Текст книги "Клавдия"

Зачем кому-то пробираться через заросшую топь к болоту? На болотах кроме птиц, больше ничего не было. Но все орнитологи собирались на дамбе, либо на специально выстроенных орнитологических станциях, которые были выстроены специально для наблюдения за птицами. Ко всем станциям вели указатели. Это было удобно и бесплатно. Большая часть дамбы и прилегающих к валу территорий были заповедниками. Сообщество орнитологов знало об этом, и любители птиц спокойно могли приехать на одну из станций и наблюдать за птицами из специальных домиков, обустроенных на болотах.

Но пробираться по болоту по необорудованной тропе через лес было опасно. Получается, кому-то было необходимо пробраться в самое сердце трясины незамеченным. И у этого человека обязательно должна быть лодка или иное плавательное средство. Более того, каждый местный житель окрестных деревень знает, что оставаться на болотах долго нельзя. Если начинается отлив, то уровень воды падает, и на поверхности выходит настоящая трясина. С виду похожая на обычную заросшую лужайку, на самом деле таит в себе настоящую опасность.

Клавдия добралась до Веделя. Практически всё было уже закрыто, но электрички ходили до двух ночи. Клавдия села в пустой вагон и поехала домой. Завтра утром она обязательно сюда вернётся и разузнает что к чему.

Глава 9.

Рано утром, когда Клавдия вышла из почти пустой электрички в Веделе, ей пришла в голову одна идея. Она завернула к мэрии и стала изучать карту на стенде информации. На карте были обозначены любые мало-мальски значимые места в пригороде и ближайших деревнях. На дамбе от Веделя до Эльмсхорна было всего три орнитологических станции. Но ни одна из них не примыкала к кладбищу. Все станции располагались ещё до Хазельдорфа. На карте вблизи Хазельдорфа были только голубые пятна болот с пунктирными границами. Что означало, что при повышении уровня воды границы расширяются и болото превращается в водоём. Значит, никаких разрешённых и оборудованных мест в этом районе нет. Следовательно тот, кто ходил от церкви до болота, шёл на риск. Он должен был точно знать, когда вода будет достаточно высокой и можно передвигаться по воде, а когда трясина выходила наружу. Но про такие нюансы знали только местные. В основном те, кто давно жил в этих местах или охотники, которые постоянно охотились на болотах. Риск утонуть в болоте был очень высок.

Клавдия повернула к дамбе и поехала по знакомому маршруту. Заезжая в Хазельдорф со стороны старого парка, Клавдия только сейчас обратила внимание на то, что весь парк был в довольно хорошем состоянии. Вдоль парковой аллеи кроны деревьев были подстрижены. Здесь не было поваленных деревьев, и большая часть брусчатки была в довольно хорошем состоянии. Обзор был отличным. Здесь не были подстрижены газоны, но можно было пройти и проехать по отлакированным веками камням, как и во времена Каролайта. Когда Клавдия ехала по парковой дорожке, ей пришли на ум строки из старого дневника. Каролайт хотел выкопать озеро слева от дома, но средств не хватило и подъёмный механизм так и остался в коллекторе. Сверху положили брусчатку. Только подъёмный механизм выступал на несколько сантиметров и не давал положить последний камень. Получалось, что последними хозяевами были Каролайты, и с тех пор ничего не менялось в парке. Под парковой аллеей до сих пор должен проходить коллектор. Если у Хазельдорфа объявится хозяин и он захочет воссоздать былое величие парка, то часть работ уже будет сделана.

Если едешь на велосипеде, то обычно не замечаешь, что под твоими колёсами. Всё внимание на точке впереди маршрута. Даже по сторонам смотреть некогда. Так было и сейчас. Клавдия был полностью сосредоточена на дороге. Она перебирала в памяти строки из дневника Каролайта.

Вот из-за поворота уже показался дом, увитый плющом. Вот дорожка через парк, где случались все несчастные случаи. Вот виднеется сразу за хозяйским домом конец деревенской улицы и маленький домик с чердачным окном. Клавдия ехала по парку и от неожиданности даже перестала крутить педали. Очнулась Клавдия только, когда уже велосипед окончательно потерял скорость. То, что заставило её остановиться, возможно, ничего не значило, но Клавдия уже была очень внимательна к мелочам.

Раньше она не замечала этого, потому что ехала через Хазельдорф исключительно, когда мост разводили для ночного коридора. Каждый раз она заезжала в Хазельдорф через главную дорогу и в парк она попадала со стороны хозяйского дома. Таким образом по парковой дороге она ехала уже спиной к дому и не могла видеть, того что представилось сейчас перед её взором.

Если заехать в парк со стороны церкви, как сейчас ехала Клавдия, и направляться по парковой дорожке к хозяйскому дому, то в просвете между деревьями и хозяйским домом можно было увидеть калитку, входную дверь и чердачное окно маленького домика викария на конце улицы. Парковая дорожка хорошо просматривалась из окна последнего домика.

Тот, кто жил раньше в миниатюрном домике в конце улицы, мог прекрасно видеть из окна всю парковую аллею. Домик викария давал отличный обзор.

Они были расположены на одной прямой линии. Клавдия ещё не поняла, что всё это значит. Получалось так, что из маленького домика на конце улицы можно было наблюдать за дорожкой в парке. Все, кто шёл по дорожке, оказывались в поле зрения наблюдателя, если просто поднять жалюзи и выглянуть в окно. Конечно, из окна хозяйского дома тоже можно видеть парковую аллею. Но все окна были затянуты плотным плющом, поэтому вряд ли это на сегодняшний день возможно.

Значит, только из последнего домика можно было видеть парковую дорожку в ночь происшествия. В ту ночь было полнолуние, и луна освещала парк. Значит, в ту ночь в домике кто-то был, потому что Клавдия случайно увидела свет в чердачном окне. И этот кто-то мог видеть и того несчастного, который расшибся о брусчатку и Клавдию, которая ехала в эту ночь к дамбе через парк.

От внезапной догадки, что за ней ночью в парке мог кто-то наблюдать, Клавдии стало не по себе. Тем временем Клавдия вышла на перекресток перед хозяйским домом. Клавдия решила ещё раз внимательно осмотреть домик. На этот раз Клавдия сделала вид, что проверяет цепь. На первый взгляд казалось, что в маленьком домике на конце улицы ничего не поменялось. Жалюзи были опущены, и на дорожке у входной двери лежала пожухлая прошлогодняя листва. Изгородь была высокой даже на границе с соседским домом. Клавдия обошла дом и, как и в прошлый раз, наткнулась на глухую живую изгородь. Изгородь была метра два. Хотя дом выглядел необжитым, кусты были ухожены и ровно подстрижены. Клавдия стояла у изгороди и размышляла. Ей очень хотелось заглянуть за изгородь, но ростом она была всего метр шестьдесят. Изгородь была два метра не меньше. Кусты, как шаль огибали домик. К калитке изгородь плавно снижалась, давая хороший обзор, а по бокам и сзади достигала двух метров. Даже на границе с соседским домом изгородь была высокой, хотя у соседей там не было окна. У Клавдии появилась идея. Только для этого нужно будет приехать вечером. А пока до вечера далеко, Клавдия съездит на бывшую овчарню в Хеттлинген.

Клавдия свернула налево от хозяйского дома и поехала в бывшую общину, а ныне просто часть деревни Хазельдорф.

Дорога до Хеттлингена была обсажена теми же шотландскими липами в ревматоидных наростах, что и в парке. Дорога представляла собой просто насыпь. По одну сторону дороги были болота, по другую поле для выпаса коров. Предупреждающий щит при въезде гласил, что съезд с дороги вправо опасен для жизни. Там были старые болота, но время от времени туда попадал скот или лошади. До общины Клавдия ехала минут десять. Уже на въезде она увидела загоны для овец. Здесь же паслись свиньи и стояли клетки с кроликами. Это была новая овчарня. Рядом располагался дом пастуха. Никого из хозяев не было видно. В доме были открыты окна, и Клавдия проехала по одной единственной улице мимо хозяйственных построек. Она хотела посмотреть на старую часть Хеттлингена. Когда была выстроена дамба, часть Хеттлинга и некоторые другие деревни вдоль Эльбы были затоплены. Осталась только старая овчарня и часть от бывшей сортоиспытательной станции. Каково было же разочарование Клавдии, когда вместо старых построек она увидела современные вагончики. Они, стояли друг на друге, как кубики. Никаких старых построек на каменном фундаменте здесь и в помине не было. Клавдия минут двадцать рассматривала вагончики-кубики, пока, наконец, из вагончика не вышел рабочий с тачкой в руках. Видимо он единственный остался работать в общине. Погода сегодня была пасмурная и ветряная. Идеальная для фермеров – не жарко и не холодно. Клавдия спросила у рабочего про старую овчарню. Рабочий недоуменно посмотрел на Клавдию и неопределенно махнул в сторону пригорка. Клавдия посмотрела в указанном направлении и потащила велосипед в горку. Как позже выяснилось, домики-времянки для сезонных рабочих собирались в начале сезона и разбирались в конце. Все наёмные рабочие были приезжими из восточной Европы. В основном это были сербы, украинцы и несколько человек из Македонии. Они разговаривали только на родном языке. Поэтому остальные расспросы были бесполезны. Так как платили им по факту выполненных работ, многие старались взять побольше работы. Например, один работник мог работать в саду, а в дождливый день мог подрядиться в коровник убирать навоз. К двадцатым числам декабря обычно все работы заканчивались, и Хеттлинген пустовал. Дома-времянки разбирались и складывались в старой овчарне на холме. Туда Клавдии и надо было.

Она не знала, что именно она ищет. Она заглянула в пустой старый сарай с крышей почти до земли. Внутри было темно. Везде валялась солома и старый нерабочий инвентарь. В углу лежали дрова и пустые металлические клетки для кроликов.

Клавдия вздрогнула, когда под самой крышей пролетела птица. Клавдия не успела заметить, что это была за птица, но шорох крыльев заставил её насторожиться. Если сейчас сюда явится кто-нибудь из хозяев, то ей придется давать объяснения в полиции. Несмотря на то, что в деревне все всё про всех знали, овчарня была частной территорией и Клавдия не имела права сюда заходить. Но Клавдия уповала на то, что старый сарай никому не нужен, и никто не будет его охранять. Чего здесь только не было: старые лопаты, поломанные вилы, детали от трактора, уздечки, старые сёдла. Птица под крышей время от времени летала из одного конца в другой. По виду это был маленький орлан. Наверное, птенец только учился летать и время от времени перелетал от одной балки к другой. Клавдия уже хотела уходить, пока её тут никто не обнаружил. В старой овчарне было так тепло. Старая деревянная постройка не пропускала ветер, а надежно хранила тепло. Здесь пахло навозом и сеном. Было уже три часа дня. Клавдия сегодня целый день была Хазельдорфе, а ещё нужно было ехать назад в Гамильтон. В углу была целая гора сена. Клавдия сняла рюкзак и легла прямо в середину сеновала. Молодой орлан всё также летал под крышей. Потихоньку Клавдию сморил сон. Она лежала в большом тёмном сарае в стогу сена и просто слушала тишину.

Где-то на улице лаяла собака, и работал трактор. Но всё это было так далеко. Здесь в сарае было тихо и спокойно. Клавдия утонула в мягком сене и слушала завывания ветра. Но заснуть полностью ей не удалось. Через некоторое время солома начала проминаться и колоться, и Клавдия начала вертеться. Осторожно вылезая и кучи соломы, нога Клавдии оперлась о что-то твёрдое. Клавдия слезла на дощатый пол и разгребла сено. Это была спортивная сумка-рюкзак. Только она была в форме прямоугольника. На ней белыми буквами было написано „Shark“. Сумка выглядела абсолютно новой. Никаких потёртостей или трещин. Как новенькая, она лежала в стоге сена в заброшенном сарае. Клавдия оглянулась на вход. Вроде никого. Ничего страшного не будет, если она просто заглянет внутрь. Клавдия расстегнула молнию. Содержимое было необычным. Сверху лежало телескопическое сложенное весло. В сложенном виде оно было сантиметров пятьдесят в длину. К нему прилагалась сдутая саб-доска. Такие доски сначала нужно было развернуть и надуть специальным насосом, потом на них можно было передвигаться по воде с низким течением. Стоя на доске можно было сплавляться, например, по рекам, а веслом грести. Доской явно пользовались. На сложенной прорезиненной ткани были остатки воды, земли и травы. Клавдия закрыла молнию и спрятала сумку под сено. Ещё не хватало, чтобы её здесь застукали, как она роется в чужих вещах. Интересно, зачем лежит сумка с дорогим саб-снаряжение в стоге сена в старом заброшенном сарае?

Такое снаряжение может стоить больше тысячи евро. Оставлять его без присмотра в незакрытом сарае было бы не безопасно. Причина была в другом. Снаряжение явно прятали от посторонних глаз. Даже саб-доску как следует, не высушили после использования. Просто сложили и засунули в рюкзак. Клавдия села на велосипед и поехала в Хазельдорф. Находка была настолько необычной, что Клавдия всю дорогу домой пыталась понять, что же она все-таки нашла в Хеттлинге. Кому понадобилось прятать снаряжение для сплава в старом сарае? Тем более, что сплавляться в Хеттлингене было просто негде. И в Хазельдорфе тоже было негде. Рек в окрестностях не было. По Эльбе сплавляться было категорически запрещено из-за постоянной навигации. Сильный попутный ветер мог отнести лёгкий саб на середину реки, и оттуда уже было не выбраться до отлива. А если пойдет нагонная волна, то с одним, даже крепким веслом, можно оказаться в техническом шлюзе. Когда Клавдия училась в портовом университете, профессор рассказывал им про закрытие частной навигации на судоходной части реки. Яхты или моторки могли перемещаться по реке, но только на средней Эльбе. Дело в том, что после возведения дамбы нужно было снабжать водой многочисленные фруктовые поля вдоль реки. Проблему решили с помощью шлюзов. Были возведены шесть технических шлюзов малой и большой пропускной силы. Большие были оснащены круглосуточным диспетчерским пунктом для пропуска судов малого тоннажа в судоходное русло Эльбы. Они закрывались по определенному расписанию. Три раза в день на два часа для проезда автомобилей и велосипедов. В остальное время шлюз был открыт для прохода судов. Не успел – твои проблемы! Езжай тогда в объезд через деревню или жди два часа в будке у моста на пронизывающем ветру. Были еще маленькие ворота. За маленькими, техническими шлюзами следил дежурный диспетчер, который раз или два в день объезжал все пункты, чтобы поднять или опустить заслонку. Обычно прилив и отлив на реке зависел от лунного цикла. Но из-за сильной нагонной волны иногда приходилось приезжать специально. Когда малые шлюзы были открыты, вода шла по каналам к садам. При этом болотистые низменности в округе заполнялись водой и для незнающего человека превращались в прекрасные озёра. При нагонной волне вода сперва заполняла яму внутри шлюза и только, когда уровень воды становился критическим, заслонку поднимали, и вода медленно уходила из ямы до тех пор, пока уровень не опускался до предельно-допустимого. Вода в яме была всегда. Выбраться из ямы было практически не возможно. После нескольких несчастных случаев навигация для яхт и лодок закрыли.

Клавдия ехала вдоль дамбы и пыталась понять смысл находки. В Веделе она пересела в электричку. В воскресенье вагон был почти пуст, и под тихий гул поезда можно было спокойно подумать.

В старом парке Хазельдорфа найден труп мужчины средних лет с пробитой головой. Никто его не опознал. Следов насилия не обнаружено и списали всё на несчастный случай. Молодой человек ночью опоздал на шлюз, споткнулся о неровную брусчатку и расшиб себе голову. С кем не бывает. Бедолага был неместный, и пошёл пешком через Хазельдорф. Потом Клавдия узнаёт историю семьи Каролайтов по старым дневникам и случайно попадает в склеп. В старинном склепе есть подземный ход, который ведёт в погреб хозяйского дома. Клавдия находит старинные дневники и письма, в которых Каролайт описывает свою жизнь в Хазельдорфе. Из всех увлечений Каролайт увлёкся наблюдением за птицами. Больше всего его интересовали совы и неясыти. Способствовал ему в этом его друг викарий. Молодой священник был сыном местного пастуха и много знал о местных растениях и животных. Именно он научил Каролайта приручать ночных птиц. В домике на болотах они наблюдали за птицами, охотились и делали чучел. Викарий способствовал появлению могильной плиты для недавно умершего Эмиля Каролайта. Стихотворение на надгробии было взято из последнего письма Эмиля к его возлюбленной Катарине. В дневнике Каролайт пишет про переустройство парка и про некий механизм, который не был использован, и до сих пор располагается в коллекторе под парковой дорожкой. Потом умирает сам Каролайт. Его смерть происходит на том же месте, где и смерть Эмиля. После этого Анна-Лиза покидает дом, но через несколько лет возвращается назад. После посещения могилы Эмиля Анна-Лиза возвращается по парковой дорожке к дому, споткнувшись о неровную брусчатку, она ударяется головой. Птицы слетаются на кровь и атакуют бедную женщину. Не в силах отогнать хищников, Анна-Лиза погибает. Единственное место, с которого хорошо просматривается место гибели, находится в двадцати метрах от дома. Из домика викария можно увидеть, кто идёт по парку. Когда Клавдия случайно опоздала на шлюз, в маленьком домике на краю улицы в ночь происшествия горел свет. Только оттуда можно было увидеть парковую дорожку. А сегодня в старом заброшенном сарае Клавдия натыкается на абсолютно новую сумку с саб-снаряжение.

Глава 10.

Клавдия вернулась домой около шести часов вечера. Она налила себе чаю и открыла интернет. В поисковике Клавдия набрала «Хазельдорф саб-доска». В результатах у неё был либо только Хазельдорф , либо саб-доски. Обоих слов не встречалось. Значит предположение Клавдии про отсутствие мест для использования саб-досок было верным. Клавдия пыталась припомнить, где ещё можно было найти спокойную воду для саба. Оставались многочисленные оросительные каналы внутри садов. Но Клавдия сразу отбросила эту идею, как только вспомнила их размер. Каналы, которые она видела в Эльмсхорне, можно было с лёгкостью перешагнуть или перепрыгнуть. Проходить их на широкой саб-доске смысла не было.

Сколько Клавдия не думала про саб-доску. Ничего подходящего ей в голову не приходило. Может она устала? И надо отдохнуть? Клавдия так и поступила. Включила телевизор и легла в кровать. По телевизору шёл какой-то американский фильм. Погода на улице совсем начала портиться. Параллельно голосам фильма слышались завывания ветра. Клавдия выключила телевизор. Луна, которая обычно светила прямо над окном её квартиры, была плотно закрыта облаками. Даже на темном небе было видно, как ветер гонит плотные белые облака на город. Завтра будет ещё холоднее. Клавдия задвинула шторы, и комната погрузилась в темноту. Были слышно, как ветер воет за окном.

Постепенно глаза стали закрываться. Клавдия лежала в кровати под одеялом и пыталась уснуть. Но в голове постоянно всплывала картинка церкви Святого Габриэля. Вот она обходит вокруг и рассматривает старые каменные стены. К задней стене церкви прислонены пара старых надгробий. Надписи почти стерлись. Сразу за церковью старые покосившиеся каменные кресты и плиты. Клавдия идёт через старые могилы и выходит к лесу. В лес нельзя идти, там топи. Но Клавдия ступает на торчащие коряги и постепенно продвигается вперёд. И вот она выходит к болоту. Болото поросло травой и ряской. Кажется, что это зелёная лужайка так и манит пробежаться по траве. Клавдия стоит на илистом берегу. Ноги то и дело утопают в трясине. Если она останется стоять здесь, то её постепенно засосёт. Либо она возвращается к церкви, либо идёт в болото. В болото идти тоже нельзя. Зелёная полянка обманчива. Там болото. Неожиданно поднимается ветер и постепенно лужайка заполняется водой. Ветер завывает и толкает воду к лесу. Вместе с водой из-за камышей выносит саб-доску. Доску прибивает к берегу. Клавдия ничего другого не остаётся, как стать на доску. Она постепенно продвигается вперёд. Ветер стих. Гладь воды на столько ровная, что в ней отражается небо. Клавдия гребёт по воде в самый центр болота. Неожиданно откуда-то сверху она слышит пронзительный крик совы. Клавдия поднимает голову. Птица кружит над ней и спускается всё ниже и ниже. Клавдия боится и пытается закрыться от птицы веслом. Но не удерживает равновесие. Саб переворачивается, и Клавдия летит в воду.

В этот момент Клавдия вздрагивает и просыпается. Пару минут она лежала, не шелохнувшись, пытаясь прийти в себя. В коридоре хлопнула дверь и послышались голоса. «Фууу, я дома» – выдохнула облегченно Клавдия. «Я дома в своей постели в Гамильтоне, и всё хорошо, я не утонула в болоте»– неслись мысли в её голове. Клавдия посмотрела на телефон время: 2:35. Ещё можно немного поспать. Клавдия перевернулась на другой бок и уснула. Больше ей ничего не приснилось.

Утром в Гамильтоне наступила суровая осень. Влажный холодный воздух заставил её одеть тёплое пальто, и по самые глаза замотаться шарфом. О велосипеде можно было забыть, и Клавдия пошла к автобусной остановке, на которой уже толпились такие же, как она пассажиры. Если бы не календарь, то смело можно было бы предположить, что сейчас начало ноября.

Клавдия ехала в автобусе и вспоминала ночной сон. Может ли это оказаться правдой? Может ли кто-то использовать саб для передвижения по болоту? Для этого был только один способ проверить: прийти на болото при высокой воде.

Когда Клавдия пришла в офис, первым дело она открыла сводки приливов и отливов в районе Гамильтона. Уж если он смогла пролезть в лаз, то и с болотом разберётся!

Календарь гласил, что следующий прилив будет сегодня ночью. В календаре были отмечены пики отлива и прилива. Низкая вода была днём. Значит, Клавдии ничего не оставалось, как отправиться на болото ближе к ночи. Этого она и боялась. Ночью на болотах опасно. Может быть, она только на берегу постоит и сразу уйдёт? Но она понимала, что просто уйти у неё не получится. Она уже увязла в этом деле.

Теперь нужно было раздобыть саб. Или что-нибудь, что может держаться на воде. С этим она разберётся попозже. Сейчас ей нужно было работать. Время от времени она посматривала на погоду за окном. Ни о каком потеплении не могло быть и речи. Судя по метеорологическим сводкам, тёплая погода придёт не раньше среды. Днём плюс двенадцать, ветер до 17 метров в секунду, ночью плюс три, также ветер. Значит, зимняя куртка ей пригодится.

Вечером Клавдия взяла пальто и спустилась к Бруно. На этот раз в подсобке играла Елена Фишер. Как истинный немец, Бруно предпочитал шлягеры на все времена.

–Привет, Бруно!

–Привет! – обернулся африканец.

–Бруно, у тебя случайно не найдется какого-нибудь спасательного средства?

Африканец с опаской и настороженностью посмотрел на Клавдию.

–Что ты имеешь в виду?

–Ну, может быть, у тебя есть плотик надувной или что-нибудь такое?

Бруно пытался осознать услышанное.

– А это для чего нужно?

Об этом Клавдия не подумала. Для чего же ей это нужно? Вообще это ей нужно, чтобы ночью на болоте поплавать. Но как объяснить это Бруно, который ночью не плавает на болотах? Клавдия стояла в подсобке и пыталась что-нибудь придумать. Пауза затягивалась, и пришлось отвечать честно.

–Хочу научиться сплавляться на саб-доске. Она стоит почти тысячу евро. Может быть, у тебя есть что-нибудь взамен?

Клавдия чувствовала себя в этот момент не младшим диспетчером, а босоногой нищей на Реепербане с консервной банкой в руках.

Бруно пожал плечами.

–Нет, у меня ничего такого нет.

Клавдия, сгорая от стыда, вышла из подсобки и нажала на кнопку вызова лифта. Когда она входила в лифт, Бруно догнал её и крикнул: «Попробуй зайти на баркасную станцию, они списывали недавно эвакуационные плоты».

Клавдия даже «Спасибо» сказать не успела, двери закрылись, и она уехала на первый этаж. Не теряя времени зря, она отправилась на пирс. Дождавшись первый баркас, она решила сразу брать быка за рога. На палубе паренёк лодзе накручивал на бабину буксировочный канат.

–Привет, а у вас списанных эвакуационных плотов случайно нету?

Лодзе поднял на неё обиженный взгляд и гордо заявил:

– У нас все плоты с действующим сроком годности.

До порта оставалось буквально метро сто. Клавдия тогда пошла к механику, пузатому мужику с усами лет пятидесяти.

–Скажите, просроченных эвакуационных плотов нет случайно?

Механик с интересом посмотрел на Клавдию. Улыбнувшись в усы, сказал:

–Не, нету.

Баркас причалил и Клавдия выбралась на берег. За спиной она услышала:

–Эй, девушка без плота! Сходи за тридцать восьмой док! Туда списанные плоты сносят! Если их ещё не увезли!

Баркасик тут же отчалил. Клавдии два раза говорить не надо было. Сразу после порта она повернула налево к автобусной остановке. Вот бы сесть на автобус и доехать до дальних доков! Автобус приехал через десять минут. Сегодня однозначно Клавдии везло.

Клавдия вышла через три остановки и пошла вглубь портовых складов. Она ещё не знала, что будет говорить кладовщику, но продолжала идти по пустому кварталу и генерировала по ходу что-нибудь правдоподобное. Вот впереди появились стены доков. Клавдия прошла через проходную и вошла в коридор между доком и цехом. С её пропуском четвёртого уровня она могла проходить почти везде, кроме технических станций и топливных складов. Туда требовался специальный вид пропуска. Коридор проходил между двух высоченных ангаров. Клавдии казалось, что сейчас кто-нибудь выйдет из многочисленных выходов и начнёт спрашивать, что она здесь делает. За доком было здание склада. Клавдия заглянула осторожно внутрь. В тёмном складе никого не было. В углу стоял письменный стол с горящей настольной лампой. Клавдия прислушалась – вроде никого. Она на цыпочках вошла внутрь и свернула в первый попавшийся складской коридор. Здесь до потолка лежали запечатанные спасжилеты, огнетушители, буйки и канаты. Высоко под потолком лежали эвакуационные плоты. Клавдия дошла до конца и нашла в углу аккуратно сложенные спасательные жилеты без упаковки. Клавдия посмотрела на бирку: Х-2019. Ага, вот и они, жилеты с просроченным сроком годности. А где же эвакуационные плотики? Клавдия прошла чуть дальше и на скрученных старых канатах обнаружила, что искала. Клавдия вытащила один и на цыпочках поскакала к выходу. Лампа на столе по-прежнему горела. Клавдия выскочила пулей в доковый коридор, и быстрым шагом направилась к выходу. Дойдя до КПП, Клавдия упаковала плотик в хозяйственную сумку и отправилась к остановке. Она обязательно вернет плотик, просто он ей сейчас очень нужен.

Дома она осмотрела плот. Он был в прекрасном состоянии. Дата была такая же, как и на жилетах. Можно было смело пользоваться, да ещё и маленькие вёсла торчали по бокам. Клавдия забыла об усталости и начала собираться в дорогу. Достала тёплую зимнюю куртку и резиновые сапоги. Ночь предстояла ей долгая. Клавдия сверила ещё раз время. Пик прилива приходится на 0:38. Значит, на месте ей нужно быть примерно за час, в 23:38.

Электрички до Веделя ходили сегодня до трёх ночи. Потом перерыв и далее первый поезд шёл в пять утра. Надо было успеть, иначе ей придётся ночь провести на болоте.

Клавдия выехала из дома в девятом часу. Плотик был привязан в багажнике. На дамбе ей встречались редкие велосипедисты, но в основном в это время дорога пустовала. Когда она добралась до Хазельдорфа солнце уже зашло. Воздух был сырой и при каждом выдохе у Клавдии изо рта шёл пар. Нужно было спрятать велосипед. Она завезла его в склеп и, немного помедлив, решила не пристёгивать. Хотя ножка каменного гроба подходила для этого очень хорошо. Клавдия посмотрела время в телефоне. На часах было 23:02. Вода уже пребывает и скоро достигнет пика. Как только время пика пройдет, будет ещё полчаса, пока вода не начнет уходить. Потом будет отлив, уровень воды понизиться, и озеро опять превратится в болото. На всё про всё у Клавдии было полтора часа. Клавдия одела куртку, и резиновые сапоги. Рюкзак пришлось оставить под каменным гробом. Осторожно, чтобы не шуметь, Клавдия пробралась к лесу.

Доски лежали на прежнем месте, только немного хлюпали из-за пребывающей воды. Последние доски уже лежали в воде. Вода доходила уже до щиколотки. Пора было доставать плотик. В обычной жизни Клавдия открывала спасательные плотики раз в год на аттестации персонала по охране труда. Все работники порта должны были проходить инструктаж об использовании спасательных средств на водах. Ещё нужно было проплывать в бассейне, но Клавдия отлынивала. Каждый год, когда одного человека от отдела заставляли проплывать по нормативу двести метров, Клавдия трусливо пряталась за спину какого-нибудь старшего диспетчера и говорила про себя: «Пожалуйста, только не я». Клавдия облегченно выдыхала, когда выбирали кого-нибудь другого. Она умела плавать, но двести метров было для неё непосильной задачей. Зато она точно знала, как одевать спасжилет и как использовать эвакуационный плотик.

Клавдия стояла по щиколотку в воде и повторяла про себя: «Хоть бы раскрылся». Вероятность нераскрытия плотика была пять процентов. Но вариант браковки тоже исключать было нельзя. Один раз на аттестации было именно так. Клавдия дёргала чеку, но ничего не происходило. У неё случилась бы истерика, если бы вовремя не подошёл инспектор по охране труда и не объявил, что плот выбракован. В ту минуту Клавдия была на восемьдесят процентов уверенна, что плотик работает, а это она в очередной раз напутал чеки, за которые нужно дёрнуть. Остальные двадцать процентов оставались на брак и истёкший срок годности. Вода заметно поднялась и доходила почти до середины голени. Клавдия последний раз про себя произнесла молитву о раскрытии плотика и выдернула чеку. Послышалось шипение и плотик начал раскрываться. На сколько помнила Клавдия, на один плот приходилось двое человек. Когда плот надулся окончательно, Клавдия села на мягкое дно. Нечего было и говорить, что у Клавдии была только одна попытка. Плот нельзя было сдуть, сложить обратно и использовать вновь. Клавдия отцепила пластмассовые лопасти вёсел и начала грести в центр болота. И только сейчас до Клавдии дошло, что она не знает, куда нужно плыть. Болота имеют огромную площадь и тот, кто положил доски в лесу, мог отплыть куда угодно. От этой мысли Клавдия даже перестала грести. От леса она уже прилично отплыла. Нужно было либо возвращаться, либо искать дальше. Времени у неё было ещё час. Клавдия медленно гребла лопатками. Справа начались камыши. При появлении Клавдии из травы вылетела пара болотных птиц. Это заставило её повернуть голову. Примерно в десяти метрах от Клавдии, прямо посередине болота стоял домик. Простая избушка с соломенной крышей и покосившимся окном. Клавдия повернула плотик в направлении избушки. Пробираясь через камыш, плотик причаливал к домику всё ближе и ближе. Это был домик для наблюдения за птицами. Других вариантов не было. Домик состоял из пристройки, самого домика и мостков.