Текст книги "Азалия"

Глава 13
В подземелье

Они остановились возле нескольких валунов. Запыхавшаяся Азалия хотела присесть на один из этих камней – самый гладкий и округлый, но Вадим помешал ей:

– Погоди! Здесь подземный ход.

Он откатил выбранный ею для отдыха валун в сторону и открыл узкую щель. Из этого отверстия так пахло гнилью, что девушка невольно поморщилась.

– Тебе что-то не нравится? – с иронией спросил у нее Вадим.

– Эта дыра слишком узка даже для меня, – пробормотала она, не испытывая ни малейшего желания лезть туда, откуда несет таким отвратительным смрадом.

Он опять не стал с ней церемониться, а подхватил на руки и засунул в подземелье. Не успев опомнится, она услышала сверху повелительный крик:

– Отойди в сторону!

Как только Азалия сделала в сторону шаг, она ударилась ногой обо что-то твердое и вскрикнула.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросил Вадим.

– Я ничего не вижу, – проскулила в ответ она, потирая ушибленное место.

Из отверстия тут же появились ноги ее спутника, а потом пролезло и туловище. Азалии сразу стало спокойнее. Вадим вернул валун на прежнее место, зажег еле мерцающий светильник и велел девушке:

– Ступай за мной.

Проход был таким узким, что в некоторых местах ему больше подходило называние лаза. Но Азалия смирилась с этой теснотой, потому что больше страдала от отвратительнейшей вони. Девушку подташнивало, и у нее слегка кружилась голова.

Вадим двигался уверенно. На самых трудных участках пути она помогал своей спутнице, но в основном вел себя так, словно ее рядом с ним не было. Азалию это очень задевало.

«Вот умру здесь, тогда он будет знать», – с обидой подумала она.

Внезапно у нее под ногами послышался отвратительный писк. Азалия в панике закричала и тут же потеряла сознание…

Очнулась она от чьего-то прикосновения и, открыв глаза, увидела Вадима, сидящего на корточках с хмурым видом.

Азалия виновато вздохнула и покраснела.

– Здесь везде крысы – заворчал он. – Если ты от каждой из них будешь падать без памяти, мы нескоро доберемся до места. А можем и вовсе навеки остаться в подземелье.

– Как навеки? – испуганно спросила девушка.

– Уснем, надышавшись здешнего смрада, и уже не проснемся.

Азалия вскочила на ноги.

– Прости! Больше этого не повторится. Не сердись на меня, пожалуйста.

– Ладно Аза! – сменил Вадим гнев на милость. – Уж таковыми пугливыми вас, женщин, сотворил Господь.

– Как ты меня назвал? – удивилась девушка.

– А тебе не понравилось? – поинтересовался он, глядя в сторону.

– Понравилось, – честно призналась она.

– «Аза» – мавританское слово.

– А что оно означает.

– «Утешение».

– Это замечательное имя, – вырвалось у Азалии.

Она опять смутилась, и у нее запылали щеки, но Вадим этого не видел, потому что отвернулся от нее, бросив:

– Пойдем!

Они продолжили свой трудный путь. Постепенно Азалия немного привыкала и к неприятному запаху, и к крысиному писку. Голова у нее перестала кружиться, тошнота тоже пропала.

Вновь ей стало не по себе, когда вдруг погас светильник.

– Масло кончилось, – заметил с досадой Вадим.

– Что же теперь делать? – жалобно спросила Азалия.

– Придется обходиться без света.

Девушке пришлось ориентироваться по звукам шагов своего спутника. Несколько раз он окликал ее и спрашивал:

– С тобой все в порядке.

– Да! – отвечала девушка глухим голосом.

Этот путь в кромешной тьме был недолгим. Спустя немного времени, Азалия ощутила, что пространство, в котором она теперь находится, иное, чем то, которое было еще недавно. Дышать стало легче, появился сильный сквозняк, и звуки шагов теперь отдавались гулким эхом. Слышалось журчанье воды.

– Стой на месте, я зажгу факел, – сказал Вадим.

Когда вспыхнул огонь, Азалия ненадолго зажмурилась, а когда открыла глаза, заметила источник и глиняную фляжку рядом с ним. При виде стекающей с камня у стены тонкой струи девушка осознала, как сильно ей хочется пить. Она сделала шаг по направлению к воде.

– Погоди! – решительно остановил ее Вадим.

– Но я умираю от жажды, – недовольно проговорила Азалия.

И услышала в ответ от своего спутника:

– Не умрешь.

Приблизившись с осторожностью к источнику, он взял и наполнил водой фляжку, после чего вернулся к девушке.

– Здесь полно ловушек, – объяснил он, пока она утоляла свою жажду. – Никто, кроме меня, не знает, где они.

– Что за ловушки? – спросила Азалия, напившись.

– На тот случай, если враги обнаружат подземный ход.

– А почему о них знаешь только ты?

– Потому что твой жених поручил мне изучить старые ловушки и сделать новые. Я совсем недавно исполнил это поручение и даже не успел рассказать Бертрану о новшествах. Так что без меня сюда опасно кому-либо соваться.

– А что будет с тем, кто попадет в твою ловушку? – полюбопытствовала девушка.

– Тебе лучше об этом не знать, – отрезал Вадим и припал к отданной ему фляжке.

Азалия огляделась. Теперь она и ее спутник находились в просторном коридоре с почти ровными стенами.

– Где мы? – спросила девушка

– Почти что в крепости, – ответил между глотками Вадим.

Это известие обрадовало Азалию. Улыбнувшись, она поинтересовалась:

– А давно ли существует этот подземный ход?

– Должно быть, с тех давних времен, когда здесь была римская крепость, – предположил Вадим.

Ум Азалии, как и у большинства ее соотечественников, не был отягощен большим количеством знаний. Она имела довольно-таки смутные представления, как о самих древних римлянах, так и об их деятельности в этих краях.

– Пойдем, Аза, – позвал ее Вадим. – Будь подле меня.

Девушка, конечно же, послушалась его. Неожиданно для себя она стала чувствовать себя даже более неловко, чем тогда, когда они пробирались, почти прижимаясь друг к другу, по узкому проходу. Чтобы освободиться от этой неуместной стыдливости Азалия заговорила, задав первый пришедший ей на ум вопрос:

– А куда ты хочешь отсюда уехать?

– В Царьград, – ответил Вадим.

– Куда? – не поняла девушка.

– На Руси Царьградом называют Константинополь.

– Зачем тебе надо Константинополь?

– Оттуда я хочу попасть к себе на родину, ибо поклялся памятью своих покойных родителей вернуться туда, где их могилы.

– Бертран говорил, что тебя заберет греческий корабль, – проговорила Азалия упавшим голосом.

Вадим, напротив, при упоминании о корабле ожил:

– Корабль, действительно, греческие, но люди на них русские, а командует ими Рында – правая рука моего отца, упокой его Господи. В той злосчастной поездке, когда погиб мой отец, а меня пленили, Рынды с нами не было. Он так переживал случившееся, что не смог долее оставаться в Киеве и отправился в Царьград, где уже десять лет служит греческому императору Василию.

– Представляю, как вы оба обрадовались встрече, – сказала Азалия, стараясь придать своему голосу бодрость.

Вадим кивнул.

– Да, встретившись, мы были счастливы. Для меня отрадна даже такая малость, как то, что я от души наговорился с русскими людьми на своем родном языке.

– Как ты за столько лет не забыл родной язык? – удивилась девушка.

– Я думал по-русски, пел русские песни, общался с друзьями по несчастью родом из наших и ближних к Руси краев.

Он вдруг широко улыбнулся, отчего она опять почувствовала себя рядом с ним неуютно.

– Когда, наконец, мы отсюда выберемся? – проворчала девушка.

– Скоро, – коротко ответил Вадим.

– Бертран, наверное, с ума сходит, – сказала она, искоса глянув на своего спутника.

– Ты его любишь? – осведомился вдруг он.

Азалия растерялась. Еще вчера она ответила бы на этот вопрос утвердительно, но сейчас ее вдруг охватило сомнение.

– Как ты смеешь?.. – вспылила девушка. – Я Бертрану пожалуюсь, и он накажет тебя за дер…!..

Она замолчала на полуслове, и из ее глаз брызнули слезы.

– Прости меня, Аза, ради Христа! – покаянно воскликнул Вадим. – Я не хотел тебя обидеть! Можешь потребовать для меня наказания!

Азалия поняла, что у нее нет ни малейшего желания жаловаться на него своему жениху, и предложила:

– Давай лучше забудем о твоей оплошности.

– Как хочешь, – согласился Вадим.

Повисло молчание, которое вскоре стало для Азалии столь тягостным, что она нарушила его первым явившимся ей в голову вопросом:

– А что за человек – Арланд Евнух?

– Странно, но я тоже о нем подумал, – удивился ее спутник.

– У него такое прозвище из-за тонкого голоса?

Вадим обескуражено посмотрел на девушку.

– Арланд настоящий евнух – он оскоплен. Ты об этом не знала?

– Оскоплен? Кем?

– Вроде бы маврами – хмыкнул Вадим. – Он всем рассказывает о том, что был в плену, и каких ужасов там натерпелся. Добрые христиане очень сочувствуют воину якобы пострадавшему за веру.

– Думаешь, Арланд лжет?

– Я уверен в этом.

– Кто же тогда по-твоему его изувечил? Ведь такими скверностями занимаются только магометане.

– Не только, – возразил Вадим. – За некоторые преступления и у христиан оскопляют.

– За какие преступления?

– Тебе лучше о них не знать.

Азалия обиделась. Мало того, что родные никогда не относились к ней серьезно, та еще и этот посторонний человек, похоже, считает ее ребенком. Она надулась и замолчала.

– Нам немного осталось, – заметил Вадим.

Девушка ничего не ответила, а только поджала губы.

Внезапно прямо по ее ногам пробежала крыса. Взвизгнув, Азалия нечаянно прижалась к своему спутнику и мгновенно оказалась во власти чувств, лишивших ее рассудка. Она замерла, а он, обхватив левой рукой (в правой руке был факел) плечи девушки, склонился к ней. Но как только его губы коснулись ее губ, Азалия опомнилась и так рванулась, что непременно упала бы, будь мужские объятия менее крепкими.

– Отпусти меня! – закричала она. – И не смей больше ко мне прикасаться!

– Ты только не убегай от меня, – попросил он ее.

– Отпусти меня! – уже жалобно повторила девушка.

– Обещай стоять на месте, – настаивал Вадим. – Здесь совсем рядом место, наступив на которое, ты погибнешь.

– Обещаю не двигаться с места! – простонала Азалия.

Вадим убрал с ее плеч свою руку и виновато опустил глаза. А она горько разрыдалась.

– Стыд-то какой! Господи, прости меня, блудницу!

– Ты не блудница! – возразил Вадим.

– Не обманывай! – плакала она. – Я изменила своему жениху! Я позволила тебе меня поцеловать!..

Жаветта, рассказывая внучке об интимных подробностях семейной жизни, не обошла вниманием и поцелуи. Азалия узнала от бабушки, что порядочной женщине можно целоваться с мужем, а порядочной девушке – с женихом, да и то лишь изредка. По уверением Жаветты, только блудницы позволяют себе лобызаться с посторонними мужчинами.

Азалия продолжала плакать, а Вадим ее успокаивал:

– Не изменяла ты, Аза, своему жениху. Поцелуй – это вовсе не измена! Забудь о нем!

Всхлипнув в последний раз, она подняла на него глаза и жалобно спросила:

– Смогу ли я забыть?

– Сможешь, если захочешь, – с горечью ответил ей Вадим и слегка прикоснулся пальцами правой руки к распущенным волосам девушки.

Этот жест, получившийся у него скорее всего нечаянно, напугал Азалию так сильно, что она, забыв об опасности отпрянула от своего спутника. Но он был начеку и успел поймать ее за руку. Затем Вадим отпустил девушку и, повернувшись к ней спиной бросил через плечо:

– Ступай за мной! Иди след в след.

Некоторое время они двигались в полном молчании. Азалии все боялась слишком приблизиться к своему спутнику, и поэтому замедляла шаги.

Неожиданно Вадим запел. Протяжная песня на незнакомом девушке языке тронула ей душу, и она не смогла сдержать слез.

Вадим оглянулся и огорченно сказал:

– Опять я заставил тебя плакать.

– Не приближайся ко мне! – предостерегающе воскликнула Азалия.

– Да не бойся ты меня, – заговорил он с необычайной мягкостью в голосе. – И вытри слезы: мы почти дошли.

– В самом деле? – встрепенулась девушка.

– Да, мы уже в крепости.

Немного погодя, они добрались до глубокого сухого колодца. Посмотрев вверх, Азалия увидела грязно-серый кусочек неба.

– Как же мы отсюда выберемся? – растерялась она.

И тут же наверху появились лица двух ратников.

– Чего смотрите? – крикнул Вадим. – Спускайте веревку!

Они молча подчинились ему.

– Держись крепче! – велел он девушке, обвязав ее веревкой. – Будь осторожна, помогай себе ногами и не смотри вниз.

Вначале Азалия точно следовала указаниям Вадима, но вдруг ей пришло в голову, что, пока она не смотрит вниз, он, глядя вверх, лицезреет те части ее тела, которые не должен видеть. Девушка перестала упираться ногами в стену колодца и попыталась прижать к себе подол платья. Эти манипуляции едва не привела к плачевному результату: Азалия чудом не ударилась головой о торчащий камень.

– Эй, осторожно! – испуганно завопил Вадим. – Какого дьявола ты завертелась, будто тебя припекли каленым железом?

– А ты не гляди на меня! – проскулила она.

Он в ответ выругался:

– Я, черт возьми, и не глядел, пока ты не задергалась!

– Я больше не буду! – замямлила Азалия – Но ты, пожалуйста, не смотри!

– Да, не буду, гром и молния, не буду я на тебя смотреть! – заорал Вадим и добавил на непонятном языке фразу, о смысле которой можно было догадаться по сердитым интонациям.

Ратники спокойно дождались окончания бурного диалога, затем подняли девушку наверх. Выбравшись из колодца, она судорожно глотнула воздух и потеряла сознание.

Глава 14
Осада

Обморок у Азалии продлился совсем недолго: она пришла в себя спустя всего несколько мгновений, поддерживаемая успевшими подхватить ее ратниками. Выпрямившись, девушка увидела, что к ней торопливо приближается Бертран. Азалия должна была бы обрадоваться, но она вдруг впала в прострацию и совершенно не отреагировала, оказавшись в объятиях жениха. Даже его поцелуй не вывел ее из состояния полного безразличия к происходящему. А очнулась она лишь тогда, когда Бертран воскликнул:

– Хвала Всевышнему! Наконец-то, душа моя, Вадим доставил тебя в крепость!

– Вадим? – встрепенулась Азалия. – Где он? Почему его не подняли наверх?

– Сейчас поднимем, – пообещал один из ратников.

Другой молча кивнул.

Пока они поднимали Вадима, Азалия осматривалась. Полуразрушенный колодец находился на заднем дворе крепости, где повсюду были кучи мусора, а неподалеку виднелся потемневший от времени кусок крепостной стены.

«Стена очень ветхая», – отметила про себя девушка и машинально повторила это вслух.

– С этой стороны, душа моя, за стеной пропасть, – откликнулся Бертран. – Так что отсюда нам ничего не грозит.

Он хотел ее вновь обнять, но она смущенно от него отстранилась.

– Что ты? На нас же люди смотрят!

Тем временем ратники вытащили наконец Вадима.

– Где вы были так долго? – строго спросил у него Бертран.

– Я выждал, пока мавры займутся осадой, – ответил Вадим.

– Где выждал?

– В одной из пещер.

Бертран насупил брови.

«О, Господи! Неужели он опять будет меня ревновать? – мысленно возмутилась Азалия. – Это вместо того, чтобы быть благодарным за мое спасение».

Словно услышав ее, Бертран сказал уже без раздражения:

– Ладно, главное, что ты спас мою невесту. Потом получишь за это награду.

– Как обстоят дела? – спросил Вадим, пропустив мимо ушей слова о награде.

– Мавры нас осаждают, а мы держимся, – сухо ответил ему Бертран и, взяв невесту за руку, заговорил с ней совсем другим голосом: – Пойдем, душа моя! Я провожу тебя до лачуги. Тебе надо отдохнуть.

– Я хотела бы повидаться с дядюшкой, – сказала Азалия. – С ним все в порядке?

– Брат Тибо жив и здоров, – ответил ей жених.

– Я хочу его видеть, – повторила девушка.

– Ну, хорошо, – согласился Бертран.

День уже клонился к вечеру, однако понять, который сейчас час было невозможно, поскольку солнце спряталось за густой пеленой серых облаков. Погода заметно испортилась: похолодало, и усилился ветер. Море, судя по громкому шуму прибоя, было теперь неспокойным.

На площадке перед башней горели костры, а возле них столпились женщины, старики и дети. С громким кудахтаньем метались куры, жалобно блеяли жмущиеся к людям козы и овцы, мычала привязанная в сторонке корова. Только пара свиней оставались безучастными к происходящему, рыская с хрюканьем в поисках чего-нибудь съестного. Между амбарами был свален в кучи нехитрый скарб – те вещи, которые члены семей ратников успели прихватить с собой, спеша спрятаться от опасности за толстыми крепостными стенами.

Из толпы, выскочила режеволосая красавица и с визгом бросилась Вадиму на шею.

– Ты живой! Ты живой! – повторяла она.

Азалия невольно поморщилась.

«Это, должно быть, любовница Вадима, Санча. Вот бессовестная! Как же она к нему липнет! Хоть бы людей постеснялась!»

Вадим, очевидно, был того же мнения: он с раздражением отстранился от красавицы.

– Отстань, Санча! Мне не до тебя.

Нисколько не обидевшись, она чмокнула его в щеку и вернулась к костру.

– Зря ты, Вадим, грубишь красотке? – усмехнулся Бертран. – Женщины – мстительные существа.

Выходка Санчи явно доставила ему удовольствие.

– Ну, и ладно, – равнодушно отозвался Вадим.

«А где дядюшка?» – подумала Азалия и тут же заметила спускающегося с крепостной стены монаха.

– Что дядюшка там делал? – удивилась она.

– Исповедовал и причащал ратников, – ответил ей Бертран.

Приблизившись к племяннице, брат Тибо благословил и обнял ее, а затем прошептал ей в ухо:

– Ты бы умылась и переоделась.

Только теперь девушка обратила внимание на свое испачканное и порванное в нескольких местах платье.

«Наверное, и лицо у меня грязное», – подумала она, покраснев до корней волос.

Азалия невольно покосилась на Вадима.

– Как ты себя чувствуешь, девочка? – заботливо осведомился у нее брат Тибо.

– Хорошо, – ответила она. – А ты, дядюшка?

– С Божьей помощью.

Поцеловав дядю, Азалия обратилась к Бертрану:

– Я пойду, приведу себя в порядок.

– А еще поешь и отдохни, душа моя, – посоветовал ей жених.

Когда Азалия приблизилась к жилищу несчастной Марион, она услышала шум, источником которого оказался находящийся за лачугой курятник. С десяток кур и один петух уже не кудахтали, а вопили, не понимая, почему о них перестали заботиться. Азалия напоила и накормить птицу, забрала из курятника яйца, после чего занялась собой: умылась в лохани, расчесала волосы и надела простенькое холщевое платьице. Она чувствовала себя очень уставшей, однако все же решила отложить отдых.

«Мне надо узнать, что здесь происходит, – решила Азалия. – Пожалуй, расспрошу я об этом дядюшку».

Она нашла дядю в часовне, где он, отец Менар и молодой служка молились у алтаря. При появлении племянницы брат Тибо поднялся с колен.

– Можно с тобой потолковать? – спросила она.

Кивнув, он вышел вместе с ней из часовни.

– Бертран отправил в Перпиньян гонца? – с тревогой осведомилась Азалия.

– Конечно, отправил, – ответил монах, глядя мимо нее.

– Ох, дядюшка! – укоризненно протянула она. – Не пытайся меня обмануть: все равно у тебя это не получится.

– Твой жених запретил тебя пугать, – заметил брат Тибо.

– Я пока еще в твоей, а не в его, власти.

– Но Бертран прав: ты слабая девушка…

Азалия с досадой прервала дядю:

– Поверь, не такая уж я и слабая! Не стоит ничего не таить от меня. В конце концов, правда всегда лучше домыслов.

Монах посмотрел на племянницу так, словно вдруг разглядел в ней то, чего прежде не замечал.

– Ты очень изменилась за нынешний день, моя девочка. Куда подевалась твоя робость?

– Это плохо? – растерянно сказала Азалия.

– Нет, это хорошо. В Обстакуле робким людям не место – даже, если они женщины.

Девушка вздохнула:

– А я, действительно, теперь не совсем такая, как прежде. У меня даже начали появляться кое-какие воспоминания о том, о чем я забыла.

– И много ты вспомнила?

– Мало пока… Но ты, дядюшка, так ничего и не сказал мне о гонце.

После небольшой паузы брат Тибо откровенно признался:

– Дела у нас, девочка, из рук вон плохие. Посланного в Перпиньян гонца сразила мавританская стрела. Я видел это со стены.

– А почему Бертран не отправил второго гонца?

– Чтобы его тоже убили? Мавры устроили засады не только на дороге, но и на тропах. Мы полностью окружены.

– Выходит, помощи нам ждать неоткуда? – произнесла девушка упавшим голосом.

– Будем уповать на милость Господа нашего.

– Да, будем надеяться на милость Небес, – согласилась Азалия и добавила про себя:

«Ибо нам больше не на что надеется».

– Крепость еще не пытались захватить? – поинтересовалась она.

– Пока нет. Воины говорят, что излюбленная тактика мавров – нападение перед рассветом, когда сон у людей особенно крепкий.

– Значит, они нападут на Обстакул под утро?

– Должно быть. Но Бертран и его воины готовы с Божьей помощью отразить нападение. Не отчаивайся, моя девочка.

– Я не отчаиваюсь, – искренно ответила Азалия.

– Ты должно быть голодна? – осведомился у нее дядя.

Девушка только теперь вспомнила о том, что она ничего не ела с самого утра, и сразу же ощутила голод.

– Ступай на кухню, – предложил ей брат Тибо.

– Хорошо, дядюшка.

Не успела Азалия дойти до кухни, как ей под ноги бросилась лохматая собачонка и злобно залаяла. Девушка, оторопев, остановилась, но псинка промчалась мимо нее. Оказалось, что объектом ненависти разошедшегося животного был направляющийся к башне Арланд Евнух. Она даже попыталась его укусить, но, получив пинок, отлетела с визгом к все еще не двигающейся с места Азалии. Девушка вскрикнула, словно это она сама получила удар кованым сапогом, на что Евнух отреагировал уничижительным взглядом.

«Он, похоже, был бы рад наградить и меня пинком», – отметила девушка и невольно попятилась.

Злобно ухмыльнувшись, Арланд вошел в башню.

«За что он меня ненавидит? – задумалась Азалия. – Мне, когда я его вижу, кажется, что мы встречались в той жизни, которая пропала из моей памяти. Но этого не может быть!..»

От размышлений ее отвлекло жалобное тявканье обиженной Евнухом собачки:

– Ты чья? – обратилась к ней Азалия.

В это время послышался призывный свист. Собака встрепенулась, радостно взвизгнула и бросилась, виляя хвостиком, к чумазому мальчишке лет десяти.

«Вот и ее хозяин объявился!» – обрадовалась девушка.

Она зашла на кухню, где сквозь заполнивший помещение чад разглядела двух хлопочущих женщин. От большой печи шел сильный жар, пахло свежеиспеченным хлебом.

Заметив невесту коменданта крепости, кухарки бросились ее обслуживать, но девушка сказала:

– Я сама о себе позабочусь. А вам надо готовить еду для воинов.

Она нашла миску, налила себе похлебки и принялась с жадностью есть. Насытившись, Азалия покинула кухню и направилась было в лачугу Марион, чтобы там отдохнуть, но, сделав несколько шагов, осознала, что ей совсем не хочется оставаться одной. Ноги сами понесли ее к заполненной народом площадке перед башней.

Уже сгустились сумерки. На стене горели масляные фонари и смоляные бочки, а внизу полыхали костры. Повсюду властвовала тревога: она металась вместе с тенями от языков пламени, звучала в тихой речи сбившихся в кучу обитателей крепости, застыла на лицах не только стариков и женщин, а даже малых детей. Одна лишь Санча выглядела беззаботной: она ходила туда-сюда возле крепостной стены и улыбаясь ратникам, бросавшим ей сверху соленые шуточки.

«Вот блудница! – возмутилась Азалия. – Как только Вадим ее терпит?»

И тут же девушка рассердилась на себя. Опять она думает об этом чужом для нее человеке! Конечно же, ей надо быть благодарной своему спасителю и поминать его в молитвах, но не стоит обращать к нему свои мысли даже чаще, чем к жениху. В конце концов, Вадим должен в скором времени навсегда уплыть за море.

«Это всего лишь бесовское наваждение, – подумала Азалия. – Господь поможет мне от него избавиться».

Как нарочно, именно тогда, когда она усиленно изгоняла Вадима из своих мыслей, он спустился по лестнице со стены. Санча, увидев его, вся просияла.

«Сейчас эта бесстыжая дрянь опять бросится к нему на шею», – предположила Азалия.

Внезапно откуда-то сверху послышался какой-то странный звук. Азалия подняла голову и обмерла: на нее неслось нечто ужасное. Она вцепилась взглядом в странный предмет, который, как ей показалось, постепенно стал замедлять свое движение.

Девушка стояла оцепеневшая, пока кто-то не схватил ее за руку и не оттащил в сторону. Потеряв равновесие, они оба упали, и уже лежа на земле, Азалия поняла, что рядом с ней находится Вадим.

«Опять он меня спас. Вот только от чего?»

Она посмотрела туда, где недавно стояла, и увидела дохлую собаку с камнем на шее. Девушки стоило огромного труда справиться с накатившим на нее приступом дурноты. Пока она руками зажимала себе рот, Вадим вскочил на ноги, зацепил дохлого пса своим мечом и швырнул в костер. Азалии сразу же полегчало: словно огонь уничтожал само воспоминание о недавнем происшествии. Вадим вернулся к девушке и помог ей подняться.

– Что это было? – спросила она хриплым голосом.

– Послание от мавров, – подала голос Санча. – Дескать, с вами мы так же поступим…

– Замолчи! – сердито прервал ее Вадим.

По лестнице с крепостной стены скатился взволнованный Бертран.

– Святой Боже! – воскликнул он, обняв свою невесту. – Хорошо, что все обошлось! Мы ведь даже не поняли, чем проклятые мавры выстрелили из катапульты!

Азалия почувствовала такую слабость, что с трудом удерживалась на ногах.

– Мне прилечь хочется, – пробормотала она.

– Ступай, ложись! – откликнулся Бертран. – Санча проводит тебя!

«Ну, уж нет! – едва не закричала Азалия. – Кто угодно только не эта блудница!»

Взяв себя в руки, она сказала нарочито спокойным голосом:

– Зачем меня провожать? Я и сама дойду.

По лицу Санчи скользнула ухмылка.

– И все-таки… – начал Бертран.

– Оставь! – раздраженно прервала его невеста и, с трудом передвигая ноги, заковыляла к лачуге Марион.

Как только она добралась до постели, сон мгновенно сморил ее. Ей приснилось, что она счастливо живет с Вадимом на берегу живописной реки, и у них много детей…