Текст книги "Самый важный дневник"

Глава 6

20 июня, пятница

Я не писала целых четыре дня по самым уважительным причинам. Было совершенно некогда. Сегодня пятница и можно немного расслабиться. Что, впрочем, весьма относительно, учитывая размер и неуемность моего семейства. А все-таки завтра выходные. Я могу целых два дня никуда не ездить и заниматься домашними делами. Наслаждаться домашними делами! Именно это хочу делать в ближайшие несколько десятков часов.

Дорога на работу у меня занимает не более получаса. Таким образом, я отсутствую с половины девятого до половины шестого вечера. Для того, чтобы обеспечить питомцам безопасное существование я приспособилась делать несколько вещей.

Первое. Развешиваю на всевозможных приспособлениях – венчиках для взбивания, шпажках и хлопковой веревке разные овощи и фрукты в клетке с Чарли. Это позволяет ему не скучать, а заниматься добыванием полезной пищи.

Второе. Отпускаю кошку гулять на улицу. Она победила. Меня хватило на два вечера интенсивной уборки гостиной. Ребекка совершенно не приучена к туалету и нещадно царапает мебель. Я уже попала на несколько тысяч, необходимых для перетяжки дивана. Вечером она возвращается и после мытья лап отправляется ужинать. Спит на подстилке в моей спальной.

Третье. С Бенджаменом все по-прежнему. Он находится до вечера в клетке из солидарности попугаю и ради все той же мебельной безопасности. Кролик продолжает все царапать и крушить. После одной из вечерних прогулок его жертвой пал мой фикус, а точнее, его горшок и две нижние ветки. Достаточное количество пищи и воды – это, разумеется, я обеспечиваю, а он, надо отдать зверю должное, умеет не сметать все разом, а распределяет всю пищу на целый день.

Четвертое. Майкла приходится оставлять в коридоре, затворив все двери. В понедельник вечером он разорвал в клочья мою подушку, безнадежно уничтожил каблук одной из пары лучших босоножек, наивно оставленных мной у двери, и превратил в мелкие лоскутки кухонное полотенце, которым я накрыла его обед. Второй прием пищи организуется теперь другим способом. Я кладу в миску с кормом другую миску с кормом. После завтрака он провожает меня и ложится дремать. Я специально наблюдала за ним из окна снаружи. Когда именно пес находит свой обед, через двадцать минут или часа через четыре, остается вопросом, но к моему приходу обе миски пусты и валяются в разных углах коридора. К вечеру по всему полу образуется обильный слой смеси измельченных деревянных веток, резиновой игрушки и испражнений щенка. Пеленка уничтожается к моему возвращению полностью. Исцарапанные двери в коридоре и плинтус со следам зубов – мой долг, который следует вернуть к приезду Людмилы.

Пятое. С рыбами все гораздо-гораздо проще. Слава Богу, они не выходят наружу справить свою нужду и не норовят погрызть или исцарапать хозяйское имущество. А еще они не бьют по ночам своими хвостами о стенки аквариума и не встречают меня истеричным мяуканьем. За пять дней я поняла, что просто обожаю земноводных.

От Людмилы почти ничего не слышно. Она один раз написала о том, какие прелестные ее внучки-близняшки и все так же пожелала мне удачи и смелости в принятии решений.

Кстати о решениях. Во вторник я ездила к отцу после вечернего кормления животных. Последние три дня по дороге на работу я неизменно прокручиваю в голове наш с ним разговор. А еще с удовольствием вспоминаю свой сон о море! Мне приснилось оно в первую ночевку в доме. Такое теплое и манящее. Воспоминания сна приятными волнами разливаются по всему телу. Шум воды, детский смех, согревающее солнце, солоноватый воздух, вкус свежего кокоса… Сон был так правдоподобен и приятен, что до сих пор моя кожа хранит каждое прикосновение воды, солнца, мелкого гравия и даже бархатистой влажной мякоти кокоса, словно я была там наяву. Видимо, подействовали впечатления от рекламы или мне снова пора в отпуск, первый ведь пошел комом.

Теперь о папе. Во вторник я наспех всех накормила, вымыла гостиную и коридор, отпустила гулять Чарли и кошку, а Бенджамина, взяла как ядовитую змею через одеяло и отнесла на кухню. Кролик брыкался словно дикая рысь. Я попробовала покормить его с рук. Он дважды без смущения взял овощ, а в третий – цапнул меня за палец. Отложив приручение кроля до среды, я собралась и поехала к папе.

В доме моих родителей было все так же чисто и уютно, словно мама никуда не уезжала. Она уже второй день была на соревнованиях по волейболу с Яриком, а отец поддерживал порядок в доме не хуже нее. Горшки с белыми петуньями недавно политы. В доме пахло пряными травами. В родительском таунхаусе была единственная клумба, размером менее четырех квадратных метров, где умещались розмарин, базилик, мята, анис, шалфей и небольшая сербская елочка.

Уже на пороге дома мне сразу стало понятно, что настал час, когда не я буду кормить, а меня наконец покормят. Папа всегда относился к моему вегетарианству, как к аллергии. Не ем, значит, не ем. Именно поэтому из его духовки пробивался умопомрачительный аромат лазаньи с грибами и соусом бешамель на миндальном молоке. Я заправила салат оливковым маслом, как это всегда делала мама. Сегодня, несмотря на природную молчаливость, мне хотелось поделиться с папой очень многим.

– Мама еще не знает, что я переехала за город. Как думаешь, она сильно расстроится, что я не сказала?

Отец поднял брови, широко улыбнулся, но продолжал раскладывать лазанью.

– Только если новый дом появился не в довесок к новому парню, иначе я бессилен ее успокоить.

– Никаких парней, я одна туда переехала, – засмеялась я.

Папа поставил блюдо и положил два блестящих ножа к тарелкам. Мной не остался незамеченным его внимательный, хотя и короткий, взгляд.

– Ты переехала одна? – спокойно переспросил он и этот вопрос мог означать нечто гораздо более эмоциональное, например: «Как это возможно, что ты переехала одна?!». Я кратко поведала папе о своем домике в поселке «Александра», опустив подробности знакомства с Людмилой, которые впрочем мне и самой неизвестны. Папа выглядел растерянным, хотя и был привычно сдержан.

– Если я скажу, что переехала за город к рок-гитаристу на второй день после знакомства, тебе это будет казаться менее странным? – со смехом спросила я, пытаясь разогнать озадаченность папы.

– Рок-гитарист похуже перспективного молодого доктора, но тоже сойдет… Если он причина твоего блеска в глазах.

Папа наполнил два бокала красным вином и в свою тарелку положил небольшой кусок зажаренного стейка. Я закинула в рот листик свежей рукколы и мы вместе приступили к аппетитному ужину.

– Знаю, что мама была, как я теперь, когда вы с ней познакомились. Она, конечно, не ожидала, что в тот день, когда привела меня в поликлинику, ее встретит там будущий муж…

По довольному лицу папы, я догадалась, что ему приятны эти воспоминания.

– Я перестала панически бояться лечить зубы, а она… в ее жизни все стало на свои места…

Мне хотелось, расшевелить папу и заставить его с ностальгией рассказать что-нибудь о прошлом. Почему в нашей семье прошлое оставалось под запретом и даже приятные воспоминания не обсуждались, много лет оставалось для меня загадкой. Я свято верила, что папа был самым любящим и заботливым мужем… Сегодня он накрыл для меня замечательный вкусный стол, точно рассчитав время приготовления, чтобы лазанья была без животных продуктов, что важно для меня, и приготовилась к нужному моменту, не успев остыть… Вот так всю жизнь он относился к нам с мамой, предупреждая желания простой и теплой заботой. А слов было значительно меньше, чем дел, как, наверно, и должно быть.

– Ты помнишь, что на ней было надето в тот день? – неожиданно для себя самой спросила я.

– Серое трикотажное платье… оно до сих пор висит в ее шкафу… – не раздумывая ответил отец, словно я спросила в чем мама уехала два дня назад.

Меня тронул его ответ. Не каждый мужчина будет помнить такое.

– Мама его не носит, но и не выбрасывает… Ей тоже дороги эти воспоминания…

– Ты в тот день была очень напугана. Такой дымчатый котенок с перепуганными глазенками… Я не знал с чего начать, чтобы устранить твою боль и не перепугать окончательно.

Я помнила тот день смутно. На улице было холодно, а мне ужасно страшно, что мама уйдет. Это единственный день нашей с мамой жизни без папы, который я помню. А потом, как будто солнце вылезло из-за туч…

– Тебе удалось решить эту задачу. Обожаю лечить зубы уже двадцать лет!

Я почувствовала легкое разочарование. Мои попытки затронуть прошлое под знаком «секретно» обернулись интересом к моей персоне. Родители с трепетом относились к нам с Яриком. И мама и папа были довольно щедры в проявлении чувств к своим детям…

– Не так уж много мне известно… – не унималась я. – Мама тогда, кажется, вела колонку в местной газете о культуре народов разных стран..…Руководство не выделяло денег на поездки заграницу, поэтому ей приходилось выискивать иностранцев в нашем крае и вести с ними интервью… – я осеклась – кажется запретная черта нарушена. Обратного пути нет.

– В медицинском институте училось много приезжих из стран Африки, – продолжала я значительно более взволнованно. – А в гостиницу Интурист часто приезжали иностранцы из командировок… Она тогда была на втором курсе. Ее мать уже давно покинула ее…. Мама решила начать подрабатывать, тем более, что у нее определенно был талант. Я читала ее старую тетрадь с газетными вырезками. Статьи замечательные… И те, ненапечатанные, про Италию … – мой голос дрогнул и я замолчала. Часто дыша, наконец, подняла взгляд на папу. Он продолжал есть мясо, аккуратно орудуя ножом и вилкой и улыбался… Его зеленовато-серые глаза с теплотой посмотрели на меня. В свои пятьдесят три года он был еще красив: густые русые волосы, немного тронутые сединой, линия подбородка все так же мужественна. Мы с ним никогда не были похожи внешне, да и нет причин тому. Но внутренне я чувствовала невероятную схожесть и бесспорное родство. Все эти разговоры о прошлом могли подрывать ощущение нашего родства и создавали пропасть между нами… Он всегда был мне родным, несмотря на то, что в моих жилах текла совсем другая кровь.

– Это нормально, что тебе интересно, – спокойно произнес он. – Мария, мне, к сожалению, очень мало известно о…

– Маминой прошлой жизни, – быстро вставила я. Мне не хотелось, чтобы папа произнес это слово.

– Знаю… Ей всегда было неприятно говорить об этом… Она очень страдала до встречи с тобой?

– Не думаю, – покачал головой папа. Его глаза продолжали улыбаться. – У нее ведь была ты.

Я с опущенным взглядом гоняла вилкой по тарелке кусочек лазаньи…

– Твоя мама и сама бы справилась. Умная, самостоятельная…. Но я рад, что смог разделить часть ее забот.

– Это была любовь с первого взгляда? – я решила, что нужно перевести разговор в другое русло.

– Почти. Твоя мама очень красива. В нее не возможно не влюбиться.

Я сильно пожалела, что мама не слышит его слов. Папа не говорил о достоинствах жены в прошлом времени, он говорил в настоящем.

– Жаль, что ее дочь на нее совсем не похожа, – вздохнула я.

Мамины светло-пшеничные волосы и нежно-голубые глаза до сих пор пленяли своей прелестью, а в молодости она должна была выглядеть, как юная героиня диснеевских мультфильмов.

– Ты тоже очень красивая… – улыбнулся отец. – Похожа на Антонио..

В это мгновение по всем правилам должен был грянуть гром или, по меньшей мере, моя тарелка вдребезги грохнуться на пол. Имя бывшего возлюбленного мамы никогда не произносилось в этих или каких-нибудь других стенах. Мои щеки вспыхнули.

– Мне жаль, что мы никогда не говорили с тобой о нем… Мы должны были учить тебя итальянскому… Это ведь наполовину твой язык. Грустно, что ты знаешь об Италии не больше, чем о Японии…

Отец выглядел таким виноватым, и я быстро замотала головой.

– Мама никогда не позволила бы! И нет во мне ничего итальянского!…. Мне просто интересно, почему она ничего не рассказывает. И почему отвергает эту часть… нашего с ней прошлого?

– Ты и сама отвергаешь, милая. Только что сказала, что в тебе нет итальянского, хотя отец у тебя итальянец.

Сердце заныло. Одно дело знать, что твой биологический отец не тот, кто тебя вырастил, другое дело, слышать, как папа сам озвучивает этот факт так спокойно.

– Мама не права. Твой отец вас не бросал. Он… просто умер… И так и не узнал о твоем существовании. Кто знает, как сложилась ваша жизнь, если бы не та автокатастрофа под Флоренцией….

– Тогда почему мама не хочет ничего слышать о нем и… его семье?

– Ей ничего не известно о его семье…

– Почему она не поехала на похороны?…На его могилу… Почему ничего не хочет знать о его жизни и… говорить о нем?

Папа медленно водил указательным пальцем по подбородку и задумчиво продолжал:

– Они поссорились в тот день. Антонио вернулся в Италию. Мобильных телефонов тогда не было ведь. Мама не могла сообщить ему, что ждет ребенка. Спустя два месяца она узнала, что автокатастрофа унесла его жизнь… Уже на третий день после его возвращения во Флоренцию… Он не успел бы вернуться в Россию, даже если хотел… А она уже никак не попала бы на его похороны. Когда ждешь ребенка, стараешься не думать о печальном. Нужно идти вперед. Ради новой жизни.

Папа так трогательно говорил о беременности, будто сам знал, что можно чувствовать в этот период. Конечно, он ведь доктор, а значить больше, чем просто мужчина. Мне иногда казалось, что он знает все.

– Как думаешь, она любила его? Мне кажется, она всегда жалела, что встретила… Антонио…

– Как может она жалеть о том, что у нее родилась ты?

Ответ, которого стоило ждать. Папа не может знать правду. Словно ощутив мое разочарование, он медленно и вкрадчиво произнес:

– Я уверен, она его любила. И он ее….Неважно, что она говорила тебе несколько дней назад. Случайность унесла его жизнь, но я уверен твой отец был хорошим человеком.

Неважно что она говорила несколько дней назад?…Мы с мамой говорили об Антонио и я не помню об этом… Снова это ощущение отсутствия опоры под ногами. От обиды на себя и свою амнезию хотелось расплакаться.

– Мой отец очень хороший человек. И он сейчас сидит напротив, – я безуспешно унимала дрожь в голосе. – И знаешь что еще?… – мне следовало спросить наконец про итальянскую бабушку, но я не смогла и сказала только:

– Лазанья очень вкусная.

Папа улыбнулся и от меня не ускользнул едва заметный вздох облегчения.

– Расскажи про свою новую работу!

Я была рада подхватить эту тему:

– Мне нравится! Еще многое предстоит понять, но в целом интересно. Зарплата выше, ближе к моему новому дому… Оптовая торговля продуктами питания. Там много органических продуктов в ассортименте. Я люблю все органическое, ты знаешь… А вот с оптом и импортом еще не работала. Большая ответственность, ведь фактически весь учет на мне. Надеюсь, что справлюсь.

Остаток вечера я рассказывала о новой работе и о взаимоотношениях с моими домочадцами. Мы вместе посмеялись над словами попугая, а в девять я засобиралась домой. Объяснила, что не могу остаться, еще много дел дома и папа отправился выгонять машину, чтобы отвезти меня. Он предусмотрительно выпил меньше половины своего бокала и мне сразу стало понятно, что он планирует сегодня увидеть мой дом.

Когда мы приехали, я все не могла понять, какое впечатление складывается у папы. Мы молча обходили лужи щенка и он ничего не сказал ни про красавца-попугая, ни про обстановку. Я даже расстроилась немного, а потом папа произнес:

– Мария ты всегда можешь вернуться домой. Мне бы очень хотелось, чтобы ты жила со мной и мамой. Маме тоже… Но важно, что ты сама хочешь…

Уже на пороге он сказал:

– Мне не верится, что все эти перемены – это твое решение. Но я безумно рад, что ты их сама приняла. Решила изменить все вот так… Сама… Я очень горжусь тобой!

Когда я проводила папу, то долго думала над его словами. Я всегда была нерешительной. Учиться на финансовом факультете убедила меня мама. Уйти из родительского дома уговорила Олеся. Я долго сомневалась, но отказаться в итоге не смогла. А тут такие перемены по моей собственной воле. Правильны эти перемены или нет, но эти девять дней, кажется, я прожила взрослым самостоятельным человеком…

***

Я уже подъезжала к работе в это пятничное утро, когда раздался звонок и на табло высветилось имя Галины Сергеевны. Причина ее звонка мне была точно известна. Мне все еще не удалось вырваться, чтобы забрать документы, а главное скинуть тот злосчастный договор. Галина Сергеевна меж тем исправно названивала мне каждый день с просьбой приехать и найти его в непостижимых просторах электронной почты. Я неизменно кормила ее обещаниями. Времени с моим новым графиком не оставалось даже на ведение дневника, какая уж там «Антилопа»…

– Машуленька, может сегодня приедешь? Все-таки пятница, – голос Галины Сергеевны звучал на этот раз особенно жалобно. Я испытала двойной укол совести.

Быстро взвесив объем сегодняшних дел и интенсивность вечерних пробок, я решила быть на этот раз честной:

– Галин Сергеевна, извините, но сегодня тоже никак. А вот завтра я смогу. Я понимаю, что суббота, но может все-таки встретимся завтра?

– Ну хорошо…. Виктор Федорович настоящий зверь! Поговаривают, он ищет мне замену… Представляешь?! Ну и флаг ему в руки! Какая еще дура согласится за мою зарплату разгребать ежедневный ворох дел? Даже ты не выдержала, а ведь основное всегда было на мне! На его «Антилопе» свет клином не сошелся!… Ну значит в субботу?…Может в одиннадцать? С утра поеду на рынок за огурцами… Договорились. Пока, Марусечка.

Итак, мое рабочее место. Даже удивительно, что всего за четыре дня я полностью к нему адаптировалась. Наша компания довольно большая и представляет собой совокупность девяти ячеек – небольших организаций. Так называемый, концерн. В одной из этих компаний я совершенно неожиданным для меня образом заняла должность главного бухгалтера. Бухгалтера в одном лице, если уж быть честной. Каждую компанию, несмотря на ее юридическую независимость, принято называть отделом. Наш отдел занимается импортом консервированных фруктов и овощей. Такой ассортимент вполне мне импонирует. Меня поначалу испугала необходимость ведения импортных сделок и сложности с декларацией НДС, но к счастью бухгалтеры из соседних отделов оказались дружелюбны и с готовностью консультировали.

Единственным проблемным моментом являлось отсутствие связи с прошлым бухгалтером. Известно, что она ушла в декрет и связь с ней была потеряна. Конечно, программа отображала ее данные, начиная от номера страхового свидетельства, заканчивая местом прописки, но руководитель обозначил, что связаться с ней я не смогу.

Наш отдел состоит всего-то из пяти человек. Руководитель, Егор Владимирович, мужчина тридцати с небольшим лет, миловидная менеджер Снежана, я и два торговых агента. Разумеется, я в первый же день постаралась выяснить обстоятельства моего трудоустройства.

Снежана, та самая, которая звонила мне в воскресенье, встретила меня сдержанно и деловито. Я боялась всего и самообладания едва хватало на слабую маскировку волнения. Снежана вопросов не задавала. Говорила много, но при этом исключительно по делу. Я узнала сразу, что принята на место Натальи, которая ушла в декрет немного раньше, чем предполагалось, а точнее на больничный. Возникла необходимость срочного поиска ее замены. Снежана остановилась на моей кандидатуре изначально из-за возраста. Все руководство довольно молодое и отдает предпочтение представителям своего поколения. Мои профессиональные качества будут оцениваться руководителем отдела Егором Владимировичем и бухгалтером главной компании Еленой Степановной. Через пятнадцать минут таких разговоров, я не могла не испытывать горячую признательность этой девушке, ведь многое стало понятно. Впрочем, за исключением главного. Почему мое резюме попало к ним на рассмотрение и почему выбрали именно меня?

Знакомство с директором не внесло ясности. Может потому, что с ним я вела себя особенно осторожно. Он взглянул в мои документы, задал пару вопросов об обязанностях в «Антилопе» и пожелал мне с улыбкой удачного рабочего дня. Доброжелательность руководителя меня немного успокоила, но не настолько, чтобы сразу «в лоб» спрашивать о наболевшем.

К концу моего первого рабочего дня я начала разведывательную операцию. Я будто между прочим заметила, что какое-то время буду вынуждена совмещать дела в «Антилопе» с работой в «Оливез». Снежана в ответ на это удивленно подняла брови:

– Ваш директор же отпустил Вас безоговорочно. Я лично говорила с ним по этому вопросу.

Немного странно, что менеджер другой фирмы просил моего начальника простить и отпустить меня восвояси. Как будто мой уход стал делом государственной важности и в «Антилопу» звонил сам президент. Удивление Снежаны заставило меня занервничать. Я продолжала.

– Кто же принимал решение о моем назначении?

Снежана повела плечом, но продолжала раскладывать бумаги в несколько разных стопок. Это был хороший знак. Скорее всего этот вопрос между нами раньше не обсуждался.

– Я… Я по образованию специалист по кадрам между прочим. Мне поручили найти замену Наталье к понедельнику. В наших отделах уже несколько лет успешно работают люди, которых подбирала исключительно я.

Снежана говорила с явной небрежностью, не способной впрочем прикрыть то ли профессиональную гордость, то ли обычное самодовольство.

Вот так неожиданно и прочно я закрепилась в незнакомом, но уверенном в себе коллективе. Надо признаться, мой энтузиазм выяснить подробности моего трудоустройства практически угас. Я активно принялась за работу, напрочь забыв, что совсем недавно только в кошмарном сне могла себе представить уход из своей привычной «Антилопы».

Работа оказалась интересной, но все-таки непростой. Даже не из-за импортных сделок. Пол ночи с интернетом на проф-сайтах подковали меня в этом вопросе. И не из-за руководителя. Он показался мне довольно флегматичным и совершенно лояльным. Егор Владимирович за всю неделю лишь попросил пару раз распечатать движения по банку и смиренно без лишних вопросов подписал несколько ордеров и авансовых отчетов сотрудников.

А вот компьютер преподносил мне сюрпризы. Права была Галина Сергеевна, когда говорила, что черные окошки на столах бухгалтерии существуют для связи с нечистой силой.

Дело в том, что не сходились обороты по счетам. 60 счет и касса имели отрицательное сальдо. В данной ситуации мне очень хотелось иметь надежду на скорейшее общение с предыдущим бухгалтером Натальей. Когда я озвучила это желание, Снежана цокнула и закатила глаза. Мол, та уже неделю трубку не берет.

– Я бы могла навестить ее. Тут есть ее адрес по прописке и фактический…

– Не получится, – уверенным голосом перебила меня Снежана. – Она уехала к родителям в деревню. Сказала гемоглобин жутко низкий, обмороки. А там домашнее молоко. Даже рожать там надумала. Это где-то в Ростовской области.

– Но должен же быть способ как-то пообщаться с ней? У меня много вопросов.

Это было сказано самой себе, потому как Снежана явно не хотела разговаривать на тему поисков Натальи.

Когда я попыталась самостоятельно отыскать непроведенные документы или понять, почему оборотная ведомость не выглядела должным образом, то столкнулась с еще большим непорядком. Некоторые документы кассы попросту отсутствовали. Из прошитой кассы за прошлый год были удалены несколько листов и эти же операции отсутствовали в программе. Такая небрежность совершенно недопустима – любая проверка и штрафы гарантированы! С этой проблемой мне пришлось идти к директору. Такие вещи таить или разбирать самой опасно.

Егор Владимирович растерянно листал кассу и выглядел очень удивленным.

– Вы уверены, что их кто-то вырвал… может кассу подшили неверно?

– И так может быть. Но ведь была нумерация страниц. Их либо неправильно пронумеровали, либо удалили листы из уже подшитой книги… Самое главное, что итог не сходится.

Директор чесал затылок.

– А как-то можно выяснить, что там было?

– Были приходники. Поступления денег. Общая сумма немаленькая получается – более миллиона. Я постараюсь изучить все сделки за тот период и выяснить, откуда могли быть поступления. В программе есть несколько проводок вручную, которые корректируют итог. Не хочу ничего утверждать, но они мне кажутся странными. Как будто…. – «хотели скрыть приходы денег» – подумала я, но не решилась произнести это вслух. – Я все постараюсь выяснить, но мне нужно время.

Егор Владимирович снял очки и внимательно посмотрел на меня. Мне было приятно, когда он мягко улыбнулся:

– Я очень на Вас рассчитываю.

***

Не могу не описать свое рабочее место. Оно прекрасно. Это не тесная коморка «Антилопы», где с трудом помещались два стола, стены были оклеены безвкусной расцветки обоями десятилетней давности и потертый пол постоянно скрипел. Мое новое рабочее место, а вернее наше общее со Снежаной, находилось в довольно свободной комнате, с идеально ровными, окрашенными в пастельные тона стенами, огромным окном и красивой глянцевой мебелью. Здесь были высокие потолки и у двери красовались две живые пальмы в керамических горшках в античном стиле.

К концу недели Снежана стала общаться со мной простодушнее. Сегодняшним утром она даже со вздохом поделилась, что ей совершенно нечего делать на выходных и она подумывает сходить в гости к бывшей жене нашего руководителя. На мой недоумевающий взгляд, она лениво потянулась и зевнула:

– Ты разве еще не в курсе, кто его бывшая жена?

Мне этот факт был совершенно неизвестен, так как голова была занята множеством других вещей.

– Гадалка… или экстрасенс. У нее свой кабинет пять кварталов отсюда… Я была у нее в прошлом году и она предсказала мне встречу с будущим мужем. Вот хочу уточнить, может я что-то пропустила… Не то что бы я так хотела замуж. Просто любопытно… Гадания затягивают, – равнодушным тоном добавила Снежана и мне показалось, что замуж она все-таки очень хочет.

– Мне немного неуютно идти к Карине одной. Может, вместе сходим?

– Она предсказывает будущее? – уточнила я и отметила про себя, что было бы здорово определять прошлое…

– Будущее она видит очень хорошо, – Снежана очень оживилась и стала говорить эмоциональнее и быстрее. – Все наши девчонки к ней ходили! Она с точностью предсказала Наташке декрет и рождение сыночка в октябре. Вот она и ждет мальчика – три УЗИ это подтвердили и ждет в середине осени, представляешь?! А Юльке, которая тогда работала у нас оператором, Каринка предрекла скорое замужество и отъезд заграницу. И что думаешь? Живет себе со своим Джорджем в Нью-Йорке уже пол года и хлопот не знает… А еще она говорит про твое прошлое, как по написанному!

Некая Юлия уже нарисовалась в моем воображении в дорогом подвенечном платье под руку с высоким статным американцем в окружении тысячи свежих бутонов и сотни разряженных в вечерние наряды родственников, как вдруг последняя фраза Снежаны в миг рассеяла все образы и обрушилась на мою голову с силой свободно падающего кирпича.

– Мое… прошлое?

– Ну да. Понятно, что ты его сама знаешь, но все-таки это тоже интересно. У нее определенно хорошие способности.

– Почему бы и нет… давай сходим…

– Окей! Позвоню ей на выходных и запишу нас с тобой на обеденный перерыв в понедельник или вторник.

И в самом деле, в моем экстра-случае помочь может только экстрасенс… Как я раньше об этом не подумала!?

– А почему они расстались? – взыграло во мне женское любопытство.

– Когда ты ее увидишь, тебя это еще больше заинтересует… Кто знает… Ракушеву бы в разведке работать. Про его личную жизнь не знает никто.

Тут в кабинет вошел Алексей Григорьевич – директор ООО «Радуга». Всегда аккуратно причесанный, светловолосый, на вид лет тридцать. Он заглядывал к нам довольно часто, при этом совершенно бесцеремонно усаживаясь на край стола Снежаны. Сначала я решила, что это совпадение, но потом сомнений не осталось – ее щеки определенно розовели при появлении этого типа. Говорил он о всякой всячине, не касающейся работы и много шутил. Обычная картинная манера Снежаны держаться рассеивалась в его присутствии и было похоже, что она всерьез подозревает Алексея в его прямом отношении к предсказаниям бывшей жены Егора Владимировича.

** *

За всем этим грузом дел и массой впечатлений, я непрестанно думала о Степане. Вся эта странная история нагоняла на меня вселенскую тоску. Какой-то мужчина, показавшийся мне симпатичным и к которому я по мнению Димы поехала на встречу, пропал так же, как и моя память. Учитывая особенности моего диагноза, случайное совпадение сомнительно.

За эту неделю я трижды позвонила Диме. В последний раз даже возмутилась, почему он до сих пор не объявил в розыск. Брат, называется! Родной человек неделю не дает о себе знать, а он руками разводит или, что он там делает на другом конце телефонной связи… Дима предположил, что у него свадебное путешествие в каком-нибудь экзотичном месте вне зоны доступа. На что я фыркнула и спросила не имеет ли он в виду «тот свет». Мне не было нужды щадить братские чувства, ведь у меня были свои собственные. Не романтические, разумеется. Скорее уважение к возможно серьезным чувствам, которые могли существовать между мной и Степаном и стерлись безжалостной амнезией. Объект моей любви пропал. Я всерьез задумывалась о несчастном случае со Степаном… Если так, то моя амнезия впервые выступила щитом от горьких переживаний…

***

Дома меня ожидал очередной сюрприз. На измельченные Майклом ветки я уже не обращала внимание, а вот Бенджамин превзошел себя, даже находясь взаперти. Этот своенравный кроль каким-то образом выкинул большую часть древесного наполнителя из клетки, усеяв им пол спальни. Подвесная поилка, довольно надежно крепившаяся между прутьями, валялась на дне клетки, а сам зверек выглядел возбужденным и взъерошенным. Очередной бойкот из-за отсутствия подружки? Я вздохнула и открыла клетку Чарли. Самым культурным и организованным питомцем в этом доме оказался мой собственный. Попугай потянулся и с удовольствием вылетел наружу.

Затем я отправилась кормить Майкла. Щенок прыгал на меня, норовя порвать своими острыми когтями мою тонкую шелковую юбку. Я достала из холодильника кастрюльку с отварными субпродуктами для собаки и кошки и поставила ее на печь разогреваться. Просто совершенно не хватало времени на готовку для себя самой. Я так любила готовить, но после ежевечерних уборок и кормежек хотелось любым способом убить голод элементарным салатом с кашей и лечь спать. А утром были не менее утомительные сборы.

Я даже сгребала в пакет растительную пищу попугая и кролика и брала на работу. Снежана как-то призналась, что завидует моей силе воли, когда я в очередной раз отказалась от посещения столовой в обеденный перерыв. Сила воли тут была ни при чем. Просто я осталась без расчета в «Антилопе», а до зарплаты в «Оливез» было еще больше двух недель. В моем кошельке во время поездки находилась немалая сумма, учитывая то, что я планировала по возвращению получить зарплату, но, чтобы прожить на нее более двух недель с моими домочадцами, нужно быть максимально экономной. Деньги, оставленные Людмилой, я решила не трогать. С каждым днем рос список необходимых покупок для восстановления ущерба имуществу, возникшего по моей невнимательности и неопытности. Совсем не хотелось, чтобы хозяйка вернулась домой и пожалела о своем доверии мне. В общем, фонд реставрации жилища нельзя оставлять пустым, ведь момент возвращения хозяйки может оказаться неожиданным.