Текст книги "Ultraгрин: Маленькие повести для мобильных телефонов"

УТРО ТУМАННОЕ

У Харикова было видение, будто бы он оказался на острове Бали с женщиной из отдела продаж арбалетов (далее Ж.О.П.А.), которая уже несколько месяцев волновала его своими красными губами и грудью за две тысячи у.е., сработанной одним мастером пластических наук в нелегальном кабинете на заднем дворе армянского автосервиса, где работал автомехаником доцент Ереванского мединститута, мастер по ходовой части иномарок.

До этого Хариков ее не замечал – глазу не за что было зацепиться, а теперь, после операции, она задевала его при ходьбе своей заново отстроенной грудью до глубины души и особенно тела.

У Харикова, как у Кощея, душа была в яйце, а точнее, в яйцах, которые стучали в его штанах, как колокол на празднике.

Хариков сон слегка скорректировал, перенес его действие в пансионат «Легенда» под Пахрой, где раньше был пионерлагерь битумного завода, – на Бали очень влажно, длинный перелет, нет русской еды, а дома и стены помогают.

Он сходил в туалет, убедился, что жена спит, и вернулся в сон, где развернулись основные действия.

После обеда он послал ей письмо следующего содержания:

Дорогая незнакомка!

Ваша новая форма волнует мое содержание, я не могу спать без Вас, надеюсь, что два выходных дня в Подмосковье дадут нам силы найти дорогу друг к другу.

Подписав письмо фамилией финансового директора, он отправил его адресату.

Ответ пришел неожиданно быстро, Ж.О.П.А. ответила, что польщена и принимает приглашение от начальника, но с условиями: во-первых, ей нужны гарантии конфиденциальности, а во-вторых, бонус по результатам года должен быть скорректирован по совести.

Хариков стал наблюдать за ней.

Она выглядела взволнованной, он слышал ее звонки какой-то Ларисе, которой она намеками рассказывала, что ее не будет в эти выходные на занятиях по аргентинскому танго и на вечере стремительных знакомств ее тоже не будет – некогда.

Он сел и написал ей второе письмо, где сообщил место встречи – на станции метро «Теплый Стан» – и в конце подложил фон виртуального букетика ландышей. Вышло красиво, с намеком на чувство.

В пятницу после обеда она отпросилась в парикмахерскую и солярий, на ней были новые джинсы и топик, в который были упакованы две дыньки. Перед уходом она сходила в туалет, и он заметил, что лифчик она сняла и дыньки плавно превратились в арбузы.

Хариков сказал дома, что у них в конторе двухдневный тим-билдинг (по-нашему – бег в мешках с пьянкой), жена сложила ему сумку и даже положила презервативы на случай, если в мешке окажется дама.

Продвинутая девушка жена у Харикова, сама ездила в такие командировки, когда Хариков ее совратил на прежней работе, а она и рада, да и в «Воге» рекомендуют партнерские отношения в стиле фьюжн. Стиль такой есть в отношениях, когда все свободны, а жизнь полна неожиданностей, поэтому женщины на работу ходят, как на вечеринку, дресс-код соблюдается, а если с умом, любой поймет, чего женщина хочет.

Отпросившись с обеда, Хариков поехал затариваться: алкоголь купил трех сортов, ягоды садовой, нарезку всякую и духи с цветочным запахом. Любил он, когда женщина в облаке одуряющем, кажется тогда, что она рабыня в твоем гареме, а ты шейх и власть твоя безгранична. Хотел даже наручники купить для игры в полицейского и вора, но не стал на первый раз – можно напугать ненароком, потом на работе будут болтать, что он садист, а он повышения ждал, обещали перевести на должность начальника департамента.

На станции его уже ждали. Ж.О.П.А. стояла на обочине и нервно теребила телефон. Завидев сотрудника из конторы, она прятала глаза, Хариков подошел и спросил:

– Куда едете?

Она заюлила, покраснела и стала врать, что едет в пансионат заряжаться энергией лугов и прохладных вод местной реки.

Вид ее предполагал другое, видно было, что она едет продавать свою приобретенную красоту за бонус по итогам года и ждет спонсора своего, прыщавого и худосочного. Она все шарила глазами по толпе, но он не шел.

Хариков отошел подальше от изолгавшейся искательницы приключений и позвонил ей, сказав писклявым голосом финансиста, что его вызвали на ковер к начальнику и он задержится, так что пусть она едет, там все забронировано, а он будет позже.

Она надулась, капризно и жеманно сказала, что ей неудобно ехать одной, но Хариков пропищал, что бонус уже подписан и приятно ее удивит.

Автобус из пансионата уже подъехал, народу было мало, и Хариков зашел последним, отрезав таким образом ей путь к отступлению. Она села на последнее сиденье, Хариков плюхнулся рядом.

Какое-то время они молчали, дама придумывала версию для Харикова, он ничего не придумывал, открыл сумку, достал шампанское и лоток с ягодами двух сортов: малиной и голубикой. Открывать шампанское он умел элегантно, женщины всегда зажмуривались, но он открывал с хлопком, хотя и с пробкой в руке.

Этому его научил дедушка – пролетарский поэт, автор поэмы «Колька, Николай, Николай Николаевич». Это было автобиографическое полотно, которое он писал всю жизнь, звали дедушку Сева, он прожил жизнь в ресторане Дома литераторов, пил там, ел там и даже иногда спал в бельевой, где его оставляли сердобольные официантки, поклонницы его усов и цепких рук, в которых они часто оказывались не без охоты.

Партия тогда заботилась о мастерах культуры, сто тысяч дармоедов кормила она, а за лояльность платила своим мастерам пера, наказывала редко, но метко.

Дед воспитывал Харикова с малых лет, в пять пива налил, в двенадцать винца красненького, а уж в четырнадцать и вовсе водочки наливать начал, немного, но всегда с закусочкой под холодное и горячее.

Так дедушка и научил его шампанское открывать с фасоном, говорил еще пионеру: «Такие финты очень бабам нравятся, этим проложишь дорогу к сердцу бабскому, они мягкие, любят лихих ребят. Мы-то саблей и конем их брали, а теперь можно и за столом доблесть показать, если не дурак и руки умелые».

Хариков дедушку любил, уроки его усвоил и привычки перенял. Сам потом научился глазом бутылки с пивом открывать и этим трюком многих удивлял, в армии даже должность получил на вещевом складе. Прапорщик, когда к нему гости приходили, всегда приглашал Харикова, тот мог ящик целый открыть за один прием, фокус знал.

Он налил даме стаканчик игристого и подал с пальчиком оттопыренным.

Она сначала отнекивалась, а потом взяла: видимо, горло пересохло от ожидания своего кавалера, все ее естество бурлило, вихрилось и вздыбливалось – как пройдет романтический уик-энд с начальником ее души и тела. Продала она душу, а вечером и тело будет служить утехой дьяволу носатому. Финдиректор тот еще ходок был, вся бухгалтерия была потоптана этим петухом, на деньги акционеров, между прочим.

А теперь и до нее его лапы дотянулись. Ну чего не сделаешь, если судьбу надо менять кардинально? Ждать уже сил не было – пока увидят… Да, деньги на грудь в долг дали, но отдавать надо, а с чего отдавать, если не с чего, на всякую гадость пойдешь от нужды.

Все эти мысли душили ее, а рядом этот змей искушал напитком своим, пузырьки в стаканчике лопались и бурлили. Она взяла стаканчик и хлопнула его сразу, одним залпом.

В голове моментально растаял туман отчаяния, и тут же змей налил второй и сказал тост, что не бывает случайных встреч – на то она и встреча, если бы небеса не хотели, то он бы сейчас был бы в пивном баре на «Рижской», где его ждала бы ватага сильных парней и слабых на передок женщин. Она фыркнула от этой пошлости, но стаканчик приняла и ягод съела полкоробки, жрать захотелось.

Не успела в последних хлопотах; заскочила в салон, где сделала интимную стрижку на интересном месте, хотела удивить посягателя на ее честь тонкостью линий и фасоном в форме сердечка, это она сама придумала, мастер очень удивилась, попросила разрешения на использование и дала скидку в пятьдесят процентов.

Хариков-змей наблюдал за своей добычей, видел, как закружилась голова у нее, и попробовал приобнять, покормить с руки ягодами из супермаркета, но она отвела руку от своей талии, а ягоды приняла, как королева, но не с руки, а скормила в себя своими божественными ручками, которыми гордилась, а ножками она не гордилась, в школе дура была, бегала по стадиону, медаль желала олимпийскую получить. Через спорт мечтала жизнь переменить, добегала до первого разряда, ноги накачала, как у лошади, и грудь испортила, вот и весь результат – ноги у нее не мягкие и длинные, а толстые, как у владимирского тяжеловоза, есть такая порода в учебнике коневодства, на сорок второй странице, ей брат показал младший, студент сельхозинститута, когда она домой приехала маму повидать. Брат все-таки мог и не показывать, она еще дала ему по башке этой книгой, чтобы жизнь лучше понимал.

Автобус уже подъезжал к пансионату, когда раздался звонок. Хариков прошел в другой конец салона, позвонил от имени кавалера и сказал, что уже выезжает и с нетерпением ждет встречи с любимой. На слове «любимой» он добавил дрожи в голосе и три вздоха, как в финале детского рукоблудия. Он посмотрел в этот момент на заднее сиденье, абонент был в шоке – такого она не ожидала.

Приехали, она пошла в свой номер. Хариков поднес ей сумку и попытался проникнуть в комнату, но она не пустила, за шампанское честь свою она дарить не собиралась, хватило когда-то, на первом курсе – за шампанское свою честь уступила козлу одному с третьего курса, надеялась, что он женится, а он не стал, и не пришел больше, и даже не позвонил, тварь поганая!

Встретились они только на ужине. Хариков был неотразим, он и правда был совсем ничего, может быть, не Джонни Депп, но обаяние имелось, а если еще на грудь примет стакан, то может любую заговорить – ну не совсем, конечно, любую, любая ему и на хрен не нужна. Но мог, тут не убавить. Рост небольшой, но ему же не кокосы с деревьев доставать, крепкий мужчина, в себе уверенный, жизнь понимает, настроен всегда позитивно и любит всего три вещи: футбол, выпить и женскими чарами побаловаться.

Спроси его, как страна живет, куда катится, не ответит, знает наперед, что со страной ничего не случится, если ей другие мешать не будут, которым делать не хера. Ты живи нормально, не стой на пути перемен, не плачь о прошлом, живи настоящим, как в рекламе колы, и все будет. А за страну есть кому думать, за себя подумай, как день прожить, – вот такая у него была жизненная платформа.

Он сам знал, что ему сегодня надо. Оделся он правильно, футболочку надел тесную, на груди надпись «Пацан сказал, пацан сделал», джинсы голубые и кроссовочки на толстой подошве – модно и возвышающе на три сантиметра, для ног не много, а для члена серьезная прибавка, но там у него порядок был, выше среднего, он сверял параметры в Интернете.

Она сидела в укромном уголке ресторана, печальная и разнузданно одетая, маленькие шорты на крупной попке трещали, голые руки и плечи знойно томили, маленькая маечка с сердечком на груди и серьги, два колеса от телеги из фальшивого золота и заключительный аккорд – губы – красный мак, ресницы двойные, как крылья бабочки, прикрывали глаза цвета спелой оливы.

Оторвать глаз Хариков не смог, стал в ступор, но себя преодолел. «Вот, бля, дела, – подумал он, – это она для кого так сильно подготовилась, за какие такие коврижки подготовила себя для сдачи в лизинг?»

Он еще в номере своем стакан принял, подошел к ней вальяжно и упал на диван рядом, как подарок. Она хотела попросить его не компрометировать ее, но, вспомнив свой вид, решила не скандалить и смолчала.

В ресторане играла музыка из репертуара радио «Шансон», вокруг сидели нарядные люди, народ был к разврату готов, все пили, ели, веселились, программа обещала клоунов, конкурсы и шарады, на десерт – стриптиз силами отдыхающих.

Хариков заказал ей коктейль «Оргазм», а себе водочки полграфина.

Пили-ели, он говорил ей разные слова с двойным дном, все истории были о нем, о его подвигах на ниве любви. В финале он всегда оказывался наверху в прямом и переносном смыслах. Он давно понял, что заходить издалека глупо – надо сразу сужать тему общения: чего о звездах говорить, когда цель ясна, задачи определены? «За работу, товарищи!» – так говорил его дедушка, начиная любое застолье.

Начались танцы, он пригласил свою Ж.О.П.У. на белый танец. Она пошла от нечего делать – помнила, как противно стоять у стены, когда всех разбирают по парам, а ты одна и только вид делаешь, что тебе все равно или ногу вывихнула на горном склоне.

Музыка была модная, два парня с «Фабрики», похожие на двух овечек с распрямленными волосами, пели о том, что им не больно, им горячо и они хотят еще. Было как-то неудобно слушать, отчего им так хорошо. «Но такие у нас времена», – говорил один очень большой ведущий очень первого канала. Говорил он это горячо и тоже очень непонятно, хотя и очень убедительно.

Хариков положил руку на копчик девушки – там у нее были две ямочки, он разглядел их еще на диване, когда она склонялась к третьему «Оргазму», заказанному ей щедрым Хариковым: он знал, что в таком бою патронов жалеть не надо.

Три коктейля булькали у нее в животе и давали ему право нажимать на клавиши ниже копчика. Проникнуть глубже мешали стринги, вылетевшие птичкой из тесных шортов, но он упорно перебирал клавиши – ритмично, с разным нажимом и скоростью. К концу танца он заметил, что цели достиг, он попал в зону, она оказалась эрогенной.

«Я сталкер! – твердо сказал себе Хариков. – Я проведу себя в эту запретную зону». И бережно уронил расслабленную девушку на диван. Тут погас свет, и Хариков решил не терять темпа. Только он решил завалить ее прямо здесь и сейчас, как затрещала барабанная дробь, вспыхнул свет, и начался конкурс шарад.

Вопросов он не помнил, не смог унять часть своего тела, пошел в туалет и заодно позвонил, сказал, что попал в аварию, но ничего не повредил, кроме двух фар, бампера и диска. Менты обещали, что скоро приедут, пожелали не скучать и выпить.

Хариков вернулся, орган его тоже вернулся в строй и уже не торчал вдали от тела. Девушка грустно сидела на диване и пила четвертый «Оргазм», бонус ее горел ясным пламенем – такие расходы понесла: салон, белье, шорты… Как потом отплатишь за бонус? Может и назад отыграть, знаем таких.

Был один у нее такой два года назад, сначала ухаживал, вещи дарил, в доме у него жила два месяца, а потом ему расхотелось. Она старалась, рано вставала, красилась, завтрак готовила каждый день разный, фантазии его скотские реализовывала – он всегда ее покрывал под видео, где пони в загоне девушку без лица любит под ее ржание. Вот так он с ней делал: накинет одеяло пуховое на голову и повторяет, что на видео происходит, и еще «иго-го» заставлял говорить, как маленькая лошадка. С виду не скажешь – менеджер, современный человек, чистоплотный во всех местах, а поведение скотское.

Когда пони ему надоела, он выгнал ее и вещи забрал, теперь льва изображает, наверное, вверх ушел по лестнице эволюции.

Начался конкурс стриптиза, ведущая – старая блядь на пенсии – что-то говорила о свободе тела, о падении советского строя, который порабощал женщину. Теперь другие времена, нужно снимать покровы и пить чашу любви до дна.

По ней было видно, что советская власть ей совсем не мешала. Она договорилась с ней в свое время и не раз потом это делала в государственных интересах, а иногда и просто так, в своих личных.

Ты родине помог, и она тебя не забудет, но и не вспомнит после выполнения задания, открестится от тебя в интересах того же государства, как в песне пелось прошлых лет: «Сегодня не личное главное, а сводки рабочего дня».

Пятый коктейль поднял ее с дивана и погнал в туалет. Там она набрала телефон финансового директора – абонент был недоступен, Хариков все предусмотрел.

Пьяный-пьяный, а дело туго знал, петля сжималась, жертва уже трепетала в силках охотника за страстями.

В зале на шесте уже крутилась молоденькая тварь из отдыхающих, Ж.О.П.А. сразу ее заметила, та сидела с серьезным мужиком из государственных органов, который проводил уик-энд инкогнито.

Он был на задании, весь день осматривал пансионат для приватизации в интересах группы лиц и себя в том числе, а чтобы не скучать, взял с собой молодую соску из канцелярии, которая обалдела от такого внимания и, напившись, полезла на сцену удивить своего папика избыточной разнузданностью. Стриптиз она делать не умела, висела на шесте сосиской, выставляя на посмешище свой плоский зад и грудь семиклассницы. Папику было все равно, он ушел в нижний бар звонить партнеру, заверить того, что надо брать, а когда вернулся, увидел только, как соска, собрав свои жалкие тряпки, убежала в туалет наводить марафет.

После нее на сцену полез мужик, решивший, что он не хуже. Он сидел с молодым стилистом, который любил брутальных мужчин типа прапорщиков и дальнобойщиков.

Сам он был эстетом до мозга костей, костей его мозга никто не видел, но все понимали, что он супер, да и по телику он всегда выступал и показывал себя со всех сторон, и все знали, что он спит в ночной рубашке Николая Второго и в трусах Екатерины Великой. Он еще пел, писал книги и делал с чужими волосами все, что хотел. Себя всего переделал так, что мама не узнает – слава Б-гу, она не дожила до дней таких.

Он любил иногда выехать под чужим именем в парике и очках в какое-нибудь быдловатое место и снять какого-нибудь крестьянина и развести его на секс, а потом уехать ночью в «Рай» или «Паша» к своим.

Мужик нашелся в сауне, он оказался менеджером среднего звена с военной закалкой, про секс с мужиками он знал, видел у проходной училища разные машины, которые ждали голодных курсантов, потерявших достоинство и честь.

Он был с другом и его женой, в бане познакомился со стилистом, узнал его, тот его попарил, ничего не предлагал, а вечером, когда друг с женой ушли из бара, стилист пригласил его на диван и наливал, наливал, наливал…

Когда он ничего уже не соображал, то вспомнил, что когда был курсантом, по вечерам работал официантом в ночном клубе и много раз видел, как танцуют девушки. Сейчас он решил выйти и показать уровень.

Он выкрикнул звукорежиссеру номер композиции, зазвучал Джо Кокер – первый номер по музыке в стрипклубах, рядом был только Лепс с песней «Крыса-ревность», ее всегда заказывали пьяные мужики, которых бросила очередная крыса, и только такие песни усмиряли ревность настоящих мужчин – им нравилось, как эти крысы раздеваются перед ними и ползают на четырех лапах.

Захрипел Кокер, и мужик стал уверенно раздеваться, делая при этом движения, которые не оставили у зрителей сомнения, что у него неплохая мышечная память.

Дойдя до трусов, он остановился, возникла пауза, шутка затянулась, в зале кричали: «Давай, покажи им!» – но он не решался.

Из тени вынырнул стилист и изящно сунул ему опытной рукой в трусы розовую бумажку в пятьсот евро, да так изящно сунул, что практически измерил тактильно, какой жезл он носит в своем рюкзаке. Тот успел разглядеть купюру и понял: один раз не пидорас, а в кризис даже два… эффектно повернулся спиной, сделал сальто – коронный трюк на занятиях по самообороне – и уже без трусов встал спиной к залу. Зал взревел, потушили свет, а потом он долго кланялся, уже в трусах, под аплодисменты.

Атмосфера накалилась. Чем ответят женщины? Никто не выходил, и тогда объявили приз – стиральную машину известной фирмы с фронтальной загрузкой.

На диване Харикова очнулась охотница до стиральной машины, она давно собиралась такую купить, даже хотела взять в кредит, а тут такая удача! За себя она не боялась, выучилась недавно по самоучителю стриптиза, к самоучителю прилагался сборно-разборный шест, и она освоила многие трюки – хотела своего мужчину удивить, когда он появится в ее жизни.

Она встала с дивана, чуть покачнулась, но семь коктейлей нашли точку опоры, и она пошла заплетающимися ногами на сцену под песню «Круто! Ты попал на Ти-Ви – давай народ удиви!».

И она удивила. Всю свою нерастраченную энергию ожидания любви она вложила в этот танец, все ее тело пело, кричало: «Возьми меня, я твоя, все возьмите, я так устала ждать!»

Когда она разделась и упала замертво белым лебедем без трусов, зал взорвался овациями, стиральную машину с бантом выкатили на сцену, эсэмэс-голосование дало ей стопроцентную победу.

Хариков взял ее на руки и голую отнес на диван, ни секунды не сомневаясь, что он уже победил, смущала только стиральная машина, которая явно не влезала в автобус.

Он понял, что пора, бережно поднял тело, повел ее под руку, перед лифтом взял на руки, отпер дверь, не выпуская добычи, потом положил ее на кровать и побежал в свой номер за принадлежностями, все принес и лег рядом.

Дама была почти мертвая, это его не устраивало, он хотел чистой победы, позвонил в рум-сервис, через несколько минут принесли кофе и чай, он растолкал дичь, она вяло что-то пробормотала, потом выпила весь чай, потом кофе, но «Оргазм», принятый в промышленных количествах, был сильнее, и тогда Хариков стал хозяином частного вытрезвителя. Он раздел девушку, посадил ее на стульчик в душевую кабину и начал ее душить струями. Она сползала со стула, тогда он ее привязал поясом от халата, регулируя напор, довел до трезвого состояния, быстро разделся и вошел в кабину.

Первый выстрел оказался прицельным, после душа интенсивная бомбардировка при обмене энергиями привела ее в чувство, к финалу они были как единый организм. Сквозь пелену пьяного тумана она даже поняла, что с ней происходит, и ей даже понравилось, как Хариков работает. Ей показалось, что очень убедительно. Она забыла своего «томатного» спонсора – так она стала для себя называть финдиректора, который застрял в ДТП. То, что с ней рядом сотрудник из соседнего отдела, она уже понимала, но решила, как Скарлетт О’Хара, подумать об этом завтра.

Ей всегда помогали в жизни литературные персонажи. А что делать, если своего опыта маловато?

Потом они отдыхали. Хариков курил на балконе, на соседний балкон вышел стилист, он тоже курил после своего военного. Военный спал лицом в подушку.

Стилист оценил дружеское ржание подружки Харикова и поднял большой палец в знак одобрения. Хариков тоже из солидарности поаплодировал, хотя в глубине души не одобрял падение бывшего военного – так и навыки боевой подготовки можно утратить, мордой в подушку. Нужна реальная реформа армии, надо поднимать денежное содержание, а то враги поимеют и, как зовут, не спросят.

Пока он курил, его девушка звонила подруге Лариске, которой жаждала рассказать, какая у нее случилась незадача.

Она вялым и нетвердым языком рассказала, что ее кинули, просто кинули на большие гвозди, спонсор оказался дерьмом, а вот Хариков из первого управления, наоборот, довольно милый человек, напоил и спать уложил.

Она выключила телефон. Хариков зашел в комнату и опять вспомнил ее танец. Он намекнул ей на продолжение банкета, и она из благодарности стала танцевать на кровати.

Снимать было нечего, танец шел на четырех точках и взволновал Харикова, тот крикнул «иго-го» и набросил одеяло на голову своей лошадке. «Опять двадцать пять, почему я такая несчастная?» – только и успела подумать она. После бешеной скачки наездник сполз, и тут зазвонил телефон. Это был настоящий директор, и он был в ярости. Он сначала высказал ей все, что он думает о ней, ее маме и даже бабушке, потом набрал номер Харикова и решительно потребовал забыть адрес фирмы, где тот уже не работает.

Оказалось все очень просто: Лариска все рассказала в пьяном угаре пятницы-развратницы всей компании, одинокие девушки, с которыми она уже проехала четыре места, протрезвели от горячей новости.

Одна, самая добрая из них, позвонила жене директора и сообщила, какой ее муж свинья, та дала ему, сонному, в рожу, и начался скандал. Он отбивался, но получил свое по полной программе. Жена оттоварила его старой чугунной сковородкой – бабушкиным приданым, под глазом его налилась гематома средней тяжести. Он хотел ответить, но потом понял, что сидеть не будет, и решил с утра поехать в пансионат и навести там закон и порядок.

Под утро Хариков заснул, в ухо дышала перегаром его жертва, ее тело было влажным, она еще потела во сне, покрывалась испариной – так бывает у людей с плохим обменом веществ. Он отодвинулся, потом встал и пошел к себе в номер досыпать в одиночестве.

В то же время финдиректор отпирал ворота гаража, глаз его после сковородки был почти не виден, кровь в нем играла, он ехал отомстить за плохой розыгрыш.

Машин в семь утра в субботу было мало, и он летел, как фантом, «как пуля быстрый, в небе голубом и чистом…» – так пелось в песне, модной в шестидесятые и перепетой позже Чижом.

На Киевском он прибавил, но потом остановился – что-то ему расхотелось впрягаться в эту историю, она ему, честно говоря, понравилась, он никогда бы так не придумал. Он видел этого Харикова на совещаниях и в офисе – такой креативный товарищ оказался, сыграл столько ролей в одном спектакле, а девушка совсем ни при чем, попала в чужую игру. Но она отдохнула, отвлеклась от своих проблем, да и гормонов получила бесплатных на месяц.

Он позвонил Харикову, тот нехотя взял трубку, на другой стороне спокойный финдиректор сказал коротко: «Извини, брат, за ночной звонок, надеюсь, я тебя не обломал, шикарная история, завидую тебе».

Девушке он не позвонил, решил не беспокоить.

Он отправился домой, по дороге заехал на рынок, купил жене цветы, битый глаз уже видел туманное утро, настроение у него почему-то было хорошее.