Текст книги "Цветы со шрамами. Судьбы женщин в русской истории. Измена, дружба, насилие и любовь"

Банька для сенной

Пятнадцатилетней Катеньке было стыдно, барин это сразу заметил. «Чего прикрываешься сарафаном? – сердито крикнул он. – А ну убери!» Катенька не послушалась, Петр Алексеевич, подскочив к ней, выдернул из рук девочки скомканный сарафан. «Вот так и ходи, – удовлетворенно хмыкнул. – И руками не вздумай прикрываться, а не то розог отведаешь!»

В баньке было уже жарко, девки все подготовили для купания. Оставалось только решить, кто пойдет первой. Пока сенные подталкивали друг дружку локтями, Петр Алексеевич поманил Катеньку пальцем. Выбор сделан.

На полпути между Арзамасом и Дивеево находится старинное сельцо Верякуши, со всех сторон окруженное небольшими лиственными перелесками. Место тихое, мирное, живописное, ничего в нем сейчас не напоминает о том, что в первой половине XIX века здесь творились мрачные лихие дела. Виновником их был тогдашний владелец Верякуш, помещик Петр Алексеевич Кашкаров. Точной даты его рождения не сохранилось, зато есть запись известного педагога и писателя-мемуариста Януария Михайловича Неверова:

«Кашкаров был бодрый старик, которому в эпоху гощения моего в селе Верякуши было лет под семьдесят».

Неверов, которому тогда было десять лет, «гощевал» в Верякушах в 1820 году, соответственно, помещик Кашкаров родился примерно в 1750 году, еще при правлении Елизаветы Петровны.

Януария в гости к Петру Алексеевичу привозили отец, губернский секретарь Михаил Неверов, заведовавший делами помещика, а также мать Александра Петровна Чернявская, внебрачная дочь барина Кашкарова от крепостной девки. Таким образом, Януарий был внуком Петра Алексеевича. Мальчик стал свидетелем жизни дедушки и позднее описал увиденное в своих мемуарах.

Дом в Верякушах стоял двухэтажный, старинный. Настоящий усадебный дворянский дом с большим крыльцом, выходящим прямо в тенистую аллею. Дедушка, несмотря на солидный возраст, был довольно энергичным, но ворчливым и сумрачным. Януарий боялся барина, хоть тот по-своему был ласков с мальчиком: мог и конфекту дать, и по щечке потрепать.

Женат Петр Алексеевич никогда не был, но женщин очень любил. Вот как об этом писал внук:

«У Петра Алексеевича Кашкарова был гарем. 12–15 молодых и красивых девушек занимали целую половину дома и предназначались только для утех Кашкарова».

Надзирала за гаремом немолодая и суровая солдатка Матрена Ивановна.

Сразу после плотного ужина Петр Алексеевич кивал специально назначенной «дежурной девушке», та говорила лакею: «Барину угодно почивать». Дальнейшее описано у Януария Неверова:

«Лакеи вносили тотчас в гостиную из мужской половины простую деревянную кровать и, поставив ее посредине комнаты, тотчас удалялись, а дверь из гостиной в зал запиралась. Девушки из спальной выносили пуховики, одеяло и прочие принадлежности для постели Кашкарова, который в это время совершал вечернюю молитву по молитвеннику, при чем дежурная держала свечу, а в это время все остальные девушки гарема вносили свои койки и располагали их вокруг кровати Кашкарова.

Все, кроме Матрены Ивановны, начальницы гарема, должны были присутствовать в помещении и спать в одной с помещиком комнате».

Матрена Ивановна удалялась на свою половину, а «дежурная девушка» принималась раздевать барина, укладывала его, садилась рядом с постелью на стул, растирала ему ступни красным сукном и одновременно рассказывала сказки.

Барин засыпал, но обыкновенно посреди ночи просыпался. Тут-то и начиналось главное действо. Кашкаров, точно кот, начинал «скакать» из одной девичьей койки в другую.

Наутро лакеи открывали ставни, девушки убирали свои кровати. Петр Алексеевич с утра чаще всего был не в духе и нещадно раздавал служанкам пощечины и подзатыльники.

Главной забавой Кашкарова была баня. Ее он непременно посещал раз в неделю на протяжении нескольких десятилетий. Конечно, помещика сопровождали красавицы из его гарема. Действовало жесткое правило – сенные девки в бане должны быть в чем мать родила. И стеснения Кашкаров не терпел. Даже если девушка была новенькой, только-только оторванной от тятеньки и маменьки, требовал вести себя раскованно, без стыда. Если та пыталась прикрыться, осерчавший Кашкаров мог надавать ей звонких пощечин, а то и отправить на скотный двор для порки.

Одна из сенных девок, пятнадцатилетняя Катерина, много раз оказывалась и в гостиной барина, и в баньке. В конце концов она забеременела и родила дочь Александру – будущую мать мемуариста Неверова.

Узнав, что Катя брюхата, Петр Алексеевич немедленно отправил ее к родителям. Внебрачную дочь признавать не стал, но относился к ней по-доброму. Равно как и к прочим своим детям, коих за столько лет появилось немало. В основном они были простыми крестьянами, но восьмерым отпрыскам Петра Алексеевича несказанно повезло. Все они произведены на свет крестьянкой Натальей Ивановной, жившей на отдельной половине дома.

К этим детям Петр Алексеевич относился с особым трепетом, холил их и лелеял. Когда ребятишки выросли, Кашкаров заплатил соседу, обедневшему дворянину по фамилии Щепанов, огромную сумму за то, чтобы тот признал их своими. Так появился новый дворянский род – Щепановых. Впрочем, никто из потомков Кашкарова и Натальи Ивановны ничем выдающимся в истории не отметился. Человек, который не позволит Петру Алексеевичу Кашкарову со всеми его безумиями без следа исчезнуть во мгле веков, к тому времени еще не родился.

Дочь Александра, получившая крестьянскую фамилию Чернявская, росла девкой бойкой и смелой. Постаревшего папеньку она, в отличие от своей матери Катерины, не шибко боялась.

Когда семнадцатилетней Сашеньке сделал предложение молодой управляющий помещика Кашкарова, сын местного протоиерея Михаил Неверов, девушка ответила согласием, хотя старик-отец был категорически против.

Раздосадованный Петр Алексеевич изгнал Александру из Верякуш. В 1809 году в Арзамасе девушка вышла за Михаила Неверова и стала жить в одном доме с его родителями.

Увы, отец, хоть и распутник и охальник, оказался прав: брак не принес Александре счастья. Семья Михаила, даром что протоиерейская, славилась скандалами и пьянством. Александра постоянно ссорилась со свекровью, что привело к большой трагедии. Из записей Януария Неверова:

«В последние дни беременности моей матери мною за обедом пьяная бабушка начала бранить мою мать и бросила в нее тарелку. Горько рыдая, испуганная мать побежала и, споткнувшись, упала на пороге и сильно расшибла себе живот: через несколько дней я явился на свет с залитыми кровью глазами, так что с первого же дня моего существования я попал в руки врачей, и хотя один глаз поправился, но на другой я остался слеп на всю жизнь».

Рожала Александра уже в Верякушах, в родном доме. Петр Алексеевич после вышеописанного события смягчился и позволил дочери с мужем поселиться в имении.

Помещик Кашкаров умер в 1825 году, оставив все имущество детям от крестьянки Натальи Ивановны. Неверовым не досталось ничего.

Через год покинул этот мир отец Януария. Мать снарядила пятнадцатилетнего мальчика в Москву, на учебу, в люди. Януарий с болью в сердце вспоминал:

«Чтобы собрать меня в дорогу, она продала единственную оставшуюся у нее драгоценность – венчальный жемчуг. Память о материнском самопожертвовании неоднократно удерживала меня от бурных столичных развлечений».

Талантливый юноша поступил на словесное отделение Московского университета. Учился старательно, обучение окончил с отличием. В 30-е годы Януарий посещал литературно-философский кружок писателя Николая Станкевича. Неверова назначили инспектором Рижской гимназии. В 1844-м в Риге 34-летний Януарий перенес тяжелую личную драму. Молодой мужчина влюбился в лютеранку Эмилию Голлендер. Прошла помолвка, но пастор убедил Эмилию отказать жениху. Для Неверова это был страшный удар: он находился на грани самоубийства, несколько дней рыдал как ребенок, запершись в комнате.

Януарий уехал из Риги, увозя письма несостоявшейся невесты. Он так никогда и не женился и всю жизнь хранил письма любимой.

Януария Михайловича в 1846-м назначили директором народных училищ Черниговской губернии, на этой должности он работал весьма успешно.

В конце 40-х годов у Неверова обнаружилась болезнь желудка, врачи рекомендовали ему переехать в Ставропольскую губернию, поближе к Кавказским Минеральным Водам. Там блестящий педагог занял пост директора Ставропольской классической мужской гимназии, в которой прослужил десять лет. Неверов создал уникальный «Нравственный кодекс», ставший основным документом учебного заведения. Кодекс учил детей нормам общечеловеческой морали, нравственности, поощрял к труду, гуманизму, доброму отношению к близким.

Благодаря незаконному внуку жестокого, безумного помещика Россия получила десятки великих сынов, настоящих борцов за нравственность и доброту. Среди учеников Януария Михайловича историк Александр Трачевский, писатель Адиль-Гирей Кешев, ученый-географ Николай Динник, востоковед Георгий Кананов и многие другие достойные люди.

Неверов был одним из тех, кто воспитывал в патриотическом, русофильском духе интеллектуальную элиту Кавказа. Пожалуй, лучше других отношение к своему великому Учителю выразил осетинский поэт Коста Хетагуров:

 
«Мы шли за ним доверчиво и смело,
Забыв вражду исконную и месть, —
Он нас учил ценить иное дело
И понимать иначе долг и честь…»
 

После конфликта с новым губернатором Ставропольщины Петром Брянчаниновым в 1860 году Неверов переехал в Москву, где стал директором Лазаревского института восточных языков, затем действительным статским советником. Януарий Михайлович состоял в переписке с писателем Иваном Тургеневым и бароном Н. А. Корфом, дружил с историком-медиевистом Тимофеем Грановским. В 60-е Неверов написал большинство своих книг, в том числе знаменитые «Воспоминания», поведавшие нам печальные истории крестьянок села Верякуши, матери Януария Михайловича, его отца, бабушки, а также распутного помещика Петра Алексеевича Кашкарова.

Думал ли барин Кашкаров, глядя на черноволосого мальца, бегающего по тенистой аллее усадьбы, что именно он, его внук, расскажет миру о преступлениях старого крепостника-самодура?

В конце 1878 года Януарий Михайлович часто хворал и почти ослеп. Трудиться на образовательной ниве больше не мог и подал в отставку. Император Александр II пожаловал педагогу титул тайного советника и предложил занять должность сенатора. Неверов, считавший, что слишком стар и немощен, чтобы приносить пользу Отечеству, отказался. Государь, благодарный Януарию Михайловичу за его заслуги, все же назначил его членом Совета Министерства народного просвещения.

Неверов жил в своем доме в Петербурге с 1880 года. Маменька его, Александра Петровна, скончалась еще в 50-е годы, жены и детей он так и не завел, отдавая все силы ученикам. Именно бывшие ученики и навещали пожилого учителя, радовали успехами.

Януарий Михайлович вспоминал прошлое, писал мемуары, пытался осмыслить свою жизнь. Почему ему досталась такая судьба, почему Господь допустил существование такого безнравственного человека, как его дед? Ответа найти так и не удалось. Возможно, Кашкаров был нужен, чтобы появился такой светлый человек, как Януарий Неверов… 24 мая 1893 года, уже на пороге нового, XX века, Януарий Михайлович тихо скончался в возрасте 82 лет.

И вот, XXI век. Россия. Гуманистические идеи Неверова не забыты, его знаменитый «Нравственный кодекс», учащий молодежь добру, справедливости, правде, представляется просто необходимым. В Ставропольском крае проходят Неверовские педагогические чтения, где исследуются труды великого педагога и гуманиста.

Гадкий утенок

«О, гадкий утенок явился!» – воскликнул супруг. Глаза Маргариты немедленно наполнились слезами. Как она мечтала о браке, любви, нежности, заботе! Грезила добрыми, доверительными отношениями. Хотела умных и красивых деток, налаженный достойный быт.

И что же она получила? Пьяных офицеров в своей гостиной? Развязно усмехающихся с диванов, разряженных в пух и прах девиц, что фланируют по Тверской по вечерам? Супруга, смотрящего на нее с откровенным отвращением?

Маргарита кинулась наверх и, уткнувшись в подушку, зарыдала. Она знала: счастья ей, гадкому утенку, не видать никогда.

В первые дни 1780 года в московском доме подполковника Михаила Петровича Нарышкина было шумно и весело. Супруга, Варвара Алексеевна, урожденная княжна Волконская, благополучно разрешилась от бремени здоровой девочкой. Это был первый ребенок молодой пары, и родители были вне себя от счастья.

Назвали девочку редким именем Маргарита в честь бабушки по материнской линии Маргариты Родионовны Кошелевой. Потом у Михаила Петровича и Варвары Алексеевны родились еще восемь детей: три сына и пять дочерей.

Маргарита росла девочкой доброй и впечатлительной, с обостренным чувством справедливости. Юная барышня много читала, обладала талантом к музыке и прекрасным голосом.

Внешность ее трудно было назвать красивой. Неправильные черты лица портили приятное впечатление и от чистой белой кожи, и от зеленых глаз, и от высокого роста и стройности. В свете за глаза Маргариту называли «гадким утенком» и сравнивали с прелестными сестрами.

Тем не менее в 1798 году на восемнадцатилетнюю Маргариту обратил внимание признанный светский лев, отставной прапорщик Измайловского лейб-гвардии полка Павел Михайлович Ласунский. Павла, ведущего весьма расточительный образ жизни, привлекли принадлежность девушки к знаменитой фамилии и большое приданое. Эффектный, остроумный, великолепно говоривший по-французски 21-летний мужчина легко вскружил голову «гадкому утенку».

Мать Ласунского, графиня Наталья Федоровна Апраксина, тесно дружила с Нарышкиными, так что договориться о браке ей не составило труда. Летом 1798 года Маргарита и Павел обвенчались в Москве.

Увы, союз оказался неудачным. Молодой супруг, недавно оставивший службу, но не армейские привычки, проводил время в кутежах с многочисленными друзьями. Для скромной, застенчивой Маргариты такое поведение мужа приносило тяжкие страдания. О семейных проблемах мадам Ласунской узнали в свете. Многие сочувствовали Маргарите, но больше других ее жалел Александр Алексеевич Тучков, к 23 годам дослужившийся до звания полковника.

Если Павел Ласунский был красавцем, то Тучкова называли настоящим Аполлоном. Высокий, отлично сложенный мужчина с мягкими вьющимися волосами и бархатными глазами был мечтой многих светских барышень, но влюбился в некрасивую Маргариту. Она тоже полюбила Александра всей душой.

Законный супруг же с каждым месяцем совместной жизни проявлял себя все хуже и хуже. Когда Павел Михайлович стал приводить в дом не только армейских товарищей, но и разряженных девиц с улицы, Маргарита слезно просила у родителей позволения вернуться к ним. Получив разрешение, она возвратилась в отчий дом под именем девицы Нарышкиной.

Павел Михайлович был не против избавиться от жены, однако бракоразводный процесс, как водится, затянулся. Лишь осенью 1804 года случился долгожданный развод. Александр Тучков сразу же посватался к возлюбленной, и в 1805 году в московской Церкви Всех Святых на Валу состоялось торжественное венчание.

Маргарита чувствовала себя совершенно счастливой. Та, которую называли «гадким утенком», гордо шла с невероятно красивым мужчиной, доблестным военным. И самое главное, всем было известно, что Александр любит супругу, что он женился на ней не из-за знатности и богатства, а из-за вспыхнувших глубоких чувств. Рядом с ним гадкий утенок превращался в прекрасного лебедя.

В 1811 году Маргарита Михайловна родила долгожданного ребенка – сына Николая. Это был плод огромной взаимной любви, поэтому счастью не было предела.

Единственное, что омрачало благополучную жизнь супругов, – витавшее в воздухе ощущение неминуемой большой войны. Как следствие, Маргарита Михайловна видела тревожные сны. Однажды ей приснилось, что ее отец вошел в комнату с младенцем на руках и сказал: «Вот и все, что у тебя осталось». Женщина вскрикнула, села на постели, стала горько плакать. Александр Алексеевич едва смог успокоить ее.

В июне 1812 года наполеоновские полчища начали переправляться через Неман. Маргариту Михайловну с сыном война застала в расположении действующей армии, рядом с мужем. Молодая мать недавно отняла Колю от груди: в отличие от большинства дворянок, она кормила сына сама.

Французы стремительно наступали, Александр Алексеевич настоял, чтобы близкие уехали в Москву, к родителям. Через месяц Нарышкиным пришлось спешно перебраться из столицы в костромское имение.

В сентябре в город Кинешму, где Маргарита Михайловна с малышом ждала своего мужа, заехал по дороге в армию ее брат Кирилл Михайлович, адъютант Барклая де Толли. Маргарита, едва увидав Кирилла, лишилась чувств. Предчувствие не обмануло любящую женщину: 27 августа 1812 года под Бородино на Багратионовых флешах в возрасте 35 лет геройски пал генерал-майор Александр Алексеевич Тучков.

Мир, в котором счастливо и беззаботно жила Маргарита, рухнул и разбился вдребезги.

Через несколько дней всю Россию потрясла новость: мадам Тучкова отправилась в Бородино искать тело мужа. Маргарита Михайловна прибыла на поле брани в начале октября 1812 года. Взору ее открылась жуткая картина: ангел смерти витал здесь. Тысячи неубранных тел покрывали землю.

Маргарите Михайловне было известно, что ее супруг пал в районе Семеновского редута, там она и искала. Тщетно: десятки тысяч мертвецов не отдали одного-единственного. Отслужив панихиду по любимому, Маргарита Михайловна отправилась домой.

Смерть Александра, все увиденное на месте Бородинского сражения так потрясли несчастную женщину, что родственники боялись за ее рассудок. На протяжении долгого времени Маргарите Михайловне делалось дурно при виде родного брата – так свежи, так болезненны были воспоминания о трагической встрече в Кинешме.

Оправиться и продолжить жить Маргарите Михайловне помогли любовь к мужу и к сыну, а также глубокая вера в Бога. В 1818 году, продав почти все свои драгоценности, женщина снова отправилась на Бородинское поле. Выкупив три десятины земли на Багратионовых флешах, госпожа Тучкова начала строительство храма. Рядом со стройкой возвели сторожку, где она останавливалась, когда приезжала сюда.

В августе 1820 года храм достроили и освятили во имя Спаса Нерукотворного образа.

Маргарита Михайловна с сыном, которого она нежно называла Коко, жили под Ревелем, в Екатеринентале. Тучкова собиралась воспитать Николеньку достойным памяти своего доблестного отца.

Судя по дневнику современника, историка и писателя Дмитрия Николаевича Свербеева, в зрелом возрасте Маргарита Михайловна стала гораздо привлекательнее внешне:

«Норов узнал, что за городом, в Екатеринентале, находится его родственница, вдова убитого под Бородином генерала Тучкова, и на другой же день мы к ней отправились. Маргарита Михайловна Тучкова, урожденная Нарышкина, приняла нас радушно в хорошеньком домике почти рядом с небольшим дворцом, построенным Петром Великим… Родственница Норова приехала из Дерпта, где воспитывала своего сына, брала морские ванны… Падкий на женщин мой безногий молодой полковник так и таял от любезной еще молодой, еще красивой и в самом деле привлекательной своей кузины. Двенадцатилетний красивый мальчик Тучков, страстно любимый матерью, был нелишний в нашей оживленной беседе за самоваром».

«Красивый мальчик» Николай Тучков был с детства записан в пажеский корпус, но, отличавшийся очень хлипким здоровьем, постоянно находился при матери. Доктора запретили Коленьке резвые игры, зато он отличался живостью ума и невероятной добротой. Мать любила его горячо, неистово, и болезнь Коли доставляла ей сильные страдания.

Осенью 1826 года Николенька крепко простудился. Маргарита Михайловна пригласила лучших врачей. Состоялся консилиум, сообщивший, что опасности никакой нет. Через несколько часов после того, как доктора покинули домик Тучковых, пятнадцатилетний Николай скончался.

Сердце Маргариты Михайловны получило еще одну незаживающую рану, но она не ожесточилась, не возроптала. Убитая горем мать отправилась на все то же Бородино и похоронила мальчика. Затем Маргарита Михайловна поехала в Тульскую губернию, где дала вольную всем своим крестьянам.

Возвратившись на Бородинское поле, мадам Тучкова надела траурные одежды и поселилась в домике при храме, собираясь провести остаток дней в молитвах и уединении. Но уединения-то как раз не получилось. Несчастные обездоленные женщины – вдовы, сироты, ненужные никому одинокие старушки – стали селиться в шалашах рядом с храмом. Глядя на этих убогих, забитых существ, Маргарита Михайловна поняла, чего хочет от нее Господь.

Продав богатые имения и недвижимость, Тучкова поместила все вырученные деньги в Сохранную казну под проценты и начала строить вокруг храма женскую обитель. Строительство монастыря завершилось в 1838 году, Маргарита Михайловна приняла в нем малый постриг под именем инокини Мелании. Обитель на Бородинском поле служила приютом для многих одиноких женщин, лишившихся мужей, детей, крова.

На Бородинском поле в 1839 году состоялось торжественное открытие памятника погибшим воинам. На мероприятие прибыл император Николай I. Он изъявил желание побеседовать с инокиней Меланией, и эта встреча потрясла царя. После разговора с кроткой благочестивой женщиной Николай I даровал прощение ее брату, декабристу Михаилу Михайловичу Нарышкину.

Немного позднее высочайшим повелением обитель мадам Тучковой преобразовали в Спасо-Бородинский общежительный монастырь. Настоятельницей, конечно же, стала Маргарита Михайловна. При втором пострижении она приняла имя игумении Марии.

Настоятельница Спасо-Бородинской обители изредка появлялась при императорском дворе, где поражала всех своей благородной внешностью, добрым нравом и мудрыми речами. Игумению Марию всегда сопровождали ее воспитанницы – несчастные женщины и девушки, нашедшие в монастыре защиту и опору.

Игумения Мария скончалась 29 апреля 1852 года в возрасте 72 лет. Ее похоронили на предполагаемом месте гибели любимого супруга и рядом с любимым сыном.

Женщина, потерявшая самых дорогих людей, благодаря великой силе души сумела выжить и стать спасительницей многих несчастных. Любовь зовется эта сила. Конечно же, любовь.