Текст книги "Сонеты Вильяма Шекспира"

6. Елизавета Сидни и Роджер Мэннерс, 5-й граф Рэтланд

И. М. Гилилов в своей удивительной книге «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса» (М.: Международ. отнош., 2001), опираясь на факты, настаивает, что под именем Вильяма Шекспира скрывались скрывалась дочь знаменитого поэта Филипа Сидни, таинственная Елизавета (1584/85 г. – 1 августа 1612 г.) со своим супругом Роджером Мэннерсом, 5-м графом Рэтлендом (1576 г. – 26 июня 1612 г.).

Граф Рэтланд еще в колледже носил прозвище Shake-Speare – «Потрясающий копьем», рано остался без отца, в результате чего считался «дитя государства» и воспитывался Френсисом Бэконом. И. М. Гилилов отмечает, что в произведениях Шекспира все действия происходят в тех местах, куда Роджера Мэннерса забрасывала судьба и где никак не мог побывать актер из Страдфорда Вильям Шекспир (Шакспер). Но как мог юный, 17-летний Роджер написать эротическую поэму «Венера и Адонис», посвященную графу Саутгемптону? А на следующий год под этим именем вышла и поэма «Обесчещенная Лукреция», наделавшая много шума. Да и «Сонеты» уже в 1598 году читались в рукописном виде. Мог ли молодой человек в 22 года так много пережить, называть себя «старым» и т.д.? Ведь «Сонеты» писались не один год, там упоминается и трехлетняя разлука.

И кроме того, в этом же 1598 году Роджер Мэннерс встречает юную Елизавету Сидни, дочь погибшего поэта и падчерицу лорда Эссекса, своего друга, которого впоследствии не пощадит королева Елизавета за бунт. Она казнит своего любимого фаворита вместе с его соратниками, но помилует Роджера Мэннерса, графа Рэтланда, который был тому самым близким и шел с ним рядом во время бунта. Почему? Или королева сохранила ему жизнь за талант, зная, что этот юный граф и был Вильямом Шекспиром?

Под покровом тайны вся жизнь Елизаветы Сидни – неизвестен точный год ее рождения, обстоятельства ее рождения. Патологическая любовь к мужу и платонический брак с ним, долго и мучительно болевшим «французской» болезнью, странное самоубийство после его смерти.

Поэты посвящали ей стихи с самого ее рождения. Ее крестной матерью была королева Англии, присутствовавшая на крещении, но место, где это происходило, осталось неизвестным, хотя все остальные шаги королевы точно запротоколированы. В некоторых воспоминаниях современники Филипа Сидни утверждают, что он умер бездетным, а с леди Леттис, его женой, у них были просто дружеские отношения. Филипа Сидни похоронили только спустя два месяца после смерти, но на пышные похороны, достойные королей, сама королева не явилась. Почему?

О Елизавете Сидни писали как о прекрасной поэтессе, не уступающей своему отцу – Фениксу – Филипу Сидни, но не сохранилось ни одного ее стихотворения. И кто скрывался под именем поэтессы Эмилии Ланьер, тепло отозвавшейся о Елизавете Сидни после ее ухода?

7. Кристофер Марло

Кристофер Марло (26 февраля 1564 г. – 30 мая 1593 г.)

А как же Кристофер Марло, родившийся за два месяца до Вильяма Шекспира – сын башмачника, задира и забияка? Возможно, он был шпионом – агентом сэра Френсиса Уолсингема, начальника секретной службы королевы, которого называют «отцом разведки»? И был ли Марло убит в пьяной драке или был якобы убит, а сам, уйдя в глубокое подполье, творил под именем Вильяма Шекспира?

Каким образом выходец из простой семьи мог стать стипендиатом королевской школы, получить образование в Кембридже, получить первую ученую степень и по окончании университета в свои 23 года – степень магистра, от всего отказаться, выступая в качестве актера? А позже, сломав ногу и отказавшись от лицедейской карьеры, стать драматургом и быть допущенным в королевскую семью? Или он, как и Френсис Бэкон, все же был одним из детей королевы-девственницы Елизаветы (или сыном-любовником, инцест в те времена активно существовал)? Некоторые исследователи творчества Шекспира находят анаграммы имени Кристофера Марло в произведениях Вильяма Шекспира.

Сошлюсь на исследования философа, аналитика и литературоведа А. Н. Баркова, который обнаружил, что в структуре пьесы «Гамлет» дан ответ на вопрос: кто скрывался под именем «Шекспир». «Таннером, не лежащим в своей могиле», был сын королевы Елизаветы, гениальный поэт и драматург по прозвищу «Таннер» – Кристофер Марло, смерть которого была инсценирована.

По доносу на Марло в Тайный совет, фигурировали такие его преступления, как богохульство, гомосексуализм и утверждение, что он имеет право чеканить свою монету. За каждое такое преступление полагалась смертная казнь. Но за эти преступления его не только не казнили, но и выпустили на свободу. А когда его якобы убили, все три свидетеля убийства, оказывается, были связаны с разведкой, то есть с Тайным советом. И расследование этого «убийства» велось не по законам тех времен – расследование вел не прокурор, а коронер королевы, «труп» не показали для опознания никому, а «убивец» Фрейзер был признан невиновным, и его не только освободили, но даже приняли на службу в разведку другом поэта.

По одной из версий Кристофер Марло жил во Франции и шпионил на благо Англии, по другой – он жил в доме Пемброков под именем алхимика Хью Сэндфорда.

Вокруг всех предполагаемых «Шекспиров» – океан тайн.

У королевы Елизаветы якобы были планы женить своего сына К. Марло на его пятнадцатилетней ученице Арабелле Стюарт, которая по правам наследия стояла ближе всех к трону, но королева опасалась мести двух других его братьев – единоутробного, Френсиса Бэкона и сводного Роберта Девере, графа Эссекса, написавшего перед казнью на стене своей камеры в Тауэре «Роберт Тюдор».

Далее А. Н. Барков ссылается на автобиографичность драмы «Гамлет», где переплетаются все события и интриги, происходящие в Английском королевстве, в том числе и помешательство Офелии – Арабеллы, которая на самом деле имела психические отклонения. Отравление Роберта Дадли, который действительно нечаянно выпил яд из рук своей жены, который сам же и приготовил для нее, до отправления своего сына за границу, «а последняя фраза „Дальше – молчанье“ явно связана с исчезновением Марло и тайной Шекспира».

8. Королева Английская Елизавета Тюдор

(7 сентября 1533 г. – 23 марта 1603 г.)

Елизавета, королева Англии, которая по предположениям являлась Шекспиром, была дочерью Анны Болейн, но был ли Генрих VIII ее отцом, вот в чем чем вопрос? С мужчинами это случается. Елизавета считалась королевой-девственницей, и ее Тайный совет всячески поддерживал этот образ, хотя многочисленные свидетельства говорят о том, что у нее было пятеро детей (из них, возможно, две девочки) от разных мужчин, и существуют портреты, где она изображена то в одежде, характерной для беременных, то с одним ребенком, то с двумя детьми. Все ее дети регистрировались под разными фамилиями и не имели возможности претендовать на престол.

Предполагают, что первым ее ребенком был Филип Сидни от связи с испанским королем Филипом II, далее Френсис Бэкон, в регистрации рождения которого обнаружено много неточностей, потом Кристофер Марло, родители которого неожиданно вознеслись по социальной лестнице после его рождения.

Короче говоря, все самые гениальные и талантливые люди Англии того времени, были внебрачными детьми девственной королевы, это ясно.

Роберт Дадли, граф Лестер

Судя по дате рождения – 7 сентября, Елизавета была скромной Девой даже по гороскопу, потому и любила до самой его смерти только одного человека – Роберта Дадли, графа Лестера, тайно венчалась с ним и родила от него несколько детей. И видимо, поэтому его памяти и был посвящен в 1593 году поэтический сборник «Гнездо Феникса»?

Вот что пишет Джайлс Литтон Стрэчи (1880 – 1932) один из блестящих английских биографов, в своей книге «Елизавета и Эссекс» (перевод Е. Суриц): «…То был век барокко; и, быть может, именно в несоответствии здания орнаменту и кроется тайна елизаветинцев… Никогда еще не ступала по земле фигура более баррочная… – сама Елизавета. Начиная с внешности и до глубин – все в ней сбивало с толку неслыханным разладом между истинным и кажущимся. Под хитрым замыслом убора – гигантский кринолин, пышные рукава, несметность жемчугов…. — терялась форма женщины, и вместо нее мужчины видели …образ королевства, каким-то чудом обернувшегося живой женщиной. …Неустрашимая героиня, поставившая на место наглых испанцев, отринувшая тиранство Рима, решительная, неколебимая – столь мало имеет общего с подлинной Елизаветой, как Елизавета облаченная с голой. …Она на самом деле преуспела благодаря качествам, без которых легко обходится герой, – коварству, гибкости, медлительности, скаредности.

…Но не только ум ей оказывал неоцененную услугу; помогал и характер. В нем, в этом сочетании мужественности и женственности, мощи и извилистости, настойчивости и непостоянства, было как раз то, чего требовало ее призвание. …Женственность ее спасла. Только женщина могла так бесстыдно плутовать, только женщина могла с такой безупречной беззастенчивостью пренебрегать не только постоянством, но и достоинством, честью и приличием, уклоняясь от пугающей необходимости прямых решений….мужская твердость, мужская отвага требовалась для того, чтобы избегать оказываемого на нее со всех сторон давления. …Но они служили ей лишь для того, …чтобы с неукротимой настойчивостью отказываться от примененья силы.

…Посол испанский жаловался, что Елизавета одержима полчищами бесов; английский же простолюдин признал родную дочку короля Гарри своей… королевой. Она ругалась, плевалась, стучала кулаком, когда гневалась, надрывала живот от смеха, когда ей было весело. …Она играла с жизнью, как с соперницей, сражалась с ней, потешалась над нею, восхищенно следила за развитием ее замысла, втайне упиваясь его сложностью, причудливой разработкой интриги, вечной непредсказуемостью ходов.

…Грубоватая задира, страстная охотница, любительница розыгрышей и парковых забав вдруг обращалась деловитой несмеяной…

…Таланты Елизаветы были поистине блистательны и многогранны. Она владела шестью языками кроме родного, изучала греческий, прелестно музицировала, была превосходный каллиграф. Она знала толк в живописи и поэзии. Она танцевала во флорентийском стиле. Беседа ее, полная изящества и остроты, свидетельствовала о безошибочном знании общества и тонкой проницательности. Это многообразие и сделало ее одним из величайших дипломатов в истории. Уменье перевоплотиться, с непостижимой быстротой принять любой замысловатый облик сбивало с толку самых умных ее противников, обманывало самых бдительных. Но всего виртуозней вертела она возможностями, заложенными в слове. Когда хотела, она могла яснее ясного выразить мысль, как молотом вбивая в уши слушателя каждую фразу; и не было ей равных по тонкой выделке обдуманных двусмыслиц».

Генрих XVIII, отец королевы Елизаветы Тюдор

Анна Болейн, мать королевы Елизаветы Тюдор

Считают, что Генрих VIII является лишь «официальным» отцом Елизаветы, что он женился на Анне Болейн, когда она уже носила ребенка. Король был болен сифилисом, и все четырнадцать его детей или не успели родиться, или умерли в младенческом и молодом возрасте от этого же заболевания.

Все, кроме Елизаветы. Он казнил ее мать, а Елизавету в три года объявил бастардом, лишив таким образом трона.

«Синяя борода» король Генрих VIII был невоздержан и жесток, а также большой жизнелюб, хотя это звучит слишком оптимистично, учитывая, как он расправлялся со своими женами.

Он был женат на вдове своего брата Артура, жил с сестрой Анны Болейн и даже с ее матерью, хотел выдать свою дочь Марию Тюдор (от брака с Екатериной Арагонской) за своего незаконнорожденного сына Генриха Фицроя (его мать – Элизабет Блаунт).

«В последней сцене «Генриха VIII», …предсказывая будущую славу новорожденной Елизаветы, …архиепископ Кентерберийский Томас Кранмер говорит, что она родит наследника, который будет «настолько же велик в славе, как она сама», и что за него «дети наших детей будут благословлять Небеса»… (из интервью в интернете с А. Н. Барковым).

Так что шутки шутками, но, видимо, и сам Вильям Шекспир был сыном английской королевы.

9. Необходимость новых переводов Шекспира

Минуют века, меняют очертания континенты, совершенствуются технологии – век компьютеров, космических полетов, а душа человека все так же мечется в поисках любви, правды, все так же радуется, негодует, восхищается, ревнует. Душа не меняется, вот что удивительно. С трепетом окунаешься в стихотворения средневековых авторов и снова убеждаешься, что душа-то все та же, как у нас с вами. И понимаешь, что человек абсолютно не меняется. Никогда.

«А не замахнуться ли нам на Вильяма нашего, Шекспира?» – сказал, потирая руки, герой Евгения Евстигнеева, руководитель народного театра из фильма «Берегись автомобиля». Вот и я тоже «замахнулась».

Прикасаясь к подлиннику, впитываешь в себя магию гениев, талантов и становишься богаче, высвечиваются какие-то неведомые доселе собственные закоулки души. Переводить стихи мастера – это совсем не то, что читать чужие переводы, которые, может быть, в несколько раз лучше твоих. А сделав перевод и по-своему поняв то, что, как кажется, совсем не так поняли до тебя, хочется поделиться этим счастьем с другими в надежде, что все будет понято благожелательно и правильно. И я не соревнуюсь с мастерами перевода и любителями, а делюсь. И спасибо тем, кто поделился со мной и другими, предоставив свои переводы. Буду рада читать новые переводы, новые вариации.

Как сказал известный польский переводчик, поэт, литературный критик Станислав Баранчак в своем эссе «Малый, но максималистский манифест переводчика, или Объяснение того, что стихи переводят еще и для того, чтобы объяснить другим переводчикам: для большинства переводов стихов нет объяснения»: «…Переводчик поэзии переводит не только, чтобы сравняться с кем-либо и превзойти кого-либо, одолев сопротивление языка и формы, но и для того, чтобы испытать дрожь экстаза в собственном позвоночнике. Короче говоря, чтобы понять, почему мурашки побежали у него по коже, когда он читал оригинал; а абсолютно точно понять это можно, только проверив, оказывает ли подобное воздействие перевод» (Журнал «Иностр. лит». №8, 2004. Перевод И. Киселева).

Прочитав статью П. Топер «Перевод и литература: творческая личность переводчика» («Вопросы литературы» №6, 1998), обнаружила процитированное интересное высказывание В. Гумбольдта на примере переводов античных авторов на немецкий язык: «Та часть народа, которая самостоятельно не может читать древних, лучше познает их через несколько переводов, нежели через один. Тем самым появляется много образов одного и того же творения; ибо каждый передает то, что схватывает и умеет выразить, истинный образ пребывает единственно в исходном тексте». И здесь же: «Н. Гумилеву принадлежит парадоксальная мысль: «Для того чтобы вполне понять какого-либо поэта, надо его прочесть переведенным на все языки». Как же это верно! И в этой же статье: «…Все попытки точно измерить и оценить качество художественного перевода остаются, в сущности, на том же примитивном уровне понимания проблемы…

И любая критическая оценка может быть опровергнута другой критической оценкой, так же, как и любой перевод, может быть «опровергнут» другим, более совершенным переводом, и даже не обязательно более совершенным, а просто – другим».

И еще меня затронула статья В. Левика «Нужны ли новые переводы Шекспира?» («Мастерство перевода»: 1966. М.: Советский писатель, 1968): «Шекспир был величайшим гением, но ведь это был в каком-то смысле гениальный варвар. С простодушием и смелостью варвара он изобретал новые слова, соединял несоединимое, придумывал дикие, ни с чем несообразные метафоры для выражения самых обыкновенных вещей. И в этой стихийной силе языкотворчества и образотворчества не имел себе равных… Шекспироведы потратили немало сил, ума, таланта и изобретательности, чтобы разъяснить у Шекспира темные места… Но темноты темнотам рознь. В поэзии бывает и темнота внезапного озарения, логически не подготовленного всплеска вдохновения… В английских словарях попадаются слова, которым даже не дается никакого объяснения, и сказано только, что они изобретены Шекспиром…»

Переводя сонеты Шекспира, действительно создается ощущение, что их писал не один человек и даже не два. И очень часто виделась женская рука. Много было сказано по поводу художественной и технической сторон сонетов, что некоторые из них, как сказал Борис Кушнер, «…являются черновиками не вполне завершенных произведений (вряд ли, например, Шекспир напечатал бы 99 сонет в 15-строчной версии!)» (статья «О переводах сонетов Шекспира»).

Многие литературоведы сходятся во мнении, что первые 126 сонетов обращены к мужчине, хотя формально род обозначен не везде. А из первых семнадцати сонетов некоторые явно написаны не просто женщиной, а матерью, уговаривающей сына жениться, чтобы оставить потомство. Если вспомнить, как сложны были отношения между Мэри Герберт, графиней Пемброк, и ее сыновьями, можно предположить, что это она и ее сыновья – Вильям, граф Пэмброк, и Филип, граф Монтгомери, посвящение которым стоит в первом издании драматических произведений, написали и данные сонеты, и пьесы. Правда, повторюсь, об их поэтических талантах нигде не упоминается.

Хотя у Вильяма, 3-го графа Пемброка, был незаконнорожденный ребенок, но граф долго не был женат, а бастарды в счет не шли, так как не имели никаких прав. Можно, конечно, согласиться с предположениями некоторых исследователей, что сонеты, напечатанные вопреки воле Мэри Герберт, графини Пемброк, и вызвали конфликт между ней и сыновьями. Есть предположения, что старший сын Вильям, был на самом деле сыном Филипа Сидни, а тот, в свою очередь, был сыном королевы Елизаветы Английской. Хотя некоторые исследователи утверждают, что не он, а его сестра Мэри Сидни была дочерью королевы Елизаветы. На портретах, где он и обе в юном возрасте, действительно есть какое-то сходство, но это, конечно, может быть лишь обманом зрения.

А невозможность писать пьесы, да и сонеты с отходом от обычных отношений под своим именем объясняется лишь тем, что театр в те времена считался безнравственным, а отклонение от нормы в сексуальных отношениях никогда не только не приветствовалось, а даже преследовалось церковью. В сонетах все-таки ясно, когда поэт обращается к женщине, позволяя себе некие интимные намеки на обычные отношения между мужчиной и женщиной, или к белокурому другу, к которому чувствуется дружеская, порой даже отеческая симпатия. А животную страсть и ревность к порочной женщине можно легко сопоставить с чистой любовью к другу, товарищу, с которым он делился своей любимой.

Иногда, давая волю воображению, представлялось, что идет какая-то игра, может быть, в кружке поэтов на заданную тему проходили поэтические состязания? Назойливо повторяющаяся тема в первых семнадцати сонетах вряд ли была написана одним автором. А что касается индивидуальности и стиля, то это легко можно было заранее оговорить. Для талантливых людей (не только художников, музыкантов, но и поэтов) не представляет большой сложности писать, подделывая чей-то стиль.

Перевод стихов – дело ответственное, перечитала массу статей известных лингвистов и толмачей разных эпох по переводу. Успокоила себя тем, что каждый перевод – это интерпретация, или, как по-русски сказала бы великая Нора Галь – истолковывание. Но все-таки перевод – это на грани чутья, внедрение в душу того, кого переводишь. А это необыкновенно увлекательное занятие, душа поет, и каждая разгаданная мысль приносит наслаждение.

Одну из моих книг переводов я назвала «Мои экзерсисы» («Мои упражнения»), потому что чувствую себя ученицей по сравнению с известными мастерами слова и в надежде, что ругать не будут очень строго.

Мысль перевести и попытаться понять самой сонеты загадочного Шекспира пришла, когда обнаружила, что десятки авторов интерпретируют его по-разному. И особенно после того, как случайно попала лет десять – пятнадцать назад на зрелище лицедеев из Великобритании, приехавших в Москву (театр им. А. С. Пушкина) со своим спектаклем L.A.V.E. (помните, в этой аббревиатуре, как и в посвящении в Первом фолио – после каждого слова – точки). Шок от спектакля был такой, что я долго не могла опомниться. Все первое действие двое мужчин (юный блондин и молодой брюнет) и одна женщина («смуглая леди») с помощью пантомимы, сумасшедших метаний по огромной кровати, расположенной в середине сцены, изображали любовь, ревность, ненависть, etc. Они выбегали в зал, актеры усаживались на колени к мужчинам-зрителям, а актриса, «смуглая леди», по-настоящему рвала на себе одежды, разрывала колготки (!) в интимном месте, извиваясь перед сидящими зрителями. Моей приятельнице «повезло», потому что она оказалась втянутой в игру актеров, краснела и бледнела, ничего не понимая, а англичане-зрители хохотали и подзадоривали актрису, видя наше смущение.

Мы, читавшие «Сонеты» Шекспира в пересказе Маршака, который был далек от «голубизны», даже не могли предположить тогда, что отход от общепринятого можно так откровенно показывать. Это теперь можно увидеть все, что хочешь и не хочешь. Мы-то шли на «знакомого» нам Шекспира! В зале театра были в основном англичане и англоязычная публика, для которой смысл сонетов не был откровением. Но во втором действии, когда актеры наконец-то прекратили беготню и заговорили прекрасными голосами, страдая и любя в мелодичных сонетах, мы были покорены и простили актерам весь хаос и бесстыдство первого действия. Хотя моя душа бывшего октябренка, пионерки и комсомолки Советского Союза ностальгически тоскует по старым добрым временам и чистоте отношений в фильмах и спектаклях.

Такие откровения на сцене для всех воспитанных «правильно», в духе советских строителей коммунизма, до сих пор, несмотря на наше сумасшедшее время, когда телевидение и некоторые режиссеры театра уже распяли и разложили на атомы самые интимные части души и человеческого тела, все равно провоцируют чувство неприязни. Допустимо ли насильно внедрять в умы свое собственное искаженное видение фактов и пропагандировать какие-то отклонения от психики? Все-таки не приемлю я насилия. Никакого насилия не должно быть вообще, от этого оскудевают чувства, мозги и портится настроение.

Но если пофилософствовать и поверить Великой Посвященной, основательнице теософского общества Е. П. Блаватской (Тайная доктрина. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001), а также философу, художнику и поэту Н. К. Рериху (Семь великих тайн космоса. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001), писавших, что до сотворения современного человечества, то есть пятой цивилизации, или арийской расы, к которой принадлежим и мы с вами, существовало еще четыре, то это очень многое объясняет. Потому что, если отбросить первую расу бесполых саморожденных – «эфирную» и вторую расу пóтомрожденных (от существительного «пот»), неумирающих Привидений, тоже бесполых (которые размножались путем отпочкования или деления, как нынешние амебы), а так же если не брать расу Атлантов, которые существовали непосредственно перед нашей цивилизацией, самой интересной окажется третья раса (цивилизация) «андрогинов», то есть «гермафродитов» – Лемурийцев. Потому что только здесь и произошло разделение полов! И здесь Божественными Правителями им был дан разум.

«После разделения полов и установления зарождения человека через половое сочетание Третья Раса познала смерть. Люди первых двух рас не умирали, но лишь растворялись и исчезали, поглощенные своим потомством. Подобно Фениксу (выделено мной),первичный человек воскресал из своего старого тела в новом теле. С каждым новым поколением он становился более плотным, физически более совершенным. Смерть появилась лишь после того, как человек стал физической тварью – смерть пришла с завершением физического организма» (Н.К.Рерих Н. К. Семь великих тайн космоса. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001, с. 652).

И рождаясь в бесконечных воплощениях то мужчиной, то женщиной, многие могли запутаться и любить противоположный пол, то есть явиться для непосвященного мира ханжей отверженным. А полистав трактаты древних, Блаватской, Рериха, все сразу становится на свои места, даже хочется пожалеть запутавшихся в «лемурийстве» граждан. Видимо, это своего рода психологический «атавизм»?

Но, не смотря на шутки (или серьезные проблемы?) с перевоплощениями, все же захотелось докопаться до сути. Вчитывалась, призывала свою интуицию, мысленно вживалась в автора каждого сонета. Избегая графоманства, стремилась передать именно мысль, ничего не добавляя и не искажая. Но при переводе стихов или теряешь мелодию, или жертвуешь истиной. Средневековые английские двоеточия пришлось менять на современные русские тире, чтобы смысл и поэтический образ обрел рельефные очертания. Сложно уловить и сохранить дух, настроение именно того момента страдающей или мятущейся души, когда она изливает себя в звуке стиха. Как поймать интимные полунамеки, предназначенные тому единственному, кто может их понять?

Чтобы проникнуть в те души и то время, исследовала сотни страниц от истории Англии времен Елизаветы Английской, переворошила литературную критику, перечитала десятки переводов сонетов Шекспира: Н.В.Гербель, К.К.Случевский, В.Я.Брюсов, Т.Л.Щепкина-Куперник, Ф.А.Червинский, Н.А.Холодковский, М.И.Чайковский, С.Я.Маршак, О.Б.Румер, Б.Л.Пастернак, А.М.Финкель и т. д.

Разные поэтические поиски и вариации, разные эпохи, темпераменты, но роднит всех одно – любовь к тайному и загадочному Shakes-peare – «Потрясающему копьем». Переводя, пропускаешь душу другого через свою. Сливаясь с чужой душой, невольно меняешься сам, и есть в этом какая-то мистика.

Тайна тех, кто скрывался за именем «Вильям Шекспир», за четыреста лет так и не раскрыта, благодаря чему полет фантазий рождает все новые открытия, интересные и увлекательные предположения. И читая эти прекрасные версии, восхищаешься каждым исследователем. Жаль тех, кто в порыве расследования вскрывает могилы, надеясь найти там рукописи, и попадает в сумасшедший дом, в страсти распалив свое воображение до тяжелого заболевания.

Кто же был автором пьес и сонетов – может быть, все-таки Вильям Шакспер (Willim Shackspeare – William Shakespeare – его имя всегда писали по-разному), который родился 23 апреля 1564 г. (умер 23 апреля 1616 г.), сын перчаточника, ростовщик и малограмотный гений из Страдфорда? Ведь гении рождаются в любых семьях, они не выбирают себе родителей.

Наш знаменитый гений Михайло Ломонос (Михаил Ломоносов) тоже родился в простой крестьянской семье и приехал в Москву на подводе. Через десять лет после рождения сына его отец Василий неожиданно (?) превратился в богатейшего человека Архангельского края. Отец относился к единственному сыну очень сурово, часто бил – и Михаил отвечал отцу сходными чувствами. Напрашивается вопрос: может быть, действительно Василий не был родным отцом гения? Через много лет М. Ломоносов написал о себе:

Меня оставил мой отец,

И мать еще в младенчестве…

Странные слова, ведь это сам Михаил бросил отца и долго скитался и голодал, пока каким-то чудом не попал в круг избранных дворянских детей и был отправлен на учебу за границу с большой стипендией. Это в то время, когда крестьянских детей запрещено было допускать в высшие учебные заведения. Да и нрава он был крутого. В крепостной стране, где крестьяне не имели никаких прав, крестьянский сын выделяется очень дерзким поведением.

Некоторые исследователи, не желая верить, что такой гений мог родиться у простого отца, пытались отыскать тайну его рождения, приписывая ему отца великого – Петра Первого, которого Михаил боготворил. Действительно, Петр Первый неоднократно бывал в Архангельске, где работал как простой плотник на Баженовской верфи, что рядом с Куростровом, где родился великий ученый. За всю историю России ни один крестьянин не смог повторить судьбу М. Ломоносова. Член Российской и Шведской академий наук, дворянин, ученый, признанный в России и всей Европе, и вдруг является простолюдином, мужиком из захудалой деревушки на окраине севера России, – это кажется странным и непонятным для тех, кто не верит в судьбу и случайности нашей жизни.

Когда читаешь какую-либо книгу, особенно стихи, так хочется увидеть лицо, глаза того, кто затронул нам душу. А если за произведением кроется тайна, как распаляется воображение! Но лица Вильяма Шекспира нам не удается разглядеть сквозь века.