Текст книги "Любви навстречу"

Глава 15

На следующий день Аманда и Кэндис встретились на стадионе и отправились в торговый павильончик исполнять свой общественный долг. Пока Аманда готовила бургеры, Кэндис, по-прежнему слишком роскошно одетая для сегодняшнего мероприятия, расспрашивала ее:

– Значит, этот Хантер Джеймс знаменит?

– Похоже, да. – Аманда прижала бургер лопаткой, и жир закапал на угли. Взметнулись язычки пламени. – Мне кажется, что Уайатт знает о его карьере все детали и подробности, чуть ли не с первой тренировки.

– Но ведь дело не в том, что он бывший знаменитый бейсболист? – проницательно спросила Кэндис.

– Про это давай даже говорить не будем, – предостерегающе заявила Аманда.

– Почему это?

– Потому что он слишком… хорош. – Она перевернула бургеры. – Слишком знаменит, слишком… все слишком. А еще на него положила глаз Сьюзи Симмонс, и она пообещала, что раздобудет для него Соланж в качестве горничной. Не думаю, что Хантер Джеймс захочет связываться с прислугой.

– Это самая большая глупость из всех слышанных мной!

– А как на счет такой: ты беспокоишься за свои отношения с Дэном, потому что он мил и добр и тебе с ним слишком хорошо?

– Тут другое. – Кэндис принесла блюдо с булочками.

– И в чем же разница?

– Ну… – Кэндис смотрела, как Аманда ловко засовывала бургеры в булочки. – Я боюсь, что мне окажется его недостаточно. То, что ему вдруг не хватит меня, даже не допускается.

– Ты так в этом уверена?

– А вот и горчица! – В дверь влетела раскрасневшаяся Брук, прижимая к груди пакеты из магазина. – И я привезла еще булочек!

Все втроем они пошли внутрь павильона, где допотопный кондиционер упорно делал вид, что охлаждает тяжелый, пропитанный запахами мяса воздух. Брук распаковала сумки и повернулась к подругам, которые, стоя плечом к плечу, внимательно ее разглядывали.

– Что такое? – Брук внимательно оглядела свой наряд и даже проверила молнию на шортах. – На что вы смотрите?

– Да на тебя! – ответила Кэндис. – Ты и раньше была безупречна, но теперь меня просто тошнит от твоей красоты. Что ты с собой сделала?

Аманда внимательно разглядывала Брук, но молчала, понимая, что Кэндис скажет за двоих.

– Да ничего глобального! – Брук пожала плечами. Подруги продолжали молча разглядывать ее.

– Ну, я сделала химический пилинг и пару новых инъекций. Сюда коллаген. – Она провела пальцем под глазами. – Ботокс сюда. – Палец скользнул по губам. Врач сказал, что с подтяжкой век можно пока повременить.

Аманда принялась заворачивать бургеры в фольгу.

– Скажи мне, Брук, зачем ты это делаешь? Ну, пластического хирурга понять можно: он должен кормить семью… или собирается отправить ребенка в колледж, а это стоит денег.

– Сама не знаю, – призналась Брук. – Я шла на консультацию с доктором Лапрадой с уверенностью, что я еще очень даже ничего себе… В конце концов, я всегда тщательно следила за лицом, и за фигурой тоже… Но оказалось, что мне необходимо так много всего привести в порядок!

– Я считаю, что это напрасная трата времени и денег, – сказала Аманда, раскладывая булочки на подносе. – Ты выглядишь роскошно. Правда, Брук, я точно знаю, что некоторые женщины стараются не подходить к тебе, чтобы никому не пришло в голову провести сравнение.

– Спасибо. – Брук улыбнулась Аманде. – Так приятно слышать комплимент от подруги.

– Ты считаешь, что это хорошее вложение денег? – медленно сказала Кэндис. – Пытаешься гарантировать свое будущее?

По тому, как расширились глаза Брук и сжались ее губы, Аманда поняла, что Кэндис угадала. «С ума сойти, – думала она. – Девочке нет еще и тридцати, она и замужем-то всего год, а уже волнуется о том, как бы кто не увел у нее мужа».

– У тебя ведь есть не только внешность, Брук, – сказала она. – Не лишай Хэпа удовольствия узнать тебя как человека.

– Звучит здорово, – пробормотала Брук. – И мне льстит твоя уверенность во мне, Аманда. Но что, если я познакомлю его с собой настоящей… а окажется, что та я, на которой он женился, нравится ему больше? Что мне тогда делать?

– Ну, это можешь решить только ты сама, – ответила Кэндис. – И я не вижу ничего дурного в том, чтобы заботиться о себе и поддерживать красоту.

Телефон Кэндис издал громкий сигнал. Она застонала, увидев номер на табло, но все же ответила:

– Я слушаю, мама.

Брук и Аманда взглянули на подругу сочувственно и вышли из павильона, чтобы не мешать.

– Мама, я ведь говорила тебе, что должна помогать на стадионе, потому что обещала. – Кэндис приготовилась к возражениям и спору, но мать сказала:

– Я помню, помню.

От такой неожиданности Кэндис потеряла дар 150 речи. Всего на секунду, но дальше разговор потек в привычном русле, и она не смогла закончить ни одного предложения, поскольку мать просто не слушала ее.

– Я помню о твоих заботах, Кэндис, но я уверена, что ты все же не упустишь возможность увидеться с Минни и Стенли.

– Но…

– Только представь, что Стенли специально отменил несколько встреч, чтобы пробыть с нами подольше.

– Мама…

– Я, конечно, всем сказала, что моя дочь не может подвести своих друзей, поэтому мы пообедали без тебя, но на кофе и десерт ты вполне успеешь.

– Но я же…

– Мы встретим тебя на полдороге, чтобы у нас было больше времени на общение. Мы будем ждать тебя в Чизкейк-Фэктори, что в Периметр-Молле. Думаю, дорога не займет у тебя много времени.

– Мама, я же говорила…

Кэндис замолчала, осознав тщетность своих попыток: Ханна просто повесила трубку. Она несколько раз набрала номер, но мать не отвечала на звонки.

Когда Дэн подъехал к павильону, то с удивлением увидел, что Кэндис собирается уезжать.

– Как игра? – спросила она, снимая фартук и вешая его на крючок.

– Еще одно поражение. Наша защита никак не может отбить мяч. А у нападения словно перчатки дырявые. – Он расстроено покачал головой, принял из рук Кэндис бутылку лимонада и только тут заметил, что в руках она держит сумочку.

– Ты уходишь? Но я думал, мы пообедаем вместе после игры.

– Мама позвонила. Мне придется съездить к ней, чтобы встретиться с друзьями.

– Ты же говорила ей, что занята.

– Говорила. Но они поменяли свое расписание и сейчас сидят в ресторане и ждут меня.

– Ты понимаешь, что твоя мать не хочет, чтобы мы были вместе и манипулирует тобой? – Голос Дэна звучал ровно, но глаза его были серьезны.

– Да, я все прекрасно понимаю! Но она моя мать, и я ей нужна. Я не могу просто не поехать и чтобы она сидела там и ждала… – Кэндис встала на цыпочки и поцеловала его.

Махнула на прощание подругам и через пять минут уже ехала по шоссе в сторону Периметр-Молла, больше всего на свете желая вновь оказаться в пропахшей дымом и мясом палатке.

Хантер Джеймс оказался первым клиентом, который внимательно взглянул в глаза Соланж. Аманда даже не знала, как отнестись к этому факту: радоваться, что он такой внимательный, или тревожиться.

Она подошла к порогу его внушительного дома в стиле Тюдор во вторник утром. Поднялась на крыльцо и помедлила мгновение. У ее ног удавом лежал пылесос, а в руках она держала ведро с моющими средствами, перчатками и тряпками. Аманда сделала глубокий вдох и нажала на кнопку звонка. Она, не дыша, прислушивалась и очень надеялась, что за дверью не раздадутся шаги. Тогда, наверное, она найдет ключ под ковриком и сможет спокойно сделать свою работу, не притворяясь и не разыгрывая мизансцен.

Однако ее надеждам не суждено было сбыться. Дверь распахнулась, и, подняв голову, она уставилась на небритого Хантера Джеймса.

Он был одет в кроссовки, тренировочные штаны и майку с каким-то бейсбольным рисунком. И внимательнейшим образом смотрел прямо в голубые глаза Соланж.

Она решила, что не нужно давать ему слишком много времени на осмотр и обдумывание увиденного, а потому протянула руку и деловым тоном сказала:

– Здравствуйте, месье Джеймс. Я Соланж. Меня прислала Кэндис Шугамен.

Рукопожатие получилось теплым и крепким, его взгляд, казалось, электрифицировал воздух, и Аманда испугалась, что может позабыть, кто она и зачем пришла в этот дом. Необыкновенно привлекательный мужчина. Просто чересчур… Просто нет сил не думать о том, что если…

– Входите, прошу вас.

Очнувшись, Соланж прошла в холл. В доме пахло кофе и кленовым сиропом. На столе в кухне лежала газета, прижатая чашкой кофе. Еще две чашки и три тарелки лежали в раковине, дожидаясь отправки в посудомоечную машину. Пожалуй, это больше всего напоминает утренний пейзаж в ее собственном доме. А вот интересно – он готовит девочкам завтрак или они кормят своего отца?

Кухня ей понравилась. Она оказалась больше и новее, чем ее собственная, обставленная дорогой мебелью и техникой – но, комната не выглядела парадной. Она вкусно пахла, и понятно было, что ею пользуются и тут приятно посидеть. Никакого беспорядка, указывавшего бы на неухоженного мужчину. Но и той неестественной аккуратности, как в доме Сьюзи Симмонс, тоже не наблюдалось.

Как там, в сказке про трех медведей? И этот стульчик пришелся девочке в самый раз. Вот и эта кухня вполне пришлась бы ей по вкусу. А уж о папе-медведе и говорить нечего.

Хантер предложил ей кофе, но Аманда отказалась. Она старалась быть немногословной и не подходить слишком близко к окну, где свет был ярче всего. Но все равно она видела, что Хантер разглядывает новую служанку очень внимательно, и это тревожило Аманду.

– Откуда мне начать – со второго этажа или снизу? – спросила она, напомнив себе об акценте и вынужденно признав, что даже на Соланж этот невозможный человек произвел большое впечатление, и она как-то растеряла свой обычный боевой дух. «Помни, кто ты и где ты», – предостерегающе сказала себе Аманда.

– Вы очень хорошо говорите по-английски, – заметил Хантер.

И что это значит? Он понял, что она не та, за кого себя выдает? Или это всего лишь комплимент?

– Спасибо. Английский почти мой второй… как это? Родной язык! – Она пожала плечами, избегая смотреть ему в глаза. – Английский нужен, чтобы попасть сюда. Тут можно стать, кем захочешь. Равные возможности, как говорят.

Вот, например, если очень захотеть, то можно стать французской горничной.

Откуда-то из-за закрытых дверей донесся лай. Потом еще, более требовательно.

– Фидо напоминает, что пора гулять. – Хантер снял с крючка поводок. – Думаю, вам стоит начать снизу. Я скоро вернусь, мне нужно будет принять душ и переодеться, и я не буду вам мешать.

Аманда вздохнула и вынуждена была признать, что даже Соланж не против вмешательства мистера Хантера Джеймса. Но тут хозяин открыл дверь, и в комнату ворвалась ракета. Аманда вспомнила, что Лабрадор велик и дурно воспитан, только когда увидела его. Но было поздно. Он с размаху ткнулся мордой в низ ее живота. Вот что за ненормальное животное, а?

– Черт! – вскрикнула Аманда. – То есть merde!

– Фидо, перестань! Сидеть! – Хозяин схватил пса за ошейник и потащил к себе.

Однако пес упорно тянулся мордой в то место, где ему было совершенно нечего делать, поскуливал и царапал лапами пол.

– Он виляет хвостом так, словно знаком с вами, – удивленно сказал Хантер, внимательно глядя на женщину.

Вот как! Значит, этот мохнатый предатель теперь всем расскажет, что он уже нюхал… это?

– Жаль, что познакомиться с моим телом стремится собака, а не хозяин, – пробормотала Аманда по-французски, обходя стол, чтобы оказаться подальше от Фидо.

Хантер взглянул недоуменно, но ничего не сказал и потащил пса к двери.

– Подвал там. – Он задержался, чтобы махнуть рукой в сторону двери за лестницей.

– Прекрасно! – воскликнула Соланж. – Я начинать!

Она юркнула за дверь и начала спускаться вниз. Шаги, лай, потом стук двери, и все стихло. Мужчина и пес отправились на прогулку.

Аманда с облегчением перевела дыхание и сошла в комнату, которая находилась в полуподвальном помещении. Планировка этого этажа была весьма интересна. Просторное помещение, видимо, проходившее под всем домом, представляло собой единое пространство, но разделенное на зоны. Вот огромный плоский телевизор, а напротив – диван и кресла. Дальше бильярд, а напротив – барная стойка с высокими табуретами, выполненная из темного лакированного дерева. Бар был шикарный – с зеркалом и стеклянными полками, заполненными разнокалиберными бутылками. Все качественное и недешевое, но очевидно, что хозяин не пытался произвести впечатление, а думал об удобстве и развлечении гостей.

Соседняя площадка предназначалась для подростков. Здесь имелся стол для настольного тенниса, настольный хоккей и автомат, в котором надо загонять шарик в лунку, нажимая на клавиши.

Вдоль одной из стен шли полки, там же имелись спортивные плакаты и фотографии. На полках Аманда обнаружила коллекцию бейсбольных перчаток и подумала, что Уайатт просто описался бы от восторга, увидев такое богатство. Но нигде не было экспонатов или плакатов, прославляющих самого Хантера Джеймса. Совершенно очевидно, этот человек не собирался лелеять свое эго и воспоминания о славном боевом прошлом не занимали большую часть его жизни.

К тому моменту как она закончила с огромным помещением, Аманда вполне пришла в себя и вошла в ритм работы. Насвистывая, она вытерла пыль на первом этаже, вымыла полы, загрузила посудомоечную машину и отправилась наверх, чтобы перестелить постели и прибраться.

Сначала она попала в комнату Саманты. Здесь висели на стене школьное расписание, расписание балетной школы, несколько афиш балетных спектаклей. На ночном столике стояли фотографии в рамках, и Аманда остановилась, чтобы рассмотреть их.

На одном из снимков она увидела Хантера Джеймса в форме своей первой бейсбольной команды – он тогда играл за «Балтимор ориолс». Он обнимал за плечи невысокую брюнетку хрупкого сложения. Оба они были трогательно молоды и счастливы и улыбались в камеру так откровенно, как могут только очень юные и счастливые люди.

Следующее фото – та же женщина в безошибочно угадываемом интерьере больницы смотрит на личико новорожденного, держа ребенка на руках.

Другой снимок запечатлел всю семью в сборе. Они стояли на фоне стадиона, и Хантер был опять одет в форму, но уже других цветов. И он, и жена держали на руках по маленькой девочке.

На последнем снимке та же темноволосая и темноглазая женщина, пусть и значительно старше. Она была по-прежнему красива, и глаза ее и улыбка говорили о том, что она счастлива.

Та же самая фотография – видимо, один из лучших снимков их мамы – нашлась на ночном столике Джулии. Аманда вздохнула: девочки смотрят на эти фото с утра и, закрывая глаза на ночь, прощаются с мамой.

Она загружала стиральную машину и пыталась представить себе, как семья Джеймс жила, когда они были все вместе. «Были ли они счастливы? Если судить по фото, то да. Но что такое фото? Лишь мимолетный миг, запечатленный по прихоти фотографа. Был ли Хантер верен своей темноволосой жене? Если бы она не умерла, мог бы он предать ее, как Роб предал меня и детей? Или они просто жили бы долго и счастливо?»

Она вошла в хозяйскую спальню и услышала Звук льющейся в ванной воды. Мысли Аманды приняли совершенно другое направление. Невозможно не думать о мужчине, который спит в этой постели. Вот смятая подушка… спит ли он в пижаме или без всего? Одернув себя, Аманда торопливо занялась перестиланием кровати. Однако мысли ее все время возвращались к хозяину дома, который прямо сейчас стоит под душем. Уж точно совершенно голый. И вода течет по его сильному телу.

Она все еще возилась с кроватью, когда звук воды смолк – Хантер выключил душ. Вот хлопнула дверка душевой кабины. Наверное, он оборачивает полотенце вокруг своего большого тела. Все еще обнаженного и покрытого капельками воды…

Аманда почувствовала, что сердце ее бьется слишком быстро, а губы пересохли. «Это надо прекратить, – сказала она себе. – Нельзя предаваться подобным фантазиям». Но женщина просто не могла думать ни о чем другом. Руки слушались хуже обычного, и она поняла, что дрожит. Да, тут даже Соланж не поможет, потому что на самом деле нет никакой дерзкой и самоуверенной француженки, а есть лишь Аманда Шеридан, у которой давно не было мужчины… и которая за последние восемнадцать лет видела голым только одного человека – своего мужа.

Снаружи – слава Богу, что снаружи! – залаял Фидо. Судя по беспорядочному лаю, увидел кошку. Телефон на прикроватном столике зазвонил, и Аманда услышала, что Хантер заторопился: звуки в ванной стали громче и активнее.

И тут она сообразила, что сейчас дверь ванной откроется, и Хантер Джеймс поспешит к телефону. И совершенно не факт, что он будет одет. То есть, скорее всего, он выскочит из ванной голым.

Она застыла на месте, лихорадочно раздумывая, куда бы спрятаться, и больше всего на свете желая стать невидимкой.

Но дверь ванной уже распахнулась, и она услышала шаги. Тогда Аманда зажмурилась и спрятала лицо в простыни, которые держала в руках. Мимо прошел кто-то большой, и на нее пахнуло запахом мыла и одеколона. Телефон замолчал на полузвуке, и голос Хантера сказал:

– Да, я слушаю.

Он стоял прямо позади нее. Аманда по-прежнему пряталась за простынями и понятия не имела, что делать. В голове не было ни одной мысли.

– Привет, Марти, да. Конечно, у меня есть расписание игр. Я тебе передам его по электронной почте. Разумеется.

Он немного помолчал, слушая собеседника, потом произнес:

– Хорошо. Но не прямо сейчас. У меня есть еще одно дело.

Аманда, глаза которой были по-прежнему крепко-накрепко зажмурены, уловила насмешливое удивление, прозвучавшее в голосе Хантера. Должно быть, он находился в недоумении, почему это его французская горничная прячется за простынями, не в силах взглянуть на него. А вот какое дело он, интересно, имел в виду? Она попятилась, но с закрытыми глазами потеряла ориентацию и врезалась в стену.

Минуточку, это не стена – это тело, твердое и лишенное одежды.

Аманда замерла, чувствуя себя страусом, спрятавшим голову в песок.

Звук телефонной трубки, которая вернулась на место. Потом Хантер взял ее руку и осторожно потянул вниз, открывая испуганное лицо. Аманда, вдохнув его запах, открыла глаза. Взгляд ее уперся в обнаженный мужской торс. Загорелая кожа покрыта капельками воды. Он же только что вышел из душа, и пахнет от него прохладным одеколоном – откуда этот жар? От мужского тела или это просто ее собственная кровь готовится закипеть?

– С вами все в порядке? – Зеленые глаза были внимательны и излучали дружелюбие и… и?

Она не могла оторвать взгляд от его тела – идеально вылепленное, полутени залегли там, где выступают мускулы. Наверное, внутри его вмонтирован какой-нибудь супермощный магнит, который притягивает женщин.

Позабыв о Соланж и о том, кто она и где, Аманда сделала шаг навстречу, думая только о том, что надо положить руки на эти мышцы и почувствовать ладонями прохладу капелек воды и тот жар, что идет изнутри.

Глава 16

Никогда прежде она не испытывала такого притяжения, такого желания, такой полной дезориентации. Случившееся было как удар по голове. Как наваждение… Вероятно, именно так чувствовал себя Роб, когда первый раз увидел Тиффани.

Эта мысль привела ее в чувство. Вдруг вернулись звуки и мысли, и, вскрикнув, Аманда отпрыгнула прочь, пытаясь увеличить расстояние между собой и соблазном.

Теперь она могла разглядеть Хантера с некоторого расстояния, и взгляд ее скользнул вниз по его мощной груди: плоский живот, дорожка светлых волос, ведущая… ведущая к джинсам!

Аманда не была католичкой, не была француженкой, да и просто набожной тоже никогда не была. Но тут она осенила себя крестным знамением и выдохнула:

– Слава тебе, Господи!

– С вами все в порядке? – Он внимательно смотрел на нее, и Аманде не нравился этот задумчивый и проницательный взгляд.

– Oui, месье. Простите! Боже, у меня чуть сердце не остановилось!

Мистер Джеймс смотрел с недоумением.

– Простите, – сказал Хантер Джеймс. – Я ждал звонка, это бизнес, и не думал… Простите, если напугал вас.

Он отступил, показывая, что не представляет для нее угрозы.

Аманда задумчиво смотрела на него. Она ужасно хотела знать, каким бизнесом он занимается теперь, когда ушел из профессионального спорта. Хотела знать, как он себя чувствует в роли отца-одиночки, умирала от желания узнать, каковы на вкус его поцелуи.

Надо убираться из комнаты и прекратить эту странную и весьма затянувшуюся сцену.

– Думаю, это я виновата. Еще раз прошу месье простить меня. – Аманда пятилась из комнаты, прижимая к груди кучу постельного белья.

И тут она даже не покривила душой. Она виновата в том, что приняла одетого мужчину за обнаженного, перепутала клиента с привлекательным мужчиной… Господи помилуй, да она чуть не бросилась на шею мужику, который всего-то и сделал, что ответил на телефонный звонок.

«Если я собираюсь работать в этом доме и дальше, – сказала себе Аманда, – нам с Соланж придется взять себя в руки и не терять головы при виде мистера Джеймса».

– Что-то я ничего не понимаю… То есть ты хочешь сказать, что он все-таки не был голый?

Субботний день был в разгаре. Аманда и Брук сидели за стеклянным столом в зимнем саду дома Кэндис. Хозяйка подавала горячее, Брук открывала вторую бутылку шардоне.

Аманда сунула в рот последний крекер с чеддером и замотала головой. Прожевав, сказала:

– Не был. Но мне потребовалось какое-то время, чтобы это заметить. Понимаете, кровь бросилась мне в голову, и я ничего не соображала.

Подруги расхохотались.

– Охотно верю, – воскликнула Брук. – Если судить по твоим рассказам, Хантер Джеймс – это нечто особенное!

– Ох, он на меня так странно действует… Словно я и есть Соланж, которая готова прыгнуть в его постель, вместо того чтобы застилать ее. Мне придется, как следует присматривать за этой легкомысленной особой. – Аманда отпила вино и принялась лихорадочно подыскивать новую тему для разговора. – У тебя очень красивый дом, Кэндис. Впрочем, нет, красивый – это слишком бледно. Дом шикарный! Ты давно здесь живешь?

– Два года. Первый из них жила здесь вместе с мужем, а второй год – одна. – Кэндис погладила матовую поверхность стола и устремила задумчивый взгляд в сад. – Честно сказать, я сопротивлялась, как дикая кошка, когда Нейтан объявил мне, что мы будем жить в пригороде. Я почему-то думала, что тут такие старые домики и народ живет пенсионного возраста. А уж моя мать так просто была в шоке. Но дом оказался абсолютно новым, и я вложила в него много сил. В том числе и душевных сил. А потом, при разводе, я оставила его себе. Просто почувствовала, что не могу больше начинать все заново. Все сначала…

– И ты не скучаешь по Бакхеду? – спросила Брук, имея в виду самый дорогой и престижный район, расположенный практически в черте города и заселенный богатыми и знаменитыми людьми.

– Время от времени я езжу туда, хожу по магазинам, встречаюсь со знакомыми и друзьями. Или когда меня призывает ее величество Ханна Блум. – Кэндис пожала плечами, но Аманда видела, что, несмотря на легкость тона, она говорит серьезные и важные для нее вещи. – В любом случае я начала привыкать к жизни за городом. Пригород имеет свои плюсы. Я даже готова примириться с походами на бейсбольные матчи, особенно теперь, когда у меня появились вы и я больше не чувствую себя там такой одинокой.

Аманда кивнула, в который раз, с удовольствием оглядывая огромную комнату. Сквозь стеклянные стены зимнего сада солнце щедрыми потоками вливало в дом свои теплые лучи. Яркие пятна клумб в саду радовали глаз.

– М-да, – сказала Аманда. – Этот дом требует немалых денег. Впрочем, как и мой. А потому поговорим о деньгах. Я тут просмотрела свои счета и поняла, что должна зарабатывать больше. Сейчас я убираю у Менковски по понедельникам, у Хантера Джеймса по вторникам, у Сильвии Хардуэй по средам и у Сьюзи Симмонс по пятницам. – Она вздохнула, еще раз сложила в уме все свои заработки, вычла процент, который платила Кэндис, и продолжила: – Я зарабатываю меньше тысячи девятисот долларов в месяц. Этого не хватит даже на оплату дома, а ведь мне нужно еще кормить и содержать детей. Я уж и думать боюсь о том, что будет, если случится что-то непредвиденное, требующее расходов.

– А ты справишься, если возьмешь еще клиентов? – спросила Брук.

– Конечно! Я уже приноровилась и теперь вполне могу обрабатывать по два дома в день пять дней в неделю. А если подумать, то еще и субботу утром.

– Я с легкостью найду тебе клиентов, Аманда, – сказала Кэндис. – Спрос на прислугу огромен, а уж на Соланж так тем более. Но это очень большая нагрузка. И ведь тебе нужно оставить хоть немного времени на себя. Когда, скажи на милость, ты собираешься жить?

– Я справлюсь, – настаивала Аманда, сделав вид, что не услышала вопроса про личную жизнь. – Я должна, и я справлюсь.

– Это не так просто, – отозвалась Брук. – И вот что я хочу предложить. У меня отложены кое-какие деньги – просто на всякий случай… на будущее. Давай я одолжу тебе сумму, которая позволит взять тайм-аут и как следует обдумать положение вещей… может, подыскать другие варианты заработка. Деньги просто лежат в банке. Совершенно без движения. Я буду рада, если они пойдут на благое дело. А когда дела твои пойдут в гору – вернешь долг.

– Могу присоединиться к предложению Брук, – подхватила Кэндис, с тревогой глядя на Аманду. – Хорошо, хорошо, я тебя понимаю – не всё любят делать долги. Тогда позволь мне рассматривать это как инвестицию. Смотри, можно создать собственную фирму: придумать звонкое название, нанять людей тебе в помощь. Это более эффективно. Если дело пойдет – хорошо. Нет – у тебя, по крайней мере, будет время, чтобы придумать что-то еще.

Аманда была искренне тронута таким горячим желанием помочь. Подумать только, еще недавно эти женщины были для нее всего лишь малознакомыми соседями по району!

– Спасибо вам, – сказала она. – Я ценю ваше участие. Оно значит для меня очень много… но я не могу взять эти деньги. Я должна сделать это сама, понимаете?

Она залпом допила вино, поставила бокал на роскошный стеклянный стол и сказала:

– Найди мне еще заказы, Кэндис. И еще раз хочу сказать – не знаю, что бы я без вас делала. Это так здорово – когда рядом есть настоящие подруги.

* * *

Брук вернулась домой поздно. Она на цыпочках прошла в спальню, разделась и скользнула под одеяло. Она любила спать обнаженной. Вот и сейчас Брук прижалась к спящему мужу и постаралась дышать ровно. Нужно поскорее заснуть. Тогда она не будет мучиться мыслями о том, что поступила неправильно. Вместо того чтобы предлагать Аманде деньги, следовало предложить свою помощь.

Хэп дышал громко, иногда даже похрапывал во сне. Многие женщины бесконечно жаловались на то, что их мужья храпят и тем самым лишают жен нормального полноценного сна. Но Брук даже нравились эти домашние ночные звуки. Она думала о них как о доказательствах своих достижений. Это звуковое подтверждение места, которое она занимает в обществе – рядом с богатым и успешным мужем.

Она часто лежала ночью и прислушивалась к дыханию мужа и звукам ночного дома: где-то что-то поскрипывает, и тикают часы. Это тоже доказательство ее Статуса – звуки собственного дома, и она воспринимала их как музыку.

Она замужем и живет в собственном доме. У ее матери, никогда не было ни того, ни другого. И это не просто какой-то дом и храпящий муж. Ее жизнь похожи на ту, что девочкой она видела в телефильмах (когда у них был Телевизор). Ей иной раз хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это не сон и она, Брук Маккензи, живет в богатом доме в престижном районе. Ее мать входила в такие дома только для того, чтобы мыть и чистить их.

Брук никак не могла заснуть. Она волновалась за Аманду. «Мне наконец-то повезло, – думала она, – у меня появились настоящие подруги». Всю жизнь Брук бежала от своего прошлого и боялась подпустить кого-то достаточно близко. И вот теперь она почувствовала огромное облегчение, когда рядом появились люди, перед которыми не нужно притворяться и контролировать каждое слово.

«Я хочу помочь Аманде, которая действительно нуждается в помощи – не абстрактной, а человеческой помощи, чтобы кто-то работал плечом к плечу с ней». Но… но нужно просчитать возможные варианты, заглянуть вперед, она всегда так делает, для того и даны ей мозги с замечательными математическими способностями. Если она будет убирать дома вместе с Амандой и их разоблачат – прошлое настигнет ее, Брук. Все, от чего она бежала и пряталась всю жизнь, погребет ее под собой. Это будет конец всему. Хэп не сможет полюбить Золушку, после того как женился на принцессе.

Брук почувствовала озноб. Она придвинулась поближе к мужу, уткнулась лицом в плечо и прижалась грудью к его теплому боку. Может быть, когда-нибудь она почувствует себя в безопасности. Уверится в своем настоящем и будущем настолько, что рискнет рассказать ему о своей матери. Но чем больше проходит времени, чем дольше длится ее брак, тем труднее признаться в том, что в прошлом она была кем-то другим.

Если дела и дальше пойдут таким темпом, то она раскроет мужу свой секрет на двадцатую годовщину свадьбы.

Хэп вздохнул и зашевелился. Он обнял жену и, не открывая глаз, поцеловал ее в лоб.

– Почему ты не спишь? – спросил он.

– Просто так. Мысли всякие в голову лезут. – Ее пальчики пробежались по его груди, шее, коснулись губ. – Я скучаю, когда тебя нет дома. Все кажется таким пустым.

Одним неожиданно сильным движением Хэп поднял ее на себя.

– Ну, так вот я и дома, – сказал он. – И я рад тебя видеть. Ты чувствуешь мою радость?

– М-м, кажется, я догадываюсь… – Брук приподнялась на коленях и скользила по всей длине его эрекции взад-вперед.

– Это хорошо, – пробормотал Хэп и, обхватив Брук покрепче, насадил ее на себя. – Держись, дорогая, я тебя покатаю.

– О да, – простонала Брук. – Покатай меня. И не бойся, я не упаду. Я держусь за тебя очень крепко.

* * *

Наступило воскресное утро, и Аманда попыталась разбудить дочь. Процесс затянулся, и его нельзя было назвать успешным даже с большой натяжкой.

– Вставай, соня, – в сто двадцать пятый раз повторяла Аманда, стоя у кровати дочери. – Пора просыпаться. Ты же не собираешься проспать весь день.

– Собираюсь, – не слишком внятно донеслось из-под одеяла, под которым пряталась Меган.

Мать укоризненно покачала головой и пошла к окну. Раздвинула шторы, и яркое майское солнце хлынуло в комнату. Сразу стало заметно, что пыль не протирали давным-давно, а пол покрывали вещи Меган – словно усталые зверьки, они заснули в самых странных местах и причудливых позах.

– Вставай, Меган. Нужно прибраться. Разбери свои вещички и помоги мне со стиркой. Потом мы уберем остальные комнаты, это не так уж долго. Сегодня просто чудесный денек, и если мы быстро справимся с мытьем и уборкой, то успеем посадить цветы…

Аманда говорила бодрым, даже веселым голосом, но полное отсутствие энтузиазма со стороны Меган уже начало выводить ее из терпения.