Текст книги "Становление советской политической системы. 1917–1941 годы"

Переговоры представителей противостоящих сторон в городской Думе продолжались. По мнению Филатьева «там большевики проявили растерянность и готовность сдаться». Проявления уступчивости и даже растерянности в поведении их представителей, особенно таких, как В. П. Ногин, вероятнее всего имели место, но в отношении их готовности сдаться, в такой характеристике их действий Филатьевым проявилось стремление последнего больше выдать желаемое за действительность.

Не дав ответа на ультиматум КОБа, большевистская делегация обещала ответить по телефону. В ее дальнейших действиях просматривается желание выиграть время для мобилизации своих сил, но не капитулировать перед противником. Недаром тот же Филатьев вынужден был признать, что медлительность «дала им силы» и что постепенно к большевикам стали присоединяться полки и красногвардейцы, и уже они сами стали диктовать условия, на которых КОБ не соглашался.

Новый тур переговоров, развернувшихся между представителями большевистского ВРК И. Н. Стуковым и А. Ломовым (Г. И. Оппоковым), с одной стороны, и делегацией Московского губернского совета крестьянских депутатов – с другой, позволил большевикам не только решить поставленную задачу, но и дождаться исхода борьбы с походом Керенского и Краснова на Петроград и, опираясь на разгром этой авантюры и юнкерского выступления на улицах Питера, добиться соглашения на выгодных для советской стороны условиях, которое в свою очередь помогло ускорить ликвидацию вооружённой борьбы на улицах и переулках белокаменной.

Условиями соглашения предусматривалось, что власть в Москве должна принадлежать органу, выдвигаемому Советом рабочих и солдатских депутатов, причём этот орган кооптирует в свой состав представителей общественных организаций: городской и районных Дум, профсоюзов, Совета крестьянских депутатов и других. Такое соглашение помогло большевикам нейтрализовать Исполком Совета крестьянских депутатов Московской губернии и тем самым углубить раскол в блоке своих противников. Негативная оценка переговоров историками как той, так и другой стороны не только не объясняет, но и запутывает причины, по которым ВРК должен был согласиться на них. А суть дела в том, что ВРК принял такое решение, считаясь с резким ухудшением ситуации в Питере и на подступах к нему: мятеж юнкеров, взятие отрядом Керенского – Краснова Гатчины и Царского села. Отмахнуться от предложений Викжеля относительно переговоров не рискнул в данной обстановке даже неуступчивый Ленин со своими сторонниками в ЦК РСДРП(б), а в Москве соотношение сил между ленинцами и единомышленниками Каменева было гораздо опаснее для первых, чем в ЦК.

Московский ВРК прервал перемирие и переговоры после того, как был подавлен мятеж юнкеров в Питере и рухнули надежды противников большевиков на изменение итогов борьбы за власть в официальной столице. Тогда же московский ВРК решил артиллерией обстрелять опорные пункты противника, в том числе и Кремль. Огонь открыли более 20 орудий разного калибра. В руководстве местных большевиков были и люди, предлагавшие бомбить Кремль с воздуха, используя аэропланы. Ярым сторонником такой меры являлся Н. И. Бухарин, даже позже сожалевший, что «ВРК воздержался от бомбометания, способного разрушить совиные гнезда контрреволюционных штабов». Кстати, как явствует из разговоров Ставки с помощником Рябцева, встречный обстрел повстанцев из двух орудий, захваченных в ходе вылазки на Ходынском поле, вели и засевшие в Кремле юнкера.

Под прикрытием артиллерии отряды повстанцев вели наступление по всем направлениям. Руководители КОБа тщетно умоляли Ставку и командование ближайшего к Москве Западного фронта прислать надёжные воинские части, но таковых не было. Днем 2 ноября Кремль оказался в плотном кольце. Сопротивление юнкеров ослабевало. Бессмысленность дальнейшей борьбы стала ясна для них днем раньше, когда в московских газетах появилось сообщение о том, что войска Керенского – Краснова разбиты у Гатчины и отступают, и что выступление юнкеров в Питере окончательно подавлено.

Поэтому утром 2 ноября председатель московского КОБа городской голова Руднев направил ВРК письмо, в котором сообщал, что при «данных условиях считает необходимым ликвидировать в Москве вооружённую борьбу, перейдя к мерам борьбы политической». Вечером этого дня ВРК издал приказ, гласивший, что противник сдался и что вся власть в руках ВРК.

Московский успех большевиков закрепил победу, одержанную в Петрограде. Обе же эти победы во многом предопределили установление новой власти в стране в целом.

Три кризиса Советского правительства и формирование советского государства

В своем развитии советский режим прошёл несколько этапов. Его становление протекало в непростой внутренней и внешней обстановке. Само существование Советской власти постоянно находилось под угрозой и полностью зависело от успешности или ошибочности проводимого большевиками курса. Обычно выделяют несколько направлений политики большевиков по стабилизации установленного ими революционного режима. Среди наиважнейших направлений была, безусловно, борьба за окончательное решение вопроса о власти. Решение этого вопроса имело несколько этапов не только в провинции, но и в столице.

Нерешённость вопроса о власти определялась, в частности тем, что вскоре после создания СНК начали действовать альтернативные и органы, претендовавшие на то, чтобы играть роль всероссийского центра. В частности, формируется так называемый «Комитет спасения Родины и революции». В него вошли делегаты, покинувшие II съезд Советов, представители ВЦИК первого состава, Всероссийского Совета крестьянских депутатов, Петроградской городской думы, Предпарламента, Центрофлота, кооперативных и профессиональных организаций.

Помимо Комитета спасения, существовали и другие претенденты на роль легитимного центра власти. Так продолжал действовать Малый Совет Министров в составе товарищей министров. На его базе было создано подпольное Временное правительство. По мере разрастания чиновничьего саботажа, позиции его усиливались. По свидетельству его руководителя А. Демьянова, большевики знали о его деятельности, «но до поры до времени смотрели на это сквозь пальцы». Об этом почему-то не принято писать, но подпольное Временное правительство было почти столь же реальным органом власти, как и сам Совнарком. Ему подчинялись, как писал другой участник событий С. Н. Прокопович, служащие всех министерств и Государственный банк. По его распоряжениям ходили поезда железных дорог, подвозился хлеб в столицы и на фронт, топливо на предприятия.

Сложно шло формирование самого Совнаркома. В первые месяцы своего существования Советское правительство, так же как в свое время и Временное правительство, пережило три серьёзных кризиса, заметно повлиявших на природу режима.

Первый кризис совпал с общим осложнением ситуации в стране и разразился практически в первые же часы существования новой власти. Утром 26 октября отдаёт приказ о движении на Петроград бежавший в Штаб Северного фронта Керенский. Хотя к вечеру в его распоряжении было всего около 500 человек из 3-го казачьего корпуса Краснова с приданными им 16 орудиями и 8 пулеметами, вскоре численность его войск выросла, по оценкам большевистской печати, до 5 тыс. человек. 28 октября под их напором пало Царское Село. После срыва 31 октября переговоров между поддержавшим петроградских большевиков Московским ВРК и ориентирующимся вправо Московским губернским Советом крестьянских депутатов возобновилось кровопролитие в Москве. Наконец, в самом Петрограде уже в ночь на 26 из ушедших со Съезда Советов депутатов, гласных городской думы и представителей некоторых других организаций был создан Комитет спасения родины и революции, первейшей целью которого стала подготовка на 29 октября 1917 г. антибольшевистского выступления юнкеров.

Но наибольшую опасность для большевиков представляла их слабая связь с крестьянством, а также многочисленные протесты против насильственных действий большевиков со стороны рабочих организаций. В октябре 1917 г. многие рабочие организации полагали, что справедливо решить стоявшие перед революцией задачи можно только при сотрудничестве между основными социалистическими партиями, входившими в состав Советов. Именно эти настроения рабочих и легли в основу лозунга профсоюзов об однородном социалистическом правительстве. Как только в провинцию стали поступать сообщения о произошедшем в Петрограде большевистском перевороте и об уходе со Съезда ряда партий, крупнейшие общественные организации откликнулись на события целым потоком протестов и требованием создания однородного социалистического правительства.

Так, уже 26 октября печатный орган Московского отделения профсоюза рабочих типографий «Печатник» появляется с огромным через всю полосу аншлагом «Вся власть Учредительному собранию». В помещённой в этом номере передовице, написанной первым председателем ВЦСПС Гриневичем, прямо указывалось на то, что произошедшее в Петрограде не есть еще победа рабочего класса. А в принятой 30 октября резолюции Правления союза рабочих печатного дела Петрограда выдвигался ультиматум ко всем социалистическим партиям, но прежде всего к руководимому большевиками ВРК, прекратить военные действия и создать однородное социалистическое правительство.

Даже Петроградский Совет профессиональных союзов 31 октября 1917 г. выступил за организацию однородной социалистической власти. На состоявшемся в этот день заседании ПСПС 36 голосами «за» при 10 голосах «против» была поддержана резолюция А. Лозовского, фактически призывавшая поставить правительство под рабочий контроль и сформировать его на базе коалиции. В том же духе 5 ноября принял резолюцию и наиболее большевизированный профсоюз петроградских металлистов. В ней так и звучало: «Единственным способом закрепления победы пролетарско-крестьянской революции является создание правительства из представителей всех социалистических партий». Идея коалиции социалистов была поддержана не только профсоюзами, но и самыми массовыми на тот момент органами рабочего самоуправления и рабочего контроля – фабзавкомами.

Во главе движения в этот период становится Викжель – профсоюз железнодорожников. Большевики видели и признавали силу Викжеля.

Как известно, на II Всероссийском съезде пост Наркома путей сообщения остался вакантным: его зарезервировали за Викжелем. По этому поводу съездом было принято специальное обращение «К железнодорожникам». В нем прямо говорилось, что в Наркомат путей сообщения «будут привлечены представители железнодорожников». А 26 октября 1917 г. от имени Совнаркома А. С. Бубнов официально предложил Викжелю сформировать коллегию Наркомата.

Однако на призывы войти в Совнарком Викжель ответил отказом. Уже 28 октября правление профсоюза выдвигает требование «однородного социалистического правительства, представляющего все социалистические партии». А когда 29 октября представитель Викжеля выступил с ним на заседании ВЦИК, разразился первый кризис Советского правительства. Викжелевцы ультимативно предупредили, что в случае отказа политических партий от коалиции, в ночь с 29 на 30 октября на железных дорогах будет начата всеобщая забастовка. Они предлагали всем социалистам немедленно прислать делегатов на совместное с ЦИК железнодорожников заседание. На нем предлагалось прийти к согласию по вопросу о власти.

Выдвинутый Викжелем лозунг нейтралитета и стал в прошлом предлогом для зачисления железнодорожников в лагерь контрреволюции. Считалось, что позиция Викжеля на деле означала остановку транспорта и нажим на Совнарком. Ленин на заседании Петросовета 4 ноября 1917 г. утверждал: «Викжель нам угрожает забастовкой, но мы обратимся к массам и спросим у них, хотите ли вы забастовкой обречь на голод».

В действительности же ничего подобного не было. Наоборот, Викжель всеми возможными в той ситуации способами поддержал социалистическую революцию и даже самих большевиков. Во-первых, он вовсе не настаивал на выходе большевиков из правительства. Коалиция мыслилась его руководству в составе представителей всех левых партий: «от большевиков до народных социалистов включительно». Во-вторых, позиция Викжеля в немалой степени предопределила провал вооружённой контрреволюции в октябре – ноябре 1917 г.

Железнодорожники, в частности, категорически заявили, что не пропустят в Петроград войска Керенского и Краснова. В случае же, если они все-таки прорвутся, Викжель грозил блокировать город. Вскоре слухи о движении войск на Петроград с целью подавления большевиков пришли с Юго-Западного фронта. Викжель вновь пригрозил всеобщей путейской забастовкой. В дополнение к этому, Викжель не препятствовал передвижению по железным дорогам большевистских частей. На призывы же Временного правительства спускать эшелоны с большевиками под откос, ответил категорическим отказом, так как считал, что с разгромом большевиков будет подавлена вся революция.

Легко объяснима и позиция Викжеля по вопросу об «однородном социалистическом правительстве». Среди различных социальных категорий и профессий от стрелочника до инженера, объединяемых Викжелем, партийные пристрастия были самыми разными. В этих условиях поддержать однопартийное правительство, значило спровоцировать раскол в собственном союзе. В постановлении от 28 октября и документах, появившихся потом, тактика железнодорожников так и разъясняется: «Железнодорожный союз включает в себя представителей всевозможных политических партий и течений и не может принимать активного участия в борьбе между социалистическими партиями».

Переломным в развитии первого кризиса становится 1 ноября 1917 г. В этот день Ленин и Троцкий дают бой соглашателям внутри собственной партии на заседании Петроградского комитета партии, а так же принимается решение ЦК с осуждением примиренческих позиций внутри большевистского руководства. Переговоры со стороны большевиков, хотя и продолжаются до 24 ноября, принимают тактический характер. Происходит активная чистка ЦК РСДРП (б), СНК и ВЦИК. 3 ноября Ленин предъявляет «ультиматум большинства ЦК РСДРП (б) меньшинству». О том, как Ленин добился этого большинства, вспоминал Бубнов: «Ленин приглашал к себе по одному членов ЦК и предлагал поставить подпись под текстом ультиматума».

4 ноября ультиматум был оглашен на заседании ЦК, протокол которого, что характерно, не сохранился. В ответ меньшинство заявило о своем выходе их ЦК. Из СНК добровольно, в знак протеста так же уходят несколько умеренных большевиков, их места занимают радикальные последователи Ленина. Переизбирают с поста председателя ВЦИК Каменева. Новым главой Советской России становится Яков Свердлов. Одновременно с этим Ленин активно обращается к рабочему классу. Принятие Положения о рабочем контроле во многом диктовалось именно этим стремлением Ленина закрепить поддержку революции и новой власти рабочими. Уже к середине ноября подавляющее число профсоюзов и фабзавкомов, которые поначалу поддержали идею однородного социалистического правительство, теперь принимают резолюции в поддержку политики большевиков.

Окончательно первый кризис Советского правительства завершился лишь в первых числах декабря. Этому способствовала победа на Чрезвычайном крестьянском Съезде и на II Всероссийском съезде крестьянских депутатов левых эсеров. Левые эсеры с самого начала заявляли о вероятности своего вхождения в Совнарком. Как спустя некоторое время рассказывал Каменев, на одно из совещаний руководителей большевиков непосредственно перед октябрьским переворотом пришли представители левых эсеров. В состав делегации входили Камков, Карелин и, вероятно, Колегаев. На прямое предложение большевиков предоставить им несколько мест в новом кабинете, они ответили отказом. Левые эсеры «ссылались на то, что это вызовет раскол в партии эсеров, которую они надеялись всю целиком повести под лозунгом “Власть Совета!”». Теперь же левые эсеры решились на союз с большевиками окончательно. Был сформирован объединённый ВЦИК Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Таким образом, как и первый кризис Временного правительства, первый кризис Советского правительства привёл к формированию коалиционного министерства.

Коалиция с левыми эсерами при разрешении первого кризиса Советского правительства имела для большевиков и другое большое значение. Если в городах временное сужение социальной базы большевики могли выправить самостоятельно, то совсем иные перспективы были у них в деревне. Разумеется, деревня не шла в вопросе об организации власти за правыми социалистами. Но она вообще никуда не шла. У большевиков слишком свеж был образ Парижской Коммуны, павшей во многом из-за того, что ее не поддержало крестьянство.

Здесь-то как нельзя более кстати для большевиков и оказалось левое крыло партии социалистов-революционеров.

Наиболее подробно вопрос формирования большевистско-левоэсеровского блока был проанализированы американским историком, обучавшемся три года на нашем факультете Юрием Фельштинским. Он справедливо отмечает, что формирование союза между большевиками и левыми эсерами началось еще до Октября.

Первые симптомы раскола в партии эсеров на два четко выраженные течения обнаружились еще в ходе Первой мировой войны, когда партия начала размежовываться на оборонцев и интернационалистов. Однако реальное определение позиций произошло не только по отношению к войне, а по всему спектру вопросов уже позже – в ходе февральско-мартовского переворота, когда левые эсеры все активнее начинают блокироваться не со своим ЦК, а с большевиками, о чем в своих мемуарах вспоминает, в частности, Шляпников.

На Первой Петроградской конференции местной организации эсеров, состоявшейся 2 марта 1917 г., раскол уже успел проявить себя во всей полноте. Еще более остро вопрос о единстве партии эсеров звучал на Второй (апрельской) конференции их петроградской организации. На ней единство еще удалось отстоять, а левые заверили, что не намерены производить раскол.

Однако на местах, где ЦК ПСР не в состоянии был контролировать всех и каждого, раскол начался. Так харьковские эсеры заявили о своем выходе из партии эсеров и создании партии левых социалистов-революционеров уже в первые дни марта. В марте – апреле левоэсеровские организации возникали в Астрахани, Казани, Нижнем Новгороде, Смоленске. В Иваново-Вознесенске, например, из эсеровской партии официально вышло свыше 30 левых эсеров во главе с будущим комиссаром чапаевской дивизии Фурмановым. На Урале из 90 эсеровских организаций 17 целиком перешли на позиции левых, а еще в 33-х – произошёл раскол.

На центральном же уровне официальное разделение правых и левых произошло на III съезде ПСР, открывшемся 25 мая в Москве. Там левые выступили со своей платформой по всем основным вопросам: о войне, о Временном правительстве, об аграрной реформе, о позиции эсеров в революции. Когда их предложения были отвергнуты, группа левых эсеров (во главе с Натансоном, Спиридоновой и Камковым) заявила, что намерена создать свое информационное бюро и оставляет за собой свободу действий. С 23 августа 1917 г. левые эсеры получают свое независимое от ЦК печатное издание, им становится газета «Знамя труда», где после обновления редакции возобладали левые.

Первые положительные результаты большевистско-левоэсеровский союз дал в мае 1917 г. во время выборов в районные Думы Петрограда: в Невском районе большевики вступили в блок с левыми эсерами интернационалистами и победили. Позже эсеры поддержали, правда, не без оговорок, создание Петроградского ВРК, деятельность которого одно время возглавлял левый эсер П. Е. Лазимир. Поддержали левые эсеры и большевистскую позицию на II съезде Советов.

Причиной же, по которой левые эсеры сразу не вошли в Советское правительство, стали не принципиальные соображения, а тактика, направленная на достижение компромисса с умеренными социалистами. Левые эсеры какое-то время надеялись сыграть роль посредников. Когда же они увидели, что правые социалисты выдвигают неприемлемые для большевиков условия, на которые те не склонны были соглашаться, то, после переговоров с большевиками о дележе мест в коалиционном правительстве, вошли в Совнарком.

Блок левых эсеров и большевиков его участниками воспринимался не как простое коалиционное соглашение политических партий, а как союз двух революционных классов. Но в таком виде он стал реально возможен только после победы левых эсеров на Чрезвычайном съезде крестьянских депутатов, который был созван ВЦИКом нового состава рабочих и солдатских депутатов через голову и в обход Исполкома Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов, который проходил с 11-го по 25-е ноября 1917 г. в Петрограде. Принципиально важным итогом этого съезда стало образование единого ВЦИКа Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Второй важной вехой на пути к коалиции стал II Всероссийский съезд крестьянских депутатов, работавший с 26-го ноября по 10-е декабря 1917 г., на котором так же возобладали левые эсеры. Все это упростило достижение в ночь с 9-го на 10-е декабря 1917 г. соглашения о вхождение левых эсеров в СНК. И 12-го декабря на заседании объединённого ЦИК Советов принимается короткая, но принципиально важная резолюция о вхождении левых эсеров в СНК. Согласно ей, три эсера становились наркомами соответственно Штейнберг – юстиции, Трутовский – по местному самоуправлению, Карелин – имуществ, 2 эсера – Алгасов и Михайлов – народными комиссарами без портфелей; ранее в качестве наркома земледелия в СНК уже вошёл левый эсер Колегаев.

Уроки и значение первого кризиса Советского правительства трудно переоценить. В лагерь революции вошли не просто наиболее радикальные организации. В их числе оказались непримиримые антагонисты буржуазных отношений. Среди противников же Октября были организации, порождённые развитием капитализма и сросшиеся с ним. А, как известно, выбор союзников диктует и тактику. Поэтому, когда первый кризис Советского правительства миновал, а политические симпатии вполне определились, стало ясно, что основным вектором развития нового режима будет дрейф в сторону социалистических преобразований. Кроме того, в результате событий ноября 1917 г. оказалась подорванной вера в многопартийность. Политические партии традиционного типа в условиях правительственного кризиса показали свою полную несостоятельность. Ни их протесты, ни спровоцированные ими вооружённые беспорядки не поколебали еще совсем слабый большевистский режим.

Подводя итоги первого кризиса Советского правительства, важно ответить на вопрос, окончательно ли стабилизировалась власть после выхода нескольких так называемых мягких большевиков? Тектонические сдвиги пробудили к жизни столь широкие слои, что попытки стабилизировать ситуацию перестановками в кабинете были заведомо обречены.

Выйдя из кризиса явно набрав очки, большевики, тем не менее, всех своих проблем не решили, а новая государственность еще не определила своей окончательной конструкции. Во-первых, не были ликвидированы все параллельные органы власти, типа подпольного Временного правительства. Во-вторых, не был решен вопрос о характере революции. О чем идет речь? Ведь в своей знаменитой речи на заседании Петросовета Ленин говорил вполне определённо: «Социалистическая революция, о которой так долго твердили большевики, совершилась». Однако это была декларация. Институционно вопрос о характере власти, а, следовательно, и о характере породившей ее революции оставался открытым. Проблема отразилась даже в названии Совнаркома: он считался Временным революционным правительством. Полномочен он был лишь до момента созыва Учредительного собрания. Факт известный, но выводов по существу из него, почему-то не делалось.

Выводы же, между тем, напрашиваются сами собой. По существу выбирать приходилось из двух вариантов государственности: буржуазной или советской. И у парламентаризма советского, и у парламентаризма буржуазного были свои сторонники. Лишь немногие политики, такие, как, скажем, Каменев и Зиновьев, сохраняли надежды объединить две эти формы представительной демократии. В их совместном заявлении, сделанном в самый канун Октября, говорилось: «Учредительное собрание плюс Советы – вот тот комбинированный тип государственных учреждений, к которому мы идем». В реальности же ситуация частично повторяла период двоевластия, когда так же решался вопрос о том, какой тип государственных учреждений будет обладать всей полнотой власти. Два лозунга: «Вся власть Советам!» и «Вся власть Учредительному собранию!» – определяли суть нового, второго двоевластия.

Требование созыва Учредительного собрания возникло в период революции 1917 г. не вдруг. Достаточно сказать, что оно было включено в программу РСДРП еще в 1903 г. и поддерживалось после раскола партии обеим фракциями; так же и кадеты в период образования их партии выступили с соответствующими установками, хотя в программу их не включили. После победы февральско-мартовского переворота Временное правительство в декларации от 2 марта провозгласило его созыв, а 25 марта было создано Особое совещание для подготовки проекта положения о выборах в него. И однородные, и коалиционные кабинеты министров всячески затягивали по разным причинам созыв Учредительного собрания. Наконец, незадолго до своего падения, Временное правительство назначило выборы в Учредительное собрание на 12 ноября, а дату его созыва на 28 ноября 1917 г.

Большевики, придя к власти, сроки выборов менять не стали. Они прошли, как положено 12–19 ноября, поэтому проводились выборы по спискам, составленным еще при правительстве Керенского. В этих списках не были отражены новые реалии, в частности раскол среди эсеров и образование партии левых социалистов-революционеров, стоявших на платформе Советской власти.

День выборов 12 ноября, предполагаемый день созыва 28 ноября, сами выборы в Учредительное собрание стали эпизодами открытой политической борьбы. Уже до октября стороны пытались буквально по-военному мобилизовать своих сторонников. Газета иваново-вознесенских большевиков по этому поводу писала: «Ни один голос рабочего не должен пропасть». Еще резче стала риторика большевиков, когда они почувствовали вкус власти. Не отставали от них и их конкуренты. Так, не позднее 12 ноября появляется обращение Правления Совета Всероссийских Кооперативных съездов «Ко всем кооперативным союзам, объединениям и комитетам». В нем голословно утверждалось, что «восстание большевиков сделало по техническим условиям невозможным производство выборов во многих местах». Большевики обвинялись в грубых нарушениях свободы выборов и в возможных с их стороны фальсификациях их результатов.

На деле все оказалось совсем иначе. По сохранившимся аналитическим обзорам предвыборной кампании 1917 г. основные нарушения следовали со стороны избирательных комиссий, образованных, как правило, еще при Временном правительстве. Комиссии эти, пользуясь неосведомленностью масс, неоднократно «прибегали к целому ряду злоупотреблений и подлогов». К примеру, нередки были «случаи, когда распределялись бюллетени преимущественно антисоветских партий. В ряде уездов списки выдавались кадетам или тем, кто обещал голосовать за кадетов. В Курской, например, губернии списки выдавались только грамотным, неграмотные же получали кадетские списки. Избирательные бюллетени большевиков выдавались в ограниченном количестве. Были случаи подлогов и уничтожения последних».

Не включались в избирательные списки отдельные группы населения и избирательные участки. Массовым стало исключение из голосования целых заводов и деревень, как, например, в Уфимской губернии. В Тамбовской губернии (Моршанский уезд) запрещалась агитация большевиков. Агитатор от большевиков в Сиверской волости Псковской губернии Ф. С. Тимошенко сообщал, что «земельные собственники вели агитацию путем подкупов». При этом, по словам Тимошенко, собственники закупали у женщин бюллетени по 2 и 3 копеек. Не редки были случаи физических расправ над теми, кто осмеливался голосовать за список большевиков.

В любом демократическом государстве проходившие в таких условиях выборы вряд ли были бы признаны правительством. Тем не менее, большевики не аннулировали итоги голосования.

В этой связи следует отметить, что результаты прошедших выборов 12 ноября не могут быть оценены однозначно. С одной стороны, они показали явное предпочтение, которое граждане Российской республики отдавали партиям социалистической ориентации, собравшим в совокупности более 70 % голосов, тогда как буржуазные партии набрали всего лишь 16,6 % голосов. Но с другой стороны, большевиков на выборах поддержало только 24 % избирателей – в основном рабочие крупных индустриальных центров, солдаты прежней царской армии и крестьяне бедных хлебом потребляющих губерний. Главные соперники большевиков по социалистическому лагерю – правые эсеры – набрали 40,7 % голосов и еще 2,7 % принявших участие в выборах граждан отдали предпочтение меньшевикам. Тем не менее, большевиков, занявших всего 175 мест из 715, такой исход не устраивал. Однако они не рискнули аннулировать результаты выборов. Многим казалось, что теперь-то дни большевистского режима уже сочтены.

Но события приняли иной оборот. Вскоре после того, как становятся известны первые результаты голосования, 20 ноября 1917 г. СНК постановил взять Комиссию по созыву Учредительного собрания в свои руки. На следующий день, 21 ноября В. И. Ленин внес во ВЦИК проект декрета об отзыве депутатов, которые не оправдали доверия населения. С помощью этого декрета большевики предполагали изменить состав Учредительного собрания в свою пользу. 26 ноября был опубликован декрет, по которому намеченное на 28 ноября Учредительное собрание могло быть признано правомочным только в том случае, если соберется кворум в 400 депутатов. Все свидетельствовало о нараставшем кризисе власти большевистского Совнаркома. Оппозиция резко воспротивилась решению Совнаркома и попыталась перехватить инициативу. Кадеты на заседании своего ЦК приняли решение, несмотря ни на что начать работу Учредительного собрания 28 ноября, а так же организовать в этот день демонстрацию в его поддержку с попыткой захвата Таврического дворца. Но массовой демонстрации 28 ноября оппозиции провести не удалось, хотя беспорядки и приняли серьёзный размах.

Предпринятые большевиками ответные меры показывали, что они отдавали себе отчет в серьёзности момента. 28 ноября отряды революционных матросов разгоняют собранное кадетами совещание прибывших депутатов Учредительного собрания, а уже вечером того же дня принимается Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции, по которому кадеты провозглашались партией врагов народа. Закрываются некоторые оппозиционные газеты. Непосредственно с этими событиями связано создание 7 декабря ВЧК.