Текст книги "Сонеты Вильяма Шекспира"

17 сонет

Поверит ли кто в будущем стихам,

Где я достоинства твои обожествляю?

Хоть знает небо – как могила там,

И половины совершенств не открываю.

Когда бы мог я описать блеск дивных глаз,

Все прелести назвать, склоняясь ниц,

Потомки скажут: «Он дурачил нас;

Нет на земле таких небесных лиц».

Мои творенья (пожелтевшие от лет)

Все осмеют, как речь болтливой седины,

Сочтут эпитеты за вдохновенный бред

И за напыщенные песни старины:

Но если отпрыска оставишь ты на свете,

То дважды будешь жить – в нем и в сонете.

18 сонет

Могу ли с летним днем сравнить тебя?

Ты восхитительней намного и нежней:

Ветра свирепые цвет мая теребят,

И тает летний договор арендных дней;

Порой небес слепит сияющий венец,

Иль дымка золото лица его скрывает;

Но все прекрасное имеет свой конец —

Случайно иль природа забирает:

Не должен твой цветущий день увять

И прелестей твоих прекрасный свет,

И тенью Смерть тебя не сможет увенчать,

Когда ты в строках вечности воспет.

Пока мир будет видеть и дышать,

В стихах твой образ будет оживать.

19 сонет

Ты, Время алчное, льва когти затупи

И землю жрать заставь ее же порожденье;

И тигру лютому ты челюсти сожми,

И феникса убей кровосожженьем;

Меняй в полете грусть и счастье дней,

Все, что ты хочешь, Время, делать завещаю,

Весь мир и красоту его убей;

Одно лишь преступленье запрещаю:

Останови часы на милом мне челе,

Пером старинным не уродуй лик;

Черты нетронутые нежные лелей,

Чтоб образец прекрасный мир постиг.

А впрочем, зло верши, седое Время: презирая,

Моя любовь в сонете – юной оживает.

20 сонет

Обличье женское дано тебе настолько —

В душе, любимая-любимый, твой портрет;

Есть нежность сердца женщины, но только

Лукавства женского, коварства, тайны нет;

Сверкает ярче глаз, не лжет игриво,

Собою все вокруг ты украшаешь;

Мужчина, управляешь блеском живо,

И женщин, и мужчин ты привлекаешь.

Природой быть ты дамой назначался,

Но обезумела она, тебя творя,

Добавив кое-что – и я остался

Разочарованным, печаль в душе тая.

Пусть орган твой – для утоленья женской страсти,

А мне достанется любовь твоя и счастье.

21 сонет

Нет, я не тот, кто Музу привлекает,

Чтобы в стихах красоты воспевать

Тех, кто искусственно свой облик украшает,

Чтоб мишурой посредственной блистать,

Не делаю сравнения ретиво

С луной, и солнцем, и дарами моря,

С цветком апрельским первым шаловливым,

С небесным сводом в неземном просторе.

Я искренен в словах, в любви большой,

И верьте мне, моя любовь ясна,

Как чахлое дитя для матери любой —

Чудесным кажется, как звезды в небесах:

Пусть тяготеет кто-то к вычурным словам,

Не буду восхвалять я то, что не продам.

22 сонет

Не убедит меня седое отраженье,

Что стал я стар – с тобою дни делю,

Но если вдруг в тебе увижу измененья,

Искупит смерть забывчивость мою:

Все прелести чудесные твои

Теперь для сердца моего лишь одеянье,

Твое же сердце здесь, в моей груди.

Могу ли старше быть прелестного созданья?

Будь осторожнее, себя побереги,

И я живу ведь только для тебя,

Как я, в груди ты сердце стереги,

Так нянька бережет свое дитя:

И не рассчитывай – мое вдруг поразят,

Твое я сердце не отдам назад.

23 сонет

Как лицедей неопытный на сцене,

Что роль свою от ужаса забыл,

Или души неистовой движенье,

Кто гневом сердце хрупкое разбил;

Так я из страха забываю говорить,

Обряд любовный точно соблюдая,

И силы чувства начинают гнить,

Под бременем любви изнемогая:

Так пусть же будет взгляд красноречив,

Глаза, мои безмолвные пророки,

Награды ждущие, от чувства осушив

Язык, и он молчит, узрев чужие строки.

Читать учитесь, если вдруг любовь нема:

Глазами слышать – свойство тонкого ума.

24 сонет

Влюбленный взгляд художника затмил

И набросал на сердце нежный лик;

Картине я багетом послужил

И очертанья творчества постиг,

В душе моей увидишь образ свой,

Ты истину постигнешь только там,

В моей груди он, будто в мастерской,

Глаза твои как окна в этот храм.

Взгляни, для наших глаз какой дуэт:

Мои глаза твой образ отражают

Через твои глаза, как в окна свет,

Чтоб на тебя взглянуть, тихонько проникают.

Но все ж глазам не достает искусства,

Рисуют то, что видят, но не чувства.

25 сонет

Пусть те, кому звезда благоволила,

Гордятся титулами и родством с вельможей,

Меж тем как я, кого судьба щедрот лишила,

Безвестный, радуюсь тому, что мне дороже.

Любимцы королей, как ноготки

Под солнцем гордо распускаются, играя,

Но взгляд нахмурится – и вянут лепестки,

И слава их в мученьях умирает.

Так воин, удрученный от сраженья —

Он, одержавший тысячи побед,

Из книги чести был изъят за пораженье —

Герой, но все забыл чванливый свет.

Любим и счастлив я, что сам могу любить,

Никто меня не может этого лишить.

26 сонет

Властитель чувств моих, я в рабстве у тебя

И у твоих достоинств в подчиненьи,

Как подданный, посланье шлю любя,

Чтобы не ум явить, а восхищенье;

Долг так велик, что мой несчастный ум

Косноязычен в рифме столь простой,

Надеюсь лишь, ты благородством дум

Всю наготу ее прикроешь, добротой.

Когда звезда моя в небесном мирозданье

Посмотрит милостиво, благами маня,

На чувства ветхие набросит одеянья,

Чтоб удостоил благосклонностью меня:

И лишь тогда любовью хвастаться посмею,

Но до тех пор прийти на суд твой не сумею.

27 сонет

Измученный, спешу в свою постель,

Сулящую желанный отдых членам,

И мысли странствуют, свою приблизив цель,

Терзая дух, когда в покое тело;

Они плывут издалека, к тебе стремясь,

Паломниками отправляясь в путь,

И век тяжелых опустить боясь,

Незряче в мрак гляжу, чтоб не уснуть;

И вдохновенье зрения души

Слепому взору вдруг являет призрак-тень,

Так драгоценность в сумрачной тиши

Ночь омолаживает, превращая в день.

Днем члены все, а ночью думы ноют,

И не найти тебе и мне покоя.

28 сонет

Как мне вернуть душевный мой покой,

Когда его я полностью лишен?

Перетекает день в кошмар ночной,

И дни, и ночи дух мой угнетен;

Непримиримые враги в борьбе за власть,

Но сговорившись, жмут друг другу руки,

День тело мучает, а ночь пытает страсть,

Все дальше мы, и все сильнее муки.

Льщу дню, сравнив тебя с мерцающим лучом,

Что освещает сквозь дожди и ветер;

И смуглоликой ночи льщу потом,

Что озаряешь ты в беззвездный вечер:

И день за днем тоска за мной несется вдаль,

А ночью – ночь сильней гнетет мою печаль.

29 сонет

Когда унижен и Судьбой, и светом злым,

В изгнании о доле я рыдаю,

Взывая тщетно к небесам глухим,

Тоскливо свою участь проклинаю,

Тем, кто надеждою живет, хотел бы стать,

Его черты иметь, друзей иметь его,

Его талантами и силой обладать —

Чем я владею – счастлив менее всего;

Средь дум таких почти презрение к себе,

Но вспомню вдруг тебя – и вновь воскресну

(Как жаворонок ранний в вышине

Поет свой нежный гимн у врат небесных);

Так сладки в памяти все чувства между нами,

Своей судьбой не поменяюсь с королями.

30 сонет

Когда я мысли тайные на суд

В воспоминанья прошлого взываю,

Надежд бесплодных призраки ползут,

О дорогих утратах вновь рыдаю;

Тону в слезах (хотя мне плакать ново)

По дорогим друзьям, что в ночи смерти скрыты,

По горестям любовным плачу снова

И по теням грущу, давно забытым.

Печалям прежним я веду учет,

С тоской переживая грустный час,

И подводя давнишним ранам счет,

Расплачиваюсь, будто в первый раз:

Лишь о тебе (друг мой) открою в память двери,

Тем восполняю и печали, и потери.

31 сонет

Твоя душа хранит любимые сердца,

Которые умершими я мнил,

Там правит лишь любовь, ей нет конца,

В ней все друзья, которых схоронил.

Как много я тайком надгробных слез

От чувств благоговейных проливал,

Им дань отдав, но ты в себе пронес

Сердца, что я когда-то потерял!

Любовь живой искусно ты запечатлел,

Сплетя венками всех любимых, что почили,

Никто из них тебе отдать не пожалел

Все то, что от меня когда-то получили.

В тебе я вижу то, что в них любил,

Собой меня (и всех) ты снова оживил.

32 сонет

Если ты благостный мой день переживешь,

Когда покроет пылью Смерть мой прах,

На счастье еще раз вдруг перечтешь

О чувствах умершего друга в тех строках,

Сравнить ты сможешь их с поэзией другой,

Искусней, превосходнее, блаженней,

Но ты храни ради любви их, дорогой,

Сердечный стих пера любого совершенней.

О, мысль одну в душе мне посвяти:

«Тогда бы Муза друга процветала,

Она могла б с годами возрасти

И лучшей в свите поэтичной стала:

Но умер он, в других поэтах есть искусство,

Его стихи читать я буду ради чувства».

33 сонет

Я видел утро, озаренное венцом,

Когда вершины гор он царственно ласкает,

Лугов касаясь золотым лицом,

Алхимией небес потоки освещает.

Ничтожным тучам очернить все позволяя,

В гряде плывущих облаков скрывает лик,

И от покинутого света убегая,

На запад с горькой тайною проник:

Так мой луч солнца и меня озолотил,

Величием победным озаряя,

Увы, один лишь час моим он был,

Под слоем мрака снова угасая.

Но чувств моих к нему никто не уничтожит:

Чернят его, но и светило в пятнах тоже.

34 сонет

Тобой обещан день прекрасный был – зачем

Ты без покрова в путь меня отправил злой,

Позволил облакам догнать затем,

Сокрыть туманом мерзким образ твой?

Не рвись ты, доверяя облакам,

Лицо желая осушить мне от ненастья,

И не поможет никому бальзам,

Он лечит раны только, не бесчестье.

Твой стыд не утолит мою печаль,

Хотя ты каешься, в душе моей протест:

Развеять грусть нельзя, как мне ни жаль,

Несу своей обиды горький крест.

Но все обилие твоих жемчужных слез,

Искупит все, что от тебя я перенес.

35 сонет

Того, что сделал ты, печальней нет:

C шипами – розы, а источник – грязь питает,

И тучи очерняют неба свет,

И червь росток невинный пожирает.

Все ошибаются, и я не без греха,

Сравнениям пороки подвергаю,

Сам развращен, но с помощью стиха

Твоим грехом свои я искупаю;

В ошибке плотской – чувства исступленье,

Твой враг – защитник неутешный твой,

Против себя я выдвигаю обвиненье:

Любовь и ненависть ведут душевный бой.

Я вору милому сообщник обреченный,

Хоть грабит он меня ожесточенно.

36 сонет

Позволь признать – мы две души с тобой,

Хоть наше чувство невозможно разделить:

Так пусть бесчестие, что мне дано судьбой,

Придется одному переносить.

Но в чувствах наших есть привязанности свет,

И пусть на две судьбы тот рок падет,

Любовь не в силах он разрушить, нет,

Но все же сладкие часы ее крадет.

Отныне я тебя не должен узнавать,

Чтобы виной своей тебя не погубить,

И ты не сможешь дружелюбно мне кивать,

Чтоб своей чести тем не уронить.

Не делай этого; люблю я все равно,

Ты часть меня, и честь твоя со мной.

37 сонет

Родитель престарелый рад сердечно,

Увидев сына молодого достиженья,

Так я, своей Судьбою покалечен,

В твоих достоинствах черпаю утешенье.

Пускай богатство, красота, ум – обитают,

Происхождение, других достоинств масса

Облагорожены тобой, тебя венчают,

Любовь дарю я к этому запасу:

Тогда не жалок я, никем не презираем,

Лишь тень твоя меня немыслимо возносит,

Чертами благородными питает

И мне твое сияние приносит:

Чем совершеннее увидишь ты себя,

В десятки раз счастливей буду я.

38 сонет

Да нужно ль моей Музе вдохновенье,

Когда стихам твое дыхание вверял я,

И этот нежный трепет дуновенья,

Чтоб грубая бумага повторяла?

Благодари себя за все написанное мной,

Когда ты что-то удостоишь взглядом,

Ведь о тебе молчать способен лишь немой,

Собой даруешь свет ты, как награду.

Стань ты десятой Музой, лучшей в десять раз,

Чем девять тех, к кому взывают рифмоплеты,

И дай создать тому, кто страстно ждет сейчас

Тот вечный стих, что не писали в мире этом.

Когда дар Музы скромной будет всем по нраву,

Оставь мне труд мой, а тебе – хвала по праву.

39 сонет

Как я могу твои достоинства воспеть,

Когда ты то, что лучшее во мне?

Ты – мое собственное «я», как мне радеть?

Хваля тебя, пою ведь я и о себе?

Отныне отдалимся мы с тобой,

Утратится любви единой чувство,

Тем искренней далекий голос мой

Превознесет твои достоинства искусно.

О расставание, ты было бы мученьем,

Когда бы в праздности унылой пустоты

Не возникало дум любовного томленья,

Что сладко тешат и разлуку, и мечты,

И разлучив, ты учишь, чтоб я смог

Превозносить верней того, кто так далек.

40 сонет

Любовь моя, всю душу, все ты забери,

Что более забрать ты можешь у поэта?

Надежней нет, любовь моя, моей любви,

И так все – у тебя, теперь еще и это.

Коль из любви ко мне ее любить ты мог,

Судить тебя нельзя, в любви такой есть толк;

Но ты же противоречив, прими упрек,

Каприз твой чувственный мораль твою пресек.

Воришка милый, я прощаю твой грабеж,

Хотя ты обокрал меня до нитки,

Печальнее – любви обиды все ж,

Чем ненависти горькие напитки.

И в грешной похоти прелестен ты, друг мой,

Убей меня, но не враждуй со мной.

41 сонет

В предательстве – святая простота,

В твоей душе – я только путник праздный,

И юность вольная, и лика красота

Не избежат коварства и соблазна.

Ты благороден – это привлекает,

А красота – мишень, чтоб нападать,

Рожденный женщиной, от ей подобной тает,

И в силах ли той власти избежать?

Но я терплю, приходится мне туго,

Пусты попытки юность упрекать —

Возлюбленной удар, измена друга,

Предательства коварного печать:

Все твои чары дух ее пленили,

И оба вы мне дважды изменили.

42 сонет

То, что с тобой она, не вся моя печаль,

Пусть скажет, друга не было нежней;

Тебя терять мне бесконечно жаль,

Потеря эта трогает больней.

Предатели мои, я вас прощаю:

Ты любишь, зная – я любил ее,

Тебе мое страданье возвращаю,

В ее любви к тебе обман живет.

Я, потеряв его, сильней желаю,

Расстался с ней – и перемена мест;

Вы – вместе, и обоих я теряю,

Вы на меня взложили этот крест:

Я радуюсь: мой друг и я – едины,

Надеждой тщусь! Лишь я – ее любимый.

43 сонет

Когда смежаю веки, зрю ясней,

Весь день роятся думы в тесноте,

Но в забытьи приходишь ты ко мне,

Во мраке – свет, свет в полной темноте.

Ты освещаешь тенью полумрак,

Твой образ призрачный блаженство приближает,

И ясный день с тобой сверкает так,

Что и слепой сиянье ощущает!

Тот день священный я благославляю,

Когда тебя увижу наконец,

Когда во мраке ночи угадаю

Сквозь сон закрытых век любви венец!

И меркнет день, когда тебя в нем нет,

И ночь светла, когда ты снишься мне.

44 сонет

Когда б неясная суть плоти понимала —

Хлад оскорбительный меня не остановит,

Преодолев преград в пути немало,

Тебя лишь сердце трепетное холит.

В любой дали, листая дней страницы,

И где бы ни пришлось в тот час блуждать,

Преодолеют мысли все границы,

Чтобы тебя мгновенно отыскать.

Как жаль, что я не мысль, и это убивает,

Что не с тобой сейчас, себя кляну,

Земля, вода сознанью не внимают

Томлюсь и мучаюсь у времени в плену.

В ничто все элементы превратятся

И медленно от горя растворятся.

45 сонет

Мои стихии – воздух чистый, жар огня,

С тобой всегда, где б я ни ждал покорно;

Мысль – первая, вторая – страсть моя,

И здесь, и там присутствуют проворно;

Когда несутся элементы от меня

К тебе посланцами любви куда-то вдаль,

Из четырех стихий остался я с двумя.

И смерть близка, гнетет меня печаль,

И жизни нет во мне до тех времен,

Пока посланцы снова не вернутся,

Чтоб сообщить, что все в тебе без перемен.

И вестью нежно к сердцу прикоснутся.

Восторг еще бурлит мой, как уже

Их шлю назад и вновь отчаянье в душе.

46 сонет

Глаза и сердце борются друг с другом,

Не зная, как тебя им поделить,

И спор жестокий движется по кругу,

Лишая права любоваться и любить.

Об обладанье сердце умоляет

(В убежище свое не дав проникнуть глазу),

Ответчик иск надменно отвергает,

В несправедливости всех укоряя сразу.

Присяжных я созвал судить тот спор —

Все мои мысли, сердца властелины,

И вынесли они свой приговор

И разделили тебя на две половины,

Итак, глазам моим твое досталось тело,

А сердцу – право, чтобы сердцем овладело.

47 сонет

Глаза и сердце заключили договор —

Теперь друг другу служат, угождая:

Когда тебя голодный ищет взор

Или томится сердце, задыхаясь,

Портрет любимый – это праздник глаз,

Они на пир и сердце приглашают,

Или глаза в гостях у сердца иной раз,

Мечты влюбленные с ним нежно разделяют.

Вот так, портрету ли, любви ль благодаря,

Ты навсегда приговорен ко мне,

Ты там, где мысли тайные парят,

Они всегда со мной, мы помним о тебе;

Во сне приходит к ним твое изображенье

И побуждает взгляд и сердце к наслажденью.

48 сонет

Как осторожен в жизни был всегда,

Любой пустяк от вора сберегал,

Чтобы, к себе вернувшись, никогда

Своих сокровищ я не потерял!

Но ты, ради кого лишь только жил,

Кто мне давал покой, – теперь печалит,

И на тебя, о ком судьбу молил,

Теперь воришка мерзкий посягает.

Хранил в душе своей тебя так нежно,

Ты, клад мой, уходил и возвращался,

Теперь уже тоскую безнадежно,

Что я без драгоценности остался;

Тебя похитят (я боюсь), душа болит,

Соблазн украсть – большой, никто не устоит.

49 сонет

Когда придет то время (не дай Бог),

Увижу вдруг – меня ты судишь хмуро

И подведешь любви своей итог,

Приличия свои блюдя понуро;

Когда пройдешь ты мимо, как чужой,

Едва приветствуя своим сверканьем глаз,

Когда любовь уйдет сама собой,

Найдя предлоги, разлучая нас:

Когда придет тот час, хочу укрыть

Себя я здесь, познать – чего я стою,

Готов я даже руки наложить,

Чтоб оправдать твои законные устои.

Покинь меня, несчастного, по праву,

Любить не должен ты того, кто не по нраву.

50 сонет

Как утомителен неторопливый путь,

То, что ищу (и дали не манят),

Тоскливых мыслей пробуждает суть —

«Ты с каждой милей дальше от меня».

И конь едва плетется, не гарцует,

И мной, и бременем моим отягощен,

Как будто боль мою душою чует —

Что всадник расставаньем удручен:

Шпор окровавленных шипы не побуждают,

Когда в безумии вонзаются в него,

На боль глухим он стоном отвечает,

И нет страшнее ран для сердца моего;

Как ранит глубоко страданий стон:

Печаль – грядет, от счастья – эха звон.

51 сонет

Простит любовь коня неторопливость,

Что на унылый путь меня обрек:

Прочь от тебя – к чему такая живость?

Теперь не нужен мне ретивый бег.

Найдет ли конь понурый оправданье,

Когда покажется ленивым возвращенье?

Пришпорю даже ветер в наказанье,

Когда замедлит он свое движенье:

С желаньем не сравнится бег коня,

Желанье это мчит что было мочи

(Не плоть унылая) торопится, маня,

Но чувство нежное летит, прощая кляче:

Пускай теперь плетется конь унылый,

К тебе – помчусь на крыльях, что есть силы.

52 сонет

Я как богач, что держит ключ бесценный,

Который к спрятанным сокровищам манит,

Не хочет восхищаться ежедневно,

Ведь редкость встреч нам чувства не тупит.

Как праздник долгожданный нас ласкает,

За долгий год не часты дни веселья,

Подобно камням драгоценным, что сверкают,

Нанизанные редко в ожерелье.

Как в сундуке, храню тебя в груди,

Так шкаф скрывает праздничные платья,

Настанет счастья миг, чтоб разбудить,

Принять из заточения в объятья.

Благословен ты, и блажен душой поэт,

С тобой восторг, а без тебя – надежды свет.

53 сонет

В чем сущности твоей таинственная сень,

Ведь миллион теней ты можешь отражать,

У всех одна, только одна лишь тень,

Но как тебе дано все тени представлять?

И Адонис небесной красоты

Лишь копия, невзрачный полутон;

Елены милых прелестей черты —

И это ты, одетый в греческий хитон;

Весну ли вспомним, года изобилье:

Они лишь тень, с тобою не сравнимы,

Ты щедро осыпаешь, без усилья

И узнаваем в образах любимых.

В любой из граций есть твой облик переменный,

И ты другой всегда, лишь сердце неизменно.

54 сонет

Еще прекрасней расцветает красота,

Когда она нам истину являет!

Прелестна роза, но чудесный аромат

Еще сильнее душу впечатляет.

Глубок оттенок у шиповника цветка,

Как цвет прелестный ароматных роз,

Шипы такие же, игривость лепестка,

Раскрытого дыханьем летних рос;

Но все достоинства его один лишь вид,

Душ не притягивая, тихо увядает,

Но розе сладостной такая смерть претит,

Благоуханием духов жизнь продлевает:

И ты, мой юный друг, не канешь в вечность,

В моих стихах твоя останется сердечность.

55 сонет

И мраморный блестящий монумент

Исчезнет раньше слов заветной лиры,

В ней воссияешь ты на бездну лет,

Когда надгробие твое истлеет с миром.

Войною статуи низвергнуться должны,

Работу каменщиков вырвет с корнем время,

Ни Марса быстрый меч, огонь войны,

Воспоминанья о тебе не смоет бремя.

И смерти вопреки, вражде забвенья,

Царить ты будешь, шествуя вперед,

Узнают о тебе все поколенья,

Пока наш свет навеки не умрет.

И до Суда, где ты восстанешь вновь,

В глазах влюбленных будет жить любовь.

56 сонет

Ну, возродись, любовь, дабы не упрекнули,

Что страсть слабей, чем голода позывы,

Что на сегодня все желания уснули,

А только завтра обновятся снова силы.

И пусть, любовь, ты голода сильней,

Насытишь страстью глаз голодных блеск,

Смотри же, снова завтра не убей

Унылостью души любовный всплеск:

Пусть океаном промежуток грустный станет,

Что разделил влюбленных на две части,

Тем явственнее зрелище предстанет,

Когда вернется вновь блаженство страсти;

Как в стужу зимнюю, промозглую, без света,

Сильнее жаждешь возвращенья лета.