Текст книги "Кавказские евреи-горцы (сборник)"

Глава 1
Об оседлости горских евреев. Отношение других горцев к ним. Статистические сведения об евреях-горцах. Занятия горских евреев. Религия и верования. Праздники народные и религиозные. Образование. Училища. Раввины. Синагоги. Религиозные обязанности женщин и их омовения

Прежде чем описать домашний быт, нравы и обычаи горских евреев, я представлю собранные мною во время путешествия по Кавказу статистические сведения о месте жительства их на Кавказе, о количестве людей, способных к труду, о различных отраслях их труда и занятий, о движимых и недвижимых их имуществах и хозяйстве, о религии, образовании и о других сторонах, по которым можно судить о физическом, экономическом и нравственном состоянии этого народа.

Горские евреи после персидских религиозных гонений рассеялись по нынешним Дагестанской и Терской областям и поселились, соответственно роду занятий, на равнинах, в ущельях гор или на косогорьях. Аулы их расположены или рядом с аулами других племен, или в стороне от них, а в некоторых местах они живут вместе с туземцами. Горские евреи живут с другими туземцами вообще очень дружно, за исключением немногих мест, где евреи поставили себя плохо и перестали пользоваться уважением их окружающих, но все-таки и там далеко не так презираются горцами, как европейские евреи – европейцами.

Нередко горский еврей вступает с мусульманином в дружбу и, горячо поцеловавшись с ним, делается на всю жизнь его курдашем. При этом они обмениваются оружием и дают друг другу священный обет не пожалеть и головы в случае надобности для спасения друга. Но если иногда горцы магометане высказывают свое неудовольствие против горцев-евреев и называют их кипты (заблуждающиеся)[10]10
  Мусульмане убеждены, что одно племя, родственное горским евреям и называемое ими «Бани Израил», следует исламу еще со времен вторжения арабов на Кавказ; потому не принявшие ислама горские евреи величаются «заблуждающимися».


[Закрыть], или жухут, или чуфут, то единственно потому, что не уважают, кроме своей религии, никакой и желали бы, чтобы все исповедовали магометанскую религию. Это видно из того, что по настоящее время они борьбу с «гяуром» (иноверцем) из-за религии считают священною, и каждый правоверный, павший в этой борьбе, получит, по их убеждению, царство небесное.

Тем более мусульманин не уважает иудейской религии, ибо она воспрещает евреям употреблять в пищу мясо, приготовленное другими, и тем ставит мусульманина в неловкое положение, когда еврей-горец приезжает к нему в гости, и он не может принять его как следует. В этом случае раздражение мусульманина доходит до такой степени, что он готов бы разорвать, кажется, всех евреев, чтобы они поскорее бросили эту гадкую религию, заставляющую их так далеко держаться от мусульман и мешающую еврею привязаться иногда к человеку, которого он сильно уважает.

Зато как полюбит мусульманин и почитает еврея-гор-ца, если тот примет магометанскую религию! Тут не только он, его бывший друг, но и все общество правоверных к услугам бывшего еврея-горца. Сейчас ему отводят лучшее помещение, дарят его подарками – тот лошадью, тот землей, тот хлебом, стадом – и сватают ему самую лучшую девушку в ауле. Еврей-горец, принявший магометанскую религию, принимает торжественно титул «шейх» (святой) и становится выше всех в обществе. Когда он подходит или проходит мимо, то все считают своей обязанностью вставать и оказать ему должное почтение словами приветствия «салам алайкум» (да будет тебе привет), на что и он отвечает: «Во-алайкум во-салам».

Во время моего последнего путешествия мне случилось столкнуться со следующим обстоятельством. Один из моих соотечественников в моем родном ауле Тарки принял магометанство и поселился в другом ауле Капчу-гай, в 30 верстах от нашего, где он впоследствии разбогател, женился и имел детей. Шейх этот, как оказалось, еще будучи горцем-евреем, подрался с одним из своих соотечественников в моем же ауле и сохранял все время свою злобу на него, ожидая благоприятного случая отмстить. Несколько раз встречался он со своим врагом в дороге, придирался к нему, бил его палкой, а тот пропустил его, боясь, в случае несчастия, мести всех татар, у которых заступничество за шейха считается религиозным требованием. Наконец дело дошло до того, что молодой горец-еврей стал выходить из дому не иначе, как вооруженный с ног до головы.

И вот однажды, по дороге в город Петровск, встречаются враги и шейх опять бросается на еврея. Выведенный из терпения молодой еврей вынимает кинжал и, не дав противнику опомниться, наносит ему удар в живот, после чего тот моментально падает. Сделав это, отправляясь в город, он встречается с некоторыми из своего аула, открывает им совершенное преступление, просит передать братьям и родственникам совет остерегаться мести мусульман и идет отдаться в руки русского правосудия.

Узнав о случившемся, весь аул пришел в волнение и принял грозный воинственный вид. Родственники убийцы скрылись в одном крепком доме и окружили себя наемным караулом, а родственники убитого стали искать случая взять кровь за кровь, как принято обычаем у всех туземцев. Татары же еще дальше пошли в своем мщении. Они собрались над еврейским аулом и начали бросать на него с горы громадные каменья. Они разбили много окон, дверей, многих ранили, а евреи, признав свою вину пред многочисленным народом, скрылись в своих домах.

Наконец вмешательство аульных властей взяло верх над расходившимися страстями, и между родственниками убийцы и убитого заключен мир. С убийцы взяли в пользу семейства убитого 200 руб. и отправили его, как это требуется по обычаю, в другой аул на 2 года, чтобы тем временем успокоились родственники убитого.

Года четыре тому назад я был свидетелем еще одного происшествия, которое даст читателю еще лучшее понятие об отношениях горцев-магометан к горцам-евреям. Будучи еще учеником гимназии, после каникул ехал я с родины на лошадях, и, по случаю большего разгона, мне пришлось оставаться дня два в городе Гр. Там жил некто Ж. из моих дальних родственников, которого, по просьбе отца, я должен был непременно проведать.

Сидим мы в богато убранной по-азиатски кунацкой комнате (на коврах, поджавши под себя ноги) и пьем вечерний чай, который принес мальчик на подносе из другой комнаты. Вдруг слышу вопли и рыдания и обращаюсь к хозяину за объяснением. Услышав мою просьбу, старик вынул из кармана платок, поднес его к глазам и тоже стал плакать. Я посмотрел на него в недоумении, пожал плечами и опустил голову, сочувствуя какому-то постигшему его горю и не желая мешать старику выплакаться. Это продолжалось около 10 минут, после чего старик спокойно рассказал мне о несчастий, посланном им Богом «за их грехи».

Дело в том, что сын его и любимец (самый младший из троих) был обвенчан по желанию родителей, месяца три тому назад, с одной горской девушкой, хорошей фамилии, но, кажется, не любил ее и не хотел сказать этого родителям, не желая огорчить их. Родители же, ничего не ведая об отношениях новобрачных, были спокойны, потому что «искони ведется, чтобы молодые соединялись не по своему желанию, а по желанию родителей». Но не прошло и двух месяцев после свадьбы, как молодой муж оставил свою жену и убежал в чеченский аул, где он принял магометанскую веру и женился на девушке, любимой им прежде, как оказалось по собранным сведениям. Старики считали своего любимца погибшим для себя и оплакивали его.

Действительно, после таких случаев между родителями и детьми прерываются всякие сношения, и они не посещают и никогда не видят друг друга. «Как будто мне легче от этого, – начал старик, глубоко вздохнув после своего печального рассказа. – Как будто они исцелят мои раны тем, что отмстили татарам!» Опять я ничего не понял и посмотрел на него вопросительно. Старик не заставил себя долго ждать и рассказал мне следующее.

Один молодой человек из евреев-горцев полюбил чеченскую девушку-магометанку в том же ауле, где сын его принял магометанство, и украл ее оттуда, так как и она из любви к нему пожертвовала своей религией и согласилась бежать с ним. В увозе девушки ему помогала горско-еврейская молодежь, которая настаивала во что бы ты ни стало на том, чтобы взять за своего соотечественника одну из девушек того же аула.

Родители девушки и родственники пустились в погоню за ней, пытались отнять ее, но им это не удалось, и молодежь, которая охраняла ложе новобрачных, отстояла их, несмотря на то что между защитниками было несколько тяжелораненых. Наконец между чеченцами и евреями был заключен мир, и молодой человек и девушка сохранили принятую ими религию.

Надо заметить, что обычай «воровать девушку», существующий у евреев-горцев, наравне со всеми племенами Кавказа, не всегда кончается подобными трагическими сценами, а большею частью мирно. Если молодой человек, укравший невесту, успел до погони родственников, или пока они не отняли ее у него, фактически стать ее мужем, то она делается его женою. А это, конечно, возможно только с согласия девушки, которая бежит с ним по желанию и вопреки воле родителей; иначе немыслимо, чтобы она сделалась его женою, так как девушка защищается геройски против похитителя (а на это способны горские девушки!), пока не подоспеет к ней помощь от родных. Таких случаев очень много, особенно в аулах.

Выйдя от старика и направляясь к станции, мне пришлось пройти мимо того двора, где праздновали свадьбу влюбленной пары, которая, несмотря на громадную пропасть, созданную религией между ними, соединилась так счастливо. Свадьба была оживлена еще тем, что начальник округа также разрешил молодым вступить в брак. Невеста приняла иудейскую религию и сделалась женой горца-еврея.

Статистические сведения о горских евреях, живущих между другими племенами Кавказа и занимающихся почти одинаковым трудом с ними, до сих пор были далеко не точны, да и невозможно было требовать точности ввиду того, что, во-первых, русское правительство не очень давно стало вести перепись народонаселения и то не по числу душ, а по семействам, или дымам, как выражаются на Кавказе, говоря о числе жителей, а во-вторых, евреи рассеяны всюду и часто переселяются с места на место, ища той или другой деятельности. Но во время своего путешествия и благодаря содействию административных властей я постарался собрать всевозможные сведения о евреях, какие только могут заинтересовать образованного человека. Нет сомнения, что еще много, много осталось в их жизни темного и неисследованного, но это предоставим будущим путешественникам по Кавказу и будем надеяться, что они не будут так поверхностно относиться к этому вопросу, как наши предшественники – автор «Воинствующего Израиля» и Иуда Черный[11]11
  Статистические сведения помещены на отдельном листе.


[Закрыть].

Слова Иуды Черного «горские евреи преимущественно занимаются торговлею» совершенно не верны. Эти слова доказывают, что покойный автор не знал действительной жизни горских евреев и вывел свое заключение, судя по городским жителям и не принимая в расчет, во-первых, занимающихся различными отраслями земледелия и затем бедного рабочего класса. Ни статистика, составленная им, вероятно, со слов покровительствовавших ему административных лиц, ни образцы татско-еврейского языка, ни исследования быта, нравов, обычаев – ничто в его записках не отличается тою точностью и верностью, которые необходимы при изучении быта целого народа. Иуда Черный, однако, сам рисует нам несколько мрачных картин быта одной деревни, Рукель в Дербентском округе, все жители которой заняты исключительно полевыми работами, плоды которых доставляются ими ненасытному их беку (князю).

Как увидим ниже из статистических данных, к городским жителям можно отнести почти половину всех горских евреев, из которых, если исключить приходящих из аулов искать работы, занимающихся выделкой кож и сафьяна из сырой шкуры, разведением садов, огородов и вообще обработкой земли, останется (из 4090 дымов) не больше У занимающихся торговлею и преимущественно красными мануфактурными и галантерейными товарами. Из этих последних около ²/₃ приходится на мелких торговцев и на разносчиков, носящих в большом узле на спине свои товары и продающих их по аулам.

Занятия горских евреев распределяются следующим образом. Если принять во внимание, что почти везде и у всех народов городские жители занимаются преимущественно торговлей, и этих городских горских евреев исключить из общего числа всех вообще горских евреев, то достоверно можно оказать, что горские евреи народ земледельческий. В этом легко убедиться, обратив внимание на статистику. Под рубриками «число лавок мануфактурных и бакалейных» и затем «число разносчиков», находим:

Из этих чисел видно, что городские семейства горских евреев заключают вдвое больше душ, чем аульные; и вообще приходится по числу душ на семейство: в городах – 7,35, аулах – 3,87 и среднее – 5,61. Это объясняется тем, что города вообще, как известно, привлекают массу рабочего люда, отыскивающего себе различного рода заработки. Эти рабочие иногда поселяются у родственников по нескольку человек и, составляя с ними одно семейство, трудятся для общего хозяйства. Исключив из 11 097 душ, числящихся в городах, число рабочих семейств с десятками душ в каждом, мы приходим к заключению, что только ¹/₃ горских евреев населяет города Кавказа, а ²/₃ живут в аулах. Теперь же, приводя вышеупомянутые числа торгующих мануфактурными, бакалейными и мелочными товарами к процентному отношению, мы находим:

Таким образом, из всех этих 3 параграфов, относящихся к различным отраслям торговли, мы замечаем, что торговлей занимаются исключительно в городах и из них:

И наконец, занимающихся всеми родами торговли:

Из тех же соображений получим для аулов, исключая разносчиков и коробейников:

Сравнивая числа 11,44 % и 5,98 %, видим, что в городах почти вдвое более развита торговля между горскими евреями, чем в аулах.

Наконец, собственно говоря, и число 5,98 % не может вполне относиться к занимающимся торговлей, так как почти все из них, именно 5,37 %, делая маленькие обороты, продают бакалейные и мелочные товары, и лишь 0,61 % – мануфактурные товары.

Что же касается разносчиков, которые держат в своих узлах или коробах на 30–40 руб. мелочного или мануфактурного товара и вечно промышляют пешком по аулам, нося эти товары на спине при 40–48° градусах жары, то их, кажется, и нельзя отнести к торговцам. Они вечно остаются теми же бедняками, какими были и при начале своего предприятия, и едва успевают прокормить себя и семейство, обыкновенно обремененное множеством детей.

Из выведенных выше чисел замечаем, что особенно много этих разносчиков в аулах. Мне удалось собрать о них точные сведения, и оказалось, что большинство их ненавидят это занятие; но тем не менее занимаются им, не имея ничего другого для прокормления семей; таких-то бедняков весьма внушительная цифра, именно – в аулах 8,38 % и в среднем – 5,35 %.

Мы все-таки причислим их к числу занимающихся торговлей; тогда общее количество торговцев выразится средним отношением в городах и аулах 14,05 %, или, по числу семейств, – из 4090 семейств 574,64 занимается торговлей. Из этого числа на настоящих купцов-капиталистов приходится лишь приблизительно 5 %. Но, говоря о капиталистах, опять-таки не следует думать, что у них крупные состояния: самые богатые из них имеют лишь от 25–30 тысяч.

Что же касается аульных горских евреев, то, как я справлялся, из них те считаются богачами, которые владеют землей, имением, мельницей и прочим недвижимым имуществом, стоящим от 1000 до 2000 руб., и имеют тысячи две в обороте. Но таких богачей очень немного среди евреев. Большею же частью бывали известны своим богатством 2–3 семейства, владевшие имуществом на 1000–1500 руб.

Таким образом, мы убедились, что слова покойного путешественника Черного лишены всякого основания, и горские евреи, занимаясь лишь в числе 14,05 % торговлей, не могут называться торговым народом. Бывая большею частью в городах, видя по дорогам большое количество евреев-разносчиков и не углубляясь в самую жизнь горских евреев, путешественники выводили заключение, что они занимаются преимущественно торговлей.

Однако нетрудно заметить, что главные занятия горских евреев заключаются: а) в обработке земли, в возделывании полей, на которых сеют пшеницу, ячмень, маис, рис, в разведении виноградных и фруктовых садов, в культивировании марены и овощных растений; б) по обрабатывающему производству: в выделке сафьяна, кож из сырых шкур, которые получают они или от своих домашних животных, или у туземцев за деньги, или у своих собратьев, владеющих стадом коров, баранов, коз, лошадей, и, наконец, в шелководстве и в приготовлении сыра, масла из буйволиного и овечьего молока.

Сеянием хлеба занимаются горские евреи исключительно в Кюринском и Кайтако-Табасаранском округах Дагестанской области и в некоторых местностях Бакинской губ. Мне, например, пришлось в этих местах видеть аулы горцев-евреев, которые исключительно заняты земледелием и не имеют ни одной лавчонки или торговца; к ним могу отнести: Джерах, Нюгди-Мюшкюр, Мамрача и др. (Кюринского округа), Афтаран (Бакинской губ.).

В этих местах встречаются троякого рода хлебопашцы:

а) те, которые имеют земли, земледельческие орудия, сеют и пашут землю,

б) те, которые, не имея земледельческих орудий или достаточного количества людей для обрабатывания полей, отдают другим туземцам свои земли на доли и потом сами жнут и снимают хлеб и

с) наконец, которые, не имея ни земли, ни орудий, нанимаются пахать землю, сеять и снимать с полей хлеб за известное вознаграждение.

Этих последних очень много в аулах, и они обозначены у меня под рубрикой «рабочих семейств». Второй род хлебопашцев в виде платы обрабатывающим их поля и сеющим их хлеб дают в иных местах ¹/₂ всего сбора, в иных один «саб» (около четверти) за «капай» (десятина = 4 капанам, 1 капай = 3 сабам). В статистической таблице выведено, что число всех хлебопашцев первого рода равно 143 семействам, а второго – 208 и отдельно:

Из последних чисел замечаем, что в городах очень немногие занимаются хлебопашеством. Приводя эти числа на 100, находим подымное отношение их:

Числа 3,05—4,27 % в среднем или, еще лучше, 4,71 – 7,30 % в аулах, показывают, что хлебопашцев второго рода гораздо больше, почти вдвое, чем первого. Это объясняется тем, что у горских евреев, во-первых, почти совсем нет земельных владений для посева хлеба, и во-вторых – нет у них домашних животных, которые облегчали бы им труд возделывания полей.

На вопрос мой имеющим землю, помнят ли они, как, когда и от кого из предков остались им такие-то земли, которые в данное время обрабатываются ими, они, бывало, отвечают, что они куплены ими, их отцами и не далее как дедами. Но у них во многих местах есть другие земли, которые числятся за ними, но которыми фактически они не могут владеть. На такие земли указали мне в городах Дербенте и Кубе и во многих других аулах недалеко от ущелья Малого Кавказского прохода (Дербентского).

Близ Дербента есть местечко горских евреев, носившее наименование Аба-Сава. Оно было разрушено в 1800 году (5557-м от Сотворения мира) кумыкским шамхалом Сурхал-ханом, и евреи поселились в Дербенте, купив каждый себе землю под сады и дома. Все время земля эта в количестве 1000 капанов, или 250 десятин, считалась собственностью горских евреев, пока у них не отняли ее во времена мюридизма. Но так как бумаги о принадлежности этой земли горским евреям сохранились[12]12
  Бумаги эти находятся у главного дербентского раввина Якова Ицхаковича.


[Закрыть], да и многие из татар не отрицали их право на нее, то, после замирения Кавказа, горскими евреями г. Дербента было подано правительству прошение об утверждении за ними земли, оставшейся им от их предков. Между тем на эту землю стало изъявлять свои притязания дербентское население туземцев. Эта тяжба, благодаря массе доказательств, была решена правительством в пользу горских евреев. Но, несмотря на это, горские евреи и теперь помогут вступить во владение этою землею, так как мусульманский наследный хан

грозит убийством всех евреев, если только они разделят ее между собою и станут возделывать. Несколько раз, говорят, были столкновения, кончавшиеся страшными драками, но администрация бездействует, и мусульмане препятствуют фактическому владению этой землей горскими евреями. Поэтому никто из них не осмеливается приступить к ней, и эта земля или остается необработанной, или отдается в аренду за ничтожную сумму.

Но эта земля все-таки считается святынею у горских евреев, и они раз в год[13]13
  В день разрушения Иерусалима.


[Закрыть] идут поклониться туда могилам своих отцов. (Там находятся еврейские кладбища с сохранившимися еще еврейскими памятниками на могилах[14]14
  См. путешествие Иуды Черного по Кавказу под заглавием «Кавказские евреи».


[Закрыть].) Они, по-видимому, ничуть не жалеют о том, что власть не дает им владеть их собственностью, говоря, что «видно, это есть воля Господня». А между тем – сколько безземельных несчастных горских евреев г. Дербента, которые все время проводят в заработках в чужих аулах или нищенствуют в Дербенте!

То же самое можно сказать о Кулкате, близ Кубы, Чуфут-Тебе, близ Кара-Кураша (Кайт. окр.), Дарай-Татаул, близ с. Карабдакента, о земле, принадлежащей жителям нашего аула Тарки, и о множестве других. Многие из этих земель даже сами туземцы называют чуфут, то есть еврейскими, а между тем, не имея никакого права и документов, владеют ими сами, или хотя и считают земли собственностью горских евреев, но не позволяют им обрабатывать их и вообще пользоваться ими.

Всем, изучившим хорошо Кавказ, – но не так, как авторы «Воинствующего Израиля» и «Кавказских евреев», – известен факт, что первые горские евреи начали обрабатывать недоступные клочки Кавказа, сеять на них рис, маис, пшеницу, разводить виноградные и фруктовые сады, культивировать марену, шелковичные деревья, овощные растения, заниматься различными обрабатывающими производствами вроде выделки сафьяна, кож, тканья, вязания и вышивания различных материй и пр. Для доказательства я приведу несколько мест из одной статейки под заглавием «Даг-чуфут», помещенной в газете «Кавказ» № 77 за 1885 год. Автор, некто Б. Ф., говорит в ней следующее:

«Местные евреи Северного Кавказа известны под наименованием «Даг-чуфут». Они живут небольшими обществами в Дагестанской, Терской и Кубанской областях, ведут свое происхождение от персидских евреев, зашедших в Дагестан в глубокой древности и оттуда уже, вследствие разных невзгод, искавших приюта между кумыками, князья которых ценили высоко их способности в торговом отношении и воспользовались их искусством в разведении марены, виноградных и тутовых садов и сарацинского пшена. Евреи эти, еще до владычества русских на Кавказе, основали свой поселок в Андреевском ауле на Кумыкской плоскости, а потом во времена генерала Ермолова им для жительства и пользования землею была указана местность Портыч на Тереке – между нынешними станицами Шелководской и Щедринской; но вследствие нападения горцев они расселились в аулы: Андреевский, Ташкечи, Кази-Юрт, Хасавюрт, Костек, Грозный, Нальчик, где и живут теперь; с русскими евреями ничего общего они не имеют, кроме религии, но и в сей последней есть немало уклонений и своеобразных особенностей.

За заслуги свои и усердие многие из горских евреев были награждены золотыми и серебряными медалями и ценными подарками от генералов: Ермолова, Вельяминова, графа Паскевича и фельдмаршалов князей Воронцова и Барятинского. Несмотря на тревожную жизнь, в которой жили предки и отцы нынешних евреев, они не оставляли своих мирных занятий, вели торговлю в мирных и неприязненных аулах, сеяли марену, гнали из винограда и фруктов водку и спирт, разводили шелковицу и первые из горцев стали посещать отдаленные места России и ярмарки, а своею деятельностью и личным примером немало способствовали развитию разных промыслов в кругу горцев.

В настоящее время горские евреи, как отнесенные русским правительством к числу покоренных кавказских горских жителей, пользуются всеми правами горцев, избавлены от воинской повинности, наделяются землею наравне с теми жителями, где живут, платят подати и несут одинаково с горцами повинности натурой. Вследствие возбужденного акцизным ведомством вопроса о праве торговли горскими евреями разными напитками в прошлом году последовало правительственное распоряжение о предоставлении им этого права, не смешивая их с русскими евреями, с которыми они общего ничего не имеют».

Вот слова, которые говорит человек, знающий хорошо судьбу, положение и занятия горских евреев, хотя, говоря о наделении их землею наравне с другими, их окружающими туземцами, и он ошибается. Правда, некоторые аулы или города наделены достаточным количеством земли, но и безземельных аулов горских евреев очень много. Особенно счастливо наделены горские евреи в г. Дербенте, где почти на всех землях разведены богатые виноградники, и затем города Хасавюрт и Грозное, с. Карчаг, Джерах, Нюг-ди-Мюшкюр, Ханчал-Кала, Хошмензюл, Мамрача, Афтаран и несколько других. Благодаря этому мы и не находим в этих аулах той крайней нищеты, которая господствует в других, не имеющих земли аулах.

В статистической таблице находим мы относительно земли следующие данные:

Раскладывая эту землю между всеми жителями, мы замечаем, что на каждый дым приходится только:

При этом не следует думать, что эти земли все годные для посева; они обнимают и посевные поля, и покосы, и лес. Число же 0,74 в городах и 0,72 в аулах показывают, что городские жители владеют гораздо большим количеством земли, чем аульные. На самом же деле на один Дербент и Кубу приходится около 1500 капанов, или 375 десятин, земли, непригодной к делу или приносящей обществу ничтожный доход. Если исключим эти 375 десятин, приходящихся на долю 2 только городов, то заметим, во-первых, что городские евреи, за исключением владельцев садов, вовсе не наделены землею под посев хлеба или под покос. На самом деле это так, и городские жители из горских евреев никогда не наделялись землею. Если кто из них и имеет землю, то она предназначалась для посева марены, которая имела в промышленности большое значение лет 10–12 тому назад.

Главную причину теперешнего бедствия жителей Кавказа, не только горских евреев, но и других туземцев, объясняют падением цены на марену, разведением которой занимались повсеместно. В настоящее время она до того потеряла значение, что ее и не выпахивают из земли. Снять марену было выгодное предприятие для каждого. Каждый, имевший несколько сот рублей, спешил тогда купить участок земли и посеять семена марены. Через три года она давала уже достаточной толщины корни, которые и пускались в продажу. Корни эти выкапывались не до основания, а около аршина. Затем они присыпались землей и оставлялись до будущего года, когда вновь выкапывались и засыпались землею.

Это был вечный кусок хлеба, так как за корнями марены не было никакого особенного ухода, и она сеялась раз на 15 и даже 20 лет. При цене в 15, 10, 8 руб. хозяин нанимал несколько десятков рабочих и получал хороший барыш. Но вдруг вышла французская краска ализарин, которая могла с большей выгодой и удобством заменять марену, и последняя упала в цене и в продолжение 5 лет с 10 руб. спала до 2 руб. Тут почувствовалась невыгодность копать ее, и в настоящее время немало полей Кавказа хранят в своих недрах стволы марены, достигающие все больших и больших размеров в толщину. С падением марены обеднело множество собственников, затративших последнюю копейку на нее, и масса работников осталась без средств к жизни. Далее следует отметить, что, исключив 1500 капанов, или 375 десятин, из общего числа 16114 капанов (4028 дес.) и распределив остающееся число 14,614 капана между 4090 дымами, мы найдем, что на дым приходится только 3,56 капана, или 0,89 десятины, годной и негодной земли.

Приводя количество домашних животных у горских евреев, мы должны также, к сожалению, сказать, что и в них чувствуется большой недостаток. Из домашних животных более распространены у горских евреев: лошади, коровы, буйволы, ослы, овцы и козы. Редко кто из горских евреев владеет большими стадами и табунами, и большею частью скот встречается в очень ограниченном числе.

Из домашнего скота насчитывают:

Относя их к дымам, находим, что на каждый дым приходится:

Или же всех домашних животных и в среднем отношении приходится:

Самыми полезными животными для горца являются буйвол и осел. Буйволицы дают прекрасное густое молоко, а осел замечателен своей выносливостью. В Бакинской губернии кроме них между домашними животными находится и верблюд.

Говоря о рабочих, мы нашли причину их стесненного положения, во-первых, в неимении земли, земледельческих орудий и домашних животных, во-вторых, в падении марены. Особенно много рабочих в городах, где они часто, не находя никакой работы, остаются без всякого средства к существованию и увеличивают собою класс нищенствующих. По моим исследованиям, их оказывается:

Или, вычислив число рабочих в каждом рабочем семействе, находим:

Большинство этих рабочих лишены даже убогой сакли в родном ауле и должны жить за плату у других. В моей статистической таблице под рубрикой «число имеющих дом или саклю» означено:

И следовательно, вычтя из всего числа дымов горских евреев (именно 4090) эту цифру, находим, почти ²/₃ всех горских евреев живут за плату в чужих домах или саклях, и это приблизительно:

Из всех этих данных невольно приходится заключить, что экономическое положение горских евреев довольно печально, и может подняться только тогда на сколько-нибудь, когда горские евреи будут наделены землею. Недостающий хлеб и крупный рогатый скот покупается ими за деньги у туземцев или христиан, занимающихся вблизи хлебопашеством, или доставляется меновой торговлей на фрукты, сафьян, табак и пр.

Как сказано выше, садоводство занимает видное место в занятиях горских евреев. Сады сосредоточены главным образом в аулах, но большее число их в 2–3 городах, именно Дербенте (160), Хасавюрте (12) и Кубе (8), поднимает общее процентное отношение садов в городах против аулов. Так в нашей таблице показано число садов:

Взяв их по отношению к дымам и душам, находим:

Табаководством занимаются горские евреи тоже в большом количестве, даже большем, чем садоводством, особенно в аулах; затем следует кожевничество; эти два промысла проникли особенно в низшие слои горско-еврейских общин. Вместе составляют занимающихся ими около 24 % всего народонаселения, отчего в иных местах между туземцами эти занятия и служат нарицательным прозвищем горских евреев, так что нередко слышишь, как татары зовут их «тамаку» (табак), «сактиян» (кожа) и «тавук пук» (птичий помет). Дело в том, что при выделке сафьяна и кож употребляется птичий помет, который горские евреи-кожевники собирают по аулам; но таким грязным и нечистым делом, как говорят татары, могут заниматься одни евреи, а никак не правоверные мусульмане; откуда и назвали «тавук пук».