещением.

Лангин принял извещение, передал императору.

– Читай! – велел Маврикий секретарю, вернув ему письмо, надеясь узнать из него подробности смерти и завещание патриарха.

Секретарь прочитал письмо.

Маврикий был разочарован. В письме не было ни слова о том, что он хотел узнать.

Он отпустил дьякона, сообщив, что вскоре придёт проститься с патриархом, которого уважал и любил как родного отца, прислушивался к его советам.

Этот день прошёл у него в заботах и суете, связанных с этим горестным событием, затем шествием в рядах погребальной процессии к месту упокоения Константинопольских патриархов, в церкви Святой Девы Марии.

После этого на синклите епископов решался вопрос об избрании нового патриарха… И в этом решающим было слово за ним, и выбрали патриархом епископа Кириака.

Итак, суета вроде бы закончилась. Он вспомнил, что год назад Постник занял у него несколько талантов[177]177
  Талант = 6000 драхм. Драхма в Др. Греции ≈ 6–7 г серебра. Талант ≈ 36–42 кг серебра.


[Закрыть] серебра, дал расписку.

И он попросил секретаря найти ту расписку. Лангин нашёл расписку, принёс ему.

– В расписке указано действительно о займе серебра, – сказал секретарь, развернув её и прочитав, что в ней было записано.

– Но где-то же оно у него находится! – воскликнул Маврикий. – Надо немедленно осмотреть его жильё, Патриарший двор!..

Он забеспокоился, опасаясь, как бы это серебро не попало в чужие руки. Быстренько накинув на себя плащ, он вышел из кабинета.

Вслед за ним вышел секретарь. Тут же, у дверей его кабинета, стояли на страже схоларии и далее, по галереям и палатам, – тоже. Забрав с собой десяток схолариев, он пошёл обычным путём по галерее Триконха к выходу из дворца через вестибюль Халки, на площадь Августеона, к Патриаршему двору. Там он велел слугам патриарха показать ему жильё патриарха. И те проводили его до комнаты патриарха, открыли перед ним её дверь…

– Ох ты! – невольно вырвалось у Маврикия.

Он не ожидал увидеть то, как жил патриарх. Это оказалась келья, внутри которой стоял топчан из досок, на нём лежала подушка из грубой холстины, набитая какой-то шерстью, и рядом сложенное вдвое толстое шерстяное одеяло. В келье больше ничего не было… Патриарх, аскет, ничего не тратил на себя, кроме скудной похлёбки, а жёсткое ложе пустынника служило ему местом отдыха в долгие холодные зимние ночи.

И это так поразило Маврикия, он понял, что искать тут серебро бесполезно. Нищелюбивый Постник потратил то серебро на бездомных, которые тысячами расплодились в Константинополе.

– А ну-ка, подай мне ту расписку! – обратился он к секретарю.

И когда тот подал ему долговую расписку патриарха, он тут же порвал её, приказал схолариям перенести это ложе к себе во дворец, в комнату отдыха.

Вечером он лёг на топчан патриарха, укрылся его одеялом и вскоре уже спал крепким сном.

На следующий день его супруга, Константина, за обедом спросила его о том, что было вчера.

– Об этом говорят все во дворце, слухи пошли и в городе, – посмотрела она на него с тревогой.

В её глазах читался укор ему, что он что-то делает не так, как положено императору.

– Пусть говорят! – отмахнулся он от этого, чувствуя с утра необычный прилив сил, приписывая это влиянию Постника.

* * *

Простояв две недели у крепости Секуриска, Пётр двинулся с войском дальше на запад всё по той же римской дороге и вышел к реке Искыр, впадающей справа в Истр. Здесь оказалось заболоченное место, и дорога уходила несколько от Истра. На самом же берегу Истра, к востоку от устья Искыра, даже издали виднелась крепость Паластол, а напротив неё, за Истром, на его левом берегу, – крепость Челей.

И Пётр приказал переправляться через Искыр, предполагая, что здесь-то, вблизи от крепости, не может быть неприятеля. И он ошибся.

Первый же отряд, переправившись через реку, угодил в засаду славян и был уничтожен. Тогда стратег приказал выстроиться ромеям в ряд и поражать неприятеля со своих галер стрелами и дротиками. Славяне не выдержали такого и обратились в бегство. На следующий день проводники, ведущие войско ромеев, заблудились, войско попало в пустынную безводную местность. Только на третий день они вывели войско к реке. Солдаты попадали у воды, стали жадно пить. Но тут на них снова напали большой массой славяне. И ромеи, обессиленные после изнурительного похода, вступили в сражение беспорядочной толпой, не в силах были дать отпор, сломались и побежали.

Войско Петра было разбито и деморализовано…

Когда это стало известно императору, он отстранил своего брата от командования и велел ему вернуться в Константинополь.

Стратегом же он снова назначил Приска. На носу был декабрь 595 года; по приметам, зима грозила быть холодной и снежной. И Приск увёл остатки потрёпанного войска Петра к Константинополю, расположил его под защитой Длинных стен на зимовку.

Весна нового года пришла ранняя, с теплыми ночами уже по-летнему, зажурчали ручьи, вышли из берегов реки.

Вот в эту-то пору Приск, не расположенный по характеру на промедление в военных делах, тронулся в путь из Константинополя, оставив позади «Длинные стены».

У Адрианополя он свернул в светлые леса Астики[178]178
  Астика – местность недалеко от Адрианополя.


[Закрыть], полные дичи и удобные для сбора и отдыха всего войска. Пришёл туда со своими всадниками и таксиарх Гудуин, которого назначил к нему в помощники император.

– И тебя загнали сюда, приятель! – обнял его Приск. – Ты, как всегда, со своими молодцами! – широким жестом показал он на его всадников.

Среди них особенно выделялись темно-русые анты, рослые, крепкого сложения, с метательными копьями и небольшими щитами, без панцирей, в кожаных штанах, крепких, но обтрёпанных понизу, у щиколоток. Одежда почти не прикрывала их тела, хотя погода стояла ещё по-весеннему прохладной.

– Принимай помощь, командующий! – так же шутливо ответил ему Гудуин, широко улыбаясь, скаля белые зубы.

Высокий ростом, под стать ему, Приску, он был весельчаком, в то же время строгим и умелым командиром. Поэтому император назначал его в помощники и к своему брату Петру тоже.

Это была солидная помощь войску. И Приск был весьма рад этому.

И он решил произвести смотр своим силам, оценить их.

При смотре он сдержался, ничего не говорил, а только молча глядел на выстроившееся войско.

Вечером же, на совете у себя в палатке с тагматархами и таксиархами, накопившееся за день раздражение вылилось в гневную тираду по отношению к Петру, брату императора, оставившему ему такую армию.

– Подсчитать убыль солдат во всех сотнях! – приказал он архонтам и таксиархам. – По какой причине, когда, в каком бою погибли!.. По чьей вине!.. Все эти ошибки Петра и потери в войске представим императору!..

Таксиархи и архонты хмурили лица, не глядели на него. Им не хотелось поднимать скандал. Тем более что вина многих из них тоже была в этом, в то время когда Пётр принимал непродуманные решения. Они же отмалчивались, хотя видели, уже наученные военным опытом, к чему это приведёт. Но не остановили Петра, брата императора.

Когда же Приск замолчал, то стали выступать архонты и таксиархи. И все они в один голос призывали его не поднимать из-за этого шум.

– Всем от этого будет плохо!.. И нам в первую очередь!..

– Объявить эти потери? – спросил Гудуин Приска. – Император же всё равно встанет на сторону Петра, если дело дойдёт до разбирательства!..

Приск выслушал советников.

– Ладно, отложим это до утра! – согласился он с ними.

На следующий день утром он приказал готовиться выступить войску в поход на границу к Истру, коннице и пешим подразделениям.

Таксиархи поняли его молчание о вчерашнем, что он передумал сообщать об этом императору.

Через две недели его войско подошло к Истру по дорогам, петляющим по берегу его притока Янтра. Здесь войско уже поджидали галеры, пригнанные из крепости Новы, мощной, построенной ещё императором Анастасием. Они переправили его войско на другой, левый берег Истра, к самой крепости Челей.

Вскоре в крепость явился посол от кагана Баяна.

– С чем пришёл, господин стратег? – спросил посол Приска, когда ему дали слово. – Каган беспокоится появлением такой большой силы на границе!..

– Эти места хороши для охоты, богаты травой и водой для конницы! – ответил стратег, пытаясь свести разговор в шутку.

– Тогда каган предлагает тебе пойти в другие, не бедные земли!.. Каган говорит, что ты нарушаешь договор и намеренно разрываешь мир!..