Текст книги "Азалия"

Глава 11
Мавры

Азалии снилось, что она идет по дороге следом за худой женщиной в лохмотьях. Вокруг них странный пейзаж, в котором смешались и густой лес и скалы, и море, и реки, и покрытые одной травой холмы. Слышен плеск воды. Азалия очень устала, о чем хочет сказать своей спутнице, но не может даже открыть рта. Поначалу нигде нет ни одной живой души, но потом откуда-то возникли феи, ундины2323
  Ундина – русалка.


[Закрыть] и прочие сказочные персонажи, настроенные вполне мирно.

Неожиданно впереди появилась широкая река.

– Это Од? – спросила Азалия, обретя голос.

– Нет, это Рона, – ответила ее спутница.

Девушку охватил страх.

– Рона? Но здесь же живет Тараска2424
  Тараска – мифологический персонаж, ужасное существо, которое по преданию обитало в Провансе, близ реки Роны и пожирало путников.


[Закрыть]!

И словно в ответ на ее слова плеск воды стал громче.

– Тараска! – вскрикнула Азалия.

– Нет, это ревенанты2525
  Ревенанты – духи умерших насильственной смертью и не отомщенных.


[Закрыть], – прошептала ее спутница. – Они хотят помешать тебе совершить страшную ошибку.

– Какую ошибку?

Женщина молчала.

– Какую ошибку? – повторила Азалия.

Но ее спутница вдруг исчезла, и девушка осталась совсем одна. А плеск воды становился все громче, к нему примешивались звуки похожие на звон металла, а через некоторое время послышались гортанные голоса…

Азалия не сразу сообразила, что слышит уже наяву, как кто-то кричит на непонятном ей языке. Она открыла глаза и ахнула: солнце было в зените.

«Уже полдень? Пресвятая Дева! Я же давно должна быть в крепости! У нас же с Бертраном после полудня венчание!»

Азалия хотела вскочить, но вместо этого замерла на месте, осознав, что продолжает слышать гортанные крики.

«Что это?»

Она осторожно глянула вниз и оцепенела от страха. На берег высаживались из лодок вооруженные до зубов мужчины, чья одежда заметно отличалась от той, которую привыкла видеть Азалия. На суетящихся внизу людях были широкие штаны и выглядывающие из-под чешуйчатой брони длинные рубахи, а на некоторых из них – чалмы. У многих девушка разглядела длинные и пышные бороды.

«Боже, заступник наш! – ужаснулась она. – Это же мавры! Откуда они взялись?»

На волнах покачивались три большие лодки, однако на всем обозримом морском просторе не было видно ни одного корабля.

«Не на лодках же они сюда добрались», – недоумевала Азалия.

В оцепенении она наблюдала за тем, как мавры доставили на берег два больших сооружения – одно, похожее на большой боевой лук с подставкой, а другое с торчащей огромной ложкой, явно не предназначенной для еды. Девушка сразу поняла, что это осадные орудия, хотя видела их впервые. Мавры явно намеревались взять крепость Обстакул.

Азалию охватил панический страх. Задрожав всем телом, она принялась отчаянно молиться.

– Господи Иисусе, не оставь меня! – шептала она, едва шевеля пересохшими губами. – Пресвятая Дева Мария, спаси! Святые угодники помогите мне! Боже милосердный, к Тебе взываю!

Неожиданно внизу возникло какое-то странное оживление. Мавры закричали и замахали руками, глядя в одну сторону, а человек десять из них уда-то побежали.

Азалия, решила, что нечестивцы ее обнаружила, и теперь она станет их пленницей.

«Господь меня не оставит! – повторяла девушка, как заклинание. – Господь меня не оставит!»

Ужас почти лишил ее разума, и каким-то чудом она не потеряла сознание, хотя была на грани этого.

Вскоре убежавшие мавры вернулись, волоча за собой связанных Марион и Фужара. Он совсем не сопротивлялся, зато ее приходилось тащить аж пятерым мужчинам. Толстуха, вырывалась и так громко визжала, что шум волн не смог заглушить ее воплей.

При виде пленников Азалия почувствовала облегчение.

«Значит, Бог меня все-таки хранит!» – обрадовалась она, совершенно не думая о попавших в беду супругах.

Между тем одному из мавров, видимо, надоело слушать Марион, и он заставил ее замолчать, засунув ей что-то в рот. Когда пленников усадили на камни, Фужар продолжал вести себя послушно, а его жена вновь проявила строптивость: по-прежнему связанная она попыталась подняться, но кто-то толкнул ее, отчего она, повалившись на спину, смешно задрыгала ногами, чем развеселила мавров.

На Азалию вдруг тоже напал смеха, и, чтобы справиться с ним, она принялась кататься по земле и больно хлестать себя по щекам. Эти действия отрезвили ее, избавив не только от приступа истерии, но и от паники. Наконец-то, девушка смогла здраво рассуждать.

«Если я еще останусь здесь, то рано или поздно мавры меня заметят и заберут к себе. А что будет, когда они узнают, чья я невеста? Нет, мне нельзя попасть в руки нечестивцев. Лучше смерть! Я должна поскорее попасть в крепость. Может быть, Бертран еще не знают о грозящей всем им опасности?»

Она отползла на тропу и хотела по ней спуститься с холма, но вовремя сообразила, что этот путь выведет ее прямо к маврам. Метнувшись в другую сторону, Азалия обнаружила среди камней еще одну тропинку – узенькую и очень крутую. Ей ничего другого не оставалось, как, понадеявшись на удачу, попытаться одолеть этот нелегкий спуск.

Чтобы удержаться на ногах, Азалии приходилось постоянно цепляться за камни. Однако, в конце концов, она все же упала и, проехав приличное расстояние на ягодицах, сумела остановиться на повороте. Дальше она продвигалась почти ползком.

Добравшись, наконец, до подножья холма, девушка глянула вверх и поразилась:

«Господи Иисусе! И как мне удалось преодолеть такую крутизну?»

Действительно, было настоящим чудом, что она не только не свернула себе шею, но даже не поломала руки и ноги, а отделалась лишь царапинами и синяками на теле, дырками в чулках да разорванным подолом платья.

Азалия прошептала молитву, в которой возблагодарила Бога, Пресвятую Деву и всех святых угодников, после чего огляделась. Перед ней высились две огромные скалы, между которыми пролегала узкая расщелина. Крепости отсюда не было видно.

«Путь отсюда только один, – подумала Азалия. – Но куда он ведет?»

Ей опять стало страшно, и в голову явилась мысль, что, может быть, лучше остаться здесь в ожидании помощи. В конце концов, мавры вряд ли найдут ее в таком месте. Но, вспомнив о женихе и дяде, она сердито упрекнула себя:

«Я, бессовестная, ни о ком, кроме себя, не думаю! Бертран и дядюшка наверняка уже беспокоятся обо мне».

Миновав расщелину, Азалия оказалась на каменистой площадке. Поскольку Обстакул не был виден и отсюда, девушка остановилась в растерянности.

«Куда же мне теперь идти?»

Вдруг перед ней откуда-то появился рослый, похожий на быка мавр, который издал короткий торжествующий возглас и, улыбаясь, шагнул к Азалии. Она прижалась к скале с такой силой, что едва не сломала себе ключицу.

«Лучше смерть! Лучше смерть! Лучше смерть!» – стучало у нее в мозгу.

Девушка была в панике, а мавр, казалось, наслаждался ее состоянием. Улыбка не сходила с его лица. Он смотрел на Азалию, как удачливый охотник на богатую добычу.

«Я погибла!» – в отчаянье подумала она.

Внезапно мавр издал булькающий звук, его глаза мгновенно расширились, и он рухнул, как подкошенный. Азалия не поверила своим глазам, когда над поверженным магометанином появился Вадим с окровавленным коротким клинком в руке. Она замерла, как будто ее пригвоздили к скале. Вадим тем временем повесил клинок на пояс, подбежал к девушке, схватил ее за руку и потащил за собой. Азалия споткнулась, но он не дал ей упасть и прикрикнул на нее:

– Быстрее! Не копошись!

Они побежали с такой скоростью, словно за ними гналось все находящиеся на берегу мавры. Башмачки Азалии, и без того сильно пострадавшие во время ее спуска с холма, теперь совсем изорвались, и на ногах у нее остались одни чулки – тоже далеко не целые. Наступая на острые камни, девушка болезненно вскрикивала. Выругавшись на непонятном девушке языке, Вадим подхватил ее на руки и помчался дальше. Она оторопела, но возражать не решилась, потому что полностью доверилась своему спасителю.

«Он знает, что делает», – подумала Азалия.

Глава 12
Пещера

Вадим резко оборвал свой бег, поставил девушку на ноги и, немного отдышавшись, отодвинул от скалы большой камень. Азалия увидела вход в пещеру.

– Здесь мы спрячемся от мавров, – сказал ей Вадим.

– Как спрячемся? – удивилась девушка. – Нам же надо как можно скорее в крепость!

– Мы попадем в крепость потайным ходом.

– Из этой пещеры попадем?

– Нет, здесь мы подождем, пока мавры займутся осадой, и им будет не до нас.

– Но мой дядюшка и Бертран переживают за меня… – начала Азалия.

Не дав ей договорить, Вадим впихнул ее в пещеру, вошел туда сам и придвинул камень, после чего воцарилась непроницаемая темнота.

– Я не вижу, куда ступать! – растерянно воскликнула Азалия и тут же почувствовала, как кто-то с осторожностью взял ее за руку.

– Ой! Это ты? – вырвалось у девушки.

– А кто же еще? – буркнул Вадим.

Он подвел ее к стене и посадил на что-то мягкое. Азалию вдруг начала бить дрожь – то ли от холода, то ли от страха, то ли от того и другого вместе. Сжавшись в комок, она смотрела на начавшиеся различаться в темноте контуры своего спутника. Он повозился неподалеку от нее, затем поднялся, накинул девушке на плечи толстый плащ и дал ей в руки что-то мягкое, оказавшееся меховыми чулками. Обувшись и закутавшись поплотнее, Азалия немного уняла пронизывающую ее дрожь.

– Как ты смог меня найти? – спросила она.

– С Божьей помощью, – ответил Вадим. – Когда ты вовремя не вернулась, мне и Ламберу было велено тебя искать…

– Почему Бертран послал за мной именно тебя? – удивленно прервала его Азалия, вспомнив приступ ревности у своего жениха.

– Он испугался за тебя, когда ты вовремя не вернулась, и подумал, что ты, возможно, нуждаешься в лекаре.

Девушка мысленно отругала себя:

«Какая же я легкомысленная! Мало того, что моя прогулка затянулась, мне еще угораздило уснуть. А теперь дядюшка и Бертран наверняка места себе не находят от волнения».

– А где Ламбер? – осведомилась она.

– Он побежал в крепость, чтобы предупредить о нападении мавров.

– А разве с крепостной стены бухта не видна?

– Видна, но не вся: ту ее часть, где мавры высадились, холм загораживает. Враги хотели застать нас врасплох, но, благодаря тебе, у них это не получилось.

Последние слова Вадима немного утешили, однако не успокоили Азалию.

– Дядюшка и Бертран не знают, что со мной, – сказала она со вздохом.

– Я обещал найти и доставить тебя в крепость, – отозвался Вадим.

Девушке послышалось в его голосе недовольство и она решила, что он сердится из-за того, что вынужден по ее милости рисковать своей жизнью.

«В конце концов, я не просила его меня спасать», – обиженно подумала Азалия, а вслух проворчала:

– Обещание не всегда выполняется.

– Твой жених знает цену моим обещаниям, – отрезал Вадим.

Ей тут же стало за себя стыдно.

«Что же это я оскорбляю своего спасителя? Если бы не он, страшно подумать, какая участь меня постигла бы».

Она очень хотела попросить у него прощения, но почему-то не решилась на это.

– А куда делись Фужар и Марион? – поинтересовался Вадим.

– Они попали в плен, – печально сообщила Азалия. – Что теперь с ними будет?

– Об этом ведает один Господь.

Девушка почувствовала такую жалость к Марион и Фужару, что она едва не всхлипнула.

– Они, слава Христу, живы, – успокаивающе добавил Вадим. – Значит, у них есть надежда на спасение.

Чтобы не расплакаться, Азалия решила сменить тему разговора и спросила:

– Что это за пещера?

Ответ был для нее неожиданным:

– В ней я хранил вещи для побега.

– Для побега? – удивилась девушка. – Но мне показалось, что Бертран тебя не удерживает.

– С недавних пор – да, но еще осенью он отказывался меня отпускать.

– Почему?

– Нужен я ему был.

– А теперь вдруг стал не нужен?

Вадим ничего не ответил, а только пожал плечами.

Неожиданно для себя Азалия подумала о гномах: если верить сказкам, они появляются в таких, как эта, пещерах. Девушке стало жутковато, и она вся сжалась.

– Неожиданно мавры в этот раз появились, – проговорил Вадим.

– Неужели они приплыли на лодках? – вспомнила Азалия о том, что ее удивило на берегу.

– У них должен быть корабль, – отозвался Вадим.

– Но я с вершины холма не увидела корабля.

– Должно быть, мавры оставили его во владениях брата графа Гислаберта, графа Уго.

– И граф Уго не знает об этом? – недоуменно спросила девушка.

– Знает, но ничего не предпринимает.

– Почему?

– Гислаберт и Уго враждуют из-за наследства отца – каждый из братьев считает себя обделенным.

– Это отвратительно! – возмутилась Азалия. – У них же течет в жилах одна кровь!

Вадим протяжно вздохнул.

– Увы! У правителей кровное родство не в почете.

– А у тебя есть родственники? – полюбопытствовала Азалия.

– У меня был брат, – ответил Вадим. – Надеюсь, Бог его сохранил. А наших родителей давно нет на этом свете, да будет милостив Всевышний к их светлым душам.

Его голос звучал спокойно и даже буднично, словно речь шла о чем-то не особенно значительном.

«Вадим говорит о своих родных, как о чужих ему людях, – удивилась Азалия. – Неужели ему не жаль родителей, и он не мечтает встретиться с братом?»

Ее собеседник, казалось, услышал эти мысли:

– О родителях у меня душа отболела: верю, что им хорошо у Бога. А с братом я надеюсь еще встретиться.

Девушка упрекнула себя за излишнюю строгость к Вадиму. В конце концов, и у нее самой давно не наворачиваются слезы от мыслей о моих бедных родителях.

Неожиданно Азалия, словно воочию, представила, как она лежит в постели, а над ней хлопочут отец и мать

– Мой птенчик, тебе полегчало? – вспомнился ей мягкий голос.

«Так говорил батюшка, когда я хворала. Неужели Господь возвращает мне память?»

Девушка чуть было не поделилась своей радостью с Вадимом, но сообразила, что тогда ему, совершенно чужому человеку, придется открыть хотя бы часть их семейной тайны. Тогда она решила поговорить с ним о его родителях.

– А кем был твой отец? – поинтересовалась Азалия.

– Большим человеком, – ответил Вадим. – Мой батюшка входил в число ближайших советников правителя Руси, которого мы называем князем, а иноземцы – королем2626
  Во времена расцвета Киевской Руси по отношению к русским князьям в Западной Европе было принято употреблять титул rex – король, а не dux – князь.


[Закрыть].

Он замолчал, поднялся и запахнул поплотнее на девушке плащ. Такая забота вызвала у нее благодарную улыбку.

– Расскажи мне о себе, – попросила она.

Вадим сразу откликнулся на ее просьбу:

– Родился я на Руси – в краю, где дремучие леса, глубокие реки и топкие болота. Мои предки были правителями своего племени, пока не признали над собой главенство киевских князей. Но и после подчинения Киеву мои прадед и дед оставались в прежнем положении. А вот отец с волхвами: то есть, со жрецами своего племени, не поладил…

– Твои соотечественники – язычники? – прервала его Азалия.

– Киевский князь чуть менее полутора десятка лет назад принял христианство, в русских городах еще раньше было много христиан, а вот в глуши вроде той, где я на свет появился, люди, думаю, по сию пору молятся языческим богам.

Азалии стало немного не по себе. В ее представлении язычники были кем-то вроде чудовищ из сказочных чудовищ.

– Время было суровым, – продолжил свой рассказ Вадим. – Тогда у нас на Руси правили три брата: старший Ярополк – в Киеве, средний Олег – во Вручии2727
  Вручий (Овруч) – главный город в той части Руси, которая в X веке называлась Древлянской землей.


[Закрыть], а младший Владимир – в Новгороде. Мой отец, так и не примирившись в родном краю с волхвами, перебрался вместе с семейством и верными ему людьми к Владимиру в Новгород. Я был еще мал, но потом, когда подрос, много слышал о тех событиях. Короче говоря, князь Олег обидел князя Ярополка, тот начал войну, стоившую Олегу жизни, после чего против князя Ярополка выступил из Новгорода князь Владимир.

– И чем же война закончилась?

– Победой князя Владимира. Мой отец немало для этого постарался, за что князь к нашей семье относился с особой милостью.

– А когда ваш король стал христианином? Наверное, после своей победы над братом?

– Нет, это случилось позже. Когда князь Владимир захватил Киев, ему было всего восемнадцать лет. Он многого еще тогда не понимал. К тому же волхвы помогли ему в борьбе с Ярополком, поэтому и князь вначале не мешал им искоренять христианство.

– У вас боролись с Христовой верой? – ужаснулась девушка.

– Боролись, но недолго. Несмотря на все усилия волхвов, число христиан в Киеве росло. Мои родители тоже уверовал в Иисуса: сами крестились, нас крестили и готовы были жизнь отдать за нашу веру. В конце концов, и князь Владимир принял христианство, а его женой стала сестра не кого-нибудь, а самого греческого императора.

– Значит, твоему королю и народу даровано вечное спасение, – заключила Азалия.

Ей очень хотелось узнать, как Вадим стал рабом, однако она стеснялась спросить его об этом. Он сам начал рассказ о своих бедах и мытарствах:

– Наша семья жила счастливо, пока не скончалась матушка. Когда ее хоронили, мне будто кто-то нашептывал на ухо: жди новой беды, жди новой беды. Так оно и получилось. Вскоре князь послал моего отца в город Чернигов. Я тоже с ним поехал.

– А сколько тебе было тогда лет?

– Четырнадцать. Отец и наш слуга-печенег обучили меня владению всяким оружием. Однако силенок у меня еще не доставало, потому-то я и оказался в плену

– Как это произошло?

– Мы почти добрались до Чернигова, когда на нас напали печенеги, – продолжил Вадим после недолгого молчания голосом полным печали. – Я успел лишь пару раз мечом махнуть, и меня стащили с коня. Пришлось мне связанному глядеть на гибель отца и его воинов. Они сражались храбро, хотя печенегов было впятеро больше, чем наших людей. Никто, кроме меня, в плен не попал: все предпочли умереть.

– Ты не виноват, – прошептала Азалия. – Тебе же было всего-то четырнадцать лет.

Вадим как будто ее не расслышал:

– Я совсем растерялся – лежал и таращил глаза. Но когда с нашими воинами было покончено, мне стало за себя стыдно, и я начал связанный кидаться на печенегов, пытался покусать их, а они надо мной смеялись. В конце концов, силы совсем меня оставили.

– А как ты попал в Сарагосу? – продолжала спрашивать Азалия.

– Печенеги продали меня и других пленников работорговцам, а те отвели нас туда, где властвуют мавры.

– Отвели? – удивилась Азалия. – Но в Сарагосу можно попасть, если не морем, то только через королевство франков.

– Ну, и что?

– У нас запрещено держать в рабстве христиан. Если бы ты обратился к святым отцам, тебя непременно освободили бы.

– Я тогда еще не знал вашего языка.

– Надо было объяснить знаками, что ты христианин.

Девушка увидела, как Вадим покачал головой.

– Мы долго добирались до королевства франков – сказал он. – Наш путь лежал и по земле, где живут народы, у коих языки схожи с русским. Там много язычников, но немало и наших единоверцев, однако же заступиться за нас попытались только однажды. Епископ города Праги хотел выкупить всех рабов-христиан, а когда у него не хватило на это средств, он снял с себя сан.

– Благослови его Господь! – от души пожелала Азалия.

– Я несколько раз сбегал, но меня ловили, – продолжил Вадим, – Один из моих товарищей по несчастью немного понимал язык наших мучителей, и от него я узнал, что меня хотят сделать евнухом.

– Святые угодники! – ужаснулась девушка.

– На мое счастье работорговцам постоянно что-то мешало меня изувечить. Однако в Сарагосе я уж точно лишился бы своего мужского естества, не пошли мне Господь спасение. Когда мы вошли в город, мимо нас проследовала в носилках мать богатого мавританского купца. Чем-то я ей приглянулся, и она велела своему сыну меня выкупить, а обожавший свою матушку купец Муслим бросился исполнять ее прихоть. Поначалу ему было отказано…

– Почему?

– Не оскопленный отрок стоит меньше, чем оскопленный. Муслиму пришлось заплатить за меня, как за евнуха, но уж очень ему хотелось угодить своей матушке Фадиде.

– Зачем ты ей был нужен?

– Зачем?.. – замялся Вадим. – Я для нее был… чем-то… вроде игрушки…

Азалия, несмотря на свою наивность и неискушенность, легко догадалась, чего именно надо было богатой мавританке от юного пленника. Девушка залилась краской, радуясь тому, что в темноте не видно, какого цвета у нее стало лицо.

– Муслим и Фадида оказались хорошими людьми, – заговорил опять Вадим. – Они даже не принуждали меня сменить веру: я молился, когда хотел, и бывал в христианском храме.

– Я знаю, что ты прожил у них целых семь лет.

– Эти годы не прошли для меня даром: я научился говорить и писать на неизвестных мне прежде языках, много узнал.

– Зачем тебе столько знаний, – удивилась Азалия. – Ты же не священник.

– По мне так полезные знания никому не лишние, – возразил Вадим. – Я слышал, что и король франков Роберт того же мнения.

Девушка не интересовалась мнением о чем бы то ни было, короля Роберта. Ее мучил другой вопрос:

– Скажи, твоя хозяйка была очень старой?

– Нет, не очень – неохотно ответил Вадим. – Она родила сына в тринадцать лет.

– А сколько ей было лет, когда ее сын тебя купил?

Азалия сама удивилась своей настойчивости. Она ведь поняла по голосу Вадима, что ему не хочется говорить о мавританке. Однако именно это его нежелание почему-то вызывало у нее протест.

– Около тридцати пяти, – буркнул Вадим.

«Она уже была немолода, а за семь лет совсем состарилась», – с удовлетворением отметила Азалия.

– Старой была твоя хозяйка, – повторила она вслух.

– Но не старше твоего жениха, – жестко парировал ее собеседник.

«Грубиян! – обиделась Азалия. – Что мне за дело до его женщин?»

– Нам пора идти, – сказал Вадим, поднимаясь со своего места.

Когда он отодвинул валун, девушку ослепил солнечный свет. Она заморгала, а Вадим успел тем временем проверить, нет ли поблизости опасности. Вернувшись в пещеру, он взял ее за руку и потащил за собой так быстро, что она едва успевала переставлять свои обутые в толстые меховые чулки ноги.