Текст книги "Кавказские евреи-горцы (сборник)"

Наконец обе партии уставать начали. Опять разъединились и заняли первоначальное положение.

– Чего же вы от нас не бежите? Ведь вам бежать следует по адату! – негодовали в нашей партии.

– Зачем? Мы посмотрим, как собаки от лесных зверей побегут. Убирайте ноги вы!

– Совсем не наше дело бегать! – резонерствовали преследователи. – Вы увезли невесту, вам и уходить следует, а мы вас догонять будем… Пора ведь… И она утомилась.

Начался третий акт этой оперетки. Убежденные нашими ораторами в своей обязанности бежать, джигиты бросились к девушке. Десятки рук схватили ее, приподняли в воздух, моментально завернули в какую-то кошму и разом, в виде какого-то свертка, взбросили на седло в руки к ее избраннику. Послышался какой-то дикий крик, точно вой волчьего стада, и вся эта масса разом шарахнулась вперед, в сырую темень лесной чащи.

Я едва успел вскочить в седло, как мой конь, увлеченный общим смятением, стремительно ринулся вперед, сослепу набежал на костер, прянул в сторону и чуть не вышиб меня из седла прямо на огонь. На одну секунду обдало горячими искрами, обожгло лицо, близко-близко мелькнуло в глазах яркое пламя, и спустя минуту я уже вслед за другими вихрем несся среди непроглядного мрака, вцепившись инстинктивно в гриву коня и прижимая голову к его взмыленной шее. Ветви хлестали в лицо, из-под копыт лошади сыпались искры, когда она попадала на камень, а преследуемые и преследователи еще неудержимее, еще безумнее неслись все вперед и вперед, будя молчаливые окрестности дикими криками какой-то адской, дыхание захватывающей травли. Воображаю, как от нас шарахались в стороны испуганные звери, как лесные хищники – филины-пугачи – ошеломленно забирались в густую чащу чинар и каштанов. Мне до сих пор удивительно, как нас не разбило о какое-нибудь дерево, как мы не сломали себе шеи, когда конь спотыкался среди своего бешеного бега, когда седло как будто отрывалось от его спины. В ушах свистал воздух, оглушали выстрелы. А кровь приливала в вискам, росло воодушевление и все дальше и дальше хотелось нестись вперед, хотя и в хвосте этой сумасшедшей травли. Опьянило!

Уже внизу мою лошадь схватил под уздцы Магомед-оглы:

– Стой! Ты хотел церковь видеть вашей святой Мириам.

– Где она?

– В стороне немного. Теперь все равно погони не увидишь. Они до следующего аула гнать будут. Молодец, что невесту украл, спрячется там у своего кунака, а остальные в аул вернутся.

Я последовал за ним.

Конь еще вздрагивал, поводил ушами, похрапывал, заявляя поминутно желание сменить умеренную рысь на дикий бег.

Большая поляна. Месяц уже встал на краю неба. Сюда доходит только его слабый отсвет. Края поляны отодвигаются на царство тьмы непроглядной. Точно нет их вовсе. Только позади нас видны деревья, а кругом мрак, и из этого мрака выделяется едва освещенное пятно площадки. Тихо, сумрачно, торжественно позади, в лесу, но здесь, на этом пятне, еще тише, сумрачнее и торжественнее едва-едва намечаются, точно призраки, грандиозные руины древнего храма.

И разобрать их трудно! Смутно уже очень. Одна громадная масса стремится вверх, и ее-то вершина всего ярче видна. Точно висит она. Подножие теряется в сумраке. Кругом кучи щебня, огрызки какой-то стены, круглая башня с черным зевом провала.

Чуть-чуть наметилось во мраке – и опять ушло во мрак, когда месяц спрятался за тучей. На одну минуту только и показалось, строгое, торжественное, молчаливое и величавое. Таким оно мерещится мне и теперь, полным сумрака и тайны, без деталей, без второстепенных абрисов, но необычайно цельное, внушающее благоговение. Точно старый, полузабытый сон встает передо мною! Помнится еще только запах цветов, которые словно невидимые кадила возносили во тьме свои благоухания к невидимому алтарю этого сумрачного храма, целые века умирающего в своей таинственной глуши.

И опять мрак леса, и опять тряска на жестких седлах…

Кавказские евреи-горцы. 1888

Илья Анисимов

Илья Шеребетович Анисимов (Элиягу беи Шеребет Нисим-оглы) – автор этнографического исследования о горских евреях, инженер. Родился 29 мая 1862 года в селении Тарки (Махачкала) Темирхан-Шуринского округа Дагестанской области.

Еще в юношеские годы Илья Анисимов познакомился с главным раввином Южного Дагестана – Хазкелем Мушаиловым, который часто бывал в доме Шеребета Нисим-оглы. Именно он и посоветовал Илье заняться этнографическим изучением своего народа, например, описать свадебные и похоронные обряды горских евреев. Анисимов с энтузиазмом взялся за работу, ив 1881 году в русско-еврейской газете «Рассвет» появился очерк «Кавказские евреи-горцы» (впоследствии в значительно переработанном виде вошедший в монографию о горских евреях).

В 1904 году Анисимов переехал в Грозный, где продолжал работать по специальности инженера-нефтяника. Анисимов долгое время возглавлял комитет горских евреев города Грозного, который вел большую культурно-просветительскую работу среди грозненских евреев; в течение нескольких лет он состоял гласным городской думы, а также входил в состав общественного самоуправления, возглавляя городскую нефтяную комиссию.

В 1912–1913 годах Анисимов состоял членом Бакинского отделения Общества для распространения просвещения между евреями в России (членом общества была также его супруга Н.С. Анисимова).

События Гражданской войны вынудили Анисимова уехать из Грозного. Некоторое время он проживает в Кисловодске, где принимает активное участие в создании культурно-просветительского кружка горских евреев, а в начале 1920-х годов ненадолго поселяется в Нальчике.

В 1921 году Анисимов уехал в Москву.

Умер Илья Шеребетович Анисимов в 1928 году в Грозном, позднее был перезахоронен его детьми в Москве.

От автора

Среди многочисленных народностей Кавказа, привлекавших к себе внимание исследователей-этнографов, сохранилось одно немногочисленное племя, о быте которого до сих пор известно очень немногое. Это – горцы-евреи, или, как их называют, «горские евреи». Никто из наших исследователей Кавказа специально не занимался изучением этого народа, и лишь немногие путешественники говорили о нем мимоходом при описании других племен Кавказа.

По всей вероятности, это объясняется тем, что этот небольшой народец не пользовался ни исторической известностью, ни литературой, и по своей незначительности почти ничем не выделялся из других окружающих его племен как внешностью, так и одеждой.

Впрочем, в последние десять – двадцать лет появились в печати четыре произведения, посвященные евреям-горцам.

Первое из них книга В. Немировича-Данченко «Воинствующий Израиль». Она действует более на воображение читателя своими фантастическими, художественными картинами, чем на ум. Изображением нравов, обычаев и некоторых сторон быта горских евреев в виде художественных сценок она приобрела довольно обширный круг читателей, но только среди европейских евреев, интересовавшихся сведениями о своих единоверцах на Кавказе.

Вторая статья о горских евреях появилась 15–16 лет тому назад сначала в еврейских журналах на древнееврейском языке, а потом в «Сборнике сведений о кавказских горцах» и принадлежит путешественнику 60-х годов по Кавказу Иуде Черному.

Этот путешественник, достойный уважения по перенесенным им трудностям и лишениям в неизвестном и еще не совсем безопасном крае, говорит в начале своей статьи, что ему пришлось путешествовать по Прикаспийскому краю и Терской области два года, в течение которых он и изучил «по мере возможности» быт своих соплеменников, их образ жизни, обычаи, правы, предрассудки и пр., и пр.

Принимая во внимание то время[6]6
  Дагестанская область только что была завоевана и усмирена русскими, и жители были еще рассеяны в горах, ущельях и хуторах.


[Закрыть], в которое путешествовал Иуда Черный по Кавказу, тот низкий уровень нравственного состояния горских евреев и, наконец, их неприязненное отношение к русским или европейским евреям, о котором будет сказано ниже, можно, даже не вдаваясь в критический разбор произведения Черного, положительно сказать, что «возможность» сообщения точных данных о быте горских евреев была для него весьма ограниченна. Если автору и пришлось заметить в их жизни что-нибудь, то лишь самую ничтожную долю, остальное же он описывает или по частному быту нескольких аулов, или понаслышке.

Горцы-евреи отличаются крайним фанатизмом и доходят иногда под влиянием предубеждений до того, что бывают готовы из-за религии и обрядов, установленных ею, терпеть всевозможные страдания. Свою религию, по их убеждению, приняли их прадеды от евреев первого храма. Многого, что есть у европейских евреев, нет в религии горских, и мне пришлось заметить, что и наоборот, многие религиозные обряды горских евреев неизвестны у европейских. Большинство русских или европейских евреев, которых горцы называют «эшгенези», будучи более или менее образованными и более развитыми, чем их кавказские единоверцы, не слишком придерживаются устаревших обрядов – Талмуда, чем нередко вызывают против себя в этих дикарях негодование. «Эшгенези», по их мнению, то же, что и «эпикурусы» (отступники). Но есть и другая странная причина неудовольствия горских евреев против европейских. После завоевания Кавказа Россией многие солдаты из русских евреев, поселившиеся в городах, почему-то дали своим единоверцам, горским евреям, принимавшим их радушно, прозвище «бык». Вероятно, этим они хотели указать на их грубость. Это прозвище осталось за ними и до наших дней[7]7
  Несколько раз обращался я с просьбой к европейским евреям объяснить мне точное происхождение и значение этого прозвища, но ни от кого не получил другого объяснения, кроме вышеприведенного.


[Закрыть]. По примеру первых и последующие поселенцы на Кавказе из русских евреев стали величать своих единоверцев «быками». Но горские евреи, отличаясь детским самолюбием и раздражительностью, считают такое прозвище для себя величайшим оскорблением. Не раз я видел, что они приходили в ужасное негодование от этой клички, доходили до драки со своими нежеланными соседями-единоверцами и, наконец, давали себе слово ничего не иметь с ними общего.

Вообще высокомерие, с которым относились русские евреи к горцам при всяком удобном случае, повело к тому, что между теми и другими возникло значительное препятствие к сближению. Евреи-горцы стали удаляться от русских евреев и перестали питать к ним доверие. Эта вражда продолжает существовать и до наших дней. Насколько сильна она, можно судить из того, что у горских евреев сложилась пословица: «Эшгенезире эз ховоре́ кушде́ хуб ни́сди, эз песе́й кофо́ю бисдо́ге бешгай», то есть «Нехорошо убивать европейского еврея через горло (резать), а непременно через затылок, чтобы мучить его».

Недавно в городе Темирхан-Шура между европейскими и горскими евреями произошло следующее столкновение. У русских евреев был один кантор, который исполнял у них вместе с тем роль резника и мясника. Горские евреи, привыкшие на зиму делать запасы копченого и сушеного мяса, очень мало употребляли свежей мясной провизии и не стали заводить своей мясной лавки, а брали свежее мясо, когда потребуется, у русского еврея мясника. Но вот в городе год от году стало прибывать число горских евреев холостяков, которых привлекали сюда торговые цели и заработки. Вследствие большего требования мяса явилась у горских евреев потребность открыть свою мясную лавку. Этого желали они еще и потому, что, как носились слухи, резник русских евреев насчитывал лишнее на тех, которые брали у него мясо на книжку.

Явились двое из горских евреев, которые попросили бывшего тогда главного рабби горских евреев М-ва резать для них мясо, и открыли свою мясную лавку. Увидев хорошее мясо, и многие из русских евреев стали покупать у них. Не прошло и года, как резник русских евреев почувствовал в покупателях большой недостаток, начал возводить обвинения на главного рабби горских евреев, рассказывая в городе, что он не умеет резать, не знает правил резания скотины и проч., и проч. Наконец он увлекся до того, что в субботний день взял заповеди и сказал, что, присягая на них, он подтверждает негодность мяса (трефность) приготовляемого горским рабби.

Слух этот дошел до горских евреев и их рабби; горские евреи страшно возмутились и потребовали у своего рабби опровержения взведенного на него ложного обвинения и наказания клеветника. В следующую субботу собрались несколько горских евреев и отправились, кто с дубиной, кто с палкой и оружием (по субботам горские евреи не носят оружия), со своим рабби в синагогу русских евреев. Рабби начал требовать от кантора объяснения, но тот стал увертываться; тогда горские евреи начали горячиться, обзывать всех русских евреев мошенниками и грозить разгромить их синагогу и убить их всех в случае повторения таких гнусных обвинений. В некоторых местах синагоги даже началась драка, и, вероятно, много бы пришлось потерпеть русским евреям, если бы не вмешательство самого рабби, который убедил своих приверженцев оставить это дело без последствия до следующего повторения подобного случая. Такие случаи, когда у горских евреев появляется сильное желание разгромить своих недоброжелательных единоверцев, русских евреев, бывают нередко и не в одном городе.

После всего сказанного неудивительно, если И. Черный не мог пользоваться у своих единоверцев слишком большим доверием и выведать у них многое. Мне, знающему жизнь своих собратьев, при чтении статьи И. Черного бывает иногда и смешно, и досадно: до того в ней в иных местах много несоответствия с действительностью.

Говоря, например, о гостеприимстве горских евреев, об обмывании ими ног страннику, о многоженстве, кровной мести и других еврейско-горских обычаях, отсутствующих у европейских евреев, Черный все объясняет сохранением ими в первобытной чистоте обычаев их предков-патриархов, из чего выходит, что и все прочие горцы, магометанского, христианского и языческого вероисповеданий, имеющие те же обычаи, заимствовали их, конечно, от горцев-евреев (?!). Рассказывая о том, как, по мнению г. Черного, горские евреи переселялись из места на место, из аула в аул, пока не дошли до селения Тарку, дабы не платить своим властелинам более трех рублей подати, некто Г.Б.Г. в своей рецензии под заглавием «Кавказские евреи»[8]8
  Журнал «Восход». Дек. 1831.


[Закрыть] очень метко и справедливо замечает: «Оказывается, таким образом, что все их прошлое почти за двухтысячелетний период от царя Навуходоносора до наших дней заключается в трех рублях, не больше и не меньше ни на одну копейку, как будто их предки дали обет еще у горы Синай – никому и ни в какой стране больше трех рублей никогда не платить, а иначе переселиться».

Мы согласны с тем, что горские евреи крайне невежественны в своей истории и почти ничего письменного или достоверно устного не сохранилось у них о своем прошлом, но в статье И. Черного мы не находим ни одного предания, которыми так богат Кавказ, представляющего для историка серьезный интерес, как материал для нахождения какой-либо исторической связи горских евреев с другими племенами.

Говоря о языке горских евреев, И. Черный называет его фарсидско-татским и относит его к древнеперсидскому, думая, что из этих двух языков, фарсидского и татского, мог образоваться у евреев жаргон; но у него не является даже и желание узнать, что такое таты и фарсы, если народ относит себя к этим древним племенам.

Вообще сведения, сообщаемые И. Черным о языке горских евреев, отличаются крайней неточностью. Для сравнения слов, представленных И. Черным, с действительным произношением их евреями-горцами, напишу несколько из них рядом со своими:

Так же неточно и неверно переданы у И. Черного рассказы на языке горских евреев, и я, несмотря на большое желание, мог понять из них очень немного.

Но, говоря о недостатках статьи И. Черного, нужно, с другой стороны, отдать и справедливость автору и заметить, что, как любитель-путешественник, он представил очень много интересного из действительной жизни горских евреев, описал их домашнюю обстановку и собрал статистические сведения об их численности и местах населения. Заметим также, что тот же автор поместил в 1869 году в «Терских ведомостях» краткие исторические сведения о горских евреях, охватывающие период их жизни на Кавказе от начала XVII века до наших дней. Эти сведения касаются главным образом переселения евреев из аула в аул в Дагестане и основаны на местных преданиях. Несомненно, что труды покойного автора все же познакомили русских евреев с бытом и нравами их единоверцев, заброшенных судьбою в дикую страну между дикими племенами.

Четвертой и последней статьей о горских евреях была моя статья под заглавием «Кавказские евреи-горцы», где были помещены некоторые сведения об обычаях горских евреев при свадьбе, похоронах и при убийстве[9]9
  «Рассвет». Орган русских евреев, изд. в С.-Петербурге, год 1881, № 18 и 24.


[Закрыть]; эта статья также далеко не обнимает всех сторон быта горских евреев.

Летом 1886 года я был командирован на Кавказ Императорским Московским археологическим обществом с целью собирания археологических сведений по Дагестанской области и между прочим отыскания преданий и памятников, могущих служить к разъяснению истории кавказских евреев. Еще за два года перед тем я имел честь быть приглашенным председателем этнографического отдела Императорского общества естествознания, проф. В.Ф. Миллером сделать в заседаниях отдела сообщение о быте кавказских горских евреев, которых я в Москве был единственным представителем. Знакомство мое с глубокоуважаемым председателем этнографического отдела, проф. В.Ф. Миллером, обратившимся ко мне за сведениями о языке моего племени, вызвало во мне горячее желание снова приняться за это дело и подробнее изучить современный быт и прошедшую историю моих соотечественников.

К сожалению, ни в том ни в другом отношении не было более или менее точных сведений: не были известны ни численность горских евреев, ни их занятия, ни история их переселения на Кавказ. У меня были, впрочем, кое-какие сведения о численности горских евреев, доставленные мне главными раввинами Северного и Южного Дагестана (рабби Яковом Ицхаковичем и рабби Хаскелем Мушаиловым), но они были не полны и требовали проверки на местах. В такой же проверке и пополнении нуждались и те сведения о быте моих единоверцев, которые я сохранил в памяти с детства. Ввиду этого я чувствовал необходимость предпринять поездку на Кавказ и посетить все места, в которых живут мои соотечественники. Благодаря ходатайству В.Ф. Миллера я получил вышеупомянутое поручение от Московского археологического общества.

Пользуясь этим благоприятным обстоятельством, я принял на себя и поручение этнографического отдела

Общества любителей естествознания исследовать быт и собрать статистические сведения о моих соотечественниках и чрез ходатайство общества пред кавказской администрацией получил открытые листы, значительно содействовавшие успеху моей поездки.

Обращая особенное внимание на точность статистических данных, я, приезжая в какой-нибудь аул, обращался к старшине и спрашивал посемейные списки. Затем я проверял их, расспрашивая местное население, и просил местных старшин скреплять уже проверенные списки своими подписями.

В это время правительственные чиновники составляли перепись народонаселения, которая, как носились слухи, должна была служить к привлечению горцев к отбыванию воинской повинности. Поэтому сообщаемые мною статистические данные могут считаться наиболее точными. В некоторых местах, вследствие отсутствия посемейных списков, мне приходилось самому составлять статистические таблицы.

Затем я расспрашивал отдельно горских евреев и мусульман, не существуют ли предания о времени их поселения в данном ауле, где и какие памятники находятся в окрестностях, и записывал все сообщаемые сведения. Потом я шел вместе со стариками муллами и раввинами на кладбища и списывал надписи на древних памятниках для того, чтобы таким образом узнать о времени поселения мусульман и, главным образом, евреев в той или другой местности. Конечно, везде я старался также собирать старые письменные документы, расспрашивал о быте, занятиях, обрядах, обычном праве и произведениях народного творчества. Везде смотрели на меня как на своего, с доверием, так как я говорил на местных языках, татском или так называемом горско-еврейском и татарском (адербейжанском), и не скрывали от меня никаких сторон своей жизни.

Маршрут моего путешествия 1886 года был следующий:

Резюмируя по губерниям, областям и округам, маршрут мой представится в следующем виде: в Дагестанской области: Петровск на Каспийское море, г. Термирхан-Шура, Термирхан-Шуринский округ до укрепления Даш-лагар с одной и Чир-Юрта с другой стороны, Дербент, Кайтако-Табасаранский и Кюринский округа; в Елизавет-польской губернии: Елизаветполь, Нуха, Нухинский уезд и Аратский уезд, в Бакинской губернии: Баку, Шемаха, Шемахинский уезд, Куба, Кубинский уезд и, наконец, в Терской области: Хасавюрт, Хасавюртский округ, Грозное и Владикавказ. В общей сложности в течение 3 месяцев мне пришлось проехать по горам верхом около 1200 верст, а всего, считая от Москвы и обратно, около 7000 верст.

Так как история переселения горских евреев на Кавказ очень запутана и требует серьезной обработки, то я решил заняться ею впоследствии и выпустить ее в свет отдельной книжкой, а пока, для придания моему труду некоторой полноты, я позволю себе, не распространяясь, сказать несколько слов по этому вопросу.

История переселения горских евреев на Кавказ достоверно не известна, и никаких письменных указаний не сохранилось на время этого переселения; но, основываясь на народных преданиях, эти евреи ведут свое происхождение от израильтян, выведенных из Палестины и поселенных в Мидии еще ассирийскими и вавилонскими царями. Таким образом, их предки принадлежат еще ко временам 1-го храма и не участвовали в убиении Иисуса Христа, как об этом заявляют и сами горские евреи, в какой бы аул или город вы ни приехали, говоря, что это предание перешло к ним от их дедов и отцов.

Еще в Персии евреи смешались с иранским племенем татов, причем одни приняли господствующую языческую религию последних, другие распространяли религию Моисея между иранцами, вследствие чего, во-первых, теперешний язык евреев принадлежит к группе иранских языков, то есть состоит в ближайшем родстве с языками: персидским, курдским, осетинским, талышским и др. (по исследованиям профессора В.Ф. Миллера), а во-вторых, в религии горских евреев остались и до сих пор некоторые языческие верования.

Затем в Средние века, по преданиям же, таты-евреи смешались с хазарами, жившими на западном берегу Каспийского моря, так что хазарских царей этих времен они считают в то же время и своими.

И наконец, по вторжении арабов на Кавказ множество татов-евреев целыми аулами приняли магометанство, а остальные остались верны религии Моисея и получили наименование «даг-чуфут», то есть горские евреи. Многие местности Табасаранского и Кюринского округов Дагестанской области, а затем Кубинского уезда Бакинской губернии, где преимущественно живут горцы-евреи, населены и теперь татами-магометанами, которые имеют сходный тип с горскими евреями и говорят одним языком с ними.

Часто приходилось мне ошибаться во время путешествия по этим местностям и принимать татов-магометан за моих единоверцев, – до того мало было отличия между ними. Иногда, впрочем, можно было отличить магометан по сбритым пейсам, так как горские евреи бреют головы и оставляют коротенькие пейсы. Многие аулы сами говорят о своей недавней принадлежности иудейской религии и, будучи мусульманами, хранят, как святыню, еврейские книги, перешедшие к ним от их предков евреев. Таковы, например, аулы Ахти, Ругжами или Аракан в Дагестанской области и др. Жители этих аулов до сих пор дают детям своим имена своих отцов и матерей, взятые из Ветхого Завета и носимые горскими евреями.

Число горских евреев составляет 4090 дымов, или 21 тысяча душ, живущих в 38 аулах и городах Дагестанской, Терской, Кубанской областей и губерний Бакинской и Елизаветпольской губерний. Во многих местностях Дагестанской и Терской областей и Бакинской губернии, где теперь нет горских евреев, существуют развалины бывших там когда-то еврейских аулов, могил, ключей, каналов и проч. Все эти места указываются туземцами-мусульманами под названиями: Чуфут-Тебе (еврейская гора, холм), Дарай-Татаул Канаузский (шелковый) канал, Чуфут-Кабур (могилы), Гяур-Калэ (крепости) и др. Таковы местности в селе Карабдакенте, Андреевском, Кара-Кураше, Чуфут-Катта, Курдеване, Кулкатте (близ Кубы) и др.

В селе Мюджи (Шемахинский окр. Бакинской губ.) нашел я заповеди, написанные на пергаменте приблизительно лет 200–300 тому назад и доказывающие недавнее только знакомство горских евреев с европейскими евреями и вообще с законами иудейской религии. Они написаны по незнанию Талмуда на волосистой стороне кожи, тогда как по Талмуду, если заповеди не написаны на обратной, примыкающей к мясу, стороне, то они называются негодными. Недавнее знакомство горцев-евреев с европейскими евреями доказывается кроме этого и множеством языческих поверий – о божествах злых и добрых, постоянных и переменных, о временах года и их праздновании, которые сохранились еще в их религии, и затем своеобразными обычаями, сопровождающими свадьбу, похороны, поминки, кровную месть и проч., которые описаны мною подробно в следующих главах. В настоящее время горские евреи уравнены в правах со всеми туземцами Кавказа и имеют документы, обеспечивающие их права в торговом, военном и гражданском отношениях. Приведу их содержание.

1) Копия предписания Ставропольской казенной палаты Хасавюртовскому слободскому общественному управлению от 12 августа 1883 года за № 27597.

«По поводу возбужденного вопроса рапортом от 18 июня сего года за № 1205 Ставропольская казенная палата дает знать Слободскому обществу правлению, что относительно горских евреев не следует требовать удостоверений полиции ввиду того, что ограничение прав по торговле евреев (ст. 128, 130, 131, тома XI, части II Уст. торг, по продолж. 1876 года) не относятся до горских евреев, как коренных жителей Кавказа, которые по торговле пользуются всеми правами и преимуществами наравне с горскими племенами Кавказа и вообще коренными русскими». Подлинный за надлежащей подписью.

2) Копия с отзыва канцелярии Терского областного по воинской повинности присутствия Хасавюртовскому окружному начальнику от 28 октября 1887 года за № 7573.

Доверенные общества Аксаевских, Костековских, Андреевских и Хасавюртовских горских евреев – Иргана Измайлов, Анох Мелихов, Алхас Алхасов и Юнун Амиржуев – обратились к главноначальствующему гражданской частью на Кавказе с прошением, в котором они ходатайствуют о предоставлении горским евреям, служащим в военной службе, тех прав и преимуществ по службе, какими в оной пользуются все туземцы. Вследствие передачи означенного прошения господину начальнику области, его превосходительство, имея в виду, что горские евреи, согласно устава о воинской повинности 28 мая 1886 года, отбывают воинскую повинность натурою и что поступившие из них в военную службу будут пользоваться всеми служебными правами наравне с лицами других исповеданий, приказать изволил объявить об этом просителям.

После этих предварительных сведений перехожу к описанию быта моих единоверцев.