Текст книги "Право учить. Работа над ошибками"

Отправлять к магу другого мага – занятие легкомысленное и опасное. Во-первых, не возникнет ни малейшего доверия, во-вторых, сразу же подвернется повод для сравнения могущества. Кто уцелеет? В общем-то неважно. Все равно останется один из двух, а это хуже чем два. Во всех смыслах.

Отправлять человека, не сведущего в магии? Более разумный вариант, но со своими трудностями. Можно снабдить бедолагу амулетами и прочими мелочами, способными при случае помочь, но… А как определить, настал оный случай или нет? Уделять большое внимание отслеживанию окружающей обстановки на предмет возможной магической атаки? Можно. Но где тогда брать силы для основного занятия? К тому же чем дальше, тем больше будет чувствоваться напряжение и рано или поздно наступит предел, за которым… Все будет кончено.

Мне во сто крат проще. Могу не опасаться ни магических атак, ни оружия: в самом худшем случае закутаюсь в саван. А когда нет нужды печься о собственной безопасности… Хотя моя маска как раз вынуждена это делать. Даже при отсутствии прямой угрозы.

– Время к полудню, – заметил комендант.

Ну да, то есть ворота уже почти три часа как открыты, а чтобы пройти в крепость, требуется вдвое меньше времени. Вызванный не торопится? Возможно. Однако и намного опоздать он не может.

– Я подожду.

Конечно подождешь, потому что знаешь: встреча состоится. И ты, с одной стороны, жаждешь этой встречи, а с другой… Обветренные губы подрагивают, кривясь в презрительной полуулыбке. Между Транисом и «милордом» есть что-то личное. Что-то неприятное. Что-то болезненное. Не люблю копаться в тайнах прошлого, равно в чужих и своих: сундуки времени таят в себе чудовищные сокровища, способные уничтожить многие жизни одним лишь неясным отблеском. Если же запустить туда руку… Надеюсь, это будет не моя рука.

– Господин комендант, к вам желают пройти!

Солдат из караула, выставленного у кабинета, вытянулся струной в проеме распахнутой двери.

– Кто?

– Говорит, ему прислали приглашение. Чародейское.

Комендант азартно сглотнул и поспешил занять свое кресло, Транис не пошевелился, только раздвинул веки, и я невольно ужаснулся холоду, льдисто мерцавшему в торфяных озерцах глаз.

– Пусть войдет!

Солдат ответил коротким кивком и отступил в сторону, пропуская пришедшего.

Некромант выглядел нисколько не обеспокоенным, даже наоборот, донельзя расслабленным и довольным жизнью. Во всяком случае, тонкие губы улыбались без малейшего намека на страх, презрение, превосходство и прочие чувства, которые должны были бы охватывать чародея, получившего aisseh.

Вежливый поклон, даже чуть подобострастный, и «милорд», заискивающе округляя глаза, обращается к коменданту:

– Счастлив засвидетельствовать вам свое почтение!

Тот кивает в ответ, но следующая реплика остается за Транисом:

– Давненько не виделись, Лагги.

Некромант, входя в кабинет, мог заметить мага, сидящего справа от стола, только краем глаза, но, зная, кем прислано приглашение, не нуждался в осмотре помещения и не мог быть застигнут врасплох. Выражение миловидного лица «милорда» стало еще безмятежнее.

– Давненько. Только я и не искал встречи. В отличие от тебя.

Транис поднялся с кресла, в пять нарочито медленных шагов оказался рядом с пришлецом.

– Я бы до конца жизни не хотел видеть твою… твое лицо. Служба обязывает.

– Служба? – «Милорд» сделал вид, что только сейчас осознал, где находится. – О, позволь тебя поздравить от всей души! Кто бы мог подумать, что после всего случившегося ты сможешь подняться так высоко! Ведь карабкаться-то пришлось с самого низа, помнишь?

Маг не зря заранее настраивал себя на спокойствие: пальцы видимой мне руки слегка напряглись, но даже не сжались.

– Не забуду никогда.

– Память – весьма полезная вещь, Трэн, а уж сколько всего она может сохранить… Но я бы посоветовал освободить в ней местечко для новых воспоминаний. Свеженьких.

– Если будет о чем вспоминать.

– Будет, непременно будет!

Мне стало немного жаль мага: я-то знал, на чем основывалось наглое воодушевление некроманта, а вот остальные присутствующие не имели и крохотной возможности даже предположить. Но Транис не стал играть в туманные угадайки:

– Что бы ты ни думал, мне не доставляет удовольствия с тобой разговаривать, поэтому перейдем к делу. Вчера было совершено похищение жительницы Мирака, и имеются все основания утверждать, что ее увел человек, находящийся у тебя на службе.

– Неужели? – весьма правдоподобно изумился «милорд».

– Стража задержала еще одного из твоих слуг.

Только теперь меня удостоили взглядом. Не слишком добрым, но и не настолько исполненным неудовольствия, как можно было ожидать.

– Ах, Рон, а я все гадал, где ты пропадаешь… Так что случилось, господа, можно узнать?

Комендант решил сам приступить к рассказу:

– Имеются свидетельства, что ваши слуги беседовали с похищенной, после чего один из них остался в городе, а второй отправился следом за девушкой и, как подтвердили на воротах, вместе с ней покинул пределы Мирака.

Некромант рассеянно кивнул и задал закономерный вопрос:

– А почему задержали не того, кто увел девушку, а другого? В чем виноват Рон?

Комендант замялся и искоса взглянул на Траниса, прося поддержки.

– Есть основания полагать, что оба действовали совместно, – добавил маг.

– Основания?

– Они твои слуги, не так ли, Лагги?

– И что следует из сего удивительно точного наблюдения? – съехидничал некромант.

– Они действовали по твоему приказу.

«Милорд» удрученно покачал головой:

– Как тонко подмечено: мои слуги, мой приказ… Трэн, ты по-прежнему не желаешь видеть ничего дальше своего носа. Да, я отправил Рона в город за некоторыми необходимыми мне вещами. Но он же мне не раб, верно? Я всего лишь изъявил пожелание, он согласился помочь…

– За плату? – уточнил маг.

– Разумеется, за плату! А что касается Марека… Печально признавать, но молодой человек немного не в себе. Я и взял-то его в услужение из жалости.

Слова некроманта вызывали восхищение: вроде бы откровенная ложь, но для всех, кроме меня, звучит самой настоящей правдой. Потому что Марек и в самом деле болен, пусть усилиями «милорда», но суть положения остается прежней. И потому что «жалость» в действиях господина присутствовала, только жалел он не человека, а денег, настоящих и будущих. А кто-то еще полагается на макру как на средство достижения истины… Глупцы. Если не умеешь играть словами на уровне своего противника и не знаешь чуть больше, чем он, нет смысла бросать вызов.

Но Транис не смог удержаться. Воспользовался aisseh. Чтобы легко и быстро проиграть. Но признавать поражение так трудно…

– Ты можешь доказать, что не имеешь касательства к похищению?

– Я? – «Милорд» возмущенно вытаращился. – Пригрел немощного по доброте душевной и всего-то оставил без присмотра на полчаса, а он, неблагодарный… Вот что, господа, буду весьма признателен, если с вашей помощью беглеца найдут и примерно накажут. Со своей стороны сделаю все возможное, чтобы помочь в поисках. А теперь позвольте удалиться, у меня много неотложных дел.

Комендант разочарованно куснул губу. Да, ситуация складывается нелучшим образом. Господин во всеуслышание заявил, что его слуга, совершивший неблагое дело, действует по приказу лишь собственной больной головы, кроме того, изъявил горячее желание помочь страже в поимке преступника. Правоту всех изреченных слов может засвидетельствовать присутствующий в кабинете маг. Повода продолжать допрос нет, стало быть…

– Да, как пожелаете. Но если возникнет надобность…

– Разумеется, разумеется! – Некромант поклонился. – Явлюсь по первому же требованию! А теперь позвольте проститься… Рон, идем.

Я попытался исполнить повеление «милорда», но у меня на пути возник Транис:

– К тебе больше вопросов нет, Лагги, но к твоему слуге… Он останется.

– Но ведь все уже выяснено. Или нет?

Я поймал взгляд мага и с трудом сохранил на своем лице удивленную растерянность, потому что и сам на месте допросчика действовал бы так же. Господин заявил о дурной голове одного из слуг? Пусть. Но что мешает поговорить с другим и выяснить, насколько справедливы слова господина? А если итог допроса породит сомнения в правдивости… Вообще-то мне не составило бы труда отвечать на вопросы так, чтобы все остались при своих. Но некромант этого не знал и изрядно напрягся, потому что малейшая задержка в исполнении планов никого не порадует, а моя персона зачем-то очень необходима… Ах да, по меньшей мере для получения сведений по инициации Моста. И как я забыл такую важную вещь?

Молчание грозило затянуться, но небеса не всегда благоволят праведным и благородным людям, случаются праздники и у негодяев. Дверь кабинета распахнулась, пропуская дородную женщину уважаемого, но пока еще не преклонного возраста.

– Господин целитель, вы обещали заглянуть ко мне, а все не идете и не идете!

Просторное платье, под которым угадываются обширные объемы располневшего тела, красноватые сеточки сосудов на пухлых щеках, мутные белки глаз человека, которому целитель время от времени жизненно необходим. Тронутые сединой волосы гладко причесаны и упрятаны под головной платок, кисти рук, слегка морщинистые, но сохранившие цвет молодой кожи, заломлены с наигранным трагизмом, которому совсем не соответствует простоватое выражение лица, в юности, возможно, почти красивого, а сейчас невероятно милого, как и полагается любимой…

– Матушка, что-то случилось? – Комендант незаметно для себя самого вскочил на ноги.

Любимой матери взрослого мужчины. Понятно, почему она может заходить без особого приглашения и дозволения, но совершенно неясно, чем вызван ее теперешний визит. Что-то было сказано о целителе?

– Все хорошо, солнце мое! – Она уверенно притянула коменданта к себе, поцеловала в лоб и тут же сделала выговор: – Но было бы еще лучше, если бы ты не мучил расспросами добропорядочных людей, а занялся пропащими!

– Матушка, я не совсем понимаю…

– Господин целитель! – Женщина повернулась к некроманту. – Я так хотела с вами переговорить, а вы уверяли, что зайдете к моему сыну всего лишь на минутку!

– И я бы непременно исполнил свое обещание, госпожа, если бы… Мне не позволяют забрать моего слугу, хотя он ни в чем не виновен.

– Солнце мое, это правда? – Матушка коменданта, по всей видимости, не привыкла получать отказы, потому что в ее голосе прозвучали нотки негодования, свойственные вышестоящему по чину командиру.

– Дело в том…

Голос становится еще тверже:

– Слуга господина целителя обвинен в преступлении?

– Нет, матушка, но…

– Госпожа, этот человек может оказать помощь в расследовании, и нам необходимо его допросить, – попробовал справиться с бурей маг.

– Если вины нет, допросы могут и потерпеть! – непреклонно заключила женщина. – Господин целитель, берите своего слугу и идемте поскорее, мне нужно с вами о многом посоветоваться… Солнце мое, ты всегда успеешь расспросить этого человека о чем захочешь! Ведь так, господин целитель?

– Разумеется, – скрывая усмешку, поклонился некромант. – Так мы можем удалиться?

– Лучше бы удавиться… – еле слышно пробормотал Транис.

Разговоры с матушкой коменданта продолжались более двух часов, которые мне пришлось коротать в одиночестве, но не в скуке, потому что дверь в комнату, где секретничали больная и целитель, была прикрыта недостаточно плотно, чтобы заглушать все звуки. Конечно, большая часть фраз пролетала мимо меня, но уясненная суть беседы заставила всерьез задуматься. Судя по словам, исполненным восторга и благодарности, женщина часто и успешно пользовалась услугами некроманта в качестве… действительно целителя. Но по всем уже известным деталям сие было невозможным. Или только выглядело таковым?

«Милорд» неспособен заклинать даже на среднем уровне владения искусством по причине весьма слабой связи с линиями Силы. Настолько слабой, что может лишь создать остов чар, но наполнять их жизнью должен кто-то другой: либо маг, либо Мост. И если мои наблюдения верны, магическое влияние с целью избавления людей от недугов некроманту неподвластно. Целителем же обычным он не является: в лесном домике не заметно и следа сушеных корешков, трав, ягод и прочей шелухи, потребной для составления целебных сборов. Тем не менее, без устали тараторящая женщина всячески восхваляет способности моего господина именно в борьбе с болезнями. Странно…

Может быть, ей только кажется, что чужое участие облегчает боль? Такое бывает, и нередко, однако в данном случае все же позволю себе усомниться. К услугам матушки коменданта наверняка были многие искусные лекари, в том числе и маги. Если вспомнить, какими глазами сын смотрел на свою мать… Все возможные средства были испробованы, уверен. И все же благостного результата не достигнуто. По крайней мере, с помощью некроманта избавление от болезни уж точно не предвидится! Но он либо сумел каким-то образом внушить женщине, что он что-то значит, либо… Лечит. И второе даже вероятнее, нежели первое, ведь чтобы в случае опасности, вот как сегодня, рассчитывать на могущественную поддержку, необходимо и самому хоть разок выложиться по полной. Но КАК, фрэлл меня подери, КАК?!

Накормил больную своей любимой отравой? Возможно. Но, насколько могу судить по состоянию Марека, применение яда вызвало бы ухудшение, но никак не состояние, близкое к выздоровлению или хотя бы кажущееся таковым. Значит, водяные существа исключаются. Еще одна загадка? Да. И она нравится мне еще меньше первой. Если с отравой многое понятно, то неожиданно установленное влияние на человека, не подготавливаемого нарочно для пополнения рядов мертвецкой армии, прямо скажем, пугает. Если оно основано не на магии, а на чем-то простом и обыденном… Я тоже могу оказаться под ударом. В конце концов, известно же искусство мастеров из Южного Шема подчинять себе диких животных одним взглядом? Известно. И ни капли чудесного в нем нет. Есть только…

– Ах, господин целитель, ваши мази просто чудо! – Наконец-то беседа окончилась, и хозяйка вышла проводить гостя. – Но от вашего голоса… Я когда вас слушаю, то чувствую, как кровь начинает бежать все быстрее и быстрее! У вас волшебный голос, господин целитель!

Ответа некроманта, промурлыкавшего что-то вроде «всего лишь делаю что могу», я уже не слышал. Потому что внезапная догадка, подсказанная восторгами матушки коменданта, придавила меня к скамье.

Голос. Что он делает? Произносит слова. Звуки. Толчки, заставляющие пространство покрываться рябью, а то и самыми настоящими волнами, которые разбегаются в стороны, проходя по всем Прядям, в том числе входящим и в живые тела. Часть материи, составляющая существо, способная «услышать». Часть, способная принимать и передавать волны. Жидкая часть. «Бежит быстрее»? Потому что целитель говорит. Говорит с ней. С кровью. С красной, густой водой, наполняющей сосуды. Говорит с водой…

Рэйден Ра-Гро убедительно доказал мне, что такое возможно. Правда, ему помогало растворенное в воде «лунное серебро», но предки Стража жили далеко от Лавуолы, как он сам рассказывал. И все равно умели делать свое дело. Женщины, конечно, чародействовали много лучше мужчин, но мужчины также владели искусством покорять волю воды. Неужели?!

Почему бы и нет? С возрастом кровь и вправду становится ленивой, собирает в себе много сора, он цепляется за стенки русел, по которым текут красные реки, сужая проходы, закупоривая наглухо… Но если шепнуть крови пару ласковых слов, она послушно исполнит просьбу. Нужно только найти общий язык. И главное – не требуется никаких чар, а Сила не расходуется! Вот в чем секрет мастерства некроманта. Да, оно ограничено со всех сторон, но вода… О, вода всегда найдет дырочку, об этом известно каждому человеку с момента рождения!

– Рон, вам нехорошо?

Я поднял голову, встречаясь взглядом со склонившимся надо мной «милордом»:

– Не так, чтобы это вызывало тревогу. И все же… я должен сказать вам одну вещь. Нет, две. Точно две.

– Говорите.

Он ощутимо напрягся, когда я встал со своего места, но благожелательная улыбка на миловидном лице сохранилась.

– Милорд, вы… великий человек. Ваше искусство и ваша мудрость заслуживают быть вознесенными на самый высокий престол подлунного мира… – Пришлось смотреть в пол, изображая поклон, чтобы не дать возможность противнику разглядеть в моих глазах хоть тень угрозы. – Для меня честь служить вам, но…

– Это была первая вещь, о которой вы хотели сказать? – Голос некроманта источал мед удовольствия.

– Да, милорд.

– Какова же вторая?

– Я не заслуживаю оказанной мне чести.

Он подхватил меня под локоть:

– Думаю, на воздухе вам будет гораздо лучше… Простите нас, госпожа, моему слуге нужно восстановить силы, подорванные несправедливым задержанием!

– Конечно, господин целитель! Мне так жаль, что мой сын… Но вы скоро заглянете снова?

– Очень скоро, госпожа!

Как только мы вышли из дома и свернули в первый попавшийся узкий и безлюдный проулок, некромант спросил:

– Поручение… не исполнено?

Умный, зараза, сразу понял, к чему я клоню. Теперь нужно оправдываться, но не слишком усердно, чтобы не испортить впечатление от уже разыгранного спектакля:

– И я понимаю, что ничем не смогу заслужить вашего прощения.

Еще раз склонить голову, всем видом изображая раскаяние и печаль. Подождать, пока собеседник справится с наверняка возникшим чувством недовольства. Ответить на следующий вопрос по возможности правдиво, но к своей выгоде. Три шага к победе. Всего три.

– Что вам помешало?

– Как теперь понимаю, поступок Марека, милорд. Потому что я едва успел добраться до площади и подойти к фонтану, а сделать это было не так просто: народа слишком много, следовательно, и случайных взглядов предостаточно. Но я все же выбрал момент, намереваясь исполнить порученное мне, и… Появилась стража, меня скрутили и отвели к коменданту города.

Ох, как хочется хоть одним глазком посмотреть на лицо некроманта! Убедиться, что он поверил в только что сочиненную сказку. Но нельзя. Потому что виновато опущенная голова моей маске сейчас выгоднее, чем все прочее.

– А мое сокровище? Оно попало в руки… – Голос «милорда» предательски дрогнул.

– Нет. Мне удалось уничтожить его прежде, чем кто-либо смог заметить.

Облегченный выдох. Ладонь некроманта ложится мне на плечо.

– Не переживайте, Рон, вы все делали как нужно.

– Правда, милорд? – Только теперь поднимаю взгляд.

– Разумеется. – Темные глаза смотрят спокойно и дружелюбно. – Я не ожидал, что так скоро появится возможность… Впрочем, вы еще все узнаете. Хотя за Марека мне все же следует извиниться, он не вовремя выполнил приказ.

– Я никого не виню, милорд. Мне обидно, что такое простое дело не было завершено, а вам пришлось покинуть дом и явиться в город, чтобы забрать меня.

Некромант хищно улыбнулся:

– О, небольшая прогулка меня только развеселила!

– Но тот маг, в кабинете, явно был настроен против вас.

– Конечно против! Старина Трэн никак не может забыть одно давнее происшествие…

Глаза становятся все глубже и глубже. Если поначалу они казались небольшими озерцами, то каждый новый вдох заставляет их разрастаться, и вот передо мной уже целое зеркало, во весь рост, живое, колеблющееся, как парус на ветру, сотканное из тысяч тончайших нитей, раздвинув которые можно попасть… В чужую память и чужое прошлое…

…Хорошие свечи. Не коптящие, как в гильдейском приюте, из чистого воска, и фитили неперекрученные. Хорошо живут богатеи, мне бы так… А и буду. Буду жить. Даже если для этого кому-то придется умереть. Даже если всем придется. Но сначала… Сначала они будут просить прощение. За все. За то, что смеялись надо мной. За то, что считают меня слабее. А я вовсе не слабый! Я сильнее многих. Очень многих. Буду. Когда-нибудь.

– Вы уверены, любезный?

– Да, господин барон.

Стучит пальцами по столу. Раздумывает. Думай-думай, старикан! За весть, которую я принес, ты раскошелишься! Должен. В конце концов, не обеднеешь ведь? А Трэн наконец-то получит по заслугам. Нечего было путаться с баронской женой! Баба ладная, спору нет, я бы и сам на нее залез при случае… Но он всегда успевает первым, сволочь. Всегда. А еще называет себя другом.

– Ваши слова, несомненно, заслуживают внимания.

Да уж конечно заслуживают! Ну быстрее соображай, старикан! Я не могу ждать долго. Если не успею убраться из города раньше, чем Трэн узнает, кто его сдал… У-у-у, об этом лучше не думать.

– Если желаете, господин барон, я могу оказать необходимые услуги.

– Необходимые?

А он вообще в здоровом уме? Глаза-то мутные, как рассол. Значит, надо убеждать. Вроде бы у меня раньше получалось… Правда, не с богатеями, у которых такие дома, что прямо слюни текут. Никак не получается сосредоточиться…

– Я помогу вашей супруге избавиться от плода.

Молчание. Ох, какое долгое… Ну нельзя же так! Правда, что мне остается? Смиренно ждать. Тьфу! Сколько еще понадобится лизать ноги каждому встречному? Год? Десять лет? Двадцать? Ничего, справлюсь. А потом все будут стоять на коленях передо мной.

– Нет.

Что он сказал?!

– Господин барон, я сделаю все лучше, чем любая знахарка, и здоровье вашей супруги ничуть не будет затронуто…

– Нет.

С ума сошел, что ли? Жена прижила ребенка от сопливого магика – это ли не позор для всего рода?

– Я попрошу вас о другом, любезный. Я слышал, что вы искусны в уходе за больными, посему… Моя супруга очень слаба, и рождение дочери едва не увело их обеих за Порог. Второго ребенка она не переживет, если только ей не поможет сведущий человек.

– Но этот ребенок…

– Я уже слишком стар и не могу надеяться, что обзаведусь наследником. А вы сами подтвердили: родится мальчик, так что… Я желаю, чтобы он родился. Вы останетесь в моем доме, дабы употребить все доступное вам искусство, пока дело не свершится.

Какое дело?! Я не собираюсь днем и ночью сидеть рядом с будущей роженицей и потакать ее капризам! Хотя…

Это время я буду под защитой барона, Трэна наверняка успеют отослать подальше, а там, глядишь, он где-нибудь и сгинет. Нет, ну каков подлец! Ребеночка-то оставил, свою плоть и кровь… Кровь и плоть. Ха! Мы еще посмотрим, кто будет праздновать победу! Этот ребенок станет моим, только моим. Моей плотью и кровью. Я знаю, что нужно делать, а времени… О, времени будет предостаточно! Род Талионов не против приблудной крови? Хорошо, пусть так. Но ты, старикан, даже не догадываешься, что твой наследник станет моим. Уж я постараюсь, изо всех невеликих сил…

«Любовь моя, возвращайся!..»

Ммм? Я и не заметил, как…

«Вошел в Единение сознаний? Знаю… Впредь постарайся так больше не рисковать, обещаешь?»

Да, драгоценная, я не ожидал, что… Хотя все правильно. Близкое расстояние и физическое соединение – из-за руки, по-прежнему лежащей на моем плече. А еще врожденная способность второго участника Единения: слишком податливая и услужливая кровь, мигом принявшая ритм моего пульса, потому понадобилось лишь несколько вдохов, чтобы разделить память на двоих.

«Поправляю, он с тобой ничего не делил… Ты ворвался в вихрь его воспоминаний, воспользовавшись счастливой случайностью, и только…»

Ладонь дрогнула, оставила меня в покое и коснулась покрытого испариной лба.

– Жара, будь она проклята… Голова закружилась. Но нам пора, Рон. Мне крайне необходимы ваши знания касательно Мостов. Можете записать все, что помните?

– Прошу снова простить меня, милорд, но… – Показываю опухшее и перевязанное запястье. – К сожалению, когда я… во время задержания мне немного повредили руку. Но если вы согласны несколько дней подождать выздоровления…

Некромант что-то прикидывает, потом, видимо приняв окончательное и бесповоротное решение, хлопает меня по плечу:

– Но дар речи-то у вас при себе? Я не могу ждать, поэтому… Просто будете рассказывать.

– Могу начать прямо сейчас.

– Не мне, – машет он рукой. – Тому, кто будет проводить инициацию.

– Разве вы не…

– Я займусь своими сокровищами. Раз уж одно из них потеряно, нужно копить другое.

События пустились вскачь, и некромант – тоже. По дороге к лесному домику он едва ли не бежал, и мне стоило больших трудов поспевать за «милордом», потому что… В голове толпились мысли. Вернее, они только казались толпой, постоянно меняясь местами, сталкиваясь, водя буйные хороводы друг вокруг друга и всячески мешая выделить первостепенную для обдумывания.

Каждая минута теперь идет на вес золота. Марек похитил гномку, меня задержала стража, отравление воды не состоялось, некроманту пришлось явиться по вызову aisseh, его опознал старый неприятель. День-другой мы выиграли благодаря заступничеству больной женщины, но что дальше? Транис будет настаивать на дотошном расследовании и, вне всякого сомнения, убедит коменданта в превосходстве долга службы над долгом сыновним, стало быть, нам нужно готовиться к отпору. Трудно сказать, какова окажется сила натиска, но в любом случае «оружия много не бывает» – сия простая истина знакома каждому солдату. Правда, у поговорки имеется и продолжение, гораздо менее известное: «бывает мало ума».

Насчет ума вопрос оставлю открытым, а подумаю лучше над другим. Есть ли у некроманта оружие? Мертвяк, поднятие которого я видел в подвале? Маловато. Но вполне возможно, что помимо целого тела найдется еще с десяток кучек костей, достаточных для сооружения хотя бы скелетов. Или заготовки уже спрятаны в одной из кладовых. Но для бравого марша требуется Сила, Силу дает Мост, а обеспечить ее доставку к каждому из костяных солдат может только… Чем у нас обычно играются Мосты? Правильно, артефактами. Значит, за крайне непродолжительное время некроманту нужно успеть создать новую порцию отравы, провести инициацию Рикаарда и сляпать из подручных средств артефакт. Причем второе и третье занятия явно будут кому-то поручены, потому что сам «милорд» неспособен добиться в них успеха. И кажется, я знаю этого «кого-то». А он, что любопытно, знает меня…

– Этот человек расскажет все, что вам нужно знать.

Занятно: со мной некромант разговаривал любезно, а сейчас его голос прозвучал холодно, пренебрежительно, почти презрительно. Так обращаются к тому, кто много ниже тебя, к грязи под ногами, еще способной принести пользу, но слишком малую, чтобы быть замеченной. Обычно эльфы не терпят по отношению к себе и сотой доли чувств, открыто проявленных «милордом». Обычно. Но видимо, причина, по которой Стир’риаги оказался в лесном домике и с молчаливой покорностью выслушивал приказы человека, обычностью не отличалась.

Некромант не стал задерживаться дольше, чем потребовалось, и оставил меня наедине с мастером и предметом его предстоящего труда. Принц напряженно, хотя и без прежнего страха ожидал встречи со своей судьбой, а эльф… Пожалуй, не ждал уже ничего.

Кисть руки с истончившимися пальцами, безвольно свешивающаяся с подлокотника кресла, лицо, и раньше не отличавшееся яркими красками, а теперь кажущееся почти прозрачным, как и пряди, стекающие нечесаными ручейками, – вот и все, доступное осмотру. Остальное спрятано под тяжелым покрывалом, совершенно неподходящим для летней погоды. Неудивительно, что оно почти не колышется там, где должна находиться грудь эльфа: я бы давно задохнулся, если бы так укутался. Но кожа Стир’риаги похожа на сухой пергамент, – следовательно, листоухому ни капельки не жарко. Мне это не нравится. Все не нравится. Особенно изменение цвета волос: насколько помню, оно означает не просто упадок жизненных сил, а…

– Я слушаю.

Шелест, тихий-тихий, даже листья разговаривают с ветром звонче. Нет, передо мной не враг и даже не тень врага, а туманная дымка, готовая растаять, как только солнце сделает над горизонтом еще один шажок.

Что можно почувствовать, встретив давнего и непримиримого, но стоящего у самого Порога врага? Удовлетворение? Азарт последней схватки? Злорадство по поводу бедственного положения своего противника? Наверное. Но я видел перед собой просто осколок прошлого. Очень давнего, все еще не забытого, однако слишком тусклого и хрупкого, чтобы выровненные чаши душевных весов хоть немного качнулись. Чем вызвано это странное, почти безучастное спокойствие? А ведь знаю чем: костер ненависти погас, угли обратились в пепел, который вспорхнул в небо с первыми же вздохами утреннего ветерка. Потому что как нельзя обвинять кого-то в действиях, свойственных его природе, так нельзя и ненавидеть другое живое существо за поступки – близнецы твоих собственных. Если бы у меня отняли самое дорогое, я бы…

Хм. Несколько лет назад разъярился бы, а сейчас всего лишь задумаюсь: может, так и должно быть? Может, манящий свет сокровища предназначен не для меня? Посижу, поразмышляю, махну рукой и отправлюсь в свою кладовую – разгребать груды того, что имею, но чем еще не научился владеть…

– Потрудитесь быть кратким, у меня слишком мало сил и еще меньше желания что-либо делать.

Хм, язвительность никуда не исчезла, значит, разум эльфа все еще сохраняет ясность. Нужны ли мне прочие подробности? Нет. Стало быть, пора представиться по всем правилам.

Серебряные иглы покинули промежутки между позвонками, и я в полной мере ощутил витающий в комнате аромат приближающейся смерти. Серая госпожа уже заходила к эльфу. Посидела в соседнем кресле, вежливо осведомилась, когда удобнее прийти, на рассвете или на закате, взъерошила пыль на ветхом паркете пола и коснулась прохладными губами высокого, не знающего морщин лба, оставляя свой знак – знак непреходящей любви, ибо только смерть хранит верность живым от самого рождения до Порога, где встречает и заключает в объятия. На целую Вечность.

Стир’риаги не требовалось открывать глаза, чтобы рассмотреть мое лицо, но серебристые ресницы все же дрогнули, медленно поднимаясь и позволяя убедиться еще в одном признаке увядания: лиловая ночь сменилась тоскливыми грязно-серыми сумерками. Когда-то давно эльф, находясь под властью безграничной ненависти, незаметно для себя провел обряд, похожий на syyth, навсегда впечатав в память собственной плоти образ ребенка, нелепо, но действенно и безжалостно сокрушившего все надежды, тайные и явные; на опознание врага дяде понадобилось еще меньше времени, чем племяннику, но то, что я заметил в тусклых глазах, несказанно удивляло.

Уже знакомое по взгляду Мэя чувство. Завершение ожидания, нерадостное, зато приносящее облегчение. Еще вдох, и все закончится, плохое, хорошее ли – неважно, главное – больше не будет неизвестности и мучительно-го выбора из ничего. Будет спокойствие и уверенный шаг вперед, за дверь, ведущую в новый день, пусть ненастный и трудный, но новый. А плесень прошлого сгорит на огне жаркого очага, разведенном пришедшим. Другом? Врагом? Есть ли разница? Можно ненавидеть дарящего тебе глоток свежего воздуха, можно благословлять. Но какие бы чувства ни пылали в твоей душе, ты не забудешь главного. Того, что он пришел, когда был нужен, и ни мгновением позже…