Текст книги "Нарциссизм. Пси-операция"

10.3. Хронизм, или хронологизм

Циклоидный интроект состоит ровно из одного большого вихря, который с фиксированным периодом аффектно взаимодействует с представлением, актуализируя последнее. Таких представлений может быть несколько. Получается своего рода расписание, где активация целого локуса психики происходит только тогда, когда фронт вихревого либидо достигает определенного элемента в вихре. Активация происходит повторно, когда вихрь делает полный оборот. Так на языке диаграмм описывается строго периодические изменения в настроении и активности циклоидов.

Циклоидом управляет время как таковое. Чем сильнее врожденные циклоидные черты, тем больше субъект зависит от физиологического времени, но не его символических эквивалентов. Настроение циклоида, его активность, мотивация, трудоспособность и другие высшие психические функции явным образом меняются через равные промежутки времени: от нескольких часов до нескольких недель.

Застой внутри большого вихря означает, что управление перехватывается химерическим представлением времени. Человек ищет закономерности в датах, слепо верит гороскопам и нумерологическим таблицам, охотится за утраченными пророчествами, страдает синдромом годовщины9595
  Если вы заинтересовались темой, то начните ознакомление с книги Шутценбергер «Синдром предков». Научной или психоаналитической ценности сам текст не имеет. Интереснее посмотреть на книгу как на продукт темпорального бреда ее автора. Впрочем, чего-то иного от последовательницы Шпотница ожидать не приходится…


[Закрыть], ждет проявления жуткого созвездия над руинами Каркозы.

Иногда происходит попытка опредметить застой, конструируя собственное время. Но воплощенная химера всегда будет окутана вихревой вуалью Хроноса. Она не сможет взаимодействовать с реальностью. Пример – скандально известная «Новая хронология» за авторством специалиста по дифференциальной геометрии. Здесь мы видим, как высокая когнитивная активность на ниве математических абстракций порождает застои, от которых психика защищается весьма оригинальным способом.

10.4. Вынужденная интроверсия

У параноидов и циклоидов реституция порождает новый стиль и структуру поведения, частично выходящую (или имитирующую выход) за рамки психопатии. Иным образом обстоит дело с секторальными психопатами: астеноидом, конформоидом, эпилептоидом, аддиктоидом. Посмотрим на схему (Рисунок 10.3), где для каждой психопатии показан диаграмматический узор, доминирующий в речи и деятельности. Легко видно, что структура шизоида и аддиктоида отличаются лишь наличием застоем. То же можно сказать и для пар конформоид – сенситив, эпилептоид – рефлексоид, астеноид – виктимоид. Также видно, что у психопатов внутреннего круга узор содержит одну из двух реституционных структур.

Рисунок 10.3. Большой круг психопатий. За каждой психопатической чертой или акцентуацией стоит определенный узор. Чем ярче акцентуация или психопатия проявляется у человека, тем выше вероятность обнаружить соответствующий узор на диаграмме его свободной речи.

Включение реституционной структуры в управляющий интроект мы назовем интроверсией.

Термин введен Юнгом и означал отчуждение либидо от внешнего мира в пользу мира внутреннего. Напомним, что по Юнгу либидо – это психическая энергия как таковая, с чем Фройд был категорически не согласен. Соответственно, интроверсия по Фройду – это нагрузка элементов Я и дальнейшее обращение с ними как с ценными объектами или внешними источниками удовольствия.

В нашей теории интроверсия вводится, прежде всего, как диаграмматическая операция, общая для всех переходов интроектных триад из внешнего круга во внутренний. Важно, что комбинаторное многообразие всех возможных триад уже прошло через фильтр практических наблюдений. Поэтому мы и говорим с определенной уверенностью об универсальной и необходимой роли реституции при интроверсии. Чисто диаграмматически без образования реституционной структуры (композиция застоя и вихря) невозможно попасть в разрешенный набор интроектов внутреннего круга. Под разрешенным здесь понимается множество диаграмм, а) которые получены из свободной речи клиента, б) чье появление коррелирует с наличием определенной симптоматики или стилистики.

Осталось выяснить, как наша трактовка интроверсии стыкуется с таковой у Юнга и Фройда.

Первый критерий – локальное изменение узора меняет стиль взаимодействия человека с объектами, представленными элементами узора. Таковое действительно наблюдается. При интроверсии конформоид начинает частично вести себя как сенситив, когда дело касается определенных тем или видов деятельности. Более того, меняется именно тот локус активности, который на диаграмме выглядит как сенситивный (содержит реституционный узор). То же касается акцентуанта, чей управляющий интроект претерпел интроверсию. В этом смысле акцентуант оказывается более уязвимым к влиянию застоя, чем психопат. Однако рассуждения на эту тему выходят за рамки книги.

Второй критерий – существование психоаналитической интерпретации для частичного превращения психопата или акцентуанта в свою интроверсию. Иными словами, можно ли описать, например, структуру личности сенситива как структуру личности конформоида, обращенную «на внутренний мир»?

Действительно, крайнюю чувствительность сенситива к критике, боязнь ошибиться можно считать конформоидным стремлением подстроиться под социальное окружение с той существенной разницей, что вместо внешнего окружения сенситив прислушивается к голосам внутренних критиков. Это могут быть наставники, когда-то низко оценившие первые работы сенситива. Это может быть собственное химерическое представление о совершенном бальзаковском неведомом шедевре, составленное случайным образом из характеристик реальных произведений искусства. Нередко сенситив высказывает взаимоисключающие требования к себе и своим работам, подобно конформоиду, подражающему одновременно нескольким коллективам.

Рефлексоид накапливает биографический материал и замысловатые шутки, чтобы в нужный момент публично встроить человека в ткань нарратива. Здесь наблюдается до предела смягченная форма эпилептоидной агрессии. Мягкость агрессивной разрядки обеспечивается тем, что ее узлом является застой, дополнительно экранированный вихрями.

Виктимоид требует заботы, демонстрируя статус жертвы. В отличие от астеноида, который демонстрирует предельно понятную телесную слабость и ищет реального покровителя, виктимоид пытается воплотить химерический бредоподобный сюжет о притеснении, угнетении.

Наконец, шизоид и аддиктоид оба не умеют расставлять приоритеты и переносить фрустрацию, склонны к инфантильному фантазированию. У аддиктоида эта дефицитарность выражается в зависимости от внешнего источника быстрого удовольствия, в бытовой несостоятельности. У шизоида – непосредственно в речи и мышлении. Шизоид не может выстроить психическую реальность вдоль некоторого вектора. Шизоидная речь имеет внутренний таймер, при срабатывании которого происходит выбор новой темы, подчиняющийся паралогическим законам застоя. При невозможности сменить тему или фантазию шизоид испытывает сильную фрустрацию, с которой не может справиться.

Третий критерий – можно выделить общую ситуацию, которая подталкивает психопата к интроверсии. Рассмотрим все четыре перехода.

К ↣ С.

Первый пример. Подросток с явно выраженными конформоидными чертами удачно интегрировался в школьный коллектив (с помощью обычной конформоидной мимикрии). Внезапно семья подростка начинает часто менять место жительства. Как следствие, подросток не задерживается в одной школе больше нескольких месяцев. В какой-то момент конформоидная психика утомляется (не успевает подстраиваться под новый коллектив). Школьник становится крайне чувствителен к критике и неприятию со стороны коллектива. Ему кажется, что трудная интеграция в новый коллектив – результат каких-то ошибок, совершенных им в первом школьном коллективе. Подросток пытается «найти» эти ошибки, боится их повторения в новом коллективе. С другой стороны, он воспринимает первую школу как образец идеального коллектива. Следовательно, повторить тот самый успех подросток вряд ли сможет. Следовательно, не нужно и пытаться. Классический сенситивный подход.

Второй пример. Конформоид попадает в коллектив, где ценности не артикулируются, где господствуют неписаные нормы. Чтобы узнать о правилах коллектива, нужно осуществить интеграцию (быть принятым). Однако для конформоида единственный путь быть принятым – следовать тем нормам, о которых ему хорошо известно. Получается замкнутый круг. Конформоид не может нащупать закономерность между своим поведением и одобрением коллектива. Не может спрогнозировать следующее действие коллектива. В результате он замыкается в себе, становится раздражительными и чувствительным к любой критике. Коллектив идеализируется, следовательно и интеграция в коллектив должна быть идеальной, следовательно недостижимой, следовательно можно даже не пытаться. Опять же сенситивный подход.

Д ↣ Ш.

У аддиктоида вынужденная интроверсия наблюдается, прежде всего, в потоке речи. Лишившись доступа к предмету зависимости или находясь под внешним надзором, аддиктоид вытесняет предмет зависимости. Поток сознания кружится вокруг вытесненного предмета, не имея возможности осознать его (дабы избежать мучений). Сознание цепляется за любую тему, соскальзывает с темы на тему, как у шизоида. Однако у настоящего шизоида нет главного объекта (даже вытесненного), соскальзывание происходит само собой. У фрустрированного аддиктоида главный объект есть, но вытеснен, соскальзывание вызвано искусственно: рикошетом либидо от вытесняющих барьеров. Образная аналогия: в первом случае конькобежец скользит по льду сам, во втором случае капельки чернил, брошенные на гладкий вращающийся диск, скользят под действием центробежной силы.

А ↣ В.

Оставшись без покровителя или, что хуже, столкнувшись с охлаждением со стороны покровителя, астеноид чувствует себя жертвой. Как правило, для восстановления своего статуса опекаемой фигуры. астеноиду хватает легкой демонстрации виктимного поведения. Таковое поведение находится в рамках астеноидного стиля и заключается лишь в более яркой демонстрации уязвимого положения, обострения психосоматической симптоматики и т. д. Однако, если покровитель больше не реагирует на астеноидные сигналы должным образом, следует волна агрессии: сперва внутренней, затем и внешней. Астеноид впадает в состояние агрессивной жертвы, ищет (и находит) у покровителя черты угнетателя и абьюзера. Однако стоит покровителю продемонстрировать немного заботы, как астеноид немедленно возвращается к привычному стилю поведения, агрессивный компонент из отношения к покровителю полностью исчезает.

Э ↣ Р.

Если эпилептоид лишается возможности доминировать в делах, то он доминирует в словесном поле. Например, рассказывает (к месту и не к месту) о своих победах, моральной молодости, лишениях, преодоленных препятствиях. Конечно, интроверсированного эпилептоида легко отличить от настоящего рефлексоида по стилистической бедноте речи. Рефлексоиды – прирожденные лекторы, интересные рассказчики. Фрустрированный эпилептоидный – нудный морализатор, путающийся и вязнущий в словах. Рефлексоид собирает интересные истории о собеседниках. Эпилептоида интересуют, в первую очередь, ваши ошибки и аморальные поступки. Но структура нарратива (главная тема – долгое отвлечение на прошлое – возврат к главной теме) у интровертированного эпилептоида совпадает с таковой у рефлексоида.

Общим для всех четырех случаев является специфический стимул, вызывающий вынужденную интроверсию. А именно: длительная фрустрация, принципиальная невозможность действовать в рамках психопатического стиля. Психопат не может мысль вне рамок своей психопатической структуры. Лишившись возможных точек приложения усилий в реальности, психопат изобретает химерический объект, искусственную точку приложения сил. Таким образом, психопатическая дезадаптивность сохраняется. Психопат продолжает действовать по старой схеме. Последняя больше не существует в реальности, но симулируется в воображении психопата. Как видите, наша трактовка интроверсии не противоречит, но дополняет трактовку Фройда и Юнга.

10.5. Неустойчивые триады

Осталось рассмотреть два случая, когда застой встраивается в триаду, лишенную вихрей. В таких триадах наблюдается интенсивный аффектаж, который позволяет оперативно заземлять большие объемы либидо. Застой на этот раз не экранирован вихрями, поэтому его судьба предрешена. Яркая симптоматика, если и содержит нечто помимо бурных эмоций, достаточно быстро проходит. Наиболее подходящие под эту модель феномены описаны Ференци9696
  Ференци Ш. О кратковременном симптомообразовании во время анализа, 1912.


[Закрыть] как преходящие симптомы и могут быть вызваны переносом крайне высокой интенсивности. Кроме того, сам узор вида «застой на аффекте» подсказывает, что меняется структура эмоций, но не поведения или мотивации. Вместо психического новообразования имеет место новообразование скорее психосоматическое или чисто аффектное, когда субъект переживает «пучок аффектов», одновременное воздействие целого спектра противоречивых эмоций. Не стоит путать «пучок аффектов» с алекситимией. Здесь, в отличие от алекситимии, эмоции могут быть вербализованы и, более того, их сочетание получает избыточную вербализацию. Субъект может предлагать самостоятельные номинации для сочетаний эмоциональных оттенков, подобно тому, как художники и дизайнеры используют специальные названия для тысяч цветов.

Типичным аффектным пучком является чувство внешнего одобрения. Посмотрим с этой позиции на миф о нарциссическом карьеризме.

Одобрение – понятие субъективное и обманчивое. Вдруг человек восхищается тобой только на словах? Психика ищет более реальный и весомый критерий и решает, что гораздо надежнее циничный «счет на рубли всех радостей на свете». Нарцисс с упорством, достойным маньяка, добивается повышения за повышением, премии за премией, одного государственного поста за другим. По крайней мере, пытается.

Карьерист не ценит текущую должность. Он получает удовольствие от вечной борьбы за очередное повышение. В этом отчетливо прослеживается не столько нарциссизм, сколько эдипальный механизм конкуренции. Создание множества мелких промежуточных должностей и званий прекрасно мотивирует работников, особенно крупной компании. Психическое удовольствие от повышения до младшего помощника старшего уборщика может заменить повышение зарплаты.

Другой вопрос, что наличие застоя, как всегда, спутывает карты.

Если застой попадает на аффект гипертимной (обратной эдипальной, двухпетлевой) триады, то гипертимный стиль не меняется. Гипертим по-прежнему не может долго заниматься одним делом, скачкообразно переключается между видами активности. Однако само переключение сопровождается не просто аффектной разрядкой, но пучком эмоций. Гипертим остро переживает, что не довел дело до конца, подвел кого-то. Впрочем, учитывая гипертимный характер, легко предвидеть: долго рефлексировать гипертим не будет. Застой быстро исчерпает излишки либидо. С другой стороны, такой гипертим получит максимальное удовольствие, если смена деятельности сопровождается изменением социального статуса. Нередко – учитывая низкую квалификацию или осведомленность начальства – такой маневр удается. В обмен на демонстрацию бурной деятельности человек получает повышение, не добиваясь конкретных результатов. В этом случае застой опредмечивается, но сама стратегия получает подкрепление, вероятность повторного образования застоя растет. Скоро гипертим заскучает на новой должности и попробует повторить маневр. Да, подобные эпизоды действительно говорят в поддержку связи между нарциссическим механизмом (застоем) и успехом в карьере. Но таковой успех был бы невозможен, будь среднестатистический начальник чуть более внимательным и критически настроенным.

Тем не менее, гипертим с застоем скорее имитирует карьеристский пыл, он сосредоточен на процессе. Спайка процесса с ожиданием поощрения, как уже говорилось, есть результат особенностей среды.

Рассмотрим истероида в аналогичных условиях. Сотрудник стремится не к признанию (повышению, премии), но к всеобщему вниманию. С этой целью истероид может специально делать свою работу хуже остальных, чтобы добиться публичного выговора от начальства. Более того, на начальника активно осуществляется перенос, то есть авторитетный строгий босс бессознательно воспринимается как отцовская фигура. Истероидный сотрудник склонен влюбляться в начальника.

Добившись внимания от авторитетной фигуры или коллектива, истероид обращается в бегство. Наличие застоя искажает аффектный фон бегства. Истероид с застоем испытывает к начальству особую композитную эмоцию, для которой нередко изобретает отдельное название. Отследить этот аспект крайне трудно, так как застой в психопатической структуре обусловлен, главным образом, отсутствием реального подходящего (для психопатической стратегии) объекта. Истероид же лучше прочих психопатов находит или конструирует объект эдипального влечения не в фантазиях, а реальности. Ходить с застоем в триаде он долго не будет.

Наконец, при «чистом» нарциссизме (застой в самости) потребность во внешнем одобрении связана с особыми качествами самого нарцисса. При истерии запрос на всеобщее внимание коренится в качествах других людей. Нарцисс фантазирует о себе, истероид – о другом. Нарцисс требует признания, потому что он таков. Истероид требует внимания и убегает, потому что общество таково: там, в толпе бродит тень отца Гамлета, объект вытесненного инцестуозного влечения.

Почему добавление застоя увеличивает шансы истероида на краткосрочный карьерный успех? Причина, опять же, в человеческих качествах среднего начальника. Сильный аффектный фон, транслируемый истероидом, воскрешает в начальнике его собственные эдипальные фантазии. Кроме того, начальник часто обладает сильными эпилептоидными чертами. Обычный истероид у такого человека вызовет однозначное раздражение. Наличие же застоя выводит триаду из-под удара, прямой конфронтации. То есть у условного начальника-эпилептоида истероид с застоем будет вызывать сильные эмоции, но эти эмоции не сводятся к сильному раздражению. Опять же, учитывая низкую культуру подбора кадров, средний начальник склонен давать особые задания и поощрения тому сотруднику, которого «знает». В данном случае ощущение «знания» продиктовано соответствующим аффектным фоном и актуализированными эдипальными фантазиями с обеих сторон.

Таким образом, так называемые карьеристы, которых популярная психология подозревает в нарциссизме, оказываются в наименьшей степени подвержены Нарциссу. Карьеризм является побочным продуктом и, вместе с тем, относительно эффективным способом заземлить или опредметить застой с помощью эдипальных структур.

10.6. Псевдокомплекс Нарцисса

Выстраивая модель психопатий, мы взяли за основу базис из двух комплексов: Эдипа и Хроноса. Учитывая специфическое воздействие застоя на поведение психопатов, можно предположить, что Нарцисс есть третий самостоятельный комплекс. С другой стороны, его влияние проявляется только при встраивании застоя в готовую структуру, будь то отрицание, граница самости или интроект. Нарциссизм как будто паразитирует на других комплексах, искажая их динамику и проявление. Кроме того, в рамках Эдипа и Хроноса проявляются максимально противоречивые психические тенденции, внутренний конфликт субъекта. Эдип есть суперпозиция амбивалентных установок по отношению к порождающим объектам, Хронос – к порождаемым.

Говорить о противоречивых установках нарцисса по отношению к самости можно только в контексте застоя на границы самости и с достаточно грубым приближением. На практике встречаются нарциссы, уже сделавшие выбор в пользу одной из крайностей: отказ от идентичности или же ее цементирование. Пребывание в суперпозиции двух состояний носит неустойчивый характер, да и суперпозицией это назвать трудно. Противоположные установки, если и сосуществуют, то не сталкиваются, поделив между собой психические локусы.

Напротив, эдипальные и хронотические пациенты ярко демонстрируют одновременную актуализацию противоположных установок. Собственно, эта внутренняя противоречивость и является ядром психических проблем, предметом аналитической проработки. Из этой противоречивости, как из семечка, прорастают более сложные структуры. Например, при диаграммировании невротиков можно заметить те же эдипальные триады, но с разросшейся вершиной.

Подойдем к вопросу о комплексе Нарцисса через фазу зеркала. Как уже говорилось, эта фаза необходимо возникает в процессе становления идентичности субъекта. Покажем, как из зеркального узора (Рисунок 9.1) могут «вырасти» структуры, похожие на хронотические и эдипальные.

Потребуем от узора симметрии сопротивлений: каждое представление, включая застой, имеет один входящий и один исходящий поток с сопротивлением, один входящий и один исходящий поток без сопротивления. Для этого необходимо и достаточно, чтобы сопротивлением был отягощен поток от представления 2 к представлению 1. В сущности, это несущественное допущение – этот поток редко наблюдается на практике, и наличие на нем сопротивления не противоречит никаким ранее сделанным наблюдениям или теоретическим предположениям. Более того, именно в силу статистически значимого не-наблюдения этого потока (несмотря на то, что речь идет о самости, где этот поток ожидается из-за полносвязности последней) можно судить о его отягощенности сопротивлением.

Добавление сопротивления к верхнему потоку (от 2 к 1) создает дополнительный эффект: одна часть самости отрицает другую. Это и есть искомая противоречивая установка.

Противоречие всё еще носит асимметричный характер, потому что отрицание направлено в одну сторону (представление 2 отрицающее относительно представления 1). Однако посмотрим на узор под другим ракурсом и для наглядности изобразим асимметричные амбивалентности в виде операторов отрицания, где стрелка направлена от отрицающего к отрицаемому (Рисунок 10.4).

Рисунок 10.4. Циркуляция оператора отрицания в зеркальной фазе.

Узор можно трактовать двояким образом.

С одной стороны, имеет место бессмысленная циркуляция отрицаний: элементы узора последовательно отрицают друг друга. Учитывая, что в самости потоки либидо имеют максимальную интенсивность, мы получаем структурный аналог вихря. Однако застой в отрицании порождает тревогу, то есть аффектный фон. Значит, перед нами как будто вихрь, как будто излучающий аффекты. То есть аналог хронотической структуры.

С другой стороны, отрицание с участием застоя отличается от отрицания, состоящего только из обычных представлений. Застой в отрицании, как мы уже знаем, порождает тревогу. Следовательно, застой можно рассматривать как вершину триады, аффектно взаимодействующую с элементами основания. В основании же лежит амбивалентность, сопротивлением внутри которой можно пренебречь по сравнению с застоем. Можно считать, что тревога между вершиной и основанием относится к потокам внутри основания так же, как обычный (действующий вне самости) аффект относится к обычной амбивалентности. Иными словами. зеркальный узор вне самости продуцирует лишь ограниченный набор симптомов. Оказавшись в самости, тот же узор ведет себя как структурный аналог эдипальной триады.

Пользуясь определением самости, можно сделать обобщение: зеркальный узор превращается в аналог Эдипа или Хроноса, как только суммарный поток либидо через композицию достигает некоторого критического значения. Происходит своего рода фазовый переход.

В нем можно выделить дозеркальную (по аналогии с доэдипальной) фазу и зеркальную (собственно нарциссическую). Первая характеризуется искажением базовой функции отрицания и продуцированием специфических видов тревожности. Вторая отвечает за противоречивые установки по отношению к себе, объектам подражания, равным объектам. Переход от первой фазы ко второй сопряжен с усложнением структуры и осуществляется при помещении нарциссической структуры в самость или, в общем случае, при критическом потоке либидо сквозь структуру. Обе фазы включают особую симптоматику и собственное пространство интерпретаций, то есть не могут быть сведены ни к Эдипу, ни к Хроносу.

Однако нарциссические структуры лишены того потенциала сложности, каковой присущ Хроносу и Эдипу. У нарциссизма нет третьей, постзеркальной фазы. При критическом значении трансверсальных потоков либидо (достижимых, пожалуй, только внутри самости) зеркальный узор демонстрирует ограниченный полиморфизм, и превращается суперпозицию Хроноса и Эдипа, полностью утрачивая собственно нарциссические свойства.

Таковым образом, нарциссизм можно считать псевдокомплексом.