Текст книги "Кавказские евреи-горцы (сборник)"

Под табачные плантации отводятся земли, изобилующие водой. У одних они собственные, у других – арендованные на известное число лет и за известное вознаграждение. Тут обыкновенно поступают так же, как при отдаче земли под посев хлеба; именно на процент всего сбора, или на половину, смотря по тому – близко ли вода от плантаций или нет. Вода требуется растущему табаку в громадном количестве. День-два без воды – и он вянет и начинает сохнуть; точно так же относится к воде рис, сеянием которого особенно много занимаются горские евреи в Кюринском и Кубинском округах.

Пользование сельской водой производится также по обычным правилам. Во-первых, она проводится из реки или источников каналами через весь аул, где на всем пути построены небольшие мельницы, и она служит для всех двигателем мельничных колес. Во-вторых, каждый околоток или соседство имеет свою канаву, идущую от главного канала, и по которой могут только в известные, назначенные поочередно, дни пускать воду в свои сады, огороды и плантации. Когда одно «соседство» (часть аула) принимает воду и раздает по частям всем своим членам, все другие соседства, или кто-либо из его членов, не должны открывать своей канавы, в противном случае от нарушителя порядка, как от вора, взимается известная штрафная сумма; иногда, если воды много, берут ее сразу 2–3 соседа.

Раздача воды по очереди происходит 6 дней, а в 7-й, именно в пятницу, она поступает в пользу общества. В этот день продают с аукциона пользование всею отпускаемою водою. Тогда никто из аульных не имеет права брать и капли воды. Пользование в этот день водою обходится от 2 до 5–6 руб., смотря по времени года.

Незаконное пользование водою бывает часто причиной ссор, драк и даже убийств между различными членами соседств или покупателями воды в этот день. Иной, положим, пропустил свою очередь по какому-нибудь случаю и вот видит, что ждать следующей очереди – значит подвергнуть засухе все, что у него в саду, в огороде или плантации; на аукционе же страшно набивают цену, когда чувствуется общий недостаток в воде. Вследствие этого недолго думая открывает он свою канаву и пускает к себе небольшую струю воды, расширив или сузив в канаве ход. Между тем на местах получения воды чувствуется недостаток, и к каналу посылаются работники с железными лопатами. Они находят нарушение порядка, и, предположив, что, может быть, оно случайное, запирают вход и уходят. Опять чувствуется уменьшение воды, опять находят нарушение порядка – вор вызывается, и происходят споры, драки, доходящие и до кинжалов. Иной же, пожелав разом пустить к себе порядочное количество воды, останавливает и мельницы, отчего происходит целая свалка.

Табак горских евреев, хотя низшего сорта по семени, выходит очень крепким и недурного качества, так что русский табак, если и бывает в этих местах, почти не употребляется.

То же можно сказать и относительно кожевничества. Специалисты по обработке сырых шкур находят кожи и сафьян, изготовленные горскими евреями, очень порядочными и крепкими. Кожевенные заводы их в аулах бывают тут же рядом с их саклями, а в городах – за чертой города. Поэтому при входе почти в каждый аул горских евреев, занимающихся кожевничеством, слышен особый запах от гниения различных веществ, а за аулом – вечный дым, вечная копоть. Последнее происходит оттого, что зажигают целые горки навоза, и не в одних только аулах горских евреев, но и у всех туземцев Кавказа. По статистике, число кожевников и табаководов выражается в следующих цифрах:

Или же в процентном отношении по жителям:

Отсюда видим, что кожевничеством занимаются больше в аулах, а табаководством – в городах. Но последнее несколько неверно, так как вышесказанное процентное отношение зависит от большего числа табаководов в одном только г. Кубе, где именно их 300 семейств.

Наконец, на что можно обратить внимание в статистических данных, – это число шелководов и ремесленников. Оба промысла находятся в жалком состоянии у горских евреев: несмотря на то что предки нынешних горских евреев были первыми шелководами на Кавказе, несмотря на прививающиеся там с успехом шелковые деревья, сами горские евреи до того позабыли переданное им отцами искусство, что в настоящее время они совсем уже не занимаются им. Оказывается, что на все 4090 дымов народонаселения и на 38 местах их жительств между горскими евреями шелководов и ремесленников считается только 27 семейств. Так или иначе, приходится заметить, к сожалению, что у горских евреев нет никакого желания заниматься каким бы то ни было ремеслом. Их не привлекают даже и общекавказские, туземные ремесла. Сколько ни приходилось мне слышать о кавказском оружии, но, однако ж, не пришлось видеть ни одного горского еврея не только оружейного мастера, но и простого слесаря.

Исследовать причину этого не совсем симпатичного отношения горских евреев к шелководству и ремеслам, мне кажется, трудно, но, однако ж, все-таки можно полагать, что, во-первых, ремесленники, за исключением немногих, почти не требуются в жизни туземцев, а во-вторых, что искусства эти не находят ни поощрения, ни вознаграждения за труды.

Представив отдельно данные числа и вычислив по ним процентное отношение шелководов и ремесленников, мы заметим, что:

Резюмируя все сказанное, занятия горских евреев распределяются по жителям следующим образом:

Говоря о неприязненных отношениях горцев-евреев к европейским евреям и о причинах этих отношений, я коснулся между прочим и религии и сказал, что многое, чего нет у вторых, есть в религии первых, и наоборот. Это различие мы видим в некоторых религиозных обрядах и обычаях, сохранившихся в религии горских евреев и прямо противоречащих духу и требованиям иудейской религии, так как некоторые обычаи горских евреев носят языческий характер. К ним относятся празднества в честь некоторых древних богов, много народных верований, обычай кровавой мести и пр.

Горские евреи хотя и уверены в существовании единого Бога, но предполагают, что кроме него есть и другие необыкновенные существа, божественного происхождения, которые пользуются покровительством Бога во всех своих предприятиях и имеют обширную власть над природой и человеком. Некоторые из этих божеств видимы и являются человеку в образе какого-либо животного, чтобы наказать его за тот или другой проступок или наградить за доброе дело. К видимым божествам относят: Нум-Негир, Ождехойе-мар, Илех-Нови, Шахаду, Сер-Ови, или Дедей-Ол, и др.

Большею же частью божества невидимы и, повелевая природой, производят различные явления, заставляющие человека или радоваться, или приходить в ужас, чем они обнаруживают людям свою благосклонность или, напротив, свой гнев. Из невидимых божеств особенно почитаются горскими евреями: Идор, Земирей, Гудур-Бой, Кесен-Бой.

Правда, в последнее время горские евреи, знакомясь с европейскими или русскими евреями, у которых вполне установлены законы Моисея, начинают постепенно очищать свою веру от прежних языческих верований и забывают своих второстепенных богов, но к таким пуристам относятся только городские евреи или те, которые имеют раввина, получившего иудейское образование между русскими евреями или у какого-либо своего святого рабби. Но жители аулов, которые продолжают жить в первобытном состоянии, чтут этих духов и теперь и справляют в известные дни и времена года различные церемонии. Родившись в ауле и выросши в нем, я сохранил в памяти множество сцен из быта нашего народа, которые дают мне теперь некоторое понятие о его верованиях. Основываясь на этом, я опишу эти божества горских евреев и народные праздники, устраиваемые в честь их. По своим свойствам, как сказал выше, духи делятся на видимых и невидимых, а по качествам – на добрых и злых. Одни из них постоянны в своих свойствах, а другие изменяются, сообразно с поступками людей, которым они покровительствуют, то есть иногда делаются для них добрыми, иногда – злыми. К последним относятся: Нум-Негир, Земирей, Гудур-Бой, Кесен-Бой и Сер-Ови, а к первым – Илех-Нови, Ожде-хойе-Мар и Шахаду, из которых два первых духа добрые, а последний – злой.

Божество Нум-Негир, принадлежащее к переменно добрым и злым, смотря по заслугам человека, считается покровителем путников и семейного плодородия. Чтобы приобрести его расположение, нужно уважать ближних и их детей как своих собственных и быть ласковым к странникам. В этом случае оно является человеку в виде белой каменной куницы, которая проносится мимо с быстротою молнии и исчезает моментально из вида, не дав ему опомниться. Тогда человек вполне может надеяться на счастливый исход своего предприятия и на благополучное возвращение из путешествия. Если же это загадочное животное прошло между ногами человека, то непременно быть беде, и человека будет вечно преследовать горе. Тогда все семейные несчастия взваливают на Нум-Негира, и болезни новорожденных детей объясняются тем, что детей держит (душит) Нум-Негир за грехи родителей.

Вообще же Нум-Негир совсем не почитается горскими евреями, потому что очень мало счастливцев, которых встречало бы оно приветливо и не проходило им между ногами. Одно имя его[15]15
  Нум-Негир происходит от «нум» (имя) и «не гюрде» (не держать, не произносить). По поверию, нельзя произнести настоящего имени Бога, и оно никому не известно, также и имя Нум-Негира.


[Закрыть] приводит бедных родителей в панический страх за жизнь своих новорожденных. Как только началась детская болезнь, состоящая обыкновенно из частых вздрагиваний малютки и неистового плача, при котором является на губах его красноватая пена и на лице особенная бледность, знахарками произносится над ним смертный приговор, что действительно и сбывается чрез два-три дня по рождении. Бедные родители, жаждущие хоть одного живого ребенка, никак не могут умилостивить грозного божества и заслужить у него прощения за свои грехи. Они переменяют место жительства, продают новорожденного тотчас после появления его на свет старухам-знахаркам, чтобы выкупить его после, – все тщетно! Они принуждены до поры до времени или всю жизнь свою покоряться злому существу и не иметь детей.

Бедная мать! Она каждый год рожает детей, каждый год с трепетом ждет появления роковой болезни, которая ей причиняет столько горя и несчастий! Но мне кажется, что здесь главным образом виноваты наши момои (бабки) и знахарки, которые как заметят что-нибудь в ребенке, сейчас начинают давать ему лекарства (травы) и употреблять над ним различные колдовства и бабьи средства.

При этом ребенка пропускают чрез железный треножник (на котором ставится котел на очаге), проводят сквозь окна, двери, заключают его в сундук и предают различным подобного рода истязаниям. Если, по какому-нибудь чуду, спасается ребенок, то это, конечно, приписывается знахаркам. Отсюда понятно, какое они имеют значение в народе. Как только случилось что-нибудь, сейчас прибегают за помощью к момоям или полни (колдуньям). Они приглашаются не только для лечения маленьких, но также и к взрослым.

Кроме трав для лечения употребляются ими еще различные масла, соли и мясо животных, как, например, летучих мышей, ежей, крыс, кровь черных или белых птиц с молоком и пр. Раны же лечат большею частию печенью, курдючным салом и тестом, которое смешивается с сахаром или медом. Самое же главное, без чего не обходится никакой опасный больной, есть «хейкель» (талисман), который имеет вид равностороннего треугольника из сукна или кожи, украшенного галунами. Он пришивается или под мышкой, или на спине на верхнем платье, а иногда висит на шее на шнурке. Этот талисман заключает в себе, смотря по роду болезни, разные травы и камни, которые обматываются несколько раз шелковыми или шерстяными нитками, имеющими также различное значение; над ними нашептывают и производят различные реакции над парами воды, спирта и пр.

Ождехойе-Мар[16]16
  Происходит от слова «ождохо» – чудовище, исполин и «маар» – змея.


[Закрыть] и Сер-Ови[17]17
  Происходит от «сер» – глава и «ови» – вода.


[Закрыть] имеют такое же значение, как домовые и водяные. Домовой изображается в виде семиглавой змеи, обитающей или под полом и в фундаменте, или в потолке, около верхней полки (в стене), этой змеи никто не видит, потому что она не выходит из своего гнезда; но она посылает своих детей, которые не причиняют хозяевам дома никакого вреда, лишь бы они не убивали их и не трогали. Сильно верующие в это ставят на полку чашку меда и думают, что сама Ождехойе-Мар выходит из гнезда, чтобы попробовать и оценить достоинство жертвы. Это божество относится к добрым и заботится о благосостоянии семьи.

Сер-Ови, водяной, имеет образ воздушной девы, белой как снег. В лунную ночь она сидит над фонтаном и охраняет воды, чтобы люди не бросали в них нечистот. Иногда же Сер-Ови манит молодых людей к себе и топит их в воде, а стариков не трогает. Но Сер-Ови, по поверью народа, ужасно боится булата и убегает при виде его. Поэтому когда идут ночью за водой, то берут какую-либо стальную вещь, которой все время размахивают в воздухе и над фонтаном. Ввиду этого большинство мужчин и женщин носят на большом пальце булатные кольца. В темную ночь Сер-Ови преобразовывается и расстилается над водой в виде черного тумана.

Относительно Сер-Ови, или, как ее иначе называют, Дедей-Ол (или Ов – вода, то есть «Мать воды»), рассказывают еще следующее интересное предание. Дедей-Ол особенно старается обмануть или ввести в заблуждение беременных женщин или рожениц. Поэтому у горских евреев никогда нельзя оставить роженицу одну в комнате. В последнем случае Дедей-Ол приходит к ней в образе какой-нибудь ее родственницы, обманывает ее, приближается к ней, незаметно снимает с нее одеяло и затем вынимает некоторые ее внутренности, как то: сердце, печень и легкие. Рассказывают, что одна момой (бабка) принимала у одной женщины ребенка и вышла куда-то на минутку, оставив роженицу. Пришедши к роженице, она видит большое кровавое пятно в виде ладони и пальцев как раз над дверью и затем страшно бледную, почти полумертвую, больную. На ее вопрос, что все это значит, больная говорит, что к ней приходила сейчас такая-то ее родственница, приблизилась к ней, превратилась в страшную женщину и вынула ее внутренности. В то же время шел мимо реки живший в этом же ауле один благочестивый человек и увидел женщину во всем белом с длинными волосами, стоящую с засученными рукавами у берега и полоскающую человеческие внутренности. Тут же он вынимает кинжал, бежит за ней и кричит, чтобы она положила их обратно, откуда взяла. Она действительно возвращает их и исчезает, но вместе с тем проклинает того человека, чтобы от него не осталось и семени, что действительно и случилось: у него умерли все дети и родные. Рассказывают, что старик, догоняя Дедей-Ол, отрезал даже у нее одну косу, которую держал у себя и которую видели еще не так давно очень многие.

Илех-Нови составляет соединение личности Ильи-пророка с богом богатства. Он исключительно является в ночь с субботы на воскресенье, почему эта ночь носит имя Шев Илех-Нови (Ночь Ильи-пророка). Он показывается людям в двух видах: или в виде гостя, одетого бедно, или в виде белого духа с огромной бородой. В первом случае он приходит в дом и просит «принять гостя». Поэтому в ночь Илех-Нови всякий из мужей приказывает своим женам варить хинкал, несмотря на то что они упорствуют, так как возня за этим кушаньем продолжается глубоко за полночь и за приготовление нужно приняться по закону Моисея после 8 часов вечера (субботы). Редко это приказание мужей не приводится в исполнение, ибо в противном случае они наносят бедным женам страшные побои. Бить жену в эту ночь, если она не соглашается сварить хинкал, считается даже за подвиг благочестия, потому что это делается единственно в честь великого гостя, который может вздумать завернуть к хозяину, чтобы испытать его. Конечно, тот, кто удостоился иметь Илех-Нови гостем в эту ночь и накормил его хинкалом и вином, вскоре после этого посещения окружается всеми родами богатства… А тот, который был богат и не принял его в рубищах, постепенно начинает беднеть и наконец впадает в нищету.

В виде же белого духа Илех-Нови является также в эту ночь (только в лунную) и бывает главным образом в нечистых уголках и на навозе. Увидя его в подобных местах, человек не должен пугаться и бежать или произнести слово «вой!» (горе!). В первом случае он будет несчастен и дойдет до нищеты, а во втором заболеет и умрет. Если же он встретит Илех-Нови с поклоном или скажет слово приветствия «шолум алихим» (да будет тебе привет) или же одно слово «бой» (богатый), то ему быть счастливым и богатым.

По народному поверью, Илех-Нови посещает также в виде бедняка свадебный пир, и если его пригласят и посадят между почетными гостями, то жизнь новобрачных будет счастлива, если же не обратят на него внимания и не пригласят его, то один из новобрачных умрет, может быть, уже в первую ночь. Поэтому горские евреи приглашают всех в ауле или городе на свадебное торжество и бедняков сажают между самыми богатыми.

Об Илех-Нови рассказывают еще следующий случай. В Маджалисе был один богач по имени Курах, который имел большие стада овец и коров. Однажды пришел к нему Илех-Нови и попросился к нему в гости. Так как не принимать гостей, по обычаю, было нельзя, но в то же время хозяин был очень жадный скряга, то и велел зарезать для гостя кошку вместо барана. Гость, не подавая вида, что знает обман, съел кошку и проклял хозяина. Тогда все стада Кураха вместе с пастухами превратились в камни. Горские евреи и теперь указывают на множество камней, разбросанных недалеко от Маджалиса и напоминающих формами некоторых домашних животных, и называют их Гелей-Курах, то есть стадо Кураха. Рассказывают, будто явственно видны пастух, облокотившийся на посох, пирог, лежащий на сковороде, котел и прочая пастушья утварь.

Шехаду есть нечистый дух, принимающий всевозможные образы, чтобы свести человека с пути истины. В его ведении находится множество других духов, которые по приказанию Шехаду вселяются в душу человека и управляют им произвольно. Дети этих духов обитают в недрах земли, где находятся и палаты их, и жены. Когда нечистый дух входит в душу человека за какую-либо вину его, то человек делается сумасшедшим, то есть, по-горски, ше-хадуни – водящимся с нечистым духом.

Шехаду ужасно не любит, чтобы горячую воду лили на землю, потому что она, всасываясь, начинает жечь детей нечистых духов, которые стоят часто почти у поверхности земли и любуются делами отцов. За подобное ослушание Шехаду посылает одного из своих подданных к человеку, которого тот схватывает за сердце и горло и хочет душить. В это время изо рта и носа идет у человека кровь, обильная пена, и он начинает сильно хрипеть от удушения. Таким образом делаются с человеком припадки.

Полное сумасшествие объясняется тем, что у Шехаду очень мало подчиненных как мужского пола, так и женского. Особенно не хватает у него для своих духов женщин, почему он и старается заманить их к себе. Для этого он посылает по разным местам, в темные ночи, духов, которые принимают образы людей, близких тем, которых они хотят взять. Пришедши к дому, они начинают стучаться и кричать голосами знакомых, чтобы отворили дверь или ворота. Хозяева, не замечая обмана, выходят и видят пред собою своих знакомых, которые зовут их на улицу или за город, говоря, что приехал такой-то или уезжает и желает видеть их. Люди идут за ними, но духи, вышедши из аула, схватывают их и влекут в пропасть, к своим жилищам. Там они кормят своих пленных различными кушаньями и напитками, после чего люди сходят с ума и поступают к ним на службу, женщины же выходят замуж за духов и остаются навеки в подземном царстве.

Рассказывают, что некоторые мужчины возвращались из этого царства, но опять были уводимы. Многие же из них, услыша зов духов, опоясывались кинжалом и выходили. Заметив обман, они вынимали кинжалы из ножен и водили ими вокруг себя, после чего духи рассеивались и исчезали. Но рассудок этих людей все-таки омрачался, и они делались сумасшедшими. Чаще же всего случается то, что духи приходят поздно, когда все покоятся сном, и теряют много времени на вызов, на просьбы идти туда-то и туда-то. Между тем по наступлении утра духи ничего уже не могут сделать и оставляют своих пленных среди дороги, откуда они возвращаются домой сумасшедшими.

Я видел многих, которые вылечились от сумасшествия и уверяли, что видели духов, были в их домах, встретили женщину и пр., и пр. Постоянный образ этих нечистых духов, по уверениям бывших у них, представляет существо, похожее на человека и отличающееся от него тем, что оно имеет рожки и хвост, затем широкие ноги и руки с сильными пальцами, которые расположены, числом шесть, веерообразно друг над другом, и, наконец, – кривой рот с выдающимися по бокам кривыми клыками. На пальцах страшные длинные когти.

Относительно козней Шехаду еще рассказывают следующее: в селении Нуге-Дихе жила одна бабка, Гегей-аа. Однажды позднею ночью пришел к ней один из ее близких родственников и начал стучаться, прося ее к рожающей своей жене. Та оделась и пошла с ним. Ночь была очень темная, и она не могла сообразить, какой дорогой они шли. Наконец, видя, что дорога затягивается, она спрашивает своего проводника, куда они идут.

«К нам, – говорит он, – только мы идем другой дорогой». Шли, шли они и наконец вошли в маленькую саклю. При входе бабки все встали с мест и стали кругом около двери. Она присела к лежавшей тут же на полу больной и начала ее осматривать. Больная начала кричать, чувствуя родильные схватки, а все, стоявшие кругом, услыша это, стали бить в ладоши и заорали песню:

«Кукле сохди, мумуни, момой! (Сына дашь (сделаешь), будешь жить, бабка!) Духделе сохдиге, мимири, момой! (Дочь дашь, умрешь, бабка!)» При этих словах бабка подняла голову, посмотрела на окружавших ее и замерла от страха. Все были с перестановленными пальцами на руках и рогами на лбу. Тут она поняла, что попала к чертям, и начала думать о своем спасении в случае рождения девочки. Она пошарила в кармане и нашла кусок воска.

Через несколько времени больная родила дочь, и бабка, сделав при помощи воска из нее мальчика и показав им его, начала проситься домой. Черти упрашивали ее оставаться еще на несколько дней, но бабка не согласилась. Тогда черти принесли ей целый подол золотых денег и провели ее до самого ее аула. Тут начало рассветать. Черти рассеялись, и она увидела в подоле вместо денег шелуху лука и чеснока. Она бросила ее и побежала; черти же, узнав, что она их обманула, выдав девочку за мальчика, во все следующие ночи приходили к ней и вызывали ее. Она догадывалась об обмане и не выходила. Но когда черти начали ее беспокоить каждую ночь, она положила на пороге двери кусок железа и прочла главную молитву евреев: «Внемли, Израиль!» Черти исчезли и больше не показывались. Относительно же шелухи лука, брошенной ею, рассказывают, что на том месте действительно была кем-то после этого найдена золотая монета. Вот почему и в настоящее время горские евреи не бросают прямо шелухи лука и чеснока ни в огонь, ни на улицу, боясь этим разгневать чертей, так как это их деньги, а аккуратно собирают ее и, поплевав на нее, сжигают в огне.

Идор относится к невидимым духам и считается властителем растительного царства. В честь его существует праздник, который бывает пред началом весны и называется Шев Идор, то есть Ночь Идора. Празднество состоит в том, что каждая хозяйка собирает в продолжение года всевозможные плоды и ягоды. Некоторые из фруктов заботливо солятся хозяйками, другие сушатся. Во время вечерней трапезы, когда все члены семейства сидят кругом на полу, где на разостланном холсте расставлены тарелки с кушаньями, хозяйка собственноручно приносит на подносе эти плоды и ягоды и приветствует присутствующих словами пожелания здоровья и всех благ. Самый младший из сидящих поспешно встает и принимает со словами благодарности из рук хозяйки поднос, который ставится торжественно между кушаньями. Хозяин берет один из главных плодов и произносит молитву, приглашая других последовать его примеру. Все с усердием принимаются уничтожать плоды, и хозяйка уходит на свою половину. Через несколько минут поднос пустеет и присутствующие начинают просить Бога, подняв руки к небу, чтобы он ниспослал хороший год и обильное плодородие.

В эту ночь, по поверью горских евреев, все деревья и травы устраивают великий пир, на котором первенствующее место занимают деревья, которых плоды употребляются человеком в пищу. Между деревьями дуб считается царем, а виноград и кизил святыми, ибо первый живет дольше всех, а вторые, будучи райскими, неприкосновенны для червей. Говоря же о неприкосновенности, не надо иметь в виду самые лозы винограда или кизиловые деревья, у которых, конечно, гниют корни, сохнут ветки, а это говорится об их плодах. Во время пира все деревья и травы, разделяясь на группы по виду и роду своему, пляшут и поют на разные голоса.

К утру, окончив пир, все они с музыкой и песнями отправляются к богу плодородия, который произносит каждому из них свой приговор или определяет, кому сколько жить. Между ними самое печальное место занимают тополи и другие неплодоносные деревья и травы, которые, с тополями во главе, тянутся с плачем и воем за плодоносными деревьями и травами также к богу и начинают упрашивать его сделать их плодоносными. Бог не соглашается, несмотря на то что они просят за это укоротить даже их жизнь, и все отправляются обратно с печально поникшими вершинами. Между тем остальная растительность хлопает листьями, шумит, поет песни и восхваляет бога, который идет впереди них, чтобы дать влагу земле. Человек не видит всего этого торжества, но слышит особенный шум, всюду раздающийся в эту ночь, к утру.

В родстве с Идором находится Земирей[18]18
  Имя Земирей, вероятно, происходит от слова «зими» – земля, то есть означает существо, заботящееся о плодородии земли ниспосланием дождя.


[Закрыть], бог дождя, грома и молнии. Как только начинается дождь, дети надевают наизнанку верхнее платье и папаху (шапку), надевают на голову мешок, глухим концом его; и выходят на улицу, где они, взявшись за руки и кружась то направо, то налево, поют громко песню, призывая имя Земирея. Эта песнь выражает молитву, в которой дети обращаются к Земирею с просьбой послать побольше дождя и целыми «батманами» (ведрами), чтобы растительность могла напиться вдоволь. Во время же засухи горские евреи поголовно собираются на кладбища, постятся целый день и молятся Богу Отцу о ниспослании дождя, а дети, подобно предыдущему, обходят несколько раз кладбища и призывают опять Земирея. В это время некоторые из женщин заняты одеванием лягушек в одежды из шелковых материй. Как говорят они, Богу приятна такая благосклонность человека к низшему водяному животному, которое тоже начинает просить Его о ниспослании дождя, так как вода необходима и этому животному. По всей вероятности, эти церемонии, которые уже постепенно выходят из обычаев, представляют остатки прежнего почитания бога Земирея.

В некоторых местечках горских евреев, как, например, Маджалисе, Нуге-Дифо (Янги-Кент) и др., молодые люди и девушки в день открытия весны идут в лес искать шам-агажи (дерево-свечи или елку) и затем ночью из нескольких штук этих молодых дерев разводят костер и прыгают чрез огонь, распевая следующую песню:

 
Шам-агажи, бульбуль-агажн,
Имшиев шев фемияссали.
Иври кокил, пасул мото!
 
 
Дерево-свечи, дерево певчих птичек,
Эта ночь – весны ночь.
Да будут на высоте евреи,
Да умрут враги их!
 

Девушки же чествуют весну обыкновенно пред праздником Пятидесятницы и почти везде одинаково следующим образом: они берут большой деревянный уполовник или шумовку, надевают на них платье маленькой девочки, завешивают этой кукле, как невесте, лицо платком и ходят группами с этими чучелами по домам своих односельчан собирать подарки. Тут хозяева дома окатывают водой как чучело, так и девушек, сопровождающих его, а те бегут, хохочут и распевают хором татарскую песню[19]19
  Так как кумыкский язык, или, как его называют, татарский, считается между племенами Кавказа одним из господствующих и популярнейших языков, то и горские евреи стараются при торжественных случаях сочинять песни не на своем родном, татском языке, а на татарском. На своем же языке у них очень мало существует песен, да и те все выражают одни грустные стороны жизни.


[Закрыть]:

 
Гогиль-Гогиль, гун герек,
Тапгала бнзге ун герек.
Турсепе, гелпп, турсене,
Сепн кардаш боши учун
Гогиль пойну берсене!
 
 
Гогиль, Гогиль (имя обращения),
нам солнце нужно;
Завтра нам мука (хлеб) нужна;
Встань, невестка (хозяйка), встань,
Ради братьев своих
Отдай нам долю Гогиля!
 

Отсюда и самый этот праздник называется горскими евреями «Гогиль». Вероятно, это то же самое божество весны, как и Земирей, и перешло к евреям от татар, почитающих его.

Гудур-Бой и Кесен-Бой относятся к божествам осени и зимы. В настоящее время почитание их тоже почти оставлено. Но лет десять тому назад я участвовал в празднествах, устраиваемых юношами в честь этих богов. В ноябре, начиная от новолуния и до полнолуния, мы вставали в час ночи и обходили весь аул до утра с песнями. Нас бывало человек двадцать в каждой группе, которые ходили по порядку чрез две ночи. Подходя к сакле горского еврея, один из нас стучался и произносил слово «Гудур-Бой». Хозяин или хозяйка немедленно вставали и впускали нас всех в саклю. Здесь один, знающий наизусть песню про Гудур-Боя, входил в середину круга, составленного другими, и произносил громко слова: «Гудур, Гудур, Гудур-Бой», которыми начиналась песня, на что другие отвечали: «Хоссой, Кесен-Бой». Таким образом продолжалось пение, пока не кончатся все слова песни.

После этого хозяйка давала нам денег, мерку муки и кусок мяса, колбасы из баранины или курдючного сала. Припасы клали мы в мешки, которые носили по порядку. С таким пением ходили мы к каждому еврею-горцу, будили его и собирали подарки: никто нам не отказывал. К концу новолуния мы прекращали свои ночные прогулки в честь Гудур-Боя и устраивали праздник, на который редко не приходили большие. На деньги, собранные от продажи лишних припасов, мы покупали свежего мяса, фруктов, вина, крупы для плова (каши), а кушанье варили нам две женщины, выбираемые каждый год нами по очереди из своих матерей. Деньги же, полученные от хозяев во время наших посещений, мы раздавали бедным.

Обычай этот продолжался, как узнал я, почти до последних годов. Смысл песни представляет очень мало интересного, так как почти во всех местах восхваляются не сами Гудур-Бой и Кесен-Бой, которые шли однажды во время вьюги друг против друга и приветствовали друг друга, а хозяин, от которого ждут получения подарка. Запевалой несколько раз произносится имя хозяина, после чего другие по-прежнему поют: «Хоссой, Кесен-Бой!»

Не меньший интерес представляет, как остаток язычества, также и другое справление праздника весны некоторыми горскими евреями. В городе Кубе и теперь пред наступлением весны собираются все девушки и отправляются в лес. Тут они гадают, собирая известные цветы: подснежники, фиалки и другие – и делая из них себе венки.

Затем пред возвращением домой они собирают целую кучу хворосту, щепок и тащат ее в город сообща с парнями, являющимися к ним вечером. Это сопровождается всевозможными увеселительными песнями и плясками. Принесенная ими куча сучьев зажигается вечером, и парни прыгают чрез высоко пылающий костер.