Текст книги "Нарциссизм. Пси-операция"

3.8. Свойства застоя. Связь с нарциссизмом

Пусть из пункта А в пункт Б едет поезд. Из этого следует, что пункты соединены железной дорогой. При застое либидо поезд едет бесконечно медленно. Означает ли это, что связь разорвана? И да, и нет. С одной стороны, железная дорога никуда не исчезла. Либидо по-прежнему движется (делает вид, что движется) из А в Б. С другой стороны, оба объекта блекнут на фоне связи. Всё внимание приковано не к заброшенным станциям, а к потерянному в вечности поезду. Поэтому застой рассматривается как квази-представление (Ersatzvorstellung, обозначается на диаграммах черным кругом) и может участвовать во всех обменных процессах наравне с обычными представлениями. Однако замена обычного представления на застой в корне меняет характер и проявления соответствующего взаимодействия.

Исходя из того, что в застое либидо концентрируется в связях, предположим несколько основных свойств застоя.

1. Застой имеет тенденцию к разрастанию. В самом деле, из принципа удовольствия следует, что соседние с ним представления будут при первой возможности разряжать либидо в элементы застоя. Входящий поток не встретит сопротивления, так как элементы застоя лишены запасов либидо.

2. Элементы застоя актуализируются одновременно. Или, что то же самое, актуализация одного элемента застоя влечет актуализацию остальных его элементов.

3. Если среди элементов застоя имеется несколько узлов влечений, то сам застой является узлом всех этих влечений.

Дадим пояснение к последнему пункту. Влечением мы называем композицию, состоящую из узла и периферии. Узел – представление, которое либо только отдает, либо только получает либидо от периферии (всех остальных представлений композиций). В первом случае узор называется эротивным, во втором случае – агрессивным влечением (Рисунок 3.9). В зависимости от включения представления в тот или иной узор психика будет применять к представленному объекту соответствующую стратегию (связанную с получением удовольствия либо с агрессивным раздражением).

Рисунок 3.9. Узлы агрессивного (слева) и эротивного (справа) влечения. Элементы периферии не изображены.

Если же застой содержит узлы влечений обоих видов, то возникает новое влечение, включающее в себя обе стратегии (Рисунок 3.10) что будет хорошо заметно при изучении фут-фетишизма (4.2). Застой сплавляет несколько представлений в единую амальгаму. Потоки либидо от элементов застоя к другим представлениям – это канаты. При амальгамировании канаты не только перепутаны и связаны друг с другом, но и залиты смолой в некоторых узлах.

Рисунок 3.10. Узлы двух разных влечений сливаются в застой. Застой становится узлом и агрессивного, и эротивного влечений. При этом узлы влечений даже не были на прямую связаны между собой.

Описанные свойства застоя (разрастание, синхронная актуализация, амальгамирование влечений) делает его потенциальным кандидатом на основную движущую силу нарциссизма. Собственно, еще Фройд4444
  Фройд. «Траур и меланхолия», «Введение в нарциссизм».


[Закрыть] утверждал, что причиной нарциссизма является застой либидо в Я. Однако его тексты на нарциссическую тематику отличаются компактностью и весьма беглым изложением ключевых идей. Фройд планировал дальнейшее раскрытие и подробное объяснение своих поздних концепций, но по неизвестным причинам уничтожил большую часть черновиков, включая цикл статей о работе сознания.

Фройд понимал застой в первую очередь как неустранимый (или трудно устранимый) избыток либидо в Я. Причиной такового избытка он считал не прожитую травму от потери ценного объекта (а также один из специфических способов психики эту травму пережить).

Наш подход отличается попыткой понять динамику застоя на «кинетическом» уровне, то есть на уровне отдельных представлений. Подход позволяет абстрагироваться от причин возникновения отдельно взятого застоя, считать его привнесенным извне «готовым» объектом. И, хотя в прошлых параграфах мы рассмотрели типичный сценарий возникновения застоя, предостережем от линейного использования этих знаний. Ни потерей ценного объекта, ни травмой, ни разочарованием, ни даже спонтанным возвращением либидо из Сверх-Я в Я не исчерпывается список возможных причин образования застоя. Когда придет черед изложить теорию комплекса Хроноса, читатель узнает: застой образуется как результат слияния нескольких вихрей либидо. В конце концов, застой может возникнуть случайно и так же случайно исчезнуть.

Из вышесказанного видно, что классическая терапия нарциссов ad integra невозможна. Ни «дозревание» Эдипа по Балинту, ни работа с раздутой ложной самостью по Кохуту не принесут результата, если в образовании застоя не задействованы коллапсирующие нити Сверх-Я. Более того, даже если в анамнезе имеется потеря ценного объекта, то застой уже оторвался от своего первоисточника. Психоаналитическая техника, таким образом, должна сосредоточиться на двух аспектах. Во-первых, выявление и локализация застоя (например, с помощью диаграммирования). Во-вторых, его таргетная проработка, которая зачастую может носить откровенно механистический характер (например, стимуляция комплекса Хроноса и реституционных механизмов, Глава 10). В-третьих, поиск соответствий между симптомами нарциссизма и специфическим окружением застоя.

Собственно, третий пункт предвосхищает содержание следующих глав. Нарциссизм не связан с раздутым Сверх-Я. Наоборот: Сверх-Я идеально подходит для хранения и удерживания большого объема либидо в своих зеркальных фрактальных коридорах. Нам не нужно спускаться в шахты Сверх-Я, исследование этой структуры не поможет продвинуться в понимании нарциссизма. Ответы лежат буквально на поверхности Я, отягощенной омутом застоявшегося либидо.

Далее по тексту будет часто встречаться слово «нарцисс». Призываем воспринимать его так: «субъект, чья психика в данный период времени содержит один или несколько застоев, локализованных в какой-либо специфической структуре». Нарциссизм – не черта характера, а весьма среднесрочные механизмы небольшого локуса психики, вызванные застойными явлениями. Не судьба человека интересует нас, но участь застоя.

Мы утверждаем, что наибольший интерес представляет взаимодействие застоя с отрицанием, самостью, управляющими интроектами.

3.9. Отрицание

Если рассматривать отрицание только как соответствующую логическую операцию в ее психическом преломлении, то можно прийти к абсурдным заключениям. Возьмем, к примеру, тезис Фройда о том, что бессознательное игнорирует отрицательный предикат. Человек на вопрос «вас зовут Павел?» отвечает: «Нет, меня зовут не Павел, меня зовут Галина Вячеславовна». Получается, в бессознательном Галина Вячеславовна считает себя Павлом? Или любимый прием всевозможных гуру НЛП – внушить спортсмену перед соревнованием мысль «ты не боишься», чтобы у несчастного в бессознательном пульсировала мысль «я (не) боюсь», то есть «я боюсь».

До подобного абсурда, в котором порой упрекают психоаналитиков, можно довести любое отношение бессознательного к логическим операторам и предикатам, если не определять таковые в психоаналитическом ключе. В частности, игнорирование бессознательным возвратного залога и отсутствия. «Денег нет, но вы держитесь» превращается в «держите деньги». Вам деньги предлагают! Грех жаловаться. И не просто грех, а статья.

Определим отрицание диаграмматически как амбивалентную связь, в которой один из потоков отягощен сопротивлением (Рисунок 3.11). Как видите, структура асимметрична для сознания: либидо свободно притягивается от отрицаемого к отрицающему, в то время как обратный переход затруднен. Легче всего понять смысл узора в контексте выбора между двумя решениями. Пока ни один поток не отягощен сопротивлением, для человека оба варианта (представления 1 и 2) равноправны, его сознание колеблется между ними, сравнивает. Чтобы избежать траты психических ресурсов, человек волевым образом делает выбор в пользу первого варианта (представление 1). Из-за психической инерции сознание будет пытаться вернуться ко второму варианту (поток из 1 в 2) – во избежание подобных когнитивных рецидивов поток отягощается сопротивлением. Если же сознание каким-либо образом (например, от третьих представлений) переключится на представление 2, то переход к представлению 1 не встретит никаких препятствий. То есть представление 2 аннулируется, отрицается с помощью представления 1. Поэтому мы и называем соответствующий узор отрицанием, представление 1 – отрицающим, представление 2 – отрицаемым.

Рисунок 3.11. Узор отрицания. Представление 2 подвергается отрицанию и называется отрицаемым. Представление 1 называется отрицающим по отношению к представлению 2.

Так как сопротивление влияет не на сам поток, но на перемещающийся по нему фронт сознания, то при нахождении обоих представлений в бессознательном состоянии симметрия восстанавливается. В этом – и только в этом! – смысле бессознательное действительно игнорирует операцию отрицания. Однако и здесь нельзя сказать, будто противоположности тождественны для бессознательно. Следует использовать более точную формулировку: «В бессознательном отрицаемое и отрицающее амбивалентны».

Как видите, отношение бессознательного к отрицанию не сводится к банальному игнорированию. Особенно деликатно следует относиться к этому вопросу, когда речь идет о мифотворчестве, к которому склонно бессознательное. При создании первичной ткани мифа (как и при создании сновидения) бессознательное действительно обращается с противоположностями и категорией отсутствия достаточно вольно. Однако самой возможностью такого пользования бессознательное обязано сознанию, которое предварительно скрепило два представления узами отрицания.

Можно привести аналогию: государство построило трассу, на который действует жесткое ограничение скорости. Банда ночных гонщиков пользуется трассой, игнорируя скоростной режим. Пока на дороге нет иных участников движения, гонщики рискуют только своими жизнями. С рассветом (или после установки камер-фиксаторов) ситуация в корне меняется, и лихачи уже не могут повторить своих сомнительных «подвигов». Однако в этом уже нет нужды – в глазах своего окружения они стали «героями», соткав вокруг своих гонок ткань мифа.

Также за счет рекомбинации бессознательное может потерять вторую часть отрицания. Так, воскресению Господа предшествует его мучительная смерть на кресте. Воскресение является отрицанием всякого отрицания, торжеством над смертью: «Христос воскрес из мертвых, смертью смерть поправ». Многим (в том числе автору) так и не удалось понять все нюансы этой христианской диалектики, отсюда – разнообразные ереси, базирующиеся на упрощенном и усеченном понимании учения о воскресении Христа. В частности, избитая цитата о смерти Бога – не более, чем часть более сложной отрицательной конструкции, стоящей за жизнеутверждающим «Христос воскресе». Оставив смерть и отбросив следующее за ней воскресение, агонизирующий разум усатого философа не сотворил ничего нового, но лишь выплюнул из бессознательного частичное отрицание.

Что касается практического приложения, то в речи клиента логические и иные формы отрицания должны восприниматься аналитиком без поспешных интерпретаций. Говорить об отрицании, имеющем психоаналитическую ценность, можно тогда и только тогда, когда при диаграммировании речи клиента проявляется асимметричная амбивалентность.

Отрицание является одной из трех специфических мишеней для локализации застоя с последующей продукцией нарциссических феноменов и переживаний. Нас не интересует сценарий, при котором всё отрицание превращается в застой (то есть бесконечно замедляются оба потока амбивалентной связи). В этом случае мы просто получим отдельно существующий застой, о дальнейшей судьбе которого вновь ничего нельзя сказать вплоть до его локализации.

Анализу подвергается заранее сформированный застой, который заменил собой одно из звеньев в структуре отрицания. Либо застой, который захватил одно из представлений, участвующих в отрицании.

Коль скоро в отрицании участвуют два представления, то логично отдельно рассмотреть два случая: застой в роли отрицаемого (Глава 4), застой в роли отрицающего представления (Глава 5). Отдельного внимания заслуживает неочевидный сценарий: замена сопротивления на застой (Глава 6). В (3.3) мы специально остановились на сродстве сопротивления и застоя, чтобы вы были подготовлены к такому повороту рассуждений.

3.10. Самость и ее граница

Я отвечает за восприятие субъектом реальности во всех ее аспектах, в том числе за восприятие себя и своего места в реальности. В зависимости от времени и обстоятельств человек по-разному ощущает себя и рассказывает о себе. В экстремальных ситуациях самовосприятие сужается до невербального пучка инстинктов и хорошо отработанных действий.

Предположим, что у способности осознавать себя есть устойчивое ядро. Нарциссы привлекают внимание праздного наблюдателя, главным образом, именно странным отношением к себе: завышенной или же заниженной самооценкой, желанием противопоставить себя миру. Нечто странное происходит с самостью нарцисса. Нечто, не наблюдающееся у невротиков или психотиков. Нечто, делающее нарцисса нарциссом в глазах психоаналитика. Или обычного человека нарциссом в глазах обывателя.

Психоанализ самооценки нарциссов получил развитие в работах Хайнца Кохута. Удачно переформулировав основные идеи Фройда, он создал новое ответвление психоанализа – эго-психологию. Дальнейшее развитие этой школы было ограничено американской культурой перевода. Вернее, отсутствием оной. Переводы Фройда на английский (и с английского на русский, минуя немецкий оригинал) грешат заменой Ich (Я) на Ego (Самость). Это разные психические структуры! Самость (Selbst) не совпадает, но содержится в Я (Ich), является подмножеством последнего.

Впервые термин «самооценка», или самоощущение (Selbstgefühl), появился в работе Фройда «Психопатология обыденной жизни», впоследствии был уточнен в «Трауре и меланхолии». При анализе неврозов самость можно вообще не рассматривать: ни отдельно от Я, ни в его контексте. При изучении же нарциссических процессов структурные особенности самости не могут быть обделены вниманием. Самость становится главной мишенью для застоя либидо, как и граница между самостью и остальным Я. Изымая самость из Я мы лишаемся возможности как-либо определить эту границу, а значит, теряем из виду целый класс нарциссических процессов. Наконец, локализация застоя вне самости (но в Я) порождает совершенно иную симптоматику, выходящую за рамки нарциссизма.

Самость представляет в психике ту часть реальности, которой субъект атрибутирует себя и посредством которой артикулирует свою бытийность. В самости хранится образ себя. Всё, о чем субъект может сказать: «Это я сам, это часть меня самого, без этого меня нет» – самость.

Самость выступает столпом реальности. Она позволяет субъекту обнаружить себя в мире, определить часть мира как свою неотъемлемую опору: телесную, ценностную, социальную. Через представления самости субъект предлагает себя миру и заявляет: «Вот я, я реален, я здесь, я действую, я здействую». Самость дает право субъекту попросить у мира нечто в обмен на такую самоотдачу. Представления самости отражают ту часть реальности, которую субъект тождественно присваивает себе. Самостью конституируется ипостась, аватар субъекта в мире.

Становление самости происходит в рамках становления Я. По раскаленной от либидо пустыне Оно раскиданы одинокие оазисы и города-представления. Между городами курсируют караваны, нагруженные либидо. Города разрастаются, густеет сеть торговых маршрутов, складываются государства. На расплавленном Оно кристаллизуются островки Я. Пройдет еще немало времени до соединения всех городов в процветающую империю зрелой личности. Чья-то психическая пустыня так и не увидит расцвета цивилизации: большинство людей обладают фрагментарным, слабым и незрелым Я. Они, в известной степени, нуль-субъектны. Кому-то повезет больше и, благодаря длительному самопознанию, начнется озеленение и заселение пустыни, Я равномерно покроет всю поверхность Оно. Именно в этом Фройд видел конечную цель бесконечного анализа4545
  Фройд «Анализ конечный и бесконечный».


[Закрыть].

Психические города-государства конкурируют друг с другом за потоки либидо, за торговые маршруты. Мы колеблемся, делая выбор между удовольствием и саморазвитием, отдыхом и работой, моралью и прагматикой. Нередко пески психики орошаются кровью внутренней борьбы. Чем более развита личность, тем скорее ее психические объекты поймут: торговля и честная конкуренция лучше войны, но и война пусть остается на правах последнего довода королей. Человек учится синтезировать, сочетать развитие и отдых, получать удовольствие от интересной работы, отбрасывать иллюзорные моральные противоречия, перешагивать через ложные запреты.

Государству необходима столица – самость, самый богатый и развитый город. Чем чаще караваны, груженные шелком и специями, останавливаются в городе, тем выше его значимость. Таким образом, самость – это область Я, в которой плотность потоков либидо максимальна. Но это не всё. Столица должна обладать развитой инфраструктурой. Все её значимые транспортные узлы соединены каждый с каждым. Попросите человека рассказать о себе. Начав с любого аспекта самости, он неминуемо вспомнит и о других аспектах (или, по крайней мере, будет иметь их в виду). На диаграмматическом языке самость – это полносвязное подмножество Я (Рисунок 3.12), где под полносвязностью понимается амбивалентная связь каждого представления самости со всеми его остальными представлениями.

Рисунок 3.12. Самость – полносвязная композиция представлений Я. Каждый элемент самости амбивалентно связан с каждым другим ее элементом. Также через самость текут потоки либидо максимальной плотности (тройные стрелки).

За счет интенсивности потоков либидо все представления самости актуализируются почти синхронно, как единое целое. В этом смысле самость уже имеет некое сродство с застоем, ибо представляет субъекту целостный образ, который значительно больше суммы составляющих и который далеко не всегда поддается ревизии. Только высокая интенсивность потоков либидо внутри самости является страховкой от застойных явлений в этой структуре. Запасы товаров в столичных складах не должны залеживаться. Бессмысленное накопление роскоши жителями и чиновниками столицы превратит процветающий город в бюрократический омут.

«Открытый разум подобен крепости, врата которой распахнуты, а стражи погрязли в беспутстве» – предупреждает библиарий. Полезный совет в условиях суровой вселенной Warhammer, наполненной богами хаоса, ксеносами и некрокиборгами. Психика европейского человека тоже перенаселена враждебной информацией. Самость, столицу Я, надлежит охранять от нежелательного вторжения, досматривать каждый входящий и исходящий караван.

Как выглядит граница самости? Коль скоро самость – полносвязная структура, то в ней нет ни внешних, ни внутренних элементов. Именно здесь нам важно вспомнить, что самость включена в Я. Теоретические соображения и практические наблюдения подсказывают нам, что Я имеет топологию «малого мира», не считая конечно числа узлов влечений4646
  Малый мир (small world) – сеть, где вероятность прямой связи между двумя произвольными элементами достаточно мала, однако эти два элемента с высокой вероятностью связаны косвенно через конечное число других элементов. При этом от каждого элемента тянется примерно равное число связей. Простой пример малого мира – социальная сеть, для которой действует правило шести рукопожатий. Между почти любой парой аккаунтов можно протянуть цепочку из шести друзей. Узлы влечений выбиваются из этой картины, имея большое число связей с другими элементами. В социальных сетях узлами являются популярные медиа-персоны и раскрученные публичные группы.


[Закрыть]. Поэтому произвольный элемент самости связан с несколькими другими представлениями Я, в самость не входящими. Здесь и далее связь между представлениями осуществляется с помощью потока либидо между ними. Ни направление потока, ни его отягощенность сопротивлением значения не имеют. Все такие связи между элементами самости и всеми остальными элементами Я будем называть границей самости. Важно, что граница – множество не представлений, а связей между ними (Рисунок 3.13). Застой также является характеристикой не представлений, но связывающих их потоков либидо. Такой подход естественным образом приводит к необходимости и возможности отдельно рассмотреть образование застоя не границе самости.

Рисунок 3.13. Пограничный поток либидо (пунктирная линия) – поток между любым элементом самости и любым элементом Я, не принадлежащим самости. Направление потока значения не имеет. Совокупность всех пограничных потоков образует границу самости.

3.11. Управляющие интроекты

Сверх-Я обладает высоким агрессивным потенциалом и безжалостно атакует недостаточно идеальные объекты. Реальность, с точки зрения Сверх-Я, не идеальна по определению. Поэтому любой контакт с реальностью должен восприниматься крайне болезненно и вызывать защитную агрессию. Однако у здорового субъекта этого не происходит. Почему? Психика постепенно учится в буквальном смысле отделять реальное от идеального. Между Сверх-Я и Я имеются защитные клапаны, которые заземляют излишки либидо из Сверх-Я и хранят информацию о наиболее эффективных ценностных стратегиях. Ценностными стратегиями мы называем реакции (в широком смысле) на любые стимулы, затрагивающие представления субъекта об идеальном. Как человек будет защищать свои идеалы? В каких случаях затаит обиду, пойдет на компромисс, начнет бурную деятельность, пустится в отвлеченные рассуждения?

Структуру, которая хранит информацию о ценностных стратегиях и служит буфером между идеальным и реальным, мы называем управляющим интроектом. Возникает вопрос – какому топосу принадлежат управляющие интроекты? Если мы работаем в рамках второй топики Фройда (Оно, Я, Сверх-Я), то выделить интроекты в отдельный топос нельзя. Объявить интроект пересечением Я и Сверх-Я будет некорректно, так как топика – это разбиение психики на непересекающиеся топосы. Если интроект принадлежит Сверх-Я, он обязан иметь древовидную структуру, а также содержать исключительно информацию об идеальном. Оба этих пункта не верны. Во-первых, интроекты организуют деятельность субъекта в реальности. Если Сверх-Я одержимо поисками идеала и никогда не одобрит реальных поступков субъекта, то интроект вполне «удовлетворится» реализацией закодированной в нем стратегии. Во-вторых, как мы увидим в дальнейшем, структура потоков либидо в интроектах весьма разнообразна. Исходя из этого, очевидным решением будет объявить интроекты частью Я. А именно: управляющий интроект – особая структура в Я, взаимодействующая со Сверх-Я.

Такое определение управляющего интроекта не исключает возможности прямого подключения Сверх-Я к какому-либо представлению Я. В этом случае субъект будет хаотично и примитивно защищать свои ценности. Возможно, со временем, совершив достаточно ошибок и столкнувшись с противодействием социума, субъект сможет выработать более упорядоченные ценностные стратегии. Успешное научение ознаменуется формированием управляющих интроектов в месте «прямого контакта» Сверх-Я и Я. Таким образом, способность к формированию, обогащению и изменению управляющих интроектов является важным компонентом социальной адаптации. И обратно: проблемы с управляющими интроектами сопряжены с дезадаптацией, невозможностью изменить свои поведенческие и коммуникативные стратегии в ответ на вызовы социума.

Связь интроектов с адаптацией подсказывает нам направление поисков интроектных узоров: детальный анализ речи, поведения, мотивации психопатов и акцентуантов. В этой книге мы не погружаемся в данную тематику, отсылая читателей к другим нашим работам4747
  Психоаналитической модели психопатий посвящены книги «Путеводитель по психопатам», «Психопат или мудак», а также авторский курс лекций на ютуб-канале «Психоанализы».


[Закрыть]. Отметим лишь, что нам удалось выявить двенадцать интроектных структур, каждая из которых соответствует своей акцентуации. Соответствие это носит двоякий характер.

Во-первых, корреляция между диаграмматической и деятельностно-речевой структурами. Поясним. Допустим, человек в режиме свободной речи описывает свое отношение к некоторому ценному объекту. Содержание речи (и при необходимости применение дополнительных диагностических средств вроде опросника Личко) позволяет распознать в человеке акцентуанта. Притом эта акцентуация проявляется исключительно (или достигает максимума) именно в отношении данного ценного объекта. Структура же речи, будучи продиаграммированной, позволит увидеть определенный повторяющийся узор, элементами которого будут различные представления ценного объекта и, возможно, инструментальных элементов реальности.

Во-вторых, для каждой акцентуации из работ Личко и Ганнушкина имеется, если угодно, общепсихологическое описание, обобщающая интерпретация. Узор, полученный экспериментально (в предыдущем пункте), оказывается наиболее подходящим для изображения этой интерпретации, но уже в психоаналитическом ключе. Для акцентуаций, не содержащихся в старых классификациях и введенных автором4848
  Виктимоид, рефлексоид.


[Закрыть], также построены психоаналитические интерпретации: как опирающиеся на диаграммы, так и независимые от диаграмматического подхода. Обе версии каждой интерпретации оказались взаимно не противоречивыми и дополняющими одна другую.

Таким образом, наш диаграмматический подход связывает воедино непосредственно наблюдаемые (в речи и деятельности) ценностные стратегии человека, стоящие за такими стратегиями бессознательные концепции и узоры на диаграммах. Например, можно в едином контексте говорить о 1) доминировании у человека истероидных черт, 2) выраженном эдипальном мотиве, 3) наличии на диаграммах свободной характерного узора. Три способа описания психопатического регистра объединены диаграмматическим формализмом. Этим мы воспользуемся, чтобы раскрыть связь нарциссизма и интроверсии (Глава 10).