Текст книги "Нарциссизм. Пси-операция"

6.2. Страх пустоты

Напомним, чем различаются страх, фобия и тревога. Страх есть реакция на реальный опасный объект. Страх абсолютно естественен и биологичен. Промежуточным звеном между фобией и страхом является страх собственного психического содержания. Человек в горячке ссоры пожелал смерти родственнику и испугался крамольных мыслей. Фобия есть проекция этого внутреннего страха на реальный объект, не представляющий опасности. Под тревогой обобщенно мы понимаем целый ряд психических процессов, разнородных по происхождению и динамике, которых объединяет склонность опредмечиваться, то есть проявляться под маской страха или фобии.

Замечание. Строго говоря, опредмеченную тревогу нельзя называть ни полноценным страхом, ни полноценной фобией. Да, подобная номинация удобна и небезосновательна, но отражает лишь симптоматическую схожесть опредмеченной тревоги с фобией или страхом. Однако это может сбить с толку начинающего аналитика, который неминуемо потерпит поражение, если попробует работать с опредмеченной тревогой так же, как привык работать с фобией. Классическая фобия – это всегда невроз, всегда область неразрешенного Эдипова комплекса. Тревога же, как мы убедились выше и убедимся еще не раз, многолика и многообразна в своем происхождении и структурной конфигурации.

Мы привыкли, что тревога предшествует иррациональному страху, опредмечивается посредством последнего. Страх пустоты составляет исключение из этого правила. Он первичен относительно тревоги. Пустота представляет реальную опасность для психики. Психика страшится соприкоснуться с пустотой, помыслить о пустоте. Вокруг страха пустоты психика плетет тревожный кокон из мифов, фантазий, потоков либидо и аффектов. Материал для кокона черпается из самых темных глубин бессознательного. При этом ни одна из нитей кокона не ведет к его содержимого. В самом деле, обмен либидо возможен только между представлениями. Пустота же непредставима.

Мы приходим, пожалуй, к самому парадоксальному психическому феномену. Во-первых, тревога, которой предшествует настоящий страх. Во-вторых, тревога, которая, хотя сама беспредметна, гораздо более предметна породившего ее страха. В-третьих, тревога, имеющая заведомо известный источник, но обреченная на неизбывность и лишенная возможности полноценно опредметиться, поскольку ее предмет непредставим.

Уже в самом описании этих свойств сквозит неразличимость степеней отрицания. Вроде бы предмет известен и даже может быть назван – это пустота. Однако, будучи названным, предмет тут же ускользает. Ужас от невозможности различить наличие и отсутствие затапливает психику.

Еще одна особенность нигилянтной тревоги – она влияет не столько на сознание, сколько на бессознательное, однако это влияние колоссально.

Разительный контраст с теми же неврозами, которые возникают в результате неудачного вытеснения. Потенциальный невротик может прожить долгую бессимптомную счастливую жизнь, если вытесненный материал надежно спрятан в бессознательное и довольствуется длинными цепочками дериватов: яркими сновидениями, слишком утонченным вкусом, полезной общественной деятельностью. Невротическое вытесненное будет обрастать мифами и постепенно облагораживаться. В конце концов, став достаточно безобидным, оно сможет вернуться в сознание, предварительно потеряв силу и потенциальную опасность.

Нигилянтный застой, наоборот, опасен тем больше, чем дольше вытесняется, ибо вызывает аномальное мифотворчество. Разве бессознательное не привыкло создавать мифологическое поле вокруг вытесненного? Да, но в остальных случаях у бессознательного никто не требовал подчиняться логике и считаться с отрицанием. Теперь же отрицание вдруг стало различимым для бессознательного. По меркам психики это настоящая катастрофа. Бессознательному навязываются законы сознания. Пространство мифа теперь структурируется как локус реальности. В силу его «реальноподобной» структуры нельзя просто так отмахнуться от творений бессознательного. В частности, нельзя переписать текст мифа, можно лишь домысливать гипотетические сюжетные вариации как бы поверх основного текста.

Взамен утраты степеней отрицания мы получаем искусственную различенность степеней правдоподобия применительно не к реальным событиям, но к мифологии. Отсюда – чувствительность к открытым концовкам, споры о степени каноничности разных версий выдуманной вселенной, конспирологические фанатские теории, тревожный поиск намеков и глубокого смысла в играх или фильмах. Сама реальность теперь должна считаться с фантазиями бессознательного. Грань между реальным и фантастическим стирается. Отсюда – переживания лавкрафтианского толка и одержимость мультвселенными. В сочетании с вихрями Хроноса получим структуру, резонансно реагирующую на рассуждения о квантовом бессмертии.

Психика блефует дважды. Вначале она маскирует собственный страх пустоты с помощью нигилянтной тревоги. Затем маскирует саму тревогу, опредмечивая ее с помощью страха перед потомками пустоты. Дать строгое определение и описать происхождение последних невозможно в рамках психоанализа. Наименее грубым приближением будет сказать, что потомки пустоты суть жуткие образы, построенные на амальгамировании степеней отрицания.

Страх перед потомками пустоты тоже особенный – он должен отвлечь нас не от истинного непредставимого источника (пустоты), но от тревоги как таковой. Фройд выделял два основных бессознательных механизма: сгущение либидо на одном представлении, сдвиг либидо с одного представления на другое. В нашем случае и сдвиг, и сгущение происходят относительно аффектного фона, но не представлений. Психика пытается заглушить нулевые колебания аффектов вокруг пустоты с помощью более привычных эмоций вроде отвращения, любопытства, предвкушения и прочих. Отсюда следует, что ощущение жуткого от столкновения с потомками пустоты имеет двоякую природу. С одной стороны, эти образы вызывают жуть, потому что таковыми их создала психика, чтобы отвлечься от страха пустоты. С другой стороны, сквозь эту сконструированную жуть просвечивает нигилянтная тьма: ни один потомок не избавлен от родимых пятен пустоты.

6.3. Металлические шарики

Итак, мы боимся пустоты и пытаемся заполнить ее чем-то нейтральным. Однако это бессмысленный процесс, так как пустота всегда ускользает и вьет гнезда в другом месте. Преодолеть пустоту мы не можем, поэтому вынуждены населять ее чем-то жутким. Опять же, никакой победы над самой пустотой это не принесет, зато позволит отвлечься, заменить истинный страх на нигилянтную тревогу, а последнюю заменить на смесь жутких ощущений.

«Если в старой табакерке век не держат табака, заведется в табакерке черте что наверняка». Сюда же можно отнести и боязнь отверстий, используемую в хоррор-культуре. Тимонова указывала на сугубо биологическое объяснение трипофобии как эволюционного наследия6060
  Трипофобия: почему нас пугают дырки и гипнотизируют прыщи // Все как у зверей #19.


[Закрыть]. Но это другой страх. Можно бояться отверстий, потому что там кто-то может жить. Или потому, что в них никого не удалось обнаружить.

Пустота, то есть абсолютное отсутствие, чревата всеми мыслимыми и немыслимыми объектами. Отсутствие объекта напоминает о самом объекте сильнее, чем явление такового. Жены-мироносицы обнаружили камень отваленным, а тело Иисуса отсутствующим, и это стало первым знаком Его воскресения. «И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись. Он же говорит им: не ужасайтесь! Иисуса ищете Назярянина распятого? Он воскрес! Его нет здесь. Вот место, где Он был положен» (ИМк. 16: 5—8).

При нигилянтной тревоге объект обретает полноценную жизнь только через свое отсутствие. «Врачи сказали пациенту, что после ампутации возможны фантомные боли. Но никто не предупредил о том, как холодные пальцы ампутированной руки будут чесать другую».

Обратимся к читательским откровениям.

«Я боюсь пустых углов. Как сказал один мой хороший знакомый: „Там может кто-то жить“, и временами я это утверждение разделяю. То же касается и пустых подкроватных пространств от 10 до 30 см. В своём детстве я никогда не боялась подкроватных монстров, мне их существование попросту не приходило в голову (тогда под моей кроватью всегда лежали коробки и сумки с вещами). Сейчас же мне крайне неуютно в квартирах, где очень много ПУСТОТЫ. Пустое пространство под шкафами и под кроватями, полу-пустые открытые полки и тд. Когда я бываю в таких комнатах, то для меня и сам воздух ощущается каким-то другим, чуждым… Если в этой части комнаты не ходят – значит там обязана стоять мебель или хотя бы лежать хлам… Мне бы с пустотой внутри как-то разобраться». На мой вопрос «как себя ведет пустота?» читательница отвечает: «А как она должна себя вести? Когда живу серой и скучной жизнью – молчит. Как только начинаю эмоционировать (не важно, в какую сторону), начинает давить».

В переписке читательница напечатала слово «пустота» большими буквами. Пустота меняет атмосферу в комнате и давит на человека, если тот эмоционально возбужден. Напоминает эффект Казимира. Наноробот, оказавшись в вакууме, разрушается под ударами фотонов, порождаемых физической пустотой. Пустота оказывается манящей и опасной для человеческой психики. Пустота заставляет нас вглядываться во тьму и прислушиваться к шагам в необитаемой квартире. Пустота обостряет органы чувств.

Глубокой ночью этажом выше по полу катится небольшой металлический шарик. Иногда этому предшествует характерный звук падения чего-то округлого с небольшой высоты. Соседи сверху будут клясться, что ничего подобного не слышали. Или слышали, но сами так же грешили на жильцов этажом выше. Знакомо?

Чаще всего соседи вообще никак не могут прокомментировать ночные звуки, потому что никаких соседей над вами нет. Квартира покинута давным-давно. Хозяин обитает за городом. В аренду жилье не сдает, продавать не собирается. Помещение пустует.

Мне пришлось сыграть роль журналиста-фольклориста. Были опрошены как физически знакомые люди, так и интернет-аудитория. Выяснилось, что появление шариков не зависит от архитектурных особенностей здания, от использованных стройматериалов. По необитаемым квартирам шарики катаются чаще. Звук, как правило, идет с верхних этажей. Редко шарики катаются на чердаке. Сведений о том, что шарики катаются в подвале или в подполе, не поступало.

Процитирую несколько писем читателей. По моей просьбе они прислушались к эмоциям, которые вызывает звук металлических шариков. Пунктуация и орфография оставлены без изменений.

«Слышал не один раз, в разных квартирах. Звук катящегося шарика, потом минуты полторы он скачет на месте, потом тишина, через несколько минут – снова подскоки. Эмоции… Удивление и раздражение, так как звук отвлекал от дел. Какой-то периодичности в появлении звука не было, иногда несколько месяцев не слышно, иногда несколько дней подряд. Звук никогда не был слышен раньше 6 вечера, всегда источник находился где-то сверху. Не припоминаю, что б этот шарик катался и прыгал ночью. Звук появлялся только когда я жил на высоких этажах, на 11, на 14, на первом-втором такого звука никогда слышно не было. Все квартиры были обитаемы, но их жильцы, на сколько мне известно, возвращались домой поздно, так что шуметь вроде как некому, домашних животных там не держали. С соседями источник звука не обсуждал, но мои гости и члены семьи звук слышали».

«Иногда бывает часов в 9 вечера. Именно металлический шарик по ощущениям. Вызывает раздражение. У соседей сверху ребенок, хотя бывало, что звук был, когда они были в отпуске».

«Последние пару лет живу в доме старой застройки (сдан в 1901 г.) Имеет богатую историю не самого позитивного характера – располагался дом жандармских чинов, в ВОВ был выбомблен изнутри практически полностью, потом восстановлен. Так вот, живу на последнем этаже, выше только чердак, голуби, приблудившиеся от венчания в близлежащем храме и звёзды. Слышал данный шарик, не часто, но три-четыре раза однозначно. Как правило, вечером, точного времени не засекал. Первые пару раз удивился, на третий полез в гугл, посмотрел про деформацию арматуры, но что-то я не особо уверен, что технологии, применявшиеся при застройке панелек, применимы при реконструкции дореволюционной халабуды. Хотя, я в строительстве не шарю, так что не претендую на истину. Короче, списываю всё на голубей, играющих в бильярд стальными голубиными яйцами – проще для психики:)».

Юмористической гипотезе о голубях вторит другая шутка из интернета: «Раскрыт секрет металлических шариков. Это карлики играют в боулинг». Смеясь, бессознательное выбалтывает свои тайны. Шарики будто бы управляются внешней силой. Или сами являются внешней силой?

Распечатаем последний электронный конверт от человека, пожелавшего остаться неизвестным.

«Однажды меня разбудили шарики наверху. Этим ранним утром они катались особенно громко, с каким-то остервенением. Я слышал их слишком отчетливо. Не вполне проснувшись, но и не засыпая, я лежал, думал ни о чем и слушал. С ужасом осознал, что шарики катаются не сверху, а в моей квартире. Неожиданно один из них подкатился к закрытой двери в мою спальню и замер. Я прислушался. Нутром я понял, что металлическая долбосфера тоже прислушивается ко мне. От этого стало очень жутко. Я проснулся окончательно, но еще какое-то время лежал, боясь себя выдать».

В рассказе настораживают два момента. Во-первых, человек не слышал, как шарик укатился прочь от двери. Во-вторых, понимание ситуации («шарики в квартире», «шарик ко мне прислушивается») пришло к человеку спонтанно. Можно предположить, что человек сначала придумал эту ситуацию, и лишь после этого психика услужливо породила отдельные акустические раздражители и псевдологические аргументы. Подобное часто имеет место в сновидениях и при пробуждении (гимнопомпические галлюцинации).

Уменьшается ли ценность читательской истории от ее сновидческого происхождения? Вовсе нет. Я не уфолог и не охотник за привидениями. У меня нет цели поймать металлический шарик с поличным и заковать в магнитные кандалы. Дальнейшая погоня не требуется, потому что дичь уже поймана. Это факт коллективной фантазии о таинственной активности в пустых помещениях.

Пустота порождает не только шарики. Можно услышать жалобы на непоседливых соседей, которые каждую ночь передвигают мебель. Заранее исключим те случаи, когда под соседями двигается только кровать. Вспоминаются сказания о шаловливых эльфах, пикси, лепреконах, кальсонных гномах – маленьких народцах, которые любят ссорить людей. Шутка о карликах, играющих в боулинг, имеет глубокие корни.

Было бы заманчиво списать вялотекущие соседские склоки на искусные интриги сказочных существ. В мультфильме «Как казаки на свадьбе гуляли» есть такой персонаж – нечисть в облике большого кукиша. Живая фига внедряется в шумную дружную компанию и начинает по очереди «показываться» каждому участнику застолья. Захмелевшие гости видят дулю, висящую в воздухе, и подозревают друг друга в демонстрации оскорбительного жеста. Завязывается массовая драка. Какое отношение этот эпизод имеет к страху пустоты? Во-первых, в мультфильме нечисть облюбовала и превратила в кабак заброшенную мельницу. Во-вторых, живой кукиш – это галлюцинация, младшая сестра пустоты. «Заведется чертовщина там, где только пустота» – подсказывает карлик из другого советского мультипликационного шедевра.

Скрип половиц, мрак заброшенной мельницы, строптивый обитатель овина, тяжелые шаги в прихожей, якутский пожиратель телят, банники и домовые, страшила из шкафа – звенья одной цепи, соединяющей разные эпохи и разные народности.

Страх пустоты заставил человека заселить отборной нечистью невинные сельскохозяйственные постройки. Чем тебе не угодил амбар? Проверять скотину в хлеву стало скучно? Нужно обязательно шарахаться от каждой тени? Видимо, да. Не смог человек смириться с тем, что его среда обитания стала не такой уж обитаемой. Со скотиной о жизни не поговоришь. Хищники уже не пугают: если забредет медведь или волк, то всегда прогнать можно. Мозг скучает без реальной опасности. Так зарождается жизнь в пустоте амбаров и мельниц, хлева и овина, подпола и бани. Особенно преуспели в этом малые народы, для которых здоровый нарциссизм является залогом сохранения идентичности (якутские страшилки настоятельно рекомендуются для ознакомления).

Пустота неохотно покидает насиженное место. Пустой дом еще долго будет оставаться пустым, несмотря на заселение новых жильцов. Понаблюдайте за реакцией домашних животных, прислушайтесь к детям, пригласите полковника Морана.

6.4. Байроническое одиночество

Нарцисс мучается страхом пустоты сильнее других. Он пытается избавиться от давления множества отсутствующих объектов и ищет реальных врагов. О таких говорят, что они создают конфликты на пустом месте. Именно на пустом! Конфликты позволяют заполнить пустое место в коммуникативном пространстве.

Если под давлением общественного мнения нарцисс вступает в обычные «полноценные» отношения, то начинается бесконечная любовь, холодная война. «Ни без тебя, ни с тобою жить не могу» – сформулировал Овидий за 15 лет до Нашей Эры. Психологи Джерольд Крейсман и Хэл Страус назвали книгу о неудачных нарциссических (и пограничных) отношениях «Я ненавижу тебя, только не бросай меня».

Нарцисс боится, что партнер уйдет в пустоту, боится пустоты между собой и партнером. Управлять пустотой психика не может в принципе. Поэтому нарцисс смещает тональность аффекта и постоянно проверяет отношения на прочность.

Тотальное одиночество чревато непрошеными визитерами. Ощущение скорого визита потомков пустоты нашло отражение в знаковой игре «Knock-knock», где сюжетное пространство заполнено записками-инструкциями по населению пустого дома загадочными «гостями». Агент Малдер не верит, но хочет верить, что внеземная форма жизни всегда где-то рядом. В «Кратчайшей истории» Фредерик Браун избавляется от всех условностей сеттинга и обнажает чистую структуру байронического одиночества: «Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучались». Конец истории.

Мы боимся не темноты, но одиночества. И одиночества мы не боимся. Страшит лишь один вопрос – а действительно ли мы сейчас одни в темноте?

Нигилянтная тревога проецируется на толпу. Отсутствие внутреннего мира у большинства населения больно бьет по нарциссу. Пустота подмигивает из-под театральных масок и социальных ролей. Любому человек тревожно от встречи с нуль-субъектными особями. Нарцисс же физически страдает, окруженный людьми, лишенными субъектности. Один среди толпы.

Нетрудно усмотреть здесь социогенез нарциссизма. Взаимодействие субъекта с нуль-субъектами как с равными – безумно травматический опыт, от которого нас раньше защищала сословная структура общества или имущественный ценз. Теперь же нам навязывают идею всеобщего равенства не просто как забавную абстракцию, но как основу повседневности, как букву и дух закона, как стержень социальных и политических практик. Нигде не укрыться от толпы безликих и пустых особей! Раскрепощенная толпа напоминает психике о пустоте. Приглядитесь. Разве не похожи нуль-субъекты на очередных ее потомков? Их жизненный путь – что звук несуществующего металлического шарика в пустой квартире этажом выше. Они сами бесконечно одиноки в своей бесцельности и бесприютности. Одиночество сгоняет их в стадо. Но в стаде их одиночество лишь умножается. Мы чувствуем и перенимаем их нигилянтную тревогу, что является социогенным фактором развития нарциссизма. Если человек сумеет минимизировать взаимодействие с нуль-субъектной толпой или хотя бы эмоционально изолируется от нее, то избежит нигилянтной фиксации. Если же психика слаба, то длительное бытие в толпе травмирует ее, и страх перед пустотой чужих телесных оболочек разольется черным омутом застоя.

Чтобы облегчить внутренние страдания, нигилянтно-тревожному нарциссу подойдет что-нибудь из Альбера Камю. «Мы всегда преувеличиваем важность жизни отдельного человека. Есть множество людей, не знающих, что делать с жизнью, – не так уж и безнравственно лишить их ее». Только не надо идти и лишать, иначе вы создадите новую проблему на ровном месте. «Никакой уголовщины. Кодекс мы должны чтить», как говорил великий комбинатор. Достаточно провести внутреннюю ревизию и смотреть на политические процессы цинично, не используя мутное радужное стекло гуманизма. Здесь на помощь приходит симптом из другой части нарциссического спектра – снижение эмпатии (7.1). Благодаря ему нарцисс естественным образом эмоционально изолируется от толпы. Один психический процесс компенсируется другим. Как мы увидим (Глава 9), внутреннее нарциссическое равновесие гораздо более многогранно и адаптивно, чем может показаться на первый взгляд.

Нигилянтный нарцисс задыхается в одиноком комфорте безвременья. Пока ничего не происходит ни в личной жизни, ни в истории, предгрозовая духота давит на нарциссическую психику. В этом он противоположен хронотическому субъекту, жаждущему спрятаться от времени. Здоровая психика сама постепенно уравновесит эти два стремления через механизм реституции (10.1).

Осознавая бессмысленность своего социального бытия, одиночка растворяется в толпе. Но толпа как целое тоже одинока, в толпе бессмысленность бытия ощущается с еще большей беспощадностью. Зомби-апокалипсис уже свершился. «Он совсем не такой, как мы ждали».

Байроническая неприкаянность – свойство не только людей, но и порожденных нигилянтной тревогой художественных образов. Последние бродят по старым домам, заброшенным больницам, ночным кладбищам не по злой воле, а в силу отсутствия выбора и смысла.

Неприкаянный нигилянтный нарцисс не может найти себе места, потому что пустующее место воспринимает как занятое. Талантливый дизайнер хочет постучаться в коллектив, потому что там как раз не хватает дизайнера. Но психика игнорирует отсутствие специалиста, и нарцисс воспринимает вакансию как закрытую. Имейте это в виду, общаясь с творческими людьми. Они капризничают и строят из себя непризнанных гениев потому, что сами не признают ценности своих произведений. Наберитесь терпения. Раз за разом указывайте нарциссу на лакуну в коллективном творческом процессе, которую он заполнил.

С байроническим одиночеством сталкиваются многие популярные стримеры. Их прямые трансляции смотрят единовременно десятки тысяч человек, чат переполнен сообщениями зрителей, исправно щелкает счетчик пожертвований. Тем острее чувство тотальной отчужденности от толпы поклонников, которая никогда не сможет заменить живое общение. К сожалению, находясь на пике популярности, контент-мейкеры сокращают число реальных социальных контактов, что ведет к быстрому профессиональному выгоранию.

Нуль-субъект также может испытывать байроническое одиночество. Сперва это будет лишь симуляцией, подражанием популярным вымышленным персонажам, отвергнутым из-за своей инаковости. Нуль-субъект убеждает себя в том, что он ценен и чем-то отличается от других. Многие так и застревают на этой стадии, но для некоторых особей нигилянтная тревога становится внутренним стимулом для приобретения реальных знаний и навыков. Путем упорного труда, преодолевая сопротивление социальной среды и игнорируя недоуменные взгляды вчерашних братьев по толпе, нуль-субъект находит малую группу и обретает субъектность. То, что начиналось как подражательная симуляция, обретает силу самосбывающегося пророчества.