Текст книги "Дети порубежья"

Юноша незаметно сжал руку наставника, передав ему силу. Это было легко – Филест представлялся его внутреннему взгляду сгустком магической энергии, полыхающим в солнечном свете алмазом с множеством граней, безупречно отточенным и холодным. Он просто зачерпнул эту сверкающую мощь и преобразовал в силу Дейкар, доступную учителю. Если хозяева не могут или не хотят позаботиться об удобстве гостя, он сделает это за них.

Король и Старейшие ждали их в огромном зале с каменными креслами. Фигуры эльфов неподвижно восседали на каменных тронах, словно раскрашенные мраморные статуи. Десять кресел. Девять стоят полукругом, из них заняты четыре, десятое – отдельно, украшенное резьбой, на высокой спинке – восходящее солнце, королевский герб. Такой же был высечен в дворцовой часовне, над статуей короля Элиана. Эльф, сидящий в кресле, заговорил:

– Орден Дейкар нарушил договор между нами. Мы требуем возмездия. – В его голосе звенел гнев.

Ир вздохнул:

– Ваше величество, орден не нарушал договор.

Маг заранее знал, что скажет король, что он ему ответит, и чем закончится их беседа. Право же, не стоило подвергать себя пытке пребывания в эльфийском городе ради глупого спектакля. Впрочем, на этот раз боль, пронзившая затылок, не спешила захватить всю голову, а трупный запах, забивавший нос, как только Ир приближался к королевскому дворцу, ощущался приглушенно, не мешая думать. Магистру даже не понадобился амулет. Ради одного этого стоило тратить время на Мэлина.

Король Ирэдил перевел взгляд на молодого человека, державшегося на шаг позади Ира:

– Кто этот юноша? – Требовательно спросил эльф. – В нем есть доля солнечной крови.

– Это мой ученик. И я не знаком с его родословной в таких подробностях.

Мэлин смело встретил взгляд короля:

– Моя мать – из рода Аэллин, отец из рода Эльотоно. Говорят, что оба этих рода с давних времен несут в себе толику эльфийской крови. Но солнечная ли она, и откуда пошли эти слухи, мне неизвестно.

– Аэллин, – повторил следом за ним Ирэдил так, словно это все объясняло. Старейшие в каменных креслах не произнесли ни слова, но Мэлин отчетливо услышал:

– Как только лес окажется в безопасности, нужно будет немедленно отыскать Далару Пылающую Розу.

Перед мысленным взором юноши появился образ – рыжеволосая эльфийка с глазами цвета палой листвы в ноябре. Он мог поклясться, что никогда не встречал ее раньше, ему вообще не доводилось до сих пор видеть эльфов – в Виастро они не жили, только изредка заезжали по торговым делам, но почему-то ее лицо показалось знакомым. Он снова испытал то же самое чувство, что и при изучении магии – словно знал ее когда-то, но потом забыл и никак не мог вспомнить.

– На этот раз Плетельщица зашла слишком далеко. Солнечная кровь больше не защищает Далару, – и Мэлина мгновенно пробрал холод, до самых костей.

Юноша решил, что обязательно найдет загадочную эльфийку, как только здесь все закончится, и предупредит. А заодно спросит, почему он может услышать мысленный разговор эльфийских старейшин, и какое отношение она имеет к роду Аэллин.

Ирэдил снова заговорил с Иром:

– Маг Дейкар снова сжигает наш лес.

Ир тяжело вздохнул:

– Этот человек отринул орден и больше не один из нас.

– При этом он использует вашу силу и ваше пламя.

– Мы не можем лишить его этой силы. Что однажды даровано, нельзя забрать назад.

– Вы знали про нашу войну с родом Беркутов, но взяли мальчика в орден.

– И он не смог продолжить эту войну, войдя в возраст. Мы даровали вам тысячелетия покоя.

– Мы слишком дорого платим за ваши непрошенные дары. – В голосе эльфийского короля отчетливо послышалась угроза.

Ир примиряющее вскинул руки:

– Орден хочет сохранить мир. Арниум был одним из нас, и мы, хоть и не в ответе за его деяния, готовы помочь вам. Наши послушники защитят лес, в то время как магистры позаботятся о Беркуте.

– Он убивал наш лес и должен умереть. Если он останется жить, мы расценим это как еще одно нарушение договора. Последнее.

Ир окинул взглядом ряд кресел, в которых восседали старейшие, и выразительно остановился на пустующем пятом:

– Я вижу, прекрасная Эндора вернулась к Творцу. По странному совпадению в это же время в Филесте провели магический обряд. Магия крови, запретная магия. Арниум был магистром Тени, кому, как не ему знать, для чего проводят такие обряды. Вы сами навлекли беду на свой лес, бессмертные. Мы заключили договор, и заплатили вперед, вы же пытаетесь уйти от платы.

– Мы не понимаем к чему твои слова, маг.

– Все вы понимаете, – устало махнул рукой Ир, – и Арниум понимал. Вы угрожали ордену войной, так знайте – если Арниум окажется прав, и вы доведете свой обряд до конца, мы еще успеем выжечь ваш лес от маковок до корней, так, что и пепла не останется.

***

Зачарованному Лесу не страшен обычный огонь. Пламя разбивается о ровные стволы вековечной чащи, бессильными искрами осыпается на землю, предпочтя смерть позору. В старые времена, когда поселенцы, подобравшиеся вплотную к эльфийской вотчине, выжигали деревья, чтобы заложить на их месте поля, вокруг Зачарованного Леса образовалось черное кольцо обожженной земли, но ни одна веточка в нем не пострадала. Люди только поминали Семерых, глядя на чудо, и горестно вздыхали – из таких бы стволов сруб поставить и можно пожара не бояться. Но топоры отступали перед алмазными елями и чешуйчатыми дубами так же бесславно, как и огонь.

Но маги Дейкар не зря назывались Повелителями Пламени. Магический огонь жадно вгрызался в стройные стволы, с хрустом проедая в них черные дыры. Обреченные деревья некоторое время сопротивлялись, но потом со страшным треском-криком падали на землю, придавливая кустарник. А языки огня танцевали в воздухе: ярко-алые, солнечно-желтые, багряно-черные – словно вихрь закружил опавшую листву, принеся смертоносную осень в бессмертный лес.

Виновник огненного пиршества предпочитал держаться от Зачарованного Леса на некотором расстоянии, достаточном, чтобы наблюдать из своего укрытия за агонией деревьев, но слишком далеко, чтобы попасть под ответный удар магических стражей, ударами невидимых бичей прорезывающих окрестности в поисках убийцы:

– Как же, как же, – ядовито хмыкнул бывший магистр Арниум, запуская в сторону леса еще один огненный шар (вернув подлинный облик, он так и не избавился от старческой привычки разговаривать с самим собой), – ничему вы не научились, любезные. А теперь и не научитесь. – Бичи-стражи жадно накинулись на вызывающе зависший прямо перед ними шар, пропустив с десяток других, терпеливо поджидавших удобного момента. Арниум довольно засмеялся, но внезапно оборвал смех и прислушался:

– Так, так, так. Пожаловали, дорогие гости.

Арниум хорошо знал, какую силу способен выставить против него орден, и не боялся, хотя и не надеялся выжить. Собравшись вместе, они с ним справятся, бывший магистр Тени высоко ценил уважаемых коллег, но пока это произойдет, он успеет сжечь достаточно деревьев, чтобы эльфы никогда не оправились от удара. Кто знает, может им даже не хватит сил завершить обряд, и тогда он спасет орден, вопреки мрачным предсказаниям Ира.

Послушники рассыпались по Зачарованному Лесу. В бой они не вступали, их задачей было защищать деревья. Они принимали огонь на себя, гася пылающие шары амулетами, но своей силы у рядовых воинов из дома Клинка не было. А амулеты рано или поздно исчерпают запас, на что, собственного говоря, Арниум и рассчитывал.

Ир, в свою очередь, рассчитывал покончить с упрямцем до того, как послушники останутся безоружными. Магистры и ученики медленно стягивали кольцо вокруг укрытия Арниума, прощупывая пространство в поисках ловушек. Сюрпризы не заставили себя ждать – Арниум не хотел убивать ни в чем неповинных мальчишек, поэтому ловушки скорее пугали и удерживали на месте, чем причиняли серьезный вред, но у магов не было времени освобождать попавшихся в силки. Они оставляли их позади, а сами шли дальше – маленький отряд таял на глазах, отстали даже магистры Клинка, один Ир быстро продвигался вперед, не обращая внимания, что остался почти что в одиночестве.

Мэлин следовал за Иром и мог не опасаться ловушек – магистр обезвреживал их одним раздраженным взмахом руки. Вот опять полыхнула огненная петля, поджидавшая неосторожного мага, распластавшись на ветвях ежевичника. Ир остановился, обернулся к Мэлину:

– Мы приближаемся.

– Что я должен делать?

– Ничего. Я справлюсь сам.

– Но зачем вы тогда взяли меня с собой?

– А ты не догадываешься? Сила, мой мальчик, сила. Один из нас сегодня умрет, или я, или Арниум. – И по бесстрастному лицу магистра легкой тенью промелькнул страх, – ты унаследуешь силу мертвеца.

– Но как же костер, перерождение?

– Освященная временем глупость. Ученику достаточно быть рядом с умирающим, чтобы магистр мог передать ему силу.

– Но Арниум не захочет ничего передавать. Он скорее вложит все, что есть в последний удар.

– Поэтому я взял именно тебя. Ты сумеешь перехватить его удар и впитать, даже против его воли. Помнишь, что ты сделал в Филесте?

– Я почерпнул их магию, она там везде разлита.

– И не спрашивал разрешения у хозяев. Сможешь и сейчас. Если же погибну я – ты получишь все, что у меня останется. И добьешь Арниума, пока он будет приходить в себя.

– Но, учитель, – Мэлин внимательно посмотрел на своего наставника и прочитал в глубине взгляда тщательно скрываемый страх, – зачем же вам драться? Я смогу победить Арниума сразу, высосать до капли! От него останется пустая оболочка, можно будет передать его эльфам, тогда они точно поверят, что орден не хотел войны.

Ир покачал головой:

– Ты силен, мальчик, ты свободный маг. Тебя не связывают наши ограничения, ты ни от кого не зависишь. Но Арниуму много тысяч лет. В схватке между силой и опытом обычно побеждает опыт. Я не стану рисковать тобой. Приближается время пророчества, ордену понадобится вся его мощь. Арниум выбрал самый неподходящий момент, – с досадой произнес Ир. – А что до эльфов, то им я не отдал бы даже злейшего врага, что уж говорить о заклятом друге, – и, привычно поджав губы в брезгливой усмешке, магистр шагнул вперед, раздвинув ветки орешника.

Арниум ждал его:

– Я знал, что это будешь ты. – он отбросил в сторону приторную вежливость, принятую в ордене между коллегами.

– Остальные скоро будут здесь, твои ловушки не удержат их надолго. Твоя смерть только ослабит орден, Арниум. Пока ты не причинил вреда никому из нас, все еще можно уладить. Возвращайся, мы найдем, чем откупиться от эльфов.

– Откупиться? – Арниум задумчиво грыз травинку. – Снова откупиться? Я встретил в лесу мальчишку, когда искал подходящее укрытие. Эльфы сожгли его родную деревню, вместе с жителями. За три срубленных дерева они отняли пять сотен жизней. И как ни странно, этому мальчику в голову не пришло откупаться. Он собрал людей и повел их мстить.

– Бунт черни в Астрине? Да, я знаю, наместница отправила войска. Эльфы потребовали остановить погромы.

– Бунт подавили, мальчишка выжил. Но даже оставшись один, без соратников, без сил, без надежды, он не собирался откупаться от эльфов. А мечтал только об одном – прихватить их с собой в посмертие побольше. Молокосос, крестьянский сын, еще усы не пробились, и то знает, что от палачей не откупаются, с нелюдью не договариваются. Их бьют. А мы, великие маги Дейкар, не способны осознать столь простую истину, понятную каждому крестьянину.

– Эльфы наши союзники, несмотря на все различия. Они так же ненавидят Проклятого, они – стражи, поставленные Творцом.

– Вот именно. Стражи, а не пастухи, втихомолку режущие хозяйский скот. Чем пачкаться с такими союзниками, я предпочту схватиться с Проклятым в Мощи Его один на один. Но довольно тянуть время, Ир. У меня его не так много осталось.

Схватка двух магов Дейкар не отличалась особой зрелищностью. Ни взрывающихся огненных шаров, ни обжигающих смерчей, ни сверкающих молний… или как там еще повествуют о таких боях в преданиях. Ир и Арниум стояли друг напротив друга, лицом к лицу, глаза в глаза. Между ними оставалось несколько шагов. Арниум сложил руки на груди, белый беркут неподвижно восседал на плече хозяина. Ир заложил руки за спину, сцепив пальцы. Наступила тишина.

Мэлин закрыл глаза и увидел разноцветную сеть, колышущуюся между двумя магами. Сложный узор постоянно менялся, с такой скоростью, что он не успевал определить, какие нити принадлежат его учителю, а какие Арниуму. Ир был прав, в подобной дуэли у него не было бы ни одного шанса, но он бы и не стал плести паутину. Один быстрый сильный удар, разбить защиту, высосать до дна мягкую сердцевину… почему Ир выбрал такой сложный способ? И тут же сам ответил на свой вопрос: потому что надеется, что Арниум одумается.

Глупо – магистр Тени предал орден, зачем церемониться с предателем? Мэлин вспомнил, как несколько лет назад один из вождей варваров, союзник старого графа, решил, что разорвав договор, получит больше. Он легко нашел поддержку среди других племен, и Вэрду стоило большого труда восстановить порядок на границе.

Когда к нему привели пленников, тех, с кем у Виастро не было договора, граф отпустил, взяв обещание блюсти мир в течение двух лет, а бывших союзников, включая зачинщика, приказал повесить. Вышло, что отпустил он самых беспокойных, а казнил тех, с кем последние годы жил в мире. Но единожды предавшему не может быть веры.

Он немного отвлекся, погрузившись в воспоминания, и пропустил момент, когда паутина налилась тревожным красным цветом, и несколько нитей, преодолев расстояние, разделявшее магистров, оплелись вокруг Ира. Тот покачнулся, но в свой черед пробил защиту Арниума. Сквозь бреши просачивались все новые и новые нити, и скоро оба мага стали похожи на древнего героя-змееборца, обмазавшего себя трупным ядом, чтобы приманить змей, заполонивших его родной город.

Змеи сбежались со всех концов города на соблазнительный запах и вцепились в его тело, а герой увел их из города и бросился в море с утеса, утопив вместе с собой. Чем змей так привлек трупный яд, и почему герой не скончался в корчах после первого же укуса, оставалось загадкой, но популярный сюжет привлекал художников и скульпторов.

Красный цвет сменился багряным, багряный – черным, Мэлин рванулся вперед, несмотря на запрет учителя. Жалобно хрустнули ветви орешника, юноша выбежал на поляну, но опоздал. Паутина разорвалась надвое, Ир рухнул на траву, неловко подвернув под себя ногу, Арниум, опустившись на колени, тяжело дышал, опираясь одной рукой на поваленный ствол дерева. Ир умирал, внешне его тело казалось неповрежденным, но внутренним взглядом Мэлин видел страшные раны, оставленные нитями, из которых магической кровью вытекала сила.

Магистр сжал ладонь юноши, словно напоминая, Мэлин потянулся к нему, но не для того, чтобы взять, а чтобы отдать. Он впитывал силу отовсюду, преобразовывал и вливал в умирающего мага, но не знал, как затянуть ужасные рваные раны. Мэлин словно пытался наполнить водой бочку без дна и понимал, что не успевает. Бесполезно, он с ненавистью бросил взгляд на полумертвого Арниума, даже не пытающегося подняться, и в этот миг Ир разжал ладонь.

Мэлин глубоко вдохнул, вбирая в себя силу, все, что было вокруг, и то, что пытался отдать ему Ир, и то, что старался сохранить для себя Арниум, и силу Эарнира, питавшую лес, и холодную эльфийскую магию, чуждую смертному миру. И наполнив себя до краев, он подошел к так и оставшемуся стоять на коленях Арниуму.

– Он за этим привел тебя с собой, – маг смотрел на Мэлина снизу вверх, запрокинув голову. Беркут гневно клокотал, кружась над поляной.

– Ты умрешь, – с яростью выкрикнул Мэлин.

– Я и не надеялся выжить. Но почему ты хочешь добить меня, мальчик? Ты ведь еще не Дейкар, хоть и забрал все, что оставалось у Ира. Свободный маг, не так ли? Ир всегда мечтал об этом, а получив, не смог взять.

– Ты убил его!

– Так ты хочешь отомстить? – Арниум хрипло откашлялся, – не могу тебя осуждать, я ведь и сам мстил. Эльфы убили мою семью, а я на тысячи лет спрятался в ордене. Но так даже лучше. Их старейшинам плевать на жизни молодых эльфов, значение имеет только солнечная кровь и первое поколение. Но деревья… без своего леса они ничего не стоят. Я выжег столько, что им не оправиться, никогда. Теперь я смогу без стыда смотреть в лицо предкам. Но тебе зачем мстить за Ира? Кто он тебе?

– Он спас меня, больше, чем спас! – Мэлин не знал, как объяснить, что для него сделал погибший магистр. Да и не видел нужды объяснять, он хотел лишь больнее ударить убийцу. – А ты… нет, я не стану тебя убивать. Я отдам тебя эльфам. Ты будешь вирой за их лес, чтобы они не винили орден.

– Орден? Что ты знаешь об ордене? – Хриплый голос звучал твердо, но лицо магистра побледнело. – И что ты знаешь о своем спасителе? Он не рассказывал тебе, как каждые триста лет мы отправляли на костер кого-нибудь из молодых и слабых, не давая им шанса сравняться с нами. Мы прикрывались «благом ордена», скрывая страх. Магистры Дейкар боятся только одного – огня! Иру был нужен свободный маг, он хотел узнать тайну, овладеть твоим даром.

– Я был бы только рад помочь!

– Глупец. Я видел учеников великого магистра Ира, старейшего из нас. Он избавлялся от них, как только те понимали, что никогда не станут магистрами, что их наставник никогда не взойдет на костер! Ради своей шкуры он погубил Эратоса! Он мог бы стать величайшим из нас. Ир отправил своего ученика умирать, а ведь было время, когда Эратос так же, как и ты, был готов глотку перегрызть за учителя и верил, что учитель сделает то же самое за него!

Мэлин слушал, как завороженный: этот обреченный клеветал на его учителя, убийца обливал грязью жертву, а он стоял, не в силах приказать тому остановиться, и сомнение ядом разливалось в его душе.

– Это чужая война, мальчик. Живи своей жизнью, пока можешь. Ты ничего не должен Иру, он надеялся сполна получить за свою помощь. И уж тем более ничего не должен ордену Дейкар. А прежде чем ты отдашь меня эльфам, я сделаю тебе небольшой подарок на прощание. – Рука Арниума вцепилась в ладонь Мэлина, юноша не успел отшатнуться.

Старый маг открыл свою память: годы, десятилетия, столетия. Костры, битвы, интриги, предательства, пытки, мертвецы, поднятые из могил, тени, лишенные посмертия. Магистры Дейкар – пауки в банке, и все ради великой цели! Грязь, отвращение, холод. Арниум не щадил ни себя, ни коллег – вся правда об ордене Дейкар. Выплеснувшись, он отпустил Мэлина:

– Теперь ты знаешь. Мне понадобились тысячелетия, чтобы понять – нельзя победить Ареда уподобившись ему. Тебе я отдаю это знание готовым, быть может, ты не повторишь моих ошибок. – Он медленно поднялся. – Они приближаются, отставший отряд.

Мэлин стоял, оглушенный, с трудом понимая, где он, и что происходит. Ему нужно было время для осознания. Воспоминания Арниума жгли его изнутри. Юноша думал, что нет в мире боли, способной сравниться с пережитыми им страданиями. Теперь он понимал, что ничего не знал о боли. Он медленно кивнул серому от усталости магу:

– Мне нужно время, чтобы разобраться. – Гнев утих, он снова посмотрел на Арниума. В этом мире слишком много боли, чтобы множить ее без необходимости. Мэлин прижал ладонь к груди мага, тот не сопротивлялся, только кивнул благодарно. Когда магистры Клинка выбежали на поляну, все было кончено.

34

Бочки на «Сильвану» грузили ночью, перед отплытием, сами матросы, в обход портовой гильдии. Корвин стоял рядом с капитаном, лично наблюдая за погрузкой:

– Надеюсь, это вам не понадобится.

Ормунд покачал головой:

– А я не сомневаюсь, что пригодится. Но вы лучше не о нас беспокойтесь, а о собаках Чанга. Если они разнюхают, сразу уходите в море, милорд. Не ждите, пока за вами придут.

Корвин беззаботно рассмеялся, скрывая тревогу:

– Как придут, так и уйдут. Заплачу штраф, не обеднею, – но и герцог, и капитан понимали, что всплыви на поверхность вся история, Корвину по нынешним беспокойным временам не поздоровится.

Первую экспедицию в путь провожали всем городом, на пристани было не протолкнуться. Паруса полыхали в солнечных лучах, девушки, прощаясь с женихами, повязывали на рукава матросских роб желтые ленты – цвет Навио, знак расставания и, в то же время, надежда на встречу, древний оберег. Корабли вернулись спустя четыре года, ленты задубели от соленой воды, выцвели, но сохранили своим хозяйкам любимых.

Вторая экспедиция отправилась из Астрина под музыку военного оркестра, присланного военачальником Тейвором, торжественные речи бургомистра и представителя Короны. Герцог Астрина в торжествах не участвовал, надеясь только, что вопреки списку запрещенных устройств, капитанам достало ума прихватить компасы. Девушек солдаты на пристань не пустили, моряки уплыли без желтых лент. Вторая экспедиция не вернулась.

В третье плавание к новым землям корабли Корвина отплыли рано утром, без лишнего шума. Только случайные прохожие провожали недоуменными взглядами маленькую флотилию. Ни торжеств, ни праздничных речей, ни цветов… хмурое осеннее утро, над пирсом повисли серые облака. Начинался сезон дождей. Герцог развернул коня – он сделал все, что мог, чтобы эти корабли вернулись целыми и невредимыми. Остальное в руках бога странствий Навио и капитана «Сильваны». И, пускай это казалось богохульством, Корвин больше полагался на Ормунда.

Тэйрин ждала мужа в «Поющем шиповнике», в глазах девушки стояли слезы. Последнее время она часто плакала. Корвин молча привлек ее к себе, подождал, пока утихнут всхлипывания, и ласково сказал:

– С ним все будет в порядке, Тэйрин, вот увидишь. Твой отец может о себе позаботиться.

Девушка высвободилась из кольца его рук, ее голос прозвучал безжизненно, словно слезы вымыли из него все оттенки:

– Лорд Арно прислал голубя. Дознаватели арестовали отца.

– Тэйрин… – Корвин беспомощно запнулся на полуслове – теперь уже ничего не поделаешь, он никак не мог помочь тестю. Разве что написать наместнице очередное прошение.

Девушка продолжала:

– В заброшенной часовне Ареда, с кинжалом в руках над изуродованными жертвами.

– Что за чушь! Они не могли придумать что-нибудь поубедительнее? Тогда у нас еще есть шанс, никто не поверит, что Вэрд Старнис способен на подобное.

Но Тэйрин еще не все сказала:

– Корвин, эти жертвы… это графиня Клэра и жрец Эарнира, Адан. Он раньше служил у нас, в Виастро, а потом уехал в Инванос. Не знаю, почему.

– Все равно, Тэйрин. Послушай, еще не все потеряно. Нужно найти настоящего убийцу.

– Лорд Арно ищет. Он хотел отбить отца у жрецов, но тот не позволил.

Корвин подошел к невесте, взял ее на руки и понес наверх. Быть рядом – единственное доступное им утешение. Но в глубине души он немного завидовал Тэйрин – как, должно быть, хорошо, иметь отца, которого можно так любить.

***

Последние дни Рэйна жила словно в тумане, все вокруг утратило резкость – стены, вещи, люди. Относительную четкость сохраняли только деревья в парке, она часами простаивала возле них, приложив ладони к шершавой коре. Эльвин готовился к отъезду, она пожелала графу счастливого пути вежливым письмом, но больше не искала встречи. Все уже сказано, ничего не изменишь.

Девушка решила, как поступит – она скажет Хранителю, что разрывает помолвку, и уедет в Инванос, следом за Эльвином. Граф отказался от нее, но она будет неподалеку, ни на что не надеясь. Надо ведь где-то обосноваться, так почему бы не в Инваносе? Не возвращаться же в дом дяди – беднягу удар хватит, как только племянница появится на пороге.

На что она будет жить, Рэйна пока не знала, но верила, что найдет способ не умереть с голоду. Леар обещал обеспечить ее, если помолвка не приведет к браку, но Рэйна не могла взять эти деньги. Девушка не приняла бы их и через год, а уж тем более сейчас, разрывая договор раньше срока, полюбив другого. Придется выживать без посторонней помощи.

Она может учить детей грамоте, вышивать по бархату золотой нитью, рисовать по шелку, играть на арфе. То же самое умели десять благородных девиц из двенадцати, немного утешало, что не всем им нужно было зарабатывать на хлеб. Она будет искать место в богатой купеческой семье, где отец семейства желает придать светского лоска дочерям, чтобы выдать замуж за дворян.

За день до отъезда Эльвина Рэйна пришла в библиотечную башню. Хранитель принял ее в той самой комнате, куда она привела подвернувшего ногу графа. Неужели с тех пор прошло так мало времени? А ей казалось – целая вечность. Девушка успела полюбить и потерять, а на столе в гостиной по-прежнему стояли букеты осенних листьев. Еще даже не выпал первый снег.

Она не видела Леара больше месяца, он похудел, черты лица заострились, изменился взгляд. Раньше Хранитель взирал на мир с любознательной иронией, а в глубине глаз прятались лукавые искорки, теперь зрачки потускнели, искры погасли, уступив место свинцовой безнадежности. Это был взгляд смертельно больного человека, страдающего от боли, не верящего в исцеление.

– Хорошо, что вы пришли, Рэйна. Я собирался просить вас о встрече, – он говорил глухо, в сторону, не глядя ей в лицо, – мои обстоятельства изменились, я вынужден расторгнуть помолвку, и как можно быстрее. Но свои обязательства перед вами я выполню.

Девушка против воли усмехнулась:

– Какое совпадение – мои обстоятельства тоже изменились.

– Надеюсь, к лучшему, – он не спрашивал, лишь отдавал дань вежливости.

Рэйна не видела причин скрывать:

– Я полюбила другого.

– Тогда выходите за него замуж как можно скорее. Если он беден – я оплачу все расходы. Будет лучше, если ваше имя перестанут связывать с моим.

Девушка покачала головой – если бы все было так просто:

– Он женат. Меня это не остановило, но он, как и должно честному человеку, отказался. Наверное, я недостаточно хороша, чтобы мужчина забыл ради меня о долге, – она не скрывала горечи, сама не зная почему открывает душу этому новому Леару, столь не располагающему к откровенности. – А что случилось с вашими обстоятельствами?

Леар улыбнулся грустно, напомнив себя прежнего:

– В день королевского траура я собираюсь предложить наместнице стать моей женой.

– Прямо в часовне, или подождете, пока закончится бдение? – Поинтересовалась Рэйна. Хранитель и в сумасшествии сохранял освежающую оригинальность.

– Прямо в часовне, – подтвердил Леар, – таков уговор. Если король не возмутится и не сойдет с постамента, чтобы меня покарать, наместница примет предложение. Боюсь только, что мы не успеем заключить брак до того, как меня казнят.

По выражению его лица Рэйна, наконец, осознала, что он не шутит. Она медленно опустилась в кресло, не зная, что сказать человеку, выбравшему столь нелепую смерть.

– Да, я понимаю, звучит глупо. Как раз сегодня перечитывал Скрижали Наместниц. Закон, карающий смертью посягнувшего на наместницу, приняла Ингвилла Суровая, вторая наместница, сразу после того, как взошла на престол в 118-м году от основания империи, – Леар говорил спокойно, словно читал лекцию по истории, – ее можно понять, лорды далеко не сразу смирились с новым порядком. Амальдия Первая Жестокая, сто лет спустя, внесла в закон некоторые поправки – обезглавливание заменили четвертованием. Она же и опробовала новый закон, обвинив своего военачальника в посягательствах. Если верить записям Хранителя, военачальник был ее любовником и умер потому, что попытался положить конец их отношениям. Следующей жертвой стал…

– Прекратите, – прошептала Рэйна, – если вы так хорошо знаете историю, то почему не учитесь на чужих ошибках?

Леар не ответил, но замолчал. Потом глухо выговорил:

– Простите. Я перешел грань. Я найду повод расторгнуть помолвку не задев вашу честь. Вам лучше уехать из Сурема куда-нибудь в провинцию.

– Я собиралась в Инванос.

– В Инванос? – Переспросил Леар с некоторым удивлением. Потом кивнул, словно догадался.

– Да.

– Возьмите деньги на дорогу и не путешествуйте в одиночку, примкните к торговому каравану. Прощайте, – он взял со стола кошель и протянул ей. Девушка, помедлив, взяла:

– До дня траура еще есть время. Постарайтесь не стать очередной записью в Скрижалях. Удачи.

Леар подождал, пока закроется дверь, подошел к окну, прислонился к стеклу лбом, закрыл глаза. Он сорвался, безобразно сорвался, напугав бедную девушку. Страшно. Как же страшно умирать вот так, глупо, никчемно, безобразно. Его разрубят на куски на глаза у Саломэ, и она ничего не сможет сделать, будет смотреть, проклиная его за упрямство. Леар понимал, что у Элло есть причина ненавидеть брата, но разве это его вина? Не он связал их узами, не он выманил маленького Элло на лунную дорожку, рассыпавшуюся под ногами. Он всего лишь испугался одиночества. Приговор подписан, он станет строчкой в скрижалях, так решил его давно умерший брат, и Леар ничего не может с этим сделать – Хранитель пытался вырваться, но огненная змея, неизменный спутник его близнеца, сковала волю. Он был свободен до тех пор, пока не сопротивлялся. Но любая попытка сорваться с крючка заканчивалась болью и унизительным бессилием. Если смерть – единственный способ освободиться, он предпочтет умереть.

***

Храм отцов-дознавателей в Суреме больше напоминал крепость – толстые стены, узкие окна-бойницы, дубовые двери, окованные железом. В отличие от главного храма бога правосудия, величественного здания из зеленого гранита, украшенного по фасаду малахитовыми плитами, скромная обитель псов Хейнара не бросалось в глаза, притаившись за каменным забором на окраине города. Давно прошли времена Саломэ Шестой Святой, когда людей хватали прямо на улицах, а потом уже, в подвалах, оказывалось, что те поклонялись Ареду, приносили ему в жертву младенцев, злоумышляли против наместницы, собирались разбить статую короля Элиана… но горожане, по старой памяти, обходили маленький храм стороной.

С того момента, как Вэрда Старниса привезли в Сурем, он не видел солнечного света. Крошечная камера – будь он побольше ростом, не смог бы толком вытянуться на охапке затхлой соломы. Тяжелая дверь с решетчатым окошком, дырка в полу, глиняная кружка с водой. И больше ничего. Узнику, решившему покончить с собой, оставалось только разбить голову о стену, но Вэрд не мог прибегнуть и к этому, последнему выходу. Умирать нужно было раньше, теперь он должен был жить и надеяться, что Арно успеет вовремя.

Он отсчитывал дни по приемам пищи, кормили один раз в сутки, наверное, вечером, потому что привели его в камеру ночью, и прошло много времени, прежде чем в окошко кинули кусок серого хлеба и пропихнули плошку с липкой кашей. Прошло семь дней. Столько отводили приговоренному к смерти на очищение души – по одному дню для каждого из Семерых. Двадцать лет назад он уже ждал казни, но тогда в камере было окно, а с грехами он управился за два дня. Теперь ему не хватило бы и семи лет.