Текст книги "Кавказские евреи-горцы (сборник)"

При месячном очищении, прежде чем женщина совершит первое омовение, ей воспрещается законом зажигать субботние свечи и отрезать хало, так как при них нужно произнести молитвы, а она в это время считается нечистой. На 15-й день она отправляется на реку, взяв с собою мальчика и женщину подругу, или в общественную купальню, где совершает «второе омовение» и становится чистой. Мальчика берет она для того, чтобы он стоял поодаль и шел ей навстречу после омовения. Горские еврейки думают, что у них непременно родится дитя, которое будет иметь вид того человека или животного, которого встретили они сейчас после «омовения». Рассказывают, что многие женщины встречали змею, корову и рождали детей, имеющих подобие этих животных; поэтому, выбирая кого-либо из своих или чужих детей для встречи, еврейка заботится, во-первых, чтобы он был мальчик, так как девочки не особенно ценятся и считаются чужим добром, и во-вторых, – чтобы он был красивый. Это относится, конечно, только к женщинам, потому что девушки, идя «на омовение», не берут никого, кроме подруги, – девушки же. Соблюдая эти обязанности и не изменяя мужу, горские еврейки вполне надеются попасть в рай, хотя бы даже не обращались ни разу к Богу с молитвой.

Глава 2
Тип и характер. Праздность и любознательность горских евреев. Женщина – труженица семьи. Склонности женщин к сплетням и дракам. Многоженство. Жилища и гостеприимство. Пища и напитки. Одежда. Домашний быт горских евреев. Булка. Сугум. Обряды при рождении и обрезании

Переходя к характеристике типа горских евреев с внешней и внутренней стороны, мы должны заметить, что черты семитского типа в них значительно видоизменены путем смешения с туземными племенами Кавказа. Характеристические черты внешности еврея-горца составляют: смуглый цвет кожи, средний и часто высокий рост, стройное телосложение, тонкое в пояснице и широкое в плечах, вдавшиеся черные быстрые глаза часто с желтоватым белком, черные брови и борода, большой орлиный нос и слегка выдавшиеся скулы – черты, которыми горский еврей очень много походит на лезгина, чеченца, черкеса, а иногда и на армянина и очень мало на европейского еврея.

В красоте мужчины много уступают женщинам, которые имеют круглое или продолговатое, белое лицо, часто очень бледное, черные большие глаза с длинными ресницами, длинные черные волоса на голове, доходящие у иных до колен, тонкие бледные губы, прямой, заостренный немного в конце нос с маленьким возвышением у переносья, удлиненный подбородок, высокую грудь, узкие плечи, тонкую талию и средний рост. Несомненно, что бледность лица горских женщин, как и всех женщин Востока, зависит главным образом от затворнической жизни и от того жалкого и рабского положения, которое они занимают в семье.

Природа имела громадное влияние на развитие характера горского еврея, следовательно – и на его занятия. Вот проскакал он мимо вас вооруженный с головы до ног, на бодрой лошади; там в изодранном костюме своем лезет он по горам, карабкается между скалами, рубит дрова или выкапывает пни и корни кустарников, которые несет на согнутой и избитой спине своей; там копает он в поле землю, пашет, выделывает вина, срывает плоды с деревьев; там опустился в глубокое корыто с водой около бассейна, засучив штаны выше колен, и топчет изо всей силы сырые кожи – и наконец вот он свободен. Тут забывает он не только о прошедшем, о вчерашнем труде своем, но перестает думать вовсе о будущем, о завтрашнем куске насущного хлеба.

И это праздное препровождение времени и беспечность, этот праздный разгул за ведрами вина или штофами водки с шашлыком, это расхаживание из дома в дом и по всему аулу с шапкой набекрень и черкеской или шубкой внакидку, эти беседы и всевозможные мечты возле лавок или на лавках около домов, на овчере (сельская площадь, где бывают народные собрания), перед синагогой или резницей и вообще это переливание из пустого в порожнее продолжается не день, не два и не недели, а иногда целые месяцы. Даже становится досадно, когда постоянно встречаешь одного и того же субъекта занятого или игрой в шахматы, или перерубанием на пари острым кинжалом нескольких арбузов, поставленных в ряд. Такие забавы в большом ходу в аулах и производятся на площади. Кроме того, они держат пари съесть столько-то фунтов винограда или тутовника (ягоды шелковичного дерева), столько-то арбузов, дынь, яиц, мерок груш, слив и пр., которые продаются мальчиками тут же на площади.

Завидя какого-либо приезжего, эти праздношатающиеся собираются вокруг него, спрашивают, откуда он едет и куда, к кому, зачем и какие у них слышны новости. Горцы вообще очень любят слушать приезжего, что бы тот ни говорил, верят словам его и передают новости друг другу и всему аулу, сделав по обыкновению из мухи слона. Нередко они приглашают с площади же к себе гостей, если те не имеют еще кунаков в ауле, и завидуют тому, кто имеет приезжего гостя с массой новостей. Они любят также рассуждать о политике и часто, сидя на лавках или камнях на площади, толкуют о военных действиях того или другого государства.

В горской женщине мы видим постоянную труженицу семьи. Все трудные работы в хозяйстве возлагаются на женщин, и они не имеют свободной минуты на то праздное созерцание природы и пустые мечты, которыми так часто бывают заняты мужчины. Вот они идут чуть свет, когда мужчины еще наслаждаются утренним сном, целою гурьбой, согнувшись под тяжестью медного или глиняного кувшина с водой; вот они тащат навоз в носилках к мельнице, где бросают его в реку, или несут его в поле, для сожжения; вот они доят буйволиц, дают им корм, очищают конюшни, делают из навоза и самана (соломы) тестообразную массу, из которой образуется впоследствии кизяк, колют дрова, идут печь хлеб в чужих печках, если не имеют своих, мажут крыши, белят стены, ходят на полевые работы (у бедных)… словом – нет конца их ежедневным трудам. Кроме того, шитье платья на все семейство и стряпня лежат на их обязанности.

Вообще же, говоря о труде, они ничуть не выставляют себя перед мужчинами, и каждая жена, дочь, мать считается тем лучшей хозяйкой и мастерицей, чем больше и неутомимее она работает. При этих прекрасных качествах горские еврейки имеют, однако, одну нехорошую наклонность, которая ставит их в глазах мужей и родственников очень низко и часто служит причиной семейных раздоров и многоженства. Это – склонность к спорам, постоянным сплетням и дракам, которые очень часто заводятся между женщинами из-за каких-нибудь пустяков. Чуть произошло в ауле что-нибудь, сейчас соберутся женщины, пустятся в рассуждения, поспорят, поругаются и в конце концов подерутся. Эти споры в связи со слухами передаются другим, те третьим, четвертым, – пока дойдет до мужа, отца, брата, которые, не откладывая дела в дальний ящик, производят сейчас свой суд и жестоко наказывают виновницу молвы.

Помимо того что женщина должна ходить пред мужем, как говорится, по струнке, угождать всем его желаниям, прихотям и капризам, – также и подобные сцены бывают причиной семейного разлада. Строгий муж, в наказание жене, женится на другой и оставляет первую без всякого внимания, предоставляя ей, однако ж, все то, чем она пользовалась прежде как один из членов семьи, то есть пищу, одежду и особое помещение; подобное наказание продолжается иногда несколько лет, иногда даже всю последующую их брачную жизнь. Считая ее своей женой, так как он одевает ее, обувает и защищает от голода, холода и обиды и не имея с ней супружеских отношений, строгий муж требует от нее прежних трудов, услуг и рабского подчинения: она безропотно должна переносить все это, тем более если имеет детей.

Но не одни подобные сцены и дурной нрав жены служат причиной двоеженства: многие женятся на другой просто из-за чувственных побуждений, прожив с первой женой лет десять и нажив с ней кучу детей. Конечно, женщина, будучи удручена постоянными трудами и заботами о муже, детях и жертвуя для их блага своим спокойствием, здоровьем, скоро начинает стареть и на лице ее начинают показываться морщины. Чувственному мужу не нравится это, и он берет себе другую, более свежую и молодую женщину или девушку. Часто причиной двоеженства является также и бездетность.

Многоженство не воспрещается горцам-евреям религией, поэтому часто можно встретить и раввинов, имеющих двух жен. Число жен не ограничено адатом, но редко встречаешь таких, которые имели бы трех жен. Женатых на двух бывает в каждом ауле или городе около пяти-шести и приблизительно человек десять на сто дымов. Жены живут или вместе, имея по особому помещению, или порознь в особых саклях, и муж посещает их поочередно. Находясь постоянно под надзором мужа и боясь, чтобы он не лишил которую-нибудь из них своего внимания, они, по-видимому, живут мирно между собою, и вторая из них, желая угодить мужу своим великодушием, услуживает первой и старается тем удержать мужа в симпатии к себе. Но зато грызутся же они в отсутствие мужа!

Часто бывал я еще мальчиком свидетелем подобных зрелищ между женами двоюродного брата. Они не стеснялись меня, и я мог слышать постоянно, чем и как укоряют они друг друга. Нередко споры и драки их доходили до побоев, при которых били друг друга до синяков, царапались до крови, – но, как только появлялся муж, как будто ничего между ними не бывало: сидят рядышком, разговаривают, смеются, между тем как сейчас же по выходе мужа принимаются снова за руготню и драку. Часто, бывало, вижу я, как они ропщут на судьбу, плача навзрыд или захлебываясь, рвут в отчаянии волосы, дерут нежные, бледные щеки до крови, бьют себя в лоб и грудь кулаками, кусают себе руки… и мне становилось ужасно их жалко и жутко: я, бывало, тоже плачу, бросаюсь, разнимаю их руки и прошу, умоляю не плакать. Тогда, конечно, я не понимал причины их споров и раздоров и плакал вместе с ними, утешая то ту, то другую своими детскими словами.

Дети разных жен, находясь в постоянном страхе быть наказанными отцом, несмотря на то что «мамы» ругаются и дерутся между собою, живут почти вместе, вместе воспитываются, играют и принуждены видеть и слышать все мерзости, происходящие между соперницами!

Жилища евреев-горцев, живущих в аулах, представляют каменные постройки – сакли, а городских – дома в европейском вкусе и с азиатским убранством. Некоторые же богатые горцы имеют и европейские комнаты с порядочной мягкой мебелью, которые служат приемными для гостей-русских и в другое время не бывают почти обитаемы. Сакли выстраиваются или самими хозяевами, или каменщиками. Наружные стены их большею частью голые, за исключением передней стороны, которая, как и внутренние стены, смазывается глиной, смешанной с саманом (соломой). Они белятся известью, добываемой горцами-евреями из местного камня в доменных печах, или мелом, смешанным с глиной (белая глина), встречающимся в горах повсеместно. Нижняя часть выбеленных стен выкрашивается красной или серой глиной, также местной.

Потолок состоит из балок, расположенных параллельно по ширине комнаты и лежащих одними концами на передней и задней стенах, другими на средней широкой балке, идущей в длину сакли и подпертой посредине сакли толстой дубовой подставкой, украшенной вырезанными фигурами и цветами. Редко в какой сакле отсутствует эта подставка. Сверху балок кладется камыш, потом солома, которая смазывается глиной. Таким образом составляется плотная крыша. Концы передних балок выходят наружу аршина на два и, будучи смазаны вместе с крышей, образуют навес, служащий для прикрытия от дождя или жары в летнее время и называемый балконом. Сакли состоят обыкновенно из двух или трех комнат, имеющих каждое особое назначение. Одна из них отводится для женщин, другая для мужчин, третья для гостей.

Самую грязную часть сакли составляет женская половина, самую опрятную и прибранную – кунацкая комната. В женской комнате помещается кухня, детская, кладовая, место для белья, для сушки мяса, – и все это в одной комнате. Около стен с одной стороны находятся «хумы» (глиняные сосуды, громадной величины, часто до 2 аршин вышины), служащие для вина, муки, моченых и соленых плодов, отрубей, – ковровые мешки, набитые пшеницей, и дрова, сложенные аккуратно хозяйкой; с другой стороны находятся три каменных столба, на которые кладется доска и навешивается коврик. Это составляет полку для детской и лишней постели и тряпок.

За ковром под полкой находится лавка, на которой ставятся в ряд горшки и сосуды, содержащие молоко, сыр, масло, крупу и пр. На третьей стене, справа налево, навешивается занавесь, составленная из пестрых треугольных кусочков разных ситцевых материй. Над занавеской, под потолком в стене сделаны две полки, на которых красуются различная стеклянная посуда, бутылки и чашечки, подальше от рук детей.

Под полками на колышках, вбитых в эту стену во всю ее длину немного выше занавески, висят по бокам два зеркальца, бутылки и графинчики, привязанные веревочками за горлышки, большие и маленькие тарелки, служащие для горячей пищи и вместо подносов.

В четвертой стене находятся: дверь, окна, камин и две ниши. Камин устраивается обыкновенно из глины, в стене, и имеет открытое отверстие параболической формы. Помещается он как раз посередине стены и имеет прямую трубу. По бокам камина, около почетного места, сделаны в стене две квадратные ниши, в которых стоят кувшины с водой, подсвечники, солонки и прочие мелкие вещи первой надобности. Эти ниши помещаются от пола на вышине полуаршина.

По бокам ниш, немного выше их или на одной высоте с нижним их основанием, находятся, смотря по размеру комнаты, по одному или по два окна, которые у богатых – со стеклами в рамах и толстыми дубовыми ставнями топорной работы, а у бедных – без рам и стекол. На этой стене сверху, на одной высоте с прежними вещами, висит на колышках или гвоздях различная медная посуда, употребляемая в кухне, как то: различные ложки, цедилки, чашки, тарелки, подносы и пр.

Почти в углу, в месте соединения первой стены со второй, вделывается дверь. Ставни и двери вращаются на круглых наконечниках, помещенных в отверстиях вверху и внизу, и не имеют петель, они запираются изнутри посредством деревянных засовов. Сверху двери на длинных, вбитых в стену колках помещается корыто с мукой и куском кислого теста, служащего вместо дрожжей. Каждая хорошая и аккуратная хозяйка должна иметь постоянно у себя дома кусок кислого теста и тлеющие угли в камине, а не ходить просить к соседкам. Поэтому летом, после приготовления пищи, зимою в отсутствие всех домашних – хозяйка зарывает головни в золу и тем приобретает возможность иметь постоянно огонь. То же делает она и каждую ночь.

В этой комнате, как сказал я, сушатся мясо и колбасы на зиму. Они вешаются на двух длинных палках, поддерживаемых веревками, прикрепленными к потолку, и оставляются нетронутыми до тех пор, пока не почернеют. Тогда, значит, мясо и колбасы готовы и могут быть употреблены в пищу. Часто тут же висит громадный копченый курдюк[20]20
  Толстый бараний хвост.


[Закрыть], который служит запасом для целого семейства. Когда хозяин остается без работы и не предвидятся скоро деньги на покупку мяса, заботливая и расчетливая хозяйка отрезывает от этого курдюка каждый раз миниатюрные кусочки, растапливает их и разливает сало по поверхности хинкала или мучной кашицы.

Глиняные полы комнат еженедельно смазываются, чтобы не водились в них под коврами и рогожами насекомые. Зимою трудно войти непривычному человеку в женскую половину – такая там вонь, грязь и нечистота.

Остальные две комнаты сакли – мужская и кунацкая – отличаются большею опрятностью и лучшим убранством. Кунацкая комната, даже у самых бедных горцев, бывает наполнена всевозможными хозяйственными вещами азиатского производства и оружием. На верхних полках красуются различные фаянсовые и стеклянные чашки и тарелки по нескольку штук одна на другой, графины, старинные бутылки, медные чашки с таковыми же колпаками с вырезанными на них фигурами и цветами, позолоченные кувшинчики, вазы и пр. На стене, под этими же полками и над занавеской из бархата или пестрой шелковой материи с золотой бахромой внизу, висят большие медные тарелки, зеркала, подносы с золочеными рисунками, шелковые шали, сложенные в два-три раза, кинжалы, пистолеты, ружья, шашки и пр. Около другой стены, которая без занавески и бывает вся увешана в несколько рядов всевозможными цедилками, тарелками и различными мисками и мелкими чашами, ставятся сундуки с платьем и драгоценными вещами хозяев. Иногда их бывает два, иногда несколько; в последнем случае самый большой ставится внизу, а над ним остальные меньшего размера. Все эти вещи служат только украшением помещения для приезжающих гостей и не употребляются в дело. Полы покрыты коврами.

Уважение и внимание к гостю – черта общая всем горским племенам – считается у евреев-горцев священною обязанностью. Каждый хозяин принимает с искренним радушием всякого странника, оказывает ему всевозможные услуги, дает деньги, если тот сильно нуждается в них, и отвечает за него собственной головой, пока он считается его гостем и находится с ним под одной кровлей. Бедный люд имеет большею частью по две комнаты; потому удивляемся его самоотвержению, доходящему иногда до крайности: хозяин оставляет гостя в кунацкой, если тот особенно настойчиво не будет требовать остаться с ним и сам идет ночевать в грязную женскую половину. Он не имеет по целым месяцам для детей куска мяса, а как приехал гость, идет, берет в долг всякой всячины и угощает его. Иногда гость остается целые месяцы, и хозяин, не изменяя своего радушия, нередко разоряется и, после отъезда гостя, чтобы поправиться, занимается усиленным трудом. Каждый горец-еврей имеет в других аулах своих кунаков, еврея или мусульманина, у которых он останавливается; также и каждый мусульманин. По приезде почетного гостя он останавливает свои работы, распоряжается насчет закуски, обеда, ужина, приглашает почетных людей в ауле, чтобы гостю не было скучно, а иногда певцов, молодежь, музыку, состоящую из гармонии и «теп-а» (цилиндр, обтянутый с одной стороны животной перепонкой), на которых играют известные в ауле девушки-мастерицы, или зурны и барабана. Все приглашенные подходят к гостю и, подавая ему руку, приветствуют его словами: хош-омори, кеп-ту-ту, хуне-жиге, ов-аил (с приездом, как твое здоровье, домашних, детей); на что тот встает с почетного места и, наклонив голову в знак благодарности, отвечает: сог-боши (будь и ты здоров, благодарю).

Девушки приветствуют гостя только поклоном, взглядом и улыбками, а родственницы подходят, подают руки и целуют его в щеку или подставляют свои щеки, смотря по близости родства и своему возрасту. Взрослые девушки и женщины целуют его, маленькие девочки подставляют ему лоб и щеки и обнимают его. Мужчины-родственники целуются с гостем в губы.

За обедом или ужином сидит гость на пуховой подушке, а за ним кругом другие односельчане по старшинству. Подаются кушанья из женской половины или самим хозяином (тогда он вовсе не садится), или одним из меньших членов семьи, или родственником. Прежде всего один прислужник со словами: е-сер-чумхой-иму-оморит (рады и готовы принимать вас головой) приносит в руках холстинку или большой круглый медный поднос, с двумя или четырьмя чуреками, солью в солонке и зеленью, состоящей из лука, чеснока (зимою луковицы), редьки и разных персидских трав, а другой прислужник – кувшины вина и графины водки. Это все принимается из рук прислужников хозяином и ставится среди круга, образуемого на полу сидящими. Потом прислуга приносит таз и кувшин с водой и подает каждому умыться.

Вытерши руки чистым полотенцем, которое по очереди подается каждому гостю, хозяин берет два чурека, произносит молитву, состоящую в благодарении Бога за хлеб и соль, разламывает один из чуреков на куски, число которых больше числа присутствующих и женщин в другой половине, ибо он ждет и других, которые, если случатся в начале еды, непременно должны садиться также ужинать. Затем приносится и ужин, состоящий из множества азиатских блюд. Смотря по родству с гостем или по дружбе его с мужем, кушанья подаются хозяйкой дома.

Из кушаний, подающихся в честь гостя или по праздникам, самыми лучшими и любимыми всеми считаются: шашлык, хинкал, приправленный уксусом и чесноком, курзе (вареники из теста, содержащие рубленое мясо, яйца с курдючным салом), «опара» (травяная каша с кусочками мяса или сала), дурма (рубленое мясо, обвернутое листьями капусты или бураков), «чуду» (пирог с мясом), ягини (суп с говядиной или бараниной с кислыми ягодами), «иермов» (пшеничная каша с кусками мяса или курицы) и пр.

Самою же необходимою пищею считается при гостях ош, плов – каша из сарацинского пшена, приправленная яйцами, изюмом и курдючным салом или ореховым маслом, собственного производства. Для добывания этого масла горцы очищают ядро ореха от скорлупы, превращают его в молотильнях в тестообразную массу, которую кладут в плоские чашки тонким слоем и нагревают, ставя ее пред очагом. Когда масса делается красной, ее снимают кусочками и выжимают из нее масло. Остатки, называемые мушде, употребляются домашними или вместо мяса, или их кладут в пирог, в кашу и проч.

Кушанья подаются все одновременно в чашках и тарелках, по одной на два, на три человека, чтобы дальше сидящим не приходилось далеко протягивать руку с ложкой. Ложки и вилки деревянные, белые, без краски, домашнего производства. Вилка имеет вид тонкого заостренного колышка. Когда пища густая, то почти не употребляют ложек и вилок и едят, захватывая ее между куском хлеба большим и указательным пальцами. Мясо разрывается на куски руками и, в обыкновенное время, кладется хозяином по куску перед каждым, а при гостях в середине круга, в тарелке.

При почетном госте ужин происходит с перерывами, во время которых певцы поют, молодежь танцует, хлопает в ладоши и веселится, прислуга снова и снова подает вина и закуски, пока не запоют петухи и присутствующие не вспомнят о том, что нужно дать покой гостю. При подобных торжественных вечерах все бывают одеты в свои лучшие праздничные платья.

Кстати представим здесь описание одежды горских евреев.

Костюм женщин составляют: широкие шальвары из канауса, бурсы и других шелковых материй или из цветных ситцев; архалук из атласа – зимою на вате, который надевается сверх рубашки, чутку – мешок, покрывающий голову, открытый с концов, и платок, который накидывается сверху чутку. Платки бывают, по состоянию, или кисейные, обшитые кругом черной или белой бахромой, или шелковые персидские (красные и белые), или шелковые цветные. Зимою же женщины носят теплую шерстяную шаль. Иногда шелковая бахрома кругом платков заменяется золотыми кружевами и на чутку – из гладкой шелковой или шерстяной материи – вышиваются золотом и серебром разные цветочки. Архалуки и рубашки отделываются около груди на спине, рукавах и подоле серебряными и золотыми галунами.

На ноги женщины надевают бумажные чулки и сверху них чувяки из красного или желтого сафьяна. Для выхода из дому сверх чувяков употребляются башмаки, открытые у пятки и закрытые у пальцев. На ушах висят громадные кольца – круглые или плоские – из серебра или золота. Кольца эти, заменяющие серьги, имеют в нижнем основании своем один, два или три шарика с отверстиями. Пальцы женщин, особенно девушек, бывают украшены серебряными и медными или булатными кольцами, и по нескольку штук на каждом, за исключением большого.

Отличительным внешним признаком замужней женщины служит: отсутствие на груди бус, чубчика на лбу и длинных пейсов на висках. Бусы делаются из различных просверленных горных камешков, гвоздики, янтаря, кораллов, серебряных монет и других вещиц, которые нанизываются с особенным старанием и вкусом на крепкий шнурок. Также в большой моде у девушек употребление хны, желтого персидского порошка или того же названия травы, которой они окрашивают себе волосы и ногти. Для волос хна употребляется вместе со ртутью. Этою смесью они вымазывают волосы на ночь и ложатся спать.

Нередко можно видеть горских женщин, жующих что-то с усердием. Это сикиз (белая смола с гвоздикой), которую употребляют они для чистки зубов и придания рту приятного запаха.

Одежду мужчин составляют: ситцевый бешмет, застегнутый на крючки, со стоячим отороченным воротником, черкеска из сукна или других прочных материй, без воротника, с крючками, застегивающимися у талии и на груди и с патронташами, заключающими газыри для пороха. Поверх черкески или бешмета опоясываются они поясом, шириною в палец и шире, который украшается часто сверху серебряным или золотым галуном, пряжками и пуговицами из эмалированного серебра или из меди. Около пряжки, спереди, к ремню привешивается кинжал, в серебряных или покрытых черной кожей ножнах. На ноги надеваются ишимы – ноговицы, доходящие до колен, из черного сукна или кожи и украшенные галунами. Обувью служат также чувяки, без подошв, горские сапоги с подковами, имеющими спереди два длинных острия и сзади одно, для удобства ходить по горам зимою и в грязную погоду. Поверх чувяков употребляются башмаки, также открытые сзади и покрывающие только пальцы. Чувяки служат женщинам и мужчинам во время грязи и холода вместо калош. Чувяки мужчин большею частью черные и без украшений. Крючки и петлицы для бешметов, черкесок и рубах делаются из шелковых или шерстяных шнурков домашнего изделия.

На голову надевается шапка из курпея (бараньего или овечьего меха). Зимою мужчины под черкеску, а женщины поверх архалука надевают шубы, которые отличаются тем, что у первых они не бывают ничем покрыты, а у вторых покрываются шелковыми и шерстяными материями и отделываются галунами, подобно архалукам. Некоторые из мужчин носят тулупы из волчьего и лисьего мехов, которых наружная поверхность тщательно очищается посредством отрубей или муки. В последнее время вошли в моду шубы из собольих мехов, которые привозятся купцами из России, и их особенно стали носить новобрачные.

Домашний быт горских евреев основан на адатах (обычаях), перешедших к ним от предков, и на некоторых обычаях, усвоенных евреями от других племен Кавказа. Помогать ближнему в случае нужды, если не материально – деньгами, то работою рук своих, считается священным долгом у евреев-горцев. Таких обязанностей очень много между горцами, но особенно заслуживают внимания различные собрания, которые ставят своею задачею помогать бедным и не успевающим в работе, помогать деньгами сиротам, ухаживать за больными и пр.

Сборища, с целью помогать не успевающим в хозяйственных работах или тем, которые желали бы кончить поскорее свои дела в ожидании какого-либо торжества, называются «булка» и составляются молодежью – парнями и девушками. Отцы, препятствуя дочерям видеться с молодыми людьми, сразу соглашаются на просьбу какой-либо горской еврейки устроить булка, предоставляя, однако ж, дочери свободу идти или нет. Еще бы! У девушек и молодых парней, с появлением слуха о каком-либо булка или о свадьбе, вырастают будто крылья, – с таким нетерпением они ждут их. К таким булка относятся сборища для рубки мяса на зиму и вынимания жил из него, для шитья одежды новобрачным, для смазывания и беления новых жилищ, для очищения лука, чеснока и кукурузы, для сбора плодов и пр. Каждый употребляет здесь для ближнего свои молодые силы и работает несколько ночей с истинным рвением. Я остановлюсь только на вынимании жил и рубке мяса и смазывании новых жилищ, так как все остальные сборища имеют тот же характер.

Как только наступила зима, между горскими евреями начинается тревога насчет сугума (зимнего запаса). Наряду с обеспечением хлебом, заботятся они о приготовлении копченого или сушеного мяса, колбас и вина. Вино приготовляется из винограда еще осенью и держится запечатанным в бочках и больших глиняных сосудах до первой ночи Маккавеев. Редко можно найти семейство, которое не имело бы ведер тридцать, сорок вина на зиму.

Горские евреи, смотря по состоянию, режут не менее трех-четырех баранов и одной коровы на 4 дыма, для чего собираются четыре-пять семейств и, сделав складчину, покупают одну корову. Богатые режут около двух-трех голов рогатого скота и штук десять – пятнадцать – мелкого. Убрав мясо домой и разложив его на полу, на рогожах, хозяин посылает гонцов к раввину, почетным лицам и специалистам с приглашением вынимать жилы из мяса. Те немедленно являются и начинают поздравлять хозяев с запасом. При этом подают гостям стакана по два, по три вина и ставят перед ними тарелки с шашлыком из свежего мяса. После закуски каждый из умеющих вынимать жилы и негодное сало из различных мест мяса, садится за свою работу, а не умеющие принимаются рассказывать различные анекдоты и сказки. Домашняя молодежь (посторонней не бывает в эту ночь) сидит в это время около камина и готовит шашлыки, которые подаются работающим через каждые 10–15 минут.

Всюду слышится смех, веселый разговор, стук топора по костям, шипение сала, падающего каплями на огонь, и вместе с этим тяжелый запах табаку. Дым стоит во всех комнатах сакли просто туманом, и ничего нельзя разобрать. Даже не пивши вина, достаточно, кажется, пробыть полчаса в этой атмосфере, чтобы совершенно опьянеть: до того воздух, пропитанный дымом, парами сала и выделяемой присутствующими углекислотой, становится тяжелым. Но им это очевидно нипочем, потому что занятия их, после которых им подается ужин, кончаются далеко за полночь, и они почти месяц проводят то в том, то в другом доме, пока весь аул не запасется сугумом.

После ужина все благодарят хозяев и собираются уйти. Но в это время раввин благословляет хозяев и детей его; за это тот дает ему копеек пятьдесят – шестьдесят. Иногда раввин ухитряется благословить всех присутствующих за ужином, пока те встают, за что и они дают ему по состоянию. Кроме этого при резанье раввину дают голову скотины и грудобрюшную преграду с мякотью фунта в три. Эти обычаи доставляют раввину хорошие деньги, почему каждая мать, убаюкивая сынка, просит у Бога, чтобы малютка ее приносил ей побольше сер-сугу (голов и грудобрюшных преград).

На следующий день идет промывание и соление мяса. В этом помогают хозяевам родственницы, и это считается только делом женщин. Интересна также совершаемая при этом церемония. Хозяйка раскладывает несколько куч мяса и внутренностей (печени, требухи, легких, сердца и пр.), которые в больших тарелках посылаются с дочерьми или другими девушками, приглашенными для этой цели, родственницам или бедным вдовам. Рассыльные несут эти дары на голове на подносах чрез весь аул и получают от тех, кому посылается дар, по яйцу, по нескольку головок чесноку, по нескольку луковиц и других мелочей, которые передаются хозяйке.